Текст книги "Ваня-Любаня в стране вежливых людей"

Глава седьмая. Где тут шимпанзебры?

Там уже полно народу, в этом зоопарке. Честно говоря, он больше похож на детско-взрослый сумасшедший дом. Раньше надо было вылетать, прямо к открытию.

– Ой, какие смешные зверята! А почему они одеты и не в клетках? – звонко удивилась Любаша, впервые увидевшая обыкновенных детей живьем.

Все заржали, решив, что это крайне удачная шутка. Только Ваня не засмеялся. Он не встретил здесь еще ни одного зверя, а уже был потрясен и даже немного раздавлен. Но раздавлен не слоном, не бегемотом, а всеми этими радостными свободными людьми, которые куда-то спешат, чего-то галдят, над кем-то смеются. Почти все дети, и помладше Вани-Любани, и намного старше, были со своими бабушками, дедушками, мамами, папами. И это сразу чувствовалось. Каких-то детей их взрослые обнимали и ласкали, других – ругали и шлепали, но все равно было видно, что это люди, связанные друг с другом какой-то непонятной, глубокой и неразрывной силой. Близкие-близкие люди. Короче – родные.

– Ванька! А ну быстро отвалил от этой девочки! Не сталкивай ее с черепахи! – раздался рядом незнакомый женский голос.

Ваня вздрогнул. Какая-то толстая мамаша в джинсах и тельняшке оттаскивала своего сынка от большущей бронзовой черепахи с распластавшейся на ней серьезной девочкой лет трех с половиной. А сынок – Ванин тезка и ровесник, сопливый, коротко стриженный пацан, похожий на уголовника, – этот сынуля упирался и вырывался.

Тогда мать сильно шлепнула его по попе, а он противно заскулил и пихнул ее локтем в живот. Тогда она схватила его за ухо, хорошенько трепанула и тихо пообещала, что дома все расскажет отцу. А он попытался еще более противно зареветь, но передумал – и вместо этого ударился лбом о ближайший фонарный столб. Несильно, но выразительно. Тогда мать испуганно погладила его по головке и купила ему эскимо на палочке, которое он с большим удовольствием начал облизывать, победно шныряя по сторонам хулиганистыми глазенками. Все были довольны.

Ваня смотрел на это безобразие с изумлением, ужасом и… завистью. Вот оно, значит, какое – нормальное счастливое детство! То, которого у них с сестренкой никогда не было и, наверное, уже не будет… А сестренка ничего такого не почувствовала, она разглядывала этого невоспитанного Ваньку и его полосатую мамку с простым здоровым любопытством, как наблюдала бы за семейкой зебр или шимпанзе.

– Так, а где тут шимпанзебры? – озорно вдруг крикнула Любаня на весь зоопарк.

Все вокруг опять заржали и начали оглядываться по сторонам: ну-ка, где этот вундеркинд, придумавший новое фантастическое животное? А вундеркинда не видать, он надежно закрыт с двух сторон лейтенантами Огурцовыми в костюмах жениха и невесты.

– Ура, я карту зоопарка раздобыл, – радостно сообщил старлаб Костя, вздернул очки на лоб и близоруко вперился в карту. – Так, понятно… Прямо пойдем – забредем в водоем, по самую шейку. Направо пойдем – жирафа найдем. А также льва, гиену и много-много диких обезьян. А налево пойдем – к паукам попадем. И заодно в сортир. Ну, куда двинемся?

– Б-р-р-фу-у-у-у, не хотим к паукам, не хотим в этот ссатир! Идем к жирафику! – решила Люба.

– Не «не хотим», а «не хочу», – хотел ее вежливо поправить Ваня.

Он бы сначала сходил налево, но уж ладно, направо так направо, желание женщины – закон. Особенно в ее Деньрожденья.

