Текст книги "Музыка для спящего соседа"

БОГ ДАЛ РОК-Н-РОЛЛ ТЕБЕ

После смерти Шуры всё как-то разладилось. Было несколько вялых репетиций, одна хуже другой, во время которых мы не продвинулись ни на шаг. Тут ещё и Батя подлил масла в огонь.

– Показывал песни Виталику Мухе, – как-то объявил он нам, – Виталик сказал, что не пойдут такие вещи, не будут их слушать.

– Много он понимает, твой Муха, – вспылил Димон.

Назревал скандал, но небеса решили всё по-своему. Очень скоро группу погнали из ДК, и нам пришлось освободить помещение.

– Сидите дома и будьте на связи, – скомандовал Акимов, – мы с Димоном найдём что-нибудь, тогда и соберёмся.

Сказать легко, сделать гораздо труднее, так что в поисках базы для репетиций нам пришлось попотеть. Помню, в один из дней мы прошерстили половину Советского района, но всё было напрасно. Ни ДК, ни техникумы, ни училища не хотели принимать под своё крыло каких-то подозрительных волосатых подонков. Устав и проголодавшись, мы решили чего-нибудь съесть.

– Пойдём ко мне, – предложил я Акимову, – нароем пару корочек хлеба.

На наше счастье дома был Лёха, мой младший брат. Вникнув в суть вопроса и немного подумав, он посоветовал:

– Сходите в нашу школу, там директором Леонидыч, он нормальный мужик, может и выделит какой-нибудь угол.

Наскоро пообедав, мы побежали в школу. Толстоноженко Александр Леонидович оказался совсем не старым мужчиной, общительным, продвинутым и дальновидным. Акимов недолго «приседал ему на уши.»

– Есть у меня одно помещение, – бодро сказал Леонидыч, – пойдёмте, посмотрим. Если подойдёт, заключим договор и репетируйте себе на здоровье.

В школе я не был с выпускного вечера. В ней мало что изменилось, разве что цвет стен и полов стал другим. Вот лестница на второй этаж, вот кабинет химии, вот мужской туалет напротив кабинета. Твою мать! Леонидыч ключом открыл дверь туалета.

– Ну, как вам? – спросил он.

Туалет, так туалет. Дарёному коню в зубы не смотрят. В течение месяца мы приводили помещение в порядок. Заглушили окна под потолком, сам потолок обклеили картонными контейнерами из-под яиц, стены затянули плотной материей и навешали плакатов. Помещение, хоть и отдалённо, начало походить на репетиционную базу. Завезли кое-какую аппаратуру и собранную с мира по нитке ударную установку. Собрались на первую репетицию и стали думать, как быть дальше. Проект «Мастер и Маргарита» был закрыт, а что-то другое никто пока предложить не мог, или не решался. Но тут появился в группе новый гитарист Руслан Сулейманов. Насколько я помню, Руслан был художником и работал у Виталика Мухи и, скорее всего, был его протеже. Я уже второй раз упоминаю Виталика Муху и, наверное, пришло время рассказать о нём подробнее.

Виталий Мухаметзянов был человеком разносторонним и талантливым. И талантливым в большей степени не как музыкант или художник, а как организатор и лидер. Девяностые годы, страна в жопе, народ кто в барыгах, кто в бандитах, а кто вообще в нищих, а Виталик собирает вокруг себя молодых художников и создаёт комикс-студию «Муха». Одни комиксы прибыли не приносят, и студия параллельно занимается дизайном обоев, выпуском плакатов, календарей, открыток. Через какое-то время Виталик начинает заниматься клипмейкерством. Клипы выдаёт добротные, и по сравнению с Москвой, недорогие. На моей памяти он снял клипы для Алисы, Чайфа, Серьги, Пикника. Не забывал Виталик и про местные группы. Так или иначе через его руки прошли и ВИА Чаппа, и Люмены. Помню, выпустил Виталик альбом с новогодне-зимними песнями местных музыкантов. Там была песня под названием «Снег». Кто бы вы думали был автором и исполнителем песни? Земфира, блин, Рамазанова. Песня, кстати, мне не понравилась. Виталик всегда чувствовал конъюнктуру. Насчёт конъюнктуры интересную историю рассказал мне Батя. Однажды Виталик дал ему послушать кассету одной новой группы.

– Очень скоро это будет лучшая панк-группа России, – заявил он.

Батя послушал, сказал: «говно», я, между прочим, сказал бы то же самое. Хотите узнать, что это была за группа?

