Текст книги "Питерская Зона. Запас удачи"

На блокпостах, пусть и не на всех, пропускают охотно. За мзду почти любой это сделает. Им за державу не обидно, не те люди, не то время. Это, кстати, опасно. Никто не знает наверняка, если уж честно, объявлена новая охота на нашего брата или нет. А объявляют ее регулярно. Как только при проверке залетит какой-то местный князь-воевода, так и давай шмалять по любой прямоходящей фигуре в Зоне. Да и не прямоходящей тоже.

Так что лучше все же драть отсюда как можно быстрее. Стоп… не надо торопиться.

Причина остановки, замеченная просто чудом, мягко катила в сторону нашей «калитки». Стоило ожидать, разве что не так быстро. У Сокола в КПК вбит немного другой график патрулей. И «Барса», крадущегося по грунтовке у Периметра, приятной неожиданностью не назовешь. Даже при желании. А такого ни у кого из присутствующих не наблюдалось.

«Барсы», шестиколесные внедорожники, защищенные новейшей композитной броней, с ребристыми широкими покрышками, наполненными в дополнительной прослойке вязкой самоклеющейся дрянью, еще те подарки для бродяг. И черт бы с их вооружением. Ну, башня со спаренной авиационной пушкой и старым добрым «Кордом». Да, орудия и сам механизм полностью автоматизированы. А если герою, защищающему Периметр, вкрячит повоевать, то есть бронированная капсула с «печенькой» на самой макушке машины. Калибр, конечно, вещь важная. Но опасность «Барсов» не совсем в нем.

Вон опасность – по нескольким выступам корпуса и на самой башне. Самая настоящая, вот и лежи мордой в желтую грязь, перемешанную с гниющей травой и прочим дерьмом. Мара девушка понятливая, но сейчас пришлось надавить ногой на шлем, вдавив ее вниз. И радоваться этому мне совершенно не хотелось. Не с чего.

ПСВП-3, прибор слежения всепогодный. Он же «чертовы зенки». Дрянь, смотрящая шестью камерами с датчиками почти во все стороны. Спрятанные за выдающимися углами брони и прикрытые светлым пластиком полушария. В скольких там диапазонах они работают? Да во всех инфра и ультра, как брехал Дикой. Проверять выпало один раз. Когда решился выйти из Зоны ночью. Потом скакал как заяц по развалинам дачного поселка. Ну а как еще, если «Барс» лупит со всех калибров?

А на самой башне, хрена лысого не заметишь, торчат выпуклые темные прямоугольники. «Ушки на макушке». Да только они не просто что-то там прослушивают, нет. Сдается мне, что тут что-то вроде сонара. Посылают себе пучки лучей и ждут их отражения. В общем, серьезно все.

Спасало только малое количество «Барсов» и их стоимость. Нет-нет да и влупляли по машинам из пары-тройки стволов какие-нибудь отморозки. А бибики-то дорогие, потому и редкие. Так что экипажи, как правило, заметив сталкеров количеством более двух, могли и закрыть глаза. Хотя и не все.

Экипаж «тройки» постоянно рисовал на башне черепок за черепком. Эсэсовцы, мать их. Незаконные проникновения в Зону пресекались насовсем, если за дело брались «троичники». А уж кто сейчас катил по грунтовке, заметить не сумел. Не до того было, нырял хайлом в грязь и прикидывался валенком, что лежит и не отсвечивает. Ну и, да, когда «Барс» рядом, не стоит переговариваться по встроенным голосовым коммуникаторам.

Вот и оставалось лежать, любоваться тремя здоровенными мирмиками, тащившими в свою крепость немалых размеров крысу. Мирмики? Муравьями язык не повернется назвать. Больно уж здоровущие. С мизинец где-то величиной. Хотя, скажу честно, слыша за сеткой тихо пыхтящий двигатель, готов любоваться ими хоть целый час. Лишь бы экипажу не приспичило торчать здесь.

Пронесло. Пыхтение движка начало сдвигаться дальше, к блокпосту. Но отлепиться от желтоватой жижи получилось только минут через десять. Для верности этого даже маловато. Но что поделаешь? Вообще так-то в Зоне привыкаешь к ожиданию и терпению. Если в обычном мире спешка хороша при ловле блох, то Зона спешку вообще не прощает.

