Текст книги "История французского психоанализа в лицах"

Раймон де Соссюр

Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Истинно ли это утверждение, судить, конечно, не нам, однако Раймон Максимилиан Теодор де Соссюр может быть прекрасным тому примером: врач-психиатр, теоретик и практик французского и швейцарского психоанализа, один из основателей Парижского психоаналитического общества и «Французского психоаналитического журнала», президент Европейской психоаналитической федерации, историк, сын самого известного европейского лингвиста и просто весьма неординарная и интересная личность. Несмотря на то, что де Соссюр был швейцарцем, его деятельность выходила далеко за пределы родины и оказала значительное влияние на развитие франкоязычного психоанализа.

Раймон родился в известнейшей швейцарской семье де Соссюр (de Saussure), которая дала миру множество выдающихся людей. Первым де Соссюром, основавшим династию ученых, был Николя де Соссюр – агроном, который к концу жизни пошел по стопам досократиков и написал трактат «Огонь, или Основание плодоносности растений и плодородия земли». Его сын Орас де Соссюр преуспел не только в ботанике, но и в геологии, и альпинизме, в частности он совершил сложное восхождении на Монблан в 1787 году, в котором его сопровождал сын Никола Теодор, в будущем – биолог, химик и биохимик, основатель физиологии питания растений. Дочь Ораса Неккер стала писательницей, переводчицей и педагогом. Уже четвертое поколение де Соссюров – в лице сына Николы Анри – достигало успехов в науке, он был известным энтомологом и зоологом. В 1857 году у него родился сын Фердинанд, который стал известным филологом, основателем семиологии и структурной лингвистики. Именно он – отец Раймона, родившегося 2 августа 1894 года в Женеве. Его матерью была Мари Фейш (Marie Faesch), представительница другой известной швейцарской фамилии.

Семья де Соссюров была привязана к Женеве. Несколько поколений семьи жили и работали в этом городе, всецело разделяя его дух – дух свободы, науки, культуры, прогресса. Здесь нужно сделать важное замечание: если Цюрих – столица немецкоязычного региона и тяготеет к Германии, то Женева находится в Западной Швейцарии – франкоязычном регионе, культурно и исторически связанном с Францией. Это во многом определило будущее Раймона.

Когда пришла пора выбирать профессию, де Соссюр решил стать врачом-психиатром. На выбор повлияла фигура его отчима (Фердинант де Соссюр умер в 1913 году) – еще одного известного женевца Теодора Флорнуа (Théodore Flournoy), психофизиолога и патопсихолога, увлекающегося сюрреализмом и мистикой, знакомого с Карлом Юнгом, весьма высоко ценившего его работы. Р. Де Соссюр поступил в 1914 году в университет Женевы, затем Цюриха, оканчивая обучение в 1920 году стажировками в Вене, Париже и Берлине.

В 1919 году де Соссюр женился на Ариан Флорнуа, дочери своего отчима. В браке рождено два сына, один из которых Бертран. (По некоторым источникам, супруги со временем развелись; однако Леон Шерток вспоминает, что «мадам де Соссюр, сама опытный психоаналитик, принимала нас с неизменным радушием»[93]93
  Шерток Л., Соссюр С., де. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда, c. 34.


[Закрыть], так что мы воздержимся пока что от каких-либо заключений на этот счет.)

С психоанализом де Соссюр познакомился еще на последних курсах обучения. В 1919 году он стал активным членом Швейцарского психоаналитического общества. Например, в 1921 году он посещал психоаналитическую конференцию в Гааге, где познакомился с самим Фрейдом, у которого затем проходил собственный анализ и обучался в том же году[94]94
  International dictionary of psychoanalysis, p. 1536.


[Закрыть]. Влияние Фрейда на Де Соссюра было очень велико – он до конца жизни остался верным фрейдистом, не примыкая к новаторам и реформаторам. Небезынтересным представляется тот факт, что после первого анализа он начал второй – на этот раз с Францем Александером в Берлине[95]95
  Там же.


[Закрыть]. Александер был учеником Карла Абрахама, одним из ведущих аналитиков Германии и участником Берлинского психоаналитического института. После окончания анализа де Соссюр возвратился в Женеву, где начал собственную практику, которую продолжил вплоть до 1937 года, пока не уехал в Париж.

