Текст книги "Эпидемии и глобальная история"

1.4. Новая медицинская история

В начале ХХ в., когда началось бурное развитие медицинской микробиологии, лидирующие позиции в сфере историографии эпидемий захватили врачи-микробиологи, находившиеся на переднем крае борьбы с инфекционными болезнями. На их фоне медицинские историки выглядели как исследователи, продолжающие в основном игнорировать историко-эпидемическую проблематику. Это было вызвано тем, что медицинской историей по-прежнему занимались врачи, связанные не с микробиологией и эпидемиологией, а с лечебным делом. Свою задачу они видели в том, чтобы героизировать историю медицинской профессии и подчеркнуть значение опыта своих предшественников.

Благодаря им, любительским опытам по развитию медицинской истории удалось придать профессиональный статус, институционализировать дисциплину. Первые шаги были сделаны еще в 1871 г., когда в Парижском университете Ш.-В. Дарамбер за год до смерти получил кафедру истории медицины2626
  Braunstein J.F. Daremberg et les débuts de l'histoire de la médecine en France // Revue d'histoire des sciences. 2005. Vol. 58. P. 367–387.


[Закрыть], на которой стал читать курс по истории медицины и хирургии2727
  Впрочем, в ХХ в. во Франции кафедры истории медицины на медицинских факультетах постепенно пришли в упадок, вследствие чего ситуация во многом вернулась к состоянию середины XIX в. Отмечается, что главной причиной этого стало отсутствие диалога между врачами и профессиональными историками и нерешенность вопроса о том, кто имеет право писать историю медицины. См.: Doria C. The Right to Write the History: Disputes Over the History of Medicine in France – 20^th–21^st centuries // Transversal: International Journal for the Historiography of Science. 2017. No. 3. P. 26–36.


[Закрыть]. В 1905 г. в Лейпцигском университете врач К. Зудхофф, увлеченный изучением средневековых медицинских текстов, основал специализированный институт истории медицины и естественных наук. Он подготовил немало выдающихся специалистов, также сделавших предметом своих профессиональных занятий историю медицины. В их числе преемник Зудхоффа в Лейпцигском институте А. Зигерист, который, переехав в США, основал в 1932 г. в университете Джонса Хопкинса еще один институт истории медицины. В 1936 г.

в Лондоне при Фонде Генри Велкома появилась третья аналогичная институция. После закрытия Лейпцигского института именно институты в Балтиморе и Лондоне стали главными центрами развития медицинской истории в западном мире.

В СССР развитие медицинской истории получило серьезную государственную поддержку. В 1944 г. в составе АМН СССР был создан Институт организации здравоохранения, медицинской статистики и социальной гигиены, на базе которого развернулись историко-медицинские исследования. В 1948 г. он был преобразован в Институт организации здравоохранения и истории медицины. В советских медицинских вузах началось преподавание специализированных курсов по истории медицины. Вместе с тем вследствие сложившейся к этому времени традиции относить историю эпидемий к сфере ответственности микробиологов и эпидемиологов советские медицинские историки к проблематике эпидемий обращались крайне редко2828
  Некоторое исключение в этом плане составляют работы П.Е. Заблудовского и М.Б. Мирского, в которых проблематика истории эпидемий, однако, затронуты фрагментарно. См.: Заблудовский П.Е. Развитие учения о заразных болезнях и книга Фракасторо // Фракасторо Дж. О контагии, контагиозных болезнях и лечении. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 165–240; Мирский М.Б. Очерки истории медицины в России XVI–XVIII вв. Владикавказ: Госкомиздат РСД-А, 1995. С. 33–34.


[Закрыть].

На рубеже 1960-х и 1970-х годов в сфере медицинской истории начались изменения. По мере того, как здоровье стало рассматриваться как неотъемлемое право каждого гражданина, внимание общества к проблемам здравоохранения и медицины стало возрастать. В свете этого все больше врачей, включая профессиональных медицинских историков, стало сознавать необходимость установления большего общественного контроля над медицинской профессией. Следствием этого стал поворот к новой форме медицинской истории – социальной истории медицины, сфокусированной не на истории великих докторов, а на обществе и его проблемах2929
  О становлении социальной истории медицины см.: Михель Д.В. Социальная история медицины: становление и проблематика // Журнал исследований социальной политики. 2009. Т. 7. № 3. С. 295–312.


[Закрыть].

