Текст книги "Беседы в предбаннике. Сборник рассказов незабытых душ"

Не знаю, какие силы сыграли во мне, но я резко и быстро выкрутил тормозной руль на себя. Сначала был дикий свист, потом хруст и скрежет метала. Нас увело в левый бок, меня бросило в правую сторону. Я уже ничего не видел, а только слышал как ломается, и рвется метал. Звук был похож на рычание дикого зверя, раненого зверя, который издавал свой последний крик. Продолжительный рев.

После, только темнота и шум в ушах.

IV

Очнулся я в больничке, особо об этом эпизоде рассказывать не буду, ничего интересного. Интересно лишь то, что меня нашли в чистом поле, за триста метров от дотла сгоревшего локомотива. С переломанными ногами, треснутым черепом и ужасно изуродованным лицом.

Я не мог объяснить, как я туда попал и никто не мог объяснить, что произошло. Я сказал, что это была поломка тормозной системы, авария произошла после неудачного торможения и мы сошли с рельс. К моему глубокому сожалению Жека не выжил, но к удивлению выжил я.

Николаич, с которым я так хотел встретиться, умер, на станции «Основа» от сердечного приступа, за час, до того как мы сошли с рельс. Он знал и скорей всего, он меня там ждал, но не дождался.

Когда я выписывался, мне выдали вещи, в которых я был, среди них самым уцелевшим оказался мой телефон.

Прейдя домой, вспомнил, что оставлял предсмертное послание. Долго я думал слушать его или безвозвратно удалить. В размышлениях прошла неделя, все же, однажды пришел домой и решил послушать.

Я нажал на воспроизведение, сначала был белый шум, потом я заговорил.

«– Вот и все! Черный локомотив, мчится за последней жертвой. Прости Николаич, ты был прав, он звал меня, и ты был прав, я сильней его и это оказалось пагубным для него и для меня.»

После тишина, которая продлилась три секунды. Дальше прозвучали звуки тормозов, но из-за качества записи, это звучало как помехи. Удивительно, но запись продлилась двадцать минут, пока не закончилась память на телефоне. После чего запись автоматически сохранилась.

Я уже хотел было выключить, но решил дослушать до конца. Положил телефон на стол и налил себе в стакан воды.

В то, что произошло дальше мне трудно поверить и сегодня. Я просто слушал, набрав в рот воды не в состоянии ее проглотить.

«– Артем! Ты живой? – голос с диктофона звучал не разборчивый, было много шумов и помех. – Женя… Женя, скорей сюда, помоги мне его вытащить!

– Николаич, прости, я не смог его высадить, этот черт не позволил.

– Ничего, главное, что он жив остался. Давай вытаскивай его, только аккуратно он побитый весь. Да и ты я вижу тоже.

– Ерунда, Николаич, на мне все заживет. А Артем молодец, правильно, что ты в нем не сомневался, он смог.»

Я не мог проглотить воду, она полилась обратно, я стоял с открытым ртом и боялся пошевелиться. У меня не было слов, не было эмоций, как так получилось? Жека умер мгновенно, его череп был расколот пополам, он сгорел в машинном зале, так мне сказали. А Николаич вообще в другом месте, но сомнений не возникало, это были их голоса.

После трехминутной тишины, послышался взрыв. Опять-таки, из динамика прозвучал просто громкий неразборчивый шум.

– Смотри, как горит, плавится!

– Черным коптит гнида. Теперь он безвредный, и никому больше не навредит.

Новая Пандора

|

Я сидел в придорожном кафе, смотрел на надвигающую тучу, которая вскоре должна была затянуть весь небосвод и затмить, своими темными кучерями, солнечный свет.

Уже минут как двадцать я заказал кофе и сидел, размышляя о работе. Сколько себя помню, столько и размышляю о своей работе. Она всему виной, работа виновата, что я не сплю, плохо ем и не имею своей семьи.

Я догадывался о таких последствиях, когда еще был студентом Харьковской Академии МВД. И тогда я уже был весь загружен учебой. Не обращал внимания на девушек, откладывал это все на будущее, на когда-нибудь потом. Но вот уже двадцать лет этого потом, так и не произошло.