«Король и Шут»!!!! Наверное, не стоит напоминать, сколько шума наделала эта команда, и какое количество поклонников у неё было. Что касается меня, то я не слушал КиШ и тогда, не слушаю и сейчас, и вообще никогда не буду её слушать.

В конце девяностых Муха снял фильм «День Хомячка», в начале двухтысячных фильм «Здравствуйте, я ваша крыша». Я всегда уважал людей, которые доводят дело до конца, и очень жалею, что всего один раз мне довелось работать с Виталиком. А дело было так. Виталик, будучи поклонником группы «Kiss», решил записать одну их композицию с уфимскими музыкантами, причём на русском языке. Песня в переводе называлась «Бог дал рок-н-ролл тебе». Музыку делала наша группа, и ответственным за текст был я.

– Текст напишешь, загляни ко мне на студию, – попросил Муха, – посмотрим что получилось.

Текст был написан, и я отправился к Виталику. По дороге встретил своего закадыку, Рима Шарафутдинова. Рим был навеселе. Он только-только снял свой первый мультфильм, поэтому и куролесил. Видеокассета была при нём, ресницы Рима были празднично выкрашены зелёной мультипликационной краской.

– Ты куда? -спросил меня Рим.

– К Мухе, -ответил я.

– Я с тобой, – поставил меня Рим перед фактом.

Честно говоря, я немного сомневался, что Виталик будет рад такому колоритному гостю, но тот только добродушно рассмеялся, усадил нас и приступил к делу.

– Первый куплет хороший, то, что надо, – сказал Виталик, прочитав текст, – а вот второй нужно переписать, он немного про другое.

– Про что, про другое? Ты расскажи, а то я из английского только парле франсе знаю.

Виталик улыбнулся, оценив шутку, и рассказал краткое содержание второго куплета.

– Ну, в общем-то всё понятно, – успокоился я, – до завтра сделаю.

– Хорошо. Как дела-то? – обратился Муха к Риму.

– Да нормально, вот мультфильм сняли, «Сад расходящихся тропок» называется, – ответил Рим, и вдруг неожиданно предложил, – Виталик, купи.

– Что купить?

– Фильм.

Муха повертел в руках видеокассету, ещё раз прочитал название фильма.

– А знаешь, куплю, – на полном серьёзе сказал он, – но выставлять буду под лейблом своей студии.

Я посмотрел на Рима. Он, как мне показалось, был немного ошарашен таким быстрым и деловым подходом, да и насколько я знал, продавать мульт он не имел права. Фильм принадлежал киностудии, на которой Рим работал, но ему пьяному было всё нипочём.

– Договорились, – важно объявил Рим.

Никто, конечно, мультфильм не продал, и никто его не купил, а вот песню мы сделали и записали. Я даже один раз слышал её на каком-то радио. Сидел, я помню, в кафе «Джайляу» с местной шпаной, выпивал, и вдруг услышал знакомую музыку, и что самое главное, свой текст.

– Пацаны, пацаны! Тише! Дайте песню послушать, – закричал я, – это, кстати, моя песня.

– В смысле, твоя песня?

– Текст мой, я написал.

– Бабушке своей уши три. Ты написал. Гонишь тут нам.

– Ты мою бабушку не трогай, понял? – предупредил я, и схватив со стола бутылку, сделал из неё «розочку».

– Я сейчас ТЕБЯ трону! – пообещал знакомый шпан, и вытащил нож.

Мы стояли разделённые столом, смотрели друг другу в глаза, а из динамика звучала песня.

Ты проснулся злой, сам не свой.

Утром серым и сырым.

Ты услышал дождь,

Ты увидел дым.

Сними гитару со стены,

Где висят плакаты рок-н-рольных звёзд.

И на твой вопрос,

Ответ будет прост.

Бог дал рок-н-ролл тебе.

Дал рок-н-ролл тебе.

Ты верь ему.

Пусть беден ты и одинок.

Пусть в заплатах джинсы

И в вине вода.

Это всё пустяк, это ерунда.

Возьми мелодию весны,

Выйди утром за порог

И забудь про всё,

Ведь тебе дал бог.

Бог дал рок-н-ролл тебе.

Дал рок-н-ролл тебе.

Ты верь ему.