Вскоре Ваня влюбился в очаровательную юную викунью в обтягивающем шерстяном костюме, а Любаню долго не могли оторвать от прыгающих и дерущихся кенгурят. Молодожены Огурцовы были в полном восторге от супружеской пары китайских панд, Маша с Костей были в полном восторге друг от друга, а кап-майор Белкин-Летягин был в полном восторге от самого себя. Ведь это ему в голову пришло отвезти ребят к зверятам в их день рождения!

В зоопарке перед каждым вольером висит табличка с фотографией и ценной информацией – кто здесь обитает, чем питается, как размножается, сколько лет живет. Старлаб Костя с каким-то особенным выражением и наслаждением читал вслух:

– «В дикой природе живет до двадцати лет, в зоопарках – тридцать – тридцать пять лет!» – Это про серого волка. Или: – «В естественных условиях продолжительность жизни тридцать лет, а в неволе – 50». – Это про слона.

Косте почему-то очень нравилась такая серьезная разница между продолжительностью жизни на свободе и за решеткой. Но Ваня-Любаня не спешили разделить его восторг.

Перед самыми популярными зверями Любка громко хныкала:

– Ну вот, опять ничего не видно! Одни детские бошки и взрослые жопки…

Делали так: шедшие впереди старлей Маша и старлаб Костя, взявшись за руки, с разгона ввинчивались в толпу, а идущие следом лейтенанты Огурцовы вежливо и аккуратно раздвигали ее своими телами – и ребята оказывались в самом первом ряду. Прямо перед стеклом или решеткой со зверем.

Так они протырились к крошке-еноту, который вблизи оказался не таким уж и крошечным.

– Енот-полоскунс! Привет! – крикнула Любаня, чем снова развеселила всех окружающих. Кроме самого енота. Он даже прекратил полоскать свой фруктовый завтрак и недовольно всмотрелся в толпу, пытаясь вычислить обидчика. У этого енота с местным скунсом довольно сложные отношения, енот скунса недолюбливает и даже слегка побаивается. Не найдя кричавшего (Ваня-Любаня выглядывали в небольшую щель между Машей и Костей), енот сплюнул в лужу и продолжил полоскать.

А наш сиамский спецотряд уже шел дальше, по высокому прозрачному переходу – на новую территорию зоопарка.

– Ма-а-ама, смотри – добрый до-о-о-о-додоктор Айбо-о-оболит! – показывая пальцем на Костю в перепачканном халате, промычал большеголовый мальчик лет десяти, которого мама везла в инвалидной коляске.

Костя подошел, присел на корточки и о чем-то начал говорить с ним и с его худенькой невысокой мамой. А на прощание пожал мальчику скрюченную ладонь. А Люба, пока они беседовали, достала что-то из кармана, незаметно просунула руку между Огурцовыми и бросила в кресло – это оказалась конфета «Мишка на Севере».

– Спа-а-а-пасибо! – крикнул мальчик, радостно закинув большую голову и удивленно глядя куда-то вверх. – Лю-лю-лю…

Он хотел еще что-то добавить, но не сумел, запнулся, тряхнул головой, и мама повезла его дальше по переходу.

– Так жалко… А что он хотел сказать? – задумчиво спросила Люба.

– Наверно, что это его любимые конфеты, – догадался Ваня.

И тут все вздрогнули, и люди, и звери. Сзади, из глубины старой территории донесся протяжный душераздирающий волчий вой… У тех, кто посмелее, душа убежала в коленки. У тех, кто потрусливее, – аж в пятки залезла.

Глава восьмая. Странности начинаются

Вскоре на этой экскурсии произошла первая серьезная странность. И произошла она с сурикатами. Ваня-Любаня протиснулись к стеклу, начали махать этим забавным непоседливым зверькам руками и даже немножко розовыми ластами. Сурикаты заметили ребят, быстро переглянулись… и вдруг моментально прекратили свою суетливую возню, замерли как вкопанные. А потом, словно по чьей-то команде, дружно отдали честь, приставив лапки к ушкам. Большинство сурикат приставили правые лапки, некоторые – левые. Это приветствие длилось пару секунд, его мало кто заметил. А кто заметил, тот не поверил своим глазам.

