Текст книги "На крыльях феникса"

А вот среди местных жителей башня пользовалась дурной славой. Самоубийцы, которым надоело жить за чертой бедности, облюбовали это место еще десятки лет назад. Да и среди убийц водонапорная башня была популярна. Крутые винтовые лестницы, просторные бойницы и опорные конструкции, торчащие из стен, позволяли выдавать любую смерть за несчастный случай.

Понятное дело, что после таких событий жильцы бедного квартала распространяли легенды о призраках, которые обитают в башне.

Юноша, как и остальные, побаивался строения и обходил его стороной, стараясь не тревожить старые стены шагами. Но в реальности все оказалось куда хуже, чем в городских легендах. Водонапорную башню заселяли существа, куда сильнее, чем самый опытный убийца, и агрессивнее, чем самая беспокойная душа.

И одно из таких существ сейчас находилось рядом и с аппетитом слизывало с холодных трупов застывшую от мороза кровь.

Монстр сидел сгорбившись, его покрытые мехом крылья были сложены, шли по голой жилистой спине и ложились на пол, подобно подолу платья придворных фрейлин или длинному плащу странника. Тварь с осторожностью и даже с неким изяществом копалась в зловонном месиве из изуродованных трупов, выискивая самые вкусные, в ее понятии, кусочки. Но монстр не ел их. Он был не тем трупоедом-падальщиком, что рыскали по старым склепам и катакомбам, разоряя могилы. Нет, у этой твари было больше разума. Она высасывала кровь своих жертв, а в зимнее время облизывала багровые сосульки, словно это было замороженное фруктовое лакомство, подаваемое на королевских пирах в качестве десерта. Однако водонапорная башня не дворец, а монстр не герцог и не король. Для него десертом был пойманный юноша, пока еще свежий и теплый.

Джимми лежал неподалеку от твари. Его плечо кровоточило и мучительно болело. Он съежился в комочек от холода и страха. Одежда была отчасти изодрана, отчасти выпачкана в крови и мерзкой слизи. Юноша верил, что есть надежда на побег, но с каждой секундой она уменьшалась.

Медлить нельзя, необходимо было бежать изо всех сил, выбираться из башни, бороться за свою жизнь!

Но Джимми это пугало еще больше, чем быстрая смерть от клыков монстра. Он не мог себе представить, что произойдет, если побег не удастся, и длинные, гигантские лапы твари разорвут на части худощавое тело. Юноша не желал выбирать смерть – мученическую, в немом терпении, или в сражении за свою жизнь.

Но как он сможет противостоять монстру, в котором роста не менее семи футов, если сил не хватило даже на то, чтобы отстоять свою честь перед покрасневшим лицом пьяницы? Только в последний раз, вечером, повезло, нашелся защитник. Ночью необходимо действовать самому или погибать.

Не просто погибать, быть убитым Абсолютным Злом и отправиться в Небытие. Ибо Людские боги к трусишке Джимми на помощь не придут, не отстоят его душу!

Джимми попытался приподняться. Опираться на левую руку было слишком больно, поэтому юноша помогал себе встать только одной рукой. Стиснув зубы, Джимми присел на месте и стал глазами искать дверь или спуск вниз.

Ничего не было видно, водовместилище заполняла густая темнота, и у юноши не получалось увидеть что-то кроме очертаний стен и твари.

Как бы там не было, а одних только очертаний вполне достаточно для того, чтобы знать, в какую сторону двигаться. Джимми посмотрел на массивную спину чудовища и, преодолевая собственные страхи, начал потихоньку, практически ползком пробираться в сторону, противоположную твари. Он понимал, что движется к неизвестности, подвергает себя смертельной для души и тела опасности. В обычное время неизвестность, как ничто другое, заставляла юношу останавливаться перед следующим шагом. Джимми легко подвергался сомнениям, что вошли в симбиоз с его душой, чуть ли не после рождения. Только данный момент нельзя было отнести к обычному времени. Любые сомнения и страхи отступают, обязаны отступить, когда начинается борьба за жизнь!

