Автор книги: Дмитрий Колупаев
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Правительство Василия Шуйского не могло своими силами разбить отряды самозванца и обратилось за помощью к Швеции. В феврале 1609 года племянник царя М. В. Скопин-Шуйский заключил с шведским королём Карлом IX договор на следующих условиях: король позволяет нанять в Швеции московскому правительству 3 тысячи конных и 3 тысячи пеших воинов на полном московском содержании. За это Российское правительство уступает Швеции город Корелу с уездом и заключает военный союз против Польши. Действительно, летом 1609 правительственные войска России, под командованием М. В. Скопин-Шуйского совместно со шведскими войсками (в состав которых входили также немцы, французы, шотландцы) разбили войска тушинцев и торжественно вступили в Москву. Однако скоро сказались те свойства социально-психологических основ личности Василия Шуйского, которые послужили основой для его народного прозвища – «Васька-поганец». Боясь того, что племянник М. В. Скопин-Шуйский может, теоретически, претендовать на власть, как заслуживший славу удачливого полководца, царь Василий Шуйский способствовал отравлению своего молодого родственника. Одновременно, Василий Шуйский, в традициях определённой московской «честности», сохранившейся, кстати, до сих пор, не заплатил жалованья победоносным иностранным наёмникам. Ландскнехты, будучи профессиональными воинами, не растерялись и под командой француза на шведской службе Делагарди пошли на север и взяли Новгород. Одновременно с этими событиями, воспользовавшись вмешательством в русские дела Швеции, с которой Речь Посполитая находилась в состоянии войны, к открытой интервенции против России перешёл польский король Сигизмунд III. В сентябре 1609 года королевские войска осадили Смоленск и взяли его после длительной осады в 1611 году. Открытая именно с этого периода (с 1609 года) польская интервенция в Россию вызвала отлив польских боевых отрядов из стана Лжедмитрия II. Покинутый своими сторонниками он был убит в Калуге наёмными татарами в 1610 году. Его официальная жена Марина Мнишек, в том же году родила сына, претендента на русский престол, вошедшего в историю под именем «ворёнок»[58]58
Злые языки утверждали, что отцом «ворёнка» был казачий атаман Заруцкий – Прим. Автора.
[Закрыть].
Власть Василия Шуйского потеряла какой-либо авторитет в русском обществе. В июле 1610 года он был свергнут в результате заговора одновременно бояр и дворян, которым руководил энергичный предводитель рязанского дворянства Прокопий Ляпунов. После того, как Василия Шуйского постригли в монахи и отправили в православный монастырь в Литву, где он и умер, всеми забытый, начался новый этап социальной драмы на Руси. Боярство, никак не желающее делить власть с дворянами обратилось за помощью уже к самому королю Сигизмунду III. Объединившись с остатками тушинского боярства (князья Салтыковы, Мосальские и Хворостины) московские боре создали свой орган управления, так называемую «Семибоярщину», открыли ворота Москвы польским войскам и начали переговоры о занятии вакантного московского престола. Претендентом на него должен был стать сын польского короля Владислав. Любопытны условия, на которых это новое боярское правительство соглашалось провозгласить московским царём католического принца. Зарубежные исследователи исторического процесса в России видят в этих условиях «Семибоярщины» несостоявшуюся возможность социального переустройства системы управления России, характеризуя этот процесс следующим образом: «Условия, выдвинутые боярами, представляют особый интерес, так как они отражали стремление к определённой корпорации и защите их прав, что могло привести к становлению на Руси подлинной аристократии. Они были готовы на коронацию Владислава, если бы тот согласился поддерживать православную церковь (по более поздней версии, он должен был сам принять православие) и гарантировал права держателям частных поместий на честный суд и невозможность лишения их статуса без веской причины. Верховная власть делилась бы между Боярской Думой и Земским собором, образовавшими один институт (дума бояр и всей земли). Именно к этому институту власти переходило бы право устанавливать налоги и уровень оплаты служилым людям, а также решение вопроса о предоставлении вотчин и поместий. Принятие подобного документа могло бы заложить базу для конституционной монархии в России».[59]59
Хоскинг Джеффри. Россия и русские. – М., 2003. Книга I. – С.167–168.