– Еще раз так сделаешь, не предупредив… – забухтела Мара. – Я тебе…

– Сломаешь чего-нибудь?

Она чего-то там прошипела, но заткнулась. И слава яйцам. Не хватало еще ее ворчание слушать. Ничего, пусть привыкает. Еще не такое достанется, сдается мне. Это точно.

Что-то вокруг неспокойно. Что-то тянет изнутри, заставляет адреналин взрываться холодной шрапнелью в животе, растекаться по всему телу. Что-то неладно. Очень неспокойно.

Сбросив вниз капельки вновь зарядившей мороси, на бруствере возникла Раздва. Любопытная мордочка покачалась из стороны в сторону, усы задорно топорщились. Моя девочка явно что-то нашла. И это «что-то» не особо хорошее. Уж выражения этой пушистой морды давно знакомы. Неужели сразу в Первом кольце начнется сегодня?

Покрутил пальцем, заставив Мару насторожиться и поднять ствол. Ну да, порой оружие здесь необходимо на первой же сотне метров. Не стоит удивляться, дорогая. Показал задержку в полминуты и двинулся вперед. Плюнув, решил добраться на полусогнутых. Спину, из-за жесть-травы по краям траншеи, не видно. А голова? Да нет снайпера на этом блокпосту. Да и не нужен ему мертвый сталкер. Что толку от мертвого, только идущего в Зону? То-то и оно, что никакого.

До бетономешалки оставалось метров пять. Всего пять метров, заросших черт его знает чем и простреливаемых из-за любого местного укрытия. Но не стоять же на месте и ждать с моря погоды? Вот-вот, такого же мнения стоило придерживаться.

Раздва, юркнув между раздвигающейся густой травой, тут же оказалась рядом. Привстала на задние лапки, уперлась передними мне в колено. Так… девчонка, а ты ж не особо переживаешь. Просто показываешь, что не все впереди хорошо. Угу, присмотримся.

Вон оно чего… все ясно.

До бетономешалки перебежал, прыжком махнув через навеки покрытую серыми ноздреватыми соплями железяку. Приземлился, оглядываясь и высматривая цель. А ее-то и не оказалось. Мара перепрыгнула с другой стороны. И, судя по звуку, приземлилась на что-то мягкое. И постучала по гулко отдавшемуся эхом металлу. Ну да. Теперь все на своих местах. Включая погибшего бродягу. Носки его ботинок я заметил, вставая и идя к нему.

Здравствуй, Зона. Вот я и вернулся. И ты, старая тварь, встретила меня излюбленным блюдом. Дохлым сталкером а-ля ирокез, пойманный гуронами. Или какими еще делаварами.

Мара провела пальцами по алой голове, смотрящей в землю. Несколько липких красных нитей потянулись за тканью перчатки. Бродяга даже не вздрогнул. Все же мертвый. Некрасиво, но порадовался. Представлять, как он мучился и как ему было больно, мне даже не хотелось.

– Кто может снять скальп здесь, в Зоне, в середине двадцать первого века? – Мара посмотрела на меня. Или не на меня, через пластик забрала особо не рассмотришь. – Хэт?

– Мой друг…

– …?!

– Мой заклятый друг Блед. И он где-то рядом.

Глава 4. Здесь, на нехоженых дорожках

Во всем виноват только ты сам…

Песни Койота

Блед… Стоит только вслушаться в то, как звучит. И ведь не смешно. Ни капли.

…и призрачный конь Блед… чего-то там. «Цвета зла», Шарль Бодлер. Хотя, если честь по чести, не уверен в том, что Блед читывал французского поэта. Разве что песню слышал, исполненную более полувека назад Крупновым со товарищи. Вот в это готов поверить. Да то и не суть, откуда у него такое прозвище.

Блед. Это хреново. Очень даже хреново. И без того сложная задача становится все тяжелее. Не зря здесь бродяга без скальпа. Знак, черная метка, мимо не пройдешь. И?.. Все просто, как водится. Блед тупо знает про меня в Зоне.

– Нас пасли.

Мара покосилась на меня.

– Уверен?

– Да. На пока не заданный вопрос – на кой ляд – отвечу просто. Из-за некоторых разногласий, возникавших довольно часто.

