Текст книги "Герои битвы за Крым"

На суше противник уже стоял одной ногой в Крыму

Генерал И. Е. Петров, член Военного совета армии М. Г. Кузнецов и начальник штаба полковник Н. И. Крылов с оперативной группой совершили переход в Севастополь на крейсере «Червона Украина». Ступивший на крымский берег командарм уже знал, что вверенные ему войска сразу же планируется перебросить на Перекопское направление в помощь войскам 51-й армии.

По собственной оценке И. Е. Петрова, «Приморская армия была вполне боеспособной, но дивизии были малочисленны, так как с первого дня войны непрерывно участвовали в боях. Значительная часть артиллерии не имела средств тяги, так как при эвакуации Одессы флот не смог перевезти артиллерийскую тягу и лошадей. С прибытием в Севастополь численный и боевой состав армии значительно уменьшился, так как из армии изъяли одну дивизию и части береговой обороны флота, дравшиеся при обороне Одессы.

Войска Приморской армии имели к тому времени большой боевой опыт и великолепный командный состав»¹²⁴.

К великому изумлению только-только вышедших из изнурительных боев командиров частей Приморской армии, в штабе 51-й армии в Симферополе царила едва ли не идиллия. По воспоминаниям Н. И. Крылова, здесь продолжали трудиться по канонам мирного времени, воскресенье считалось выходным днем, и в отделах штаба находились лишь одни дежурные. Не на высоте оказался и сам командующий армией генерал-полковник Ф. И. Кузнецов (последующее в ходе войны нисхождение по службе, к слову, подтвердило его невысокие качества как военачальника). В предшествующие два месяца (армия была создана 14 августа с целью предотвращения вторжения немецких войск в Крым со стороны материка) он распылил вверенные войска по всему полуострову. 276-я дивизия должна была оборонять Чонгарский полуостров и Арабатскую стрелку, 106-я дивизия – южный берег Сиваша, 156-я дивизия – Перекопские позиции. Целых три кавалерийские дивизии тонкой ниточкой разместили по побережью из опасения вражеских десантов, хотя для их высадки у немцев не было необходимого числа судов. Еще одна дивизия была сосредоточена в районе Симферополя как резерв командующего.

Вывод о слабой продуманности действий генерала Кузнецова принадлежит не нам, а такому авторитетному военачальнику, как маршал Н. И. Крылов: «…Трудно не высказать горькой мысли о том, что в октябре не были сделаны все необходимые выводы из сентябрьских уроков Перекопа.

Ведь и до нашего прибытия из Одессы войск в Крыму было не так уж мало. Собрать бы их вовремя в кулак, создать заслон покрепче там, откуда следовало ждать главного вражеского удара!

Между тем в Крыму увлеклись своего рода круговой обороной. Держали значительные силы не только на Чонгаре, у Сиваша, на Арабатской стрелке, но и на побережье у Евпатории, Алушты, Судака – на случай морского десанта. А во внутренних районах – на случай воздушного… Такое распыление сил обошлось дорого.

Слов нет, когда все позади, судить и рядить легче, – оговаривался Крылов. – Думается, однако, можно было и тогда более трезво оценить, велика ли реальная вероятность крупных вражеских десантов, в особенности с моря. А на суше противник уже стоял одной ногой в Крыму… И пока подошли из Севастополя приморцы, положение успело стать критическим: назревал прорыв фронта»¹²⁵.

