Текст книги "Черчилль 1911–1914. Власть. Действие. Организация. Незабываемые дни"

Среди всех министерств, которые Черчилль возглавлял за свою многолетнюю политическую карьеру, Адмиралтейство, и именно в предвоенные годы, стоит особняком. С точки зрения исследования организационных изменений ни один эпизод в жизни британского политика не представляет такого интереса, как этот трехлетний период с 1911 по 1914 год. В Адмиралтействе будущий премьер впервые воочию соприкоснется с многочисленными аспектами сложнейшей области управления, когда от его решений будет зависеть не только дальнейшие направления развития многочисленных составляющих военно-морского флота, но и эффективность их реализации. Не случайно британский историк Норман Роуз назовет назначение Черчилля в Военно-морское министерство «поворотным пунктом» в его карьере.[60]60
  См.: Роуз Н. Черчилль. Бурная жизнь. – С. 113.


[Закрыть]

Примечательно, что в самом начале своей политической карьеры будущий реформатор Королевского флота с презрением отнесся к желанию Остина Чемберлена возглавить Адмиралтейство, охарактеризовав его стремление, как проявление «скудных амбиций».[61]61
  См.: Massie R. K. Dreadnought. – P. 768.


[Закрыть] Пройдет девять лет, и в 1911 году он с небывалым упорством будет бороться за пост первого лорда. И эта борьба окажется успешной.

По словам Мэри Соамс, «Уинстон взялся за новую работу, которую он так страстно желал, с уверенностью и энтузиазмом». Ведь ни много ни мало, речь шла о работе, которой «полностью соответствовали его таланты»; перед Черчиллем стояли задачи, «для которых он был рожден, – защищать Британию».[62]62
  См.: Soames M. Op. cit. – P. 87.


[Закрыть] В не меньшей степени его привлекали и практическая направленность новой должности, возможность достижения конкретных результатов. «Я теперь могу сносить хорошие яйца, вместо того чтобы царапаться, окруженный пылью и кудахтаньем», – комментировал он свое положение.[63]63
  Цит. по: Bonham Carter V. Op. cit. – P. 239.


[Закрыть]

В своих воспоминаниях Черчилль не станет скупиться на эпитеты для передачи восхищения переводом в Адмиралтейство, восхищения, которое пропитано опьяняющим азартом, безудержной страстью и фатальной нехваткой времени: «То были великие дни. От рассвета и до глубокой ночи, день за днем, мой ум был поглощен очарованием и новизной накопившихся проблем. В течение всего этого времени воздух был пропитан властью, действием, организацией: все способнейшие военно-морские офицеры были в состоянии готовности, верные и жаждущие; никого не покидало чувство, что великая опасность обошла нас стороной и еще есть возможность сделать живительный глоток до ее возвращения, и мы должны быть готовы к встрече с ней».[64]64
  Churchill W. S. Op. cit. – P. 118–119.


[Закрыть] О своей работе в морском ведомстве Черчилль будет отзываться как о «четырех незабываемых годах моей жизни».[65]65
  Ibid. – P. 70.


[Закрыть] Эта оценка была дана до начала Второй мировой войны, и ее не следует принимать буквально, хотя отношение нашего героя к периоду, проведенному во главе флота Его Величества, она передает верно.

Опыт Черчилля

«Я теперь могу сносить хорошие яйца, вместо того чтобы царапаться, окруженный пылью и кудахтаньем».

У. С. Черчилль о своем назначении в Адмиралтейство

В отличие от Черчилля, который новость о своем назначении воспринял с большим воодушевлением, сказать то же об общественном мнении затруднительно. Кадровые перестановки на таком уровне, как кабинет министров, и в такой ситуации, как обострившееся противостояние на мировой арене, как правило, вызывают разные отклики. Одни принимают подобные перемены, другие, наоборот, критикуют их. Эпизод с Черчиллем не стал исключением.

Среди прессы не было единодушия в отношении нового назначения. Своей благожелательностью выделялся The Economist, признающий за Черчиллем «энергию, ресурсы и способности, которые позволят ему повысить эффективность работы административного аппарата, вселить уверенность и придать новый настрой в военно-морской службе». Журналисты The Times также восприняли новость благосклонно, хотя в своих оценках проявили больше сдержанности: «Соотечественники мистера Черчилля желают ему успеха в великих и жизненно важных обязанностях, к исполнению которых он приступил; немного найдется людей, настолько неблагородных и мелочных, чтобы предвкушать падение мистера Черчилля». «Некоторые из прошлых действий мистера Черчилля могут вызывать опасения, – продолжала та же The Times, – но это не должно служить основанием, чтобы лишить его честной игры или бесстрастно оценивать его действия по их достойным результатам».[66]66
  Цит. по: Churchill R. S. Op. cit. – P. 538.