Разногласия… твою мать. В Зоне нет войны. В Зоне ствол нужен для предосторожности. Хотя стрелять здесь приходится частенько. Многие дуреют от возможности захапать что-то стоящее и потратить на такую перспективу не больше половины магазина. Многие считают себя круче вареных яиц. И многих потом никто не хоронит.

Ребят типа Бледа в Зоне хватает. Маздая на моей памяти никто не переплюнул по напористости, злобе и животной хитрости, но… кое в чем Блед очень близок к нашему непобежденному чемпиону игры без правил. Злости ему не занимать.

Почему он не стал брать нас с Марой тепленькими? Это, бл…дь, кодекс чести охотника. Бред? Еще какой. Но он по нему живет. Мол, надо давать возможность противнику идти своей дорогой, зарабатывая баллы, и все такое. И брать его всего такого крутого, когда не ждет. Так интереснее, понимаете?

Как это… ну, серия моих любимых ретробоевиков. А, точно. «Хищники» там и все такое. Вот Блед – он что-то вроде. В смысле – «Хищника». Разве что вместо всяких наворотов у него его банда. Блед и его четверка. Бледная пятерка, ага. К слову, пятерка эта на самом деле крута до неприличия. Состав почти не меняется.

Да нет, честным ремеслом они промышляют, да так, что мама не горюй. Даже завидки берут, как представишь, сколько ребятки вытащили из Центра. Вот только дорогу им перейти, это… это как приколотить яйца к железнодорожной шпале и ждать, что из-за тебя поезд остановится. Так же глупо и так же смертельно. Да нет, полноте, не нагоняю страха. Говорю как есть. И будь выбор, так развернулся бы и пошел назад. И не потому, что трус. А потому что это глупо – идти против слаженной пятерки с компаньоном, которую опасаешься, и хорьком-переростком.

Почему нет выбора? Потому что это Зона. И в ней, бывает же такое, порой творится совершенно небывалое раньше. От чего нам сейчас предстоит драпать. Да так, что ой-ей-ей просто. В данном случае это военные. Стандартная «десятка». И чего они здесь забыли? Или кого? Твою мать…

– Это жетон? – Мара вытащила из-за воротника оскальпированного металлическую цацку. – Охренеть.

– Не то слово, дорогая, давай-ка драпать, пока у нас с тобой не начали искать ножик, срезавший его, полагаю, замечательную прическу.

Раздва, как ни странно, оказалась со мной полностью согласна. Пушистый хвост этой заразы уже мелькал впереди, где тропка, видневшаяся посреди каждодневно прущей стахановскими методами жесть-травы. Спасибо, кстати, Зона, за такую флору. Следы заметать помогает – только в путь. Ты по ней прошелся, а она тут же назад встала как ни в чем не бывало, и все такое. Хотя, надо признать, этакие милые проделки флоры крайне негуманно перехеривают исчадия фауны.

Насрать на Бледа, уж он-то точно не будет ждать в засаде, когда у нас на хвосте военные. Не из благородства. Из-за безопасности. Военные, когда валят кого-то из их ребят, сразу перестают адекватно воспринимать бродяг любого пошиба. А справиться с десятком осатаневших опытных волчар в тяжелых комплектах – это вам не в тапки накакать.

А перед нами, вот ведь дерьмо, только несколько вшивых непонятных хибар и пустошь. Отсюда и до самого Знака, до Стены, до Московской рогатки. Если уж прятаться, то там. Да вот беда, до Рогатки нам несподручно. Координаты, имевшиеся у Мары, вели точно в противоположную сторону. К границе Первого круга у Стеклянного поля и Парка. Хреново.

Придется двигаться перебежками, прикрываясь чем можно, и надеяться, что нас не заметили. А если и заметили, то поняли, что не имеем никакого отношения к парню со срезанной прической.

Раздва, порскнувшая вперед, неслась стрелой, потешно перебирая лапками. Хвост, чуть загнутый на кончике, задорно торчал вверх. Плохое место, трава по пояс, в такой можно и впереться во что-то. Если у вас, конечно, с собой нет живого детектора аномалий. Вот такого, вернее, такой, как моя подружка. Мой главный козырь двух десятков последних ходок. Говорят, за спиной честного бродягу Хэта уже начали называть Неуловимым Джо.