Как только закончишь одно расследование, и надумаешь взять отпуск, отдохнуть, или съездить в родительский дом, так сразу на смену приходит другое задание. Странный мир, вечно кто-то кого-то убивает, и пытается скрыть свои ошибки. Но чаще всего сами потом приходят с повинной, потому что тяжело жить с таким грузом на сердце.

Хоть я и сам, так сказать «мент», и даже если убивал человека, то только преступника. Но главное здесь то, что это первым делом человек хоть и оступившийся, и убить его, это самое последнее, что я могу себе позволить.

Но очень жаль, что так думают не все. Если бы я ошибался, работы у меня было бы на порядок меньше, но увы. Для некоторых, жизнь незнакомого, а иногда и родного человека, оценивается в деньгах, либо вообще ни во что не ставиться.

Я не знаю, что произошло с этими жертвами, но скорее всего, это дело серийного маньяка. За последний месяц в городе найдены мертвыми двадцать два мужчины. На телах нет следов насилия, до смерти они были физически здоровы и связывает их лишь то, что они мужики. Ну, а теперь еще и то, что они мертвы.

У меня есть подозрения, что их попросту травят, но вот чем? Следствием вещество пока не установлено. И должна же быть хоть некая связь между ними. И моя первоначальная задача в этом и состояла – узнать, что их связывало.

– Можно я присяду? – Сказал незнакомый мне женский голос. – У вас не занято?

Я отвернул взгляд от улицы, увидел перед собой невысокую, стройную девушку. На вид ей было не больше двадцати пяти лет, ее волосы цвета нежного молочного шоколада были собраны в хвостик. Яркие голубые глаза, рассматривали меня, изучая так же, как и я изучал новую соседку по столу.

– Да, конечно, – ответил я. – Я уже собираюсь уходить.

– А как же ваш кофе? – Спросила она, присаживаясь за стол. – Вы его не дождетесь?

– Видимо не судьба.

– Вы верите в судьбу? – Улыбнулась девушка, она была всячески настроена продолжать со мной беседу.

– Я не отрицаю ее существование, – я уже встал и взял в руки свою ветровку, как к столу подошла официантка и принесла на одном подносе мой кофе и капучино с фруктовым кексом для моей собеседницы. – Хороший ход, – я не был удивлен, скорее заинтересован.

Когда происходят такие события, когда некто пытается привлечь ваше внимание красивой внешностью, либо вот такими мелкими выходками, нужно быть очень внимательным и хотя бы для себя пытаться разобраться, что к чему.

– Ну, а к любви с первого взгляда, как вы относитесь? – Сказал девушка, сделав глоток капучино, и медленно, кончиком язычка, слизнула пенку с губ.

Я вернул свою ветровку на спинку стульчика и вновь присел на свое место.

– Как бы я к ней не относился, она пытается меня избегать.

– Может, вы просто не замечаете ее, – она села в пол оборота, немного выставив из-за стола свои ножки, закинув левую на правое колено, – или не хотите замечать?

Либо я изголодал, либо ее ножки, блестящие от света ламп, были воистину прекрасны. Мне было непонятно, приятно и тяжело одновременно, как только я пытался оторвать от них свой взгляд, она делала какие-либо движения, и я вновь к ним возвращался.

– Или вам просто некогда? – По-моему, она еще что-то сказала, но я этого не слышал, а точнее не слушал.

Я не знаю, сколько бы я еще так просидел, утупив взгляд, но видимо у меня слюна потекла, либо я просто имел такой вид, что заставил свою собеседницу засмеяться и скрыть под столом свои прекрасные, очаровывающие ножки.

– Возможно, вы правы, – сказал я, приходя немного в себя.