[Закрыть]

Профессиональная пресса была менее благожелательна. Например, The Navy заявил, что не испытывает «чувства глубокого удовлетворения от смены первого лорда Адмиралтейства». Там же говорилось, что личность Черчилля проигрывает на фоне его предшественника: «Мистер Маккена, какими бы оригинальными взглядами ни располагал, начал осознавать огромную ответственность, которая лежала на нем, и постепенно из него стала формироваться крупная фигура в военно-морском флоте», а что касается нового министра, то ему, по мнению The Navy, представилась «возможность защитить свое право именоваться государственным деятелем».[67]67
  Цит. по: Gretton P. Op. cit. – P. 74.


[Закрыть] Пройдет всего несколько месяцев, и Черчилль это право защитит. Уже в феврале 1912 года The Navy назовет его «человеком часа», восхищаясь, насколько «убедительными, четкими, ясными и патриотическими аргументами» отстаивается политика Адмиралтейства.[68]68
  Ibid. – P. 75.


[Закрыть]

Наиболее негативно выразился журнал The Spectator, заявивший, что новоиспеченному главе Адмиралтейства нельзя доверять: «Мы опасаемся мистера Черчилля за его нерешительность и излишнюю приверженность риторике. Мы не смогли найти в его карьере не только каких-либо принципов, но и хотя бы последовательного взгляда в отношении общественных вопросов. Он всегда держит уши по ветру, оставаясь при этом настоящим демагогом».[69]69
  The Spectator, 28 октября 1911 г. Цит. по: Documents. – Vol. 5. – P. 1303.


[Закрыть] Это одна из самых нелестных характеристик, на которую у давших ее все-таки имелись основания. Но личность Черчилля, как покажут дальнейшие события, была намного сложней столь уничижительной оценки.

Единого мнения относительно нового морского министра не было не только у журналистов, но и у политиков. Например, герцог Коннот, который знал Черчилля в течение семнадцати лет и при этом «терпеть не мог его речи», полагал, что он «покажет себя не хуже Маккены». «Я не думаю, что он пойдет на сокращение флота, – добавлял герцог. – Он молод, все еще импульсивен, но он неплохой малый. И кроме того, он предан королю».[70]70
  Письмо от 8 ноября 1911 г. – См.: Churchill R. S. Op. cit. – P. 538–539.


[Закрыть]

Остин Чемберлен считал, что смена руководства в Адмиралтействе вызвана тем, что «Министерство внутренних дел воспринимается Уинстоном как слишком горячее место». По его мнению, Черчилль пришел к совершенно определенной точке зрения, что, «поскольку он не в силах соперничать в области демагогии с Ллойд Джорджем, ему следует выступить в роли государственного деятеля и человека твердой руки».[71]71
  Цит. по: Трухановский В. Г. Уинстон Черчилль; 3-е изд. – С. 121.


[Закрыть]

Соперничество с министром финансов Ллойд Джорджем вряд ли представляло для Черчилля реальный интерес. В их удивительном тандеме ему была отведена вторая роль, и политик это прекрасно осознавал и принимал.[72]72
  Более подробно о взаимоотношениях с Дэвидом Ллойд Джорджем см.: Медведев Д. Л. Черчилль. Секреты лидерства. – С. 158–160.


[Закрыть] При этом Черчиллю нужно отдать должное: осознание второй роли нисколько не повлияло на успешность его ожесточенных споров с канцлером Казначейства во время драматических событий принятия бюджета Адмиралтейства зимой 1913/1914 года, о чем мы еще поговорим ниже.

Были, конечно, и те, кто назначению Черчилля симпатизировал. «Я очень рад, что ты оказался в Адмиралтействе, – напишет ему бывший премьер-министр Артур Бальфур. И добавит: – Свежий взгляд очень кстати в сложившейся ситуации».[73]73
  Письмо от 16 декабря 1911 г. – Documents. – Vol. 4. – P. 1359.


[Закрыть] Пройдет три с половиной года, и именно Артур Бальфур станет преемником Черчилля на посту первого лорда (конец мая 1915 года). Этот отзыв интересен еще и тем, что дает его представитель оппозиционной партии. Тем самым иллюстрируется еще одно важное качество Черчилля: он умел укреплять и развивать отношения с оппонентами, и его коллеги ценили это. «Могу всецело заверить тебя, что даже в самые жаркие эпизоды политического противостояния я меньше всего желал, чтобы разногласия по общественным вопросам повредили нашей личной дружбе», – признавался все тот же Бальфур.[74]74
  Письмо от 16 декабря 1911 г. – Ibid.


