Текст книги "Злые дети"

14.

Виктор не чувствовал своих ног. Будто бы голова и верхняя часть туловища парили в воздухе. А все, что ниже груди, покрылось инеем и отмерло. Он даже не мог отойти, потому что боялся упасть. Поэтому так и стоял в метре от тела той, кого любил всего несколько часов назад. Любил не в физиологическом, а в самом прямом смысле. Он это уже понял. Понял, когда увидел ее мертвой. Потому что когда умирает тот, кого ты любишь, умирает часть тебя. Ты это ощущаешь физически. Ты становишься меньше. Легче. Тебя качает ветром и может унести в небо. Поэтому надо изо всех сил держаться за землю. Иначе снесет в космос.

За одну ночь он потерял двух любимых женщин. Одну обрел, оттолкнул и потерял. А вторую вспомнил – и тоже потерял.

Он не мог смотреть на лицо Светланы, искаженное страданием. Да и не различал его. В глазах все расплылось сразу, как только он понял, что это она.

Полковник Васильев, он же Вася-Вася, выехал вместе с группой на резонансное преступление. И сейчас суетился вокруг опергруппы и экспертов. Впрочем, умудряясь им не мешать. В конце концов, в прошлом он и сам был толковым следаком и в высокий кабинет попал, как говорится, «с земли», а не проскользил по паркету.

Наконец, начальник отдела дал все необходимые распоряжения и обратил внимание на Макарова, застывшего соляным столпом возле тела убитой.

– А ты чего стоишь, как Ленин на постаменте? – удивился Вася-Вася. – А ну-ка…

Рассмотрев выражение лица и побелевшие щеки Виктора, Васильев оборвал фразу и подошел поближе. Опытному сыскарю хватило секунды, чтобы сообразить, в чем дело.

– Ты ее знал? – прищурился полковник.

Его голос дополз до сознания Макарова не сразу, будто проталкивался через толстые ватные подушки. Он медленно кивнул.

– Откуда?

Виктор с трудом вернулся на грешную землю и едва слышно ответил:

– Свидетель. В кафе тут работает. Работала.

Васильев помолчал, играя желваками.

– Ты же не хочешь сказать, что вы с ней…

Он не закончил фразы, впившись в Виктора яростным взглядом.

– Да, – кивнул Макаров.

Полковник схватился за голову.

– Твою мать, Макаров! Твою же мать! Ты хоть понимаешь, что это значит, кобель тупой?! Чем это для тебя обернется?

Макаров молчал, отвечать ему было нечего.

– Ее тело обследуют и найдут следы полового акта. Проанализируют, и сегодня, край – завтра, станет известно, что следы принадлежат тебе! – Васильев понизил голос до свистящего шепота, который резал Виктору уши. – Ты понимаешь, как это выглядит? Следователь ведет дело о серийных убийствах, трахает свидетельницу, и наутро ее находят мертвой, со всеми сопутствующими приметами этой серии!

– Меня отстранят от дела?

– Что? О чем ты думаешь? Какое нахрен дело? Тебя вообще отстранят от службы и возьмут за жабры, как первого подозреваемого! Из тебя инквизиторы душу вынут грязными клещами, раздербанят ее на волокна и будут изучать на просвет!

– Василий Романович! Мне нужно довести это дело! Я должен взять этого выродка! Это теперь личное!

– Вот именно поэтому я тебя отстраняю от него. Заранее, без указаний Отдела собственной безопасности. Потому что личное. А личное тут неуместно. Оно глаза застит. Конфликт интересов – слышал про такое?

Виктор мрачно кивнул.

– Короче, передаешь руководство расследованием Носову. С завтрашнего дня. И рапорт мне на стол – расскажешь, какой головой ты думал, когда свидетельницу в постель тащил.

Полковник выругался напоследок, махнул рукой и двинулся давать распоряжения группе, отдавая команды резким раздраженным голосом. Виктор хотел поблагодарить Василия Романовича, но не рискнул снова привлекать его внимание. Ведь старик только что подарил ему целый день работы над этим делом. А день в его положении – гигантский срок. Только надо им с толком распорядиться.

Виктор в последний раз посмотрел на женщину, с которой ему было так хорошо всего несколько часов назад. Он не мог сейчас с ней даже попрощаться по-человечески, чтобы не вызвать ненужных кривотолков сослуживцев.

– Прости, – произнес он одними губами. – За все прости. Это я виноват, что ты умерла. Я найду его.