Какое-то время, по свидетельству заместителя Ф. И. Кузнецова, а затем и полноценного командующего 51-й армией генерала П. И. Батова, войскам, ослабленным, не имевшим никаких запасов оружия, даже винтовок, укомплектованным в основной массе необученным личным составом, удавалось удерживать наступающего противника. Его первая попытка прорыва в Крым, предпринятая 24 сентября 1941 г., была в результате напряженных семидневных боев отбита. 8 октября немецкие войска снова перешли в наступление. В пятидневных боях они хотя и не смогли прорвать фронт наших войск, но овладели такими важными позициями, как Перекоп и Ишунь. Линия фронта, описывал ситуацию на основном направлении И. Е. Петров, проходила южнее Ишуня по линии Борисовка – Воронцовка – Воинка – Магазинка и представляла собой дугу, обращенную выпуклой стороной к югу, протяжением свыше 40 км, не считая побережья Сиваша и Чонгарского прохода. Из-за увеличившейся протяженности линии фронта плотность боевых порядков резко ослабла. Нашим войскам, не имевшим удобных тактических рубежей и естественных укрытий на плоской равнине, обороняться стало значительно труднее. Прорыв фронта обороны был делом нескольких недель.

В этой обстановке генерал Петров получил категорический приказ от командующего 51-й армией, которому вышестоящее командование подчинило Приморскую армию, наступать. Генерал Кузнецов потребовал отбить у противника Ишунь и восстановить то положение, которое войска занимали за неделю до этого. Петров и его штаб сделали многое, чтобы как можно быстрее выдвинуть подчиненные части на линию фронта, подкрепить дравшуюся на Ишуньских позициях оперативную группу генерала Батова. Прямо с мест выгрузки из эшелонов под Симферополем командиры дивизий, получив здесь же от командарма боевую задачу, форсированным маршем направляли свои части на боевые позиции. Разведка противника, прямо скажем, не дремала. 18 октября фашисты, зная о произведенной накануне высадке у Севастополя Отдельной Приморской армии и пытаясь ее упредить, возобновили наступление. Выдвигавшиеся им навстречу наши войска контратаковали с ходу. 22 октября вступила в бой 2-я кавалерийская дивизия, которой командовал полковник П. Г. Новиков (будущий последний командующий севастопольской обороной), 23 октября – 95-я дивизия генерал-майора В. Ф. Воробьева и один из полков 25-й Чапаевской стрелковой дивизии генерал-майора Т. К. Коломийца. 25 октября воевали уже все части армии. Но без достаточной артиллерийско-авиационной подготовки существенного успеха ждать было напрасно, тем более что и удары по врагу наносились словно растопыренными пальцами, а не кулаком, не массированно, а по мере прибытия частей к линии фронта. «В создавшейся к 20 октября обстановке усиление Перекопского направления Приморской армией не могло оказать решающего влияния на положение фронта, – объективно оценивал сложившуюся ситуацию И. Е. Петров. – Преимущества, как позиционные, так и в соотношении сил, оставались на стороне врага»¹²⁶.

В эти дни разрешилась дальнейшая судьба Приморской армии, которую первоначально, по ее прибытии в Крым планировалось упразднить, а личный состав направить на пополнение соединений и частей 51-й армии. 22 октября директивой Ставки ВГК было образовано командование войск Крыма во главе с заместителем наркома ВМФ вице-адмиралом Г. И. Левченко. Генерал П. И. Батов, сменив генерал-полковника Ф. И. Кузнецова в должности командарма-51, стал заместителем Левченко по сухопутным войскам. Приморская армия, сохранив свою организацию и утратив из названия определение «отдельная», вошла в состав войск Крыма.

Жаль только командование не могло пополнить армию ни людьми, ни боевой техникой. Сдерживать имеющего преимущество врага оказывалось все сложнее. 26 октября командующий 11-й немецкой армией генерал-полковник Э. фон Манштейн, сосредоточив ударную группировку в составе шести дивизий, до 200 танков и сильную авиационную группу, перешел в наступление на участке Воронцовка – Воинка. Части Приморской армии, несмотря на ожесточенные бомбардировки с воздуха, сильный артиллерийский огонь и атаки танков, сдерживали наступление противника, но к исходу дня вынуждены были отойти на несколько километров.

На следующий день, вспоминал Иван Ефимович Петров, бой продолжался с неослабевающим напряжением. Противник, выйдя на открытые степные пространства, получил свободу маневра. Танковые и моторизованные колонны немцев, обходя войска Приморской армии с запада, устремились к Евпатории. Обстановка резко осложнилась. Войска 51-й армии под давлением противника отходили на юго-восток, в направлении Керчи, связь с ними прервалась. Штаб войск Крыма эвакуировался из Симферополя.

