Текст книги "Если небо молчит"

Блатов сочувственно покачал головой:

– Не переживай, парень. Остаться без жилья все же лучше, чем без яиц…

– Насчет «пошел вон» – вопрос спорный, – заявила Татьяна, обращаясь к разъяренной хозяйке. – Мы можем обратиться в суд общей юрисдикции. Регистрация есть, договора – нет…

– Ах ты лахудра! – взвизгнула та. – Судиться хочешь? Претензии на жилплощадь предъявлять? Товарищ полковник! – Она страдальчески сложила руки, повернувшись к следователю. – Запишите в протокол, как мне угрожают! Как замышляют обманным путем отобрать у меня квартиру!

– Ну, хватит! – Максим поднялся с кровати. – Никто на вашу жилплощадь не претендует! Я соберу свои вещи и уйду. Через час духу моего здесь не будет.

– А квартплата за полмесяца? – прищурилась Руфина Леонидовна.

– Мы вам заплатили вперед, – грозно напомнил он.

– А за моральный ущерб? – не унималась женщина. – А за беспорядок и изгаженное белье?

Михеева решительно расстегнула сумочку, вынула оттуда стодолларовую купюру и с презрением протянула Бабкиной:

– Вот вам на прачечную! А теперь… – Она подхватила женщину под локоть и легонько подтолкнула к выходу. – Прошу вас не мешать работе следствия! Вернетесь, когда никого здесь не будет!

– М-да-а-а, – задумчиво протянул следователь, когда за хозяйкой захлопнулась дверь. – Скандальная особа.

– Зато в полковники тебя произвела, – усмехнулся рыжий.

Максим аккуратно сложил брюки, повесил их на спинку стула и поднял с пола пустой чемодан.

– Если у вас ко мне все, – глухо сказал он, – то я буду собираться.

– Вам нужно подписать протокол. – Коротышка постучал пальцем по разложенным на столе бумагам. – «С моих слов записано верно. Замечаний и дополнений нет». Дата, подпись. – Он протянул было Максиму обкусанную шариковую ручку, но вдруг передумал и сжал ее в кулаке: – Совсем забыл… Последний вопрос…

Танкован опустил чемодан на пол. Татьяна двумя пальцами поправила на носу очки и устало напомнила:

– Я должна ознакомиться с протоколом, прежде чем мой клиент его подпишет.

– Ознакомитесь, – не глядя на нее, пообещал следователь и кивнул Максиму: – Можно попросить вас выйти в прихожую?

Тот пожал плечами и направился к двери.

– Меня интересует автор художества! – крикнул ему вслед коротышка.

Очутившись в крохотной прихожей, Танкован растерянно покрутил головой:

– Какого еще художества?

– За вашей спиной.

Максим обернулся и похолодел: прямо на зеркале щетинился худой черный пес с раскрытой зубастой пастью, искусно нарисованный фломастером или маркером.

– Автор мне неизвестен, – пробормотал он, вернувшись в комнату. – Одно могу сказать точно: этот рисунок сделан не мной и не Русланом.

– Я так и думал, – весело сообщил следователь. – Не смею вас больше задерживать.

– Минуточку… – нахмурился Блатов. – Мне мало одного телефонного номера господина Танкована. Мобильник поменять – раз плюнуть. А домашнего адреса, как я понимаю, больше не существует. – Он развел руками, повернувшись к увальню: – И где мне искать свидетеля?

– Я всегда буду на связи, – заверил Максим. – И как только найду жилье, сразу вам сообщу.

– Не уверен. – Рыжий поджал губы.

– Не уверены, что сообщит или что найдет жилье? – уточнила Михеева.

– Я, видите ли, опасаюсь недоразумений и неправомерных действий, – ерничая, отозвался оперативник. – Поэтому мне нужен адрес сейчас.

– Что за… – возмущенно начал Максим.

– Записывайте! – Татьяна решительно тряхнула головой. – Верхняя Радищевская…

9

– Проблемы? – поинтересовался Корж, когда Маргарита поднялась по скрипучим ступенькам и чмокнула его в щеку в знак приветствия.

– С чего ты взял? – удивилась та.

– А что понадобилось от тебя этому убогому? – Сашка зажал окурок между указательным и большим пальцами и щелчком выстрелил им в сторону пылящей по дороге косматой фигурки Антиоха.

