Текст книги "20 историй о субсидиарке, которые клиенты разрешили нам рассказать"

Разгромная рецензия

В деле Виталия было обстоятельство, которое нас тревожило. Один из соответчиков – Антон, занимавший пост гендиректора сразу после Виталия, вместе с отзывом представил в суд аудиторское заключение о финансовом положении «Альбатрос Лоджистикс» по состоянию на 14 октября 2015 года. Готовивший заключение сторонний аудитор делал вывод, что существовала высокая вероятность банкротства компании по итогам работы в 2015 году.

Таким образом, соответчик пытался доказать, что все беды начались еще при Виталии. А сам Антон был вроде как не при чем – в момент назначения на должность он якобы пребывал в неведении относительно финансового положения предприятия, а когда 18 января 2016 года узнал из отчета аудитора об истинном положении дел, то срочно подал в отставку (3 февраля 2016 года). И так как между моментом представления отчета и увольнением прошло меньше месяца, то у менеджера не возникло обязанности подать то самое заявление о банкротстве. Ну не успел он!

Защищая себя, Антон фактически топил нашего клиента. Если бы суд принял аудиторское заключение в качестве доказательства, положение Виталия сильно осложнилось бы. Поэтому мы подготовили ходатайство о признании данного доказательства недопустимым. А в качестве обоснования сделали рецензию на аудиторское заключение. Сразу скажу, нам удалось обнаружить в этом заключении несколько существенных косяков.

Напомним, что вопрос о моменте наступления неплатежеспособности был критически важным для нашего клиента. Обычно решить эту задачку помогает финансовый анализ, который проводится на стадии наблюдения. В случае с «Альбатросом» анализ платежеспособности не проводился ввиду отсутствия бухгалтерской документации. И аудиторское заключение фактически должно было подменить собою финанализ и отодвинуть момент наступления неплатежеспособности назад в прошлое, в тот период, когда компанией руководил Виталий. Мы считали это незаконным и доказали, что представленное заключение не соответствует Правилам проведения финансового анализа, а потому не может быть основой для принятия решения о виновности нашего клиента.

В частности, мы отметили, что был нарушен пункт 2 Правил, который устанавливает цели финансового анализа. Эта процедура проводится для подготовки предложения о возможности (невозможности) восстановления платежеспособности должника, возможности покрытия за счет имущества должника судебных расходов, подготовки плана внешнего управления и др. Ничего этого в представленном в суд аудиторском заключении не было.

Нарушен также был пункт 5 Правил, в соответствии с которым в ходе финансового анализа используются документально подтвержденные данные, а все заключения и выводы основываются на расчетах и реальных фактах. С этим, как выяснилось, были большие проблемы.

В заключении говорилось, что бывший главный бухгалтер «Альбатроса» (уволилась 20 ноября 2015 года) не передала новому гендиру Антону надлежащим образом «данные бухгалтерского учета, первичные документы, дела, электронные ключи и пароли к информационным базам».

Конечно, главбух поступила нехорошо, но что из этого следовало? А то, что достоверной информации, на основании которой можно было бы делать выводы о финансовом состоянии компании, в распоряжении аудитора не имелось. Сам аудитор оценивал надежность контрольной среды в целях аудита как «крайне низкую».

Наконец, был нарушен и пункт 6 Правил, в котором говорится, что коэффициенты финансово-хозяйственной деятельности должника и показатели, используемые для их расчета, берутся поквартально не менее, чем за двухлетний период, предшествующий возбуждению производства по делу о несостоятельности (банкротстве), а также за период проведения процедур банкротства. Сторонний аудитор, готовивший заключение, основывал свои выводы на данных за один полный завершенный год – с 01.01.2015 по 31.12.2015. А в разделах «Структура имущества и оценка стоимости чистых активов Общества», «Анализ финансовой устойчивости», «Анализ ликвидности активов и обязательств Общества», «Анализ эффективности деятельности Общества» для сравнений использовались даты 01.01.2015 и 14.10.2015.