Выбор Франции, как мы упоминали ранее, неслучаен. Несмотря на языковую и культурную близость, французским психоаналитикам приходилось сложнее, чем их швейцарским коллегам, ведь «в Цюрихе и в Женеве психоанализ не встречал серьезного сопротивления и даже приветствовался»[96]96
  Энциклопедия глубинной психологии. Т. II, c. 483.


[Закрыть]. С другой стороны, швейцарцы долгое время не имели собственных учебных заведений для подготовки психоаналитиков. Вероятно, де Соссюр понимал близость Западной Швейцарии к Франции и полагал, что развитие французского психоанализа благосклонно скажется и на Швейцарии. К тому же в Швейцарии было немного франкоязычных аналитиков, в отличие от немецкоговорящих, и потому им было выгоднее интегрироваться во Францию.

Мы предполагаем и еще одну причину. При изучении трудов и жизни де Соссюра у нас сложилось впечатление о нем как о человеке, стремившемся к основательности и завершенности. Вероятно, эта же черта характера побуждала его к тому, чтобы сперва обучаться у Фрейда, затем у Александера, а потом и у Левенштейна в Париже, чтобы таким образом получить как можно больше знаний.

Еще будучи только начинающим аналитиком, в 1922 году де Соссюр издал свою первую книгу «Психоаналитический метод» (La Mеthode psychanalytique), которая стала одной из первых работ, посвященных психоанализу, на французском языке и которую одобрил сам Фрейд. «Цель этой работы – дать французским читателям четкое представление о том, чем психоанализ является, и о том, что в нем содержится»[97]97
  Saussure, de. R. La méthode psychanalytique – Introduction.


[Закрыть], – такими словами начинает предисловие к этой работе отец психоанализа. Де Соссюр оказался не только способным учеником, но и хорошим писателем. В этой работе изложены основные идеи фрейдовского учения, которое автор (к назиданию всем «ортодоксам») преподнес отнюдь не как неприкосновенную догму. Психоанализ понимается де Соссюром как «набор наблюдений, которые должны быть представлены в научной критике, но с которыми предрассудки и моральные вопросы не имеют ничего общего»[98]98
  Saussure, de. R. La méthode psychanalytique, p. 1.


[Закрыть].

Читая эту работу, мы можем получить общие представления о психоанализе: таком, каков он был в 20-х годах прошлого века, поэтому этот текст интересен и с точки зрения эволюции психоанализа. (Ближайшее сравнение с этой работой, которое будет понятно русскоязычному читателю, – это курс лекций «Введение в психоанализ», прочтенный Фрейдом в 1915–1917 годах и изданный на русском в 1989 году.) Каждый раздел посвящен отдельному концепту или понятию – будь то «бессознательное», «методика интерпретации сновидений» или «ошибочные действия»; де Соссюр также пытался прояснить специфическую фрейдистскую терминологию для требовательной французской публики. Он объяснял ее «сексуализированность» тем, что Фрейд, «будучи осведомлен о том, как много существует явлений, происходящих за пределами области половых органов, но связанных с сексуальным влечением, – должен был объединить их под единым названием, чтобы придать единый смысл […]. На самом деле, было бы трудно изобрести новую терминологию, и то, что он сделал […], заслуживает того, чтобы быть сохраненным»[99]99
  Там же, р. 35.


[Закрыть].

Техника психоанализа понимается автором не сколько как набор четких требований, сколько как некое «искусство», постигаемое не теоретически, но практически: «Искусство психоанализа, – пишет де Соссюр, – знать, когда молчать и когда говорить, когда начинать сеанс, а когда его окончить»[100]100
  Там же, р. 166.


[Закрыть]. К вопросу о технике психоанализа де Соссюр вернется в 1925 году в статье «Замечания по технике психоанализа Фрейда» (Remarques sur la technique de la psychanalyse freudienne)[101]101
  Saussure, de. R. Remarques sur la technique de la psychanalyse freudienne, p. 37.


[Закрыть], написанной для журнала «Эволюция психиатрии» (L’Evolution psychiatrique). Эта статья не стала принципиально важной в творчестве де Соссюра, но она иллюстрирует непреходящую актуальность некоторых проблем психоанализа, известных нам еще со времен Фрейда.