Когда юноша добрался до ближайшей стены, он принялся прощупывать буквально каждый кирпичик в надежде найти открытый проем или закрытую дверь. Джимми передвигался на коленях, в которые впивались осколки кирпича и камней. Юноша старался не обращать на это внимания и продолжал движение вдоль стен, прислушиваясь к каждому звуку, идущему сзади.

Пока за спиной раздавалось все то же голодное чавканье и довольное урчанье, можно было оставаться спокойным и продолжать поиски. Но Джимми не хотел воображать, что будет делать, когда чудовище зарычит и приготовится нападать. Юноше в голову, подобно могильным червям, что заползают в череп к покойнику, залезали жуткие мысли и образы. Виделись картины о том, как тварь длинными пальцами раздирает плоть, как по всей водонапорной башне валяются его внутренние органы и конечности, как чудовище ступает по вывалившемся глазам, давя их.

Картины продолжали наполнять разум, пока колено правой ноги не коснулось чего-то твердого, имеющего кольцеобразную форму.

Юноша тут же мысленно возликовал. Он обнаружил металлическую ручку, а сам, по всей видимости, стоял на деревянном люке. Джимми прополз чуть дальше и ухватился за ручку, дабы потянуть на себя крышку люка, как внезапно услышал с той стороны шаги. Кто-то не спеша поднимался по ступенькам лестницы и скоро уже должен был достичь водовместилища.

Юноша поспешно отполз в сторону, чем создал много шума. Чудовище отвлеклось от насыщения, повернуло голову в сторону Джимми и заревело. Шаги под люком убыстрились. Тварь встала на лапы и, ссутулившись, направилась к юноше. Джимми в страхе начал задыхаться и подвинулся ближе к стене, закрываясь руками при этом. Чудовище протянуло лапу, а после крышка люка резко отворилась, будто ее силой толкнули. Юноша не видел того кто пришел снизу. Но было ясно, что это разумное существо.

Чудовище заревело и отпрыгнуло в сторону, да так, что пол задрожал и едва не проломился под весом этой твари.

– Неужели нетопырь… – протянуто произнес знакомый Джимми голос.

Юноша поднял голову и увидел стоящую возле открытого люка фигуру. В ее правой руке поблескивало лезвие длинного меча. Фигура явно принадлежала человеку среднего сложения, около шести футов ростом. Джимми не видел лица, но очертания и голос, прозвучавший в стенах водовместилища, указывали на то, что фигурой был никто иной, как паладин Себастьян.

Нетопырь расправил свои кожистые крылья и с яростью, присущей существам, подобным ему, бросился на противника. Поборник Ординума резко отскочил назад, выставляя перед собой клинок, и быстрым шагом отошел в темноту дальнего угла.

Чудовище быстро настигло врага и скрылось следом за ним. Что было дальше, Джимми различить не мог. Ночная мгла слишком плотно засела в водовместилище, делая его углы совершенно недоступными взору. Юноша лишь слышал тяжелое дыхание паладина, хаотичный звук ударов и пробирающий душу безумный рев нетопыря. Джимми хотел взять любой подручный предмет и броситься на помощь. Но тело было каменным. Вместо боевого духа и ярости, юноша лишь ощущал свою никчемность и невыносимый страх, что сводил внутренние органы. Джимми знал, что паладин еще жив. Из дальней части помещения доносилось его дыхание и обрывистые слова похожие на имена. Юноша решил, что паладин упоминает имена Людских богов или читает молитвы Ординуму, однако Себастьян Ардентэл называл людей.

– Это тебе за Клайда! Это за Лаитона! За Стевина, тварь, за Стевина! – громко выкрикивал он, после чего рубил сплеча.

