Текст книги "На крыльях феникса"

История третья: Псы Небытия

Среди всех этих мерзких существ, что

бродят по Небытию аки человек по лесу,

есть и такие, что бегают на четырех лапах,

словно зверье. Их опасаться стоит особо.

Ибо ни стая волков, ни тысяча львов не свирепствует так…

Годрик Летописец, «Бестиарий первородного ужаса»

За окном стояла непроглядная ночь. Улицы Эйджгейта окутала густая тьма, звезды и луна, словно по чье-то недоброй воле, были надежно скрыты тяжелыми тучами.

Но здесь, в архиве Ордена Феникса Порядка, было еще темнее. Только пламя догорающей свечи на столе мерцало среди лабиринта стеллажей и полок. Но это не мешало зеленоглазому поборнику Ординума копошиться в стопке древних фолиантов, напрягая разум и зрение.

Человек с трудом различал написанное в книгах, он без конца щурился и моргал, перелистывая страницу за страницей. Паладину было холодно. Снаружи свирепствовал ветер, срывая ставни и разбивая стекла, он проникал во дворец, а затем сюда, в архив, где и набрасывался на человека, которого даже меховой плащ не мог защитить.

Через час должна была настать весна. Паладин глотнул остывший чай и огляделся. Должна была настать весна, но было холоднее, чем зимой. Вернее, нет, не холоднее, а мерзко, промозгло и сыро. В архиве пахло пылью, обветшалой кожей книжных переплетов, пожелтевшими страницами, старым пергаментом, но человек точно знал, что сейчас на улице воняет сточными канавами, собачьим дерьмом и талым снегом.

Поборник поежился. Он отодвинул в сторону стопку просмотренных книг и взялся за новую. Просмотрев и ее, взял другую, и останавливаться не собирался.

Человек что-то искал. Не ответы на вопросы, не решение насущных проблем, нет, он искал нечто когда-то увиденное, но забытое. То, что необходимо восстановить в памяти, как разрушенную мозаику.

…«Зеленая ярость», «Летопись Единой Империи, том третий», «Шейлхэнд. История одного позора»…

Нет, это все очень интересно, но это не то, это сейчас не нужно!

Человек протер сонные глаза.

…«Отнимающие смерть. Как вычислить и обезвредить некроманта», «Записки о ворожеях», «Нежить. Том первый. Поднятые»…

Уже ближе…

Ближе, но не то. Паладин был готов сидеть до самого утра, до покрасневших глаз и опухших век, пока не нашел бы то, что ему требуется. Что он судорожно искал уже несколько часов.

«Познай врага, как самого себя. Чтобы вырвать сердце, нужно знать, как оно бьется» – говорили древние люди, еще во времена Единой Империи. До Всея Войны, когда врагов было намного меньше.

Человек клялся самому себе и Людским богам, что всегда будет изучать противника. Будет знать, что тот ест. С кем спит и с кем желает заснуть.

«Если будешь долго смотреть в Небытие, оно посмотрит на тебя» – сказала однажды богобоязненная женщина.

Паладин тогда оскалился и прошипел: «Пусть, пусть смотрит, пока я ему глаза не выколол!»

За окном послышался отдаленный лай собак и отголоски чьих-то пьяных воплей. Человек оставил фолианты и подошел к окну. Он распахнул ставни, и зловещий ветер мгновенно потушил свечу. Божественный поборник оказался в полной темноте.

В дальней части архива чиркнуло огниво. Человек обернулся, огонек, будто самостоятельно, двигался между полок, приближался.

К паладину вышел худощавый юноша. Он был такой же зеленоглазый, с каштановыми волосами, но его рост был значительно меньше. В левой руке парнишка нес несколько внушительный манускриптов.

– Свет погас… – зевая, сказал юноша. – Я принес, вроде эти книги.

Человек захлопнул ставни и отошел от окна.

– Спасибо, Джимми, – сухо поблагодарил паладин.

Он дрожащими руками взял фолианты, прижимая их к груди, как младенца.