На этом основании мы утверждали, что отчет стороннего аудитора являлся недопустимым доказательством. И строить на нем достоверные выводы о финансовом положении компании было нельзя. Суд с нашей позицией согласился. В определении зафиксировано, что «аудиторское заключение не содержит перечень бухгалтерской (финансовой) отчетности, в отношении которой проводился аудит, более того, в случае, если документация должника не передавалась, то указанный отчет невозможно было бы провести, к заключению не приложено ни единого исследуемого документа, в связи с чем отчет индивидуального аудитора… (…) … руководству ООО «Альбатрос Лоджистикс» по результатам проведения анализа финансового состояния признается судом недопустимым доказательством». P. S. Любопытная деталь. На последнем заседании суда первой инстанции конкурсный кредитор неожиданно уточнил свои требования. Он отказался от претензий в отношении всех ответчиков, кроме нашего клиента, и сосредоточил весь огонь на Виталии. Нам стало очевидно, что аудиторское заключение появилось в деле неспроста и что мы поступили совершенно правильно, уделив ему так много внимания. Мы были очень довольны, когда увидели, что в определении судья фактически скопировала наши доводы по этому вопросу. Одним словом, силы наших специалистов и деньги клиента были потрачены не зря.

Недоказанная неплатежеспособность

Однако недостаточно было отбиться от ненадлежащего доказательства. Вопрос о неплатежеспособности продолжал стоять на повестке дня, и с этим надо было что-то делать. В своем заявлении кредитор «Альбатроса» приводил несколько фактов неоплаты услуг, оказанных различными фирмами, в числе прочих был там и долг перед «ТК НовоТЭК» на сумму 728,5 тыс. рублей. И почти все эти случаи относились к 2015 году.

На этом основании заявитель делал вывод, что неплатежеспособность компании наступила именно в 2015-м году, в то время, когда гендиром был Виталий.

На первый взгляд, выглядело это все зловеще, но мы смогли выдвинуть серьезные возражения и по данному пункту.

Удалось это сделать во многом благодаря тому, что у клиента сохранились промежуточные балансы за I, II и III кварталы 2015 года.

Тут надо отметить, что с 2015 года закон не требовал сдавать квартальную отчетность, поэтому имевшиеся в распоряжении Виталия документы делались для внутреннего использования и не содержали обязательных атрибутов – подписей и печатей. Тем не менее, по ним можно было судить об имуществе и средствах компании. Наши оппоненты не заявили возражений, и суд принял эти данные во внимание.

Так вот, согласно информации о финансовых результатах деятельности «Альбатрос Лоджистикс» за январь-сентябрь 2015 года, представленной в материалы дела, выручка предприятия составила 323,3 миллиона рублей, прибыль от продаж – 8,1 миллиона рублей, чистая прибыль – 87 тысяч рублей.

Компания работала с прибылью! На основании чего же наш клиент должен был делать вывод, что ему пора подавать заявление о банкротстве? А раз в тот период, когда компанию возглавлял Виталий, признаков неплатежеспособности не наблюдалось, у нашего подзащитного не могло возникнуть обязанности подать в суд заявление о банкротстве.

И суд снова согласился с нами. В определении отмечается, что наличие кредиторской задолженности не может рассматриваться как единственный критерий, характеризующий финансовое состояние должника, и быть основанием для немедленного обращения в арбитражный суд с заявлением должника о банкротстве. Неплатежеспособность не следует отождествлять с неоплатой конкретного долга отдельному кредитору, что согласуется со сложившейся судебной практикой и выводами Верховного суда.

В итоге Арбитражный суд города Москвы отказал в удовлетворении заявления о привлечении Виталия к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Альбатрос Лоджистикс». Решение это благополучно устояло и в апелляционной, и в кассационной инстанции.

Выводы

На первый взгляд, победа далась нашему клиенту относительно легко, но в реальности дело это было не таким простым, как может показаться. Оно еще раз подтвердило рекомендации, которые мы давали в наших статьях.

Во-первых, если вы находитесь в зоне риска и являетесь потенциальным субсидиарщиком, запасайтесь документами, – они впоследствии позволят обосновать вашу позицию. Виталию очень помогло то, что у него оказались на руках квартальные балансы (пусть и неподписанные).