Де Соссюр писал о необходимости «напомнить некоторые принципы методологии, поскольку ни одна из статей Фрейда и его учеников по психоаналитической технике не была переведена на французский язык»[102]102
  Там же.


[Закрыть]. Это приводило к тому, что психоанализ вырождался в «гораздо более простой метод, при котором врач удовлетворяется беседой с пациентом, объясняя его случай в психоаналитическом ключе […]. Мы говорим об эдиповом комплексе, комплексе кастрации, подавлении бессознательных влечений, сублимации, сопротивлении и т. д. и переводим на этот язык проблему пациента, тем самым полагая, что занимаемся психоанализом»[103]103
  Там же.


[Закрыть].

Весьма жаль, что даже спустя почти сто лет эту проблему так и не удалось полностью разрешить.

В 1926 году создано ППО, где Мари Бонапарт отвечала за связь парижан с Фрейдом, она оказывала финансовую помощь психоаналитикам. В письме к Фрейду 30 января 1926 года Рене Лафорг назвал всего десять человек – участников ППО: Сокольницка, Лафорг, Пишон, Алленди, Паршеминье, Борель, Эснар, к которым присоединились также Левенштейн и швейцарцы Р. де Соссюр и Шарль Одье[104]104
  Энциклопедия глубинной психологии. Т. II, с. 599.


[Закрыть]. Итак, Соссюр был одним из первых «апостолов» французского психоанализа и вскоре начал работать не только в качестве клинициста, но и в качестве обучающего аналитика. Именно он, а также Лафорг, Одье и, конечно же, Левенштейн готовили новое поколение французских аналитиков, которые должны были продолжить развитие психоаналитического общества.

Однако динамичное и многообещающее развитие психоаналитического общества во Франции нарушила Вторая мировая война. Раймон де Соссюр покинул Францию и возвратился в Швейцарию. Там он занял руководящую должность в психиатрической клинике муниципалитета Пранжен, однако в 1940 году был отправлен в США по программе научного обмена при участии фонда Рокфеллера. Раймон де Соссюр поселился в Нью-Йорке, исполняя обязанности атташе по культуре[105]105
  Дьяков С. Жак Лакан. Фигура философа, с. 98.


[Закрыть]. Там же, в Нью-Йорке, он познакомился с выдающимся этнологом-структуралистом Клодом Леви-Строссом. Оба мыслителя оказали друг на друга влияние, что сказалось на их дальнейшей работе.

Неудивительно, что де Соссюр так быстро заводил друзей: «Высокий и прямой, этот “женевский патриций” был удивительно прост в обращении. Простота соединялась в нем с редкостной доброжелательностью, и я никогда не забуду сердечной обстановки, в которой проходила наша совместная работа в прекрасном доме на улице Тертасс, куда съезжались психоаналитики из всех стран света»[106]106
  Шерток Л., Соссюр С., де. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда, с. 34.


[Закрыть], – вспоминает о своем друге Шерток.

Американская психиатрия и психология переживали подъем: из пылающей Европы в нее устремилось множество выдающихся умов, в том числе психоаналитиков. Несмотря на войну, в Америке продолжалась активная научная жизнь, и нужно отдать должное американцам, которые создали такие благоприятные условия для приезжих, что многие из них навсегда остались в Штатах.

В 1947 году психиатр Анри Эй выдвинул предложение создать международную организацию психиатров (куда входили бы и психоаналитики), которая бы организовывала научные встречи и конференции. Де Соссюр с радостью принял участие в первом подобном мероприятии осенью 1950 года. Но вопреки ожиданиям Эя конгресс не обошелся без конфликтов.

Во-первых, «демократически мыслящий Эй пригласил на конгресс даже “отлученных” МПА юнгианцев и адлерианцев», что само по себе порождало некое напряжение; во-вторых, масла в огонь добавил Александер, к тому времени снискавший себе славу в качестве лидера «Чикагской школы». Он заявил, что «героические» времена психоанализа ушли в прошлое, что движение признано во всем мире и что пора подвергнуть фрейдизм прагматической ревизии, превратив психоанализ в один из видов психотерапии»[107]107
  Там же, с. 100.


[Закрыть]. Конфликт между добропорядочным фрейдистом де Соссюром и его бывшим аналитиком был на лицо, ведь де Соссюр (как и Жак Лакан) отстаивал независимость психоанализа от психологии и психотерапии.