[Закрыть]

В отличие от прессы и истеблишмента, матросы и офицеры более или менее единодушно восприняли приход нового министра. Как это нередко случается в процессе организационных изменений, они с надеждой смотрели на смену руководства. «Моряки, по-моему, приняли Уинстона очень хорошо, – отмечал бессменный секретарь Черчилля Эдди Марш. – Все участливо относятся к нему и готовы дать шанс. Моряки счастливы, что имеют столь решительно настроенного первого лорда, обладающего бойцовскими качествами».[75]75
  Цит. по: Gretton P. Op. cit. – P. 77.


[Закрыть]

Все эти высказывания наглядно подтверждают известный тезис, что мнение о вновь назначенном руководителе формируется задолго до того, как он примет на новом посту свое первое управленческое решение. Особенно это свойственно тем, кому предстоит работать под его началом. «Они могут вас любить и ненавидеть, доверять или нет, но скорее всего они уже определились, и очень вероятно, что нарисованный ими портрет нисколько не похож на вас», – объясняет молодым управленцам главный научный сотрудник Гарвардской школы бизнеса Уоррен Беннис.[76]76
  Беннис У. Семь возрастов руководителя // Harvard Business Review. – Россия, 2007, январь – февраль. – С. 105.


[Закрыть]

Мнение экспертов

«Подчиненные могут вас любить и ненавидеть, доверять или нет, но скорее всего они уже определились, и очень вероятно, что нарисованный ими портрет нисколько не похож на вас».

Уоррен Беннис

В следующих главах, рассматривая взаимоотношения Черчилля с его подчиненными, мы убедимся в правильности этого утверждения. Но как себя следует вести руководителям, оказавшись в столь непростой ситуации? У Черчилля перед глазами был пример полковника Джона Палмера Брабазона, под началом которого он служил в 4-м гусарском полку Ее Величества. Брабазон возглавил это соединение незадолго до того, как в его состав был приписан выпускник Королевской академии Сандхёрст Уинстон Черчилль, – в 1893 году. До этого полковник двадцать лет добросовестно служил в 10-м гусарском полку, официальное название которого в период с 1811 по 1921 год было «10-й, личный Его Высочества принца Уэльского Королевский гусарский полк». «В те дни это было, пожалуй, самое престижное армейское соединение», – свидетельствует Черчилль.[77]77
  Черчилль У. С. Указ. соч. – С. 71.


[Закрыть]

Не имея возможности доверить Брабазону руководство 10-м полком, Военное министерство приняло решение назначить его в 4-й гусарский полк, чем вызвало крайнее недовольство среди гусар, которые входили в состав менее престижного, но зато отличавшегося более богатой родословной соединения. «Это неизбежно бросало вызов старшим офицерам полка, – объяснял Черчилль. – Кому понравится приход чужака с намерением „навести порядок“». Теперь все зависело от Брабазона, который «не стал ни перед кем заискивать». «Он взялся за дело с уверенностью профессионала и добился того, что его не только беспрекословно слушались, но и обожали по крайней мере капитаны и младшие офицеры, зато старшим он спуску не давал»,[78]78
  Там же. – С. 72–73.


[Закрыть] – вспоминал политик, который решил использовать аналогичную модель поведения. И сделать это ему было относительно легко, поскольку он обладал качеством, которое не могло не произвести благоприятного впечатления на повидавших многое на своем веку моряков, – он искренне интересовался объектом управления, вникал в детали, беседовал с профессионалами, не гнушался лично разбираться в специфике стоящих перед флотом проблем. «Предубеждения против Уинстона в скором времени исчезли благодаря его всецелой отдаче», – констатировал вице-адмирал сэр Питер Греттон.[79]79
  См.: Gretton P. Op. cit. – P. 75.


[Закрыть]

В приведенных оценках о смене морского министра обращает на себя внимание акцент на доверии, которое получал Черчилль на новой должности. Создается впечатление, что он совершил ранее ошибку и теперь получил второй шанс. О какой ошибке может идти речь? Ответ лежит на поверхности. В памяти многих политиков, журналистов и моряков еще были живы воспоминания о событиях трехлетней давности, когда Черчилль, с присущими ему энергией и красноречием, боролся за сокращение бюджета на развитие… военно-морского флота.

Произошло это в декабре 1908 года, в самый разгар обсуждения бюджета на 1909/1910 год. Как напишет потом сам Черчилль, «я тщательно проанализировал характер и состав флотов Британии и Германии, их фактическое состояние и перспективы развития. Я не мог согласиться с заявлениями Адмиралтейства, что опасная ситуация ожидает нас в 1912 году. Я нашел, что данные Адмиралтейства на этот счет преувеличены».[80]80
  Churchill W. S. Op. cit. – P. 37.


