Текст книги "История французского психоанализа в лицах"

Это обстоятельство, вероятно, подтолкнуло принцессу искать другие способы удовлетворения собственных потребностей, хотя бурные романы не помешали Мари стать матерью: первый раз в 1908 году, когда на свет появился Питер (1908–1980), и второй раз в 1910 году, когда родилась ее дочь Евгения (1910–1989). Вскоре после рождения дочери Мари, жившая преимущественно во Франции (в то время как ее супруг часто ездил по Европе и подолгу оставался в Греции, где выполнял возложенные на него королевские обязанности), вступила в длительную связь с французским политиком, премьер-министром Аристидом Брианом. Этот роман продлился более шести лет, даже несмотря на политические сложности, к которым он мог привести во время мировой войны.

Но несмотря на обилие романов и любовных связей, принцесса Бонапарт страдала от фригидности, не получая оргазма во время секса (но достигая его во время мастурбации). Именно этот симптом заставил ее заниматься исследованиями женской сексуальности, поначалу не приносившими особенной пользы[27]27
  В это время Бонапарт делает следующее предположение: возможность получать оргазм у женщины зависит от расстояния между влагалищем и клитором. Для того чтобы доказать истинность своей гипотезы, она будет исследовать несколько сотен женщин, и в конце концов, даже после анализа у Фрейда, не откажется от идеи экспериментально подтвердить свою теорию. Она перенесла несколько операций на своих гениталиях, но ей так и не удалось добиться желаемого результата с помощью хирургии.


[Закрыть], если не сказать большего, пока ее внимание не привлек психоанализ.

В 1923 году один из ее «хороших знакомых», Гюстав Лебон, посоветовал ей прочесть лекции Фрейда по введению в психоанализ. Тексты основателя психоанализа произвели на нее глубокое впечатление. В ноябре принцесса познакомилась с психиатром Рене Лафоргом, который читал Фрейда начиная с 1913 года и был лично знаком с венским мэтром. Именно он первый посвятил ее в таинства психоанализа.

В 1924 году умер отец Мари, Бонапарт снова переживала приступ тяжелой ипохондрии и просила Лафорга уговорить Фрейда взять ее в анализ. Никакие сомнения Фрейда не могли устоять перед напором этой женщины.

В этот же момент, осмысляя свои сексуальные и жизненные неудачи и трагедии, Бонапарт обратилась к художественной литературе (как уже делала прежде) и опубликовала сборник рассказов «Весна в моем саду» (Le Printemps sur mon jardin)[28]28
  International dictionary of psychoanalysis, р. 199.


[Закрыть].

Когда 30 сентября 1925 года[29]29
  Там же.


[Закрыть] Мари попала, наконец, на прием к профессору Фрейду, который в разговоре с ней произнес свою знаменитую фразу: «Великим вопросом, на который никогда не было дано ответа и на который я все еще не могу ответить, несмотря на мое тридцатилетнее исследование женской души, является вопрос: “Чего хочет женщина?”»[30]30
  Джонс Э. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://royallib.com/book/dgons_ernest/gizn_i_tvoreniya_ zigmunda_freyda.html (дата обращения: 23.12.2020).


[Закрыть], она имела уже максимально общие представления о психоанализе. Конечно же, темпераментная женщина захочет большего. Так началась история отношений Фрейда и, вероятно, наиболее оригинальной его ученицы, чья жизнь может сама по себе послужить интересным клиническим случаем. Едва ли Бонапарт и сам Фрейд хотели бы полноценного раскрытия всех подробностей, однако некоторые выводы о характере этого анализа мы можем сделать. Мы постараемся оставить наши возможные интерпретации этого случая, предоставив читателю делать вывод самостоятельно.