Люба с Ваней тоже решили, что им это просто привиделось. Но через десять минут тот же трюк с отдачей чести повторили три северных морских котика. Одновременно, вынырнув из воды, правыми передними ластами прикоснулись к своим мокрым усатым мордочкам, фыркнули и дружно нырнули обратно.

– Ты это видела? – шепотом спросил Ваня.

– Видела, – кивнула Любаня. – Ну и что такого? Дрессированные, наверное… Ой, смотри, ленивец!

Надо сказать, что этой весной в зоопарке шла замена старых прозрачных загородок на новые, еще более прозрачные и крепкие. И в нескольких вольерах старые уже убрали, а новые еще не установили, и между животными и людьми оставались только древние железные сетки и решетки.

У вольера с ленивцем ребята задержались. Люба смотрела на него как зачарованная, а Ваня еще и какую-то родственную душу в нем почувствовал. Сестренка энергично порылась в съедобных запасах спецотряда, достала оттуда банан и протянула сквозь решетку:

– Возьми, ленивчик! Это вкусно и полезно. Ползи сюда, не ленись!

Ленивец с самого утра спокойно полз вверх по искусственному дереву и успел за несколько часов продвинуться сантиметров на тридцать пять. Услышав звонкий девчачий голос, он начал медленно поворачивать свою страшненькую голову на этот резкий звук. И вдруг его как подменили. Он откинул с глаз челку. Слез с дерева. Подполз к решетке. Захватил трехпалой крюкастой лапой банан и засунул его себе в рот целиком, с кожурой.

Самое невероятное, что все это он проделал не за два часа, а за две минуты! Раздались восхищенные аплодисменты. А ленивец ухватился обеими лапами за прутья решетки, просунул волосатую голову наружу и прикоснулся растянувшимися в улыбке губами к Любиной руке. Это был едва ли не первый поцелуй в ее сознательной жизни! По головкам ребят гладили, но не целовали. Девочка плюхнулась в обморок, и лейтенанты Огурцовы отнесли ее вместе с Ванечкой в тенек на лавочку, побрызгали на них прохладной водой.

Очухалась Любаша.

– Мне это приснилось? – спрашивает.

– Ага, нам это всем приснилось, одновременно, – решил отшутиться старлаб Костя. – Вот что любовь с людьми делает! И с ленивцами тоже.

– Какая любовь? – не поняла Люба.

– Ты – Любовь. Он же в тебя влюбился, прямо втрескался, с первого взгляда! С парнем гормональный взрыв случился.

Тут Белкин-Летягин подходит с фингалом и гармошкой. Он все время где-то рядом был, контролировал ситуацию.

– Не нравятся мне эти взрывы, – говорит. – Чего-то тревожно на душе… Пошли-ка, ребята, домой, ать-два. Остальное в следующий раз досмотрим.

– Нет! – Любаня аж подпрыгнула на лавке, вместе с Ваней. – Еще чуть-чуть! Мы же до жирафа должны обязательно дойти, забыли? Я больше не буду в обморок падать, честное сиамское!

Ну что с ней будешь делать… Но бдительный кап-майор все-таки вызвал вертолет в район зоопарка. Так, на всякий пожарный.

Подул пахучий весенний ветер, зашумели, заскрипели деревья. На яркое солнце что-то наехало в небе – не то темное облако, не то светлая тучка.

До чего же любознательный человек этот Костя-старлаб – все еще не надоело читать таблички на вольерах. Уже, наверное, сотую читает.

– Так, кто тут у нас? О, полосатая гиена! «Зона обитания – Северная Африка и Южная Азия. Длина чуть больше метра, вес 30–45 килограммов. В природе живет десять – двенадцать лет, в зоопарках – двадцать – двадцать пять. Ого! Активна в сумерках и ночью. Беременность длится девяносто дней».

– Везет гиенам… – вздохнула украдкой лейтенант Огурцова.