Вот тогда-то и состоялось то памятное совещание командного состава Приморской армии 31 октября в Экибаше, на котором было принято решение идти на помощь Севастополю. Зная обстановку, Петров осознавал: поскольку более или менее значительными контингентами войск севастопольский гарнизон не располагал, организация сухопутной обороны города неизбежно должна была лечь на плечи его и вверенной ему армии.

Отражая первое наступление противника

Немецкое командование стремилось, используя свое преимущество в танках и мотопехоте, отрезать пути отхода Приморской армии и с ходу овладеть Севастополем. Отражая атаки противника с фронта, имея открытые фланги, армия, присоединив к себе одну стрелковую и одну кавалерийскую дивизии, два тяжелых артиллерийских полка из 51-й армии, начала отход на юг.

Уже на марше удалось связаться с командованием войск Крыма. Оттуда было получено краткое боевое распоряжение генералу Петрову: «Начните отход на Симферополь, в горы. Закройте горы на Севастополь…» Таким образом, приказание старшего начальника совпало с решением, принятым Военным советом армии и уже выполнявшимся.

По достижении войсками шоссе Евпатория – Симферополь Петров получил от разведки донесение о крупных силах танков, артиллерии и мотопехоты противника, движущихся из района Евпатории. Наступление противника развивалось по двум направлениям: одна группа шла вдоль западного берега Крыма в направлении Качи, другая – на Бахчисарай и далее вдоль большой дороги на Севастополь, всего – шесть пехотных дивизий, кавалерийская бригада, десятки танков и самолетов.

Так как в открытой степи противник, имея превосходство в танках и авиации, изначально оказывался в выигрышном положении, генерал Петров изменил первоначальное направление движения. В течение ночи все войска были повернуты на Симферополь и к утру 1 ноября вышли юго-восточнее города в долину верхнего течения реки Салгир. Оттуда в ночь на 2 ноября основные силы армии двинулись в обход Бахчисарая кратчайшим путем по горным дорогам в Севастополь. Тяжелая артиллерия, армейские тылы были направлены в Севастополь по шоссе через Алушту и Ялту.

В Алуште Петров встретился с командующим войсками Крыма вице-адмиралом Левченко. Гордей Иванович, хотя и был моряком, отдавал себе отчет в том, что, кроме Петрова, организацией сухопутной обороны главной базы ЧФ заняться некому. Он приказал командующему Приморской армией немедленно выехать в Севастополь и вместе с командованием флота создавать надежную оборону.

Третьего ноября Иван Ефимович вместе с оперативной группой был уже в Севастополе. Всего две недели назад командиры высаживались здесь на причал, чтобы спешно двигаться на север, рассчитывая задержать врага на дальних подступах. Но произошло то, что произошло. Боевые части армии, в том числе и армейская артиллерия, подоспели в первых числах ноября без существенных потерь. Тылы, следовавшие через Ялту, подтянулись к 7–8 ноября. Теперь предстояло оборонять город не на дальних подступах, а непосредственно.

Собственно, оборона уже началась. Самыми первыми на защиту родного города выступили немногочисленные силы гарнизона, состоявшего из частей морской пехоты и нескольких военно-морских учебных заведений. Их поддерживали огнем батареи береговой артиллерии, расположенные на побережье от Качи до Балаклавы, но накрывали они сравнительно небольшую территорию. Так как с суши город не был заранее укреплен, «удержать длительное время обширный район Севастополя с таким составом гарнизона было, конечно, невозможно», – резюмировал Петров. Требовалось быстро нарастить силы и создать необходимую систему укреплений.

