Текст книги "Эпидемии и глобальная история"

4.2. Последствия Черной смерти на Западе

Главная причина, по которой эпидемия середины XIV в. на Западе навсегда врезалась в память современников и потомков, – это беспрецедентно высокая смертность. Вопрос о числе умерших от Великой чумы начал дебатироваться еще в XIX в., когда специалисты сошлись на том, что в Европе за короткий период времени с 1347 по 1350 г. умер почти каждый третий житель, а всего приблизительно 20–25 млн человек152152
  Гезер Г. История повальных болезней. СПб., 1867.


[Закрыть]. В ХХ в. специалисты в области демографической истории неоднократно возвращались к обсуждению этой проблемы. Наиболее обоснованные данные по числу жертв Великой чумы представил в конце 1960-х гг. британский историк Дж. Рассел153153
  Russell J.C. Effects of Pestilence and Plague, 1315–1385 // Comparative Studies in Society and History. 1966. Vol. 8 (4). P. 464–473.


[Закрыть]. Впрочем, его данные не очень сильно отличались от данных, полученных раньше. Все крупные города западной цивилизации пострадали от чумы, потеряв от трети до двух третей своего населения. То же касается и целых стран. Так, к 1300 г. численность населения Англии составляла около 6 млн человек, а во Франции проживало 13,5 млн. Чума опустошила эти страны. Французы едва смогли восстановить исходную численность к 1500 г., а англичане лишь к XVIII в. Вплоть до 1750 г. влияние чумы оставалось главным фактором демографической истории Запада154154
  Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.: Весь Мир, 2006. С. 49–62. См. также: Les événements clés des XIVe et XVe siècles // Historia thematique. Un Moyen Age inattendu. 2000. № 65. Mai-Juin. P. 7.


[Закрыть].

В странах ислама последствия от Великой чумы были не менее ужасны. Особенно пострадал богатый Египет, управлявшийся могущественным военным режимом мамлюков. В октябре 1347 г. из морских портов Египта болезнь проникла в столицу мамлюков Каир – один из крупнейших городов мира, в котором тогда проживало полмиллиона человек. К январю 1349 г. в Каире умерло почти 200 тыс. жителей. В считанные месяцы скончалась треть населения государства мамлюков. Жертвами эпидемии стали и другие страны Ближнего Востока155155
  Dols M.W. The Black Death in the Middle East. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1977. P. 154–156, 160–162.


[Закрыть].

Угаснув в начале 1350-х гг., чума временно отступила. Но уже в 1360-е, а затем в 1370-е гг. она вернулась вновь. С ее каждым новым приходом число жертв становилось меньше, поскольку у населения начал вырабатываться иммунитет против болезни. От болезни страдали прежде всего дети и наиболее слабые члены общества. Постепенно это привело к широко распространенному мнению о том, что чума избирает своей мишенью главным образом бедняков156156
  Pullan B. Plague and Perceptions of the Poor in Early Modern Italy // Ranger T., Slack P. (eds.) Epidemics and Ideas: Essays on the Historical Perception of Pestilence. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. P. 101–123; Slack P. The Impact of the Plague in Tudor and Stuart England. London: Routledge & Kegan Paul, 1985.


[Закрыть].

Однако первоначально чума была демократичной болезнью, ибо она не щадила ни богатых, ни бедных, ни знатных особ, ни простолюдинов. Она лишала жизни как мирян, так и духовенство, и это последнее обстоятельство рождало массовое разочарование в традиционных формах религии, порождало смятение в умах. Церковь начала терять свой авторитет.

Вообще, психологические потрясения, вызванные чумой, были огромными. Идея, что Бог отвернулся от грешников, заставляла многих людей искать более аскетических форм религиозности. В Русских землях верующие, стремясь замолить свои грехи, неистово славили Господа и всего за один день успевали возводить для этого храмы157157
  Zguta R. The One-Day Votive Church: A Religious Response to the Black Death in Early Russia // Slavic Review. 1981. Vol. 40 (3). P. 423–432.


[Закрыть]. В Европе повсюду усилились эсхатологические настроения. Многим мнилось, что наступает конец света. Чтобы предотвратить его, некоторые верующие прибегали к самобичеванию, образуя бредущие из города в город процессии флагеллантов. Художники изображали явление дьявола, уносящего безбожников в ад158158
  Lerner R.E. The Black Death and Western Eschatological Mentalities // The American Historical Review. 1981. Vol. 86 (3). P. 533–552.