Джимми положил руку на сердце и взмолился вслух:

– Людские боги, сохраните жизнь ему, прошу вас…

Примерно в центр водовместилища, в груду строительного хлама, вылетел паладин и с отчаянным вздохом свалился на твердый пол. Затем из темноты выпрыгнул нетопырь и радостно завопил, предвкушая ни то победу, ни то свежую кровь. Джимми содрогнулся от страха, увидев произошедшее. Клинок божественного поборника поблескивал где-то в стороне от него, а чудовище уже стояло прямо над поверженным противником, занося над собой лапу, дабы острыми когтями разодрать его плоть и насытиться кровью.

По лицу юноши побежали холодные ручейки пота, и он почувствовал, как начинает терять сознание, осознавая безвыходность ситуации и свою беспомощность в ней.

Но неожиданно его душу словно схватили за горло и насильно поставили на ноги. Джимми поспешно огляделся вокруг и заметил кирпич. Не теряя времени, юноша вскочил с пола, схватил кирпич и с выкриком метнул в тварь. Джимми в этот момент ощущал себя мальчиком из древнего предания южан, что в одиночку разбил армию орков с помощью только одних камней.

Нетопырь слабо простонал, отвлекшись от прежней жертвы, охваченный бешенством, направился к юноше. Джимми осунулся, сжался и прислонился к стене. Он закрыл глаза, предчувствуя скорую смерть, однако, она не пришла. Вместо нее юноша услышал жалобный визг, затем кряхтение, а после глухой грохот.

Когда Джимми открыл глаза и увидел перед собой тушу нетопыря, из спины которой торчал меч, вогнанный в нее по самую гарду. Паладин тяжело дышал и, согнувшись, стоял возле мертвого врага. Он с усилием выдернул из туши меч и неохотно пнул ее ногой, повернув мордой вверх. Себастьян Ардентэл взял клинок другим хватом и резко пронзил грудь нетопыря.

Юноша пошатнулся. Он чувствовал, как все тело покалывает, и как сердце начинает постепенно замедлять свой стук, приводя его в норму… Так бывает всегда, если удается пережить смерть.

Поборник подошел к Джимми, вытерев о гербовую накидку черную кровь, и убрал меч в ножны.

– Вы в порядке? – с отдышкой спросил он и тут же отпрянул, едва заметив во мраке лицо юноши. – Джеймс, Джимми? Ты что здесь вообще делаешь?

Джимми попытался объяснить после недолго раздумья:

– Я вернулся домой… вдруг это… – он кивнул в сторону чудовища, – оно принесло меня сюда…

Себастьян внимательно вгляделся в глаза юноши, будто выискивая ложь, отчего тому стало не по себе.

– Я не обманываю! Так и случилось, правда! – беспокойно закричал Джимми.

– Тише, тише! Не тревожь эти стены, пожалуйста! – успокаивающим тоном произнес паладин. – Я не упрекаю тебя и не подозреваю… просто, просто со мной впервые такое. За один день я выручаю одного и того же человека. Хотя я до этого и не выручал никого…

– А я никогда еще не сталкивался с такими бедами как сегодня… – ответил Джимми.

– Молись богам и больше не столкнешься, – заметил Себастьян Ардентэл и взял за плечо юношу. – Пойдем.

Себастьян резко скинул руку паладина с раненного плеча и стиснул зубы от боли.

– Ты ранен? – с беспокойством осведомился поборник.

– Эта тварь несла меня в когтях…

– Позволь взглянуть. – Себастьян Ардэнтел поспешно вытащил из поясного мешочка трут, кремень и кресало и зажег огонек.

Слабый свет пламени осветил стену и небольшой участок водовместилища. Взору Джимми стали доступны неуловимые во тьме детали. Крайне мерзкие детали. Он все это время стоял рядом с растерзанным, обмороженным трупом, из живота которого торчала отвратительная масса внутренних органов, что переплетались друг с другом. А с другой стороны валялась крупная туша нетопыря, покрытая свежими рубцами и ранами.

– Давайте отойдем – предложил юноша паладину, который в этот момент подносил горящий трут поближе к раненному плечу.