Именно эти процессы привели к тому, что проблематика эпидемий с этих пор заняла важное место в исследованиях медицинских историков. Среди британских историков, связанных с Институтом Генри Велкома, следует упомянуть имена Э. Харди, М. Пеллинг, П. Вайндлинга, М. Харрисона, ставших флагманами в сфере историко-эпидемических исследований3030
  Hardy A. The Epidemic Streets: Infectious Diseases and the Rise of Preventive Medicine, 1856–1900. Oxford: Clarendon Press, 1993; Pelling M. The Common Lot: Sickness, Medical Occupations, and the Urban Poor in Early Modern England. New York, 1998; Weindling P. Epidemics and Genocide in Eastern Europe, 1890–1945. Oxford: Oxford University Press, 2000; Harrison M. Disease and the Modern World: 1500 to the Present Day. Cambridge: Polity Press, 2004; Idem. Contagion: How Commerce Has Spread Disease. New Haven: Yale University Press, 2013.


[Закрыть]. В США в те же самые годы прорывные работы вышли из-под пера Ч. Розенберга и Ш. Ротман3131
  Rosenberg Ch.E. The Cholera Years: The United States in 1832, 1849 and 1866. Chicago: Uni-versity of Chicago Press, 1962; Idem. Explaining Epidemics and Other Studies in the History of Medicine. Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Rothman S.M. Living in the Shadow of Death: Tuberculosis and the Social Experience of Illness in American History. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1995.


[Закрыть]. Во Франции, где лидерство в осмыслении истории эпидемий философы и социологи, особую роль в изучении истории эпидемий сыграл врач М. Грмек, ставший в 1973 г. директором научного центра по изучению истории биомедицинских наук в Практической школе высших исследований3232
  Grmek M.D. Diseases in the Ancient Greek World. Baltimore, 1989; Idem. History of AIDS: Emergence and Origin of a Modern Pandemic. Princeton: Princeton University Press, 1993.


[Закрыть].

На рубеже ХХ и XXI вв. число врачей, заинтересованных в развитии новой медицинской истории, выросло. В условиях технократизации медицинской профессии все больше докторов осознали необходимость доверительного диалога с остальной частью общества. Стало больше публикаций по истории эпидемий, выполненных врачами-историками. На рынке книжной продукции их работы заняли собственную нишу.

Так, гастроэнтеролог Ф. Райан сосредоточил внимание на истории туберкулеза в Америке и Европе до и после появления антибиотиков3333
  Ryan F. The Forgotten Plague: How the Battle Against Tuberculosis Was Won – and Lost. Boston: Back Bay Books, 1994.


[Закрыть]. Еще одно исследование на подобную тему было выполнено профессором Т. Дэниелом3434
  Daniel T.M. Captain of Death: The Story of Tuberculosis. Rochester, NY.: University of Rochester Press, 1999.


[Закрыть]. Врач Т. Дорманди изложил собственную версию истории туберкулеза, соединив естественнонаучные факты об истории возбудителя этой болезни и историко-литературные сведения о наиболее известных ее жертвах из числа писателей, художников и композиторов3535
  Dormandy T. The White Death: A History of Tuberculosis. New York: New York University Press, 2000.


[Закрыть]. Иммунолог П. Догерти показал, каким изменениям в ходе истории подвергается иммунитет человека, и как пандемии сказываются на развитии экономики, сельского хозяйства и систем безопасности3636
  Doherty P.C. Pandemics: What Everyone Needs to Know. Oxford: Oxford University Press, 2013.


[Закрыть]. Терапевт М. Маккарти представил работу о роли антибиотиков в борьбе с инфекциями и о том, как эволюция лекарственных средств придает новый импульс микробным формам жизни, рождающим новые эпидемии3737
  MacCarthy M. Superbugs: The Race to Stop an Epidemic. NewYork: Avery, 2019.


[Закрыть]. Невролог В.М. Новоселов в связи с начавшейся эпидемией СOVID-19 выпустил книгу о влиянии вирусных заболеваний на продолжительность жизни человеческой популяции, сделав вывод о том, распространение эпидемий на Земле стало следствием удлинения периода старости3838
  Новоселов В.М. От испанки до COVID-19. Хроники нападений вирусов. М.: Эксмо, 2020.


[Закрыть]. Педиатр И.Г. Метелева представила книгу о Черной смерти и других эпидемиях, сосредоточив внимание на психологических трансформациях, происходивших с людьми, запертыми в стенах «чумного» города3939
  Метелева И.Г. Бич Божий. История чумы. М.: Пятый Рим, 2020.