[Закрыть] Отечественные исследователи подкрепляют анализ попыток соглашения «Семибоярщины» с польской королевской династией указанием на то, что Владислав не имел права изменять русских обычаев, держать при себе советников из числа русских, не имел права строить в Москве костёлы и «совращать в католицизм русских», не пускать в Москву евреев. Предложение королевича о разрешении русским людям выезда за границу на учёбу по настоянию бояр было вычеркнуто из соглашения.[60]60
См.: Геллер М.Я. История российской империи. В трёх тт. – М., 1997. Т.1. – С. 307.
[Закрыть]
Анализируя содержание условий, которые предъявили деятели «Семибоярщины» для возведения на российский престол, можно сделать следующие выводы. Во-первых, несомненно, что в данном случае боярские верхи вели себя непатриотично. Правда, содержание условий, выдвинутые ими польским интервентам позволяют судить, что «Семибоярщина» видела себя, по отношению к королю Речи Посполитой, скорее равным политическим партнёром, чем саттелитом. Само содержание «кондиций Семибоярщины» выдаёт стремление их авторов иметь в России правление аристократическое, но не общедворянское. Дворянские массы, не говоря уже о городских и крестьянских слоях, исключаются из принятия решений в будущей модели русского государства. Именно аспект боярской узости, нежелания расширить социальный круг участников «докончания с ляхами» не позволил государственной идеи «Семибоярщины» воплотится в жизнь.
Первым бунтарём против бояр-изменников стал отнюдь не ярый патриот, а просто талантливый авантюрист, активный участник свержения Василия Шуйского, лидер дворянского ополчения Рязани, а по сути, лидер всего узко – дворянского движения России того времени Прокопий Ляпунов. Уже в январе 1611 года он начал собирать ополчение в Рязани. После смерти Лжедмитрия II к нему подошли отряды «тушинских казаков» под командой атамана Заруцкого и князя Д. Т. Трубецкого. Последний был «рюрикович» прямой потомок князя – мученика Михаила Черниговского (отказался поклониться татарским божкам и был растерзан в Орде), то есть реальный претендент на российский престол. Многотысячное войско весной 1611 года подошло к Москве. Таким образом, так называемое первое ополчение состояло, в основном, из бывшего войска самозванца и дворянских отрядов, со времён выступления Ивана Болотникова вооружённым путём боровшихся за продвижение своей социальной программы. После долгих боёв с переменным успехом с польским гарнизоном столицы, отряды ополчения расположились на Юго-Востоке от Москвы.
Хотя в составе первого ополчения были представлены все слои тогдашнего российского общества, вплоть до высокородных бояр, основной стержень его составляли дворянские и казачьи отряды. Причём в последних доминирующую роль играли бывшие боевые холопы и беглые крестьяне, объявившие себя казаками и рассчитывающие остаться в этом звании и впредь. Дворянские же отряды поднимали как один из важнейших вопросов в будущем устройстве страны – возврат беглых холопов. Поэтому этот дворянско-казачий союз с самого начала разрывался острыми социальными противоречиями.
Создав лагерь под Москвой первое ополчение выбрало себе руководителей. Создался «триумвират»: князь Д. Т. Трубецкой, П. Ляпунов и И. Заруцкий. Но «триумвиры» не были бесконтрольны: ополчение имело свою думу и свой совет, а фактически прообраз Земского Собора. Осада Кремля затягивалась (значительная часть Москвы сгорела в ходе боёв). В ходе этих событий обострялись противоречия внутри ополчения: П. Ляпунов старался усилить позиции дворянства, И. Заруцкий – казачества, а высокородному «рюриковичу» Д. Трубецкому было от двух первых «мало чести». В конце концов на 29–30 июня 1611 года решено было провести «собор» всего войска, чтобы разрешить все конфликты.
Приговор этого явочного Земского Собора от 30 июня 1611 года даёт яркий образец социального мышления общественных сил России того времени. В этом приговоре в первой части рассматриваются вопросы походного порядка: войсковой совет имеет приоритет как законодательный орган. Воеводы ополчения получали большие полномочия. Они должны были «строить землю и всяким и ратным делом промышлять», но только в качестве исполнительного органа власти. «Земля» могла назначать и смещать воевод по своему усмотрению.