[Закрыть].

По свидетельству флорентийца Джованни Боккаччо, были и другие формы реакции на приход болезни. Некоторые люди в предчувствии погибели бросались в разврат и пьянство, стремясь напоследок вдоволь натешиться жизнью. Были и те, кто впадал в совершенную апатию. Некоторые же предпринимали отчаянные меры по спасению собственной жизни, запираясь в домах и воскуривая благовонные травы, чтобы не допустить проникновения смертельных миазмов болезни159159
  Боккаччо Дж. Декамерон. М.: ННН, 1994. С. 35–41.


[Закрыть].

Другие авторы оставили не менее впечатляющие картины бедствия. Автор «Сиенской хроники» Аньоло ди Тура писал: «Смерть пришла в Сиену в марте [1348 г.] Она была ужасной и жестокой… И невозможно было для языка человеческого сказать об этом ужасе… Отец оставлял ребенка, жену, хозяина… Не было никого, кто бы согласился ради денег или дружбы хоронить мертвых… И во многих местах Сиены были выкопаны огромные ямы, и в них было свалено в кучу множество мертвых… И я, Аньоло ди Тура… своими собственными руками похоронил своих пятерых детей. И слабо присыпанные землей тела выкапывали собаки и затем грызли их, таская по всему городу. И не было никого, кто бы не оплакивал чью-либо смерть, и никого, кто бы не надеялся, что умрет»160160
  Цит. по: Watts S.J. Epidemics and History: Disease, Power and Imperialism. New Haven: Yale University Press, 1999. P. 3.


[Закрыть].

В 1349 г. Ибн Хатима, арабский автор из Андалусии, писал о чуме на юге Испании: «Она является примером чудесных дел и могущества Бога, поскольку никогда прежде не случалось катастрофы такого размаха и такой продолжительности. Из прошлого не дошло о ней надежных свидетельств, поэтому сама болезнь является новой… Лишь Бог знает, когда она оставит землю»161161
  Цит. по: Watts S.J. Epidemics and History. P. 1.


[Закрыть].

Тем самым в изображении многих авторов, особенно христианских, психологические потрясения от болезни соединялись с печальной картиной масштабного социального кризиса. Впрочем, вряд ли они всегда соответствовали действительности. Ричард Эмери, рассмотрев случай с эпидемией в Перпиньяне весной 1348 г., на базе местных нотариальных записей сумел доказать, что никаких социальных беспорядков в городе не было. Смертность среди многих групп населения здесь нередко превышала 50 и даже 60%, но деловая активность в городе угасла лишь на две недели в апреле162162
  Emery R.W. The Black Death of 1348 in Perpignan // Speculum. 1967. Vol. 42 (4). P. 611–623.


[Закрыть].

Наиболее отвратительным проявлением человеческого отчаяния стала широко распространившаяся практика поиска виноватых. Традиционно к числу тех, на кого пытались свалить вину за приход чумы, были иноверцы, в особенности евреи. Их подозревали в отравлении воды и рассеивании «семян чумы» вблизи жилищ добропорядочных христиан. Подозрения породили еврейские погромы. В Страсбурге на День святого Валентина в 1349 г. было сожжено 900 евреев. Аресты и избиения евреев происходили в Швейцарии, Германии, Франции и других странах163163
  Watts S.J. Epidemics and History. P. 10; Cantor N.F. In the Wake of the Plague. P. 147–167.


[Закрыть].

Огромные человеческие потери, вызванные Черной смертью, начали сказываться и на экономике164164
  Saltmarsh J. Plague and Economic Decline in England in the Later Middle Ages // Cambridge Historical Journal. 1941. Vol. 7 (1). P. 23–41; Bean J.M.W. Plague, Population and Economic Decline in England in the Later Middle Ages // The Economic History Review, New Series. 1963. Vol. 15 (3). P. 423–437.


[Закрыть]. В Египте они дали о себе знать уже в конце 1340-х гг., когда земледельцы перестали выполнять столь важные ирригационные работы и, кроме того, прекратилось производство шелка, хлопка и других тканей, отправляемых на экспорт165165
  Dols M.W. The Black Death in the Middle East. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1977. P. 154–169.


[Закрыть]. Во Франции и Англии, где численность сельского населения к началу эпидемии была наибольшей, последствия чумы дали о себе знать лишь к началу 1380-х гг. Стала наблюдаться нехватка рабочих рук, в результате чего крестьяне получили возможность требовать более высокой платы за свой труд166166
  Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Т. 1. С. 169.


