Текст книги "Они среди нас"

Глава 8

– Ну, как успехи на поприще сыска, Холмс? – жизнерадостно осведомился на следующее утро Гриша-Колобок, столкнувшись со мной у входа в редакцию.

Он снова был в умопомрачительном одеянии – красная бейсболка, желтая рубашка навыпуск, зеленые парусиновые штанишки, не доходящие до щиколоток – оживший светофор из детского мультфильма о правилах дорожного движения! Спец по связям с народом, блин!

Настроение у меня было средней паршивости из-за вчерашнего бесполезного вояжа по кабакам, усугубленного непонятным исчезновением Ирины и бесплодными утренними попытками дозвониться до нее. Поэтому я попытался увернуться от назойливого начальника и принял самый озабоченный вид, на какой был способен.

– Что вы, Григорий Ефимович! Какой там сыск! У меня две статьи висят, уже все сроки прошли, – провозгласил я и дернулся к дверям, но не тут-то было!

Колобок явно настроился поговорить, «потренировать серое вещество», по его собственному выражению, и мгновенно ухватил меня за рукав.

– Слушай, Котов, я тут покумекал на досуге, – затарахтел он, увлекая меня в сторону аллеи напротив редакции, – получается, что это работает нечеловек! – он сделал страшную паузу и уставился на меня, ожидая реакции.

– Неужели пришелец?! – попробовал подыграть ему я.

– Э-э, брат, одна фантастика у тебя на уме! – Гриша приосанился. – Смотри на вещи проще…

– Или: проще – не смотри?..

– Нет, ты подумай! – он пропустил мою шпильку мимо ушей. – Потренируй свое серое вещество.

– Ну-у…

– Правильно – мутант!

– Ого!..

– А что? Разве нормальный человек может такое сотворить? – Колобок распалился не на шутку. – Да и зачем ему это? Ведь ежу понятно, что он так питается! Про энерговампиров слыхал?.. Вот! Только этот – супервампир: у него из-за мутации все пищеварение атрофировалось, и теперь ему приходится напрямую энергию высасывать, чтоб не помереть! – Гриша торжествующе воззрился на меня.

– Круто заварено! – почти искренне крякнул я, осторожно высвобождая руку из цепких пальцев начальника. – Ты эту версию комиссару Бересту подкинь, а то он уже голову сломал: зачем? кому выгодно? Звони прямо сейчас, на мобильник, знаешь номер?..

– Значит, одобряешь версию? – Гриша проглотил мою наживку и теперь весь сиял от мысли о собственной прозорливости, шаря по карманам в поисках сотового телефона.

– Еще бы! – я показал ему большой палец, потихоньку отодвигаясь в сторону редакционного крыльца. – Берест будет в восторге. Пока, я побежал!

– Я к тебе попозже загляну! – радостно пообещал Колобок и принялся возиться с телефоном.

Облегченно вздохнув, я поспешно ретировался в редакцию. Фигу с дрыгой, ты меня найдешь! Пинкертон коверный, прости господи!

В отделе снова никого не было, кроме одуревшей от безделья и жары толстой зеленой мухи, отчаянно пытавшейся просунуться в крохотную щель между створками окна. В альтруистическом порыве я прогнал кровожадную мысль об убийстве, открыл форточку, и муха, радостно взвыв, тут же исчезла в блеклой синеве июльского неба.

Я включил компьютер, воткнул свою дискету со статьей и запустил Quark. Наскоро вычитав текст и поправив кое-где стиль, я сбросил файл в директорию Correction для Леночки вкупе с покаянной запиской о злой судьбе-разлучнице и робким намеком на возможное прощение, ибо известно, что «повинную голову меч не сечет». А потом позвонил Бересту.

– Хеллоу, чиф! Хау ду ю ду энд хау а ю?

– Как свинья в раю! – Николай был вне себя. – Какого д-дьявола ты раздаешь мой телефон всяким шизофреникам с манией в-величия?!

– Никому, начальник! Век воли не видать! – поклялся я.

– И не увидишь! – пообещал он. – Кто он у вас т-такой, этот… Разумов, что ли?

– А он не представился?.. Заместитель главного редактора по связям с общественностью, Разумовский Григорий Ефимович.