Во-вторых, не отсиживайтесь в кустах, надеясь, что проблема вас не затронет. Активно участвуйте в процедуре банкротства.

Как правило, люди обращаются к нам, когда на них уже подали заявление о СО, и выстраивать оборону становится сложнее. Между тем, у субсидиарщика есть возможности сделать некоторые упреждающие шаги. Например, очень часто в процедуре банкротства встает вопрос о дате возникновения неплатежеспособности. Возникла она в период работы этого директора или другого? Отчего она возникла? Отвечая на эти вопросы, конкурсные управляющие и кредиторы ссылаются на результаты финансового анализа, который проводится в процедуре наблюдения.

Ответчик, как правило, этой процедурой не интересуется. Мы же говорим своим клиентам: идите и обжалуйте результаты финансового анализа, которые будут явно не в вашу пользу. Если вы не оспорите выводы арбитражного управляющего, то почему суд не должен будет потом их принять?

Работая с «плохим» финансовым анализом, можно, как в случае с Виталием, заказать аналитическую записку (рецензию). А если у вас сохранились документы (см. «во-первых» выше), то можно сделать альтернативный финанализ и представить его в качестве доказательства в суде.

Как мы проиграли суд по Судостроительному банку на 27 миллионов

Дело: № А40-31510/15

Цена вопроса: 27,3 млрд руб.

Начало проекта: апрель 2018 года

Срок реализации: 3 года

Сложность: высокая

Трудозатраты: около 1300 н/час

Темп: небыстрый

Результат: дело проиграно

Стоимость: семизначная, в рублях

В феврале 2015 года ЦБ РФ отозвал лицензию у Судостроительного банка, входившего в ТОП-100 крупнейших банков России. Через два месяца, 23 апреля, Арбитражный суд Москвы признал кредитную организацию банкротом. Было открыто конкурсное производство, функции конкурсного управляющего возложили на государственную корпорацию «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ).

Спустя еще три года, 18 апреля 2018-го, АСВ подало заявление о привлечении к субсидиарной ответственности восьми человек. Требования о взыскании 27,3 млрд были предъявлены к акционерам, председателю правления, членам правления и главбуху.

Одним из ответчиков был Дмитрий. Он являлся акционером банка, занимал должность заместителя председателя правления и входил в состав кредитного комитета. В принципе, Дмитрий мог бы нанять любую юридическую компанию в России, но он предпочел выбрать профессионалов, специализирующихся на теме субсидиарной ответственности. Так в этом деле появились мы – «Игумнов Групп». Нашему клиенту вменялось доведение кредитной организации до банкротства путем выдачи заведомо невозвратных кредитов «техническим» юрлицам. В переводе на русский это означало, что банк выдавал деньги «пустым» компаниям, которые затем обналичивали их или переводили на счета других фирм. А выгодоприобретателями от этих операций якобы были топ-менеджеры банка. Нам предстояло доказать, что АСВ ошибалось.

Старт проекта

Работу по проекту мы, как обычно, начали с ознакомления с материалами. И тут же надолго завязли… Документов было очень много – свыше трехсот томов. Их выдавали частями в отведенные для ознакомления с делом часы, и только на то, чтобы сфотографировать все бумаги, у нас ушло целых два месяца.

Изучив материалы дела, мы приступили к выработке позиции. С чего мы начали?

Во-первых, с поиска и анализа судебной практики. Мы изучали дела по банковской субсидиарке по всей России, но особое внимание уделили судебным актам, вынесенным по аналогичным делам нашим судьей.

Расчет был простой: заранее понять, как он оценивает те или иные доводы и обстоятельства в аналогичных делах, какой объем доказательств считает необходимым и достаточным. Если в ходе разбирательства мы сошлемся на выводы судьи, сделанные им в предыдущих случаях, то он, как человек адекватный и здравомыслящий, едва ли станет противоречить сам себе, вынося решение по нашему делу.