Пока Приморская армия находилась в движении, по немецким позициям нанесли удар моряки-артиллеристы. Иван Ефимович Петров в своих воспоминаниях решающую роль в отражении первого вражеского удара по Севастополю отдавал береговым батареям ВМФ. Самой первой вражескую атаку приняла на себя береговая батарея № 54 1-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны главной базы под командованием старшего лейтенанта И. И. Заики, расположенная на полпути между Евпаторией и Севастополем у приморского села Николаевка. На протяжении двух дней начиная с 16.35 30 октября, когда батарея, на вооружении которой было всего четыре 102-мм орудия, открыла огонь по авангарду войск Э. фон Манштейна, вела она неравный бой. Личный состав героически сражался до выхода из строя последнего орудия, после чего часть людей удалось морем вывезти в Севастополь, а сам Иван Заика с группой, прикрывавшей отход батарейцев, ушел в партизаны. Герою довелось дожить до признания его в мае 2004 г. почетным гражданином города Севастополя (он умер в январе 2009 г.).

Первого ноября сокрушительный удар по врагу нанесла башенная 305-мм батарея № 30 майора Г. А. Александера, дислоцированная в устье реки Бельбек. В районе Качи колонна танков и бронемашин противника была частично уничтожена, частично рассеяна 10-й батареей капитана М. В. Матюшенко, имевшей четыре 203-мм орудия. Наступление немецких войск захлебнулось. Успешные действия береговой артиллерии, а также спешно сформированных из моряков стрелковых частей численностью примерно четыре тысячи человек позволили выиграть время, крайне необходимое для первоначальной организации обороны в то время, как прибывавшие части и соединения Приморской армии с ходу занимали оборонительные рубежи.

Приказом вице-адмирала Г. И. Левченко от 4 ноября 1941 г. были созданы два оборонительных района – Севастопольский и Керченский. В состав войск СОР включались все части и подразделения Приморской армии, части береговой обороны, все морские сухопутные части и части ВВС ЧФ. На генерал-майора Петрова с непосредственным подчинением его командующему войсками Крыма было возложено командование всеми действиями сухопутных войск¹²⁷. 4 и 5 ноября Петров совместно с комендантом береговой обороны генерал-майором П. А. Моргуновым (через несколько дней назначенным заместителем командующего Приморской армией) основательно ознакомился с организацией сухопутной обороны: тщательно изучил местность, объехал позиции, отдал указания о необходимых, с его точки зрения, мерах усиления. Откровенно говоря, он не ожидал увидеть столь организованной обороны и пришел к выводу, что с прибытием всех частей Приморской армии ее можно сделать непреодолимой для врага, о чем с удовлетворением доложил адмиралу Октябрьскому и члену Военного совета флота Кулакову.

На рассвете 6 ноября Петров отдал боевой приказ штаба СОР № 001, в соответствии с которым по опыту обороны Одессы для объединения действий всех частей и отрядов, оборонявших подступы к Севастополю, и организации надлежащего управления ими создавались сначала три, а затем четыре сектора обороны.

Первый – с задачей оборонять побережье на участке Севастополь – мыс Херсонесский – Балаклава, не допустить высадки противником морских десантов и выхода частей противника с Балаклавского направления. Его возглавил командир 109-й дивизии полковник П. Г. Новиков.

Второй – с задачей оборонять рубеж вдоль Ялтинского шоссе и по долинам Кара-Кобя и реки Черная, не допуская продвижения противника на Севастополь с Байдарского направления. Его подчинили командиру 172-й стрелковой дивизии полковнику И. А. Ласкину.

Третий – с задачей оборонять рубеж ряда высот на Мекензийском направлении – подчинялся командиру 25-й Чапаевской дивизии генералу Т. К. Коломийцу¹²⁸.

Четвертый сектор – от Дуванкоя и далее на запад до берега моря – был создан 9 ноября, чтобы не допустить продвижения противника с Бахчисарайского направления, особенно по долинам рек Бельбек и Кача. Его возглавил командир 95-й стрелковой дивизии генерал-майор В. Ф. Воробьев.

С какими трудностями столкнулись Петров и штаб, обеспечивая секторы обороны личным составом, можно судить хотя бы по такому факту: за счет 172-й стрелковой дивизии, точнее – того, что от нее осталось после кровопролитных боев, удалось укомплектовать всего один стрелковый батальон!