– С общественностью? Разумовский?.. – комиссар шумно задышал в трубку. – Б-бредунович он, а не Разумовский! Или Б-бредятинский! И не с общественностью ему разговаривать, а с… психиатром д-для начала.

– А в чем дело-то? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Представляешь, Д-димыч, этот… самородок в-выдал идею, что мы ловим какого-то мутанта, в-вампира энергетического!

– А разве не так?

– И ты т-туда же?!

– Ну, извини! – я постарался говорить как можно мягче и спокойнее. – Понимаешь, он у нас, действительно, самородок. В смысле связей с общественностью. У него потрясающая коммуникабельность! Колобок, то есть Григорий Ефимович, еще ни разу не провалил ни одного договора, ни одной встречи, ни одной пресс-конференции. Договариваться – это у него в крови! А то, что он искренне пытался помочь следствию… Так простим его за это?

– Ладно, з-замнем, – пробурчал Берест, успокаиваясь. – Чего звонишь-то?

– Да вот думаю, как бы у тебя разжиться фотороботами нашей визави?

– Это еще зачем?

– Просто, чтобы было…

– Не юли! Я же сказал, никакой самодеятельности! – голос Николая отвердел.

– Матвеич, исключительно для полноты картины! – я был сама невинность. – Я же тоже посещаю… энные заведения, по долгу службы, разумеется. Вдруг да увижу что интересное?..

– Для полноты, говоришь?.. Добро. Загляни в управление, к Афиногенову и сошлись на меня, – смилостивился он и отключился.

Я тут же созвонился с начальником криминалистической фотолаборатории капитаном Афиногеновым, и буквально через час он выдал мне под расписку целых пять (!) компьютерных фантомов подозреваемой. Теряясь в догадках, откуда же появился еще один, я внимательно просмотрел их и пришел к заключению, что на четырех из них почти наверняка изображена одна и та же женщина, хотя ее способность к перевоплощению потрясала! А вот пятая… С пятого фантома на меня в упор (я никак не мог отделаться от ощущения ее присутствия!) смотрела женщина, безусловно, похожая на первую, но отнюдь не чертами лица, а лишь выражением глаз. А вот черты-то как раз были совершенно другие! На пятом фантоме была зафиксирована женщина явно азиатского типа, этакая амазонка из древней Фемискиры с берегов Понта Эвксинского! Значит, их все-таки двое?!..

Так ничего и не решив для себя, я поспешил к Николаю в управление и застал его в прекрасном расположении духа, сидящим на подоконнике и посасывающим незажженную трубку.

– Ну-с, мистер Холмс, я жду от вас объяснений по поводу вот этого, – и я развернул веером перед его носом все пять изображений.

– Это же элементарно, Ватсон! – ехидно прищурился бравый комиссар. – Где же ваша дедукция?

– Все мое ношу с собой! – отпарировал я. – Где вы нашли нового «жмурика»?

– Сегодня утром в автокемпинге, за рекой, – охотно ответил Берест.

Но что-то в его голосе насторожило меня, хотя я все же поинтересовался:

– Тоже молодой и неженатый?

– Ну, не совсем молодой, и даже, может быть, не очень женатый, – продолжал подозрительно тянуть Берест.

– Коля, я ведь Лев по гороскопу, загрызу! – зловеще пообещал я. – И не посмотрю, что комиссар. Кто он?

– Догадайся с трех раз!

– Насмерть загрызу!..

– Ладно. Держитесь крепче, Ватсон, это – Нос! – наконец торжественно сообщил этот садист.

Вот тут я действительно едва не грохнулся на пол! Сам господин Дуладзе?!.. Мне понадобилось секунд пятнадцать, чтобы хоть вчерне переварить такую потрясающую новость.

– Причину смерти установили? – с трудом обретя голос, смог наконец выдавить я весьма важный вопрос.

– Предварительно. Разрыв аорты. Иваныч говорит, мол, следствие очень сильного испуга. И, ты знаешь, на этот раз я с ним полностью согласен. Видел бы ты выражение лица этой сволочи! Такое впечатление, что ему показали зараз все круги преисподней вместе с Апокалипсисом и Судным днем одновременно, – в голосе Николая сквозило неприкрытое удовлетворение.