Р. де Соссюр посвятил свою речь понятию «прелогической психики» (mentalité prélogique), доказывал, что в основе невротического конфликта лежит противостояние прелогического сектора психики и рациональности.

Здесь, на наш взгляд, невозможно не сделать пояснение, насколько близки размышления де Соссюра к идеям о «дологическом» (или «мифологическом») мышлении, которые высказывал антрополог Люсьен Леви-Брюль. Его коллега, уже упомянутый нами Леви-Стросс, полемизировал с ним, доказывая, что существенных изменений в способе человеческого мышления не случилось. (Более того, в нескольких работах Леви-Стросс проводил параллели между практикой шаманизма и психоанализа: «Если признать наличие физиологического субстрата неврозов, то единственная разница между шаманским лечением и психоанализом – это различное происхождение мифа»[108]108
  Леви-Стросс К. Структурная антропология [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://ecdejavu.ru/s/Sorcerer.html (дата обращения: 23.12.2020).


[Закрыть].)

Однако де Соссюр и сам ранее занимался подобного рода историко-антропологическими исследованиями. Еще в 1939 году он выпустил книгу «Греческое чудо. Психоаналитическое исследование греческой цивилизации» (Le miracle grec; Étude psychanalytique sur la civilization helléniquе). Хочется отметить, что среди многих других психоаналитиков, оставивших литературное наследие, де Соссюр отличается оригинальностью исследований и свежестью своих идей. «Греческое чудо» – одна из наиболее удачных работ так называемого прикладного психоанализа. Часть тиража этой книги постигла судьба многих других психоаналитических работ – она была сожжена нацистами.

В этой книге де Соссюр говорит о том, что в объяснении феномена греческой цивилизации нельзя упускать психологический фактор. Он должен занять свое место рядом с историческими, географическими и этнологическими причинами возникновения столь высокоразвитой культуры. «Поскольку […] греки представляются нам совершенно отличными от их предшественников в интеллектуальном развитии, то вполне естественно обратиться к психологии, чтобы определить причины [этого явления. – Д. Л.]»[109]109
  Saussure, de. R. Le miracle grec, р. 105.


[Закрыть]. Как и большинство работ де Соссюра, книга написана простым и доступным языком. В ней явно ощущается влияние работы Фрейда «Тотем и табу» (1913), а также «Моисей и монотеистическая религия» (1939). Но, кроме этого, в работе присутствуют интересные идеи, например о влиянии чувства вины на одержимого и невротика. Де Соссюр указывает на то, что в обоих случаях действуют «те же самые бессознательные мотивы, которые находят удовлетворение в выполнении некоторых действий»[110]110
  Там же, р. 148.


[Закрыть].

В 1952 году де Соссюр возвратился на родину и начал активную деятельность как практик, организатор и преподаватель.

Он проводил клинические и теоретические семинары вместе со своими швейцарскими коллегами Жарменой Гекс в Лозанне, Мишелем Грессо в Женеве, а также с Марсель Спира, проходившей обучение в Аргентине[111]111
  International dictionary of psychoanalysis, р. 1536.


[Закрыть], но также вернувшейся в Европу. Можно полагать, что именно благодаря его деятельности создан «Романский центр психоаналитического образования» (для франкоязычных швейцарцев), а в 1958 году – «Цюрихский психоаналитический семинар». Организационная деятельность де Соссюра была тесно сопряжена с Францией; однако швейцарцы избежали влияния Лакана, оставаясь приверженцами Мелани Кляйн и других, менее «радикальных» течений (речь идет именно о фрейдистско ориентированных направлениях, а не о юнгинианстве или экзистенциализме).

В 1955 году на Девятнадцатом Международном психоаналитическом конгрессе де Соссюр познакомился с Луи Шертоком, в то время только окончившим психоаналитическое обучение. «Нас сблизил, – писал Шерток, – общий интерес к изучению истоков – порой малоизвестных – психоанализа»[112]112
  Шерток Л., Соссюр С., де. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда, с. 33–34.


[Закрыть]. Между ними завязалась дружба, продлившаяся вплоть до смерти де Соссюра. Результатом этого союза стала наиболее известная работа де Соссюра и Шертока «Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда» (Naissance du psychanalyste. De Mesmer à Freud), увидевшая свет в 1973 году. Особую популярность эта книга обрела в русскоязычной среде: она стала непременным атрибутом библиографии всех работ, которые касаются психоанализа и его истории.