Мари Бонапарт была очень заинтересована в анализе, но еще больше – во Фрейде, которого почитала гением и чей авторитет был для нее непререкаем. Возможно, именно эта авторитетность позволила Фрейду пробиться сквозь истерическое сопротивление и выявить бессознательное, сформированное в условиях строгого аристократического воспитания. Поначалу Фрейд сомневался в возможности анализа (сказывалась разница между сыном торговца и наследницей знаменитой европейской фамилии), но потом проникся глубоким уважением к женщине, посвятившей свою жизнь психоанализу (и лично ему, Фрейду?). Насколько Фрейд был проницательным аналитиком, настолько Бонапарт будет в будущем заботливой по отношению к нему. Впрочем, и сам Фрейд ценил Бонапарт и старался это всячески подчеркнуть. Например, ближайший круг коллег и друзей Фрейда, так называемый тайный комитет, созданный вскоре после ухода Юнга, имел отличительную черту – все его члены носили особые кольца, тем самым еще более напоминая настоящее тайное общество. За всю жизнь Фрейда чести носить сокровенное кольцо удостоилось всего несколько женщин: дочь Фрейда, жена Эрнста Джонса, Лу Саломе и, конечно, Мари Бонапарт.

Поскольку Мари не имела возможности постоянно жить в Вене, она часто навещала Фрейда, тем самым подтверждая эффективность практики «челночного» анализа, когда анализант посещает аналитика несколько недель подряд, а затем вновь отбывает к себе на родину. Анализ продлился вплоть до смерти Фрейда, а переписка принцессы Бонапарт и Фрейда стала ценным историческим источником.

Одним из результатов психоанализа с Фрейдом стало все более увеличивающееся число работ по психоанализу, выходящих из-под пера Бонапарт. Так, уже в 1927 году она издала большое эссе «О символизме трофеев головы» (Du Symbolisme des trophees de tete). Из заголовка ясно, что речь идет о проблеме понимания культа рогов, которые в этнографических толкованиях приобретают двойственное значение: с одной стороны, мужской силы, с другой – мужчины, который в своей силе уже обманут; так всемогущество может обернуться переживанием кастрации[31]31
  Бонапарт М. Символизм трофеев головы, с. 5.


[Закрыть]. Пригодилось ли научное наследие ее отца во время написания этого исследования, нам неизвестно.

В двадцатых годах во Франции уже было несколько человек, заинтересованных в развитии психоанализа, и Мари Бонапарт стала своеобразной точкой притяжения для нарождающегося общества. Имея финансовые ресурсы, она издавала переводы Фрейда, а уже в ноябре 1926 года под ее покровительством организовано упомянутое нами Парижское психоаналитическое общество. Год спустя Бонапарт начала издавать известный психоаналитический журнал. Ее усилиями в 1934 году создан Институт психоанализа, готовящий аналитиков.

В это время вышла важная работа Мари Бонапарт: продолжая славную традицию увлечения французскими интеллектуалами жизнью и творчеством Эдгара По, она написала психоаналитическое исследование «Эдгар По, его жизнь и творчество: психоаналитическое исследование» (Edgar Poe, sa vie, son œuvre: étude psychanalytique). Как часто бывает с работами аналитиков, дело было личное: Мари вспоминала, что долгими летними вечерами отец читал ей рассказы По, и потом она уже сама захотела прочесть больше произведений американского автора[32]32
  Bertin С. Marie Bonaparte: a life, р. 70.


[Закрыть]. Однако то, что образ По связан с образом ее собственного отца, подтверждает косвенно и ее мысль о том, что скупость, которая так мучила писателя, как и всякая скупость вообще, связана с кем-то или чем-то; Бонапарт словно уравнивает денежную скупость со скупостью любви отца в ее детстве[33]33
  Там же, р. 76.


[Закрыть].

Бонапарт переводила многие тексты Фрейда, и хотя сегодня качество перевода вызывает у исследователей справедливое сомнение, это было весомым вкладом в продвижение психоанализа во Франции. Из-за одного из таких переводов, опубликованных в 1927 году («Воспоминания о детстве Леонардо да Винчи») под ее собственным именем, разразился скандал («аристократке не пристало…»), и даже ее супруг вмешался, требуя порвать отношения с Фрейдом и психоанализом. Стоит ли говорить, какую отповедь получили и он, и ее критики?

Но ее уважение к Фрейду не было раболепством. Когда было нужно, она умела проявить настойчивость, что и случилось, например, в 1934 году. Вдова Вильгельма Флисса выставила на аукцион переписку Фрейда и его коллеги; справедливо полагая, что Фрейд захочет уничтожить письма, как уже поступал неоднократно со своей перепиской и некоторыми черновиками, Мари выкупила письма и тщательно хранила их в своей банковской ячейке, лишь в 1950 году позволив опубликовать часть из них.