Со мной такого, никогда не было. Я находился в замешательстве, это трудно признать, но, по-моему, я потерял голову. Эта девушка была настолько прекрасна, что главным желанием было овладеть ею, или что бы она овладела мной. Я, ранее таких красивых не встречал, и не уверен встречу ли еще когда-либо. Одетая в белое короткое платье, она словно светилась на фоне надвигающейся серой тучи. Я не мог больше думать ни о чем, и ни о ком другом, только о ней. И я просидел бы так, не говоря ни слова еще долгое время. Но в чувство меня привела, нет, не моя собеседница. В чувство меня, как всегда, на самой приятной ноте, привела вибрация служебного телефона. И все оборвалось, словно сладкий сон улетучился в неизвестность, и стало так обидно от мысли, что его уже больше не вернуть. И скорей всего этот прекрасный чудный момент утерян навсегда, и останется лишь частью, возможно вечной частью, моих воспоминаний.

Посмотрев на телефон, я сделал еще один глоток своего кофе.

– Мне очень жаль, – сказал я, – мы бы с вами еще побеседовали на такую увлекательную тему. Но, увы, я вынужден бежать.

– От судьбы не убежишь – сказала она улыбаясь. – И если вы очень хотите побеседовать, я с радостью составлю вам компанию, – не отводя взгляда, не спеша она достала ручку из сумочки и написала что-то на салфетке. – В любое время.

– Чем обязан, столь особым вниманием? – Спросил я, одевая ветровку.

– Считайте меня исполнителем. Каждый должен получить то, чего заслуживает.

Я положил салфетку во внутренний карман, телефон держал в руке.

– Интересно, что же я заслужил? – Достав кошелек, вытащил оттуда тридцать гривен.

– А вот побеседуем и я вам обязательно расскажу. Оставьте чаевые себе. – Сказала она, показывая глазами на деньги у меня в руке. – Купите лучше зонтик, надвигается серьезная непогода.

И как по приказу я вложил деньги обратно в кошелек, но скажу наперед, что зонтик я так и не купил. Не сахарный, не растаю. Пожелав хорошего дня, я вышел из кафе. Тучи почти полностью затянули обозримый небосвод, лучи солнца, отчаянно освещали темно серые кучери дождевых туч, издали доносились раскаты грома. Возможно, ветер тоже усилился, но в том месте, где я стоял, здания прикрывали меня от него со всех сторон.

||

Под дождь я все-таки попал, причем неплохо, надвинулась такая буря, что я промок в прямом смысле до трусов. Из-за этого казуса, до конца рабочего дня, а это было примерно до четырех утра, пришлось ходить без нижнего белья. Ведь на работе есть сменная одежда в виде штанов и рубашек, носки я купил. А вот запасные трусы в моём арсенале не предусмотрены. Но видимо придётся исправить этот недостаток.

Войдя мокрющий, как дворовой бездомный кот, в свой кабинет, я увидел спокойно сидящего и пьющего кофе помощника.

– Вот те раз, – сказал я, снимая с себя мокрую ветровку. – Начальник значит, под дождем бегает, работает, а помощник чаи гоняет.

– Серый не гони, – ответил он, включая чайник. – Знаю я, на какой ты работе был. – Он улыбнулся и достал из целлофанового пакетика заварное пирожное. – Тебе чай или кофе?

– Давай чай. – Я достал из шкафа запасную рубаху и штаны. – У тебя носки есть?

– Нет. Я в одних сегодня.

– Щас чай попьем, и сбегай, пожалуйста, в переход, может, бабульки будут сидеть еще, купи пару носков. – Я скинул штаны. – Отвернись, а то я стесняюсь.

– Ой, в душе и в бане он меня не стесняется, а тут засмущался.

– Даю подсказку. – Сказал я, стоя в одних трусах, поставив руки в боки. – В бане и душе вода горячая, а тут на улице холодный дождь и ветер. Тем более негоже начальнику перед подчиненным нагишом бегать.

– Ладно, скромняга, – сказал напарник, прикрывая глаза ладошкой, – может, тебе было так холодно, что мне и подсматривать будет не на что?

– Я тебе скажу, что ты мог бы за ним без проблем спрятаться. – Я уже накинул штаны. – Я тебе не рассказывал, но когда я на пляже загораю, влюбленные пары, возле меня свидания назначают, думают, что у меня памятник в трусах.