В этой работе описывается последовательная эволюция таких терапевтических методов, как «магнетизм», «гипноз», появление психоаналитического учения Фрейда и того влияния, которое на него оказали французские психиатры. В книге также поднимается проблема бессознательного – того, каким оно представлялось в концепциях магнетизма, психологии и гипноза до Фрейда и после него. Выводы, к которым приходят авторы, чрезвычайно интересны. «В известном смысле можно сказать, что Фрейд ничего не изобрел. Основные элементы его теории – понятие бессознательной памяти, вытеснения, роли сексуальности, значения сновидений и детских воспоминаний – все эти явления были в конце XIX века более или менее известны… Величие Фрейда заключается в том, что ему удалось осуществить синтез всех этих элементов и тем самым выйти за рамки чисто описательного подхода, характерного для его предшественников»[113]113
  Там же, с. 220.


[Закрыть].

В 1959 году на очередном Конгрессе МПА в Копенгагене де Соссюр представил доклад «Метапсихология удовольствия», в котором описал механизм воздействия желания, удовольствия и счастья на сознательную и бессознательную части «Я». Очевидно, что после пребывания в США де Соссюр некоторым образом попал под влияние идей эго-психологии, однако в целом он оставался фрейдистом, довольно скептически относясь к нововведениям в психоанализе.

В 1961 году де Соссюра выбрали на пост руководителя Швейцарского психоаналитического общества (оно было основано в 1911 году; одним из его учредителей был Герман Роршах, автор известного теста). Для де Соссюра была важна не столько руководящая должность, сколько символическое признание собственных заслуг; кроме того, авторитет и уважение среди коллег позволили ему в 1966 году основать Европейскую федерацию психоанализа, на сегодняшний момент включающую в себя три десятка психоаналитических сообществ европейских стран и Австралии.

Последние несколько лет жизни де Соссюр был вынужден бороться с тяжким недугом; это ограничивало его работоспособность и причиняло психологический дискомфорт. Литературное наследие де Соссюра насчитывает более 90 публикаций, из которых как минимум десяток можно отнести к наиболее значимым для швейцарского психоанализа.

Он умер 29 декабря 1971 года в Женеве, где и был похоронен, а через два года после его смерти в Женеве открыт Психоаналитический центр Раймона де Соссюра (Centre Psychanalytique Raymond-de-Saussure), который и до сегодняшнего дня играет значительную роль в деле развития психоанализа в Швейцарии. Благодаря энтузиазму де Соссюра, Марка Крамера и Джорджес Де Морсьер, открыт Женевский музей истории науки, привлекающий туристов из разных стран мира; часть экспонатов музея составили предметы из домашних коллекций семьи де Соссюров и других семей швейцарских ученых.

Литература

1. Дьяков С. Жак Лакан. Фигура философа. М., 2010, 560 с.

2. К. Леви-Стросс. Структурная антропология. М., 2001 [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://ec-dejavu.ru/s/Sorcerer.html (дата обращения: 23.12.2020).

3. Шерток Л., Соссюр С., де. Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда, М., 1991. 288 с.

4. Энциклопедия глубинной психологии. Т. II. Новые направления в психоанализе. Психоанализ общества. Психоаналитическое движение. Психоанализ в Восточной Европе / Общ. ред. А. М. Боковикова. М., 2001. 752 с.

5. International dictionary of psychoanalysis / Editor in chief – Alain de Mijolla. USA, 2002.

6. Saussure de, R. La méthode psychanalytique. Avec une préface de M. le professeur Sigmund Freud. Payot, Lausanne-Genève, 1922.

7. Saussure de, R. Remarques sur la technique de la psychanalyse freudienne. Article parut dans la revue «L’Evolution psychiatrique», (Paris), 1925. P. 37–54.

8. Saussure de, R. Le miracle grec; Étude psychanalytique sur la civilization helléniquе [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://ru.scribd.com/document/128469340/Le-miracle-grec-Etude-psychanalytique-sur-la-civilisation-hellenique (дата обращения: 23.12.2020).