– «Всеядна, – продолжил Костя. – Питается в основном падалью и пищевыми отходами. Охотится на грызунов, небольших антилоп, рыбу, птиц». Серьезная зверюга… «Собирает яйца, насекомых, орехи и семена. Особенно любит дыни и арбузы!»

Полутораметровый Белкин-Летягин подошел к прозрачной стенке. Облезло-полосатая гиена посмотрела на него исподлобья и как будто свысока.

– Извини, подруга, – подмигнул ей кап-майор. – Знал бы – арбузик захватил, перебросил бы…

– Отвали, малыш бесхвостый. Засунь арбузик себе в подгузник, – раздался совсем рядом чей-то неприятный скрипуче-свистящий голос.

Но рядом были только свои, и никто из них не мог так ответить кап-майору. А самое странное, что все продолжали вести себя так, словно ничего не произошло. Может, Ване только почудился этот чужой, неизвестно чей голос?

– Ты сейчас ничего не слышала? – тихо спросил брат сестру.

– Слышала. Я в шоке. Это… это она, – Люба показала пальцем на гиену.

В этот момент на солнце снова наехала туча, помрачнее и побольше предыдущей. Резко потемнело, как будто сразу после утра наступил вечер. Глубоко посаженные глаза гиены во мраке превратились в два хищных зеленых огонька. Вдруг она припала на правую переднюю лапу, вытянула шею в сторону ребят и склонила перед ними голову. Взрослые услышали, как она негромко рычит и поскуливает, но Ваня-Любаня расслышали сквозь это скулежное рычание нечто большее.

– Простите, ваше величество, я не знала, что этот из вашей свиты, – гиена сверкнула огоньками глаз на кап-майора, затем на Любу и тут же опустила глаза. – Счастлива, что дожила до вашего визита. Увидела вас. Чую, скоро уйду в Страну Теней. А вы берегите нашу африканскую кровь. Гордитесь нашей кровью. Она вас не подведет. И еще. Никогда в жизни не питайтесь падалью…

– У, как разрычалась! – перебила гиену старлей Маша. – Интересно, чем это мы ей так не понравились? Ребята, идем дальше, не отставайте!

– Я сейчас опять грохнусь, – сдавленно прошептала Люба, вцепившись ластой в Ванино плечо. – Или с ума сойду. Слушай, а может, мы уже оба сошли? И у нас эти… звуковые глюкцинации?

– Кончай с ума сходить. Это мы еще успеем, – тихо ответил Ваня, стараясь не терять самообладания и оставаться единственным мужчиной в их маленькой семье. – Надо проверить на других зверях, будет что-то или нет. Мне кажется, они нас принимают за кого-то очень важного. Или даже самого главного…

Солнце вышло из-за тучи, и кругом сразу как-то повеселело. Другие звери ничего не говорили. Они в основном помалкивали. Но даже помалкивали очень выразительно. Кто-то украдкой махал ребятам крылом или отдавал честь лапкой. Семейство туров – гордых горных козлов – в полном составе склонило перед ребятами свои рогатые головы. Ване-Любане было приятно – они ведь тоже Козловы. А белый медведь, огромный, как ледяная скала, угрожающе встал на задние лапы… и вдруг сделал смешной неуклюжий реверанс. Народ захохотал, захлопал.

И только два пятилетних человека в шумной толпе смутно догадывались, кому адресован этот приветственный жест крупнейшего наземного хищника планеты.

Глава девятая. Рассказ Льва Львовича

Высоко над зоопарком закружил знакомый вертолет с прозрачным стеклянным днищем. А на пути к жирафу оставался еще один вольер, мимо которого в зоопарке нельзя пройти без волнения. Потому что там обитает он. Царь зверей. И этим все сказано.

– «Лев. Азиатский! Обитает только в Индии, в Гирском лесу, – зачитал вслух Костя-старлаб. – Длина тела два – два с половиной метра, весит сто шестьдесят – сто девяносто килограммов. Беременность длится сто пять – сто двенадцать дней…»

– Везет львицам… – опять вздохнула лейтенант Огурцова.

