Текст книги "Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения"

Об имени Херрауд, заменившем подлинное Ингвар/Игорь

Асмунд появляется в летописи под своим собственным именем – Асмуд. Но имя Херрауд не имеет скандинавской этимологии. Перед нами типичный пример передачи в сагах имён иноземцев. Два славянских имени у одного князя? Явный перебор.

Конечно, имя Херрауд встречается кроме «Саги об Одде Стреле» и в других скандинавских сагах. Например, «Bósa saga ok Herrauðs». (Кстати, любопытно, что в «Саге о Боси и Херрауде» тоже неоднократно фигурирует Харек, король-оборотень, правящий Бьярманландом[11]11
  По авторитетному мнению Г.В. Глазыриной, основанному на анализе текста множества саг, под этим названием выступают сразу два региона, Беломорье и Приладожье. Она, в частности, отмечает: «Несмотря на кажущуюся многочисленность походов в Бьярмаланд, упомянутых в памятниках древнескандинавской письменности, их реальное число было, очевидно, сравнительно невелико. Именно поэтому любая поездка в Бьярмаланд воспринималась как выдающееся событие и была упомянута в источниках. Каждый человек, посетивший Бьярмаланд, мог претендовать на широкую известность. В “Саге об Одде Стреле” рассказывается о поездке героя на Северную Двину к бьярмам, после чего все викинги, встречающиеся ему на пути, задавали Одду один и тот же вопрос: он ли тот Одд, который совершил поездку в Бьярмаланд? Поход в Бьярмаланд создал Одду репутацию отважного викинга» (Глазырина, 1996, с. 42–43).


[Закрыть] – страной, через которую течёт Северная Двина, причём он с Херраудом по ходу действия пересекается.) Также имя Херрауд обнаруживается в совершенно сказочной «Саге об Эгиле Одноруком и Асмунде Убийце берсерков» («Egils saga einhenda ok Ásmundar berserkjabana»), причём здесь он действует как соратник и побратим Асмунда, а сам является сыном короля Гунналанда (вар.: Татарии) Родиана.

На самом деле передача имени в списках и публикациях «Саги об Одде Стреле» разная. И в начале работы мы привели другой вариант – Geirrøðr/Гейррёд. Имя это явно скандинавское (Петерсон, Балобанова, 1996).

Гораздо интереснее иное. Спустя века «скандинавское» имя забывается, а в другой саге встречается уже калька со славянского Игорь, то есть Ингвар. На это упоминание добрых 17 лет назад обратил внимание один из соавторов данной работы:

«“Сага о Стурлауге Трудолюбивом”[12]12
  Сага эта на век моложе «Örvar-Odds saga», она создана ок. 1300 года неизвестным автором. Как и «Сага об Одде Стреле», относится к числу наиболее популярных древнескандинавских произведений, о чем свидетельствует большое число дошедших до нас рукописей – сорок три списка от рубежа XIV–XV веков до первых десятилетий нашего века. Древнейшая сохранившаяся рукопись датируется 1400 годом (Исландские викингские саги о Северной Руси, 1996).


[Закрыть] сообщает, что к дочери Ингвара, конунга в Гардах посватался викинг Франмар. Потерпев неудачу, Франмар уезжает в Швецию и через некоторое время возвращается в Гардарики вместе с ярлом Стурлаугом:

“Снарядил он (Стурлауг) 300 кораблей, хорошо оснащённых во всех отношениях. Затем они держат курс на Гардарики с большой пышностью и в добром настроении. Когда они прибыли в страну, пошли они по земле, совершая грабежи, сжигая и паля везде, куда бы они ни шли по стране. Убивают скот и людей. И так продолжалось уже некоторое время, когда они узнают о сборе войск. Когда Снэкол и Хвитсерк узнают об этом, готовятся они к поединку. Как только они встретились, завязалась тяжелейшая битва, и одна сторона атаковала другую. Стурлауг, как обычно, вышел, не прикрывшись доспехами. Побратимы сражались с большой доблестью и смелостью. Битва продолжалась три дня с большими потерями людей. В этой битве пал от руки Стурлауга конунг Ингвар и Снэкол[13]13
  Имя к тому же напоминает неубиваемого Свенельда, то есть «убиваемого» (правда, греками) Сфенекла, о котором упоминает Лев Диакон.


