Текст книги "Битва судьбы"

Дмитрий Казаков
Битва судьбы

Глава 1

Наставник

За окном плясали снежинки. Сизые башни туч загромоздили небеса, и только что взошедшее солнце пряталось за ними, как за ширмой. В низких облаках мерещились огромные крылатые тени, стремительные и беспощадные. Они появлялись и исчезали, словно призраки.

Родомист отвел взгляд от окна, тяжело вздохнул. Ему, магу, осененному пламенем Дара, чудится всякая ерунда! Узнай кто из собратьев по ремеслу – не избежать насмешек. Хотя мерещится не просто так – еще день-два промедления, и серые тени в облаках обретут реальность, обрушатся огнедышащими смерчами.

Вещи собраны, и давно пора уходить. Но что-то еще удерживает мага в башне, высящейся над столицей маленького княжества. Невидимые цепи воспоминаний и нерешительности держат крепче металлических.

Родомист завозился в кресле, обуреваемый тяжкими думами. Какой день мысли ходят по кругу – что делать ему, одному из магов народа людей, когда идет к завершению год Сокола, а вместе с ним и Цикл Воды? Что делать в момент, когда не собрать Совет магов и не выбрать должным порядком людей для похода? Людей, которые смогут добраться до Храма Судьбы и пережить Последнюю ночь.

Кряхтя, он выбрался из кресла, подошел к двери и распахнул ее.

– Леслав! – Крик отдался от стен, улетел вниз по винтовой лестнице.

– Я здесь. – Высокий юноша переступил порог.

– Мы выходим. У тебя все готово?

– Да, учитель. Вещи собраны, слуги распущены по домам. – В голубых глазах видна улыбка. Для него, ученика мага, сегодня начинается приключение. Он не знает, что на самом деле учитель бросает его прямо в огонь. Но и оставить юношу здесь нельзя. Попади в руки врагов ученик, и они сделают с учителем все, что захотят. В отношении магов фраза «ученик – продолжение учителя» – вовсе не красивый оборот речи.

– Вперед! – Маг повесил мешок на плечи, вслед за учеником спустился к выходу. Ключ противно проскрежетал в замке, закрывая дверь, что не запиралась, наверное, лет десять. Ох, не подходит день Осла для путешествий, но отступать поздно. Леслав побежал со всех ног к крайнему от башни дому. Там живет Яромир, старший из слуг. Он и получит ключ на хранение.

Маг не спеша направился к северным воротам города. Снег захрустел под ногами, шустрые снежинки принялись залетать под капюшон полушубка, чтобы, растаяв, заплатить за любопытство.

По дороге Родомист не встретил никого. Время раннее, да и зима. Для горожан день еще не начался. Для тех, кто желает скрыться, это только на руку. Когда показались массивные, обитые железными полосами створки, услышал за спиной топот, шум сбитого дыхания.

– Вот и я, учитель! – воскликнул Леслав.

– Отлично, – кивнул маг.

Калитка сбоку от основных ворот всегда откроется по его слову. Вот и сейчас стражник, хоть и выпучил спросонья глаза, почтительно поклонился. Заскрипел вынимаемый засов, открылась уходящая на север дорога, и городская стена осталась позади.

Начинающийся от этих ворот тракт ведет в края, где долгие годы продолжается война с Длиннорукими. Хотя войной назвать то, что происходит на севере, сложно: набеги, малые сражения, стычки. Но и там гибнет не меньше воинов, чем в крупных битвах, случающихся раз в десятилетие.

Едва городские башни скрылись за лесом, маг сбросил мешок. Леслав распахнул рот от удивления, когда учитель, свернув с дороги и проваливаясь по пояс в снег, пошел к кустам. Раздраженно прошелестел разгребаемый снег, и в руках Родомиста оказались две пары снегоступов.

Припрятал их тут почти месяц назад, когда только задумал бегство.

– Мы на них пойдем? – В распахнутый рот Леслава при желании свободно пролетела бы крупная ворона.