[Закрыть] Политик решил, что постройка шести линкоров в следующем году представляется излишней и достаточно ограничиться закладкой четырех судов.

Отлично отдавая себе отчет в собственной некомпетентности относительно технических характеристик новых линкоров, Черчилль обратился за помощью к специалистам: адмиралу сэру Реджинальду Кастенсу и бывшему директору департамента военно-морского конструирования сэру Уильяму Уайту. В политической поддержке потомок герцога Мальборо также был не одинок. Он объединил свои усилия с министром финансов Дэвидом Ллойд Джорджем. «Дорогой Уинстон, не могу не выразить тебе мое глубочайшее признание в поддержке, которая была оказана в сокрушительном разгроме глупого бюджета Маккены, – писал канцлер Казначейства своему коллеге. – Также выражаю мое глубочайшее почтение тому, с каким великолепием ты разорвал его на кусочки».[81]81
  Письмо от 21 декабря 1908 г. – Documents. – Vol. 4. – P. 937.


[Закрыть]

Фанфарный стиль главы Минфина полностью соответствовал его оценке происходивших событий. Ллойд Джордж полагал, что критика бюджета оказалась фатальной для предложений Маккены и они с Черчиллем уже могут праздновать победу. «Состоялось два очень важных заседания кабинета по вопросу расходов на военно-морской флот, – делился он со своим братом. – Уинстон и я бились с Маккеной. Мы победили. Нам удалось обуздать его. Три дня назад все складывалось так, как будто он разрушил мой бюджет своими чрезмерными запросами. Теперь, я полагаю, опасность миновала».[82]82
  Письмо от 19 декабря 1908 г. – См.: Gretton P. Op. cit. – P. 27.


[Закрыть]

Политическое чутье подвело «уэльского колдуна». До окончательного решения вопроса было еще далеко, а победа в итоге обойдет тандем Черчилль – Ллойд Джордж стороной.

Член Комитета имперской обороны лорд Эшер оставил интересные воспоминания, дающие представление о характере противостояния и отношении к нему основных участников: «Уинстон преследовал меня весь день, и в конце концов я встретился с ним и Ллойд Джорджем в Министерстве торговли. Мы обсудили ситуацию. Нельзя не отметить, что оба они очень притягательные личности и по-разному воспринимают происходящее. Ллойд Джордж в глубине души нисколько не заботится об экономии и вполне готов отстаивать перед парламентом дефицит бюджета, приняв большие расходы на ВМФ. Уинстон негибок и воинственен. Он демонстрирует чудеса трудоспособности». Эшер сказал им, что «против них настроены все, никто не будет вникать в детали, и вопрос строительства шести линкоров сводится к обеспечению господства на море».[83]83
  Цит. по: Gretton P. Op. cit. – P. 27–28.


[Закрыть]

На страницах этой книги мы еще не раз будем встречать фигуру лорда Реджинальда Эшера, который хотя и не занимал высоких постов, тем не менее играл важную роль в расстановке сил на политическом небосклоне. Сын нашего героя Рандольф называл его «странной и загадочной личностью».[84]84
  См.: Churchill R. S. Op. cit. – P. 568.


[Закрыть] Лорд Эшер был близок ко двору и поддерживал хорошие отношения с представителями обеих партий. Он стоял у истоков создания Комитета имперской обороны, где негласно представлял интересы короля Эдуарда VII.[85]85
  См.: Peden G. C. Op. cit. – P. 20.


[Закрыть]

В марте 1908 года лорд Эшер поддержал Уинстона Черчилля в назначении его на первый министерский пост в торговое ведомство.[86]86
  Письмо лорду Ноллису от 15 марта 1908 г. – Documents. – Vol. 4. – P. 756.


[Закрыть] Умудренный опытом политик, он помогал своему молодому коллеге и впредь, советуя, к примеру, в декабре 1908 года умерить пыл относительно военно-морской программы. Однако будущий глава Адмиралтейства этим советам не внял. Черчилль решил продолжить борьбу, пойдя на такой беспрецедентный шаг, как публикация обращения к избирателям своего округа о четырех «кардинальных» ошибках нынешнего правительства, членом которого он стал менее года назад. По мнению вице-адмирала сэра Питера Греттона, столь необычное поведение объяснялось лишь «искренней заботой» о социальных условиях рядовых граждан, которые могли быть улучшены за счет экономии государственных средств на нужды обороны.[87]87
  См.: Gretton P. Op. cit. – P. 28–29.