[Закрыть], а Хвитсерк со многими своими людьми спасся бегством. Стурлауг велит поднять щит мира и идёт к Алдегьюборгу со всем войском. И в их войске были радость и веселье. Весь город был в их власти, а также все люди в городе”.

Сага полна фантазий и домыслов. В частности, в ней утверждается, что Франмар стал конунгом в Гардарики. Но в то же время период действия саги совпадает с правлением Харальда Прекрасноволосого в Норвегии, то есть с первой половиной X века. В Ингваре нетрудно узнать Игоря, правившего на Руси как раз в это время, чьё имя греческие источники передают как “Ингорь”.

Учитывая фантастические подробности, данными саги можно было бы пренебречь, но в нашем распоряжении есть ещё один источник. О гибели Игоря сообщает Лев Диакон. Вот как, по его словам, Игоря убили германцы:

“Полагаю, что ты (Святослав) не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, призрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое” (История, VI, 10).

С учётом этого факта к данным саги следует отнестись с большей внимательностью, а не считать её сугубой фантастикой, тем более и сам текст летописи тоже даёт основание усомниться в том, что виновниками гибели Игоря были древляне.

“Древляне убиша Игоря и дружину его, бе бо их мало. И погребен бы Игорь. Есть могила его у Искоростеня града в Деревях и до сего дня” (Лаврентьевская летопись, 945 г.)» (Пивоваров, 1999).

С какой стати им хоронить убитого врага? Не хоронят же печенеги убитого (по Яну Длугошу, казнённого) ими Святослава!

«В то время как князь Руси Святослав возвращался из Греческой [земли], куда вражески вторгся, и вёз греческие трофеи, его враги печенеги, извещённые некоторыми русскими и киевлянами, выступают со всеми силами и легко побеждают Святослава и его войско, как потому что оно было обременено добычей, так и потому что сражалось в неудобном месте. Сам Святослав, пытаясь продолжить сражение и остановить позорное бегство своих [воинов], живым попадает в руки врагов. Князь печенегов по имени Куря, отрезав ему голову, из черепа, украшенного золотом, делает чашу, из которой имел обыкновение пить в знак победы над врагом, ежедневно вспоминая свой триумф» («История Польши», II. P. 188; Щавелева, 2004).

Смерть Игоря. Гравюра Ф.А. Бруни (1799–1875)

Стало быть, именно древляне и были союзниками Игоря, действительно взятого в плен и казнённого неожиданно вторгшимися в пределы Игоревых владений или даже нанятыми неким внутренним врагом киевского князя германцами. Обнаружив тело Игоря, древляне похоронили его, поскольку германцам это было без надобности. Даже эддические «Речи Сигрдривы» (33–34, пер. А.И. Корсуна) ничего не советуют относительно казнённых, и свершившим казнь не надо было себя утруждать похоронами:

 
Девятый совет —
хорони мертвецов
там, где найдешь их,
от хвори умерших,
в волнах утонувших
и павших в бою.
 
 
Омой мертвецу
голову, руки,
пригладь ему волосы;
в гроб положив,
мирного сна
пожелай умершему.
 

Саги дают нам два варианта передачи скандинавами имён князей Древней Руси:

1) транскрибирование: Владимир – Валдамар, Ярослав – Ярицлейф, Борислав – Бурислейф;

2) Простое присвоение скандинавского имени: Всеволод Владимирович – Холти, Мстислав Владимирович Великий – Харольд. Причём если в случае с Мстиславом Великим можно предполагать, что сын англичанки Гиты имел второе имя в честь деда, то у Всеволода такого имени точно быть не могло. Значит, составители саг его просто придумали.

Какой вариант мы имеем в случае с Херраудом, если не принимать в расчёт второй вариант – «Гейррёд»?

С большой вероятностью можно говорить о присвоении произвольного имени, тогда как подлинное славянское имя тестя Одда и деда сына Одда, правившего после Одда, – Игорь/Ингорь (греч.)/Ингвар (сканд.). Ведь именно Игорь, согласно нашим летописям, правит после Олега.

Дед Игорь I (Старший) – Херрауд, тесть бонда Одда, и внук Игорь II (Младший) – Херрауд, сын конунга Одда.