– Мы просто болтали, – улыбнулась девушка. – О грибах…

– О грибах? – Корж изобразил на лице изумление. – А мне показалось, ты вытаскивала из сумки кошелек. Он просил у тебя денег?

– Не просил. – Маргарита нахмурилась. – Что за допрос, Саша?

Тот прищурился и цокнул языком.

– Просто… беспокоюсь за тебя.

– Со мной все в порядке… – Она вдруг осеклась, вспомнив, что собиралась звонить Коржу как раз именно потому, что у нее не все в порядке.

– Могу я дать тебе совет? – Он криво улыбнулся. – По старой дружбе…

Ах, как ей нужны сейчас его советы! Как не хватает его ободряющего спокойствия, его заразительной уверенности в том, что все ее страхи и сомнения – пусты!

– И не один, – кивнула Маргарита.

– Держись подальше от этого бородатого попрошайки. – Сашка зло сплюнул. – Нутром чую, он таит опасность.

– Опасность?! – Девушка рассмеялась. – Да он мухи не обидит.

– Не знаю, – покачал головой Корж. – Я просто чувствую, что с ним что-то не так…

– Конечно, не так. Он странный, чудаковатый. – Маргарита бросила взгляд туда, где только что растворилась в закатной мгле крошечная фигурка философа-грибника. – Но забавный. И даже по-своему интересный.

Корж мрачно усмехнулся.

– Странный вы народ, женщины. Вас так легко охмурить сладкими, заумными речами. Вы качаетесь под них, как змея под дудку, забывая, что мужчина – это прежде всего молчание и дело. Какой-нибудь физик-неудачник, непризнанный гений, пустил сопли, потряс воздух перед вами, и он уже – лучший! И он уже у вас в постели!

– Саша!.. – вспыхнула Маргарита. – Не смей!..

Но Коржа словно прорвало.

– А этот! – Он ткнул пальцем в остывающее марево вечернего города, дрожащее мутной сиреневой полосой за краем дороги. – Полоумный бездельник! Попрошайка с руками мясника! Ему камни ворочать и столбы выкорчевывать, а он милостыню клянчит! Но вам до этого дела нет! Для вас мужчина не тот, кто пашет с утра до ночи, а тот, кто мурлычет бессмыслицу, приторную заумь! И вот он уже, оказывается, забавный! Интересный! Сегодня ты даешь ему монетку, а завтра сама отдашься?

Маргарита изменилась в лице.

– Уходи, – тихо сказала она. – Ты мне не друг.

Корж поперхнулся, словно ему сунули в глотку палец, часто заморгал, неловко прикрыв ладонью стриженую голову, и, оступившись, шумно соскользнул ногой со ступеньки.

– Прости, Ритка… Я это… Что-то мне совсем нехорошо. Как увидел тебя, так все в башке помутилось.

Маргарита открыла рот, чтобы ответить, но внезапно распахнулась входная дверь, и забавный русоволосый мальчуган в полотняных бриджах и надетой наизнанку футболке бросился ей на шею:

– Мамуля! Я жду тебя, а ты все не идешь! Уже и стрелка в часиках прошла то место, когда ты возвращаешься! Пойдем скорее в дом! Я покажу тебе, что мне нарисовал дядя Саша! Представляешь, он разными фломастерами нарисовал Донателло, Микеланджело, Рафаэля и Леонардо![4]4
  Герои детского анимационного фильма про черепашек-ниндзя.


[Закрыть] Они получились как настоящие! Так здоровско!

– Я глупость сморозил, Ритка, – пробормотал Корж. – Забыли, да?

Почуяв неладное, мальчуган вдруг умолк, поднял глаза на «дядю Сашу», потом перевел их на мать и просяще повторил в тон Коржу:

– Забыли, да?

Добротная светелка, которой однажды попытались придать вид городской гостиной, все равно хранила дух хуторской, деревенской строгости. Эта просторная комната никогда не превращалась ни в кустодиевский интерьер с провинциальной напыщенностью и аляповатыми атрибутами купеческого достатка, ни в пошловатую смесь «а-ля рюс» и «хайтек», характерную для многих осовремененных деревенских домов.