– Свидетели есть? – сердцем я разделял его чувства, но чисто по-человечески мне было немного жаль: зачем-то ведь жил человек?

– Угу. Хозяин и горничная.

– Как она выглядела? – я вновь почувствовал нарастающий охотничий зуд. – Рыжая?

– Нет, брюнетка. А-ля смуглянка-молдаванка, – он принялся набивать трубку табаком и по комнате поплыл терпко-сладкий аромат вишневых листьев.

– Значит, уже пять вариантов?

– Вот именно! – в голосе Береста появилась озабоченность, он раскурил трубку и задымил как паровоз. – Слушай, Димыч, ведь не может же она менять свой экстерьер до бесконечности?

– Не может. Но меняет… – я тоже задумался, вспомнив весьма странный разговор с Ириной накануне и не менее удивительный ее уход, и ледяной ветерок сомнения на миг опахнул мое сердце. – Коля, и все-таки их двое! Я почти уверен.

– Почему «почти»? – сразу насторожился он. – Ты имеешь в виду кого-то конкретно?

– Нет… Пока нет. Просто у меня опять фантазия разыгралась.

– Котов, не тяни себя за хвост! Выкладывай!

Ну, если наш бравый комиссар начинает каламбурить, это верный признак надвигающейся грозы, и я почел за лучшее не навлекать на себя «громы и молнии Зевесовы».

– Видишь ли, Матвеич, у нас в редакции в среду интересный случай был, – я старался говорить вдумчиво, чтобы ничего не напутать и, главное, никого не подвести, но в то же время не затягивать объяснение, потому что Берест терпеть не мог пространных речей. – При обработке на компьютере одного снимка наш знаменитый сеньор Маслов, ты его знаешь, обнаружил очень странный эффект: будто бы в одном и том же месте одновременно оказались два разных человека.

– А точнее?

– То есть сначала на фото был виден только один, а когда снимок откорректировали «по светофильтрам» и еще чему-то, на месте первого вдруг проявился другой, – мне очень не хотелось уточнять, о ком идет речь, потому что верил в непричастность, по крайней мере, одного из них.

– Ты имеешь в виду наложение изображений? – высказал Берест очевидную догадку.

– В том-то и дело! Я тоже так подумал поначалу, но Дон Теодор заявил, что ничего подобного. Он предположил, что изображен все-таки один человек, просто из-за сложного освещения оказались слегка изменены пропорции лица, фигуры, цвет одежды…

– Но ты по-прежнему сомневаешься?

– Если честно, то да, – признался я и, дабы избежать нежелательных уточнений по поводу личности на снимке, добавил: – Так вот у меня появилась идея, а не проверить ли таким же образом фото Корсаковой, которое Олег выпросил у графини? Помнится, мне Федя Маслов говорил, что есть у него уникальная программа, позволяющая как бы снимать элементы грима на изображении и в результате видеть истинное лицо человека.

– А что, – на удивление загорелся Николай, – как говаривал «отец атомной теории» товарищ Бор, «идея достаточно безумна для того, чтобы быть истиной»! Снимок у тебя?

– У Ракитина.

– Ясно, – комиссар уже весь был там, за компьютером, выводя на чистую воду таинственную и неуловимую убийцу, и включил рацию на экстренную волну. – «Букет» вызывает «Гвоздику»… Ракитин, ответь!

– «Гвоздика» на связи! – послышался знакомый хрипловатый голос Олега. – Что случилось?

– Слушай, Ракитин, есть срочное дело… – и Берест коротко, доходчиво объяснил своему верному помощнику суть нашей «безумной» идеи. – Понятно?

– Так точно, Николай Матвеевич, выполняю! – отрапортовал тот и отключился.

– А если их все-таки двое? – повторил я свои сомнения. – Представляешь, комиссар? Два самых настоящих оборотня!

– Тем более надо ловить! – жестко заявил Берест и ткнул в меня погасшей трубкой.

– Что ж, надо – так надо, – вздохнул я, потому что на душе по-прежнему скребли кошки: что-то мы не так делаем?..

– Ты же обещал не ввязываться? – насупился Николай.

– Я и не буду. Специально. Ну, а вдруг?

– Тогда ты должен сразу звонить мне!

– Заметано, Матвеич! Я пошел.