Во-вторых, мы подробно обсуждали ситуацию с клиентом. Проблема в том, что, будучи внешними юристами, мы не могли самостоятельно разобраться во всех тонкостях бизнеса. А для качественной работы надо понимать специфику. Как и почему принимались те или иные решения? Из-за чего возникла неплатежеспособность? Какие предписания выносил Центробанк и как они выполнялись? Как были организованы бизнес-процессы и, в частности, выдача кредитов? Кроме того, в представленных оппонентами документах могли быть откровенные подтасовки, и никто, кроме заказчика, не мог сказать, существовал в действительности такой документ или нет. Обычно результаты ознакомления с материалами дела мы выгружаем в «облако» и открываем клиенту доступ, чтобы он тоже мог все изучить. А вот в дальнейшем наше общение с клиентом строится по-разному. С кем-то мы общаемся всего раз-другой и затем выходим на связь условно через год, чтобы отчитаться о выигрыше дела. А другому клиенту «везет» меньше, и ему приходится подолгу беседовать с юристами чуть ли не после каждого судебного заседания. Этот проект был из второй категории, и спасибо нашему доверителю за то, что всегда оставался на связи. В-третьих, мы занимались сбором документов в поддержку тех доводов, которые планировали изложить в нашем отзыве.

Звучит вроде бы легко и просто, но на деле сбор доказательств занял почти весь первый год работы по проекту. Одни документы мы взяли из материалов АСВ, другие получили от клиента и коллег по процессу, что-то попытались истребовать через суд… Цель этой работы одна – добытые доказательства должны опровергать позицию оппонентов.

Позиция АСВ: технические заемщики

Вменять банкиру кредитование «технических» заемщиков – любимый прием АСВ. 90 % всех исков по банковской субсидиарке, с которыми нам приходится сталкиваться (а мы в общей сложности ведем сейчас почти десяток таких проектов), содержат это основание. При этом четких критериев для отнесения заемщиков к категории «технических» в законе нет. АСВ, как правило, записывает в нее недавно созданные компании с минимальным уставным капиталом и небольшим штатом, не ведущие хозяйственной деятельности и не имеющие кредитной истории. И здесь было крайне интересно наблюдать, как АСВ выворачивает факты, чтобы подогнать желаемое под действительное.

Так, агентство утверждало, что банк выдал кредиты почти сотне заведомо неплатежеспособных юрлиц. В качестве доказательств того, что заемщики являлись «техническими», приводилась информация о том, что юридические адреса их компаний были признаны недействительными, сотрудников в штате не имелось, а гендиректора являлись номинальными. На первый взгляд, все это выглядело красиво и убедительно, если бы не одно «но». По большинству контрагентов АСВ приводило данные на дату подачи заявления о субсидиарке, то есть на 2018 год, тогда как вменяемые ответчикам «технические» кредиты выдавались в основном в 2013–2014 годах. Логика получалась странная: пять лет назад вы выдали фирме кредит, а сегодня она разорилась, и вас привлекают к субсидиарке: мол, компания «техническая», так как на текущий момент уже не работает.

Позиция АСВ: кредитные досье

Еще интереснее выглядела ситуация с доказательствами по делу, представленными АСВ. Выдача банковского кредита осуществляется в соответствии с определенной процедурой, в которой задействовано с десяток (!) подразделений банка, начиная со службы безопасности и заканчивая подразделением по контролю кредитных рисков. В итоге получается пухлая папка с документами, которая называется кредитным досье. Из этого досье видно, какая информация была собрана по заемщику и какие подразделения одобряли выдачу кредита или требовали собрать дополнительные сведения. В общем, кредитное досье позволяет понять, насколько тщательно проверялся заемщик. Здесь сделаем маленькое, но важное отступление.