С приходом Руслана музыка группы изменилась, она стала гораздо позитивнее и веселее. Меня это радовало. Руслан приносил музыкальные заготовки, напевал мелодию, я писал текст, Димон с музыкантами выдавал готовый продукт. Над текстами я в то время вообще не заморачивался, беззастенчиво заимствуя понравившиеся мне строчки у тогдашних музыкальных грандов. Я украл у Башлачёва «Душа гуляла, душа летела», обворовал старика Розенбаума на пару строчек «Этот маленький оркестрик вам не даст стоять на месте». В общем в то время я был маленьким литературным воровайкой, то ли сказывалась моя работа в приёмном пункте стеклопосуды, то ли общая воровская ситуация в стране. Репетиции были регулярными, группа сыгрывалась, и нам становилось тесновато в стенах бывшего школьного туалета. Нужен был какой-нибудь маломальский концерт, чтобы опробовать свои песни на публике. Небо благоволило молодым выскочкам, и послало нам Костю Наумова.

Костя Наумов был музыкантом группы «Каир», которая успела нашуметь в Башкирии и её окрестностях с песней и клипом «Товарищ Чинганчгук». Группа гастролировала, музыкантов показывали по местному TV, брали интервью, но вскоре как-то всё затихло, и группа исчезла с местного рок-н-рольного горизонта. Наумов пригласил нас на фестиваль «Розовая чайка», который сам же и устраивал. Единственным его условием было условие петь под фонограмму.

– Шевчук бы не одобрил, – заикнулся я.

Но меня быстро заткнули, сказав, что ни я, ни Шевчук им не указ. Я заткнулся, тем более, что запись фонограммы Костя брал на себя. Прошло много лет, и я с уверенностью могу сказать, что под фанеру мы больше никогда не пели.

Готовясь к фестивалю, мы наконец-то вспомнили, что группа до сих пор без названия. У меня имелись свои варианты, но они были сырыми и слабо подходили для такой крутой группы, как наша.

– Гектор Берлиоз, – предложил Акимов.

– Это ещё кто такой? – спросил я.

– Был когда-то такой композитор.

– Композитор? А я думал ты опять Мастера и Маргариту вспомнил. Там тоже был Берлиоз.

– Я недавно разговаривал с Виталиком, – вступил в разговор Батя.

Услышав про Виталика, Димон недовольно скривился. Он терпеть не мог когда в дела группы вмешивались посторонние.

– Виталик предложил, – продолжил Батя, – выступить как «Тяжелое время».

– Какое ещё на хер «Тяжёлое время»? – начал я раздражаться.

«Гектор Берлиоз» напоминал мне «Агату Кристи», а «Тяжёлое время» вообще ещё сравнительно свежую группу «Тяжёлый день». Попахивало откровенным плагиатом.

– Мы с Костярином играли в этой группе, – ответил Батя, – Виталик говорит, что под этим названием нас знают.

Я окончательно разозлился.

– Конечно знают. То-то я первый раз слышу об этой группе.

– Чувак! А что ты вообще знаешь про уфимские рок-группы?

– Ну, уж про «Тяжёлое время» точно ничего не знаю, и надеюсь, что ничего и не узнаю.

Ох, как я ошибался. В 2018 году группе «Тяжёлое время» исполнилось двадцать пять лет, если считать с девяносто третьего года, и в жизнедеятельности группы я принимал самое активное участие. Так что если на Страшном Суде за это участие придётся отвечать, я буду в первой пятёрке ответчиков. В тот вечер мы долго и много спорили. Костя с Батей были за «Тяжёлое время», мы с Димоном против. Руслан, Андрюха Шеф и Цитович помалкивали. Я не помню, чтобы они что-то предложили. Костя пытался найти компромисс, в отличие от Бати он был более гибким человеком, но ничего не получалось.

– Костярин, не разговаривай с ними, – призывал Батя, – это скоты!

Мы с Акимовым напрягали бицепсы, сжимали кулаки и мысленно решали в какую часть тела зарядить этому горлопану и оскорбителю.

– Ладно, Димончик, – охрипнув от крика шепнул мне Акимов, – пусть будет «Тяжёлое время», после феста всё равно переименуем.

– Хрен с ними, – подумав, согласился я.

Это была наша первая ошибка.

Фестиваль «Розовая чайка» меня удивил, удивил разношёрстностью приглашённых команд. Была и откровенная попса, были и хард-роковые команды, был даже один оперный певец с красивым мощным голосом. Мне запомнилась группа «Рок-архив». Мы сидели с Римом в третьем ряду, пили ром, и смотрели на этих пожилых, как нам тогда казалось кожаных монстров. Они были одеты в куртки-косухи, мечту любого советского рокера, и фонограмма у них была явно не от Кости Наумова.