Раздва притормозила, свернув за несколько просевших и вросших в землю старых грузовиков. Пожарные «Уралы», явно во время Прорыва перевшие куда-то. Если судить по разбросанным костям и по ним же, кое-где мотавшимся по красно-облезшему металлу, удирали и вывозили людей. Сколько смогли. И уж если судить по красивым разводам, состоявшим из дыр разного диаметра, выбраться им почему-то не дали. Почему, почему… карантин же, ага.

Моя пушистая девчонка, замерев и сигнализируя задранным хвостом, топталась на месте, оборачиваясь мордочкой к топавшим людям. Да-да, милая, порой люди не умеют двигаться так быстро, как ты на своих крохотных лапках. Такие мы нелепые создания.

Из-за кормы ближайшего трухлявого динозавра получилось выглянуть, не опасаясь чего-то летального, направленного на мою персону. Елки-палки, аномалии. Хотя чего уж тут удивляться. Другое дело, что прямо за ними, к гадалке не ходи, притаился кто-то относительно серьезный.

Подсказка: на четырех мослах, тяжелый, в голову стрелять бесполезно. И не потому, что туповат, это есть. Потому как башка ороговевшая. И?.. Да-да, участник с позывным «Хэт» снова не ошибся. Это, мать его, костоглод.

Мару пришлось отправить за первый грузовик, прикрывавший нас от военных. Пусть посторожит, пока опытные серьезные мужчина и хорек решат – чего ж дальше?

Почему решил разобраться с проходом через аномалии, а не пошел дальше? Ну, я ж не дурней паровоза, в самом деле. А опыт не пропьешь. Итак, что у нас имеется на текущий момент?

Про оставленное позади не говорим. Глупо, да и мало ли, чего поминать лихо, пока оно тихо? Есть там вояки, да и хрен с ними. Нас волнуют совершенно другие вещи. Такие, к примеру, как довольно что-то бормочущий и пока еще не напрягшийся костоглод, затаившийся за аномалиями. Да и чего тут, аномалии меня беспокоят куда больше. Потому как уже ясно, что здесь у нас «подкова».

Чего такое «подкова»? Это когда по не особо ясным причинам все имеющиеся в округе гадостные ловушки, живые капканы и аномальные мины сдвигаются друг к другу. И выгибаются дугой. Той самой подковой.

Более того, если включить голову и сложить дважды два, то есть костоглода, плевать на нас хотевшего, и «подкову», искрящую, шкворчащую и поблескивающую вокруг механических дохлых мастодонтов, то вывод один. Буря идет. Самая обычная питерская непогода, превращенная искореженным пространством Зоны во что-то очень плохое. И нам от силы дается часа два на то, чтобы где-то заныкаться.

Ветер завыл сильнее, пробиваясь через капюшон комбинезона. Ходить в шлеме с первых метров? Как мне кажется, Хэт совершенно не давал повода думать о нем как о сказочном чудаке, так ведь? Чего тут шлем таскать, лишний раз рисковать хитрой инженерией и вообще? За шлем давно уплачено, да так, что кто другой за такие деньги купил бы целую тройку. И не в смысле, что белую, красную и синюю «Рябина Нова», а самую настоящую, из коренника и пристяжных. Породистых.

А если серьезно, то лишний раз все-таки шлем таскать не хочется. Хотя тут кому как. Лорд вон, и не вспомню, хаживал ли в чем тяжелом и защитном. Мол, лев к прыжку не готовится, крутой отставник защищается нападением. Бандана, разгрузочный жилет и никаких хитрых приблуд. Одно слово – старая школа, несгибаемые оловянные солдатики. Не то что мы, новое поколение.

Да и ладно, мне оно как-то пояс не оттягивает и на плечи не давит. Я лучше осторожнее буду и не напялю шлем сразу же за Периметром. Пусть себе висит сбоку, пристегнутый к поясу. Успеется взмокнуть под моим тактическим стариком. А гарнитура у него отстегивается, удобная штука. Вот как сейчас, чуть закрепил на шею, наушники завел за ушные раковины, ларингофон на груди присобачил – и полный порядок. Лишь бы военные ушли. А помехи для их сканеров… скоро сами собой появятся. Лишь бы нам с Марой не мешали эти помехи.