[Закрыть]

Одной публикацией своего обращения Черчилль не ограничился и вместе с Ллойд Джорджем пригрозил отставкой, чем вызвал недовольство премьер-министра. Упоминая об их «завуалированных намеках на отставку, которые являются блефом», Асквит признался своей супруге, что «бывают моменты, когда я готов выгнать их обоих».[88]88
  Письмо от 20 февраля 1909 г. – См.: Churchill R. S. Op. cit. – P. 517.


[Закрыть]

Понимая, что спор о расходах фактически зашел в тупик, а отставки могут привести к расколу в партии и падению правительства, Аксвит предложил компромисс, который устроил обе стороны: в 1909–1910 годах будет заложено четыре линкора, и еще четыре будет заложено не позднее 1 апреля 1910 года, если в этом появится необходимость исходя из планов Германии. Удивителен этот компромисс тем, что, как выразился сам Черчилль, «Адмиралтейство требовало строительства шести судов, мы предложили четыре, в конце концов, договорились о восьми».[89]89
  Churchill W. S. Op. cit. – P. 37.


[Закрыть]

Летом 1909 года, на фоне стремительно разворачивающейся немецкой военно-морской программы, Маккена объявил о закладке дополнительных четырех линкоров на 1910/1911 год. Итого, двенадцать линкоров за два года! Неутешительный итог политического поражения Дэвида Ллойд Джорджа и Уинстона Черчилля, который вскоре сам возглавит Адмиралтейство.

Давая ретроспективную оценку с учетом произошедших событий, Черчилль отметит, что, «как показывают факты и цифры, мы были полностью правы». И здесь он сразу делает оговорку, что, хотя они с канцлером Казначейства и были правы, это была правота в «узком понимании». Что же касается «глубоких течений судьбы, то мы абсолютно ошиблись».[90]90
  Ibid. – P. 37–38.


[Закрыть]

Важным было не только само поражение, а те негативные последствия, которые с ним связаны. Профессор Стэнфордского университета Джеффри Пфеффер, специализирующийся на вопросах концентрации власти и распространении влияния, предупреждает об опасности поражений: «Проигрыш в споре после того, как вы открыто выступали в защиту провалившихся аргументов, ваши коллеги вряд ли сочтут случайным невезением и редкой неудачей. Вероятнее всего, они посчитают, что вы заслужили такую неудачу, и это очень закономерно. Оказавшись на стороне проигрышного варианта, мы тем самым рискуем запустить фатальный и необратимый процесс девальвации наших способностей».[91]91
  Пфеффер Дж. Власть и влияние. – С. 188.


[Закрыть]

Почему это происходит? Все дело в репутации. Не случайно Бенджамин Франклин сравнивал репутацию со стеклом и фарфором: разбить легко, а склеить трудно. «Репутация – основной источник власти и важный рычаг для достижения желаемых карьерных побед, – объясняет Дж. Пфеффер. – Репутация неудачника несовместима с властью и влиянием. Важность репутации для карьеры означает, что необходимо планировать все действия очень аккуратно, всегда заглядывая при этом на несколько шагов вперед. Следует быть чувствительными к тем результатам, к которым могут привести ваши действия».[92]92
  Там же. – С. 170, 187, 189.


[Закрыть]

Секрет успеха

«Репутация – основной источник власти и важный рычаг для достижения желаемых карьерных побед. Репутация неудачника несовместима с властью и влиянием».

Профессор Джеффри Пфеффер

Аналогичного мнения придерживаются и другие исследователи. «Политический капитал для организационной жизни – это своего рода твердая валюта, – указывает профессор Гарвардской школы бизнеса Джозеф Л. Бадаракко-младший. – Мы зарабатываем его, доказывая, что способны добиваться своего, и завоевывая признание людей, которые могут оценить и вознаградить наши усилия. Политический капитал тяжело накопить и невероятно легко растратить».[93]93
  Бадаракко Дж. Л. Нужны ли нам герои? / Управление бизнесом в бурные времена. – С. 156.


[Закрыть]

Искусство управления

«Политический капитал для организационной жизни – это своего рода твердая валюта. Политический капитал тяжело накопить и невероятно легко растратить».

Профессор Джозеф Л. Бадаракко-младший

С учетом вышесказанного возникает закономерный вопрос: каким образом, понеся репутационные издержки, Черчилль не только смог восстановить свое положение, но и возглавить ту область государственного управления, которая была связана с его поражением? Ответ на этот вопрос связан с двумя моментами. Первый – непосредственные оценки Черчилля: насколько они были ошибочны. И второй – дальнейшее поведение британского политика.