Он отвернулся и быстрыми шагами стал взбираться по склону оврага. Времени было в обрез. Несмотря на весь свой опыт и проницательность, Василий Романович Васильев, полковник юстиции и непосредственный начальник следователя Макарова, упустил одну деталь. Очень важную деталь.

Если Эльвиру Кононову убил не Скрипач, а имитатор, то и Света погибла от его же рук. Ведь таинственный Скрипач не мог сымитировать имитатора. По той простой причине, что он ничего не мог о нем знать. Более того – Света не случайная жертва. Это четкий и недвусмысленный сигнал Макарову – не лезь. Он вторгся на «темную территорию». Похоже, тут играли в свои поганые игры всякие шпионы, разведчики и тайные агенты. Простому следаку тут не место. И ему на это прозрачно намекнули – мы знаем, кто ты, где ты и с кем ты. Если не отступишься – будешь следующим.

Что-то в этом раскладе, в целом стройном, было неидеально, какая-то соринка, маленький заусенец мешал. Но состояние Виктора не позволяло ему применить то, чем он славился – остановиться, взглянуть на картину отстраненно, сопоставить все входящие и исходящие ниточки и четко дернуть за нужную, распутав клубок одним движением.

Он не мог позволить себе остановиться.

Время теперь было в дефиците. И в первую очередь из-за Василия Романовича Васильева. Потому что этот чертов старик очень скоро сложит в голове то, что уже сложил Макаров, и перекроет ему кислород. Из самых добрых побуждений – чтобы не сломал шею, забираясь в этот огород. Но тогда смерть Светланы окажется неотплаченной. А этого Макаров допустить не мог. Даже если придется влезть в самый эпицентр разборок чекистов, военной разведки, ЦРУ и Стражей исламской революции.

Передавая Виктору Макарову такой «привет», эти люди намеревались его напугать. Так вот они ошиблись. Они его не напугали, а взбесили. Взбесили той самой холодной яростью, которая не слепит, а обостряет чувства. И если влияет на зрение, то только в плане сужения нацеленности. Теперь для него есть только одна цель – найти и покарать.

И не просто покарать. Была у Макарова одна особенность. Ее когда-то сформулировал Серега Носов. Ты, сказал он, настоящий русский, по-своему добрый и готовый прощать. Но когда ты начинаешь мстить за что-то личное, то остановиться уже не можешь. Тебе недостаточно повалить врага. Тебе обязательно надо переломать ему все кости, вырвать сердце, обоссать труп, сжечь его дом, изнасиловать жену и дочерей и убить домашних животных, включая рыбок и попугайчиков.

Может, в этом и имелось какое-то преувеличение, но суть Носов передал верно. Врагом Макаров был очень неприятным, потому что всегда доводил разгром до конца и ничего не боялся – ни действий, ни последствий.

Виктор шел по аллее парка к выходу, когда его догнали Носов и Ирочка.

– Алё, командир! Оставил команду без капитана?

– А вы чего не на «теле»? – не слишком любезно спросил Виктор.

– Так мы там закончили. На опрос свидетелей, которых, разумеется, нет, отправили полицейских оперов, вещдоки эксперты собирают, – обиженно ответила Ирочка.

– Давай, командир, раскладывай расклады, – усмехнулся Носов. – Мы тоже не «Шиком» бриты, фишку мала-мала сечём. Понятно же, что нас с Кононовой подвинули, а эта «жмурка» под нее сработана, а не под предыдущих. Так что рисуется красивая картина в стиле Ван Гога. Чуть что не так – мигом останемся без ушей.

Виктор ответил не сразу. Циничное ерничество оперов, следаков, патанатомов и прочего люда, часто имеющего дело со смертью, было делом привычным. Но сегодня «жмурка» очень уж болезненно резанула по душе. Ведь сегодня это была не безымянная и безликая жертва, каких много, а Светлана. Но Виктор подавил в себе неприязнь.

– Какие будут приказы, командир? – испытующе прищурился Носов.

«Они мне нужны, – пронеслась в голове мысль. Холодная, как позёмка, чистая, как январский снег. – Втроем мы сделаем гораздо больше, чем я мог бы сделать один. И это прикрытие, если что. Сергей, конечно, себе на уме, но опытен. А Ирочка умна и остроглаза, но наивна – ей в голову можно вложить все, что нужно будет озвучить начальству. И она будет уверена, что это ее собственные мысли».