[Закрыть]. Склонность этих авторов к исследовательской работе позволяет отнести их к числу подлинных энтузиастов новой медицинской истории, пишущих об эпидемиях.

1.5. Современная историческая наука и эпидемии

Вопрос о том, почему современные профессионалы исторической науки обратились к изучению истории эпидемий, требует особого обсуждения. Так, речь может идти о том, что на многих историков сильное впечатление произвели работы некоторых философов и социологов, которые на рубеже 1960-х и 1970-х годов стали публиковать собственные исследования о проблемах медицинской теории и практики, гигиене и госпиталях, телесности и сексуальности4040
  Во Франции, например, к числу таких авторов следует отнести Ж. Кангилема, М. Фуко, Д. Гуревича, Ж. Леонара, Ж. Вигарелло.


[Закрыть], что, в свою очередь, вызвало у историков желание проверить их выводы. С другой стороны, причиной растущего интереса историков к эпидемической проблематике стали драматические изменения в здравоохранении. В середине 1970-х годов врачам удалось ликвидировать оспу и взять под контроль некоторые другие опасные инфекции, но несмотря на это век эпидемий так и не закончился. Всего через несколько лет дал знать о себе СПИД. Затем обнаружились новые формы туберкулеза, стойкие к антибиотикам. Позже последовали новые вспышки холеры, чумы, птичьего гриппа и пр. Эти события вызвали потрясения в общественном сознании и не могли остаться незамеченными профессиональными историками.

В 1970-е годы работы историков в области истории эпидемий были немногочисленны. В 1972 г. Ф. Картрайт и М. Биддис предприняли попытку дать общий обзор всемирной истории эпидемий4141
  Cartwright F.F., Biddis M.D. Disease and History. New York: Barnes & Noble, 1972.


[Закрыть]. Затем последовала фундаментальная книга У. Мак-Нила об эпидемиях и цивилизациях, в которой доказывалось, что контакты между народами всегда сопровождались не только распространением товаров и технологий, но и обменом болезнетворными микробами, способными вызывать кризисы в разных частях света4242
  McNeill W.H. Plagues and Peoples. New York: Anchor Books; Doubleday, 1976.


[Закрыть]. Почти в те же самые годы вышел еще ряд публикаций, авторы которых попытались проанализировать отдельные эпизоды из истории эпидемий на материалах региональной истории4343
  Cipolla C.M. Cristofano and the Plague: A Study in the History of Public Health in the Age of Galileo. London:COllins, 1973; Dols M.W. The Black Death in the Middle East. Princeton: Princeton University Press, 1977; Hatcher J. Plague, Population and the English Economy 1348–1530. New York: Palgrave, 1977; Meiss M. Painting in Florence and Siena after the Black Death: The Arts, Religion, and Society in the Mid-Fourteenth Century. Princeton: Princeton University Press, 1979.


[Закрыть].

С начала 1980-х годов интеллектуальное лидерство в исследованиях эпидемий захватили американские и британские историки, тогда как историки из других стран, ориентируясь на их опыт включились в работу позднее. В этом плане отметим лишь некоторых авторов. В 1983 г. Н. Галлахер опубликовала превосходную книгу о роли исламских и европейских институтов здравоохранения в борьбе с эпидемиями в Тунисе4444
  Gallagher N.E. Medicine and Power in Tunisia, 1780–1900. Cambridge: Cambridge University Press, 1983.


[Закрыть]. В 1985 г. Р. Готтфрид написал об истории Черной смерти в Европе, сделав акцент на анализе природных и социокультурных аспектов этой эпидемии4545
  Gottfried R.S. The Black Death: Natural and Human Disaster in Medieval Europe. New York: Free Press, 1985.


[Закрыть]. В том же году Д. Херлихи подготовил работу о том, как Черная смерть повлияла на установление новых способов контроля за населением, появление университетов, судьбы христианства, а также подъем народной культуры и рост национализма4646
  Эта книга была опубликована спустя более 10 лет, уже после его смерти. См.: Herlihy D. The Black Death and the Transformation of the West. Cambridge, Ma.: Harvard University Press, 1997.


[Закрыть]. В 1986 г. Э. Кэрмайкл сообщила о борьбе санитарных служб с чумой в ренессансной Флоренции, утверждая, что местная элита воспринимала болезнь главным образом как атрибут бедных слоев населения, и, следовательно, успех властей в борьбе с эпидемиями не зависел напрямую от их теоретической осведомленности4747
  Carmichael A.G. Plague and the Poor in Renaissance Florence. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.


