Текст книги "Прощальный дар черно-белого бога"

Сплошное колеблющееся расплывчатое марево большой бывшей спальни. Горячий воздух. Волны. Обычное покачивание. Шаг и гулкий стук ботинка по деревянному полу. «Сейчас это место заброшено, – вспомнил Никита. – Что я здесь делаю? Уже больше восьми лет назад нам дали квартиру по программе переселения, а дом в Садовом тупике должны были снести…»

По комнате прокатился шелестящий звук крыльев, как будто рядом пронеслась стая безмолвных ворон, и мгновенно затих. Никита медленно огляделся. Почерневшие от времени стены в разводах плесени, потолок со струпьями шелушащейся извёстки, скрипучий пол с выжженными пятнами гари… Возможно, здесь жгли костёр. Бомжи или подростки. Чувствовался запах прокисшей мочи, тлеющего тряпья, человеческого тела. Пот, перегар, табачный дым – словно пять минут назад отсюда ушел некто, кто провёл в комнате длительное время.

«До чего всё ощутимо реально…» – подумал Никита и заметил на полу борозду – след, оставленный ножкой кровати. Когда-то они с другом Женькой пытались сдвинуть кровать к стене, чтобы прыгать на неё с шифоньера. Осталась ли борозда с тех пор или появилась только что, Никита не знал. Возникло ощущение, что сон подстраивается под его воспоминания. Он вспомнил, как ругался его отец, и тут же откуда-то издалека послышалось эхо уходящего крика – крика боли и отчаяния: «Сынок! За что-о-о?..»

«Сон. Сон. Сон!» – начал бормотать Никита. Главное – не паниковать, а стараться воспринимать происходящее через призму нереальности. Это всего лишь сон! Очень реальный, осязаемый, жуткий, но сон…

Он сделал шаг. Скрипнула половица. Ещё один – и пустая спальня нависла над Никитой чёрными стенами, вытянувшимися вверх. Окон не было, хотя в реальности всю правую часть занимало большое, от пола до потолка, французское окно, выходящее на балкончик. Видимо, мозг не смог или умышленно не захотел воспроизводить другие выходы из комнаты, кроме двери. Проём покачивался перед Никитой скошенным влево косяком. Взвыл ветер, и бледная паутинка всколыхнулась в углах. Кошмарное сновидение! Порождение больного воображения или нечто иное?

«Я здесь!» – Замеров поднял руки и посмотрел на свои ладони. Линии и складки отображались вполне чётко, хотя многие сомнологи писали, что во сне сознание неспособно воспроизвести мелкие детали. «Ещё как может!» – подумал Никита. Иллюзия лишних пальцев, искривлённых конечностей, страшных, но безболезненных ран – всё это допускалось и принималось в нормальных снах как должное. «В нормальных снах… Но я не в нормальном! Я в сюрреалистическом мире, который по восприятию граничит с реальностью, но ею не является. Этот мир отделяет от яви лишь тонкая грань пробуждения. Тонкая, но прочная…»

Никита дотронулся руками до лица, потёр щёки, попробовал сделать резкое движение, но не смог. Вязкий, словно патока, воздух не позволял ускориться. В голове начали появляться ложные воспоминания. Стоишь в растерянности, а в следующий момент уже знаешь, зачем ты здесь, почему, что было до этого и что делать дальше.

«Я убил ту мерзкую надоедливую бабку…» – понял Никита. Перед глазами встала картина. Она наконец-то перестала брюзжать по поводу дороговизны размещения. Обговорили сроки, предварительно утвердили макет и цветовую гамму. Бабка, кряхтя, встала со стула и пошла к выходу. Её взгляд зацепился за табличку с надписью «Туалет», и она решила, что будет правильным нагадить в этой конторе, где не разделяют её восхищения своим внуком.