Опираясь на блестящего специалиста своего дела, начальника артиллерии армии полковника Н. К. Рыжи (впоследствии генерал-полковника артиллерии), Петров организовал дело так, что каждый сектор получил артиллерию поддержки. Управление ею внутри секторов и в масштабе всего оборонительного района было централизовано. При необходимости у командования была возможность маневра огнем, его массирования путем сосредоточения на любом участке фронта не менее половины всего состава артиллерии оборонительного района.

Оценивая потенциал обороны, генерал Петров пришел к выводу, что без участия флота – как кораблей, так и личного состава – отстоять главную базу будет невозможно. Но, как ни странно, иного взгляда придерживался в тот момент вице-адмирал Октябрьский. Ранее акцентировать на этом внимание в литературе не было принято, но свидетельства непосредственных участников тех событий не позволяют делать вид, что среди высших руководителей севастопольской обороны существовало полное единодушие. 6 ноября на совещании под председательством Октябрьского Петров объективно оценил обстановку на сухопутном фронте, отметил, что по мере прибытия частей Приморской армии прочность обороны будет наращиваться. В его докладе не было и тени сомнения в возможности город удержать. Однако телеграмма, направленная командующим ЧФ на имя И. В. Сталина и Н. Г. Кузнецова, содержала не только совершенно иную информацию, но и нотки безнадежности.

«Положение Севастополя, – сообщал Октябрьский в Ставку, – под угрозой захвата противником… Севастополь пока обороняется стойко частями флота, гарнизона моряков. Прорвав фронт в районе Ишуня, противник рассеял крымские армии, остатки которых до сих пор бродят по горам Ай-Петри. Противник занял Евпаторию, Феодосию, Алушту и др. пункты. Севастополь до сих пор не получил никакой помощи армии. Мной брошено все, что было, на оборону базы… Резервов больше нет. Одна надежда, что через день-два подойдут армейские части: если этого не будет – противник ворвется в город…»¹²⁹

Исходя из такой оценки событий, Октябрьский обосновывал необходимость перемещения командующего, Военного совета и штаба флота в Туапсе, откуда и предполагалось управлять обороной главной базы. Командующий ЧФ – надо прямо признать – в наибольшей степени заботился о том, чтобы сохранить боевые и вспомогательные корабли, поэтому настаивал на необходимости их перевода на Кавказ, а вместе с ними – авиации и зенитной артиллерии, чтобы сохранить их от уничтожения противником. Запрашивая разрешение на эти меры, Октябрьский сослался на их одобрение Военным советом войск Крыма и лично вице-адмирала Левченко. Со стороны Н. Г. Кузнецова на имя не только Октябрьского, но и Левченко последовал категорический ответ: «…Мне кажется, достаточно ясно, что вашей главной задачей является удерживать Севастополь до крайней возможности. Так дрался под огнем артиллерии и авиации Таллин, так держался Ханко, так вы, черноморцы, держали Одессу, и мне непонятна нотка безнадежности в отношении Севастополя.

К борьбе за Севастополь надо привлечь корабли, хотя условия для их базирования там будут трудными… Севастополь можно и нужно защищать, и, пока оборона его не будет устойчивой, Военный совет должен быть там»¹³⁰.

Как видим, точка зрения генерала Петрова о применении боевых кораблей в обороне Севастополя полностью совпадала с решением наркома ВМФ. Адмирал Кузнецов не только высказал свое категорическое несогласие с предложением Октябрьского, но и подготовил проект соответствующей директивы, направленной в Ставку ВГК для утверждения.

Седьмого ноября в 2.0 °Cталин утвердил директиву, которой оборона Севастополя (и Керченского полуострова) определялась как главная задача ЧФ. «Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами», – категорически предписывал Верховный главнокомандующий. Руководство обороной Севастополя (иначе говоря, Севастопольским оборонительным районом) возлагалось на адмирала Октябрьского с подчинением адмиралу Левченко. Петров соответственно становился заместителем Октябрьского по сухопутным войскам.