– Смотрите, расклад такой, – поджал губы Виктор. – Ты верно заметил, что эти два трупа связаны между собой, а не с прежними жертвами Скрипача. Но по сегодняшней пока никаких зацепок нет. А первую у нас выдернули. Поэтому хочешь не хочешь, а надо копнуть именно с этой стороны. Даже если нам это запретили.

Носов скривил губы. Лезть в конфликт с Минобороны ему явно не нравилось.

– И как мы это сделаем?

– Вояки нам явно ничего не скажут. Но есть один человек, который нам все же может кое-что полезное поведать.

– И это… – приподнял брови Носов.

– Муж Кононовой, Николай, – обрадовалась Ирочка. – Возможно, он даже не знает еще, что дело забрали себе военные.

– Бинго, мадемуазель, – выдавил из себя улыбку Виктор, хотя ему хотелось выть. – Самое время нанести визит безутешному вдовцу.

15.

На дом к Николаю Кононову решили нагрянуть без предупреждения. Как в том анекдоте, когда Изя объяснил Абраше, почему не предупредил о своем приходе – чтобы тебя дома застать. Охранник в будке на въезде во двор попытался позвонить жильцу, потому что этого, дескать, требует инструкция. Но Носов ему убедительно предложил этого не делать. А чтобы предложение не было проигнорировано, остался с охранником, пока Макаров его не позовет.

Пройдя через двор, заставленный дорогими машинами, Виктор с Ирочкой вошли в подъезд и поднялись на нужный этаж. Макаров позвонил в дверь так, как это делают только служащие правоохранительных органов – резко, требовательно, властно.

Еще до того, как замолк последний отголосок мелодичного звонка, Виктор уже знал, что дверь никто не откроет. Каким-то звериным чутьем он мог отличить по «голосу» звонка пустую квартиру от квартиры, в которой есть хотя бы кошка. Они звучат по-разному. В этой квартире никого не было. Но, что странно, и пустой она не ощущалась.

– Никого нет дома? – Ирочка удивленно приподняла брови. – Но охранник сказал, что хозяин никуда не отлучался со вчерашнего вечера.

Макаров для очистки совести еще несколько раз бухнул в дверь кулаком. Это было бесполезно. В том числе и потому, что массивная бронированная дверь гасила звук удара.

– Надо вызывать участкового и парней из МЧС, – вздохнул Виктор.

– Зачем? – не поняла Ирочка.

– Дверь вскрывать.

Ирочка снова недоуменно изогнула бровь. Симпатичную, надо сказать, бровь. Но по мере того, как мысль Виктора доходила до нее, недоумение сменилось недоверием и даже изумлением.

– Но вы же, Виктор Иванович, не думаете, что…

Договорить она не успела. Внизу хлопнула подъездная дверь, и на лестнице раздались звуки шагов двух человек. Макаров потянулся рефлекторно туда, где должен был быть пистолет, и зло скривился – чертов Вася-Вася с его усилением контроля за оружием.

Но «Глок» не понадобился. Там, внизу, кто-то что-то недовольно буркнул, и второй человек ответил ему голосом Сереги Носова:

– Топай давай! Будет тебе и адвокат, и прокурор с судьей! Топай!

Через несколько секунд пролетом ниже появился крепкий, но уже начавший жиреть мужчина лет сорока в темном костюме и очень коротко стриженный. За ним следовал Носов. Увидев Макарова и Ирочку, мужчина остановился. Носов хлопнул его по спине, подгоняя.

– Прошу любить без жалости, – представил Сергей. – Игорь Вершинин, водитель и охранник мужа убиенной Эльвиры Кононовой. Верный пес своего хозяина. Пытался ему позвонить, хотя представитель власти его прямо предупредил этого не делать. Похоже, хозяина боится больше, чем нас. Будем его разочаровывать?

– Будем, – кивнул Виктор. – Но потом. Ключи есть?

– Что? – не понял Вершинин.

– Ключи от квартиры!

– Нет.

– Ой, не лги, ой не лги, царю лжешь! – засмеялся Носов. – У охранника всегда есть ключи от берлоги хозяина. Сейчас досмотрим, и если найдем – получишь попытку воспрепятствования следствию. Меркуешь?

Вершинин засопел, принимая нелегкое решение. Потом вздохнул и достал из кармана пару ключей на общем брелке, протянув их Макарову, в котором чутьем опытного халдея сразу опознал старшего. Макаров отрицательно покачал головой.

– Сам открывай. Чтобы не было потом каких-нибудь непоняток. Мы рядом.