– Крутые парни! – Крикнул мне Рим в ухо, – сразу видно, что не в первый раз выступают.

В знак согласия я кивал головой, прикладывался к бутылке с пиратским напитком и «кидал вилы». Наконец-то появилось «Тяжёлое время». Что и говорить, парни выглядели эффектно. Димон в высоком самопальном цилиндре, с платком на шее и с фенечками на запястьях, Андрюха Шеф в какой-то рваной куртке, с теми же фенечками. Руслан с нарисованным на щеке пацификом. Другие музыканты были не менее живописны. Своим подходом пацаны мне напомнили чернокожих уличных баскетболистов. Сначала выглядеть колоритно, а уж потом как-нибудь играть. Пели две песни. «Отдай себя» и «Ты мисс рок-н-ролл».

– Классно! – сказал мне Рим после выступления, – вся сцена была в движении, никто не стоял на месте, интересно было смотреть.

Много лет спустя примерно то же самое сказала Екатерина Борисова. На фестивале в Архангельске она представляла журнал «Fuzz».

– Вы шикарная концертная команда. В записи вас, наверное, не так интересно будет слушать, а вот вживую вы гораздо эффектнее!

После фестиваля собрались на базе, пили, пели и очень громко делились впечатлениями. Двадцать первый день февраля радовал нас стерильной белизной и мягкостью температуры.

ВРЕМЯ НИЩИХ ДОЖДЕЙ

После «Розовой чайки», уже ближе к весне, Руслан перестал приходить на репетиции. Прошёл слух, что музыкант-художник беспросветно влюбился и музыка стала ему мешать.

И действительно, я как-то встретил его на улице, и не сразу узнал. Налицо были все признаки недуга по имени Любовь. Руслан похудел, как будто долго и серьёзно болел, небритые щёки впали, глаза блестели устало и обречённо.

– Что-то ты неважно выглядишь, Русланчик, – посочувствовал я ему.

– Истаскался я, – как-то виновато констатировал Руслан.

– С репетициями то что?

– Приду, обязательно приду, вот только утрясу кое-какие дела.

– Приходи, ждём.

Но Руслан так и не пришёл. Наступало время другого гитариста. Звали его Валерка, и у него была шикарная для периферийного, никому неизвестного музыканта, кличка – Нищий!

Валерка, как и положено нищему, ничего не имел. К нам он пришёл с одной гитарой и пачкой дешёвых сигарет. Своих песен у него не было, каких-либо музыкальных заготовок тоже. В Костины аранжировки он не лез, но исполнителем был крепким, и своей игрой неплохо вписался в общую музыкальную картину группы. В песнях «Тяжёлого времени» появились какие-то британско-шотландские нотки. И сами песни стали другими, более взрослыми и текстовыми. Наверно мы всё-таки немного подросли и поумнели. Тот период мне нравится больше всего. Группа обросла двумя десятками песен, и запросто могла отыграть часовую программу. Девяносто четвёртый, девяносто пятый год, были годами концертов и знакомств. Мы играли с Jhonny FuckaFaster, мы играли с «Гарлемом», мы играли с «Аннигиляторной пушкой».

Безоговорочным лидером и вдохновителем J.F.F. был Дмитрий Молодцов. По отношению к жизни и творчеству он был деятельным непоседой. Вырос из Уфы, перебрался в Москву, стало тесно в России, подался в Европу. J.F.F. играл бесшабашный, разухабистый панк, правда на английском языке. Я всегда с долей скептицизма относился к российским англоязычным группам. Тут на русском то языке мало кто может написать что-то достойное, а уж на неродном…

J.F.F благополучно существовал до тех пор, пока его не накрыла тень такого явления как Земфира. Собираясь покорять Москву, она забрала с собой и барабанщика Пафу, и басиста Рену. Прихватила откуда-то клавишника Миролюбова, и подранила «Гарлем», выбив из его рядов гитариста Вадима Соловьёва. Димон Молодцов и Стас Ржавый, вокалист J.F.F, остались не у дел, и занялись сольными проектами.

Да, Земфира была явлением. Если бы она им не была, то до сих пор жила бы в Уфе и за тысячу рублей пела бы свои песни в каком-нибудь Рокс-кафе или Джаз-клубе. Вспоминаю одну смешную историю. Зашли как-то мы на радио «Европа Плюс» к своему знакомому, Аркаше. Стояли, разговаривали.