[Закрыть]. Схожую идею предложил и П. Слэк в своем труде о борьбе с эпидемиями в Англии при Тюдорах и Стюартах4848
  Slack P. The Impact of the Plague in Tudor and Stuart England. London: Routledge & Kegan Paul, 1985.


[Закрыть]. Р. Эванс реконструировал историю борьбы с холерой в Гамбурге, сосредоточившись на противоречиях между правительством и региональной элитой4949
  Evans R. Death in Hamburg: Society and Politics in the Cholera Years, 1830–1910. Oxford: Oxford University Press, 1987.


[Закрыть]. В 1989 г. Дж. Кальви описала влияние эпидемий чумы начала XVII в. на религиозные чувства жителей Флоренции, а также попыталась реконструировать различия в реакции на эпидемию между мужчинами и женщинами Нового времени5050
  Calvi G. Histories of a Plague Year: The Social and Imaginary in Baroque Florence. Berkeley: University of California Press, 1989.


[Закрыть].

В 1990-е годы число подобных исследований выросло. Историки старались не упускать из виду ситуацию не только на Западе, но и в других регионах. В 1992 г. О.Й. Бенедиктов, представил книгу о Черной смерти в Скандинавии, за которой последовала книга, учитывающая ход эпидемии на Кавказе, в Малой Азии и Северной Африке5151
  Benedictow O.J. Plague in the Late Medieval Nordic Countries: Epidemiological Studies. Oslo: Middelderforlaget, 1992; Idem. The Black Death 1346–1353: The Complete History. Woodbridge: Boydell Press, 2004.


[Закрыть]. В том же году вышла коллективная монография, авторы которой анализировали представления разных социальных групп – духовенства, государственных чиновников, крестьян – о так называемых «новых болезнях» – в разные эпохи и в разных частях света5252
  Ranger T., Slack P. (eds.) Epidemics and Ideas: Essays on the Historical Perception of Pestilence Cambridge: Cambridge University Press, 1992.


[Закрыть]. В 1993 г. Д. Арнольд представил работу, в которой указал на связь между британским владычеством в Индии и колониальными санитарно-медицинскими стратегиями в отношении оспы, чумы и холеры. В ней он обратил внимание на то, что западная медицина в Индии играла роль еще одного инструмента колонизации, мало обращая внимание на реальные нужды местного населения5353
  Arnold D. Colonizing the Body: State Medicine and Epidemic Disease in Nineteenth-Century India. Berkeley: University of California Press, 1993.


[Закрыть]. Ш. Уоттс, британский историк, работающий в Африке, написал сравнительное исследование о поведении санитарных властей в Средневековье и Новое время на Западе и в более поздние времена в колониальном мире. Он изобразил западную медицину весьма критически, как инструмент колонизации и поддержания социальной несправедливости5454
  Watts S. Epidemics and History: Disease, Power and Imperialism. New Haven: Yale University Press, 1999.


[Закрыть]. П. Болдуин реконструировал историю борьбы с холерой, сифилисом и оспой в Европе с 1830 по 1930 г., показывая, что борьба с эпидемиями стала важной частью укрепления государственных институтов и одновременно поставила под вопрос демократические традиции. Позже он предпринял еще одно исследование, рассмотрев административно-политические аспекты кампаний против СПИДа в индустриальном мире5555
  Baldwin P. Contagion and the State in Europe, 1830–1930. Cambridge: Cambridge University Press, 1999; Idem. Disease and Democracy. The Industrialized World Faces AIDS. Berkeley: University of California Press, 2005.


[Закрыть].

В самом начале 2000-х годов интересное исследование об эпидемии Черной смерти выпустил Н. Кантор, показавший ее влияние на изменения в европейской культуре5656
  Cantor N.F. In the Wake of the Plague: The Black Death and the World It Made. New York: Harper Perennial, 2001.


[Закрыть]. Д. Ошинский поведал об истории полиомиелита в США5757
  Oshinsky D.M. Polio: An American Story. Oxford: Oxford University Press, 2006.


[Закрыть]. Дж. Хейс издал две книги об эпидемиях от античности до ХХ в., сосредоточив внимание на социальной реакции на эпидемии5858
  Hays J.N. The Burdens of Disease: Epidemics and Human Response in Western History. New Brunswick: Rutgers University Press, 2000; Idem. Epidemics and Pandemics: Their Impacts on Human History. Santa Barbara, Ca.: ABC-Clio, 2005.