Игорь и Олег – родовые имена, мы многократно встретим их на генеалогическом древе «Рюриковичей». Имени же Аскольда (Осколода, Оскольда) не встретим ни разу! Это как раз и свидетельствует о том, что на Аскольде Дире в 882 году в самом деле прервалась прямая и, вероятно, многовековая династия Диров, наследование по мужской линии.

Мацей Стрыйковский считал, что прямая династия киевских князей, чья родословная тянулась от самого Кия, пресеклась на Аскольде. Древнерусские летописи Аскольда от Кия не производят. Стало быть, Стрыйковский пользовался, как и Ян Длугош, какими-то дополнительными источниками:

«На Руси, лежащей на юге, на Киевском княжении в то время вельможно пановали Аскольд (Oskolod) и Дир (Dyr), потомки Кия. <…> на Аскольде и Дире, когда Олег их предательски убил, окончилась династия (potomstwo) собственных русских князей, Киевских и Кривичских (Korewowicow), а от варяжских князей пошла новая генеалогия других князей от Игоря и до нынешнего Великого князя Московского» (Мацей Стрыйковский. Хроника… Т. I, кн. IV, гл. 3. По: Kronika polska, 1846).

Конечно, Стрыйковский сравнительно поздний источник, воспользовавшийся тем, что ему Бог послал. Писавший несколько ранее Ян Длугош также возводит «Оскальда и Дира» к роду Кия, Щека и Корева, а виновником их гибели у него выступает Игорь:

«После того как двое князей, а именно Синеус и Трубор, со временем умерли, не оставив потомства, их княжества наследовал Рурко. Умирая, он оставил сына по имени Игорь, который, достигнув совершеннолетия, коварно убил киевских князей Оскальда и Дира, не ждавших от него никакого зла, и завладел их княжениями и землями» (I. P. 121–123).

«Интересно отметить, что, пересказывая летописное предание о древнейших князьях, Длугош ни слова не говорит об Олеге», – замечает переводчик (Щавелева, 2004).

Не является ли это отголоском откорректированного цензурой события, когда Херрауд/Игорь Старший, «один из князей рутенов», сам и убил Аскольда, например, заманив его в венгерский лагерь?

По общему мнению соавторов, то, каким именно образом Херрауд Старший сел на княжий престол в зажатом между венграми и хазарами Киеве в 882 году, – вопрос тёмный. Прямых доказательств того, что он просто наследовал Аскольду, нет. Есть много косвенных доводов как за, так и против.

Предположение о том, что Херрауд был зятем Аскольда, а мать Силкисив была дочерью Аскольда, едва ли рабочее по той причине, что во всей родословной цепочке последующих князей Руси имени Аскольда нет. Или Силкисив, рождённая после смерти Аскольда в 882 году и остававшаяся единственным связующим звеном с прежней династией, не испытывала к неведомым ей предшественникам никаких особых чувств. Одного из сыновей она нарекла в честь отца.

4. Война с хазарами и венграми

По свидетельству целого ряда арабских авторов, угры (венгры, или мадьяры) кочевали в 880-х годах между Дунаем и Днепром. Лишь на зиму их становья сдвигались к берегам этих рек, где они промышляли рыболовством. На пахотных полях они использовали славянских рабов, добытых в набегах на полян, северян, древлян и дунайских болгар. По образцу хазар власть у угров делили два лица – высший военачальник «кенде» и управитель «джила», занятый административными вопросами. Следует всё же видеть в уграх той поры не единый народ, а союз, федерацию племён, поскольку византийские правители обращались в своих посланиях сразу к нескольким вождям. Хазария и Византия манипулировали агрессивными соседями, используя в политических и более меркантильных интересах, таких как поставка славянских рабов.