– Ребята, угостите сигаретой, – услышали мы и обернулись.

За нашими спинами стоял небольшого роста, коротко стриженный, щуплый парень. Кто-то из нас достал пачку. Паренёк взял сигарету и, поблагодарив исчез.

– Что за чувак? – спросил Батя.

– Чувак? – удивлённо воскликнул Аркаша, – это же Земфира.

Не менее смешная история произошла с пацанами в Москве, несколькими годами позже. Стояли они у дверей репетиционной базы и курили. Назавтра у них было назначено выступление в одном столичном клубе. Ну и увидели Земфиру. Кого ещё можно увидеть за полторы тысячи километров от Уфы? Конечно же земляка, в данном случае – землячку. Земфира куда-то шла по своим звёздным делам, и вдруг увидела Батину машину с башкирскими номерами. Постояла, посмотрела, видно вспоминая родные медоносные края, ну и двинула дальше. Только пацаны и видели её синюю джинсовую панаму. Вышедший покурить Батя, узнав о случившемся, разорался.

– Дебилы! Вы что, не могли её тормознуть? Вам такой шанс выпал, а вы стояли, рты разинули. Эх, меня не было.

– Тебя не было? – зашумел в ответ Костя, – а что бы ты сделал? Так же стоял бы с разинутым ртом.

Здесь я согласен с Костей. Как-то был у меня такой случай. Шёл я по улице, курил, и был-то не с похмелья, и вдруг вижу, мне навстречу идёт Шевчук. Видно приехал неофициально, потому что никакой рекламы, никаких афиш о концертах ДДТ не было. Шёл со своим малолетним сыном. И что вы думаете я сделал? Ничего. Прошёл мимо, и даже не поздоровался. Хотя было видно, что Шевчук заметил мои удивлённо вытаращенные глаза, и готов был остановиться, перекинуться парой слов, и дать, если нужно, автограф. Похожий случай произошёл и с Римом. Дело было в Москве. Вообще все дела делаются в Москве, как это не обидно для провинции, но талантливых людей всё же больше в провинции, как это не обидно для Москвы. Так вот пришёл Рим на концерт группы «Калинов мост», зашёл в туалет перед выступлением, и кто бы вы думали оказался его соседом по писсуару? Конечно же Дима Ревякин. Ну и что тут сделаешь? Попросишь автограф?

От души наоскорбляв друг друга, пацаны наконец-то зашли на базу. В это время там репетировала Наталия Медведева, писательница и бывшая жена Эдуарда Лимонова. Кропаю эти строчки и смотрю на её книгу, стоящую у меня на полке. «Мама, я жулика люблю» и «Отель Калифорния». Медведева мутила какой-то сольный проект с Боровом из «Коррозии металла». Узнав, откуда приехали музыканты, она спросила.

– А эта, как её, Земфира, она тоже из Уфы?

– Из Уфы.

– Так нашли бы её и сказали: ну ты, девочка с плеером, помоги землякам!

Услышав это, ещё не остывший Батя вполголоса выругался и выскочил из помещения.

– Чего это он? – удивлённо спросила Медведева.

– Он не любит её творчество, – сострил Акимов.

– Он гомофоб, – добавил Костя.

С Валеркой Нищим мы сделали шесть песен, и даже записали небольшой демо-альбомчик. Назвали его «Время дождей». Запись делали у себя на базе, на какой-то катушечный магнитофон, и для первого раза получилось вроде неплохо.

– Несите кассеты, перепишем, если кому нужно конечно, – объявил Батя.

В делах мирских, не рок-н-рольных, я как-то забыл о Батином объявлении, а когда вспомнил и принёс кассету, то записи уже не было.

– А куда она, интересно, делась? – вкрадчиво спросил я.

– Я её стёр, -ответил Батя.

– Это ещё зачем?

– Я записал на неё, – Батя назвал какую-то группу.

Я обвёл глазами помещение и пнул ногой стопку бобин с плёнкой.

– Здесь хуева туча катушек, – нецензурно возмутился я, – а ты стёр именно эту? Специально что-ли?

– Я всех предупреждал! – заорал в ответ Батя.

– Да причём тут «предупреждал, не предупреждал». Какое ты вообще имел право её стирать?

Короче, мы разругались, и я хлопнув дверью ушёл, вынашивая в голове план Батиного убийства.