Мы дружно засмеялись, да так что Артем чуть было не подавился своим кофе.

Знакомы мы с ним уже очень давно. Он учился на курс младше меня, потом и служить стали вместе. Поэтому субординация у нас только при вышестоящем начальстве и то не всегда. Можно смело сказать, что он мне и друг, и помощник, и коллега, а были бы груди хотя бы второго размера, то… не, не смог бы… Хороший малый, хотя на год всего младше меня. Семьи, как и у меня, у него нет. Только мама, которую он последний раз видел около полу года назад, на новый год.

– Что у нас по делу? – Сказал я, присаживаясь за свой рабочий стол. – Что говорят судмедэксперты?

– Все то же, что и в прошлый раз. – Артем положил пакетик чая в чашку и залил еще бурлящей, кипящей водой. – Мужчина средних лет, здоров, смерть наступила в результате разрыва сердца, без видимых на то причин. Следов насильственной смерти не обнаружено, в крови сторонних веществ не обнаружено, сказали только, что он очень возбужден был, но списали это на предсмертный испуг. Сколько сахара? – Он держал чайную ложку полную сахара.

– Две, с горкой.

– Так вот такие дела. Если бы это не двадцать второй случай за последний месяц, все можно было бы списать на естественные причины. А так… – он подставил мне чашечку черного чая. – Заварное будешь?

– Нет, спасибо, я в кафе перекусил.

– Вы сударь взяли взятку? – Спросил он, в полном серьёзности тоне. – Или откуда у следователя деньги на завтрак в кафе?

– Это и завтраком трудно назвать, я заказал кофе, но даже половины не выпил.

– Странно, а выглядишь заряженным энергией человеком.

– Побегай под дождем, тоже зарядишься бодростью на весь день. Хотя некий заряд эмоций я получил.

– Ну-ка, очень интересно.

– Да, не важно. Что будем делать?

– Я буду слушать, а ты будешь рассказывать, что тебя так зарядило, что тебе даже кофе не понадобился. А работа не волк, тем более трупы никуда не убегут от нас.

– Эх, Тема… Я сегодня такую красавицу повстречал. Девушка невероятной внешности, такой красоты и в фильмах не встречал.

Я рассказывал Артему о своих мыслях, которые меня теперь вряд ли покинут, и это хорошо. Потому что такое пережить и запомнить будет очень легко. Я рассказал о ее красоте, о том, как она была одета, о ее невероятно красивых и чарующих сознание, стройных ножках.

Я говорил, а он слушал, попивая кофе. О чем мы еще можем говорить? О работе и о женщинах. О машинах не разговариваем, у нас их нет, о рыбалке тоже, на нее времени нет. Но хоть у нас и нет женщин, да и времени на них нет, наверное, это даже первая причина их отсутствия, мы всегда о них говорим. Это приносит удовольствие и возможность помечтать.

– Да ладно, я не спорю, есть красивые девушки. Но что бы она вот так сама написала свой номер, и можно сказать сама кадрила тебя… Но это ты уже чересчур перегнул. – Сказал он, как только я закончил свой рассказ.

– Возможно, но она меня, честно говоря, очень даже завела.

– Погоди, я только щас понял, – он сделался серьезный в лице, и устремил на меня свой зоркий, ментовский, вопросительный и сверлящий взгляд, – это точно от дождя у тебя труселя промокли? – Сказал он, и не сдержав смеха, сорвался в хохоте.

– Смейся-смейся, щегол. А я вот возьму да и позвоню, как время будет.

– Но его не будет, по крайней мере, пока мы не раскроем это дело. А если не раскроем, то нам придется искать новую работу.

– Это да, значит не судьба. Ладно, харэ чаи гонять, на тебе двадцатку, – я достал из кошелька двадцать гривен, – сбегай, купи мне носки. Только не теплые, а то спарюсь.