Ну, поработаем головой и интеллектом. И для начала присмотримся к окружающей обстановке. Оценим всю глубину угрозы и прикинем несколько вариантов, как ее миновать и какой путь потом определить.

Где мой верный и тоже открепляющийся наглазник с дальномером и визором? А вот он, прямо на лбу, заведенный резинкой на затылок и чуть оттягивающий кожу. Присмотримся… Ух, беда-то какая.

Беда уже заметно клубилась вдалеке. И добираться ей с час, не больше. Если не меньше. Беда кружила где-то над Заливом, чернела в самой глубине глубокого фиолетового неистовства, прорезаемого бликами огненно-рыжих, лимонно-зеленых пучков и паутин молний. Сиренево-розовые и мерцающие светляками огней Эльма краешки густо-чернильного монолита, шедшего с моря, добавляли инфернальности. Думаю, увидь такую хрень вне Зоны, мог бы и напрудонить в штаны от страха. А здесь, вот ведь, ничего так. Наплевать. Почти.

А, ну точно, чуть не пропустил. Буря и впрямь шла лютая. Как понять? Совсем не сложно, достаточно иметь в наличии немного опыта и хорошую оптику. И то, и другое вроде бы имелось в наличии.

Раздва, стоя рядом на задних лапках и упершись передними в защитный колпак фары, коротко тявкнула. Моя милая девчушка, кроме камуфляжа, полученного то ли от щедрот Зоны, то ли от прихоти военного ученого, обладала зачатками эмпатии. Чем-то, схожим с возможностями легендарного существа из старой доброй Зоны Че. Как его там… билетер, кондуктор? В общем, того существа, что пожирало сознание любого мыслящего и не особо существа в радиусе нескольких метров и подчиняло себе. Нет, не надо думать, что жизнедеятельность сталкера Хэта контролировалась пусть и поумневшим, но все же хорьком миловидной наружности. Не, моя девчонка порой пугала меня почти человеческим кашляющим смехом. Вот как сейчас, когда подумал про толику своего опыта.

Оглянулся на Мару и понял, что все вроде бы хорошо. Та даже ствол не подняла, чуть выглядывала, стоя на крыле «Урала», и следила за обстановкой. Это хорошо. Как бы ни стоило нам ускориться, спешка хороша при ловле блох, да-да.

Буря, вот что главное. И не только ее горделиво показываемая всем императорская корона, клубящаяся и плюющаяся электрическими ломаными рогами, полыхающая целыми столбами рыжего пламени, рушащегося вниз. Это все спецэффекты, хотя чаще всего и смертельные. Вот только в человека такие попадают крайне редко. Опасна эта сизо-золотая голубушка другим. Своим шлейфом, который, если его не разглядишь, окажется последним из увиденного.

Вон он, дорогой, лихо закручивается понизу. Да так, что и не поймешь – что это? А все просто. Это и не дождь, и не поднятые пыль, земля и мелкие камни. Это все вместе. Это вот где жесть, горный сель, создаваемый прямо у тебя на глазах и поднимающийся с земли, а не рвущийся вниз с крутых склонов.

Буря порождает чудовищ. Самые настоящие небольшие торнадо рождаются внутри ее сине-черного платья. Локальные скоростные воздушные воронки, винтом бьющие вниз, поднимающие в воздух сплошную стену всего, до чего дотянутся. И им навстречу, шипя и плюясь холодом и острыми льдистыми гранями, устремляются густые потоки ливня. Подхватывают поднятое своими ветреными братцами и перемешивают с собой, заплетаясь в сверкающие в этот момент зеркально-темные спирали и косы. И все это ползет вперед, перемалывая в своей жуткой жиже, сдирающей кожу, ткань, тонкий пластик не хуже шлифовального круга. И потом, подхватив ошалевшее и потерявшее низ, верх, голову с ногами, твердь под подошвами, само пространство и время, швыряют его, существо, ставшее доисторической испуганной обезьяной, вниз. Вбивают в текущую вместе с ними грязь, забрасывают густой жижей, заливают собственными потоками. Забивают глаза, уши, нос со ртом, тащат сколько-то метров, десятки, сотни, километры, бездыханное и почти умирающее тело и потом, сжалившись, оставляют. То, что смогло выжить. Едва дышащую котлету, покрытую коркой из одежды, спаявшейся в единый комок с разодранной кожей, мускулами, хрящами, сухожилиями и прочим ливером.