Беленые стены, узкие деревянные подоконники, прикрытые легкими тюлевыми занавесками, низкий бревенчатый потолок и массивная мебель из мореного дуба – картинка, скорее, из бытописания уездного врача начала прошлого века.

Широкий обеденный стол был накрыт чистой, но выцветшей от стирки полотняной скатертью. Огромный оранжевый абажур с густой бахромой свисал с потолка так низко, что любой сидящий за столом мог при желании выкрутить лампочку из патрона, не вставая с места. Тяжелый коричнево-бурый сервант щербато скалился у стены белоснежными блюдцами, а рядом, распахнув заслонки, стыла аккуратная, беленая, как и стены, печь. Над продавленным диваном с высокой спинкой и полированными подлокотниками висела выполненная маслом картина в черном рассохшемся багете (единственное, что осталось от последней жены Карла Коха), запечатлевшая казнь провинившегося каторжанина. Полураздетый, привязанный к дереву мужчина, медленно и мучительно умирал под пытками. Его лицо превратилось в черную кашу от жадного многотысячного роя мошки, москитов и гнуса.

Маргарита много раз порывалась убрать со стены это скорбное полотно, но мать запрещала.

– Мы все – каторжники в этом мире, – поясняла она. – И окружены кровопийцами и палачами… Картина не дает мне об этом забывать.

Голый деревянный пол, местами прикрытый суконными половичками, еще пара резных стульев и несколько табуреток – вот и весь интерьер гостиной «чертовой избушки». Двадцать первое столетие здесь было представлено лишь VHS-плеером и DVD-проигрывателем, втиснутыми в узкую полочку между полотняной тумбой и громоздким телевизором LG, а еще – многочисленными пластмассовыми детальками конструктора «Lego», раскиданными по всей светелке.

– Опять не убрал игрушки, – укоризненно покачала головой Маргарита, сбросив туфли на пороге и пристроив сумочку на стул.

– Я еще не доиграл, – объяснил мальчуган, поправляя ногой разбросанные по полу детальки. – Дядя Саша долго разговаривал с бабушкой о политике, а потом мы начали рисовать.

Маргарита удивленно уставилась на Коржа:

– Долго разговаривал о политике? Моя мама стала словоохотливой с гостями?

Тот усмехнулся:

– А что в этом странного? В отличие от тебя Нонна Карловна понимает, что я человек положительный и надежный, что я гораздо интереснее некоторых… физиков… – Он осекся под взглядом Маргариты, небрежно придвинул ногой табурет и уселся за стол. – Правда, положительному человеку даже чаю не предложили…

– Я сейчас, – всплеснула руками девушка, – мигом что-нибудь приготовлю. – И повернувшись к Антону, уточнила: – А тебя, положительный человек, тоже не накормили?

Тот важно поковырялся в носу:

– Бабушка дала мне кукурузных хлопьев.

– Я так и думала, – кивнула Маргарита. – Ну что ж… Иду на кухню.

– Я помогу. – Корж поднялся из-за стола.

– Я тоже. – Антон высыпал обратно на пол собранные было в ладонь детальки конструктора и вытер руки о футболку.

Спустя полтора часа, уложив сынишку спать и прибравшись в комнате, Маргарита накинула на плечи полушалок и вышла на крыльцо подышать воздухом.

Корж пристроился рядом на ступеньке и, щуря маленькие глазки, вглядывался в узкую светлую полоску остывающего от дневных забот засыпающего города. Маргарита запрокинула голову, подставляя лицо ночному эфиру, льющемуся сквозь изрешеченное звездами небо. Воздух пах травой и жимолостью. Огромная, тяжелая луна осела на верхушках сосен, осыпав ледяной глазурью крохотный двор и прочертив по земле неестественно длинные тени от двух пихт, колодца с покосившейся крышей и торчащей оглоблями вверх сломанной телеги, которую Нонна Карловна за неимением лошадей и скота использовала как крепление для бельевой веревки. Припорошенная лунным светом «Ауди» выглядела мертвой заиндевелой тушей пантеры.

– Саш… – позвала Маргарита.

Тот, не отрывая взгляда от горизонта, вопросительно хмыкнул.

– Мне последнее время отчего-то не по себе… Жутко и тревожно.