– Серый, я конечно, все понимаю, одиночество, возбуждение, – сказал он, беря у меня двадцатку, – но может, все-таки проститутку снимешь? Это лучше, чем самому, в носок.

– Иди уже, подкалывает он меня.

– Ладно-ладно, в носок так в носок, – засмеялся он, выходя из кабинета.

Юморист, блин, хотя и правда, смешно. Молодец, с юмором, без него в нашей профессии туго. Можно загнуться, причем довольно таки быстро.

|||

Я пересматривал все материалы собранные за последние пол месяца. Тринадцать дел, толщина папок не превышает пяти листов. В папках биография покойника, вывод эксперта, описание места преступления. Больше ничего, никаких зацепок. Почему тринадцать, спросите вы? Потому что делу дали оборот, как серийное умышленное убийство, только после тринадцатого случая. До этого, никто даже не подозревал, почему взрослые, зрелые, а главное здоровые мужчины, умирают у себя дома, в съёмных отелях и квартирах. Немного поразмышляв с кем мужики могут быть в съёмных домах и квартирах, причем в основном ночью и в основном в пустых комнатах, приходим к ясному и логичному выводу, что они приходили туда с целью дальнейшей интимной близости. Но вот нельзя утверждать с кем, нельзя исключать, что некий свихнувшийся маньяк лишает жизни мужчин с нетрадиционной сексуальной ориентацией, в народе просто «геев», ну и еще много как. Но на этом настаивать тоже нельзя. Ведь убийцей в равной степени может быть обиженная девушка тире женщина. Которая просто жаждет мести. Вот она, эволюция клофелинщиц.

И не было бы в этих случаях ничего странного и нового, если бы не орудие или проще сказать средство убийства. Ведь их не резали и не отравляли известными наукой препаратами. По крайней мере, до сегодняшнего времени никаких выводов экспертиза по этому поводу не дала.

Места, в которых мужчины бывали перед смертью, совсем разные и находятся в абсолютно разных частях города. Даже есть три инцидента в районе. Связи между ними никакой. Например, я не нахожу как можно связать между собой гараж, ресторан, кино, торговый центр, пляж и так далее. Единственное, что приходит на ум, это места массового скопления людей. Но это, ни к чему не приводит и ни к чему не привязывает.

Показания свидетелей утверждают, что жертвы заходили в подъезд, квартиру, номер или комнату исключительно сами. И не выходили оттуда больше никогда.

Я просто не могу понять, как это можно распутать, да я, даже пока не соображу с чего нужно начинать

Дверь открылась, и вошел Артем.

– Держи, – он передал мне носки, – ну что есть мысли?

– Спасибо, нет, пока нет, – я взял носки и надел их на свои холодные босые ноги, – подай, пожалуйста, туфли. Сейчас в морг поедем, потом на место преступления, потом на место, где был наш последний клиент.

Я был одет и обут в сменную, свежую одежду, и мы с Артемом поехали в морг.

Описывать, что мы там видели, я смысла не вижу. Ибо если кто там был, нового не услышит, а кто не был, ничего не поймет и не почувствует.

Приехав на место преступления, коим была съёмная квартира, мы ничего особенного не заметили. Все как всегда, видно, что парень кого-то ждал, на столе стояла неоткрытая бутылка «Харьковского полусладкого шампанского», два бокала и коробка конфет, так же неоткрытая, – либо не пригодилась, либо не дошло до нее, – сказал я, осматривая бутылку. Постель была убрана и даже не помятая, тоже либо не дошло, либо не пригодилась.

Свидетели говорят, что когда они вошли в квартиру, труп лежал на полу, со спущенными до колен штанами, судя по фотографии, так оно и было, глаза широко раскрыты, взгляд испуган. Судя по показаниям свидетелей, свет горел только от настольной лампы, шторы задвинуты.

Возможно, он дождался, но свидетелей видевших, как кто-то входил в комнату, нет. Камер в подъезде тоже нет.

– Мысли есть? – Спросил я у Артема.

– Пока ничего, кроме очевидного, сказать не могу. Но видно, что парень был в надежде на бурную ночь.