Когда гитлеровцы оккупировали Австрию, Мари Бонапарт пришла на помощь Фрейду. Через влиятельных знакомых и огромные денежные «вложения» она сумела буквально «выкупить» голову Фрейда и его семьи у нацистов. Как сложилась бы судьба Фрейда в противном случае, сомневаться не приходится: многочисленные родственники Фрейда (среди них все четыре родные сестры) умерли в концлагерях.

Несмотря на военные перипетии, Бонапарт успела в 1939 году опубликовать сборник собственных детских записей, дневников и рисунков, которые снабдила развернутым психоаналитическим комментарием[34]34
  International dictionary of psychoanalysis, р. 199.


[Закрыть]. После оккупации Франции принцесса ненадолго задержалась во Франции. Сперва она переехала на относительно свободный юг Франции, затем, в феврале 1941 года, перебралась в Афины, оттуда – в Египет; и отовсюду, преследуемая войной, принцесса была вынуждена бежать дальше, найдя себе временное пристанище лишь в Южной Африке (Кейптаун), где, повинуясь собственному активному характеру, времени зря не теряла, успешно просвещая местных психиатров касательно учения Фрейда. В 1944 году она переехала в Англию, несколько раз бывала в США.

В 1948 году Мари Бонапарт развелась со своим супругом. Это нисколько не изменило ее любвеобильный характер; ведь до развода она состояла в отношениях со множеством мужчин: социологом и психологом Гюставом Лебоном (на которого Фрейд ссылается в работе «Психология масс» и который посоветовал посетить лекции венского аналитика), с хирургом Альбертом Ревердином, с психоаналитиком Рудольфом Левенштейном и с врачом Жаном Труазе.

В 1951 году из-под пера Бонапарт вышла книга «Женская сексуальность» (De la sexualite de la femme), пожалуй, главная ее работа. Нас, как и читателя, соблазняет мысль о том, что в этом труде изложены результаты ее собственного исследования себя, и, несмотря на то, что сегодня некоторые положения этой книги могут быть названы устаревшими, это не отменяет ценности работы для истории психоанализа и для понимания биографии самой Бонапарт. Автор в этой книге выводит формулу «здоровой» женской сексуальности, которая должна занимать место «посредине»: между садистскими и мазохистскими наклонностями, между фигурами отца и матери, между клитором и вагиной. Главной особенностью женской сексуальности является то, что, в отличие от мужчины, чья сексуальность прямо или косвенно сопряжена с фаллосом, женская сексуальность как бы «застревает» между вагиной и клитором.

Любое отклонение от этой нормы является формой перверсии; патологичным также выглядят для Бонапарт попытки избежать материнства, в котором она видит главную цель процесса женской сексуации. Другое важное положение работы – сомнение в неисчерпаемой важности Эдипова комплекса, чья травматичность кажется для Бонапарт преувеличенной.

В 1957 году на юбилейном, двадцатом Международном психоаналитическом конгрессе Мари Бонапарт прочла доклад, содержание которого современники расценили отчасти как отчет о работе, проделанной ею самой: она говорила, что более полувековое существование психоанализа привело к освобождению сексуальности, к большей сексуальной свободе женщин, большей открытости по отношению к детям. Человечество стало менее лицемерным, и, возможно, даже добилось большего счастья. Анализ помогает принимать реальность смерти и иметь больше мужества при встрече с нею, как показывает пример Фрейда[35]35
  Bertin С. Marie Bonaparte: a life, p. 253.


[Закрыть].

В профессиональном обществе, неформальным лидером, «апостолом» которого она была, Бонапарт заслужила репутацию строгого и даже жесткого человека. «Фрейд-Сказал-Бы-Так-Же» – такое прозвище получила она за склонность к авторитарному правлению, которое опиралось на ореол любимой ученицы Фрейда. В одном из писем Лафоргу она заявила: «Фрейд мыслит, как я». Понятное дело, что многие, особенно более молодые коллеги, относились к этому несколько иначе. Бонапарт оставалось только бороться с ними, как это было с Лаканом, которого она ненавидела[36]36
  Дьяков А. Жак Лакан. Фигура философа, с. 112.