[Закрыть]. М. Дэвис откликнулся своей книгой на эпидемию птичьего гриппа, написав исследование-предостережение5959
  Davis M. The Monster at Our Door: The Global Threat of Avian Flu. New York: New Press, 2005.


[Закрыть]. Алармистский настрой, присущий его книге, стал преобладать в работах по истории эпидемий с середины 2000-х годов. С одной стороны, это усилило интерес к таким работам у читателей, а с другой – стало свидетельством некоторой зависимости части историков от политики СМИ. Интересным явлением в рамках исторической науки начала XXI в. стало стремление отдельных авторов к подведению эпидемических итогов прошедшего столетия, а также возвращение к его наиболее драматическим эпизодам, таким, как «испанский грипп». Это оказалось характерно для работ М. Хонигсбаума6060
  Honigsbaum M. Living with Enza: The Forgotten Story of Britain and Great Flu Pandemic of 1918. New York: Palgrave Macmillan, 2009; Idem. The Pandemic Century: One Hundred Years of Panic, Hysteria and Hubris. London: W. W. Norton & Company, 2019.


[Закрыть]. Приближавшийся столетний «юбилей» «испанки» стал темой работ и некоторых других историков6161
  Bristow N.K. American Pandemic: The Lost Worlds of the 1918 Influenza Epidemic. Oxford: Oxford University Press, 2012.


[Закрыть].

Российские историки к проблематике истории эпидемий обратились позже своих зарубежных коллег. Главными результатами этой работы в настоящее время являются в основном статьи и доклады на конференциях. Однако появились и некоторые монографические исследования, носящие, как правило, обобщающий характер. Таковы, работы Ю.Е. Арнаутовой, К.А. Богданова, Д.В. Михеля, Л.М. Медведевой6262
  Арнаутова Ю.Е. Колдуны и святые: Антропология болезни в средние века. СПб.: Алетейя, 2004; Богданов К.А. Врачи, пациенты, читатели: патографические тексты русской культуры XVIII–XIX веков. М: ОГИ, 2005; Михель Д.В. Болезнь и всемирная история. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2009; Медведева Л.М. Болезнь в культуре и культура болезни. Волгоград: Изд-во ВолгГМУ, 2013.


[Закрыть].

Особенностью исследований современных историков стало обращение к фукидидовой модели восприятия эпидемии как масштабного социального кризиса, связанного с нарушением привычного порядка жизни и хаотизации социальной реальности. При рассмотрении различных эпизодов истории эпидемии современные историки часто обращаются к разнообразному естественнонаучному материалу, однако эти данные не являются преобладающими6363
  Harper K. The Fate of Rome: Climate, Disease, and the End of an Empire. Princeton: Princeton University Press, 2017.


[Закрыть]. Традиционно большое внимание уделяется наиболее масштабным эпидемическим бедствиям, изменившим ход истории конкретных стран, обществ и цивилизаций, таких, как «афинская чума», Черная смерть, «испанка». В связи с распространением пандемии COVID-19 число публикаций историков об эпидемиях продолжает расти, и уже не представляется возможным оценить все новейшие работы. Для современных специалистов история эпидемий – это неотъемлемая часть истории общества, его социальной, культурной и политической жизни.

1.6. Эпидемии в фокусе популярной историографии

Интенсивное развитие СМИ и появление Интернета привело к общему оживлению интеллектуально-литературного творчества в последние два десятилетия. Повлияло это и на состояние современной историографии эпидемий. Об истории эпидемий все чаще стали писать не только врачи и профессиональные историки, но и представители других специальностей, а также журналисты. Публикации, выходящие из-под их пера, обычно отличаются живостью стиля и эмоциональностью и, как правило, имеют отношение лишь к наиболее «резонансным» эпизодам всемирной истории эпидемий – истории Черной смерти, «испанки», птичьего гриппа.

Первопроходцем в сфере популярной историографии эпидемий стал американский географ А. Кросби, который к 500-летнему юбилею открытия Америки написал книгу о последствиях «колумбова обмена» для коренных народов Нового света. В ней он заявил, что причиной быстрого завоевания Америки европейцами стали среди прочего их невидимые союзники – возбудители кори, оспы и других инфекций, против которых индейцы не имели иммунитета. Кросби пришел к выводу, что открытие Америки привело к вымиранию 95% коренного населения6464
  Crosby A.W. The Columbian Exchange: Biological and Cultural Consequences of 1492. West-port, Ct.: Greenwood Press 1972. Работа Кросби стать образцом для других исследований в этой области. Например, см.: Diamond J.M. Guns, Germs, and Steel: The Fates of Human Societies. New York: Norton, 2005.