– Даже штаны успел снять, но для кого? И знаешь, что интересно, если они и были отравлены, то, каким образом. Эксперт говорит, что уколов нет, желудок и вся пищеварительная система чиста. Выпить, что-либо, по крайней мере здесь, он не мог.

– Это если убийца не забрал с собой бокал или стакан.

– Верно, – согласился я. – Непонятно совсем, много вопросов и нет ответов, нет следов, нет отпечатков, нет свидетелей и нет фактов. Одни догадки и предположения.

– Я все, – сказал он, снимая с рук резиновые перчатки, – больше не вижу смысла тут рыться. Куда дальше?

– Давай на последнее место, где он был. А это у нас на сколько я помню… – не успел я договорить, как у Артема зазвонил телефон, он, не отводя от меня взгляд, взял трубку и молча слушал.

– А с чего вы взяли, что он наш? – Сказал он, нахмурив брови. – Хорошо, скоро будем.

– Что там? – Спросил я, как только он положил трубку.

– Позвонили с больницы. К ним привезли мужчину, в шоковом состоянии. Был найден у себя в квартире, в шкафу, голый. Перепуганный, и врачи утверждают, что если они его не успокоят, он может просто-напросто скончаться. Сердце может не выдержать.

– Ладно, поехали, посмотрим.

Зайдя в палату, мы увидели привязанного к кровати мужчину. Он очень быстро дышал, был весь мокрый от пота и практически не моргал. Только изредка, он закрывал одновременно рот и глаза, но после короткой паузы вновь дышал в быстром темпе. Смотрел он на потолок и не реагировал на свет.

– Вы ему что-то кололи? – Спросил я у сопровождающего нас врача.

– Да что мы только не пробовали. Его не берут наши препараты. Даже морфий кололи, его попустило на пару минут, он уснул, но после вновь проснулся и вернулся к прежнему состоянию.

– А почему привязан? Буйный?

– Нет, – ответил доктор, сняв очки и протерев глаза, – он постоянно пытается спрятаться в шкафу.

– В шкафу? – Я осмотрел палату, и не обнаружил шкаф. – Но я не наблюдаю здесь шкафа.

– Нам пришлось его вынести в коридор. И даже тумбочку вынесли, ибо он прятал там свою голову.

– Может он того? – Я покрутил пальцем возле виска, – поехал?

– Не исключено. Но тогда бы его что-то взяло. Я думаю, он либо под каким-то неизвестном мне препаратом. Либо… – доктор замолчал на секунду, – либо я, честно говоря, понятия не имею что с ним. Но могу сказать одно, медицина здесь бессильна.

– Он говорил, что-нибудь? – Спросил из-за спины Артем, не отводя взгляда от пациента.

– Он говорил «она заставила меня трахнуть ее» – сказал доктор по слогам

– Кого?

– Понятия не имею. Мы взяли мазок с полового члена. Через полчаса узнаем, с кем был половой контакт, если он вообще был.

– Вы думаете, его не было? – Спросил Артем, и мы оба посмотрели на доктора.

– Соседи говорят, он был сам, и никто к нему не приходил. Они слышали лишь крики и стоны. Когда вломились в дом, нашли его в шкафу. Потом приехали мы, до соседей, как они утверждают, в комнате никого не было.

– Спасибо доктор, – сказал я, подходя к пациенту, – мы можем с ним поговорить? Наедине.

– Пожалуйста. Если что, медсестра в коридоре.

Когда доктор вышел из палаты, я присел возле пациента, а Артем стоял за моей спиной.

– Вы меня слышите, – спросил я, – что с вами произошло?

Но никакой реакции не последовало. Он продолжал смотреть в потолок и биться в конвульсиях.

– Серег, я думаю, толку не будет. Сказал из-за спины Артем. – Он просто тронулся, и нет тут никакой мокрухи или криминала, а причины, по которым он тронулся, нас не касаются.

– Я не согласен. Мог бы он нам сказать хоть, что-нибудь. Мы бы могли продвинуться.