Он перевел на нее взгляд и невольно отметил про себя, что при луне она выглядит еще соблазнительнее. Распущенные волосы блестели холодными искрами, словно в них запутались звезды. Возбуждающий абрис груди, не спрятанный полушалком и подчеркнутый облегающей блузкой, был таким манящим, что казалось, протяни только руку, и чудесный бугорок сольется с ладонью, наполняя ее биением сердца и сладким теплом.

Корж облизал губы.

– Ты совсем одна, – хрипло сказал он. – А в одиночестве молодой женщине всегда не по себе…

– Я не одна, – возразила Маргарита. – У меня есть Антошка, мама…

– А мужчины нету, – выдавил из себя Корж.

– Нету, – согласилась она. – Но мои страхи, Сашка, совсем иного свойства. Мне кажется… Я чувствую, что меня кто-то ненавидит. И не могу понять – кто и за что.

– Ненавидит? – переспросил Корж и недоверчиво хмыкнул. – Тебя?

– Происходят какие-то… странные события. – Маргарита замялась, подыскивая правильные слова. – Как тебе объяснить… Они меня пугают, Саша.

– У тебя есть я, – напомнил тот и сам удивился, как уверенно и твердо он это произнес. – А значит, тебе нечего бояться.

– Да. – Она слабо улыбнулась. – Спасибо тебе.

И тут же в памяти металлическим эхом прозвучал голос Юрика: «Мне плевать, что за тобой приударяет мент! Думаешь, ты благодаря ему в безопасности?.. Он обычный купленный мент! А настоящие хозяева – те, кто ему платит!.. Слышала о «псах», подруга?»

– Что за события? – поинтересовался Корж. – Чем ты напугана?

– Сначала в одно из моих дежурств с полки запертого шкафа в процедурной исчез эфедрин. – Она озабоченно потерла ладонью лоб.

– Это наркотик? – живо поинтересовался Корж.

Маргарита покачала головой.

– Нет. Это препарат, активизирующий работу сердца и повышающий кровяное давление.

– Из запертого шкафа? – уточнил Сашка. – А у кого ключи?

– У дежурной сестры, то есть у меня. Ну, еще есть дубликат у старшей сестры.

Он открыл было рот, чтобы задать еще вопрос, но Маргарита его перебила:

– Он нашелся, Саш… На следующий день.

Корж поднял брови.

– Где же?

– На полке, – устало вздохнула она. – В запертом шкафу процедурной. – И растерянно пожала плечами: – Словно и не исчезал.

– Забавно, – усмехнулся Сашка.

– Ничего забавного. Когда я сдавала дежурство, эфедрина на полке не было. Это точно. Я проверяла шесть раз. Потом написала объяснительную записку на имя заведующей, а та уже готовила докладную на имя главврача, как вдруг…

– Он нашелся, – закончил Корж и рассмеялся. – Ритка, поверь, если бы кто-то тебя, как ты говоришь, ненавидел и хотел подставить, то ни за что не вернул бы препарат на место.

– Не вернул бы, – мрачно согласилась она. – Когда хотят подставить, используют другие способы. Чтобы тюрьмой запахло.

– Ты опять про это сомнительное убийство? – Сашка криво усмехнулся.

– Вчера меня заперли в процедурной. – Она схватила его за руку. – Двадцать минут я не могла ни до кого ни достучаться, ни докричаться. Как в вакууме… Это так страшно. Мне даже померещилось, что я задыхаюсь.

Он вздрогнул, обожженный ее прикосновением, и спросил хрипло:

– Может быть, дверь сама защелкнулась?..

– Что значит – сама?

– Замок заклинило, например… Такое бывает.

– Сначала я так и подумала, – кивнула Маргарита и подвинулась ближе к Коржу. – Но потом началось такое!.. Завыла сигнализация – в ПИТе умирал больной, а я, беспомощная, сидела взаперти и сходила с ума от страха и отчаяния!

У Сашки кружилась голова. Он вдыхал неяркий, тонкий и очень сексуальный аромат ее духов и борол в себе страстное желание схватить эту девушку за плечи и осыпать жаркими поцелуями ее глаза, губы, шею…

– По счастью, один пациент-старичок проходил по коридору мимо процедурного кабинета, – продолжала Маргарита. – Ключи болтались снаружи, и он отпер дверь… – Она опустила плечи. – Струковский был уже мертв…

– Трагическая случайность, – убежденно кивнул Корж, не сводя с нее взгляда.