Потоптавшись еще несколько секунд, Вершинин открыл один замок. Вставил ключ во вторую скважину, попытался повернуть. Ничего не получилось. На лице Вершинина отразилось удивление.

– Стоп! – скомандовал Виктор. – Ничего не трогать. Отошел в сторону.

Вершинин подчинился приказу, по-прежнему удивленно глядя на дверь. Виктор достал из кармана носовой платок, накинул его на дверную ручку и аккуратно нажал ее вниз. Дверь с тихим, богатым чмоком открылась. Все понявший Носов выхватил свой «Глок», который успел получить перед выездом на место преступления еще утром, и, оттеснив Макарова, ужом скользнул в полумрак прихожей, которая по размерам вполне претендовала на звание вестибюля.

Макаров шагнул вслед за Носовым. За ним Ирочка. Она потянулась, чтобы включить свет, но Виктор коротко рявкнул:

– Руки! Ничего не трогать.

Бывали случаи, когда выключатель в прихожей активировал установленное взрывное устройство.

Носов уверенно и профессионально скользил по квартире, как тень, проверяя комнаты. Виктор ждал его в зале, где недавно допрашивал Николая Кононова. Он не волновался. Чего волноваться, когда ты все равно опоздал.

Через несколько секунд Сергей подтвердил его догадку. Он выглянул из одной из дверей и поманил Макарова.

– Здесь он. Заходи. И этого с собой тащи, а то сдриснет сдуру. Ищи его потом с собаками.

Макаров под локоток ввел опешившего Вершинина и закрыл дверь.

– Стоять. Ждать.

Вершинин согласно кивнул. А Макаров вошел в комнату, где его ждал Носов.

Виктор, конечно, был готов к сюрпризам, но увиденное его действительно заставило присвистнуть. На полу комнаты громоздилась куча платьев и нижнего белья Эльвиры Кононовой. А перед грудой тряпья, на крюке дорогого бра, вмурованном в стену, висел, подогнув колени, сам Николай Кононов. Крутой бизнесмен, «работавший по нефти», был одет только в короткий халатик из японского шелка, который был ему мал размеров на восемь.

– Милый халатик, – хмыкнул Носов. – Но ему явно не идет.

Макаров промолчал. Картина происшествия, казалось бы, ясна. Несчастный муж, убитый гибелью молодой красавицы жены, не вынес скорби. Он пытался как-то почувствовать умершую и для этого натянул ее нижнее белье. А потом повесился, в качестве удавки использовав ее чулки. Достаточно экзотично, но не сказать, чтобы такого никогда не бывало.

– Крепкие нервы у мужика, – чуть ли не с уважением сказал Носов. – Так, подогнув ноги, повеситься не каждый сможет – инстинкт самосохранения помешает. Тут сильная воля и твердое намерение нужны.

Снова ничего не ответив, Виктор достал из кармана небольшой светодиодный фонарик, с которым никогда не расставался. Портьеры были задернуты неплотно, но, хотя из-за них пробивался дневной свет, его было недостаточно для того, чтобы внимательно осмотреться. А раздвигать шторы и включать свет до приезда экспертов и оперов нельзя.

Но Виктору и не нужно было детально осматриваться. Он знал, что искал. Подойдя к повешенному, он одним пальцем качнул тело и посветил мертвецу на затылок. На границу роста волос. Он не ошибся. Маленькую точку – след укола тончайшей иглой – можно было найти только при детальном экспертном обследовании. Или если знать, что она там есть.

– Звони в Управление, – спокойно сказал Виктор. – У нас убийство.

– А как мы объясним, что мы тут делали? Нас же с дела сняли и отдали его воякам? – спросил Носов, уже набирая номер.

Макаров пожал плечами.

– Мы просто пришли сказать страдающему вдовцу, что новости о расследовании убийства его жены ему придется получать в другом ведомстве, по месту ее основной работы.

Все так же аккуратно, одним пальчиком, Виктор вернул телу прежнее положение. Обернулся. В дверях стоял побледневший Игорь Вершинин. Похоже, он впервые видел своего хозяина в таком виде и в таком одеянии. И был немного шокирован увиденным. Виктор жестом указал ему на роскошный диван в гостиной – мол, сиди, жди.

Через минуту он сам вышел в зал и присел на подлокотник кресла перед Вершининым, возвышаясь над ним на две головы, потому что хранитель усопшего тела сейчас утопал в кожаной роскоши чуть не до пола.

Виктор некотрое время разглядывал Вершинина, и под его взглядом здоровенный мужик постепенно становился все меньше и меньше, будто снежок, тающий на мартовском солнце.