Здесь, пожалуй, следует упомянуть о внешне незначительном, но в контексте нашего разговора представляющемся важным эпизоде. Много позднее, уже после кончины Петрова, выступая перед работниками панорамы «Оборона Севастополя», Ф. С. Октябрьский, как вспоминали очевидцы, посчитал необходимым рассказать, что генерал Петров прибыл на флагманский командный пункт флота подавленным, растерянным. Он даже, «обхватив руками голову, заплакал». Совсем не исключено, что так могло быть: никто, в том числе и такой сдержанный по характеру и порой суровый Иван Ефимович Петров – не железный, и нервный срыв мог с ним произойти.

Но даже при этом генерал, будучи сухопутным командиром, проявил куда большую готовность оборонять главную базу ЧФ, нежели ее старший морской начальник. А во-вторых, это «происшествие» никак не убавило той энергии, с какой Петров взялся за дело. По свидетельству командующего артиллерией армии Н. К. Рыжи, «руководя прорывом войск, штаб Приморской армии, разместившийся в Херсонесских казармах, с 3 ноября уже практически занимался и организацией обороны Севастополя». Пример организованности и деловитости показывал сам командарм. «И. Е. Петров… всегда стремился держать и штаб, и командиров в разумной степени напряженности, соответствующей обстановке, – отзывался о своем командире Н. К. Рыжи. – Иван Ефимович очень часто сам посещал войска, и скоро вся армия знала командующего в лицо. Большую роль в сплочении армии играли его методы живого руководства, а также умение замечать достойных людей, которых командарм смело выдвигал на должности, соответствующие их личным качествам, опыту»¹³¹.

Опираясь на штаб армии и его начальника полковника Н. И. Крылова, Петров безотлагательно провел ряд мер по восстановлению боеспособности частей и упорядочению управления войсками. К 16 ноября Приморская армия обладала следующим боевым и численным составом: первый сектор – 1700 штыков, 18 орудий; второй сектор – 3939 штыков, 41 орудие (4 зенитных); третий сектор – 5730 штыков, 43 орудия (9 зенитных); четвертый сектор – 2789 штыков, 38 орудий (9 зенитных). Резерв – 1200 штыков и 743 сабли. На их вооружении находилось пулеметов станковых – 238, ручных – 304, минометов – 319, орудий 76-мм и крупнее – 154, орудий 45-мм – 38. В частях ПВО имелись 3981 человек и 96 зенитных орудий, в частях боевого обеспечения и материального обслуживания – 4000 человек, 5 санитарных батальонов – 1500 человек, 5 рабочих батальонов – 3000 человек¹³².

Наращивание огневой мощи войск, организация артиллерийской поддержки пехоты рассматривались Петровым как важнейший фактор обороноспособности города. Для усиления артиллерийских средств с одного из затонувших кораблей водолазами была снята и поднята батарея 130-мм пушек, установленная позже в районе Мекензиевых гор. Для наземной стрельбы привлекалась зенитная артиллерия. Помимо полевой артиллерии, войска периодически поддерживались огнем артиллерии кораблей с севастопольского рейда. К слову, по оценке Н. К. Рыжи, Иван Ефимович «любил артиллерию, глубоко понимая ее роль»¹³³. Он поставил задачу обеспечить централизованное управление всей артиллерией – полевой, береговой, корабельной.

Словом, сопротивляемость войск, вставших в оборону Севастополя, с каждым днем возрастала. Можно было смело говорить, что наиболее критический период защиты города миновал. Это стало ясно после того, как провалилась попытка частей 11-й немецкой армии, у которых не получилось овладеть Севастополем с ходу ударом с севера, сокрушить наши оборонительные порядки с востока и северо-востока. Между 11 и 18 ноября 1941 г. они настойчиво вели атаки в направлении на Вернутку и далее на Балаклаву и Камары.