Серж Лебовичи

Жизнь Сержа Лебовичи была неизменно связана с наиболее драматичными событиями во Франции ХХ века: мировая война, немецкий плен, участие в Сопротивлении, напряженная работа после войны, политические кризисы, конфликты в психоаналитической среде, формирование новых, ранее фактически отсутствующих институтов психологической помощи, административная работа… Лебовичи успевал заниматься теоретическими исследованиями и клинической работой и вошел в историю как один из выдающихся детских психоаналитиков Франции и всего мира.

Семья Лебовичи (Lebovici) была большой: отец Соло Лебовичи (Solo Lebovici), мать Каролина Розенфельд (Caroline Rosenfeld) и трое детей, из которых Серж самый старший. Еврейская семья переехала во Францию из Румынии в поисках лучшей судьбы, и отец семейства должен был очень много работать, благо его профессия, врач-дерматолог, позволяла надеяться на небольшой, но стабильный доход[114]114
  Maggiori R. Mort de Serge Lebovici, figure de la psychiatrie de l'enfant [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://next.liberation.fr/culture/2000/08/17/mort-de-serge-lebovici-figure-de-la-psychiatrie-de-lenfant_334345 (дата обращения: 23.12.2020).


[Закрыть]. Серж Лебовичи появился на свет 10 июня 1915 года в Париже, в разгар Первой мировой войны. Линия фронта подходила все ближе к Парижу, обе воюющие стороны несли тяжелые потери, и уже довольно скоро, в феврале 1916 года, первые снаряды падали у города Верден, которому предстояло стать местом одной из наиболее тяжелых и кровавых битв Первой мировой. Именно там, в Вердене, отец Сержа, еврей, повстречал иудейского священника и проникся религиозным духом. Маленький Серж воспитывался в умеренно-религиозном духе, по его собственным словам, «очень рационально»[115]115
  Лебовичи С. Во взрослом – младенец, с. 153.


[Закрыть]. Свою мать, дожившую до глубокой старости, Лебовичи описывал как «очень преданную»[116]116
  Лебовичи С. Во взрослом – младенец, с. 153.


[Закрыть].

Серж решил пойти по стопам отца и в 1933 году начал изучать медицину в Париже, поначалу специализируясь на педиатрии. Однако помешала война. Став в 1938 году интерном, Лебовичи не успел закончить практику: в 1940 году его призвали в армию. Домой он вернулся уже после разгрома Франции и краткосрочного пребывания в немецком плену в Нюрнберге в 1941 году, где успел подучить немецкий и английский языки. В будущем они ему очень пригодились, а тогда он был вынужден спасать свою жизнь и не признался о своем происхождении – так он сумел благополучно вернуться с войны. Отца ждала другая судьба: в 1942 году гестаповцы нашли его и супругу; чтобы спасти жену, отец назвал ее всего лишь любовницей, а сам был отправлен в лагерь Питивье, затем депортирован в печально известный Освенцим, где умер в конце сентября[117]117
  International dictionary of psychoanalysis, p. 954.


[Закрыть].

Примерно тогда же Лебовичи вступил в движение Сопротивления и проявил характер: настойчивость, преданность собственным убеждениям. Несмотря на то, что в 1943 году у него родилась дочь Марианна, он помогал партизанам: лечил раненых и больных, рискуя своей жизнью и жизнями дочери и жены. После войны он получил «Военный крест» (La Croix de Guerre) за мужество – эта награда просто так не дается.

В этом был весь Лебовичи, упрямо идущий своим путем. О нем вспоминали иногда как о жестком и малоприятном человеке, однако со своими друзьями и единомышленниками он был иным: «Он человек, верный своим друзьям и способный свернуть горы, чтобы достичь того, что он считает правильным. Он помог в создании программ и обучении аналитиков в Восточной Европе, а также в поиске способов терапии для младенцев в развивающихся странах или младенцев и родителей, переживающих войны и бедствия»[118]118
  Guedeney А. Serge Lebovici’s Creativity: A Student’s Point of View, р. 66.


[Закрыть]. Кто знает (зададим себе вопрос), может быть, всем, кто идет по еще не проторенной дороге, приходится быть довольно жесткими?