– Нет, полетим, – ухмыльнулся маг. – Надевай.

Ученик

Давненько не приходилось Леславу ходить на снегоступах. С того времени, как он попал в обучение, а тому скоро будет пять лет. В конце года Лисицы неразговорчивый маг забрал мальчишку из отчего дома. «Дар», – сказал он тогда, и склонились перед колдуном жители небольшой деревни. Никто не посмел возражать. Пять лет – долгий срок, и за него ученик ни разу не видел, чтобы наставник ходил на снегоступах, и не знал, что он делает это столь ловко.

Сейчас Родомист шагал чуть впереди: полушубок расстегнут, мешок на спине, словно приклеенный, и только поспевай за ним. В зимнем лесу тихо, лишь иногда разнесется цокот клеста или шорох опадающего снега. Напоенный хвоей воздух приятно холодит горло. Большие деревья стоят, держа на могучих ветвях целые облака снега. Стукнешь по стволу, и рухнет такое облако за шиворот. Деревья поменьше и кусты тонут в сугробах. Если бы не снегоступы, люди тоже провалились бы, да не по пояс, а глубже.

Как Леслав ни глазел по сторонам, все же заметил, что учитель то и дело смотрит на небо. Но спросить, в чем дело, не успел. Наставник вдруг насторожился, рявкнул свирепо:

– Застынь! – и замер, превратился в статую под ветвями могучей сосны. Юноше почудилось, что среди туч мелькнула огромная тень, но исчезла так быстро, что не успел рассмотреть. Что-то глухо пророкотало в вышине, багровый отблеск лег на облака. Гроза? Но откуда гроза зимой?

После необычного случая двинулись еще быстрее, так что пар повалил из-под полушубков. Перешли пару небольших речек. Перед тем как вступить на лед, учитель каждый раз долго вглядывался в небеса.

Шли без остановок, маг молчал, но когда солнце, бледное пятно среди туч, достигло зенита, юноша не выдержал:

– Куда мы идем, учитель?

– На Болотные Выселки, – не снижая шага, ответил Родомист. Дыхание его, несмотря на пройденные версты, не сбилось.

– Это где? А далеко еще? – не отставал Леслав. Жутко интересно, зачем в такой спешке покинули обжитую башню и ринулись в чащу.

– Идти до Выселок еще долго. Особенно если будешь болтать. Устал? – неожиданно сменил тему наставник.

– Нет. Конечно, нет, – гордо ответил юноша, хотя мешок натер спину, а дыхание вырывалось такое горячее, что, того гляди, начнет таять снег.

– Ясно, – усмехнулся маг и остановился. – Небольшой привал. Запахнись, а то простудишься.

Леслав неохотно подчинился. Некоторое время потратил на то, чтобы отдышаться, и тут же понял, что зверски голоден. Но не успел Леслав дожевать вытащенный из мешка хлеб с салом, как учитель прервал трапезу:

– Пошли, обжора.

– Уже? – Юноша вздохнул так, что разжалобил бы закоренелого злодея, но на мага вздох никак не подействовал.

– Уже-уже. Нам еще больше пятнадцати верст идти. Или ты хочешь в лесу заночевать?

– Нет, не хочу, – поспешно ответил Леслав и сунул остатки еды в рот. Лямки снова впились в плечи, путники зашагали дальше.

Лес тянулся, огромный, холодный и мертвый. Шли по ельникам, темным и мрачным, словно пещеры, по березнякам, таким светлым, что казалось, там светится сам воздух. По редколесью учитель гнал безжалостно, едва не тащил за собой.

После очередной пробежки, когда Леслав чуть не свалился, он обратил внимание на то, что небо потемнело, невидимое за тучами солнце скатилось к горизонту. Не успел удивиться, что день так быстро закончился, как деревья надвинулись исполинскими белыми призраками, между стволами сгустился мрак.