«В 890 г. вспыхнула война между Византией и дунайскими болгарами. В византийском войске были отряды хазар, вероятно, присланные в качестве союзников из Хазарии по морю. Разгромив византийские войска, болгары с особой жестокостью обошлись с пленными хазарами: они отрезали им носы и в таком виде отправили в Византию. Не надеясь справиться с болгарами своими силами, император Лев VI в 894 г. отправил посольство к мадьярам, вожди которых Арпад и Курсан обещали ему содействие. Присланные греками суда переправили мадьяр на правый берег Дуная, те опустошили страну, грабя и убивая её население. Когда слух об этом дошел до болгарского царя Симеона (с 893 г.), он вышел навстречу новым врагам, но был разбит и должен был искать спасения в бегстве. Мадьяры дошли до самой столицы болгар Преславы и захватили громадную добычу и множество пленных, которых затем перепродали грекам. Симеон вынужден был просить мира, но он не оставлял мысли отомстить врагам» (Артамонов, 1962).

Царь Симеон Великий.

С картины художника Д. Гюдженова, 1927 год

И он обрёл союзников против хазар и венгров в лице русов, славян и печенегов.

В книге первой «Эль-а’лак эн-нафиса» (X век) указывается:

«1. От земли Печенегов до земли Хозар десять дней пути по степным и лесистым местам. Торного пути или больших дорог нет, впрочем, между помянутыми землями, а пробираются из страны Печенежской до самой земли Хозарской, как сказано, лесистыми и болотистыми местами. Хозарская же земля – страна обширная, одною стороною прилегающая к великим горам, тем самым, в отдаленнейших окраинах которых живут Тулас и Лугар, и которые простираются до Тифлисской страны.

2. Царь у них прозывается Иша; верховный же государь у них – Хозар-Хакан. Но этот последит только до имени государь, действительная же власть принадлежит Иша, так как он относительно дел управления и распоряжения войсками, занимает положение такого рода, что не дает отчета ни кому, кто бы стоял выше его.

3. Верховный глава их исповедует веру еврейскую; той же веры равным образом как Иша, так военачальники и вельможи, которые состоят при нем; прочие же Хозары исповедуют религию, сходную с религией Турок.

4. Главным городом у них Сарашен, рядом с которым лежит другой город, по имени Хаб-Нела (Наb-Nеlа’) или Хабнела. Зимою местное население и живет в этих двух городах; с наступлением же весны выходит из них в степь, где и остается до приближения зимы. В обоих этих городах живут мусульмане, имея мечети, имамов, муэдзинов и начальные училища.

5. Царь их, Иша, возложил на зажиточных и богатых из них обязанность поставлять всадников, сколько могут они по количеству имущества своего и по успешности промыслов своих. Они ходят ежегодно войною против Печенегов.

6. Иша этот сам распоряжается получаемыми податями, и в походы свои ходит со своими войсками. Воины его красивы собою. Когда войска эти выступают куда бы то ни было, то выступают в полном вооружении, со знаменами и копьями, одетые в прочные брони. Конное царское войско состоит из 10,000 всадников, как обязанных постоянной службой, находящихся на жаловании у царя, так выставляемых (как сказано) людьми богатыми в виде повинности…» (Ибн Русте, 1869).

В случае же набега к постоянной части войска могли прибавляться многочисленные наёмники, увеличивая его численность в несколько раз.

Печенеги, потерпев крупное поражение от хазар в 889 году, пошли на альянс с Симеоном и содействовали ему в войнах с венграми.

Современник всех этих событий Регинон (ок. 840–915) аббат Прюмского монастыря в своей «Хронике» дословно характеризует венгров как «жесточайший народ, свирепостью превосходящий диких зверей». Он первым в средневековой латинской литературе упоминает и печенегов в связи с победой над венграми 896 года: «Названный народ [венгры] был изгнан соседними ему племенами, которые зовутся печенегами, потому что они превосходили [венгров] и числом, и храбростью, а родина [их], как я полагаю, оказалась недостаточна для обитания [такого] чрезвычайного множества. Итак, [венгры], бежав под их натиском, простившись с отчизной, двинулись в путь в поисках земель, где они могли бы поселиться и устроить [себе] обиталище». Впрочем, Регинон запутался в датах. Возможно, «в распоряжении хрониста был византийский источник, в котором приход мадьяров был датирован по александрийской эре 6396/97, т. е. 896/97 г., тогда как Регинон прочел эту дату по привычной константинопольской эре (6397–5508 = 889)» (см.: Немецкие латиноязычные источники IX–XI веков. М.: Наука, 1993).