– Ты? – Макаров равнодушно кивнул в сторону полутемной комнаты с висельником.

Вершинин аж побелел и затрясся.

– Ты чо, начальник! Мокрую не шей! У меня две ходки за хулиганку, если ты об этом, и те пятнадцать лет назад последняя. Меня ж никуда не брали, а Коля принял и ходу дал. Я на него за совесть работал!

– Хреново работал, – одними углами губ улыбнулся Виктор. – Не уберег благодетеля. А скажи, дорогой ты мой, как так получилось, что на твоей машине в день убийства жены твоего босса кто-то за ней следил?

У Вершинина самым натуральным образом отпала челюсть. При желании, можно было бы у него разглядывать гланды без медицинских приспособлений.

– Чего? – тупо спросил охранник.

– Того. В день убийства за Эльвирой Кононовой кто-то по всему городу ездил на твоей машине. Ну, на той, на которой ты шефа возил. Вот только он в это время в сексуальной командировке был.

Вершинин какое-то время пучил глаза, как жареный карась на сковороде. Потом его тупое лицо озарилось.

– Так у меня же машину угнали!

Виктор устало вздохнул.

– Ту, на которой ты только что приехал?

Вершинин снова съежился под его взглядом, жалко улыбнулся.

– Не поверишь, начальник, так и было. Пока шефа не было, я забухал у родни в Мытищах. Утром встаю – а тачки нет. Я хотел сразу в ментовку бежать. А потом подумал – а вдруг это Мишка, племяш, покататься взял? Я щас заяву кину – а потом ее у вас хрен обратно заберешь. И Мишке жопа будет, и меня хозяин на крюк подвесит, что за имуществом не проследил. А еще через день – гля, а она опять во дворе стоит. Я подумал, что упился слегонца лишнего, померещилось. А щас думаю – раз ты говоришь, что ее в другом месте видели, так мож и не померещилось. А?

– В рот на, – презрительно бросил Макаров. – Экспромт прикольный, но даже в школе не прокатил бы.

– Начальник! Сукой буду! – взвыл Вершинин. – У родни спроси – я там был три дня, с кумом бухал!

– Ладно, черт с тобой, не скули! – поморщился Виктор. – Напиши, где тебя искать, если что. И сиди тут, пока опергруппа не появится. Им дашь показания и шуруй домой. На работу тебе теперь не надо. А вот нам можешь понадобиться. Если я тебя с первого звонка не найду, когда нужен будешь, – пеняй на себя. Усек?

Вершинин кивнул, подобострастно глядя на следователя.

Виктор встал с подлокотника и вышел в коридор. Там стояли Носов и Ирочка, оба вопросительно глядели на старшего группы. Они слышали весь разговор.

– Что? – спросил Виктор.

– Ты это все серьезно? Ну про «сиди дома, мы позовем»? – недоверчиво поинтересовался Носов. – Вот прям так отпустишь едва ли не единственного свидетеля и даже подозреваемого?

– Есть соображения. Но о них не сейчас, – многозначительно буркнул Виктор и вышел на лестничную площадку. Там уже слышались шаги оперативников и экспертов из следственной группы.

У него, действительно, имелись свои соображения. Вот только делиться ими он с Сергеем и Ирочкой не собирался. Они бы не поняли.

Кононова убили те же люди, что убили его жену. И Светлану. Его тоже перед смертью допрашивали с использованием специальных препаратов. Зачем? Видимо, затем, чтобы узнать то, что не смогли узнать от Эльвиры.

И это означает, что это те же люди, что походя убили ни в чем не повинную, случайную девушку, просто для того, чтобы шлепнуть по рукам не в меру ретивого следака.

А значит, он должен этих людей найти и покарать. Лично. Следственный комитет тут ни при чем. Это не его дело.

И для этого Игорь Вершинин, дважды судимый за хулиганку придурок, прекрасный инструмент. Потому что он следующий. В этом нет ни малейших сомнений. Эта пьяная хтонь – единственная ниточка, которая может указать, что следствие пошло не по тому направлению. И ее обязательно обрежут.

Поэтому надо быть как можно ближе, чтобы увидеть, кто именно ее обрежет.

И Виктора Макарова ни на секунду не посетила мысль, что приманкой и жертвой он хладнокровно назначает совершенно непричастного и невинного человека.

Более того, его даже не удивило, что ему эта мысль в голову пришла. Для Виктора Макарова образца сегодняшнего дня это казалось вполне естественным вариантом действия.