Силы начали иссякать. Мысли из головы исчезли, стало не важно, куда и зачем ставить ноги. Мир для Леслава сжался до фигуры наставника впереди, белесых силуэтов по бокам и одной мысли: «Когда все это закончится?» Откуда-то справа, из-за прошитого снегом лесного занавеса, донесся едва слышный собачий лай. Юноша встрепенулся:

– Мы пришли, учитель?

– Нет, еще нет, – с усталым вздохом ответствовал маг.

И они пошли дальше, сквозь темный лес и начавшийся снегопад. Сначала снежинки падали мелкие, словно песчинки. Потом вьюга усилилась и повалили огромные хлопья. Стало похоже, что кто-то сердитый рвет на небе белые ткани и швыряет обрывки вниз, на землю.

Деревья стали неразличимы под шелестящим белым пологом. Леслав брел почти вплотную к учителю, иначе непременно отстал бы. Когда началась вьюга, маг слегка замедлил ход, но шагал уверенно, словно помнил дорогу наизусть. Не терял направления, даже если приходилось петлять, обходя завалы.

Охотник

Хорт шел по сотни раз уже пройденному маршруту. Вокруг тянулся знакомый до последнего дерева лес. Снег поскрипывал под снегоступами, а лук без тетивы оставался за спиной. Все равно, если верить «Книге Дней», сегодняшний день не подходит для промысла.

Дошел до приметного знака – огромной сосны-выворотня, чьи корни раскоряченным пауком торчат из-под снега, и тут охотника настиг приступ. В груди засипело, словно туда поместили дырявые кузнечные мехи. Воздух загустел острыми иголочками, отказался лезть в окостеневшее горло. Хорт остановился, привычно напрягся, сдерживая животное желание вдохнуть. Делать это пока нельзя, воздух сейчас – яд. И лишь когда в глазах потемнело, а в висках застучали тяжелые молоты, он позволил тонкой струйке проникнуть в измученную грудь.

Долго еще стоял, отдыхая, подставляя лицо падающему снегу. Еще два раза пришлось сдерживать дыхание, пока противное сипение не ушло из груди. Только после этого он без спешки пошел дальше.

Хорт давно привык к ужасным, выматывающим приступам. Они преследовали его с самого детства. Не помогали лекарства, не помогала магия. Один научился справляться с приступами, один и вел хозяйство. Жил бобылем, на отшибе, в двух верстах от Болотных Выселок, ближайшей деревни. Болезнь не мешала ставить капканы и сети, рыть ловушки, бортничать, да и сидеть в засаде, поджидая дичь. Собаку Хорт не держал, обходился так. Свой нюх не хуже собачьего, а слуху позавидует даже рысь. Добычу сбывал в деревне, меха несколько раз в год возил на торг в Весеград.

Пока восстанавливал дыхание, стемнело, да и снегопад усилился. Охотник развернулся и пошел в сторону дома. Через несколько верст вышел к крохотной избушке, стоящей меж огромных сосен.

Привычно скрипнула дверь, пахнуло теплом. Хорт снял полушубок, снегоступы, разулся. Из сеней перешел в единственную комнату своего обиталища, почувствовал запах шкур и черствого хлеба. Из печи, что по заветам предков занимает северо-восточный угол, оранжевыми глазками подмигнули угольки. Зажег лучину. Ее дрожащий желтый свет упал на стены.

Лавка скрипнула под телом охотника, рука его потянулась под стол, к небольшому ящику, где лежит выменянная на прошлой неделе фляга с самогоном. Хорт вынул булькающий сосуд и неожиданно замер. Вечный шум леса за стенами нарушили какие-то чужие, неправильные шорохи. Не успел что-либо сделать, как скрипнул снег у крыльца, раздались голоса.

– Держись, Леслав, мы пришли, – произнес кто-то, и Хорт вздрогнул; голос показался хорошо знакомым.

В дверь постучали.

– Входите, – сказал охотник, пряча флягу и подтягивая поближе топор.