Действия Олега-Одда того периода соответствуют политике централизации, объединения славянских племён под единым началом и вывода этих племён из-под хазарской дани. Вопрос, который сразу возникает: делал ли он это сперва в свою пользу в начале 890-х годов, ещё не будучи в Киеве, или всё же эти события летописи относятся к периоду времени после его явления ко двору Херрауда в 893–896 годах?

«В лѣто 6391 (883 г.). Поча Олегъ воевати на древляны, и примучивъ я, поча на них дань имать по черьнѣ кунѣ.

В лѣто 6392 (884 г.). Иде Олегъ на сѣвяры, и побѣди сѣверы, и възложи на нихъ дань легъку, и не дасть имъ козаромъ дани даяти, рекъ: “Азъ имъ противенъ, а вамъ не чему”.

В лѣто 6393 (885 г.). Посла Олегъ к радимичем, ркя: “Кому дань даете? ” Они же рѣша: “Козаром”. И рече имъ Олегъ: “Не давайте козаромъ, но мнѣ давайте”. И вдаша Олгови по щелягу, якоже и козаромъ даяху. И бѣ обладая Олегъ деревляны, полями, радимичи, а со уличи и тиверьци имѣяше рать».

Может, это следствие разницы датировок антиохийской и болгарской системы летоисчисления, но, скорее всего, здесь изначально была датировка по годам правления, а потом летописец просто пересчитал даты, чтобы выглядело правдоподобнее.

Две зияющие дыры приблизительно равной продолжительности (двадцать лет) в отечественном летописании Вещего Олега – с 885 (6393) по 903 (6411) и Игоря «Рюриковича» – с 921 (6429) по 941 (6449) – намекают на разные возможности для манипуляции летописцев и их цензоров историческими сведениями.

«Утверждение, что хронология летописи за IX–X века недостоверна, принадлежит к числу общих мест. Искусственность многих дат Повести временных лет давно стала очевидной исследователям ранней киевской истории. Например, если мы видим, что все три князя: Олег, Игорь и Святослав, заключившие с Византией договоры, умирают на следующий год после этого события, мы вправе сделать вывод, что такая регулярность едва ли могла наблюдаться в реальной жизни. Смерти князей, разумеется, не зависели от дипломатической практики, а их жизни прерывались по воле летописца. Так же скептически мы отнесемся и к другой серии: оказывается, все три князя начинали свою войну с Византией ровно за четыре года до подписания договора (и за пять лет до смерти). Очевидно, что “центром” этих хронологических последовательностей были даты договоров, от которых (дат) летописец отсчитывал назад даты походов на Византию и вперед – даты смерти князей…» (Толочко, 2015, с. 49–54).

Олег собирает дань со славян.

Миниатюра Радзивилловской летописи

Так или иначе, на Византию, согласно летописи (как всё было на самом деле – тот ещё вопрос!), отправится союзное войско в составе как подчинённых киевскому престолу племён, так и неподвластных ему (например, в ряде списков присутствуют вятичи, финно-угры или даже словене новгородские, последним в итоге от киевского летописца словно в насмешку достались дрянные паруса).

Вероятно, всё же союзное войско с участием новгородцев и финно-угорских народностей было собрано так называемым Олегом Вторым для отстаивания прав Игоря/Херрауда Младшего в Киеве в 920-х годах.

Значит, Олег-Одд вывел славянские племена из-под хазарской дани в русле событий, о которых мы писали выше. Если и были какие-то столкновения с хазарами, до крупных сражений не дошло, те предпочли уступить, столкнувшись с согласованными действиями печенегов, русов и болгар.

Архангелогородский летописец, впрочем, проговаривается:

«В лето 6391 (883) иде Олег… на козары».

Но это почти единственное свидетельство открытого столкновения. По-видимому, Олег-Одд действовал на опережение, беря под державную длань разрозненные славянские племена и перенаправляя материальные блага на пользу своих соратников.

Вернёмся к событиям 894 года, когда Константинополь оставил без внимания письма Симеона Великого об ущемлении торговых интересов его государства:

«Болгарские войска во главе с Симеоном немедленно вторглись в пределы империи, не встречая серьезного сопротивления. Разбив византийцев в нескольких стычках, Симеон приказал отрезать носы пленным и отослать обезображенных таким образом ромеев в Константинополь. Началась первая война Симеона против Византии, продолжавшаяся до 896 г. Встревоженный император, не ожидавший столь решительных действий со стороны болгар, спешно вызвал из Италии лучшего полководца империи Никифора Фоку (Старшего), а кроме того, обратился за помощью к венграм, сознавая невозможность быстро организовать отпор болгарам своими силами.