[Закрыть]. Однако Лакан был больше чем «непокорным» аналитиком, «еретиком» в глазах принцессы и МПА – Лакан стал стихией, которую не смог одолеть и сам. К тому же восьмидесятилетней Бонапарт пришлось бороться и с другим противником, лейкемией, и в этой борьбе победить шансов было еще меньше, чем в противостоянии с Лаканом, которого она могла хотя бы выставить за пределы сообщества. Мари Бонапарт скончалась на восьмидесятом году жизни, 21 сентября 1962 года.

Герои этой главы Эснар и Бонапарт покажутся нам очень разными. Отличен их путь знакомства с психоанализом, отлично отношение к предмету психоанализа, отличны их характеры, мировоззрения, симптомы. Но кое-что общее между ними все же есть: они искренне верили в ценность психоанализа, в правильность того, что делали, и каждый из них по-своему был уверен в истинности того пути, более или менее ортодоксального, который выбирал для себя.

Их теоретические взгляды, вероятно, не покажутся нам слишком оригинальными или значимыми: куда важнее их организационная и просветительская деятельность, благодаря которой стало возможным развитие психоанализа во Франции. В конечном счете кто-то должен был читать и переводить Фрейда, кто-то должен был заложить основы французского понимания классика психоанализа, несмотря на то, что, как писала сама Бонапарт: «У французов есть национальный характер, который затрудняет понимание психоанализа… Первичные процессы, которые специфичны для бессознательного и раскрываются в ходе психоанализа, сталкиваются лицом к лицу со “здравым смыслом”, логическим мышлением, “хорошим вкусом” и чувствительностью; они легко возмущают французский дух, который затем забывает, что природные явления не всегда бывают по вкусу, что, впрочем, не мешает им продолжать существовать, как говаривал наш Шарко»[37]37
  Reading French Psychoanalysis, р. 55.


[Закрыть].

В некоторой степени это причта: кто-то должен был ухаживать за каменистой почвой в надежде, что однажды она даст небывалый урожай. Им повезло: еще при жизни они смогли его увидеть.

Литература

1. Бонапарт М. Женская сексуальность. М.: «Культурная инициатива», «Русский мир», 2010.

2. Бонапарт М. О символизме трофеев головы, Ижевск: ERGO, 2011. 76 с.

3. Джонс Э. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://royallib.com/book/dgons_ernest/gizn_i_tvoreniya_zigmunda_freyda.html (дата обращения: 23.12.2020).

4. Дьяков А. Жак Лакан. Фигура философа. М.: ИД «Территория будущего», 2010. 560 с.

5. Сайт семьи Эснар [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://bernard.hesnard.free.fr/ (дата обращения: 23.12.2020).

6. Сайт, посвященный Анри Эю [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://www.ey.asso.fr (дата обращения: 23.12.2020).

7. Свидетельские показания Анжело Эснара по делу адмирала Даррьена [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://archive.wikiwix.com/cache/index2.php?url=http%3A%2F%2Fbernard.hesnard.free.fr%2FHesnard%2FAngelo%2FDerrien.html (дата обращения: 23.12.2020).

8. Фрейд З. К истории психоаналитического движения [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://freudproject.ru/?p=1136 (дата обращения: 23.12.2020).

9. Элленбергер Генри Ф. Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии. Ч. II. М.: «Янус», 2004. 572 с.

10. Энциклопедия глубинной психологии. Т. II. Новые направления в психоанализе. Психоанализ общества. Психоаналитическое движение. Психоанализ в Восточной Европе / Общ. ред. А. М. Боковикова. М., 2001. 752 с.

11. Bertin C. Marie Bonaparte: a life. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1982 [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://archive.org/details/mariebonaparteli00bert (дата обращения: 23.12.2020).

12. International dictionary of psychoanalysis. Editor in chief – Alain De Mijolla, Thomson Gale, 2005.

13. Reading French Psychoanalysis. Dana Birksted-Breen and Sara Flanders, ed. London, 2010.

14. Turbiaux M. Un psychiatre-psychanalyste à l'ombre des épées. I. An-gélo Hesnard (1886–1969), médecin de la Marine, neuro-psychia-tre, psychologue, hygiéniste // Bulletin de psychologie, 2009/6 (Nu-méro 504). P. 553–568.