Если говорить о тех выводах, к которым пришел Черчилль относительно состояния германского военно-морского флота, то на самом деле они были далеко не так ошибочны, как могло показаться. В отличие от Реджинальда Маккены, акцентировавшего внимание на увеличении средств, выделяемых в Германии на строительство боевых кораблей, Черчилль опирался в своих исследованиях на совершено иной показатель. Его больше волновало выделение средств на эксплуатацию флота. И здесь «владычица морей» на голову превосходила своего заморского конкурента.[94]94
  В этом отношении интересные выводы о необходимости одновременного учета как «исследований» – для «создания нового», – так и «эксплуатации» – для «реализации преимуществ созданного», – представленны в работе Генри Минцберга. См.: Минцберг Г. Требуются управленцы, а не выпускники MBA. – С. 134–135.


[Закрыть] По оценкам Черчилля, разница в бюджете двух стран составляла 16 млн фунтов стерлингов, что позволило ему обоснованно утверждать о наличии сдерживающих факторов дальнейшего увеличения темпов строительства германского флота. В первую очередь к названным ограничениям относилась невозможность выделения дополнительных средств на строительство новых судов за счет перераспределения бюджета и сокращения расходов на эксплуатацию флота в связи с тем, что объем последних был и так невелик.[95]95
  См.: Романова Е. В. Путь к войне. – С. 175.


[Закрыть]

Но даже если Черчилль оказался прав, то решение о закладке новых линкоров уже было принято, поэтому его правота не могла оказать значительного влияния на реабилитацию его авторитета в военно-морской сфере. И здесь обращает на себя внимание дальнейшее поведение Черчилля, который, несмотря на свою занятость в Министерстве торговли, нашел время для продолжения анализа международной обстановки на предмет развития флота предполагаемого противника. В частности, осенью 1909 года он инициировал исследования экономического положения кайзеровской Германии. Особенно его интересовало наличие у Германии средств для осуществления амбициозной военно-морской программы.

Эксперты признали, что немцы развивают флот на пределе экономических возможностей, государственный долг начиная с 1896 года – года принятия новой флотской программы – увеличился в два раза и по состоянию на 1 октября 1908 года достиг 212,6 млн фунтов. И это без учета долга отдельных германских земель. Общий же долг кайзеровской империи составил порядка 900 млн фунтов.[96]96
  См. там же. – С. 175–176.


[Закрыть]

В ноябре 1909 года Черчилль подготовил докладную записку для рассмотрения ее на заседании кабинета министров. По его мнению, «Германию ожидает период серьезных испытаний и внутренней напряженности». Здесь возможны только два выхода: либо «политика немецкого правительства будет направлена на урегулирование положения внутри страны», либо «поиск решения будет заключаться в проведении внешнеполитической авантюры».[97]97
  Меморандум Уинстона Спенсера Черчилля «О Германии» от 3 ноября 1909 г. – Documents. – Vol. 4. – P. 962.


[Закрыть] «Это было первое мрачное и зловещее впечатление от сложившейся ситуации, которое я отразил на бумаге», – прокомментирует он впоследствии свои выводы.[98]98
  Churchill W. S. Op. cit. – P. 40.


[Закрыть]

Вице-адмирал Питер Греттон считает работу Черчилля над этой запиской «водоразделом в его политической карьере, когда своим проницательным умом Уинстон впервые явственно осознал реальность будущего военного противостояния с Германией».[99]99
  Gretton P. Op. cit. – P. 33.


[Закрыть] Анализ и выводы относительно нарастающей военно-морской мощи немцев действительно ознаменовали собой водораздел в биографии Черчилля, обозначив его переход из категории политика социальной направленности в категорию государственного деятеля.

Поражения опасны, растрата политического капитала неблагоразумна, репутационные издержки нежелательны, и тем не менее отсутствие ошибок порой означает отсутствие действий. Поведение Черчилля наглядно демонстрирует, что основную угрозу представляют не столько ошибки, сколько неумение их исправлять, а также обеспечение непогрешимости отсутствием инициатив и нежеланием брать ответственность. «Многие убеждены, что добиться успеха – значит не падать, – предупреждает Ицхак Адизес. – „Я никогда не совершу ошибку!“ Это и есть самая большая ошибка. Успеха добивается не тот, кто не совершает ошибок, а тот, кто умеет быстро выявлять и исправлять свои ошибки».[100]100
  Адизес И. К. Интеграция: Выжить и стать сильнее в кризисные времена. – С. 48.


[Закрыть]

Секрет успеха

«Успеха добивается не тот, кто не совершает ошибок, а тот, кто умеет быстро выявлять и исправлять свои ошибки».