– Может, завтра поработаешь? Почти полночь, Себастьян…

– Нет, – отрезал названный Себастьяном.

– Ладно, ладно… Я тогда здесь посижу, рядом, при свете. А то мне страшновато там одному… – сонным голосом прошептал Джимми и откинулся в плетеном кресле неподалеку.

– Угу – буркнул паладин.

…«Дворфийские боевые стили», «Немного о здоровой пище», «Как лечить кариес при помощи эльфийской мочи», «Устранение геморроя и запоров. Справочник по травам»…

Тьфу! И что этот бред делает в Ордене!

Себастьян встал со стула и размял спину. Ему хотелось скинуть с себя эту груду металла, лечь в кровать, посмотреть сны про царства, где стены крепостей из шоколада, а цветы из марципана…

Нельзя.

Паладин окинул взглядом книги и вдруг, будто по божьему промыслу, увидел черную обложку толстого манускрипта.

Себастьян упал на стул и принялся жадно перелистывать страницы.

«Бестиарий первородного ужаса».

Да! Это то, что нужно!

Послышался далекий бой часов. Полночь. Как странно, что эта жуткая книга нашлась именно в полночь. Может ее и не было? Может быть она, как и Абсолютное зло, является только после полуночи?

По правде говоря, Себастьяну было все равно, он уже начал читать.

Небытие есмь не тварное, но искаженное. Место, где горит огонь, что пламени не имеет. Небытие есмь пространство черной пустоты, хаоса первородного. Пусть страшится душа грешника, ибо путь ее туда лежит!

Глаза поборника загорелись страстью. Он читал взахлеб, как никогда не читал даже самые любимые книги.

На стенах плясали и бесновались тени. Недобрые тени. Паладин считал, что тени украшают этот мир, делая его объемным. Но сами по себе они порождения тьмы, а значит, добрыми быть не могут.

Тень монахини всегда шлюха, а тень храбреца – трус. Праведник отбрасывает тень мерзавца и морального урода. Выродка, который убивает детей и насилует их трупы.

Себастьян глянул в угол, откуда приходила темнота. Интересно, какая тень у паладина? Трусливого заморыша? Или, что еще хуже, сектанта?

Паладин вернулся к чтению. Его пальцы отказывались листать дальше. Они будто оцепенели. Приходилось рассматривать книгу, превозмогая боль.

Предисловие закончилось. Из книги начали вырываться жуткие, богомерзкие изображения.

Ниббы, сидящие на груди спящего мужчины. Уродливые тейсы, пирующие в городе, охваченном чумой. Сидихи, чей вид просто тошнотворен. Похотливые суккубы и инкубы, баргесты…

Страх, который был давно забыт Себастьяном, нахлынул с новой силой. За спиной послышалась шорохи, в волосах будто кто-то копошился, по спине поползли насекомые.

Поборник Ординума захлопнул книгу и отодвинул ее от себя.

Не могу больше…

Внезапно ставни с грохотом распахнулись. Джимми проснулся и даже подпрыгнул в кресле.

Книга самопроизвольно открылась. Перед глазами Себастьяна предстала картина, нарисованная на развороте.

Четверо рыцарей, закованные с ног до головы в броню, сражались с ужасающей тварью. Тварью, что преследовала паладина в ночных кошмарах. Та, что забрала собратьев.

Ожившая тьма, с мертвенно-синими глазами. Теневой демон, олицетворение Небытия. Герольд и верный слуга Темных богов.

Да, Себастьян вспомнил. Именно это изображение он видел в детстве. Кажется в библиотеке Вайнриверского храма…

Маленький Себастьян стал бояться темноты до дрожи в суставах. Он опасался подвалов, спал с зажженной свечой, никогда не заглядывал под кровать.

Как и любое первородное зло, Теневой демон света страшится. Сотнею стрел пронзают его лучи. Теневой демон исчезает, ибо власть богов с рассветом возрождается…

Себастьян улыбнулся.