[Закрыть]. В Англии, где лендлорды пытались навязать работникам низкую цену, это привело в 1381 г. к началу крестьянской войны167167
  Cantor N.F. In the Wake of the Plague. P. 89–91.


[Закрыть].

Факты свидетельствуют о том, что после прихода Черной смерти характер питания мало изменился. Традиционное европейское пристрастие к мясной пищи демонстрировали не только знатные люди, но и крестьянство. В некоторых районах Европы сократилось производство зерновых, зато там, где была возможность заниматься рыбной ловлей и охотой на дикого зверя, питание простых людей было организовано лучше. В период с 1350 по 1550 г. крестьяне, безусловно, ели мяса больше, чем в предшествующие и последующие столетия168168
  Thrupp S.L. Plague Effects in Medieval Europe: Demographic Effects of Plague: A Comments on J.C. Russell’s View // Comparative Studies in Society and History. 1966. Vol. 8 (4). P. 483. То же: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Т. 1. С. 166–169.


[Закрыть].

Несомненно, Великая чума XIV в. оказала всеобъемлющее воздействие на историю западной цивилизации. Вызвав страх за свою жизнь, она породила новые культурные практики среди знати и богатых людей, дала работу бедным, стимулировала развитие некоторых отраслей промышленности и пр. Так, многие люди, разделяя расхожий медицинский тезис о том, что болезнь передается с водой, практически перестали совершать омовения и посещать бани, которые начали закрываться и бездействовали почти везде на Западе до самого конца XVIII в. Мнение о том, что зараза передается по воздуху и способна проникать в дома даже сквозь стены, породило длительную моду на одежду из плотной ткани, а также привело к тому, что на окнах и на стенах появились тяжелые занавеси и гобелены. Во Франции и Фландрии стало активно развиваться их производство169169
  Вигарелло Ж. Чистое и грязное: телесная гигиена со времен Средневековья // Ароматы и запахи в культуре. Кн. 1 / Сост. О.Б. Вайнштейн. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 520–521; Cantor N.F. In the Wake of the Plague. P. 22–25.


[Закрыть].

Как и всякое крупное бедствие, чума вызывала реакцию не только со стороны народа, но и властей. Чтобы восстановить социальный порядок, потрясенный Черной смертью, законодатели в разных частях Европы вводили законы против азартных игр и проституции, регламентировали ношение одежды, пытались укрепить нравственность. Впрочем, эти меры стали составной частью более широкой государственной политики, порожденной чумой.

4.3. Введение санитарного контроля

Когда в Европу пришла эпидемия Черной смерти, Запад был не готов к тому, чтобы принять ее вызов. Во многих случаях повторялась одна и та же история: люди бросали свои дома, родных и искали спасения у церкви. Больных несли в храмы, стремясь найти там защиту от грозной болезни, но этим еще больше распространяли заразу. Священники, которые оставались при умирающих, заболевали сами и умирали. Чума не щадила никого. Казалось, не было силы, которая могла бы противостоять Черной смерти. Однако она постепенно обнаружила себя. И это не были медики. Средневековая медицина к середине XIV в. хотя и добилась успехов в лечении отдельных недугов, была совершенно бессильна перед лицом заразной болезни. Единственное, что могли сделать врачи, это дать утешение умирающим, посещая их дома.

Силой, которая наиболее решительно и жестко выступила против Великой чумы, была государственная власть. По некоторым данным, первые попытки организованно противостоять эпидемиям чумы были предприняты в Венеции в 1348 г. Там были построены специальные дома – карантины, в которых в течение сорока дней выдерживались все приехавшие из пораженных болезнью мест170170
  Васильев К.Г., Сегал А.Е. История эпидемий в России. С. 31.


[Закрыть]. Однако систематическая борьба с чумой на Западе началась лишь в середине XV в. Ш. Уоттс связывает это с установлением особой «идеологии порядка», которая стала ответом правящих аристократических кругов в крупных торговых городах Северной и Центральной Италии на вызов болезни. «Идеология порядка» впервые укоренилась в таких областях, как Тоскана, Лигурия, Ломбардия и Венеция. Именно здесь наблюдалось наиболее бурное развитие экономики, а первые ростки капитализма сопровождались установлением авторитарных режимов171171
  Watts S.J. Epidemics and History. P. 2.


[Закрыть].