[Закрыть].

В начале XXI в. количество публикаций в рамках популярной историографии эпидемий возросло, мы же обратим внимание только на самые заметные. Так, в 2001 г. журналистка Дж. Колата издала эмоциональную книгу про эпидемию «испанки», обнародовав факты, относящиеся к США, Норвегии, Гонконгу и другим частям света6565
  Kolata G. Flu: The Story of the Great Influenza Pandemic of 1918 and the Search for the Virus that Caused It. New York: Atria Books, 2001.


[Закрыть]. В 2005 г. писатель Дж. Барри опубликовал еще одну работу об «испанке», сосредоточившись на событиях в западном мире6666
  Barry J.M. The Great Influenza: The Story of the Deadliest Pandemic in History. New York: Penguin Books, 2005.


[Закрыть]. К столетнему юбилею «испанки» журналистка Л. Спинни подготовила книгу о том, как она сказалась на жизнях знаменитых людей – Франца Кафки, Махатмы Ганди, короля Испании Альфонса XIII, а также на судьбах обитателей нью-йоркских трущоб. Ей удалось привлечь большое число нарративных источников, в том числе воспоминания тех людей, у которых восприятие об этой эпидемии были связаны с рассказами их родителей6767
  Spinney L. Pale Riders: The Spanish Flu of 1918 and How It Changed the World. New York: Vintage, 2018.


[Закрыть]. Психолог К. Арнольд вновь вернулась к «испанке», представив еще один эмоциональный образ одной из самых больших эпидемий ХХ в.6868
  Arnold C. Pandemic 1918: Eyewitness Accounts from the Greatest Medical Holocaust in Modern History. New York: St. Martin’s Press, 2020.


[Закрыть]

Начало XXI в., совпавшее с новым витком эпидемий холеры, птичьего гриппа, атипичной пневмонии и, наконец, нынешней коронавирусной инфекции, вызвало очередной всплеск публикационной активности. Журналист К.Т. Гринфилд представил книгу об эпидемии птичьего гриппа, в которой разоблачительные сюжеты сочетаются с алармистскими заявлениями. Автор предостерегает западный мир от того, чтобы доверять данным китайских властей, которые, по его мнению, скрывают сведения об эпидемических опасностях, что исходят из материкового Китая6969
  Greenfeld K.T. China Syndrome: The True Story of the 21st Century's First Great Epidemic. New York: Harper Perennial, 2007.


[Закрыть]. Его коллега А. Сиппресс провел журналистское расследование в девяти странах Юго-Восточной Азии, итогом которого стали выводы о том, что именно в этом регионе мира вызревают «зерна» будущих смертоносных эпидемий, готовых обрушиться на остальной мир в ближайшие годы7070
  Sipress A. The Fatal Strain: On the Trail of Avian Flu and the Coming Pandemic. New York: Viking Adult, 2009.


[Закрыть]. Журналистка С. Шах в своей алармистской работе о холере акцентировала внимание читателей на проблемах международного сотрудничества и необходимости для развитых стран помочь развивающимся странам в их борьбе с эпидемиями, поскольку и сам западный мир имеет много неудач на этом поприще7171
  Shah S. Pandemic: Tracking Contagions, from Cholera to Ebola and beyond. NewYork: Picador, 2016.


[Закрыть].

В России публикации популяризаторов истории эпидемий также стали заметным явлением культуры. Писатель А.В. Бодров в книге об истории эпидемий охарактеризовал естественнонаучные аспекты ряда инфекций и представил краткий свод наиболее значимых сведений о демографических, социальных и культурных последствиях эпидемий за трехтысячелетний период7272
  Бодров А.В. История эпидемий. От черной чумы до COVID-19. М.: Центрполиграф, 2020.


[Закрыть]. Журналисты А.С. Паевский и А.Н. Хоружая написали дилогию о чуме и холере, сосредоточив внимание на необычных фактах истории, связанных с этими опасными болезнями7373
  Паевский А.С., Хоружая А.Н. Вообще чума! История болезней от лихорадки до Паркинсона. М.: АСТ, 2018; Они же. Вот холера. История болезней от сифилиса до проказы. М.: АСТ, 2020.