– Шнур оказался вырванным из сети, – со значением произнесла она. – Понимаешь, Саша?

– Понимаю… – выдохнул тот.

– Но и это еще не все… – Она на секунду замолчала, раздумывая, рассказать ли ему про беседу с Антиохом в палате, и решила, что это лишнее.

– Не все? – переспросил Корж.

– Тот старичок, который выпустил меня из процедурной… Словом, ему сегодня утром стало плохо. Но он успел признаться мне, что его хотят убить…

– Как! И его тоже? – хмыкнул Сашка. – Не терапия, а сумасшедший дом!

– Он видел человека, который заходил прошлым вечером в ПИТ! Видел предполагаемого убийцу! И даже пытался назвать его имя! Правда… – Маргарита закусила губу. – Я не уверена, что правильно расслышала…

Корж молчал. У него слегка кружилась голова от близости любимой женщины, ее запаха, голоса, выражения глаз.

– А потом кто-то разбил мою фотографию в рамке. – Маргарита наклонилась к самому его лицу и добавила шепотом: – Я видела тень!

На мгновение Корж почувствовал, будто летит кувырком в пропасть. Он вцепился в край ступеньки, судорожно глотнул воздух и, более не пытаясь сдерживаться, припал губами к горячим губам девушки.

Та отстранилась и удивленно заморгала:

– Ты не слушаешь меня?

Сашка перевел дыхание, тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение, и пробормотал:

– Слушаю, конечно… Только ерунда все это, Ритка…

Ее глаза расширились:

– Ерунда?! Поиск убийцы не стоит твоего внимания? Ты считаешь его пустой тратой времени, а мои страхи – бредом истерички? Или ты думаешь, что мне все померещилось, что я сумасшедшая?

– Ты совершенно нормальная, – заверил Корж. – Просто устала. Когда ты последний раз была в отпуске? Два года назад? Три?

Маргарита не верила своим ушам. Сашка Корж – ее лучший друг, защита и опора – даже не встревожился за нее. Больше того, он, наверное, даже половину не расслышал из того, о чем она ему сейчас взволнованно говорила. Что это? Небрежение? Усталость? Или просто цинизм, которым заразила его профессия?

– Ладно. – Он махнул рукой. – Прости. Я лишь хотел сказать, что, как мне известно из опыта, большая часть подобных происшествий яйца выеденного не стоит. Всему виной страхи, усталость, служебные интриги, кулуарные сплетни… – Заметив, что Маргарита собирается возразить, он поспешно закончил: – Но ты не волнуйся. Можешь мне довериться, я тебя в обиду не дам! Если что узнаю – на куски порву злопыхателя твоего.

Несколько минут они сидели молча. Огромная синюшно-белая луна, тяжело оттолкнувшись от колючей верхушки леса, повисла у них над головами наподобие многотонной тарелки. Вырвавшийся из заточения теплый ветер толкал ее кулаком, и она подрагивала на небесной подставке, проливая на землю печальный свет. Двор и крыльцо тонули в этом мертвенно-бледном свете, теряя контрастность, как на экране черно-белого телевизора, в котором бунтует доживающий последние часы кинескоп. Мужчина и женщина казались друг другу нарисованными искусной, но печальной светотенью.

– Могу я тебя спросить о чем-то как друга? – Маргарита, поколебавшись, решила, что имеет право рассчитывать на Сашкину откровенность. – Поверь, мне очень неприятно задавать вопросы, которые похожи на городские сплетни, но мне кажется, мы заслуживаем того, чтобы быть честными друг с другом.

– Валяй, – разрешил тот и добавил, пряча горькую усмешку: – Я тебя никогда не обманывал. И не предавал…

– Говорят, что ты… – Маргарита вдруг смутилась. – Прости, это звучит глупо и даже мерзко… Но говорят, что ты… мздоимец.

Корж расхохотался так, что чуть не свалился со ступеньки.

– Что… ты говоришь?! Прямо вот так и говорят?

Она часто заморгала, и в матовом лунном свете было видно, как дрожат ее ресницы.

– Да, Саша… Говорят, что обложил данью коммерсантов, а тем некуда деваться…

– Что ты говоришь! – фыркнул он. – Прямо некуда деваться?

Маргарита совсем стушевалась.