Спасибо, летописец!

Желание спать как рукой сняло. Сон похитила лапа теневого демона. Паладин отодвинул книгу подальше и поднялся. На спинке стула висели ножны с мечом. Поборник надежно затянул ремень.

– Закрой архив, я закончил. Мне пора идти, – произнес Себастьян на прощание.

Джимми закрыл ставни и обернулся:

– Как идти? Куда? Оставайся ночевать в Ордене!

Себастьян склонил голову.

– После такого чтива нужен глоток свежего воздуха.

***

Воздух оказался совсем не свежим. Ночной Эйджгейт смердел дерьмом и помоями, как одна сплошная выгребная яма. К тому же ранней весной из-под тающего снега вылезает столько грязи, оставленной смертными и животными, что из нее можно было оборонительные стены строить.

Не имея ни фонаря, ни факела паладин пробирался сквозь темные улицы и ему было страшно. Впервые за несколько лет он по-настоящему боялся. Себастьян думал, вернее верил, в то, что его страх был уничтожен во время Смиренной молитвы. Страх ведь не проявил себя на кладбище, когда на паладина набросились гули? Страх не вырос сорняком из-под земли, когда на Джимми напали пьянчуги, эти выродки, в Дубовом Трактире? О чем речь? Он даже не дал о себе знать во время сражения с нетопырем!

Вот Себастьян и решил, что страх мертв. Но его подняли, как поднимают зомби.

Нет. Он сам восстал, как высший вампир.

И, как высший вампир, он тихонько посасывает кровь паладина, а вместе с ней выходит вся смелость, вся вера в Людских богов.

Вдалеке слышался гогот пьяниц. Какие-то невнятные вопли и бормотания здесь, в цивилизованном и интеллигентном Знатном районе.

Оттуда, с другого берега реки, доносились крики загулявшейся шпаны. Наверняка они кого-то грабили в трущобах.

Себастьяну не было свойственно бояться людей. Точнее не было свойственно как паладину. Ибо паладин поклялся защищать смертных от Абсолютного зла.

Однако сейчас этот паладин боялся даже смертных. Он старался идти аккуратно и тихо, не позволял бряцать латам, а сапогам хлюпать в талом снеге.

Себастьян периодически озирался. Фонари в городе практически не горели, и величавые дворцы казались башнями Первородного Хаоса, голые деревья лапами мертвецов.

Поборник Ординума поежился. Он испытывал к себе отвращение.

Трус и заморыш!

Себастьян ненавидел себя. Ненавидел себя за желание встретить патруль городских стражников, который бы успокоил его. Но зачем патруль?

Ты, демоны тебя дери, паладин! У тебя есть меч, и ты знаешь, как его использовать!

Паладин проверил меч на поясе и положил руку на оголовье. Чтобы не звенел. Ничего, еще несколько улиц, затем мост… А там уже Торговый Район и родная инсула…

Вряд ли из-за угла выскочит безжалостный убийца…

А вот теневой демон. Он-то может. Он поднял из могилы страх, когда Себастьян снова прикоснулся к манускрипту. Эта зловещая книга была написана явно не монахом-летописцем. Скорее, ее писал какой-нибудь сектант менструальной кровью собственной дочери.

Раздались жуткий вой и лай. Он пронесся волной по Эйджгейту. Будто сотни собак пробудились разом. Поборник вздрогнул, по его спине пробежал холодок.

Что могло потревожить собак? Что все это значит? К тому же паладин вдруг вспомнил, что боялся собак в детстве также, как сейчас теневого демона.

Себастьян обернулся. Грязные сугробы, фасады зданий, что-то темное на снегу… Наверное, тушки мертвых крыс.

Паладин посмотрел вперед. По направлению к нему что-то приближалось. Два нечетких огонька. Мертвенно-синий свет глаз теневого демона.

У Себастьяна участилось сердцебиение, дыхание сперло, затянуло удавкой! Глазами он начал искать спасение. И не нашел ничего разумнее, чем юркнуть в ближайший переулок и затаится там.