Ицхак Адизес

Подобную точку зрения разделяет и профессор Гарвардской школы бизнеса Розабет М. Кантер, отмечающая, что главное отличие между победителями и проигравшими заключается в том, как они воспринимают поражение. К неправильным моделям поведения в случае поражения Р. М. Кантер относит «отрицание того, что есть новые знания, которыми следует овладеть, и изменения, которые следует произвести».[101]101
  Kanter R. M. Cultivate a Culture of Confi dence // Harvard Business Review. – 2011, April. – P. 34.


[Закрыть]

В этом отношении интересно поведение Черчилля, который продолжил анализ развития военного морского флота, а также сравнение британских и немецких инициатив в этом вопросе. Дальнейшие исследования позволили ему выделить новые грани и сформировать новый взгляд на развитие ВМС. Окончательную роль в этом процессе сыграл Агадирский кризис, разразившийся летом 1911 года и едва не приведший к мировой войне.[102]102
  Агадирский кризис – обострение международных отношений, связанное с оккупацией французскими войсками столицы Марокко города Фес. Свое решение Париж объяснил необходимостью защиты французских подданных после вспыхнувшего в районе Феса весной 1911 года восстания. Действия французского правительства, означавшие фактический переход Марокко под власть Франции, вызвали негодование со стороны Германии, которая в целях сохранения статус-кво направила в марокканский порт Агадир канонерскую лодку «Пантера», а затем заявила о намерении создать в этом районе военно-морскую базу. Францию поддержала Великобритания. Впоследствии Германия была вынуждена ретироваться, заключив 30 марта 1912 года Фесский договор, согласно которому Франция получала протекторат над Марокко, а Германии в качестве компенсации передавалась часть Французского Конго (современная Республика Конго). – Примеч. автора.


[Закрыть]

В тот момент Черчилль уже занимал пост министра внутренних дел. Наблюдая за международным конфликтом в Марокко, он стал все чаще задумываться о вопросах национальной безопасности и о том, какие шаги он может предпринять для повышения обороноспособности своей страны. Так, от главы столичной полиции, сэра Эдварда Генри, Черчилль узнал, что в юрисдикцию МВД входит защита складских помещений, где хранился национальный резерв угля, на тот момент основного топлива военных судов. Несмотря на стратегический характер указанных объектов, их охрана осуществлялась символически, силами нескольких констеблей.

– Что случится, если двадцать решительно настроенных и хорошо вооруженных немцев на двух-трех автомобилях атакуют склады? – спросил Черчилль.

– Что угодно, – последовал ответ комиссара. Черчилль был потрясен. Он тут же связался по телефону с Военно-морским министерством. Реджинальд Маккена и его заместитель отсутствовали. Главе МВД пришлось разговаривать с дежурным адмиралом.

– Я требую выделить солдат морской пехоты для охраны жизненно важных складских помещений, – сказал Черчилль.

– Это не входит в обязанности Адмиралтейства, и мы не собираемся совершать подобных действий, – раздалось в ответ.

– То есть вы отказываетесь отправить морскую пехоту?

– Да, отказываемся, – ответил адмирал после небольших колебаний.

Повесив трубку, Черчилль немедленно связался с военным ведомством. Ричард Халдейн был на месте. Глава МВД взволнованно описал ситуацию и сказал, что с этого момента собирается усилить защиту стратегически важных объектов и направляет к складским помещениям вооруженные отряды полиции. Также он спросил, согласится ли Военное министерство выделить дополнительно пехотинцев для охраны каждого складского помещения? Соответствующие приказы последовали незамедлительно, и уже через несколько часов войска прибыли на объекты.[103]103
  См.: Churchill W. S. Op. cit. – P. 51.


[Закрыть]

Вспоминая этот эпизод спустя несколько лет, Черчилль напишет, что «произошедший инцидент был незначительный, а мои страхи, возможно, необоснованны».[104]104
  Ibid. – P. 51.


[Закрыть] Скорее всего, это действительно было так. Но для нас важно другое. Нельзя не признать, что изменился сам подход Черчилля к оценке ситуации. Он стал более взвешенным, зрелым и глубоким. Отныне проблемы рассматривались не с позиции возглавляемого ведомства, а в совокупности с факторами внешней среды и с учетом государственных интересов. Не случайно фельдмаршал Фредерик Робертс считал, что именно благодаря поведению Черчилля во время Агадирского кризиса молодого политика и перевели в Адмиралтейство. По мнению лорда Робертса, глава МВД принимал решения, «как настоящий государственный деятель, осознающий критичность ситуации и готовый к активным действиям, если война все-таки начнется».[105]105
  Письмо Уинстону Спенсеру Черчиллю от 21 января 1912 г. – Documents. – Vol. 5. – P. 1498.