Да… так и есть. И вон он, шлейф, идет понизу. Буря громыхает и жадно рвется во все стороны. А там, снизу, обманчиво незаметный, идет он. То серый, то черный, то почти прозрачный. Заворачивающийся чудовищными штопорами, набухающий всасываемой землей и водой, рвущейся к своим туда, наверх. Водой, бегущей из подземных каналов, из бетонных казематов, из стальных труб, из восставших болот.

И мне очень сильно не хотелось оставаться здесь. Совершенно. Буря гнала перед собой ужас и ожидание смерти. Даже аномалии сжимались ближе друг к другу. И костоглод, чего уж там, скоро должен был сорваться и удрать к себе. В берлогу. А нам с Марой останется добраться до Парка. Да-да, до него. До выставки-салона продажи всяких разных машин, до сих пор торчащий под открытым небом в полукилометре отсюда. Организованный за пару недель до Прорыва фестиваль гибридов, вездеходов и всяких разных интересных колесных чудищ.

Оставалось только разобраться с «микроволновками», бодро искрящими во все стороны прозрачными и студенистыми лепешками. И, собственно, с так и не ушедшим костоглодом. Военные, судя по всему, ребята ушлые и опытные. Вряд ли они не заметили надвигающийся чернущий и жалящий молниями фронт. На их месте отступил бы к Периметру, не дожидаясь, пока гром грянет над головой. Ну и потом бы вернулся. Хотя, конечно, от возможных следов ничего и не останется.

– Они ушли.

Я чуть не подпрыгнул, когда Мара возникла сзади. Нормально… подготовка у девы-воительницы что надо.

– Хорошо. Куда ушли, назад?

– Вперед. К тем дальним строениям.

Однако ж дела. Что они так рвутся в Зону, хотелось бы знать.

– Возле того парня остановились, скорее всего переговаривали с кем-то.

– И?..

– Я же сказала, пошли дальше. А мы так и будем здесь торчать?

Нет, не будем. Костоглод все же решил свалить. Встал, торча коренастой раскорякой, водя широкой тупой мордой. Нюхает воздух, тварь, ищет чужие запахи. Хорошо, ветер к нам. Вон даже в стремительно надвигающейся тени заметно, как сжимаются сырые и раззявленные ноздри в кругах между щитками костяного намордника. Ненавижу тварей.

Костоглод, поводив подслеповатыми глазенками, рявкнул что-то, забормотал и потрусил вглубь, явно к своей норе или что там у него за берлогу.

– Идешь за мной. – Я повернулся к моей ненаглядной валькирии. – Осторожно, но быстро. Нам надо пройти где-то километр в ту сторону.

И ткнул пальцем в сторону Парка. Виднеющиеся макушки самых высоких колесных монстров торчали черными хребтами над котловиной.

Ветер расходился не на шутку. Гнул жесть-траву и редкий кустарник, кривой и черный, покрытый красными рубинами поздних ягод. Гонял по полулысой огромной пустоши всякий мусор, включающий даже какой-то узел из американского флага. Чем его запачкали – думать не хотелось. Ну, пора. Где там мои колечки с марлечками? А на кой они нам ляд, если вдуматься.

Раздва скользнула вниз, вытянувшись в тощую струнку, и нюхала розовым носиком воздух. Думаете, глупо? Не учите портовую шлюху, как за щеку брать, а зверя Зоны – как проходы искать. Раздва прирожденный нюхач и ищейка, что уж говорить про относительно спокойные аномальные ловушки, торчавшие все же не впритирку друг к другу.

Хорек осторожно двинулся вперед, явно прижимаясь к правой стороне «подковы». Нам оставалось только идти за ней, внимательно смотря вокруг, и ловить непонятное и странное.

«Микроволновки» жуть как хороши своим главным качеством: зарядом странного электричества. Свойств у него не особо много, но одно есть несомненное. Они отталкивают друг друга, порой доходя до потешных и страшноватых баталий. И потому сплошной линии из них никогда не существует. Хотя от того не особо легче. Это ж «микроволновки».