Саша Нашт

Саша Нашт – один из наиболее видных представителей французского психоанализа ХХ века. С его именем связан расцвет психоанализа во Франции, включение французских психоаналитиков в международное сообщество, а с его характером – наибольшие конфликты и расколы в среде аналитиков. Однако Нашт интересен еще и теоретическими идеями, и взглядами на сущность психоанализа и его назначение, и просто как человек с интересной и непростой судьбой. В силу этого он заслуживает куда более подробного жизнеописания, чем то, которое мы можем предложить читателю.

Существует множество переводов фамилии Саши Эмануэля Нашта (Sacha Emanoel Nacht) на русский: Накт, Нахт, Наш… Это связано с тем, что будущий лидер французских психоаналитиков родился не во Франции, а на другом конце Европы, и фамилия его тоже не французская, отнюдь: Нашт появился на свет 23 сентября 1901 года в крохотном городке Рекечун (Răcăciuni) на востоке Румынии, «в глубоком молдавском лесу» [38]38
  Roudmesco E. Jacques Lacan & Co.: a history of psychoanalysis in France, р. 205.


[Закрыть]. Правда, со временем семья переедет в пригород Бухареста, однако ее финансовое положение будет по-прежнему нестабильным. Отцом Нашта был Сэмюэль Нашт (Samuel Nacht), обедневший в результате пожара на собственном небольшом лесопильном заводе, и Сесилия Бриль (Cecilia Bril), женщина, которая «читала французские романы и надеялась, что однажды ее сын станет врачом» [39]39
  Там же.


[Закрыть].

Когда пришла пора выбирать профессию, сын прислушался к желанию матери, и его выбор пал на медицину. Поступив на медицинский факультет, Саша проучился там всего около года: вмешались обстоятельства, не зависящие от него, так называемая политика Numerus Clausus, ограничивающая количество евреев в румынских учебных заведениях. Важно отметить, что еще дед Нашта принял христианство, однако Саша никогда не забывал о своих корнях и «еврейской идентичности» (хотя до конца жизни он был убежденным атеистом).

В 1919 году он уезжает во Францию, чтобы продолжить обучение, легко сдает «академическую разницу». Франция была выбрана не случайно: молодой человек, как пишет Э. Рудинеско, «носивший русское имя и немецкую фамилию, всегда хвалился своей любовью к Франции перед лицом Османского варварства»[40]40
  Roudmesco E. Jacques Lacan & Co.: a history of psychoanalysis in France, р. 205.


[Закрыть]. Второй причиной было то, что французская медицина считалась в то время одной из лучших в мире, больших успехов достигала неврология и психиатрия, первой Нашт интересовался особенно. Одним из учителей, оказавших на него большое влияние, был Шарль Фуа (Charles Foix), талантливый невропатолог и терапевт, к тому же писавший весьма неплохие стихи.

В 1926 году Нашт наконец-то защищает дипломную работу по теме «К вопросу об изучении патологической анатомии сифилитического миелита в целом и его прогрессивных формах». Но к этому моменту его интерес к неврологии постепенно уменьшается, и Нашт обращается к психиатрии. Существует легенда о том, что интерес к психоанализу возник у Нашта еще в 1922 году, во время просмотра пьесы «Пожиратель»[41]41
  International dictionary of psychoanalysis, р. 1101.


[Закрыть] (Le Mangeur) одного из французских драматургов-символистов Анри Ленормана (Henri Lenormand), который использовал в своих произведениях идеи, схожие с фрейдистскими, например о бессознательном. Полагать, что один-единственный вечер кардинально изменил научный интерес Нашта, нельзя, но история с пьесами Ленормана лишний раз доказывает: психоанализ сперва проникал во Францию вместе с искусством – сюрреализмом и символизмом.

По всей видимости, действительно психоанализ стал привлекать Нашта задолго до середины 1920-х, так как в 1927 году он уже участвовал в психоаналитической конференции по шизофрении и уже проходил свой собственный психоанализ, окончив его в 1928 году. После этого Нашт вступил в ППО; в этот период оно было весьма немногочисленным: «Из письма Лафорга Фрейду от 30 января 1926 года следует, что в парижскую психоаналитическую группу входили десять человек: Сокольницка, Лафорг, Пишон, Алленди, Паршеминье, Борель, Эснар, к которым присоединились также Левенштейн и швейцарцы Р. де Соссюр и Шарль Одье, а также Мари Бонапарт»[42]42
  Энциклопедия глубинной психологии. Т. II, с. 599.