Теперь тьма вокруг него стала абсолютной. По коже бежали мурашки, и паладину казалось, что это крючковатые пальцы теневого демона гладят его.

А тем временем два огонька превратились в огни факелов. Послышалось ворчание и брань. Две фигуры стремительно приближались.

– Твою мать, где эта сучка? – шипела высокая фигура.

– Это ты ее упустил, тупица! – выпалила вторая, пониже.

– Закрой пасть, иначе я ее тебе закрою!

– Да тихо ты! Тихо! А то она нас услышит и убежит… Твою мать, таких отменных титек, как у нее, я в жизни не видел…

Фигуры прошли мимо поборника, не заметив его. А он не знал радоваться этому или горевать. С одной стороны Себастьян избежал ненужного конфликта, которого ему сейчас не хотелось. С другой стороны, в паладине возникло непреодолимое желание выпотрошить этих ублюдков, точно рыбу. Без сомнения, они собирались кого-то изнасиловать.

Внезапно Себастьян ощутил что-то за спиной. Тяжелое дыхание. И всхлипывание. А затем кто-то схватил его за руку.

Паладин крутанулся на месте и выхватил меч.

– Он-н-ни ушли? – спросил женский голос.

Божественный поборник вложил меч в ножны и на ощупь отыскал огниво в сумке. Чиркнул пару раз и зажег трут. Слабого пламени хватило, чтобы осветить девушку на фоне зловонной помойки и кирпичной стены.

В ее лице не было ничего особенного. Маленький носик, зеленые глаза. Растрепанные темные волосы. Девушку нельзя было назвать красавицей. Судя по всему, она была купеческой дочкой, каких в Эйджгейте тысяча. Но прикрытые порванной одеждой формы были настолько аппетитными, что Себастьяну захотелось раздеть девушку и овладеть ей прямо здесь. Хотя подобные мысли были ему совершенно не свойственны! Он, как голодный пес, представляющий кусок мяса, воображал, как овладевает ей, как мнет ее пышную грудь, хватает за бедра, прижимает к стене… Да, прямо здесь, в этом темном переулке.

– П-пожалуйста, помогите! П-прошу вас! – взмолилась девушка.

– Что с вами? – спросил паладин.

– Я заблудилась… Он-ни хотели меня изн-насиловать …П-помогите!

Ну, ты и скотина, Себастьян. Ее хотели изнасиловать, а ты только и думаешь о… Похотливая скотина!

– Тише, тише, мисс! Все хорошо, я не брошу вас!

Трут в руке поборника практически догорел, он уже обжигал пальцы. Себастьян бросил его на землю. В этот же момент девушка прижалась к паладину, крепко обнимая.

– С-спасибо вам!

Себастьян смущенно и стыдливо сглотнул слюну.

– А где вы живете?

– О, сэр, я не из этого города…

– Оу… – протянул паладин.

Он вдруг резко захотел предложить девушке переночевать у него в инсуле, но вовремя отбросил эту идею. Девушка, пережившая попытку изнасилования, воспримет такое предложение с большим подозрением.

Значит Орден. До него и идти ближе. Там она будет в безопасности… Правда, грандмастер не одобряет чужаков на территории Ордена. Тем более среди ночи. Все-таки Орден Феникса Порядка не постоялый двор.

– Вы же паладин, да? – спросила девушка. Ее голос стал спокойнее.

– Да, мисс…

– Отведите меня в орден, пожалуйста… Я переночую там.

Себастьян промолчал несколько секунд, а затем, вздохнув, произнес:

– У нас это не принято, но… и не принято бросать невинную душу на улице!

Девушка расцепила руки и отошла от Себастьяна на шаг. Ее зеленые глаза блестели в темноте переулка.

– Благодарю вас, сэр! Вы очень добры!

– Как ваше имя?

– Ирис, – представилась купеческая дочка. – Как цветок.