Торчат рядом, толкаются, шипят закипающими чайниками и потрескивают. Пшикают и брызгаются во все стороны синими дрожащими нитями разрядов. В сумерках, используя это качество, можно порой не опасаться и идти между ними. Хотя, чего уж, лучше этого не делать. Даже сейчас, когда до заката минимум часа два, опасно. Но не так, как в сумерках.

Смотрите, моя ненастоящая благоверная, как это делается. И повторяйте в точности до миллиметра, вдоха-выдоха и все такое. Ведь как у Раздва у нас не выйдет. Пушистая девчонка уже мелькала хвостом между первых искрящихся ловушек, плавно и красиво огибая их и двигаясь дальше.

«Микроволновки» дрянь редкостная. Черт его знает, как они действуют на самом деле, но…

Представьте себе сухопутную медузу. Такую, знаете, неорганическую и, казалось бы, без органов чувств, инстинктов и все такое. Представили? Да не фига у вас не выйдет, если вы не встретитесь с этими склизкими кусками желе странно-округлой формы, показательно медленно двигающимися по ломаному эллипсу. Особенно когда все вокруг дрожит и готовится принять удар безумия, закипающего на горизонте. Тут-то они неожиданно начинают чуть ли не прыгать лягушками, за две секунды преодолевая расстояние, на которое недавно у «микроволновки» уходила пара-тройка минут.

Раздва хорошо, она самой местной природой создана для быстрого лавирования между злющими искробойками. Не то что мы, прямоходящие и жуть какие притягательные для них индивидуумы.

Мара шла сзади, да так, что хотелось похвалить и поставить в дневник как минимум четверку. Даже четверку с плюсом. Ага, вот так, след в след. Осторожно, твою за ногу… или тебя за нее же и поймают.

Синяя ветвящаяся молния прошила воздух рядом с ее левой ногой. Еле слышно треснула статика, коротко чирикнули нитки берца. Зашипело несколько спрессованных намертво пакетов «О-Кей», вернее, их содержимое. Судя по запаху, кто-то носил с собой или хакарл из перегнившей акулы, или сюрстремминг из тухлых селедок. Или там просто была толстая кипа ни разу не стиранных носков. И чего эти пакеты тут забыли?!

Пришлось расставить ноги и вытянуть руку назад, смотрясь явно глупо и смешно. Только это все хрень собачья. Девчонка молодец, хоть и вцепилась в меня точно до синяков. Пойди не перепугайся, когда в первый раз в тебя целится самая настоящая ловушка Зоны. Тут есть у тебя яйца, нет, роли не играет.

– Нормально?

Оглядываться я не мог, следя и за хвостом замершей Раздва, уверенно ведущей нас новым курсом, и за несколькими аномалиями, весело щелкающими разрядами, как кнутами, и ползущими к нам…

– Да!

Вдох-выдох, вдох-выдох, сам таким был… дыхание восстановила? Хорошо, двигаем, епта.

Жесть-трава сейчас играла плохую службу. Недавно только прятала наши следы, а сейчас, волнуемая все сильнее накатывающим ветром и волнами энергии, прущими от «микроволновок», густющая высокая поросль мешала. Путалась под ногами, обхватывала жесткими лохмами ботинки, цепляла голени, чуть закручиваясь при касании. Мелкие-мелкие зубчики по всей длине ей сейчас как раз впору. Цоп!.. и узкая острая серо-желтая мутировавшая осока уже намертво прицепилась у самого колена. А оно нам надо? Да шиш там.

Сбоку треснуло особенно сильно, и, сплетясь в один тугой жгут, целых три разряда подпалили траву слева. Ты смотри, чего творится, редко такое встретишь. Аномалии словно взбесились, плевали друг в друга разрядами, старательно подползая ближе. Еще немного, и, мало ли, нам выпадет увидеть редчайшую дугу, образованную несколькими дуэлирующими электроубивалками.

Раздва коротко тявкнула, озабоченно поводя пятнышком носика. Да-да, милая, мы идем, идем уже… Фух, что-то как-то тяжело получается. А еще и это черное грохочущее дерьмо на горизонте, ставшее совсем близким. Сдается мне, что футболку вечерком надо будет поменять. Благо, взял запасную, как чувствовал. Потому как сходить в душ выпало второй раз за день. Разве что лейкой служил я сам, а вместо тугих водяных струй по спине густо бежал пот.