Вторая часть этого своеобразного войскового наказа была посвящена государственному устройству(временному): были созданы большой разряд, Поместный приказ, отвечавшие за порядок прохождения службы и раздачу поместий, Большой приход (финансовый орган), Разбойный и Земские управы (уголовные дела и суд). Третья часть регулировала очень важный для всех вопрос владения поместьями, поскольку в Смутное время многие дворяне вообще лишились поместий, а другие всеми правдами и неправдами захватили новые. С целью наведения порядка решено было отобрать землю у помещиков, не служащих в войске ополчения, а также «лишние» земли сверх поместного оклада. Из создаваемого, таким образом, земельного фонда выделялись поместья не только разорённым войной служилым людям, но и новообразовавшимся казакам. Здесь налицо ситуация, отдалённо напоминающая действия императора Запада Карла Великого, когда он награждал земельными наделами отличившихся воинов своей армии. Если бы эта ситуация, фактически создавшая из штаба Первого ополчения временное правительство России, получила бы дальнейшее политическое развитие, тогда российская государственность пошла бы по пути развития большинства европейских стран.
Однако на первый план во внутренних раздорах среди ополченцев вышли вопросы о беглых крестьянах. Казаки, в массе которых преобладали (организационно) бывшие боевые холопы, не очень удовлетворились разрешением иметь свои поместья. Было декларировано по войску ополчения решение – беглых крестьян и холопов, приписавшихся к казакам, возвращать, по мере возможности, прошлым владельцам. Это решение послужило причиной распада первого ополчения. Примерно через месяц, после появления своеобразной социальной программы первого ополчения, Прокопия Ляпунова вызвали для объяснений на казачий круг, обвинили во враждебных замыслах и изрубили саблями. Оставшись без вождя, дворянские отряды стали постепенно расходится по домам, а казаки самостоятельно не могли справиться с польскими войсками, стоявшими в Москве.
Первому ополчению не удалось справиться со стоящими перед ним задачами. Анализ действия руководства ополчения и младших командиров его, позволяет сделать вывод о том, что социальные вопросы, которые хотели решить «ополченцы» как минимум стояли вровень с военными и политическими. Это явление очень ярко характеризует основную причину Смутного времени – нерешённость в России вопросов социального устройства и управления социальными процессами. Ведь боярство не только не хотело заниматься проблемами крестьян и горожан, но и наотрез отказывало дворянам в усилении их социальной роли и политического статуса в государстве. Иностранная интервенция и пресловутая «польская интрига», не говоря уже о кознях Папы римского, явились только следствием ослабления внешнеполитического положения Московского государства. Первое ополчение пришло под Москву с целью решить, в первую очередь вопросы социального устройства страны, причём русское дворянство фактически впервые выступило со своей отдельной социально-политической программой. Изгнание интервентом из Москвы стояло вторым вопросом по очерёдности, и уж только третьим избрание нового царя.
Тем не менее неудача Первого ополчения, по принципу – «нет худа без добра», сослужило хорошую службу. Король Речи Посполитой Сигизмунд III, после взятия Смоленска, исчерпал имевшиеся у него финансовые и военные ресурсы, посчитал формировавшиеся в России патриотические силы несерьёзным соперником, и отбыл в Варшаву, где устроил триумф, наподобие римских императоров. За его импровизированной колесницей шёл понурый Василий Шуйский.
В это время в России, ставшей по образному выражению В. О. Ключевского «мятущейся федерацией», начались формироваться горизонтальные связи, вместо прежних вертикальных. «Государство, лишённое центра, начало воссоздаваться, заменив вертикальную связь горизонтальной. Города стали сноситься с собой, минуя Москву».[61]61
Геллер М.Я. История российской империи. В трёх тт. М., – 1997. Т.1. – С. 315.
[Закрыть] Центром собирания второго, земского уже по большей части и характеру основных участников, стал город Нижний Новгород. Причины, почему именно этот город стал лидером Второго ополчения очень хорошо определяет английский историк России Джеффри Хоскинг: «Названный в честь ведущего торгового центра старой Руси, он стал своеобразным складом, куда стекались богатства северных лесов, озёр и рек, а затем расходились по волге и другим коммерческим артериям по всему государству. Тут сфокусировались как товары со всей Руси, так и вся её система сообщений. К тому же здесь сохранялось самоуправление, а острый социальный конфликт, раздиравший в годы Смуты центр Страны, практически отсутствовал».[62]62
Хоскинг Джеффри. Россия и русские. – М., 2003. Книга I. – С.169–170.