– Привет! – и он тут же забыл о моем существовании, отвернувшись к пульту внешней связи.

Выйдя из кабинета комиссара, я медленно побрел к выходу, снова и снова пытаясь проанализировать ситуацию с фантомами.

Неужели все то, о чем говорила Ирина, правда, и такой человек – мадхъя? – все же существует реально?! Да не один, а сразу два, да еще и в одном городе?! Мыслимое ли дело? Или здесь все же что-то другое, что-то более реальное и прозаичное? Просто мы не видим этого! А если они, эти маги, существуют, да еще действуют сообща?.. Ух, ты! – меня аж передернуло от такого жуткого предположения, и в затылок дохнуло знакомым холодком опасности, «ветром смерти», как говорили древние мастера ниндзюцу. Но ведь тогда они нам действительно «не по зубам»! Что же делать?..

Все еще находясь под впечатлением собственного открытия, я вышел из управления, но только взявшись за ручку дверцы машины, понял причину своего внутреннего беспокойства: я же видел очередное перевоплощение той, «амазонки»! Вчера, в «Лайзе»! Спутница Вадима Руденко?!.. Не она ли убила Долгового, Вайнштейна и Дьячкова. Ведь именно их трупы, по заключению гистогенетической экспертизы, отличались от первой жертвы характером внутриклеточных повреждений! А вот с Дуладзе-то как раз, учитывая показания горничной и сторожа автокемпинга, была та же, что и с Володиным из гостиницы «Северной». Тогда действительно получается, что вторая просто прикрывается делами первой, чтобы все выглядело одинаково? Одинаково, да не совсем! Микроизменения тканей, не здесь ли разгадка?!.. От этой мысли меня бросило в жар, ладони моментально взмокли, и я даже выронил брелок с ключами, который, конечно же, улетел прямо под машину!

Чертыхаясь, я полез за ним, а когда через минуту весь в пыли снова встал перед дверцей, отряхиваясь, пришел к выводу, что там, в клубе, мне все-таки померещилась эта неуловимая и таинственная убийца. Ведь не мог же, в конце концов, Вадим так проколоться?! Просто не имел на это права как профессионал! Да к тому же он ведь еще и жутко подозрительный, прямо прирожденный сыскарь. Хотя, если он столкнулся со второй, шансов распознать ее у Вадима было немного, ведь она – другая! Это же заметил пока только я, а не Берест или Афиногенов. Может, позвонить сейчас Николаю, рассказать? Стоп! Но почему обязательно это должна была оказаться та самая, мадхъя или сверхчеловек? Почему бы Вадику и не подцепить настоящую красотку? Мало, что ли, их в нашем благословенном городе обитает? Наверное, прав комиссар Берест, слишком богатое у меня воображение, да и поменьше всякой мистики надо смотреть! Тоже мне – Малдер нашелся!..

Окончательно загнав поглубже все сомнения, я уселся за руль, полюбовался собственной постной физиономией в зеркале заднего вида и решил не показываться в таком виде Ирине, а поехать домой и как следует выспаться, памятуя народную мудрость, что «утро вечера мудренее».

А назавтра был четверг. И был дождь. Закон Паркинсона в действии: если неприятность должна случиться, она случается. Я смотрел на умывающийся небесными слезами город и решительно не мог придумать, чем заняться. Конечно, дел было невпроворот, стоит только начать. Но вот начинать-то как раз и не хотелось! А страшно хотелось увидеть Ее, почувствовать Ее тело, вдохнуть Ее запах, услышать Ее голос и спросить, и не получить ответа…

Но телефон молчал. Мне стало так противно и гнусно на душе от всех этих «мумий» и «оборотней», что дабы окончательно не впасть во вселенскую хандру, заканчивающуюся у всех одиноких мужиков, как известно, одинаково, я решил развеяться более цивилизованным способом и «убить сразу двух зайцев»: позвонил Бересту.

– Слушаю, – сонно отозвался Николай. – Кто говорит?

– Твое альтер-эго, засоня!

– А-а, мистер Хайд? Очень неприятно!

– Ты стал брюзгой?

– А ты сумасшедший? Звонишь ни свет ни заря! – рявкнул уже проснувшийся Берест. – Ты на часы посмотри!