Рванул ногу, выдирая жесть-траву с корнями, шагнул к Раздва, таща с собой на буксире Мару. Странно молчавшую, к слову. Пришлось оглядываться. И поражаться.

Она все же не каменная, хотя и корчила из себя супервумен. Испугалась, это точно. Вон лоб и скулы аж выцвели, побелев до состояния творога.

– Хэт, меня зацепило.

– Да ну… ты бы сейчас не шла.

– Чуточку… наверное… посмотри, левая нога… пожалуйста…

Ну, посмотрел. Твою, пусть и вполне красивую мускулистую, ногу! Ее и впрямь зацепило. Прожгло комбинезон, подпалив икру. Хорошо, сразу же и прижгло. Крови нет, зато вон синевато-багровый шрам, толстый, со шнурок от ботинка.

– Нога отнялась?

– Слушается, но плохо.

– Терпи. А то помрем. Или ты помрешь, а мне что-то не хочется из-за тебя тоже дохнуть.

Она кивнула, не ответив. И даже не потянулась к стволу. Это хорошо… пока, думаю. Шок, чего ж еще-то. Скоро, точно вам говорю, подтянет к себе ствол и будет только и ждать момента, чтобы влепить мне пулю в затылок. Ну, чтобы наверняка.

– Обопрись на плечо. И пошли.

Раздва тявкнула сильнее. Засвистела, поднявшись на задние лапки и раскачиваясь. Раскачивалась она в сторону ворочавшейся и громыхающей синевы с золотой каймой. Да, милая, ты права. Но не бросать же ее? Бросить? Нет, так как-то не этично. Не по-рыцарски, одним словом. И не спорь со мной, мешок блохастый.

Мара шла тяжело, подволакивала пробитую разрядом ногу. Невесело как-то началось и без того не самое веселое хождение в Зону. Это, казалось бы, нехорошо, да. Только вот ведь какая петрушка… не всегда отличный задел дает такой же результат. А уж здесь, где все перевернуто с ног на голову, зачастую как раз наоборот. Но нам бы сейчас из «подковы» выбраться.

А, понятно, что задумала моя пушистая подруга. Полуокружность, трескучую и шевелящуюся, чуть разрывало ближе к нашему краю. То ли там «микроволновок» оказалось меньше, то ли были они слабее, хрен пойми да разбери. Но Раздва сразу уловила небольшой и относительно свободный проход между склизко перекатывающимися бурдюками, страстно желающими нас поджарить.

И туда-то хвостатая так радостно и топала.

Воздух вокруг густел, начав пропитываться сыростью, идущей к нам от Залива. Буря рокотала в вышине, где-то далеко вверху, заливая своими адскими чернилами густой серый брезент, низко растянутый над городом святого Петра. Грохотала, ворочалась, рычала по-медвежьи, выпуская то ли старших сестер, то ли вообще мам-пап мерзких синих искрящихся змей, плюющихся в меня с Марой со всех сторон.

Сильно и отчетливо пахло озоном. Как-то… чересчур банально и драматично. Так, как должно, наверное, когда вокруг голимая поляна ползучих аномальных ловушек, страстно желающих поджарить двух людишек. И немного пахло подпаливаемой травой. Будь здесь степной ковыль, в это время года уже высохший, полыхнуло бы. Точно вам говорю, занялось сразу, несмотря на жуткую сырость и начавшую добираться сюда морось.

Густо тянуло плавящейся изоляцией откуда-то со стороны Парка. Странного тут ничего нет. Любая аномалия, что разрывающийся «фейерверк», что радостно полыхающая тремя тысячами градусов «бенгалка», все они тянутся к большому скоплению металла. А уж в Парке, с его высокими и длинными великанами, обладателями разных типов двигателей и шасси, металла хоть одним местом ешь. Так что вспыхивало там постоянно, раз в месяц стабильно уничтожая очередное произведение инженерного гения.

Мара пошла чуть медленнее, явственно проседая на больную ногу. Вколоть обезболивающее? Нет, не сейчас. Вколи что серьезнее, и поплывет. А надо, чтобы соображала. Беда, бл…дь, вообще, и фантасмагория в частности. Ну, скажите, чего тащу девку, что может меня кончить на выходе к Периметру, а? Не знаете… то-то. Хотя я и сам-то ни хрена не понимаю всей этой жесточайшей байды.