В этом же году нас пригласили в Стерлитамак на фестиваль «Полигон». Это было как нельзя кстати, нам нужно было опробовать новые песни на публике. С тем и поехали. На «Полигон» я не попал, был приглашён на юбилей одного местного авторитета, которому очень нравились мои стихи. Отказать ему было ну никак нельзя. Поэтому про «Полигон» я пою с чужого голоса, в основном с Костиного. Поехали на двух машинах, на Батиной и Лёхиной, мой брат к тому времени обзавёлся ижевским москвичом, в простонародии именуемым «пирожок». Костя Бобров, накануне крепко погусаривший, всю дорогу страдал с похмелья. И мысли его были не о предстоящем фестивале, а о специальном магазине с рядами разнокалиберных бутылок. В муках и чёрных думах он кое-как дотянул до Стерлитамака, и выскочив из машины, побежал разыскивать нужный магазин. И конечно же нашёл его. Купил чекушку коньяка, зашёл в ДК, в котором проходил фестиваль и спрятал бутылку в туалете, в сливном бачке. Классика жанра!

– Перед выступлением я тебя выпью, – пригрозил он утопленной бутылке.

На сцене чекалась какая-то группа, вернее, пыталась чекаться. Музыканты были настолько пьяны, что не могли даже настроиться. «Вот кому хорошо» -завистливо подумал Костя.

Наконец устроителям это надоело, и кто-то из них крикнул.

– Всё, хватит. Уберите этих клоунов со сцены!

– Пацаны, а как ваша группа называется? – спросил Костя, когда горе-музыканты проходили мимо него.

– «Пьяные клоуны», -ответил парень с барабанными палочками.

Вот уж воистину!

Время тянулось медленно. Костя страдал. Его бросало то в жар, то в холод, и ему было плевать на фестивальную эйфорию. Музыкальный же праздник был в самом разгаре. Группы по очереди выходили на сцену, выдавали по несколько песен и, взмыленные, возвращались за кулисы. Аплодисменты, свист, улюлюканье. Рок-н-ролл, в общем.

– «Тяжёлое время». Уфа. Следующие вы, – объявил конферансье, – готовимся.

Ну, наконец-то! Костя раненым голопом поскакал в туалет. «Только бы не было занято» – тревожно мелькало у него в голове. Занято не было. Костя поднял крышку бачка и обомлел. Бутылка исчезла! Кто, сука? Когда, бля? Выступление Костя описывал короткими, больными фразами. Руки тряслись. Сердце колотилось. Волосы падали со лба и попадали в пересохший рот. С отвращением выплёвывал их. Только бы не вывернуло. Ещё и песня как назло в тему.

Утро, смертью с косою.

Постучалось в мою дверь.

Я проснулся, матернулся

И стряхнул все сны.

На давно немытый пол.

В голове моей больной.

Роились мысли.

Я их отгонял как пчёл.

Всё горело, полыхало

И тряслось внутри.

Я как чёрт на всех был зол.

В который раз схожу с ума.

Сколько могу терпеть я эти муки.

Рекомендую, пейте боржом.

Поправился Костя только после фестиваля. Дорога домой была комфортной и умиротворяюще приятной. Время дождей кончилось. Наступала зима.

Движок ровно тарахтел на холостых оборотах. Совсем недавно Лёха поставил на Костину машину новую печку, поэтому в салоне, несмотря на все дыры и заплаты, было тепло.

Я курил, выдувая дым в чуть опущенное стекло.

– Мы надеемся, что ты насовсем вернулся? – спросил Костя Димона.

Акимов неопределённо улыбнулся.

– Да вроде насовсем.

– Хватит уже мотаться, – встрял в разговор я, – по молодости надо было бродяжить, а в нашем возрасте надо сидеть на жопе ровно. И приключения на неё не искать.

– Чем думаешь заниматься? – продолжил опрос Костя.

– Да придумаю что-нибудь. Я, если честно, не за этим вас собрал. Я про музыку хотел поговорить.

– А что про музыку?

– Хотелось бы некоторые песни «Тяжелого времени» поднять, ну и написанием новых заняться.

– Как ты себе это представляешь? – я выбросил окурок и поднял стекло.

– Ну, насчёт старых песен понятно, вспоминать и репетировать надо. А насчёт новых… буду приносить мелодию, Костя гармонию набросает, ну а с тебя текст. Ты как?

– Я нормально. Я за. Приносите, напишу.