Себастьян Ардентэл взглянул в сторону трупа, а затем в сторону поверженного врага и, прикрыв ладонью рот, содрогнулся всем телом, едва не выронив трут.

– В книгах все выглядело иначе… – задумчиво протянул он, уставившись на жуткую картину. – Повезло, что вампиры нападают в темноте, иначе лежать мне рядом с тем бедолагой.

Отойдя подальше, паладин отодвинул тулуп Джимми с его плеча и начал рассматривать рану. Повозившись с ней несколько минут о надвинул тулуп обратно.

– Что там? – спросил юноша, мысленно готовя себя к худшему.

– Крови уже нет, слава Людским богам, но есть очень большой кровоподтек, будто твое плечо прошло через механизмы мануфактуры, – вынес вердикт Себастьян.

Юноша некоторое время потоптался на месте, а затем спросил:

– Я слышал… однажды, что паладины лечат раны прикосновением… Мне неудобно просить, но…

– Прости, но я не умею этого делать…

С этими словами паладин затушил практически догоревший трут и подошел к открытому люку.

– Спускайся следом за мной, только осторожнее – лестница довольно крутая, – предупредил он, когда уже пролез в люк.

Джимми улыбнулся и молча кивнул, после чего направился за Себастьяном.

***

Впервые за всю свою долгую жизнь юноша поистине радовался, увидев пустую улицу, заметенную снегом и стоящую в ночной тишине. Ему даже захотелось в буре эмоций прыгнуть в ближайший сугроб и предаться беззаботным забавам детства. Джимми знал, что так бывает, когда избегаешь гибели, что приближается быстрее стрелы лесного эльфа, но никогда не испытывал подобного чувства. Сейчас же, далеко не благополучный квартал виделся королевскими чертогами, а прикосновения свирепого морозного воздуха казались ласковыми и приятными.

– Как странно! – воскликнул юноша. – Еще совсем недавно я ненавидел трущобы вместе с этой зимой. Но сейчас… Сейчас я смотрю на них, как на родной дом.

– Просто ты заново родился – согласился поборник Ординума, – Мне нужно довести тебя до дома, только теперь я прослежу за тобой до самой комнаты.

С этими словами он и юноша направились прочь от башни, и снег поскрипывал под их шагами.

– Чудовище в комнате и не сидело – признался Джимми, выждав короткую паузу. – Я открыл окно, хотел получше рассмотреть шпиль Исполинского обелиска и…

– Любовь к прекрасному ни к чему хорошему, увы, не приводит, – объяснил Себастьян. – Она отравляет разум, вводит его впомутнение. А пока твой взгляд прикован к красоте, за его пределами назревает опасность.

– Разве может красота навредить? – недоуменно спросил юноша.

– Она этим постоянно занимается. Сначала ты не ощущаешь вреда, зато в дальнейшем платишь за безрассудное наслаждение свой жизнью или здоровьем, а иногда и жизнью… – паладин осекся и продолжил… – ну, в общем, других разумных.

– И вы никогда не смотрите ни на что красивое?

– Раньше смотрел… потом, когда… – Себастьян Ардентэл задумался, – Теперь я не смотрю. Хотя признаюсь, что я поднялся на водонапорную башню, чтобы получше рассмотреть звезды…

– Себастьян, а вы случайно поэзией не занимаетесь? – вдруг спросил Джимми.

Поборник Ординума замедлил шаг и обернулся.

– Поэзией? По-твоему, я стану развивать этот никчемный талант?

– Просто мне показалось, ты достаточно красиво говоришь… – испуганно произнес юноша.

– По-твоему, паладинам больше заняться нечем? Поэзией… захвати меня демоны, поэзией… – нервно повторил Себастьян Ардентэл. – Надо было такое спросить? Я даже выругался из-за тебя!

– Прости… Мне жаль, что так вышло… – виновато сказал Джимми.