– А я Себастьян. Себастьян Ардентэл. – ответил поборник Ординума и протянул Ирис руку.

Она закуталась в одежду и благодарно взяла Себастьяна за руку. Через минуту они уже шли в сторону Дворца Ордена. Насильники, видимо, окончательно сбились с пути. В любом случае, Себастьян их не слышал.

Только лай собак не прекращался. Этой ночью в них словно вселился демон.

***

Сквайр стоял у ворот и, как мог, боролся с холодом. Втягивал голову, словно птица, топтался на месте, точно старуха в очереди за молоком. Можно сравнивать бесконечно. Главное, что юноше было чертовски холодно.

Сквайр, еще вчера послушник, в сердцах проклинал судьбу. Охранять Орден холодной ночью! Подарком такое не назовешь, это издевательство, а не подарок!

А впрочем… Сквайр улыбнулся потрескавшимися губами, глядя на пушистый комочек, прижатый к груди. В объятиях шестнадцатилетнего юноши мирно посапывал щенок, которому не было и месяца. Детеныш. Сирота.

Сквайр вгляделся в скользкую темноту за воротами. Вслушался в не прекращаемый лай собак. Они сходили с ума. Будто воры обчищали все дома в Эйджгейте разом. Вот и орденская овчарка, мать щеночка, умерла от бешенства, едва не забрав с собой нескольких послушников.

– Ничего, малыш, теперь я с тобой… – прошептал сквайр щенку.

Порыв ветра скинул со сквайра капюшон. Нет, ну точно издевательство! С таким послушанием здоровья не напасешься! Мастера-садисты!

Ординум, прости…

Ладно, хорошо. Все в порядке. В конце концов, юноша знал, что никаких гостей в такую ночь не будет. Никаких безумных старух, что клеймят своих соседей сектантами, никаких религиозных фанатиков, требующих, чтобы поборники Ординума перерезали менестрелей, потому что те поют непотребные песни и пользуются услугами проституток…

Одна тьма сегодня гостья. Да ветра ранней весны…

Только когда две фигуры приблизились вплотную к воротам, сквайр понял, что предчувствие его обмануло.

***

– По-твоему я должен бросить ее на улице? – возмутился Себастьян.

Хотя, по правде говоря, в его голосе было больше тревоги, чем возмущения. Сердце колотилось, на лице проступал пот. Паладин боялся, что придется сопровождать Ирис через полгорода. Сквозь темные дебри, где вместо зверей толпы насильников, убийц и своры озлобленных псов.

– Разве это по-человечески? – добавил Себастьян.

– Я такого не говорил, сэр – начал оправдываться сквайр-привратник, – я не имею права пускать посторонних.

– Даже в сопровождении паладина? – уточнил Себастьян.

– Мастера если только…

Поборник обернулся на девушку, в глазах которой блестели слезы, а губы дрожали. Девушка искала в Себастьяне защитника. И нашла.

– Под мою ответственность, – вобрав побольше воздуха произнес паладин.

– Не положено…

– Под мою ответственность, сквайр.

Юноша тяжело выдохнул. Кто-то, завернутый в меховой плащ, пошевелился у него на руках.

Себастьяна осенило! Людские боги, словно луч солнца!

– Она не посторонняя, к слову, – соврал паладин, – ее зовут Ирис, я ее давно знаю…

Ложь – это луч солнца?

Ты солгал, братец. Ай-ай-ай…

Сквайр улыбнулся и потянулся за ключами.

– Так бы сразу и сказали, сэр.

Створки, потрепанные коррозией за долгую зиму, со скрипом отворились в сторону двора Ордена. Восхитительного весной и летом, но сейчас такого же унылого, как и все остальное.

Себастьян взял Ирис за руку и повел за собой. Но девушка вдруг остановилась возле сквайра.

– Какая прелесть, кто там у тебя? – спросила она с нежностью.

– Щенок… – удивился вопросу юноша.

– Можно подержать?