– Ну ты пробуй, а я пойду кофе сделаю. Может его попустит, подождем здесь, в палате, пока он, возможно, придет в себя.

– Да давай, только мне без сахара, пожалуйста, и возьми чет перекусить.

– Окай, – сказал Артем и вышел из палаты.

Я сидел над этим сумасшедшим, бьющемся в конвульсиях, я чувствовал, что он может мне, что-то подсказать, я чувствовал, что он видел ее и знает ее. Один из тех, кто был обречен на смерть после встречи с убийцей, но единственное отличие в том, что он выжил. По крайней мере, пока он дышал, хоть и лишился рассудка, кто знает, что хуже, умереть физически или сначала умереть морально, умереть как личность и стать просто куском мяса, хоть и живого мяса.

Я спрашивал его разные вопросы, махал рукой перед глазами, но ни какой реакции. Все тщетно, дела не будет.

Дверь открылась, – вот и кофе, – сказал Артем.

Я обернулся, чтобы посмотреть на него и положил руку на постель, но дальше не смог сделать ни шагу, и даже просто двигаться стало невозможно.

Я почувствовал, как мне в запястье уцепились холодной хваткой все пять пальцев. Я обернулся и увидел, как он смотрит прямо мне в глаза и держит мою руку. Он весь напрягся, я видел, как напряглись мышцы на его шее и на руках. Он весь ссутулился, выпятил губы, из его красных глаз телки слезы, он смотрел прямо на меня, точнее мне казалось, что вовнутрь меня.

Я услышал, как Артем бросил кофе и подбежал ко мне. Он попытался было сорвать его руку, разжать его хватку, но не знаю почему, я остановил его.

Я сам протянул ему другую руку. Не отводя от меня взгляд, он перехватился с моего запястья, и мы сцепились в крепком рукопожатии.

– Что произошло? – Спросил я его, – кто она?

– Она богиня! – Протянул он хриплым голосом, – она заставила меня трахать другую. Но я не хотел, она заставила меня, уговорила.

Ему было очень тяжело говорить, он весь был напряженный. Артем сорвал с него одеяло, и я увидел, что на его теле все мышцы были напряжены до предела.

– Кого ты трахнул? – спросил я.

– Служанку, но я не хотел. Я хотел ее, но она сказала, чтобы я сначала трахнул другую. И я трахнул. Она сказала, что я не достоин ее, что я не достоин никого. И, что душа моя, заблудиться во тьме. Я должен привыкать к коробкам, сказала она, и указала на шкаф.

– Как она выглядела?

– Божественно, – протянул он, пытаясь изобразить улыбку на лице.

Сделав еще пару вдохов, голова его откинулась назад, глаза закатились, его тело выгнулось, связанные в запястьях руки сжались в кулаки, потом он выдохнул, расслабился и больше не дышал.

Доктор, которого сразу же вызвал Артем, вбежал и сделал массаж сердца, потом еще выполнял какие-то процедуры, но за этим я уже не наблюдал. Я думал о сказанном, проигрывал это у себя в голове, чтобы не забыть, чтобы не упустить никаких подробностей, никакой мелочи, все могло играть роль, причем очень важную. Вся суть в деталях, и чем они мельче, тем больше в них этой сути.

Пришел я в себя, когда доктор и Артем вместе пытались разжать холодные пальцы, сжатые предсмертной судорогой на моей руке.

Мы дождались результатов вскрытия, и, не узнав ничего нового, уехали домой. Все результаты были написаны как под копирку, только подчерки разные. Патологоанатом работает посменно. Как показали результаты анализа, перед смертью полового контакта не было.

Переступив порог дома в полчетвертого, хватило сил только раздеться и принять душ. Надев свежую одежду и, закинув в стирку старую, улегся в кровать.

Но уснуть не мог еще долго. Закрыв глаза, передо мной всплывали моменты из больницы, этот обреченный и его слова. В голове я прокручивал все опять, и все сразу. Надеялся найти ответ, но его не последовало. А если и был, то я его не помню, ибо просто-напросто уснул.