Послышалась возня в сенях, затем дверь отворилась. Вошли двое мужчин, один постарше, второй помоложе. Вглядевшись в лицо первого из них, хозяин дома на мгновение застыл, а потом злая усмешка исказила его лицо.

– Вот кто явился ночью в дом ко мне, словно тать, – сказал Хорт. – Тот, кто отказывается помочь, когда в нем есть нужда, но кто сам ни в жизнь не отвернется от чужой помощи. Что же, маг, я не скажу, что рад тебя видеть. Но законы гостеприимства не нарушу. Мой дом – ваш дом.

– Благодарю. – Родомист склонил голову и сел. Спутник его, юноша, почти мальчик, опустился рядом.

– Раздевайтесь. – Хорт подкинул в очаг дров. В комнатушке стало светло. Тьма попряталась по углам. – Сейчас придумаем что-нибудь вроде ужина.

И он полез в ларь, где хранил съестные припасы.

Ученик

Когда Леслав проснулся, хозяина видно не было. В избе стояла тишина, даже вьюга за окном стихла. Было тепло, пахло мышами и гречневой кашей. Мышцы сладко болели, тело ломило от усталости.

Повалявшись немного, Леслав подумал, что спать до полудня – не к лицу будущему магу. Со стоном слез с печи, оделся. Через мгновение дверь стукнула, впуская учителя.

– Ага, все же проснулся, – усмехнулся он. – Ну, ты и здоров спать, словно медведь!

– После такой дороги кто угодно заснет. – Юноша рассмеялся.

– Ты думаешь, это была сложная дорога? И совершенно зря. Это только легкая прогулка. – Маг уселся за стол. – Трудные дороги ждут впереди. Но о них потом. Иди умывайся, и поедим чего-нибудь.

Когда закончили трапезу, вернулся хозяин. Первым шаги услышал маг, насторожился, поднял голову. Затем и Леслав различил скрип снега. Донеслись звуки возни в сенях, дверь открылась, и явился Хорт, на вид спокойный, но напряженный, словно тетива. Серые глаза смотрели серьезно, движения охотника были рваными, нервными.

– По добру ли спалось, гости дорогие? – спросил он, подсаживаясь к столу.

– Спасибо, все хорошо, – отозвался юноша, удивившись, почему молчит маг. Невежливо, просто оскорбительно не ответить на такой вопрос. Но Хорт совсем не обиделся, по крайней мере, ничем не показал обиды.

Хозяин дома пожал плечами и вынул обернутую шкурой флягу. Запах самогона потек по избе, послышалось бульканье. Глотнув разок-другой, охотник крякнул, с видимым удовольствием утер губы рукавом.

– Ну что же, раз мое радушие вам по нраву, перейдем к делу. Что тебе от меня надо? – Хорт задал вопрос резко, почти грубо, на лице его заиграли желваки, во взгляде, обращенном на Родомиста, заметна была враждебность.

– Помощи. Об этом ты вчера догадался.

– От меня? И чем же я, простой охотник, могу помочь тебе, великому магу? – Ядовитая усмешка исказила лицо Хорта, и он неожиданно закашлялся. Леслав подумал, что так кашляют, наглотавшись дыма. Но где можно наглотаться дыма в лесу?

– От тебя. Ты не простой охотник, и ты можешь многое, чего не могу я, – твердо ответил Родомист.

– Все ясно. Я не просто охотник, а очень больной охотник! Что, не так? – Хорт закашлялся еще раз, тяжело, надрывно. Он почти кричал, слова его сочились горечью, словно рана – гноем. – Я калека! Что я могу для тебя сделать?

– Ты не калека, так же как я – не великий маг. Хотя бы потому, что сделать для тебя я на самом деле ничего не могу. Но мне очень жаль, что ты носишь свою боль в себе. – Слова Родомиста подействовали на Хорта, точно вода на пламя. Охотник сгорбился, глаза его погасли.

– Не калека, пусть так. Но немногим лучше.