[Закрыть]. 17 января 1928 года он избран членом этого общества, а через полтора года – его действительным членом.

Французское психоаналитическое сообщество имело определенную иерархию, которая в будущем станет объектом критики Лакана и его единомышленников. Отношение Нашта к этой системе остается неизвестным, однако ему придется защищать устоявшийся порядок вещей. Можно предположить, что Нашт, пройдя непростой жизненный и профессиональный путь, испытав трудности интеграции во французское общество, не видел ничего плохого в сложностях становления психоаналитиком.

Собственный анализ Нашт проходил у Рудольфа Левенштейна, но этот анализ нельзя считать завершенным (как писал Фрейд: «Бывает ли естественное окончание анализа, можно ли вообще привести анализ к такому завершению?»[43]43
  Фрейд З. Анализ конечный и бесконечный [Электронный ресурс] Режим доступа: URL: http://royallib.com/book/freyd_zigmund/analiz_konechniy_i_ beskonechniy.html (дата обращения: 23.12.2020).


[Закрыть]), так как по рекомендации Мари Бонапарт Нашт отправился в Вену, к самому Фрейду. Основатель психоанализа вскоре отказался от анализа Нашта, поскольку его немецкий оставлял желать лучшего; вместо Фрейда анализировать Нашта стал Хайнц Хартман, будущий основоположник «эго-психологии». Когда Хартману пришлось покинуть Вену, он иммигрировал в Париж, где и продолжил работу с Наштом.

Спустя несколько лет Нашт обратил на себя внимание. В 1931 году он начал работать в больнице Св. Анны под руководством незабвенного Анри Клода, психиатра, который был защитником идей Фрейда во Франции и оказал значительное влияние на формирование «новой» волны будущих психоаналитиков. При Клоде Нашт стал руководителем лаборатории психотерапии и психоанализа. В 1933 году Нашт (в качестве иностранца) прошел специальный экзамен, позволявший работать в психиатрических больницах начинающим врачам.

В 1935 году опубликована его первая книга «Психоанализ психоневрозов и сексуальных расстройств» (Psychanalyse des psychonevroses et des troubles de la sexualite), однако главной работой Нашта довоенного периода стал доклад на Десятой конференции франкоязычных психоаналитиков 21 и 22 февраля 1938 года.

Имеет смысл остановиться на этой последней предвоенной конференции. Ее лейтмотивом послужила проблема мазохизма; именно по этой теме были сделаны два главных выступления на этой конференции – доклады Р. Левенштейна и С. Нашта, во многом противоречащие друг другу. Левенштейн представил текст «Происхождение мазохизма и теория влечений» (L'origine du masochisme et la théorie des pulsions), Нашт – текст, скромно названый «Мазохизм» (Le masochisme). В этой работе Нашт преследовал сразу несколько целей: раскрыть исторический и клинический аспект мазохизма, его психологию и терапию. С исторической точки зрения Нашт приводит весьма интересные выводы: мазохизм имеет историю, сравнимую с историей человечества. Мазохизм если и не вечен, то очень стар. Нашт говорит, например, о Сократе, который в отношениях со своей супругой Ксантиппой, всячески его поносящей, проявлял себя как типичный мазохист. Желали быть наказанными и римские куртизанки, которые отдавали в дар Венере плетки. В работе Нашт критикует «инстинкт смерти» Фрейда, противопоставляя ему агрессивное влечение (мазохизм же являет собой эротизированную направленность агрессии на самого себя), тем самым полемизируя с Левенштейном, который не был столь категоричным и не отбрасывал идею «влечения к смерти».

В 30-е годы Нашт устраивал не только профессиональную, но и личную жизнь. В 1935 году он женился на Луизе Фарман, а уже в следующем году у них родился сын Марк.

Вторая мировая война была для Нашта испытанием. Он, в отличие от многих своих коллег, не остался наблюдателем, а принимал участие в деятельности Сопротивления, с 1 ноября 1942 года по 30 сентября 1944 года.