Еще несколько однотипных, трехэтажных домов они прошли в молчании, пока, наконец, Джимми не решился заговорить снова. Он надеялся таким образом искупить свою вину за вопрос, что казался ему раньше вполне нормальным. Хотя такая реакция была неудивительной, ибо те, кто выбирает меч, вряд ли владеют пером

– Мне хотелось бы узнать, с кем… вернее, с чем я столкнулся сегодня. Вы произнесли «нетопырь», но так называют летучую мышь, – юноша задал вопрос, который терзал его еще там, в башне.

– Но ведь тварь, что на тебя напала и была похожа на летучую мышь – заметил Себастьян Ардентэл. – «Нетопырь» – просторечье. На самом деле ты едва не стал добычей низшего вампира.

У Джимми выкатились глаза, и он чуть было не поперхнулся воздухом. За свои шестнадцать лет он много слышал легенд и ужасающих историй о вампирах, но там они были представлены совершенно иначе.

– Вампир? – в изумлении застыл он, – Как это чудовище может быть вампиром? Мне много рассказывали о них, и я видел старые изображения в книгах и манускриптах. Там было написано, что вампира не отличишь от человека! Разве что при свете дня, когда любой вампир сгорает.

– А я и не назвал это нетопыря вампиром, я назвал его низшим вампиром, – поправил паладин. – То, что ты описываешь, называется высшим вампиром, только при свете они живут не хуже смертных. Понимаешь ли, Джимми, не только в нашем обществе есть иерархия. Абсолютное зло тоже ей обладает… в определенной степени. В особенности нежить, помню, на экзаменах в ордене мы должны быль наизусть повторить иерархию нежити, от низшей к высшей, с названиями всех представителей.

– А сейчас можете повторить? – заинтересованно попросил Джимми.

– Сейчас, наверное, нет, там ведь не только повторять надо, но еще и объяснять, иначе будет непонятно, – отказался Себастьян Ардентэл. Я могу только рассказать тебе, пока мы идем о «нетопырях», как ты изначально просил.

– Хорошо.

– Есть нежить, что выходит из могилы из-за воздействия потусторонних сил, демонов. Есть, что под воздействием молитв Темным богам и страшным ритуалам, есть, которая и вовсе не умирает телом, только душой. Мы называем их «Превращенные». «Нетопырь» относится ко второму типу. Некоторые сектанты, которые зовутся некромантами, убивают летучую мышь, проливают ее кровь на свежую могилу, произнося при этом молитвы на языке, что существовал задолго до основания Единой Империи. Через некоторое время мертвец разрывает могилу и выходит из нее похожим на огромную летучую мышь.

– А почему именно летучая мышь?

– Она питается кровью. А сектантам нужен вампир, лучше, чем летучая мышь, зверя не найти.

– Но я видел разодранные трупы. Зачем нетопырям разрывать плоть, если им нужна кровь, а не мясо?

– У низших вампиров отсутствует разум. Единственное, что знает нетопырь – это то, что кровь у жертвы внутри. Его цель – добыть кровь самым быстрым и удобным способом. Или ты думаешь, что такое чудовище, как он, станет искать на теле жертвы артерию и аккуратно высасывать оттуда кровь?

– Нет, конечно нет… А они размножаются? – не унимался Джимми.

– Долгое время считалось, что нет… Абсолютное зло не способно на порождение жизни. А нежить, согласись, не жизнь. Но однажды выяснилось, что у нетопырей бывает потомство. Никто не знает, как это произошло… Полное противоречие многим доктринам. Впоследствии, появилось множество учений, отрицающих существование Абсолютного зла и считающих, что нежить это другая форма жизни.

– И ты тоже считаешь так? Я слышал об этом учении, там говорилось, что в природе существуют организмы, незаметные обычному взгляду, и с их помощью мертвое тело способно ожить…

– Нет, это полная чушь. На данный момент считается, что нетопырь способен на размножение из-за крови летучей мыши, так как ее проливают совсем свежей, еще хранящей некую память и функции. Этакое противоестественное слияние Абсолютного зла с жизнью.