– Говорят, что милиция не может поймать «псов», потому что с ними в сговоре.

– Ишь ты! – театрально изумился Корж и вдруг перестал смеяться. – Язык бы отрезал болтунам!

Маргарита просияла.

– Значит, это все неправда? – спросила она.

– Вранье! – подтвердил Сашка и достал из кармана пачку сигарет. – Когда я лично поймаю «псов», ты сама в этом убедишься. А я поймаю, будь уверена. Мне на роду написан фарт.

– Я верю, – кивнула девушка. – И тебе, и в тебя…

Он усмехнулся, засунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой. На миг его лицо осветилось желтоватым пламенем, но тут же опять провалилось в темноту.

– Что же касается коммерсантов, здесь не все так просто… Здесь мы друг друга не поймем.

– Почему? – нахмурилась Маргарита. – Разве мы говорим на разных языках?

– Именно! – подтвердил Корж, небрежно выпуская тонкую струйку дыма. – То, что у тебя однозначно черное, у всех остальных людей может быть и черным, и белым, и серым.

– Действительно, – согласилась девушка. – Трудно найти общий язык с человеком, который на черное говорит белое, и наоборот.

– Пойми, чудачка! То, что хорошо для коммерса, – не всегда благо для других. И то, что плохо для него, – не всегда худо для нас. Ты ведь как считаешь: если коммерсант жалуется на милицию, значит, она плохая, если коммерсант ладит с ней – опять же скверно!

– Я считаю, что и милиция, и бизнес должны жить по закону, а не ладить друг с другом.

– Тебе уже скоро четверть века, Марго, а ты наивная какая-то, – вздохнул Корж. – Даже инфантильная.

«Опять! – пронеслось у нее в голове. – Не только Журналов, оказывается, так считает».

– Тебе не приходило в голову, дуреха, – продолжал Сашка, – что коммерсант, не укравший, не обманувший, не схитривший, – просто лузер? Его дела никогда не пойдут в гору. Закон бизнеса. У такого соответственно ни с законом, ни с милицией проблем нету. И какой с него прок окружающим? Какой прок государству?

– А-а, – понимающе протянула Маргарита. – Ты о государстве радеешь?

Корж не поддержал иронию.

– И о нем тоже, – спокойно подтвердил он. – Стране нужен сильный бизнес. А успешный предприниматель непременно придет к менту с поклоном. Помоги, мол, не посади, мол, дай работать! Всем от этого будет польза.

– И мент не может устоять перед соблазном, – в тон ему закончила Маргарита.

– А что он должен сделать? – поинтересовался Сашка. – Похерить даже то, что есть? Уравнять и правых и виноватых? Сделать всех середнячками и лузерами? Как хорошо! Зато проблем с законом ни у кого не будет! – Он взял ее за руку и понизил голос: – Пойми, Марго, я – точно такой же винтик системы, как и сам коммерсант.

– Бедный, – посочувствовала она. – Винтик! Вместо того чтобы арестовать жулика…

– Если арестовать и посадить всех жуликов и ворюг, – перебил Корж, – бизнеса не останется. Ни крупного, ни среднего. А сейчас – баланс, равновесие.

Маргарита поднялась со ступеньки и поправила на плечах полушалок.

– Выходит, наша милиция, вместо того чтобы ловить преступников, попросту строит себе кормушки! – Она в негодовании тряхнула головой, и посеребренная луной челка блеснула крошечными искрами. – Убийцы гуляют на свободе…

– Кстати! – Корж поднялся следом за ней и небрежно отряхнул джинсы. – Я ведь собирался поговорить с тобой о преступнике, который почему-то до сих пор гуляет на свободе. – Он потянулся к заднему карману и извлек из него сложенный вчетверо лист бумаги. – Сегодня мы получили ориентировку. Фоторобот человека, подозреваемого в убийстве. Он никого тебе не напоминает?

Маргарита неуверенно приняла из его рук листок, оказавшийся черно-белой фотокопией, сделанной на лазерном принтере, и открыла рот. Со снимка на нее напряженным и немного расстроенным взглядом смотрел Максим Танкован.

– Что это значит? – пробормотала она.

– Узнала, – удовлетворенно констатировал Корж. – А я боялся, что это только мне он повсюду мерещится.