[Закрыть]

Всего пять лет назад Черчилль начал свою политическую карьеру, заняв пост заместителя министра по делам колоний, а теперь, благодаря своей активности, трудолюбию и стремлению к самосовершенствованию, вошел в узкий круг лиц, определяющих политику Соединенного Королевства.

Не только коллег и друзей молодого политика, но и, позже, историков поражала эта удивительная метаморфоза, которая, по словам Нормана Роуза, «расширила военно-политический кругозор Черчилля и углубила понимание обстановки».[106]106
  Роуз Н. Указ. соч. – С. 114.


[Закрыть] «Ведь до тех пор, если речь заходила о внешней политике, Уинстон высказывался за примирение и сокращение расходов на вооружение, – признает французский исследователь Франсуа Бедарида. – И вдруг он избрал себе в качестве девиза латинское изречение Si vis pacem, para bellum.[107]107
  Хочешь мира, готовься к войне (лат.). – Примеч. автора.


[Закрыть] Черчилль расстался с маской политика-радикала, заботившегося о реформировании общества и социальных преобразованиях, и превратился в страстного, бескомпромиссного патриота, за которым стоял весь британский народ, а не отдельная партия».[108]108
  Бедарида Ф. Черчилль. – С. 87.


[Закрыть]

В чем был секрет Черчилля? В его способностях и стремлении к саморазвитию. Вайолет Бонэм Картер отнесла это к редким отличительным особенностям, «которые делали Уинстона Черчилля великой личностью». «Никто не мог сказать в какой-то момент времени, что „это весь Уинстон“, – утверждает она. – Он никогда не останавливался, никогда не достигал предела своих возможностей. Всегда ощущалось, что в нем есть потенциал для развития, и этот потенциал огромен». Описывая перемены, произошедшие во внутреннем мире Черчилля летом 1911 года, Бонэм Картер сравнивает их не с обычным ростом, а с «переходом, внезапным и похожим на катаклизм, на новое рождение».[109]109
  Bonham Carter V. Op. cit. – P. 230.


[Закрыть]

В современной науке управления развитие руководителей признается одной из наиболее актуальных проблем. «Немалый опыт подвел нас к простому, но грустному выводу: начальники обычно достигают определенного уровня профессионализма и останавливаются, так и не реализовав полностью свой потенциал, – констатирует профессор Гарвардской школы бизнеса Линда Хилл. – Слишком многие сходят с дистанции, закапывая таланты в землю. Почему? Потому что они перестают работать над собой».[110]110
  Хилл Л., Лайнбек К. Вы хороший начальник? Или очень хороший? // Harvard Business Review. – Россия, 2011, май. – С. 80, 81.


[Закрыть]

Самосовершенствование не случайно играет большую роль в карьерном росте управленцев. Работа над собой – единственный способ приобретения необходимых знаний и навыков, формирования нужного ви́дения и понимания ситуации, развития необходимых качеств личности. «Выдающимися руководителями становятся в результате долгого, сложного процесса обретения новых знаний и профессионального опыта, – объясняют ученые. – Самое главное, что придется учиться, но чему, никто не скажет и никто не поможет. Любому управленцу до всего приходится доходить своим умом, полагаясь на тот опыт, который он приобретает».[111]111
  Там же. – С. 81.


[Закрыть]

Секрет успеха

«Слишком многие сходят с дистанции, закапывая таланты в землю. Почему? Потому что они перестают работать над собой».

Профессор Линда Хилл

Уинстон Черчилль старался максимально использовать свой опыт и новые знания. Однако если его назначение на пост первого лорда Адмиралтейства стало возможным благодаря его личным качествам, то причина самой смены руководства этого ведомства лежала в более глубокой плоскости и была связана с серьезными проблемами государственного управления. Одна из таких проблем – слабая координация. Двадцать третьего августа 1911 года, в самый разгар Агадирского кризиса, Асквит решил провести чрезвычайное заседание Комитета имперской обороны. О важности мероприятия можно судить по тому факту, что заседание заняло целый день. В нем приняли участие министр финансов Дэвид Ллойд Джордж, глава МИД Эдвард Грей, военный министр Ричард Халдейн, первый лорд Адмиралтейства Реджинальд Маккена, глава Имперского генерального штаба сэр Уильям Николсон, директор военных операций Военного министерства сэр Генри Уилсон, первый морской лорд[112]112
  Первый морской лорд – первый заместитель главы Адмиралтейства. – Примеч. автора.


[Закрыть] сэр Артур Уилсон. Также на заседании присутствовал глава МВД Уинстон Черчилль, который являлся членом Комитета с 1907 года.