[Закрыть]. Характерно, что все последние публикации были в той или иной степени приурочены к последним эпидемическим происшествиям и вышли на книжный рынок как работы алармистского и/или разоблачительного содержания.

В целом уровень работ, написанных с позиций популярной историографии, неизменно растет. Их авторы для обоснования своих выводов привлекают разнообразные источники, ссылаются на архивные материалы, широко используют интервью со специалистами и людьми, имеющими отношение к описываемым событиям. Качественные различия между исследованиями профессионалов и любителей практически отсутствуют. Однако в отличие от профессиональных историков и врачей популяризаторы истории эпидемий почти не обращаются к тем сюжетам, которые остаются за пределами мейнстрима – а это, надо признать, весьма значительная часть всемирной истории эпидемий.

2
ДРЕВНИЙ МИР

Вопреки многочисленным мифам древнейший период в истории человечества не был ни золотым веком, ни жизнью в райском саду. Это было время серьезных испытаний. Наши далекие предки хотя и были хорошо развиты физически, несомненно, имели многочисленные проблемы со здоровьем. С точки зрения эволюционной теории с самого начала люди были не только хищниками, но и жертвами, часто становясь добычей других животных, как крупных, так и совершенно маленьких, невидимых глазу микропаразитов. При этом если с первыми из них они вполне успешно конкурировали, то о существовании вторых они совершенно ничего не знали вплоть до самого недавнего времени. Именно эти последние неизменно оказывались причиной разных болезней, с которыми людям постоянно приходилось иметь дело.

Когда охота и собирательство перестали быть эффективными и люди впервые столкнулись с лицом серьезного продовольственного кризиса, остро встала необходимость перехода к иным формам получения пропитания. В некоторых наиболее подходящих для этого районах Земли люди перешли к выращиванию съедобных растений и разведению домашних животных. Со временем наладилась оседлая жизнь и появились крупные, сложно устроенные человеческие общества – цивилизации. С этого момента судьба человечества круто изменилась.

По словам американского историка У. Макнилла, с появлением цивилизаций началась эпоха угнетения человека человеком, которую в биологическом плане следовало бы представить как особую разновидность макропаразитизма. Разные сравнительно немногочисленные типы элит стали пользоваться плодами труда многочисленных масс работающего населения, которое в огромной мере страдало и от биологического давления со стороны микропаразитов. В результате вся история цивилизаций превратилась в сложную форму взаимоотношений между населением и его угнетателями. Периоды достижения баланса между всеми сторонами сменялись периодами его нарушения7474
  McNeill W.H. Plagues and Peoples. New York: Anchor Books; Doubleday, 1998. P. 23–32.


[Закрыть]. Тем самым уже с самого начала неотъемлемой частью истории цивилизаций стали социальные беспорядки, голод и болезни.

Далее мы рассмотрим первые страницы всемирной истории человечества, от его зарождения до эпохи становления цивилизаций и первых контактов между ними, стараясь определить, какую роль в ней играли болезни.

2.1. Древнейшая история человечества

Согласно данным современной антропологии, родиной первых человеческих существ, наделенных зачатками интеллекта и способных создавать орудия труда, были саванны Восточной Африки. Первые представители рода людей появились там около 2 млн лет назад. Их ближайшие сородичи австралопитеки к этому времени уже начали исчезать с лица земли, тогда как более дальние родственники и предки – большие человекообразные обезьяны так и остались жить во влажных тропических лесах, по ту сторону от Великого Африканского разлома. Их существование во влажных лесах с биологической точки зрения вовсе нельзя было считать безмятежным. Тропический лес, густо заселенный разными мельчайшими формами жизни, был и все еще остается местом распространения огромного числа болезней, вызываемых вирусами, бактериями, простейшими и червями. По сравнению с вышедшими на просторы саванн первыми представителями рода людей антропоиды влажных лесов испытывали значительно больший гнет со стороны болезнетворных микроорганизмов. Достигнутый антропоидами биологический компромисс со своими микропаразитами привел к тому, что современные большие африканские обезьяны стали хроническими носителями большого числа инфекций, весьма опасных для человеческого рода, чье эволюционное становление происходило в других, более здоровых местах7575
  Ewald P.W. Evolution of Infectious Disease. New York: Oxford University Press, 1994.


[Закрыть].