– Пожалуйста… – с этими словами сквайр вытащил спящего щеночка и переложил его на руки девушке.

Ирис улыбнулась до ушей. Даже в темноте, среди тусклого света немногочисленных факелов, Себастьян увидел, как лицо девушки озарило счастье.

Как мило… Кто знает, может быть? Нет…

– Спасибо вам, Себастьян, что проводили меня. Вы очень милый, мне будет вас не хватать… – сказала девушка и чмокнула паладина в щеку.

Он почувствовал влагу. Ирис плакала и улыбалась.

Щенок по-прежнему лежал в ее руках, но он уже не спал. Он вырывался.

Ирис засмеялась и отскочила от своего спасителя на несколько шагов, шокировав и его, и сквайра у ворот. В долю секунды она оказалась там, где находился засыпанный снегом фонтан.

И меньше секунды ей понадобилось, чтобы свернуть шею щеночку. Щенок взвизгнул и повис на руках.

Ирис впилась в его тушку зубами, разрывая плоть, напиваясь кровью.

– Какая гадость… – сквозь слезы прошипела она.

Все произошло мгновенно. Быстрее, чем во время Смиренной молитвы. Когда паладин среагировал, девушка уже встала на четвереньки и завыла.

Ей вторил оглушительный, душераздирающий вой со всего города.

Пламя факелов окрасилось в зеленый цвет. Три факела. Три тени.

И лай. Рычание и лай. Нечто среднее между лаем бешеного пса и ревом огромного медведя.

Тени сливались с зеленым огнем, приобретая материальную форму.

Сквайр в ужасе застыл на месте. Он магнитом прирос к металлическим воротам. Себастьян выхватил меч дрожащей рукой, не способной крепко держать оружие. У поборника Ординума от воя затрещала голова, началась мигрень, он схватился за уши и вскрикнул.

В Эйджгейт явились Псы небытия. Гончие Темных богов. В народе их называли баргестами.

Сотворенные из тьмы их огромные пасти изрыгали пламя. Жуткие глаза горели зеленым свечением. В воздухе воняло серой. Но не просто серой, воздух смердел какой-то тошнотворной сладостью. Так воняет труп, который обмазали медом!

Девушка, вдруг ставшая профессиональной акробаткой, перескакивая через падающего навстречу Себастьяна, метнулась к часовне.

– Изыди! – выпалил седовласый капеллан.

Он распахнул массивные двери часовни настолько резко, что чуть не убил Ирис. И Себастьян пожалел, что этого не произошло.

Впрочем, ему было не до нее. Сектантка уже сделала свое дело. Интересно сколько щенков пришлось безжалостно прикончить, чтобы вызвать из самых глубин Небытия трех баргестов?!

Паладин вспомнил, как боялся собак до дрожи в коленях. Он и сейчас их боится. Разве что не прячется за спину матери или сестры.

Себастьян был уверен, что собака может быть хуже волка. Волк убивает ради пищи. Собака может загрызть просто так. Из-за внутренней злобы. Демонического гнева, олицетворением которого являются баргесты!

Орден Феникса порядка осквернен.

Трое баргестов собирались вместе. Они скалились и рычали. Искры зеленого пламени вылетали из их ноздрей. Они ощерились. Приготовились к прыжку.

– И почему я не ловчий?! – отчаянно вопросил Себастьян.

Поборник Ординума загородил привратника собой. Баргесты были совсем близко. Они бросились на них.

Себастьян выставил перед собой меч, хотя понимал, что он не поможет. Как и Теневого демона, таких тварей не берет оружие, даже если оно покрыто серебром.

Но псы повернули к часовне. Они почувствовали кошек, что обосновались под крыльцом. Кошки зашипели и щерились. Их это не спасло. Псы Небыия разорвали животных мгновенно. Капеллан не успел их спасти, как паладин не спас щенка.

Ирис вырывалась, но хватка пожилого отца была все еще крепка.

– Отпусти меня, старик! – кричала она.

– Да как же это, ты, девушка! – кричал капеллан в ответ.