– Мне грустно и одиноко, – я шмыгнул носом прямо в трубку. – Поговорите со мной, комиссар, пожалуйста.

– Слушай, а может, тебе стоит полечиться? – предположил он. – Может, у тебя состояние «после вчерашнего», а?

– О, небо! Какое же убогое воображение у начальствующих особ! Это что, наследственное или благоприобретенное?

– Чего тебе от меня надо? – Берест угрожающе засопел.

– Общения. И братской любви.

– Я кладу трубку!

– Ладно, я позавчера был у Кержака и встретил там твоего обожаемого Вадика с умопомрачительной богиней. У них был заказан столик. Уж не жениться ли надумал лейтенант?

– Где ты их встретил? В «Лайзе»? – голос у Николая сразу стал деловым.

– В «Минелли»! Ты что, глухой? Они занимались вербальным сексом у всех на глазах! Это было почище любого стрип-шоу.

– Когда? Когда ты их видел? – Берест явно взволновался, и все мои вчерашние страхи и сомнения насчет «амазонки», соблазнившей Вадима, снова вылезли наружу.

– Часов в одиннадцать, а что?

– Они ушли оттуда вместе?

– Откуда я знаю! Моя пуританская душа не смогла вынести такого разврата. Я ушел раньше. Да, кстати, мне показалось, что…

– Погоди! Димыч, я тебе перезвоню через минуту, хорошо? – и в трубке запикали гудки.

Я плюнул, бросил мобильник на диван и пошел на кухню готовить завтрак. Не люблю, когда меня держат за какого-то недопеска! Вчерашние сомнения насчет «двойного союза» окончательно утвердились в моем бедном перегруженном мозгу во всей своей ужасающей очевидности. Да вдобавок к ним присоединилось чувство вины: ведь надо было все-таки, наверное, сообщить комиссару о догадке. Но он тоже – хорош! Почему не предупредил о своих действиях? Ведь договаривались же!

Телефон заверещал, когда я разбивал на сковородку последнее из трех яиц. Но я мстительно дал ему проорать целых десять раз и только потом подключился.

– Д-димыч, так тебя разэтак! Куда п-пропал? – Николай уже заикался, находясь в состоянии крайнего возбуждения.

– Ну, что у нас плохого? – я решил не дразнить его обычными шпильками, предчувствуя, что случилось нечто очень неприятное.

– Вадим не отвечает! Ни домашний, ни сотовый!

– Ну и что? – я все еще находился в обиженно-стыдливом состоянии и не желал понимать, куда он клонит. – Он спит в объятиях самой Любви! И отключил все телефоны, чтобы никакие самодуры до него не добрались. Я бы тоже так сделал!

– А, черт! Т-ты же не в курсе! – с досадой ругнулся Николай. – Вадим уже д-два дня работает наживкой!

– Что-о?! – теперь все сомнения разом закончились, и внутри похолодело от простой и страшной мысли: случилось!

– И он д-должен был мне сегодня утром позвонить и д-доложиться!

– А вчера он тебе звонил? – задал я самый очевидный и жуткий вопрос и снова на миг почувствовал холодное дыхание в затылок – «ветер смерти»!

– Конечно! Как б-было уговорено, – комиссар еще не понял моего намека. – Сказал, что все идет нормально, что… Д-димыч, ты к чему это ведешь?

Дошло наконец!

– К тому, о чем ты подумал, Коля…

– Я не верю, что она…

– Верить потом будешь! Где живет Вадим? – я договаривал уже на бегу, в прихожей, забыв про яичницу. – Адрес!

– Тверская тридцать восемь, квартира д-девять! Через десять минут! – Берест бросил трубку.

Я схватил куртку, проверил ключи от машины и выскочил на лестницу. Уже в лифте вспомнил про невыключенную плиту, чертыхнулся и вернулся обратно. В результате едва не опоздал. Николай в старом спортивном костюме (надел первое, что попалось под руку) и сандалиях на босу ногу приплясывал от нетерпения у подъезда дома, где жил Руденко. Молча мы поднялись на второй этаж и позвонили в обитую дерматином железную дверь. Никто не отозвался.

– Наверное, он остался у той красотки? – я сделал последнюю жалкую попытку отстроиться от своих мрачных предположений и сам в нее не поверил.