– Мужчина, подозреваемый… в убийстве? – Маргарита сделала вид, что ослышалась. – Ты шутишь? Или затеваешь какую-то очень скверную игру?

– В убийстве, милая, – кивнул он. – Некоего Теодора Свирского – человека, пару недель назад прибывшего в Москву прямиком из нашего города.

Она закусила губу и вдруг порывисто вернула листок.

– Забери свою ориентировку! Как это глупо, Саша!

– Что именно? – уточнил тот.

– Глупо и непорядочно пытаться разыграть меня таким отвратительным образом!

– Это не розыгрыш, – сухо возразил Корж. – Фоторобот составлен в Москве и прислан нам для проведения оперативно-розыскных мероприятий. Я бы значения не придал, у нас своих дел невпроворот… Но уж больно рожа знакомая! – Он помахал листком у нее перед носом.

– Значит… – Маргарита пыталась на ходу придумать что-то веское и значительное. – Значит, на снимке – тот, кто просто похож на Максима!

– Конечно, похож, – пожал плечами Корж. – А я разве сказал, что это непременно он?

– Разумеется, это не он! – Девушка почти умоляла оперативника смириться с этой мыслью.

– Одна только странность имеется… – Сашка театрально вздохнул. – Печальное совпадение.

– Какое еще совпадение? – Маргарита уставилась ему прямо в глаза.

Тот простодушно пожал плечами:

– Сырой Яр. Наш город.

На следующий день Маргарита позвонила Коржу.

Она проснулась в четыре утра и больше не могла заснуть, как ни пыталась.

«Вторая ночь почти без сна!» – Девушка страдальчески поморщилась.

За окном в широкой щели между шторами едва различимым бледным пятном брезжил рассвет. Будильник, не поставленный на звонок по случаю выходного дня, громко отстукивал секунды. Антон застонал во сне, что-то пробормотал и перевернулся на другой бок. В комнате было холодно, а может, Маргарите это только казалось, и она дрожала под одеялом не от зябкой утренней сырости, а от волнения и страха.

Черно-белая фотокопия не шла у нее из головы. «Человек, подозреваемый в убийстве» в самом деле очень похож на Танкована! Какая-то невероятная, чудовищная ошибка! Максим – умный, тонкий, проницательный – не может убить! Даже в порыве ярости. Ведь он умеет управлять своими эмоциями. У него холодный мозг. И… сердце.

Все подозрения – чушь, и волноваться не о чем!

Тем не менее фамилия убитого, названная Коржом, показалась Маргарите знакомой. Она ворочалась, металась на кровати, мучительно вспоминая, где могла слышать ее. Трижды она вставала и бродила по комнате, шлепая босыми ногами по холодному полу, пила теплую, безвкусную воду из графина, потом опять ложилась, ворочалась и снова вставала.

Было уже совсем светло, когда она вспомнила человека с такой фамилией.

Маргарита рывком села в кровати. Открытие, которое она сделала, не только не принесло ей облегчения, но еще больше напугало. Она схватила трубку и на цыпочках вышла из комнаты в коридор.

– Саш… – Голос ее дрожал. – Прости, что в такую рань… Но мне кажется, это важно.

– Тебя опять заперли в процедурной? – хмуро поинтересовался тот.

– Нет. Я по поводу того человека… Ну, которого убили.

– Кого убили? – Корж, видимо, еще не окончательно проснулся.

– Ты говорил, что в Москве убили человека по фамилии Свирский, правильно?

– Ну.

– А перед смертью он побывал в нашем городе. – Маргарите хотелось, чтобы Сашка вспомнил все до мельчайших подробностей. – Ты еще сказал, что Сырой Яр – странное место для простых совпадений.

– Да не тяни же! – В голосе Коржа появилось раздражение. – Ты придумала алиби Танковану?

– Алиби? – растерянно переспросила Маргарита, как будто заново открывая для себя смысл этого слова. – Пожалуй, нет… Может быть, даже наоборот. – И она шумно вздохнула в трубку.

– Вот как? – Корж не скрывал ликования. – Наоборот – это значит, Танкован полностью изобличен?

– Не путай меня! И не перебивай. Я лишь хотела сказать, что вспомнила этого человека. Свирского. Он действительно был в нашем городе. Один день. Проездом откуда-то издалека.

– Ты с ним общалась?