– Как это интересно, я бы тоже хотел бы проходить обучение в Ордене Феникса Порядка…

– Если бы обучение заключалось только в интересных лекциях… Не надо тебе быть паладином. Впрочем, если ты хочешь, и у тебя остались какие-то знания… Мастер над архивами уже совсем стар, ему необходим помощник. Могу поговорить, если надо.

Глаза Джимми засияли от восторга. Он подпрыгнул на месте, забыв про боль и про ужас, который пережил дважды за один вечер.

– Правда? Спасибо! Спасибо! Спасибо! – принялся благодарить юноша и пожимать Себастьяну руку.

– Эй, эй! Руку оторвешь, а она мне еще нужна! – пошутил поборник. – Мы пришли, кстати.

Юноша огляделся и увидел трущобный дом, в котором снимал комнату, за столь познавательным разговором путь от башни до дома показался незаметным. Ему не слишком хотелось прощаться с новым знакомым, спасшим дважды жизнь, не слишком хотелось возвращаться в холодную комнату… Но в душе загорелся пусть слабый, но огонек надежды.

– Спасибо вам, Себастьян Ардентэл, сэр, – благодарно произнес юноша и протянул руку.

– Я всегда рад помочь. По роду деятельности положено, – протянул Себастьян руку в ответ.

– Еще раз спасибо. Вы поговорите?

– Поговорю, – заверил Себастьян.

– До встречи, Себастьян! – Джимми помахал рукой и юркнул в подъезд.

– До встречи, Джимми, – с улыбкой и коротким смешком попрощался Себастьян и ушел через морозную ночь, туда, где его никто не ждет…

Интерлюдия Третья

Старый особняк. Поместье Ардентэл. Безлунная ночь. Беззвездное небо. Тучи. Люди вокруг камина. Семейный уют. Тепло. Добрая женщина. Мать. Она хозяйка дома. Строгий отец, ее муж. Жизнерадостная девчушка, дочь.

Зеленоглазый мальчик семи лет, сын. И бродячий менестрель, прославленный певец. Он гость.

Вечер смеха и историй. Яства, запах выпечки. На губах вишневый сок. Заваривается чай. Вино. Отец пьет бокал за бокалом. Бутылка опустела.

«Себа, сгоняй-ка в подвал. Принеси еще бутылку!»

Мальчик вскакивает. Его глаза дрожат от страха.

«Не нужно. Я разбужу слуг».

Мать беспокоится.

«Нет. Мальчишка должен привыкать к самостоятельности. Чего стоишь? Беги, давай!»

Мальчик идет. Коридоры. В руке подсвечник. Тусклый свет. Рыжий свет. Тени-пауки. Тени-чудовища. Сердцебиение. Тревога.

Лестница вниз. Паутина по углам. Жуткие картины. Мертвые люди. Холодный камень. Запах тлена. Запах сырости.

Крутые ступеньки. Скрип. Осторожные шаги. Воск капает на пальцы. Руки дрожат. Мальчик нервно дышит.

Винный погреб. Бочки, полки. Шорохи. Вокруг клубиться тьма. Густая. Черная. Безжизненная.

Страх. Полки. Пыль. Бутылки. Та, которая нужна.

Резкое движение. Мальчик хватает бутылку. Скользкое стекло. Теперь бегом.

Света все меньше. Шорохи сильнее. Тени вырастают. Быстрее!

Холодное касание. Тьма. Два глаза. Мертвенно-бледный свет. Свеча гаснет.

Паника. Протяжный крик. Утробный рык. Быстрые шаги. Бутылка вдребезги. Лужа вина.

Свет нескольких свечей. Зажглись настенные канделябры.

«Что? Что случилось, маленький?»

Мать обнимает плачущего сына.

«Живая тьма! Мне страшно, мама!»

Отцовский смех. Материнская боль. Слезы ребенка. Жуткий страх. Холод.

И чей-то шепот в голове.