В Милане, где власть держали в руках сначала члены семьи Висконти, а затем Сфорца, для контроля над распространением заразных болезней были созданы специальные должности санитарных комиссаров (commissarii sanitatis), которые должны были собирать от врачей и священников информацию о числе умерших и заболевших, а также принимать меры для принудительного восстановления порядка там, где он нарушался. Наряду с этими чиновниками действовали специальные органы регистрации, например Officie delle Bollette (Отдел статистики). При усилении угрозы чумы герцог Сфорца не упускал возможности советоваться с врачами, придворными интеллектуалами-гуманистами и членами Городского совета, но в самые решающие моменты он действовал самостоятельно и наиболее жестко. Если угроза чумы для Милана исходила от одного из соседних городов, Сфорца немедленно посылал войска, чтобы они окружили такой город и не допустили выхода из него никого из жителей. Тем самым борьба с чумой превратилась в борьбу за восстановление социального порядка всеми возможными способами172172
  Carmichael A.G. Contagion Theory and Contagion Practice in Fifteenth-Century Milan // Renaissance Quarterly. 1991. Vol. 44 (2). P. 213–256.


[Закрыть].

Во Флоренции ситуация выглядела похожим образом. Городские власти, не привыкшие церемониться с простолюдинами, были твердо уверены в том, что чума разносится в основном бедняками, живущими в жалких лачугах. Подозрительных и опасных лиц отправляли на галеры и виселицы, больных и умирающих принудительно помещали в специальные чумные дома, которые были не столько больницами, сколько богадельнями-изоляторами173173
  Carmichael A.G. Plague and the Poor in Renaissance Florence. Cambridge: Cambridge University Press, 1986. P. 100–101.


[Закрыть].

В целом система санитарных мер, впервые апробированных в Италии, включала в себя пять элементов. Прежде всего, это установление карантинов в торговых городах на морском побережье и на суше, которые должны были решить проблему свободно передвигающихся человеческих потоков, наиболее угрожающих стабильности и порядку. Далее, использование принудительных захоронений в специальных могилах и уничтожение имущества тех людей, которые умерли от чумы. Кроме того, осуществление изоляции больных, членов их семей и подозрительных лиц. Сбор налогов для обеспечения, прежде всего продовольственного, тех людей, которые были помещены в изоляторы, а также представителей санитарных служб и врачей, занятых на период эпидемий. Наконец, снабжение продовольствием тех, кто пострадал от закрытия рынков и у кого недостаточно средств для пропитания174174
  Watts S.J. Epidemics and History. P. 17.


[Закрыть].

Однако наиболее красноречиво и кратко содержание этих санитарных мер в 1576 г. охарактеризовал некий Джованни Филип-по Инграссия, врач из Сицилии: «Для борьбы с чумой нужны всего три вещи – золото, огонь и виселица. Золото нужно, чтобы оплачивать расходы, огонь – чтобы сжигать подозрительные вещи, а виселица – чтобы вешать бедняков, бунтующих против решений санитарных властей»175175
  Cipolla C.M. Cristofano and the Plague: A Study in the History of Public Health in the Age of Galileo. London: Collins, 1973. P. 89–90.


[Закрыть].

За пределами Альп ситуация еще долго выглядела по-другому. Санитарный контроль там стал налаживаться, только когда и там укрепились сильные правящие режимы. На территории империи контроль поначалу удалось ввести лишь в отношении высших сословий, и ситуация особенно осложнилась в период начавшейся Реформации и последующих за ней событий. В Англии и во Франции контроль стал вводиться лишь в конце XVI в., но в полной мере был введен в XVII в.

Во Франции активные меры борьбы с чумой начали использовать при Марии Медичи. Королевская власть в этой стране стала направлять войска для оцепления зачумленных городов и недопущения распространения заразы. Кроме того, была внедрена особая система паспортов, в которых чиновники делали отметки о состоянии здоровья их обладателей и без которых нельзя было передвигаться по стране176176
  Мишель Фуко приводит на этот счет специальный регламент на случай чумы, сохранившийся в военном архиве Венсена. См.: Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: AdMarginem, 1999. С. 285–288.


[Закрыть].