Венгры в это время занимали еще территорию между Днепром и Дунаем по северо-западным берегам Черного моря. Нападение венгров оказалось полной неожиданностью для Симеона: северо-восточные границы Болгарии были укреплены недостаточно. Через Дунай венгров переправил специально высланный для этого к его устью византийский флот. Болгары успели лишь наспех “запереть” реку, перегородить её цепями и канатами, пытаясь воспрепятствовать флоту ромеев, но канаты и цепи были разрублены, и византийский флот беспрепятственно выполнил свою задачу.

Конное войско венгров ворвалось в Болгарию, уничтожая всё на своем пути: пылали города и села, вытаптывались посевы, уничтожались сады; тысячи болгар были захвачены в плен, пытавшихся сопротивляться беспощадно уничтожали. Венгры дошли до столицы Болгарии Преслава, покинутого Симеоном, который укрывался в крепостях по Дунаю, не осмеливаясь дать венграм решительное сражение. Население оказалось беззащитным перед нашествием кочевников. Никифор Фока вторгся в это же время в южные районы Болгарии, подвергая их опустошению.

Нагруженные добычей и обремененные тысячами пленных, венгры, наконец, двинулись обратно; лишь теперь следовавшие за ними болгарские войска добились успеха в нескольких схватках.

Хорошо ознакомившись с приемами византийской дипломатии во время своего пребывания в Константинополе, Симеон знал, что в случае его вторжения в пределы империи крупными силами болгары снова подвергнутся нападению с тыла. Симеон понимал также, что вести войну на два фронта с таким сильным врагом, как Византия, и с полчищами кочевников было не в его силах. Поэтому он решил сначала ликвидировать опасность с севера[14]14
  Правитель этот был по меркам своего времени, да и в сравнении с прочими правителями Древней Болгарии, выдающийся. И логичными в такой обстановке были бы и поиск союзников, днепровской Руси и печенегов, и организация собственного «второго фронта». Поэтому не исключено, что к делу разгрома венгров были привлечены и русы, которых возглавлял зять Херрауда, мстившие за события 882 года. – Авт.


[Закрыть].

Заключив перемирие с Византией и вступив в союз с печенегами, кочевавшими в причерноморских степях, он выждал, когда значительные силы венгров ушли походом в Паннонию, и одновременно с печенегами напал на поселения и кочевья венгров.

Жестокой была месть Симеона – болгары убивали даже детей и женщин; разгром был настолько полным, что вернувшиеся из похода венгерские воины собрали, как рассказывают современники, оставшихся в живых и избежавших плена и навсегда покинули черноморские степи, переселившись на среднее течение Дуная.

Согласно легенде, возникшей вскоре после этих событий, венгерские воины в первое время после их переселения даже были вынуждены добывать себе жен в набегах на соседние германские и славянские страны.

Развязав себе руки на севере, Симеон снова устремляется против Византии, громит её армию под Адрианополем и останавливается под стенами Константинополя» (Каждан, Литаврин, 1958).

Булгарофигон (Булгарофиг) – как раз тот самый город во Фрагии под Адрианополем, о котором пишут Литаврин с соавтором, в окрестностях которого в 896 году (и) произошло одно из важнейших сражений в ходе болгаро-византийских войн.

«Многочисленная византийская армия, состоявшая преимущественно из фемного ополчения и подразделений регулярных войск (тагм) восточных областей империи, по приказу императора Льва VI (870–912) переправилась через Босфор и начала наступление на владения болгарского князя Симеона (царя с 919 г.). Войска империи возглавляли доместик схол, магистр Катакалон и патрикий Феодосий, протовестиарий императорского дворца. У Булгарофигона византийцы встретили болгарское войско, в завязавшейся битве потерпели поражение и были перебиты почти поголовно. В числе погибших был и патрикий Феодосий» (Византийский словарь, 2011, с. 170–171).