Вернувшись из плена, Лебовичи продолжил изучать медицину, в частности приобрел новый интерес – психиатрию, но формально изучение ее он смог продолжить лишь после окончания войны, «до этого существовала постоянная угроза увольнения из системы государственного здравохранения из-за расистских законов правительства Виши… В 1944 году, когда у меня оставался год до окончания интернатуры, нас окончательно отстранили, и закончил я уже после перемирия»[119]119
  Лебовичи С. Во взрослом – младенец, с. 14.


[Закрыть]. Тем не менее в 1942 году Лебовичи все же умудрился защитить диссертацию по медицине.

В конце войны Лебовичи увлекся коммунистическими идеями. Это кажется даже закономерным: послевоенная Европа переживала своеобразный левый поворот как реакцию на пришествие к власти правых в конце 20-х – начале 30-х годов. Лебовичи вступил в Коммунистическую партию Франции (КПФ).

Итак, в 1945–1946 годах Лебовичи наконец приступил к изучению психиатрии и психоанализа; можно предположить, что, как и многих психиатров того времени, психоанализ изначально заинтересовал его как техника, позволяющая существенно расширить границы исследования и объяснения душевных заболеваний, и лишь затем как обширная теория, проливающая свет на самые сложные явления в человеческом существовании.

В конце войны Лебовичи познакомился с другим румынским эмигрантом – Сашей Наштом. Существует две версии их встречи. Одна говорит, что они были коллегами по Сопротивлению, другая – что они повстречались в психиатрической больнице Пере-Воклюз, где работал Лебовичи. Так или иначе, между исследователями завязалось длительное общение, если не сказать дружба, причем каждый был по-своему заинтересован в другом. Так, Лебовичи был увлечен идеей личного анализа, в то время как Нашт «с удовлетворением воспринял тот факт, что врач, скажем так, достаточно многообещающий, интересуется психоанализом»[120]120
  Там же, с. 15.


[Закрыть]. Анализ продлился несколько лет; в 1949 году Лебовичи вступил в ППО, с 1952 года став его полноправным членом.

Однако надеждам на спокойное существование было не суждено осуществиться. Дело в том, что французские коммунисты еще с конца войны начали вести активную антипсихоаналитическую компанию. И в 1949 году Лебовичи стал невольным участником политического конфликта: как член партии, он должен подписаться под манифестом, название говорит само за себя: «Самокритика: психоанализ – реакционная идеология»[121]121
  Энциклопедия глубинной психологии. Т. II, с. 590.


[Закрыть]. Документ пронизан духом разоблачения: психоанализ был орудием капиталистов, способствовал «американскому заговору» («План Маршалла») и подавлял революционный порыв в обществе. Кроме этого, психоанализ был описан как «классовая практика, род деятельности зажиточных слоев, нарциссическая привилегия, прибавочная стоимость удовольствия, извлекаемая из прибавочной стоимости от труда»[122]122
  Там же.


[Закрыть]. Лебовичи скрепя сердце подписал документ. Можно ли винить его, как и некоторых других психиатров и психоаналитиков, членов КПФ, поставивших свои подписи? Лишь отчасти, ведь согласие это было скорее демонстративным, чем подлинным. Кроме того, Лебовичи был человеком верным, благодарным за помощь, которую коммунистическое подполье оказало ему и его семье в годы войны[123]123
  Moro, Marie Rose – Serge Lebovici. Un maître, un guérisseur et un homme bon.


[Закрыть]. Это был своеобразный час возврата долга, после чего отношения Лебовичи с коммунистами стали охлаждаться, а в 1953 году в свете московского «дела врачей», инициированного Сталиным, Лебовичи покинул партию.

Одновременно с этим он много работал – десять лет Лебовичи был врачом в Детском госпитале (L’Hopital des Enfants Malades) и знаменитой клинике Сальпетриер (La Salpetriere). В целом же конец 40-х – начало 50-х для Лебовичи – время экспериментов и поисков. Психоанализ, попытки совмещения с психиатрией, организация новых служб психического здоровья… Лебовичи был человеком дела. Как писал один из его учеников Антуан Геденей, Лебовичи был тем, кто не боялся выйти за стены кабинета и встретиться с «мрачной реальностью города»[124]124
  Guedeney А. Serge Lebovici’s Creativity: A Student’s Point of View, р. 64.