В Англии борьба с чумой приняла не менее грубые формы. Меры контроля, которые вводились в Лондоне, Бристоле, Норидже и других городах, сильно напоминали итальянский опыт. Уже при Тюдорах развернулась борьба с бродяжничеством, а также начали строиться чумные дома для изоляции заразных. Однако стремление экономить привело к тому, что английские власти чаще прибегали к домашней изоляции подозрительных, чем к строительству большого числа «пестхаузов». Распространенными мерами стали также сожжение одежды, принадлежавшей умершим, и регуляция погребальных ритуалов. Развернувшаяся борьба с чумой была во многом борьбой с бедностью и бедными людьми. Характерным свидетельством этого стало высказывание священника из Нориджа во время эпидемии 1665–1666 гг.: «Мы боимся бедных больше, чем чумы»177177
  Slack P. The Impact of the Plague in Tudor and Stuart England. P. 143.


[Закрыть].

Во многих случаях эти грубые санитарные меры вызывали недовольство народа. Простые люди ненавидели чумные дома, а мужчины, бросая своих жен и детей, бежали из домашней изоляции. Критику вызывали и санитарные меры по сожжению имущества, принадлежавшего умершим. Однако в этом случае законы сурово обходились с теми, кто осмеливался взять вещи собственных умерших родственников. Но самой ненавистной для народа мерой были организованные санитарными чиновниками принудительные захоронения, когда власти лишали родственников возможности публично проститься со своими умершими и хоронили мертвых в общих могилах, засыпая их известью. Протесты народа против подобных мер включали в себя и голоса более состоятельных членов общества. Так, в Венеции в 1629 г. крупное купечество открыто игнорировало требования властей устанавливать карантины во время очередной эпидемии, поскольку это вело к ущемлению его интересов178178
  Calvi G. A Metaphor for Social Exchange: The Florentine Plague of 1630 // Representations. 1986. No. 13. (Winter). P. 148; Pullan B. Plague and Perceptions of the Poor in Early Modern Italy. P. 101, 111.


[Закрыть].

В целом повсюду в Европе властям удалось ввести санитарный контроль. Эта политика, какой бы грубой и бесцеремонной она ни была на ранних этапах, в последующем трансформировалась в более гибкую систему охраны общественного здоровья.

4.4. Продолжающаяся пандемия

После прекращения эпидемии Черной смерти чума не покидала Европу еще около трех столетий. Ее ярость отчасти угасла, но еще и в XVII в. она была наиболее грозной болезнью, угрожавшей цивилизации. Типичным примером этого была лондонская чума 1665 г. Каждый раз чума уносила жизни большого числа людей, прежде всего детей и самых слабых и немощных.

Поскольку чума надолго стала составной частью повседневной жизни людей, мысль о смерти стала одной из господствующих в сознании современников. Именно чума вызвала к жизни так называемые пляски смерти и всю культуру барокко, расцвет которой пришелся на первую половину XVII в. В Италии и других католических странах чума также породила целый ряд культов новых святых, которые были призваны стать заступниками для простых людей перед угрозой болезни. Наиболее почитаемыми заступниками стали святые Антоний, Рох, Себастьян, Христофор, а также Дева Мария. Иногда это были исключительно женские святые. Так, во Флоренции в 1630 г. женщины признали своей главной заступницей святую Доминику179179
  Calvi G. Histories of a Plague Year: The Social and Imaginary in Baroque Florence. Berkeley: University of California Press, 1989; Бульст Н. Почитание святых во время чумы: социальные и религиозные последствия эпидемии чумы в Позднее Средневековье // Одиссей. Человек в истории. 2000. М., 2000. С. 152–185.


[Закрыть].

К концу XVII в. чума на Западе стала стихать. Последняя вспышка чумы в Англии наблюдалась в 1668 г., в Шотландии – в 1647 г., в Нидерландах – в 1670 г., в Швейцарии и на западе Германии – в 1679 г., в Испании – в 1711 г., в Северной и Центральной Италии – в 1714 г., а во Франции – в 1720 г., если иметь в виду случай чумы в Марселе180180
  Watts S.J. Epidemics and History. P. 24.


[Закрыть]. Вопрос о том, что стало главной причиной этого, давно уже мучит специалистов.

Историки, признающие главную роль биологических факторов, указывают, например, на возможность мутации возбудителя чумы Yersinia pestis в более ослабленную, хотя и не менее коварную бациллу Pasteurella pseudo-tuberculosis181181
  McNeill W.H. Plagues and Peoples. P. 184.


[Закрыть]. Другие считают причиной всему изменения экологической ситуации, в частности исчезновение популяции черных крыс, ответственных за распространение инфекции182182
  Appleby A.B. The Disappearance of Plague: A Continuing Puzzle // The Economic History Review. New Series. 1980. Vol. 33 (2). P. 161–173.