– Я не могу тебя вылечить, – сказал Родомист. – Но я могу помочь тебе немного отвлечься от боли. Помогая другим, забываешь о себе, это всегда срабатывает.

– Тогда я повторяю вопрос: чем я могу помочь? – Теперь Хорт говорил спокойно, лишь губы его время от времени кривились.

– Во-первых, тем, что оставишь меня и моего ученика на несколько дней у себя. Во-вторых, тем, что никому не скажешь об этом.

– От кого скрываешься, маг? От собратьев или от князя? В опалу попал?

– Все хуже, Хорт, много хуже. От Остроухих и их драконов.

– Плохо дело, – покачал головой охотник, глаза его расширились от удивления. – Но в том, что ты просишь, нет ничего сложного. Живите, сколько надо. Человек человеку друг, а не волк. Если рядом Остроухие, конечно. – Он ухмыльнулся. – Что еще?

– В-третьих, тебе предстоит отправиться к северной границе. Отыскать там кое-кого и привести сюда.

– И кого же?

– Воеводу Ратана.

– Ты с ума сошел? – возразил Хорт. – Это почти тридцать верст в один конец! Да и не послушает меня твой воевода.

– Послушает. Я дам тебе знак, увидев который он обязательно последует за тобой. Но привести Ратана нужно опять же тайно. – Маг говорил спокойно и уверенно, и Леслав понял: главное сделано – охотник согласился помогать.

– Ладно, как скажешь, – кивнул Хорт и поднялся. – Сейчас соберусь и отправлюсь.

После того как за хозяином дома закрылась дверь, Родомист повернулся в сторону Леслава и проговорил сурово:

– Ну что, теперь займемся делом.

– Каким делом?

– Учебой. Ведь настоящий маг учится где угодно, даже в дороге. И кроме того, вспомни «Книгу Дней». Какой сегодня день?

Леслав поскреб лохматую голову:

– Шестой, день Сойки.

– Правильно, и что положено делать в этот день? – продолжал допытываться маг.

– Рекомендуется отдых, напрягаться нельзя. – Вспоминалось с трудом. – День целительства и приготовления лекарств, укрепления здоровья и совершенствования воинского умения.

– Ты все сказал правильно. – Родомист улыбнулся. – Займемся целительством. Так что одевайся и марш на улицу!

Леслав накинул полушубок и вслед за наставником вышел из избы. Снаружи оказалось не холодно, солнце, предвещая весну, заливало лес потоками теплого золота. Ветер, что вчера грозно рычал и тряс вековые сосны, словно тростинки, сегодня едва шуршал в кронах.

– Вот там хорошее место. – Родомист указал на небольшую полянку в полукружье сосенок, обсыпанных снегом почти по макушки. – Начнем, как обычно. Сначала – расслабление.

– Но как, учитель? На чем я буду сидеть? – возмутился Леслав.

– На чем? На снегу, естественно. Если хорошо сосредоточишься, то и холод, и сырость тебе не помешают. Давай, садись.

Леслав, морщась, уселся. Снег оказался неожиданно плотен, почти не просел. Пятой точке сразу стало холодно.

Юноша закрыл глаза, заставил себя не слышать шум леса. Когда это удалось, принялся гасить мысли, перенося внимание на ощущения. В голове воцарилась гулкая пустота, и он сразу, скачком, почувствовал все до единой мышцы, все органы, каждый по отдельности и все вместе. Через некоторое время уловил текущую сквозь него Силу. Ту самую, что дает жизнь всему, от огромнейшей сосны до крошечной букашки. Попытался найти места, где она задерживается, проходит не так свободно, как надо.

Ощутил, как слегка подергивается мизинец левой ноги. Леслав мягко направил туда чуть больше Силы. Теплая волна омыла стопу, и подергивание прекратилось. Так прошел все тело, от пяток до макушки, снял все заторы на пути Силы. И в тот момент, когда тело стало единым целым, словно кусок расплавленного металла, он легко, одним движением, вскочил на ноги.