[Закрыть], с детьми с зависимостями, с маленькими пациентами психиатрических больниц. Например, в 1948 году совместно с Рене Дяткином (Rene Diatkine) Лебовичи начал применять в то время еще только набирающую популярность «психоаналитическую психодраму» Джекоба (Якоба) Леви Морено (Jacob (Iacob) Levy Moreno) в терапии психозов у детей и подростков. Морено – один из наиболее интересных персонажей в истории психологии ХХ века; он стоял у истоков психодрамы. Суть психодрамы – в возможности пациента (протагониста) разыграть проблему в импровизированной психодраматической сцене и получить ключ к ее разрешению. Сам Лебовичи вспоминал: «С 1947 по 1957 год мы занимались психоаналитической психотерапией, не имея средств, в необорудованных помещениях, в совершенно ужасающих условиях. Мы также принесли во Францию психодраму. Мы превратили ее в психоаналитическую психодраму»[125]125
  Лебовичи С. Во взрослом – младенец, с. 90.


[Закрыть]. Результатом этого масштабного эксперимента стала работа 1958 года «Десять лет психодраматической практики у детей и подростков» (Bilan de dix ans de pratique psychodramatique chez l'enfant et l'adolescen), написанная Лебовичи, Дяткином и Кестембергом.

С начала 50-х годов Лебовичи стал заниматься детской психиатрией в специальной муниципальной службе, которую основал Жорж Эйер. Сам Эйер был известным психиатром, одним из первых детских психиатров в Европе. Сын военного врача, он и сам стал врачом и прожил долгую жизнь, охватившую наиболее сложные периоды в истории психиатрии во Франции (1884–1977). Не будучи психоаналитиком, Эйер интересовался психоанализом и применял психоаналитический метод в работе с детьми. Его ближайшими коллегами были Евгения Сокольницка и Софи Моргенштерн, которая по его поручению возглавила лабораторию психоанализа. В 1925 году он основал клинику детской нейропсихиатрии в Париже. Несмотря на постоянную работу и более сотни публикаций, Эйер находил время и для собственной семьи – в трех браках у него родилось восемь детей!

«В каком-то смысле, мы создали модель независимой детской психоаналитической службы, имеющей международные связи», – сказал Лебовичи[126]126
  Там же, с. 17.


[Закрыть], вспоминая тот период своей жизни. Молодой врач был на хорошем счету и пользовался заслуженным уважением со стороны коллег. Когда Эйер уезжал из страны, только «тяжелые личные обстоятельства»[127]127
  Там же, с. 15.


[Закрыть] не позволили Лебовичи стать его преемником.

Почти сразу после завершения противостояния между психоаналитиками и коммунистами, в 1953 году вспыхнул новый конфликт, на этот раз в среде психоаналитиков, между «либеральной» группой Лагаша – Лакана и консервативной частью правления во главе с Сашей Наштом. Лебовичи был, разумеется, на стороне своего друга и бывшего аналитика. Именно к тому периоду относится письмо Лакана, адресованное Левенштейну, от 14 июля 1953 года, где он излагал свое видение драматических событий в среде Парижского психоаналитического общества и в частности писал об одном из активных участников этого процесса: «Лебовичи, нервозность и повседневная грубость которого производили во время его работы в госпитале […] крайне неблагоприятное впечатление на студентов, которые прозвали его “злобным кроликом”[128]128
  Дьяков А. Жак Лакан. Фигура философа, с. 118.


[Закрыть]». Сложно сказать, знал ли Лебовичи о том, как его называют за глаза, однако спустя десять лет у него появился шанс «отомстить» и стать одним из наиболее последовательных и убежденных критиков Лакана и группы «лаканистов». Вот как он оценивал вклад Дольто в развитие детского психоанализа: «Мы развивали практику детской психотерапии. До нас было всего два-три человека, которые этим занимались, в их числе Франсуаза Дольто. Я не находился под ее влиянием. Мне кажется, она замечательный и эффективный популяризатор, но ее вклад в теоретическом плане не так велик»[129]129
  Лебовичи С. Во взрослом – младенец, с. 90.


[Закрыть]. Вспоминая же памятное заседание, где был поднят вопрос об отстранении Лакана, сам Лебовичи говорил очень лаконично: «Оно не было специально этому посвящено»[130]130
  Там же, с. 15.


[Закрыть], тем самым фактически снимая с себя и своих коллег всякую ответственность за произошедшее и перекладывая ее на «лаканистов».