Он отбросил Ирис, и та упала с лестницы в снег. Капеллан взмахнул серебряной кадильницей в сторону баргестов

– Изыди! – снова выпалил он.

Псы заскулили. Освященный пепел – это не зеленый огонь! В нем тлеют даже демоны!

Один из баргестов, самый крупный, вцепился в серебряную цепь, потянул на себя.

Кадильница вылетела из руки капеллана, и пес брезгливо выплюнул ее. Вожак выбрал себе жертву.

Двое других вспомнили о паладине и сквайре.

Но и Себастьян о них не забывал!

Приложив все силы, которые у него были, он опрокинул на баргестов бочки, наполненные водой. Жаль не освященной.

Псы проглотили свое пламя. Паладин сделал деревянную крышку бочки щитом. Она раскололась, когда баргест тараном столкнулся с ней!

Ногой по морде, а затем мечом сверху!

Лезвие прошло насквозь, доставив баргесту лишь незначительную боль. Другая псина вцепились в латный сапог, прокусывая его, дотягиваясь до плоти.

Поборник свалился на спину, меч отлетел куда-то за ворота. Псы радостно взвыли. Один уже встал Себастьяну на грудь, раскрывая пасть, чтобы вцепиться в шею.

И если бы паладин знал, что надо делать, он бы сделал то же самое, что капеллан.

А святой отец, потеряв кадильницу, заманил вожака в часовню. Демонов уже давно не пугают святые места. Темные боги наградили их иммунитетом!

Но как смертный становится слабее под палящим солнцем пустыни, так и демоны теряют свои силы в церквях.

– Себастьян, гони их сюда! – закричал капеллан.

Он не видел, что Себастьян этого сделать не может.

– Отойдите от него, твари! – крикнул сквайр.

Он уже вооружился мечом паладина и, преодолев страх, был готов вступить в схватку.

Но этого делать не пришлось.

Из жилых башен, где жили послушники и сквайры, на улицу повыскакивали все. Десятилетние мальчики, шестнадцатилетние юноши, щуплые и пухлые, в одной исподней одежде. Вооруженные палками, деревянными мечами, камнями. Разбуженные среди ночи.

– Отправляйтесь в Небытие, демоны! – хором закричали они.

В баргестов полетело все, что только могло летать. Себастьян скинул псов с себя и бросился к часовне.

Баргесты за ним.

– Быстрее, Себастьян! Быстрее!

Божественный поборник влетел в часовню, едва не сбив статую Ординума. Псы влетели следом.

– Приятного купания! – расхохотался святой отец. Он потянул какую-то цепь.

И отлитый из серебра чан с сотнями фунтов освященной воды опрокинулся на баргестов. Вода расплескалась по всей часовне.

Псы издали вой, от которого все витражи разлетелись вдребезги. Серебряный чан придавил всех троих. От освященной воды их тела зашипели и запузырились. Она превращала их в черно-зеленую жижу, воняющую хуже, чем дерьмо из всей канализации Эйджгейта.

Себастьян с трудом встал на ноги. В глазах потемнело, а во рту пересохло. Паладина постепенно охватывала лихорадка, будто температура его тела поднялась до жара дворфийских плавилен.

И только одно воспоминание помогло ему приди в себя. Воспоминание с именем.

Ирис.

– Куда ты? – крикнул вдогонку капеллан.

Поборник не ответил. Он уже бежал по темным улицам столицы.

Но сквайр настиг девушку быстрее паладина.

– Ты, уродливая сектантка, что ты сделала, тварь! – кричал юноша, тряся плачущую девушку, – Ты чуть не убила паладина, ты осквернила Орден, ты убила моего щенка!

– Отпусти ее, сквайр, – приказал Себастьян.

Юноша послушно разжал пальцы.

Поборник Ординума грубо притянул к себе Ирис и разорвал на ней одежду, оголяя спину. Клейма в виде спирали Себастьян не обнаружил.

Его там просто не было.