[Закрыть] Таким образом, именно наличие торговой предприимчивости, умение идти на разумный риск и брать на себя ответственность составили тот социально-психологический фон, на котором происходил процесс формирования второго ополчения.
Земским вождём второго ополчения стал староста Кузьма Минин-Сухорук. Военным вождём был приглашён князь Дмитрий Михайлович Пожарский последний был из «худородных рюриковичей», то есть вёл свой род по женской линии от одной из дочерей князя Всеволода Большое гнездо. Сам Пожарский отличился в боях за Москву в рядах первого ополчения весной 1611 года под Москвой, где был ранен. Любопытно, что Минин и Пожарский были, как бы теперь выразились «партнёры по бизнесу» – вместе торговали солью.
Для начала военной кампании нужны были деньги. Нижнегородцы, на народном собрании, решили отдать треть своего имущества. Если кто пытался утаить, с тех брали силой. Кроме того, требовались военные профессионалы. Здесь помогли обстоятельства. Король Сигизмунд III, захватив смоленские земли, выгнал оттуда русских дворян. По распоряжению Василия Шуйского таким дворянам были отведены земли в Арзамаском уезде, но местные жители не пустили их на свои земли. Все эти дворяне были приняты в боевые отряды ополчения.
После смотра боевым отрядам 8 марта 1612 года Второе ополчение двинулось на город Ярославль, который заняло в начале апреля. Здесь ополчение простояло до июля. Необходимо было вооружить и обмундировать войско, провести переговоры со шведскими вооружёнными отрядами об их нейтралитете в готовившимся противостоянии ополчения с поляками и «Семиборщиной», организовать управление территорией, признавшей власть ополчения. С этой целью в Ярославле был создан так называемый «Совет всея земли», то есть фактически Земский Собор из представителей служилого, духовного, городского и крестьянского сословий, платящих налоги. Исполнительная власть по административной, военной и дипломатической части была в руках князя Д. Пожарского, финансами и хозяйственной частью ведал К. Минин.
В июле 1612 года Второе ополчение двинулось к Москве. Стоявшие там с 1611 года казачьи отряды разделились: часть, вместе с атаманом И. Заруцким и Мариной Мнишек с малолетним «ворёнком» ушли в Калугу, другая часть, во главе с князем Трубецким, присоединились к Второму ополчению. В ходе продолжительных боёв в августе 1612 года с пришедшими на выручку польскому гарнизону войсками польского гетмана Ходкевича, частям Второго ополчения удалось блокировать польский гарнизон и представителей «Семибоярщины» в кремле, а части Ходкевича отбросить от Москвы. 22 октября 1612 года ополченцами и казаками был взят Китай-город, а затем сдался польский гарнизон Кремля.
Далее начинается история, вызывающая умиление у историографов-государственников с одной стороны, и задающая массу вопросов у исследователей иных направлений. Как был избран на престол 15-летний подросток Михаил Романов, ничем ни выдающийся и всю свою недолгую жизнь, проведший на попечении матери, тётки и многочисленной женской прислуги? Этот вопрос не интересует историков различных официальных российских государственных направлений и служит предметом для исследования непризнанных авторов.[63]63
Широкорад А.Б. Дмитрий Пожарский против Михаила Романова М., 2005.
[Закрыть]
В самом деле, зимой 1612–1613 гг. в Москве разыгралась историческая драма. После победы над поляками, по распоряжению военных руководителей объединённого ополчения Пожарского и Трубецкого стал созываться Земский Собор для выборов нового царя и создания государственного устройства. Заседавший в Москве в январе – феврале 1613 года Земский Собор был наиболее представительным за всю историю. На нём присутствовали делегаты от всех слоёв населения, кроме холопов и владельческих крестьян. Претендентов на трон было множество, в том числе и из иностранцев. Сам Д. Пожарский, обеспокоенный перспективой новых боевых столкновений с поляками, предлагал купить нейтралитет шведов и, заодно, попросить у них пушек, ценой выдвижения на российский престол кандидатуры шведского принца КарлаФилиппа, брата шведского короля.[64]64
См.: Геллер М. Я. История российской империи. В трёх тт. – М., 1997. Т.1. – С. 315.