Очень характерно для Петрова: он не цеплялся за глухую оборону, а пристально наблюдая за складывающей обстановкой, немедленно прибегал к контрударам. Так, 13 ноября немцы, накануне целый день бомбившие позиции советских войск, попытались воспользоваться результатами бомбардировки и сломить сопротивление наших войск. Частично была окружена 40-я кавалерийская дивизия. Комендант первого сектора полковник Новиков вынужден был ввести в бой все силы, которыми располагал, вплоть до охраны штаба своей 109-й стрелковой дивизии. Помощь первому сектору Петров оказал, организовав удар по противнику в четвертом секторе. 8-я бригада морской пехоты овладела деревней Эфендикой и рядом высот. Чтобы предупредить развитие успеха наших частей на этом направлении, Манштейн перебросил сюда часть 22-й пехотной дивизии и таким образом ослабил нажим на Балаклавском направлении.

Командарм внимательно следил за развитием событий. Как вспоминал И. А. Ласкин, «генерал И. Е. Петров вызвал к себе командование второго сектора.

– Положение у Балаклавы достигло критического напряжения, – сказал он. – Нам надо захватить высоты, являющиеся ключевыми пунктами направления. В этом случае вся группировка противника, действующая в районе высоты у Балаклавы, окажется в ловушке. Одновременно мы укрепим оборону на всем южном участке. Но для этого надо нанести удар по флангу противника со стороны вашего сектора»¹³⁴.

Одновременно полковнику Новикову приказывалось в эту же ночь очистить от противника две господствующие высоты – 212,1 и 386,6. Части полковника Ласкина овладели важными высотами и потеснили противника. На следующий день, несмотря на то, что немцы сами перешли в атаку, подчиненные Ласкина вновь двинулись вперед, контратакуя противника. Навстречу им ударили, идя на прорыв, части окруженной 40-й кавдивизии, которые смогли вырваться из вражеского кольца.

С утра 15 ноября немцы силами четырех дивизий опять пошли на штурм, по-прежнему нанося удар вдоль Ялтинского шоссе, в направлении на Камары и высоту с Итальянским кладбищем. Уловив чутьем опытного военачальника, что именно здесь решается судьба боя, Петров прибыл на наблюдательный пункт второго сектора, откуда вместе с полковником Ласкиным следил за высотой с Итальянским кладбищем и деревней Камары и управлял боем.

На следующий день он опять был на НП Ласкина. Петров, как вспоминал командир 172-й стрелковой дивизии, считал, что в предыдущих боях противник ослаблен, и поэтому приказал провести новое наступление, чтобы отвоевать оставленные высоты и улучшить свои позиции. Избегая шаблонов и заботясь о внезапности, Петров согласился с предложением Ласкина не откладывать атаку и провести ее ночью. 514-й полк подполковника И. Ф. Устинова внезапным ударом под покровом темноты уничтожил свыше двух рот гитлеровцев и овладел высотой 440,8 и окопами в восточной части Камар. Части первого сектора, в свою очередь, овладели высотой 212,1. Расчет командарма оказался верным. «Фашисты были застигнуты врасплох, – писал И. А. Ласкин. – Они, видимо, даже не допускали мысли, что после такого утомительного дня мы решимся на ночной бой. 514-й полк освободил Камары, захватил много пленных»¹³⁵.

Трудно не согласиться с выводом В. В. Карпова по поводу того, как хорошо Петров чувствовал пульс боя, как улавливал нужный момент для контратаки – именно в минуты наибольшей слабости противника: «Благодаря быстрой и точной реакции на все перипетии боя он нашел возможность не только останавливать вклинивающиеся на различных участках части гитлеровцев, но даже и контратаковать их. Этими активными действиями Петров сумел остановить продвижение противника, нанести ему ощутимые потери и в конечном счете вынудить на данном этапе отказаться от наступления»¹³⁶.

Последняя безуспешная попытка Манштейна прорвать советскую оборону на правом фланге была предпринята 21 ноября. Но и она была отражена. Понеся большие потери, немцы прекратили наступление и перешли к планомерной осаде.