Представьте, что вы гендиректор фирмы, торгующей консервами. К вам приходит менеджер по продажам Вася и говорит, что надо поставить партию тушенки с отсрочкой платежа на один месяц, и просит подписать документы на отгрузку. И таких «Вась» у вас в компании – сто человек. Естественно, одного гендиректора на проверку всех покупателей тушенки не хватит, поэтому в компании разрабатывается специальная процедура проверки подобных сделок с участием нескольких подразделений фирмы. Цель – минимизировать число случаев, когда контрагент с консервами просто исчезает. Все результаты проверки подшиваются в папку-досье. И если покупатель тушенки все-таки не оплатит товар, то досье поможет, во-первых, разобраться, был ли прокол несчастным стечением обстоятельств или результатом преступного сговора Васи с покупателем и, во-вторых, сделать выводы и избежать подобных «пустых» отгрузок в будущем. Аналогичную роль играет и кредитное досье. Если все подразделения были против кредита, но топ-менеджеры, несмотря на это, все-таки решили его выдать, то они и несут ответственность. А если ни одно из проверяющих подразделений не увидело рисков, а топ-менеджеры просто подписали документы по согласованной сделке, то тогда они действовали разумно и добросовестно, в рамках принятой деловой практики. А, как мы помним, для привлечения к субсидиарке нужно доказать вину, которая во втором случае как раз отсутствует.

Так вот, фокус, который показало АСВ, заключался в том, что из досье выдергивались только те документы, которые однозначно свидетельствовали в пользу заявленной агентством позиции. Остальные документы просто утаивались. И о том, как мы добивались возможности увидеть кредитные досье в полном объеме, можно написать целую эпопею. Кроме того, по некоторым заемщикам досье отсутствовали, а значит, доводы АСВ вообще ничем не подкреплялись и носили характер предположения.

Позиция АСВ: отсутствие платежей

Аналогичная ситуация была и с невозвратом кредитов. АСВ утверждало, что должники просто испарились вместе с деньгами. В принципе, выяснить, платил заемщик по кредиту или нет, довольно просто – надо проверить выписку корреспондентского счета банка. Но получить такую выписку считается достижением сродни полету на Марс, потому что и АСВ, и суды по каким-то причинам продолжают считать эту информацию большим секретом, несмотря на то, что режим коммерческой тайны организации прекращается с момента введения конкурсного производства.

Тем не менее мы хорошо поработали с документами, имевшимися в материалах дела, и по крупицам собрали доказательства того, что многие так называемые «технические» заемщики были совсем не техническими. Они погашали кредиты и выплачивали проценты вплоть до отзыва у банка лицензии. Некоторые из вменяемых нашему доверителю заемщиков кредитовались в банке неоднократно и имели хорошую кредитную историю.

Другие к моменту разбирательства полностью погасили свои долги перед кредитной организацией. Тут вообще отсутствовал факт причинения вреда, а ведь его наличие является обязательным условием для привлечения к субсидиарке. Доходило до смешного: некоторые фирмы вообще не получали (!) кредитов в банке и были записаны в дело «до кучи».

Позиция АСВ: итого

После того, как мы вникли в дело, у нас сложилось впечатление, что АСВ формировало свою позицию по принципу: «За вкус не ручаемся, но горячо будет!» Собрать и свалить в одну кучу то, что было, и то, чего не было, расписать это умными словами на нескольких десятках листов и закидать оппонентов коробками с документами, чтоб у них просто не было времени все изучить, структурировать и подготовить ответ.

И расчет этот отчасти оправдался – среди наших коллег были те, кто не смог полностью ознакомиться со всеми материалами. А сами мы изучали документы, не поднимая голов, в течение 4–5 месяцев.

Наша позиция: заемщики были реальными

Первое, что было сделано в ходе подготовки отзыва на заявление АСВ, – мини-финанализ сотни так называемых «технических» заемщиков. Это значит, что по каждой фирме мы выяснили, когда был получен кредит, какие финансовые показатели на этот момент были у заемщика, какой была численность сотрудников, являлся ли директор реальным, а юридический адрес – живым, каким был размер уставного капитала, какая часть основного долга погашена и сколько процентов уплачено.

Информацию по заемщикам мы, естественно, брали на дату получения кредита. Логика здесь простая: по закону невыгодность сделки определяется на момент ее совершения. Таким образом, если в момент выдачи кредита заемщик не был заведомо неплатежеспособным, то нельзя обвинять нашего клиента в выдаче невозвратного кредита.