– Я готов, учитель. – Звонкий голос пронесся по лесу.

– Хорошо, – ответил Родомист, с улыбкой наблюдавший за учеником.

Они встали друг напротив друга, слегка расставив ноги и согнув колени. Начался урок. Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего, словно две диковинные статуи встали средь деревьев. Но мощь колдуна в том, насколько хорошо он умеет распознавать, накапливать и использовать Силу, а для всего этого не всегда нужны слова или движения. Особенно легко обойтись без них при обучении.

Сейчас, когда тела магов, молодого и старого, неподвижны и лишь пот стекает по лицам, разум их работает. Учитель создает фантомы болезней на своем теле и показывает, какой вид и какая дозировка Силы необходимы, чтобы уничтожить ту или иную хворь. А Леслав пытается повторить.

После обеда Родомист усадил ученика за «Книгу Дара». Ее краткий список – «Книга Дней» – есть в каждом доме, и текст ее известен всем людям и нелюдям, заселяющим земли от восточных гор до западного моря. В «Книге Дней» подробно описан каждый день месяца, указано, что делать можно, а что нельзя. Без нее невозможно вести хозяйство.

Полный список «Книги Дара» имеют у себя лишь правители и маги. Слишком много содержит она того, что не стоит знать обычным людям. Но вершину откровений Творца – «Книгу Циклов», в которой повествуется о времени, измеряемом Циклами и Великими Годами, вообще мало кто видел. Говорят, что существует всего семь ее копий, по одной на каждый из Народов, и что лишь обладающие Даром маги и правители могут читать ее. Но «Книгу Дара» маг должен знать наизусть, вот и корпел Леслав над страницами, запоминая, сопоставляя с тем, что уже знал.

Когда за окнами совсем стемнело и читать при лучине стало невозможно, юноша со вздохом отодвинул книгу и спросил:

– Учитель, а откуда вы знаете Хорта? Ведь он живет в таком медвежьем углу.

– В углу? – Маг повернул голову, и Леслав вздрогнул, настолько Родомист в этот миг походил на своего животного-покровителя, огромного черного ворона. – Лучше быть человеком в медвежьем углу, чем зверем в городе. А с Хортом... – Маг примолк, опустил голову. – Ровно тридцать два года назад я проходил через эти места. Времена тогда были более спокойные, и шел я в земли Остроухих. Заночевал в Болотных Выселках. А утром нового года, прямо после Смены Цикла, принесли мне младенца. Попросили: «Благослови, великий маг!» Я посмотрел и удивился, очень удивился. Мальчик родился больным, настолько сильно, что моего искусства не хватило вылечить его тогда и недостает сейчас. – Родомист нервно дернул щекой. Леслав с удивлением заметил, что по лбу учителя стекают крупные капли пота, хотя в избе было совсем не жарко. – Но не болезнь новорожденного изумила меня. Мальчик ухитрился появиться на свет в тот миг, когда старый день и прежний год, даже старый Цикл еще не умерли окончательно, а новые – не вступили в полную силу. Он родился в самый момент восхода. Ты прекрасно знаешь, что, родившись в определенный день, человек получает характеристику животного дня, его тотема. То же и с годом. Ты, например, родился в год Сороки, в день Окуня. – Юноша кивнул. – А Хорт получил характер не от одного тотема дня, а от двух, не от единственного тотема года, а также от двух. И всего у него их четыре! Это воистину удивительно. Наш охотник настолько непредсказуем, что даже мне трудно предвидеть его действия. Почему так случилось, какая судьба суждена ему, я тоже не могу понять, хотя слежу за ним с самого рождения. Да, он болен неизлечимо, живет в глуши, но... – Что значит это «но», Леславу не суждено было узнать. Родомист неожиданно замолчал, дунул на лучину, так что тьма ворвалась в комнату, и сурово проговорил: – Спать пора!

Ученику ничего не оставалось делать, как подчиниться.