[Закрыть]
Такой же точки зрения придерживались часть бояр, и, до известной степени К. Минин, желавший знать какие вольности в этом случае получат русские города в рамках самоуправления. Эти группы русской элиты «…предпочитали пригласить на русский трон члена иностранной королевской семьи, предполагая, что человек со стороны скорее обеспечит связь между боярскими родами, чем, «свой», один из них самым предпочтительным кандидатом стал Карл-Филипп.
Одно из приглашений, адресованное ему, гласило, что, «имея его как правителя, русское государство, как раньше, пребудет в здравии и спокойствии, а кровопролитие прекратится». Некоторые бояре, поддерживавшие Карла, выдвигали условием восхождение короля на русский трон его обязательное крещение по православному обряду. Другие даже не настаивали на этом, так как антипротестантские настроения на Руси намного уступали по своей остроте антикатолическим».[65]65
Хоскинг Джеффри. Россия и русские. – М., 2003. Книга I. – С. 170.
[Закрыть]
Однако большинство делегатов Земского собора, распропагандированные представителями православного духовенства, отказались от идеи видеть на российском престоле иностранного принца. Большинство сошлось на кандидатуре Михаила Фёдоровича Романова. Крестьянские делегаты проголосовали так, потому что им сказали попы об этом, бояре, потому что он представитель знатного рода, породнившегося с Иваном Грозным: казаки согласились потому что его отец, митрополит Филарет, затем назначенный Лжедмитрием II патриархом, исполнял обязанности главы православной церкви в «воровском лагере».[66]66
Злые языки утверждали впоследствии, что за это решение казаки получили от неизвестных дарителей две бочки водки. – Прим. Автора.
[Закрыть] 7 февраля 1613 года Земский собор утвердил кандидатуру Михаила Романова на российском престоле.
После всех кровавых событий Смутного времени создаётся впечатление от решений Земского собора 1613 года, что «гора родила мышь». Дело не в личных качества подростка, возведённого на престол и того факта, что бояре Романовы всё же достигли своей цели, ради которой они прикармливали на своём подворье Григория Отрепьева (Лжедмитрия I). Страна снова стала жить по старине, не решив ни одной из стоящих перед ней социальных проблем. Загнанные внутрь, они дали о себе знать через 300 лет, во время новой Смуты, именуемой Революцией.
Очерк 10. Сословно-земская монархия: упущенный шанс социального симбиоза
После Смутного времени в России наступила пора относительно мирного переходного периода, когда государство и общество заживляли раны, нанесённые лихолетьем, гражданской войной и иностранными вторжениями. Этот исторический период связан с правлением первого представителя династии Романовых – Михаила Фёдоровича (1613–1645 гг.) Никаких особенных аспектов во внешней политике в этот временной промежуток царская администрация не предпринимала: была, в целом неудачная, попытка отвоевать у Речи Посполитой Смоленск (1632–1634 гг.), уступленный полякам по результатам Смутного времени. Строились засечные черты укреплений на юге страны, чтобы препятствовать набегам крымских татар. Правительство Михаила Романова не оказало никакой помощи донским казакам, когда последние захватили турецкую крепость Азов и несколько раз отбивали штурмы турок (1637–1641 гг., так называемое «Азовское сидение»). Отказ был обусловлен общей слабостью российской державы и отсутствию средств, для длительной войны с турками. Всё это вместо взятое говорило о сохранении внутреннего напряжения в России, нерешённости социальных проблем, что не позволяло вести активную внешнюю политику.
Саморазрушение страны в Смутное время даже у самых кондовых радетелей старины вызвало к стремлению создать такие формы социального партнерства, естественно в рамках старший партнёр – младший, где обществу отводилось роль младшего партнёра, – в которых можно было установить относительно мирное сосуществование всех социальных слоёв русского общества. Возможность социального партнёрства новая правящая династия и её только формирующаяся администрация видела в деятельности Земских соборов. В царствование Михаила Фёдоровича их было созвано семь составов в период с 1613–1642 гг. Значение Земских соборов, как консультативного органа, русские историки-государственники определяли следующим образом: «Не принимая непосредственного участия в самом управлении, соборы, близким знакомством с положением дел в стране, своей осведомлённостью о её нуждах и наличных средствах, служили царю на первых порах его деятельности незаменимыми советниками и руководителями».[67]67
Шмурло Е.ф. Мир русской истории. IX–XX вв. – М.,2009. – С. 131.