Не обошлось и без «приключений»: в 1943 году он был арестован, пытаясь добраться до Лондона. Его спасла предприимчивая супруга, которая вовремя представила сертификат о крещении своего мужа. Тем не менее Нашт до конца войны продолжил работать на силы Сопротивления, будучи демобилизованным уже в чине капитана.

Послевоенная ситуация и сокращение числа психоаналитиков способствовали тому, что французские психоаналитики не имели достаточного времени для всех своих пациентов. Времени было настолько мало, что Нашт ввел в практику 45-минутный психоаналитический сеанс. В 1947 году он сменил Джона Леуба в качестве президента ППО, получив в руки власть над французским психоанализом. Интересно, что в эти годы Нашт довольно тесно общался с Лаканом. В декабре 1950 года Нашт предложил создать профсоюз врачей-психоаналитиков: президентом объединения избрали Паршемини, вице-президентами – Лакана и Лагаша, М. Бенасси – казначеем. Впрочем, «Лакан… не разделял взглядов воинствующих аналитиков-клиницистов, настаивавших на необходимости получения всяким психоаналитиком медицинского диплома. Он считал, что психиатрическая подготовка необходима не по органицистским или прагматическим, но лишь по эпистемологическим причинам и должна дополняться литературным и философским образованием. Несмотря на многочисленные разногласия, Лакан поддерживал с Наштом дружеские отношения»[44]44
  Дьяков С. Жак Лакан. Фигура философа, с. 103.


[Закрыть].

ППО многим была обязана Нашту. Французы начали активно участвовать в международной деятельности: посещать конференции, писать работы, заниматься исследованиями и т. д. Велись переговоры о принятии французских психоаналитиков в МПА.

В 1947 году в Брюсселе на Одиннадцатом конгрессе франкоязычных психоаналитиков Нашт представил доклад «Клинические проявления агрессии и их роль в психоаналитическом лечении» (Les manifestations cliniques de l'agressivitе et leur role dans le traitement psychanalytique).

В 1950 году Нашт развелся с супругой; спустя два года женился на Эдме Тедес-Шемли (Edme'e Tedesco-Chemla). С Лаканом его связывали крепкие отношения и взаимоуважение, так что свидетелями на свадьбе Саши и Эдме «за год до раскола в ППО были Жак Лакан и Сильвия Батай»[45]45
  International dictionary of psychoanalysis, р. 1102.


[Закрыть].

Нашт был весьма терпеливым человеком; его настойчивый характер позволял ему добиваться очень многого. Так, в 1949 году он предложил проект реформы психоаналитического образования, который последовательно развивал вплоть до 1952 года, покуда не была сформирована комиссия по образованию, призванная решить множество важных проблем, например, может ли невротик, психотик или перверт быть психоаналитиком.

Площадкой для этих образовательных реформ выступал Институт психоанализа, основанный в 1933 году при поддержке Мари Бонапарт. Институт психоанализа был создан изначально как площадка для конференций, библиотека и место для обучения будущих психоаналитиков. В 1953 году Нашт возглавил этот институт, сосредоточив в своих руках руководство в Обществе и в Институте. Его авторитарные манеры задевали слишком многих, равно как и принципиальность взглядов на подготовку аналитиков. Учитывая, что как минимум треть слушателей института были анализанты Лакана, у Нашта оказалась очень весомая оппозиция в их лице; к ним же добавлялись многочисленные сторонники Лакана, включая и хорошо известного Лагаша. Напряжение в рядах психоаналитиков росло и достигло своего апогея в 1953 году, когда Лагаша, Лакана, Дольто и многих других оппозиционеров фактически выгнали из ППО.

Разрыв подействовал травматично скорее на Нашта, чем на раскольников, ведь он утратил наиболее именитых и харизматичных коллег. Последние же приняли это изгнание как знак собственной независимости – после этих событий «все четверо [Лагаш, Фаве-Бутонье, Дольто и Лакан. – Д. Л.] отправились к Дольто, чтобы отпраздновать свой разрыв с парижскими аналитиками, подчинившимися диктатуре Нашта»[46]46
  Дьяков С. Жак Лакан. Фигура философа, с. 116.