– Нет. Но я видела его.

– Где же?

В трубке повисла такая тишина, что Корж поначалу решил, что пропала связь.

– Алло! – прохрипел он. – Алло!

– Я здесь, – тихо отозвалась Маргарита.

– Я спросил тебя, где ты видела человека по фамилии Свирский? – напомнил Корж. – Или ты опять забыла?

– Я его видела в доме у родителей Максима. Он провел у них целый день.

Наверное, она поступила подло, по-предательски, вот так, прямо указав на связь между убитым Свирским и Танкованами. Теперь следствие цепко ухватится за версию о том, что преступник – Максим. Но с другой стороны, рассуждала Маргарита, если Танкован невиновен (в чем она не сомневается), возможно, этот след поспособствует поимке настоящего убийцы и поможет снять с Максима нелепое подозрение.

Корж попросил ее быть в четыре часа дня возле гостиницы «Уют», принадлежащей родителям Максима.

– Пообщаемся, – небрежно пояснил он. – Проясним кое-какие детальки. Ты согласна?

Маргариту впервые страшила встреча с Танкованами. Ей казалось, на ее лице отпечаталась метка сексота. Она вросла в кожу, впиталась в поры и теперь чернела на лбу безобразной отметиной.

«Проясним детальки!» Циничный, толстокожий Сашка даже представить себе не может, каково ей сейчас. Она провалится сквозь землю, как только поднимет глаза на добрых стариков. Уж кто-кто, а они никогда не сделали ей ничего плохого и даже в ее отношениях с собственным сыном всегда поддерживали Маргариту. Танкованы безоговорочно приняли внука и баловали его так, как этого не делала даже Нонна Карловна. В любое время дня и ночи Маргарита могла обратиться к ним с просьбой и знала, что они сделают все, чтобы помочь.

И вот теперь она появится у Танкованов с неожиданными «расспросиками», с гнусными, почти иезуитскими «прояснениями деталек»!

Опер, которого боится и недолюбливает весь город, и не подумает быть деликатным: «Граждане Танкованы! Ваш сын подозревается в убийстве человека, с которым вы, оказывается, были знакомы! Вот, гражданка Байкалова – тому свидетель. Она уже дала необходимые показания, на тот случай, если вы вздумаете отпираться. Отсюда вопросик: что связывало вас и вашего сына с убитым? Отвечать быстро, не задумываясь, и глядя мне прямо в глаза!»

От этих мыслей Маргарите стало плохо. У нее даже поднялась температура. Она проглотила таблетку аспирина и все утро просидела в кресле, закутавшись в полушалок и рассеянно слушая восторженное щебетание Антошки.

– Дядя Саша подарил мне раскраски, смотри, мама! Это настоящие внедорожники. Дядя Саша сказал мне, что это очень дорогие машины. Но у него, наверное, скоро будет такой джип!

Маргарита вздрогнула. Корж хвастался перед ребенком своим растущим благосостоянием. Бессовестный! Она вспомнила его вчерашние откровения. По сути, Сашка признался, что берет взятки, и ему даже не стыдно за это!

– Тебе звонили из милиции. – Мать появилась в дверях. На ней был шелковый пестрый халат и огромного размера ворсистые шлепанцы. Лицо – узкое, жирное от крема, глаза усталые, уголки губ опущены, что всегда придавало ей недовольный и даже угрюмый вид, волосы гладко зачесаны назад и прибраны черной заколкой в виде дракона. – Я сказала, что ты уехала по делам.

– Из милиции? – Маргарита мягко отстранила Антошку, который норовил залезть к ней на колени, и испуганно посмотрела на мать. – По какому вопросу?

– Я не секретарь, – сухо напомнила та. – И ни о чем их не расспрашивала. Кажется, они сейчас в больнице. Болтают что-то о системе вентиляции легких. Эти дурни, как всегда, ищут крайнего.

– Я так и знала! – выдохнула Маргарита. – Этим крайним буду я! Меня подозревают в убийстве человека!

По лицу Нонны Карловны пробежала тень усмешки. Она выпростала руки из бездонных рукавов халата и надменно сложила их на груди.

– Для того, чтобы убить человека, – проскрипела она, – требуются воля и незаурядная храбрость. Ни того, ни другого у тебя попросту нет. Так и скажи этим халдеям продажным!