[Закрыть] Мнение о том, что Соборы должны быть только совещательными органами, информационными, в какой-то мере прообразом того, что в XX веке назовут «мозговым штурмом» разделяли представители российской общественности, в первую очередь духовенство, единственное на тот период сословие, владевшее грамотой. Келарь Троице-Сергиевой лавры Авраам Палицин видел спасение православного мира и защиту его в союзе царя, царского «синклита», всего воинства с Земским собором. Дьяк Иван Тимофеев стремился объединить все системы городских советов в совет «всей земли» в виде Земского Собора. Сам по себе Земский собор, в его социальной сущности, представлялся как особая промежуточная структура, служащая предметом коммуникации между правящей элитой и населением.[68]68
См.: Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). – Новосибирск, 1997. Т.1. – С.132 – 133.
[Закрыть]
Несомненно, что государь Земли русской мог и не слушать советов выборных «всех чинов», и не один из процедурных протоколов этих Земских Соборов не зафиксировал обязанность царя выслушивать мнение общественных представителей. Но в период первой половины XVII века российская монархия была очень слаба во всех отношениях, и сам царь Михаил Фёдорович, и вернувшийся из польского плена его отец, патриарх Филарет в запутанных ситуациях считали нужным дополнительно опереться на народное мнение и, тем самым, как бы представить перед обществом факт совместной ответственности самого русского общества с государством. Здесь следует отметить, что сам социальный состав Земских соборов был, чаще всего, представлен как совместное совещание Боярской Думы, «Освященного собора» (высшее духовенство с митрополитом), представителей служилых корпораций(в первую очередь дворян) и посадских общин, с периодическим вкраплением черносошного крестьянства. Российские историки, как в царский период (правда, не все), так и в советский видели в Земских соборах аналог западноевропейских парламентов, кортесов, Генеральных штатов. Европейские и американские исследователи чаще всего в своих трудах отводят Земским соборам место придатка центральной администрации. Несомненно, что эти собрания российской общественности не напоминают парламента, так как в них отсутствует регламентация работы и нет процедурных норм. Также они не напоминают и французские Генеральные Штаты, при отсутствии в российской действительности «трёх сословий» в их европейском смысле, то есть юридически признанных корпораций с определёнными социальными правилами и привилегиями. В данном случае следует иметь в виду саму неоднозначность термина – Земский собор. Это специфически русское явление, когда ещё дух европейской цивилизации, лежащей в основе происхождения российского этноса жив, но социально и юридически не может себя проявить, находясь под гнётом восточно-деспотической традиции, занесённой на Русь монголо-татарским завоеванием. Сама московская государственность, в тяжёлые для себя времена, вынуждена советоваться с обществом, находить в нём исполнительские кадры для приведения в порядок всех форм повседневной жизни.
Сложившуюся, таким образом, в первой половине XVII века политическую систему, в которой самодержавный государь правит, опираясь на доверие общества, приглашая его представителей к разработке вопросов государственного управления, при этом не наделяя органы народного представительства законодательными функциями – такую систему российские историки называют земской монархией. Подобная политическая модель является типично российским социально-политическим явлением. В ней существуют отличия как от европейских образцов – отсутствие законодательных функций, неучастие в формировании государственного бюджета и многое другое, так и она отличается от восточных деспотических режимов, в которых отсутствует практика существования народных собраний общегосударственного масштаба.