Вместо ответа Берест вытащил из кармана связку ключей, подумал и выбрал один.

– У нас правило: каждый в группе имеет ключи от квартир остальных. На всякий случай, – пояснил он и отпер дверь.

Внутри было темно и тихо. Как в склепе – пришло на ум мрачное сравнение. Молча, мы обошли кухню и обе комнаты. Везде были следы присутствия минимум двух человек. На кухне в мойке – две тарелки с разводами масла и два стакана из-под кофе. В гостиной на журнальном столике – два бокала с остатками шампанского и раскрытая коробка конфет. В спальне – разобранная кровать с двумя смятыми подушками. Только вот людей, пользовавшихся недавно всем этим, нигде не было. Я уже раскрыл рот, чтобы предложить Николаю по-тихому удалиться, но в этот момент он заглянул в ванную комнату и, охнув, отпрянул назад.

Да, Вадим был там, рядом с джакузи, наполненным уже остывшей водой. Вернее, там лежало то, что от него осталось – полтора пуда костей и ссохшейся кожи. Смерть настигла его, очевидно, в ту минуту, когда он выходил из воды, точнее, пытался выйти, потому что тело лежало навзничь, зацепившись одной ногой за край джакузи. Скорее всего они занимались сексом прямо в воде, и когда это произошло, Вадим в последнее мгновение попытался спастись, не ведая, что уже умер!.. С минуту мы не могли произнести ни слова, потом Берест все-таки выдавил из себя каким-то глухим, чужим голосом:

– Как она выглядела?

– Как Василиса Прекрасная рядом с Иваном-царевичем, как амазонка эвксинская рядом с Ясоном, точнее не скажешь, – так же тихо ответил я.

– Шестой вариант?

– Нет, Коля, всего лишь второй!

– О чем ты?!

– Вот, полюбуйся, – я протянул ему все пять фантомов. – Второй, третий и шестой случай, это – другая, Коля! Я ее видел!

Берест с минуту молча разглядывал изображения обоих «прекрасных монстров», так же молча вернул их мне и лишь потом процедил:

– Вторую оставишь мне, если найдешь!

– Вот гадина! – я со злостью шарахнул кулаком по косяку, посыпалась штукатурка. – Что же ты, комиссар, не предупредил меня, а?..

Николай, не отвечая, набрал номер на мобильнике:

– Это Берест, бригаду Ракитина – на выезд! Тверская тридцать восемь, квартира девять. Убийство!

– Нам никогда их не поймать, Коля! – сказал я с какой-то ледяной уверенностью, мгновенно захлестнувшей изнутри все мое существо. – Наш Колобок прав: они – нелюди!

– Даже если мне придется потратить на это всю жизнь, я доберусь до нее! – жестко отозвался Берест, даже не заикаясь. – Но никакого ареста не будет!

Он посмотрел на меня, и в глазах его, посветлевших от гнева и боли утраты, плеснулась такая решимость и непреклонность, что я содрогнулся, представив на миг их последнюю встречу, исхода которой предположить не смог бы никто.

Бригада примчалась через пять минут. Хмурые и молчаливые, ребята быстро провели стандартную процедуру описания и обследования места преступления, потом вынесли останки из ванной, упаковали в пластиковый мешок и увезли. Ракитин, тоже потрясенный случившимся, отправился вместе с сержантом Бульбой опрашивать соседей. А эксперт прошелся по комнатам, снял отпечатки пальцев с бокалов, посуды на кухне, сфотографировал все помещения и тоже тихо удалился.

Мы с Николаем еще какое-то время бесцельно бродили по осиротевшей квартире, разглядывая интерьер, читая корешки книг на стеллаже, рассматривая коллекцию морских раковин на полке в спальне. И там, в спальне, у меня возникло непонятное ощущение, как будто я уже бывал здесь, как будто мне что-то здесь знакомо. Но что? Обстановка?.. Освещение?.. Звуки?.. Нет!