В отличие от джунглей саванна, несомненно, оказалась более свободной от прессинга микроорганизмов, однако и здесь их присутствие ощущалось на каждом шагу. Настоящим бедствием для человека в Восточной Африке стал трипаносомоз, «сонная болезнь», распространяемая мухой цеце. В экологическом смысле муха цеце выступила естественным регулятором численности людей и копытных, не позволяя ни тем ни другим стать более многочисленными и нарушить хрупкое природное равновесие7676
  Lyons M. African Trypanosomiasis (Sleeping Sickness) // Kiple K.F. (ed.) The Cambridge World History of Human Disease. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 552–561. См. также: Ford J. The Role of the Trypanosomiases in African Ecology: A Study of the Tsetse Fly Problem. Oxford: OxfordUniversityPress, 1971.


[Закрыть].

Прошли сотни тысяч лет, прежде чем в ходе биологического и культурного развития люди превратились в доминирующий вид африканской саванны. Создав язык, орудия труда и усовершенствовав навыки приобретения пропитания, люди, по-видимому, стали несколько более многочисленными и поэтому были вынуждены двинуться на север и в других направлениях. Около 100 тыс. лет назад начался грандиозный процесс распространения человечества за пределы Африки.

Археологические реконструкции показывают, что это движение было неспешным. Однако в масштабах истории Земли оно, несомненно, оказалось стремительным. Приблизительно 10 тыс. лет назад или чуть раньше люди уже расселились по всем материкам, за исключением Антарктиды. При этом в некоторых местах, таких как Америка, пришельцы сумели нанести сильнейший ущерб местной фауне, уничтожив почти всех крупных млекопитающих, вследствие чего на американском континенте была упущена возможность для приручения полезных животных. В Евразии же ситуация оказалась более благополучной, поэтому на ее северных окраинах племена охотников могли заниматься добычей дикого зверя и в самые недавние времена.

Выйдя за пределы Африки, люди-охотники стали осваивать новые экологические ниши, где в большинстве случаев отсутствовали характерные для прародины человечества опасные микроорганизмы. В результате в умеренных и прохладных широтах они оказались более свободны от прессинга опасных инфекций и могли наслаждаться более здоровой средой обитания. На протяжении нескольких десятков тысяч лет главными проблемами для людей в умеренных и прохладных широтах оставались разнообразные травмы, а также голод в период неудачных охотничьих сезонов. Число инфекционных болезней в таких экологических условиях было значительно меньшим, чем в жарком климате7777
  Гохман И.И. Палеоантропология и доисторическая медицина // Антропология – медицине / Под ред. Т.И. Алексеевой. М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 5–15; Porter R. The Greatest Benefit to Mankind: A Medical History of Humanity from Antiquity to the Present. London: FontanaPress, 1997. P. 15–16. См. также: Ковешников В.Г., Никитюк Б.А. Медицинская антропология. Киев: Здоров’я, 1992.


[Закрыть].

Около 10 тыс. лет назад на Земле началось очередное потепление климата. Оно вынудило последних сохранившихся крупных животных Евразии переместиться на северные, прохладные окраины материка. На опустевших охотничьих угодьях жарких и умеренных широт перед людьми встал вопрос о пропитании. Решение его было поистине революционным. От охоты и собирательства люди перешли к одомашниванию и культивированию животных и съедобных растений. Однако переход к оседлому образу жизни произошел не сразу. На протяжении по крайней мере 5 тыс. лет люди продолжали оставаться кочевниками, переходя от одного возделанного клочка земли к другому. Данное обстоятельство отчасти защищало их от болезней, с которыми они напрямую столкнулись, когда перешли к оседлому, цивилизованному образу жизни.

Переход к более интенсивным формам хозяйствования совпал с быстрым ростом численности населения на сравнительно небольших островках континентального пространства. Скученность жителей в первых крупных селениях и городках способствовала быстрому распространению числа инфекций, таких как оспа, корь, грипп и др., которые были неизвестны малочисленным народам. Развитие пахотного и поливного земледелия позволило собирать большие урожаи зерновых, однако запасы пищи в амбарах стали привлекать мелких млекопитающих, которые приблизившись вплотную к жилищу человека, принесли с собой и многочисленных микропаразитов. Занятие скотоводством также стало условием для распространения инфекций. Животные, прирученные человеком, – коровы, овцы, лошади, свиньи, верблюды, куры и пр., оказались резервуарами огромного числа болезней, к которым человечеству еще только предстояло приспособиться7878
  Porter R. The Greatest Benefit to Mankind. P. 16–20.


[Закрыть]. Началась эра цивилизаций, которая оказалась также и эрой массовых болезней.