– «Живет в природе одиннадцать – шестнадцать лет, в неволе – до тридцати лет, – радостно продолжал Костя. – Питается буйволами, газелями, кабанами, оленями. Охотятся у львов только самки, подкрадываясь к жертве и молниеносным прыжком настигая ее». Интересно, а кто тут у нас: самец или самка?

Костя уверенно взял Машу за руку, и они привычно ввинтились в толпу, а Огурцовы ее раздвинули и пропихнули Ваню-Любаню вперед, к прозрачной пластиковой стене-загородке.

Лев спокойно лежал, положив гривастую царскую голову на передние лапы. Когда на него уставились четыре испуганных синих глаза, он приподнял голову и посмотрел в ответ, пристально, удивленно и немного разочарованно. Глаза у льва были цвета пепла, под которым тлеют раскаленные черные угли. Левый глаз – умный и злой, правый – добрый и грустный.

Этот лев непростой товарищ – половину жизни он проработал в цирке, объездил с гастролями полмира. Много общался с разными людьми, и плохими, и хорошими. Но вдруг… а может, и не вдруг – ему смертельно надоело прыгать сквозь горящие кольца и катать на себе всяких вздорных собачонок. Его стало тошнить, когда дрессировщик засовывал ему прямо в пасть свою жирную усатую голову, воняющую шампунем, одеколоном, коньяком и табаком.

И однажды лев почувствовал, что вечером не выдержит и откусит эту мерзкую голову. И наотрез отказался выходить на манеж. Вскоре льва уволили за прогулы и продали по дешевке Московскому зоопарку, где он и проживает в свое удовольствие как почтенный хищник-пенсионер Лев Львович Львов-Анохин.

– Вот вы какой… – донеслось до ребят из-за прозрачной загородки. – Интересно. Я думал, вы будете чуть покрупнее. Красные волки уже оповестили народ о вашем приходе. Слышали их вой? Теперь меня слушать внимательно. Повторить не смогу.

Лев рычал, урчал, зевал, скалился и облизывался – это видели и слышали все. Остальное расслышали только двое.

– Это было в Кейптауне пять лет назад… В середине весны… там была сходка семи старейших зверей на Земле. Они собираются редко, раз в тридцать лет. Та встреча проходила вне очереди, на ней было объявлено… что скоро – еще до начала лета – где-то на севере… родится черно-белый спаситель. И когда он вырастет, он прекратит… прекратит истребление человеком животных и деревьев ради огромных денег. И позорная Красная книга – алле-ап! – сгорит навсегда. О том спасителе сказано в нашей Священной Книге Звер-р-риных Откр-р-р-ровений. Пр-р-р-р-ророчество! Гм… Пророчество. И в Книге Откровений описаны приметы того… спасителя. И даже имя его там зашифровано. Большой Сестробрат вроде…

…Пожалуй, здесь надо еще раз объяснить для самых непонятливых – ничего этого лев не говорил. Львы вообще не разговаривают, а уж по-русски и подавно. Он просто рычал, то совсем тихо, то погромче. А этот странный рассказ слышался Ване-Любане как бы сквозь его обыкновенное львиное рычание.

А может, у ребят просто воображение на свободе разыгралось не на шутку? И они все эти звериные разговорчики всего-навсего нафантазировали? Ну игру себе такую придумали…

Царь зверей прикрыл левый глаз и продолжил:

– Но Книга пропала – сто лет назад, – и живы остались только трое… Трое, кто видел Книгу своими глазами и умел ее понимать. Череп-Аха… Попу-Гай… О-Безь-Яна. И на той сходке они не сошлись в приметах того… спасителя. Каждый нес свое. Монт! На низ! На тумбу! Ап! Череп-Аха говорила, что он будет в панцире… Попу-Гай – что у него будут крылышки… Так наш мир раскололся натрое. За Ахой пошли земноводные и пресмыкающиеся, сторону Гая приняли птицы, Яну поддержали млекопитающие. Копытные, приматы, хищники, в том числе и наша семья. Ко-Ша-Чьи. Дай пять! Браво! Бис! Мы знали, что Аха выжила из ума, у нее склероз, Гай любит приврать, остается Яна. Мы ей поверили. Подождите, я сделаю пару трюков. Чтобы ваша р-р-р-русская публика не скучала…