Вместе с тем, нельзя не заметить, что постепенное развитие в социальной практике управления Россией соборного начала могло привести, в исторической перспективе, к началу процесса формирования в стране правового государства. С течением времени полномочия Земского собора могли бы увеличиться, он приобрёл бы более чётко выраженный политический и юридический статус, аналогичный с Генеральными Штатами во Франции. Однако в России эта возможность оказалась нереализованной. Причины этого кроятся не только в отсутствии влияния на российскую действительность общеевропейских традиций перехода от сословной монархии к абсолютной. Дело в первую очередь связано с процессом постепенного усиления бюрократического начала в управлении государством в России. Этот процесс бюрократизации, который в Европе носил технический характер, в России приобрёл системное значение. Бюрократический аппарат российского государства постепенно начинает играть роль самостоятельного игрока, в рамках как политического развития страны, так и в вопросах решения социальных задач повседневной реальности. Бюрократам не нужны советчики, которые критикуют формы и методы их управления. Земские соборы в этом плане становятся неудобными для царской администрации, по мере того, как события и последствия Смутного времени отходят в историю. Как отмечают отечественные историки – государственники «…Советы земских соборов являлись также и критикой существующего порядка, указанием на допущенные ошибки, и критика принималась уже не с прежнем благодушием, резче стал обозначаться антагонизм высших и низших классов».[69]69
Шмурло Е.ф. Мир русской истории. IX–XX вв. – М.,2009. – С. 133.
[Закрыть] Поместное русское дворянство получило от соборов максимум возможного, и с тех пор больше не фрондировало и повсеместно поддерживало центральное правительство.
Поражение земской линии в рамках развития в России социально-политической жизни было связано со слабостью посадского населения и с неразвитостью социальных институтов городской жизни – носителей идей буржуазной демократии, с одной стороны, и преобладанием политических структурах страны социального слоя военно-служилого элемента, с другой. Только военная служба в России открывала в какой – то мере канал социальной вертикальной мобильности, только через военную службу простой крестьянин или горожанин мог поверстаться в стрельцы, а уже из стрельцов мог быть записан в дети боярские и подняться вверх по сословной социальной лестнице. Хотя в XVII веке по социальной лестнице простолюдинам высоко забираться не позволяли, всё-таки сам переход в служилые люди «по отечеству» открывал определённые перспективы для потомков. Поэтому всё, что было в московском государстве толкового, честолюбивого и перспективного, спешило на военную службу. Однако этот путь был очень долог для попыток роста социального статуса. Воин в Московском государстве не был аналогом европейского рыцаря, он был только служилым боевым материалом, боевым холопом по преимуществу. Очень был развит в Московском государстве принцип местничества, службы «по отечеству», и в военной сфере. «Рыцарская честь строго охраняет неприкосновенность личности. Честь рыцаря лежала в идеи собственного достоинства. Честь русской личности лежала в идеи достоинства рода или отечества».[70]70
Геллер М. Я. История российской империи. В трёх тт. – М., 1997. Т.1. – С. 344.
[Закрыть]
Также следует отметить, что собственно вооружённые силы по самой природе своей не могут быть школой народного представительства. В данном случае требуется не парламентская форма правления государством, а строгий, но мудрый государь, вовремя раздающий поместья и регулярно повышающий в чинах. Именно такой порядок является социальной прерогативой для служилого человека. Поэтому служилый элемент русского общества в Московском государстве, преимущественно дворянского состава, использовали институт Земских соборов как инструмент давления на царское правительство, с целью закрепления за ними крестьян. В 1649 году, когда Земский собор того года, в своих решениях, эту цель дворян закрепил законодательно, то дворяне и дети боярские потеряли всякий интерес к выборным общероссийским организациям. В дальнейшем Земские соборы сменились проводимыми время от времени совещаниями со служилыми людьми. Мнение о том, что Земские соборы были только формой общественной дискуссии между царской администрацией и российской общественностью, своего рода Общественными палатами, придерживаются и европейские исследователи истории России. «…Между правительством и местными общинами существовал своего рода обмен мнениями. Он проходил в форме собраний представителей «земли», которым историки дали название Земского собора. Этот собор едва ли можно считать зародышем парламента, так как он не имел единого статуса, а его участники не избирались привычным образом. Земские соборы являлись по крайней мере рудиментарной формой общественной обратной связи и следили за тем, чтобы назначенные лица не злоупотребляли властью. Соборы представляли своего рода арену, где традиционные, определённые Богом границы монархической власти становились ощутимыми и чётко очерченными. Когда же созыв земского собора прекратился, «земля» постепенно лишилась возможности участвовать в решении государственных дел, а гражданская база русской государственности не получила своего развития».[71]71
Хоскинг Джеффри. Россия и русские. – М., 2003. Книга I. – С. 189–190.
[Закрыть]
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