Я чувствовал очень слабый, на грани восприятия запах. Очень знакомый и в то же время необычный. Нет, просто очень редкий запах! Он витал в спальне до сих пор только потому, что никто не вздумал нигде в квартире открыть форточку, иначе его бы уже не было. Он растворился бы в сотне других, самых обыкновенных и знакомых, и тогда…

Почти не сознавая что делаю, буквально по наитию, я подошел к кровати, нагнулся к подушкам и осторожно втянул воздух. Все! Это они, без сомнений! Пробные духи от Дюбоне! Новая коллекция!.. Но откуда?! Это же эксклюзив! Мне их Пашка Шабала два дня назад показывал, мол, вот, прямо с презентации привез, шик модерн! И я у него взял флакон. Для Ирины!..

От этой внезапной мысли мне стало плохо. В глазах потемнело, сердце ухнуло куда-то в низ живота, ноги стали какими-то пластилиновыми, заплелись друг об друга так, что я едва не упал на мертвую смятую постель.

«Господь Всемогущий, ну скажи, что это неправда! Ведь не может же Она заниматься такой мерзостью?! Ни за что не поверю! Нет! Глупость вселенская! Конечно, нет! Исключено! Да Она же сама свою энергию больным раздает. Прямо светится от нее! И потом, Она же врач?!.. Стольким людям помогла, мне помогает!.. Господи, спаси и сохрани Ее от беды непоправимой!..»

Ну, хорошо, а духи? Откуда они здесь?.. Да Пашка ведь наверняка этих духов целую коробку приволок, свой маленький бизнес на этом делает! Ясно, что таких знакомых, как я, у него – косой десяток! Вот их-то и надо бы в первую очередь…

– Что ты там нашел? – хмуро поинтересовался Николай, наблюдая за моими пассами над кроватью.

– Духи…

– Духи?! – он тоже подошел и понюхал. – Действительно. Ну и что? Это не улика. Все женщины…

– Это пробные духи. От Дюбоне.

– Ну и…

– Есть такой Павел Шабала, официальный дистрибьютор фирмы Дюбоне у нас в городе, – пояснил я. – Эти пробные духи он привез на прошлой неделе из столицы, прямо с презентации. Новая серия.

– То есть их нет в продаже? – сообразил Берест. – Ясно. Где его найти?

– Мобильный номер – 595–333.

– Спасибо, Димыч! – он хлопнул меня по плечу. – Молодец! Пошли.

– Куда?

– К нему! Сейчас созвонимся, – он полез в карман куртки.

– Знаешь, Коля, давай ты сам, – у меня вдруг пересохло в горле, и я закашлялся. – Мне еще в одно место надо, а потом я тебя найду. Лады?

– Договорились.

Но уйти мне не удалось. В прихожей затопали, и через несколько секунд в комнату ввалился Ракитин с каким-то смурным мужиком, а за их спинами маячила черная фигура Бульбы.

– Кто это? – уставился на них Николай.

– Свидетель вроде, – как-то неуверенно ответил Олег и подтолкнул мужика вперед, на середину комнаты.

– Почему «вроде»? – сразу подобрался Берест и даже мобильник обратно в карман спрятал.

– Потому что несет какую-то ересь насчет привидения или оборотня, что ли? – покрутил головой Ракитин. – Да вы сами его спросите!

– Как вас зовут?

– Голубок Юрий Степанович, – нехотя ответил свидетель.

Комиссар приступил к допросу со свойственной ему основательностью, достал трубку и кисет с табаком, тщательно набил ее, но курить в спальне не стал, бросил косой взгляд на разобранную кровать и кивнул.

– Пройдемте в гостиную.

Неловко топчась, мы гуськом потянулись из комнаты. Последним выходил я, не удержался, остановился и еще раз глубоко втянул носом легкий, щемяще-знакомый запах. Потом повернулся и вышел в коридор, плотно и осторожно прикрыв за собой дверь.

В соседней комнате Берест, усадив мужика на стул напротив окна, сам расхаживал туда-сюда, нещадно дымя трубкой и задавая пока дежурные вопросы, а Ракитин, отослав, видимо, сержанта вниз, к машине, прислонился к косяку и вертел в руках зажигалку, с интересом слушая показания свидетеля.

– Да, я сосед вашего Руденко, живу напротив…

– Когда вы видели погибшего последний раз?

– Вчера утром…

Отвечал этот Голубок по-прежнему коротко и с неохотой, но причины такого поведения я не понимал, остальные, впрочем, тоже.