[Закрыть].

Но Нашт старался не замечать всех этих проблем. Он проявил всю твердость и непоколебимость своего характера, так что даже Лакан, описывая события раскола в письме Левенштейну от 14 июля 1953 года, вынужден признать: «Анализируя движущие силы происходящего, я должен отдать должное Нашту, не отступавшему в преследовании своих целей. И тому, что он все еще объединяет вокруг себя большую часть наших бывших коллег, он обязан постоянству своей политики, которая была бы достойна уважения, если бы не была столь неразборчива в средствах»[47]47
  Там же, с. 119.


[Закрыть].

Институт, который возглавлял Нашт, находился в его безраздельной власти. Нашт был авторитарным и жестким лидером, чем заслужил даже прозвище «Сатрап»[48]48
  International dictionary of psychoanalysis, р. 1102–1103.


[Закрыть]. Саша Нашт склонялся к идее интеграции психоанализа в клиническую психотерапию, «он всячески поощрял врачей, обращавшихся к психоанализу, поддерживал исследования в области психосоматики, но категорически отказывался делиться властью с авторитетными психиатрами»[49]49
  Дьяков С. Жак Лакан. Фигура философа, с. 107.


[Закрыть]. Ежегодно в стенах Института проводились семинары «в рамках курсов повышения квалификации»[50]50
  Энциклопедия глубинной психологии. Т. II, с. 605.


[Закрыть], по всей видимости, также для врачей. Желание связать психоанализ с медициной проявлялось и в интересе Нашта к психосоматике. Так, в 1960 году он принял участие в Первом конгрессе психосоматической медицины с докладом, написанным в соавторстве с Рене Хельдом, с интригующим названием: «Психосоматическая болезнь или больной пациент?» (Maladies ou malade psychosomatique?).

Как и многие другие психоаналитики того времени, Нашт желал сделать психоанализ университетской дисциплиной, независимой от какой-либо другой науки, сохраняющей «свою юридическую и теоретическую независимость»[51]51
  Дьяков С. Жак Лакан. Фигура философа, с. 107.


[Закрыть]. Нашт выступал за «очищение» психоанализа от философии и психологии и превращения его в сугубо медико-терапевтический предмет.

Теоретические взгляды Нашта лучше всего описать как фрейдистские, однако, как и многие фрейдисты, он был склонен отрицать отдельные положения в теории Фрейда, такие как «влечение к смерти» в упомянутой работе «Мазохизм». Интересно отметить, что, как и Лакан, Нашт едва ли не презирал американский психоанализ с его «адаптационной» направленностью. Правда, после 1966–1967 годов, то есть после визита во Францию Левенштейна, Нашт начал разделять отдельные положения эго-психологии.

Наиболее плодотворными в творчестве Нашта можно назвать 50-е годы. В 1956 году он вместе с Сержем Лебовичи издал труд «Показания и противопоказания к психоаналитическому лечению» (Les indications et contre-indications de cure psychanalytique). Годом ранее он в соавторстве с Рене Дяткиным написал текст «Эго в перверсивных отношениях», посвященный анализу структуры «эго» при перверсиях и отношениях с объектами в таких случаях.

Однако в 1956 году Нашта постигло несчастье: во время прогулки верхом лошадь психоаналитика споткнулась, и ездок сильно ударился головой, вследствие чего у него стала развиваться диплопия – нарушение зрения, при котором видимые предметы двоятся. Эта травма весьма сильно ограничила его работоспособность, и потому он был вынужден покинуть пост руководителя института; его сменил верный союзник и друг Лебовичи. Нашт не оставил преподавательскую деятельность. В 1954 году он организовал «Диагностический и терапевтический центр», а в 1958 году даже вел расширенные семинары, посвященные вопросам техники, однако другой активности в рамках института он уже не предпринимал.

В 1960-е годы популярность Нашта пошла на спад. Это было связано с деятельностью Жака Лакана, хотя сам Нашт оставался превосходным клиницистом (и сегодня в первую очередь известен именно как практик), о чем свидетельствует, например, работа «Психоанализ сегодня» (La psychanalyse d'aujourd'hui) 1957 года, в которой автор анализировал современное ему положение психоанализа, его прошлое и перспективы.