Лев открыл левый глаз, поднялся и перешел на середину вольера, чтобы его было лучше видно. Он взял валявшийся в кустах мяч, перебросил его несколько раз из одной лапы в другую – и вдруг подкинул вверх, высоко-высоко. Пока мяч взмывал в небо и опускался, лев походил сначала на передних лапах, потом на задних. Когда мяч был уже всего в полуметре от земли, лев с лету, как заправский футболист, ударил по нему правой задней лапой. И мяч на бешеной скорости просвистел куда-то вглубь вольера, где, согнувшись, махал веником худой невзрачный человек в салатовом халате. Мяч угодил уборщику прямо в задницу, тот от неожиданности ойкнул и подпрыгнул. А толпа загоготала и захлопала в ладоши, решив, что это очень смешно.

Лев тоже поаплодировал себе передними лапами, встал на все четыре и вернулся на прежнее место, поближе к Ване-Любане.

– Это человек Шишкин. Он ворует мое мясо, отдавая его двум своим домашним сукам, – объяснил ребятам лев сквозь обыкновенное львиное рычание. – Заканчиваю. В том же году ушла в Страну Теней О-Безь-Яна… Осенью, при странных обстоятельствах. Запуталась в ветвях лианы, и те обмотались вокруг шеи. Задушили насмерть. Сальто-мортале! Ап! Но незадолго до смерти она передала приметы черно-белого спасителя… самой сумаспрыгнувшей из своих внучек. Превеликого ума самочка! Мы с ней в цирке познакомились, в позапозапозапрошлом году. Удивительное совпадение. Зверская судьба! Мы подружились, а зимой нас продали в этот зверопарк на краю света. Она вас ждет – ей позарез надо на вас посмотреть – чутье говорит… что спаситель здесь! И это вы. Сейчас куда?

– Мы? К жирафу, – перепуганно прошептал Ваня.

Лев скривил пасть, сощурился.

– Самсон красивый, но он болван. Думаю, до него даже не дошло – кто к нам пожаловал. И еще от него воняет. Как от ста козлов… Фу! Фу! Апорт! Лежать, твою мать! Не теряйте время зря – скачите сразу в обезьянник – мою умную подругу зовут Анджела Д.[1]1
  Любые ассоциации с американским общественным и политическим деятелем Анджелой Ивонной Дэвис представляются абсолютно неуместными и остаются на совести читателя. – Примеч. автора.


[Закрыть]

Она в синем чулке и синем шарфике. Только ударяйте ее на первую «а», а то обидится. Вздорная бабенка… Но по Чел-Овечьим делам и тайнам крупнее специалиста не найдете. Клык даю. Если вы тот, о ком сказано в Книге Звер-р-риных Откр-р-р-ровений, – желаю! Победы и удачи.

Лев мотнул гривастой башкой, как бы подбадривая Ваню-Любаню, указал хвостом направление, куда скакать, и отвернулся от наставленных на него десятков глаз, айфонов и фотоаппаратов. Многие успели записать его трюк с мячом на видео и были счастливы.

– Все, ребята, царь устал. Пошли к жирафу, – сказал старлаб Костя. – Вон он, видите, голова ушастая над деревьями торчит. Красавец!

– У него даже имя красивое, библейское – Самсон! – подхватила старлей Маша. – Я в интернете утром прочитала на сайте зоопарка.

Люба вдруг встала как вкопанная и замотала головой, своей и Ваниной.

– А мы расхотели. В следующий раз, никуда ваш Самсон не денется… – сказала тихо, но твердо. – Отведите нас вместо него к обезьянкам. Пожалуйста! И сразу домой.