– Где и при каких обстоятельствах? – продолжал допрос Николай.

– На улице, у подъезда. Я с собакой возвращался, а Вадим… извините, не знаю его отчества, обогнал меня и даже не поздоровался, кивнул только…

– Вам это показалось странным?

– Немного. Вообще-то, Вадим всегда здоровался, а тут…

– И что было дальше?

– Ну, он вошел в подъезд вперед меня, а я – следом. Но вот шагов его на лестнице я уже не услышал. Не реактивный же он?

– Может, бегом взбежал – всего-то второй этаж? – предположил Ракитин, доставая наконец сигарету и прикуривая.

Глядя на него, я тоже вытащил свои любимые «Монте-Карло» с мятой.

– Может, и так, – охотно согласился сосед, слегка оживляясь, – но вот Хильда моя, собака, ведь зарычала на него, когда увидела!

– Ну и что? – непонимающе посмотрел Берест, остановившись перед свидетелем.

– А то! – поднял палец Голубок. – Она же его со щенячьего возраста знает, друзья они закадычные! А собака на друга никогда не рычит!

– И как вы это можете объяснить? – комиссар снова пошел по кругу.

– Не знаю, – пожал плечами сосед. – Но главное-то случилось потом!

– Что именно?

Свидетель немного помялся, покосился на прищурившегося Олега и, решившись, заговорил:

– Вечером выходим мы с Хильдой на площадку, а из квартиры Вадима выходит женщина. Сама, значит, дверь открыла и сама же закрыла! Ключом!

– Наверное, его новая подруга? – подал голос Ракитин, все так же подозрительно щурясь на мужика. – Руденко-то неженатый был!

– Может, и подруга, но Хильда на нее прямо что не бросилась, а уж как давай облаивать!

– Как она выглядела? – спросил комиссар, упреждая вопрос, вертевшийся у меня на языке. – Котов, снимки с собой?.. Покажи-ка господину Голубку.

Я хотел сказать, что это бесполезно, потому что эту «тварь» из присутствующих видел с Вадимом только я, но потом сообразил, к чему клонит Николай, и протянул мужику все пять фантомов. Про себя я при этом пожелал господину Голубку никого не опознать, что, собственно, и произошло. Тот, повертев снимки пару минут и вдоволь налюбовавшись на компьютерных «красоток», с сожалением отдал их мне.

– Нет, та была другая, – он прищелкнул пальцами, вспоминая, – чем-то на азиатку похожая: глаза такие удлиненные, скулы выделяются, волосы очень темные…

– Может, эта? – вдруг шагнул к нему Ракитин, протягивая какое-то фото.

Я заметил, как при этом у Олега закаменело от напряжения лицо, и тут же догадался, кто изображен на снимке! Неужели у Федора получилось?!.. А Берест между тем остановился посреди комнаты и в упор уставился на подчиненного. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, и даже мне было понятно: Ракитин допустил непростительную вольность, не поставив в известность прямое начальство о вновь открывшихся деталях в расследовании такого тяжелого и запутанного дела, как это! Я ждал «грома и молнии», но у Николая хватило такта не начинать разборок в присутствии посторонних.

Юрий Степанович, только взяв снимок в руки, тут же изменился в лице и, с какой-то злостью тряхнув роковой фотографией, сказал:

– Она это! Она, стерва!..

Берест забрал у него снимок, внимательно рассмотрел, посасывая уже погасшую трубку, и мрачно поинтересовался у Ракитина:

– Кто это, выяснили?

– Саликбекова Нурия Рафаиловна, двадцать семь лет, кандидат медицинских наук, маг и целитель, магистр Академии магии и астрологии, сотрудница центра альтернативной медицины «Световид», – Олег выдал справку на одном дыхании, потом виновато добавил: – Николай Матвеевич, я просто не успел вам доложить результаты обработки фотографии…

– Ладно, потом разберемся, – отмахнулся Берест и снова повернулся к Голубку: – Вы уверены, что это та самая женщина, которая выходила вчера вечером из этой квартиры?

– Уверен, господин комиссар! – мужик от возбуждения даже со стула вскочил. – Вы знаете, она мне сразу не понравилась! Больно уж взгляд у нее был нехороший: пронизывающий какой-то, оценивающий…