[Закрыть], тогда как приверженцы идеи приоритета культурных факторов говорят о решающей роли карантинов и других социальных мер183183
  Slack P. The Disappearance of Plague: An Alternative View // The Economic History Review, New Series. 1981. Vol. 34 (3). P. 469–476.


[Закрыть]. Некоторые же подчеркивают роль каменного строительства, которое привело к разрыву опасных связей между людьми и крысами, равно как и общий рост материального благополучия западного мира184184
  Hays J.N. The Burdens of Disease: Epidemics and Human Response in Western History. New Brunswick: Rutgers University Press, 2000. P. 58–61, 106–107; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Т. 1. С. 53.


[Закрыть]. Наконец, находятся скептики, которые, не признавая особой роли карантинов и изоляции, оставляют решение данного вопроса на будущее185185
  Carmichael A.G. Bubonic Plague // Kiple K.F. (ed.) The Cambridge World History of Human Disease. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 628–631.


[Закрыть].

Так или иначе, но уже в первой половине XVIII в. Запад освободился от присутствия чумы на своей территории. В то же время на землях Османской империи чума не утихала. Не желая допустить проникновения заразы на свою территорию, власти Австрийской империи Габсбургов в 1739 г. на протяжении всей границы с Турцией выстроили систему постов и карантинов. Постепенно эта граница стала непроницаемой для людей и товаров с Востока, хотя немедленно появились и многочисленные контрабандисты, занявшиеся организацией нелегального оборота. Тем не менее культурные последствия этой меры были огромны. Многие европейские страны перешли от традиционной торговли с Востоком к торговле с Америкой, и при этом в сознании просвещенной европейской элиты укрепилась мысль о том, что Турция и весь Восток являются настоящим миром чумы и иных болезней186186
  Rothenberg G.E. The Austrian Sanitary Cordon and the Control of the Bubonic Plague: 1710–1871 // Journal of the History of Medicine and Allied Sciences. 1973. Vol. 28 (1). P. 15–23; Watts S.J. Epidemics and History. P. 25.


[Закрыть]. Кроме того, европейская элита уверовала в спасительную силу санитарных мер, проведя, по сути, знак равенства между санитарией и цивилизацией. И хотя, как уже было отмечено, настоящая эффективность карантинов и изоляции никем не была изучена, но в их действенности уже мало кто сомневался. Вместе с освобождением от угрозы чумы Запад обрел свою силу и идентичность, противопоставив ее всем остальным цивилизациям.

Новая ситуация, определившая Западу особое место во всемирной истории, несомненно, способствовала укреплению его могущества. Ни XVIII в., ни позднее страны Запада более уже не подвергались вторжениям бубонной чумы, хотя в непосредственной близости от их границ чума еще долго приводила к серьезным социальным и политическим потрясениям. Так, в 1770–1771 гг. чума проникла в Москву, вызвав там сильные народные беспорядки, с которыми властям далеко не сразу удалось справиться. При этом вплоть до 1840-х гг. чума никак не покидала территории Северного Причерноморья, хозяйничая также на Балканах и на Ближнем Востоке. Для Российской империи, чья принадлежность к западной цивилизации уже стала исторической повесткой дня, эпидемии чумы надолго стали сущим наказанием, а также одним из поводов не отступать от избранной Петром I политики модернизации187187
  Alexander J.T. Bubonic Plague in Early Modern Russia. Public Health and Urban Disaster. Oxford: Oxford University Press, 2003.


[Закрыть].

Наконец, в 1844 г. угасла последняя вспышка чумы в Египте. Западный мир смог облегченно вздохнуть, не подозревая о том, что всего через несколько десятилетий ему вновь придется столкнуться с этой угрозой.

* * *

История Великой чумы XIV в. и ее последующих рецидивов по всему миру по-прежнему привлекает внимание историков. Библиография по этой проблематике давно уже перевалила за сотню страниц. Вместе с тем далеко еще не все стороны ее изучены. Медицинские, экологические, демографические, социальные, культурные и политические аспекты этого феномена обширны и противоречивы. Несомненно, однако, что интерес к этой проблеме еще не скоро ослабнет. В рамках всемирной истории феномен Великой чумы занимает одно из центральных мест. Это не случайно, речь идет о грандиозном событии, радикально изменившем мир. Чума способствовала усилению светской власти и формированию новых институтов контроля. Она изменила общественное сознание и, безусловно, заставила миллионы людей изменить свои взгляды на самих себя и окружающие вещи.