Она заходит в туалет. Клюка стучит по кафельному полу. Никита входит следом и, не раздумывая, смыкает руки на сморщенной шее. Старуха сипит, вяло трепыхается. Клюка со стуком отлетает в сторону. Глаза выпучиваются, наливаются кровью. Распухший язык вываливается из-за рта, и, наконец, она затихает. Обмякшее тело грузно падает на пол. Каким образом Никита доставляет труп в старый заброшенный дом родителей, непонятно – провал в памяти. Но факт остаётся фактом: он приволок старуху сюда и скинул в погреб. Здесь её никогда не найдут! Но нужно проверить, действительно ли она там. Поэтому Никита здесь.

Всё теми же плывущими движениями он вышел из спальни. Дверь уже отсутствовала. В обе стороны уходил неестественно длинный тёмный коридор. Налево – веранда, чулан и погреб. Шаг, два – и сузившееся помещение выплюнуло его в маленький, клаустрофобски-неуютный чуланчик. В углу – квадратная крышка погреба с железным кольцом вместо ручки.

«Крышка погреба… Крышка гроба для мерзкой старухи…» – подумал Никита и протянул вперёд руку, которая вдруг стала тонкой и длинной. Надо было приподнять тяжёлую деревянную крышку и посмотреть, на месте ли тело. Старуха могла просто потерять сознание. Тогда придётся её добить… «Убивать не страшно. Особенно во сне. Ведь это сон, хоть и очень похожий на бред…»

Рука вытянулась, и пальцы где-то далеко дёргались, нащупывая ручку. Стон, далёкий, как звезда. Стон из другой вселенной. Нет, из-под земли! Протяжный и жалобный, он напоминал хныканье большого уродливого младенца. «Она жива!»

Снова застонало, и на этот раз Никита уже не сомневался: старуха жива и пытается позвать на помощь. Дребезжащее стенание становилось всё громче, словно его источник медленно, но верно приближался к поверхности из-под земли. Близко, ещё ближе – и это уже не хныканье, а мерзкое, скрипучее хихиканье. Руки и ноги глухо стучали по перекладинам лестницы. Она поднималась! Из дальнего конца коридора закричал отец Никиты: «Уход-и-и!»

Длинная, тонкая рука, зависшая над крышкой погреба, съёжилась до нормального размера. Узкие стены чулана раздвинулись, открыв вид на кружащееся в водовороте тусклых звёзд бездонное небо. «Не впадать в панику! Вдох, выдох! – всплеснулось в мыслях и затухло. В крышку погреба глухо ударили изнутри. – Без паники, без паники, без па…»

Второй удар был заметно сильнее. Сбитые крест-накрест доски подпрыгнули, звякнув кольцом. Горбатая старуха стояла там, на лестнице, в темноте. Вцепившись высохшими руками в перила, она билась головой о люк. Чуть присев и резко выпрямившись, ударила. Присела и ударила. Тугх! Тугх!

«Знакомый стук…» – подумал Никита.

Тугх!

Крышка подпрыгивала всё выше, вылетая из пазов. Железное кольцо и петли дребезжали. Старуха намеревалась вылезти и, судя по возрастающей настойчивости ударов, в скором времени ей это удастся.

«Тот маленький злобный гном с гноящимся лицом… – вспомнил Никита, заворожённо глядя на подпрыгивающую крышку. – С тем же самым звуком он выламывал дверь. И выломал в итоге! И добрался до меня…» Это воспоминание живо нашло отклик в этом сновидении. За стеной послышался шкрябающий звук, а затем хрип и визгливый голосок оповестил его:

– Вот ты куда спрятался! А ведь я так и не вырвал тебе зубы! Я не поел, и теперь очень голодный.

Тугх! Тугх!

– Ты прекрасно понимаешь, что твои попытки убежать от меня бессмысленны, – ядовито заметил карлик за стеной и затих.

Успокоилась и старуха в погребе: крышка прекратила подпрыгивать под ударами. Последовавшая тишина говорила сама за себя – это было затишье перед бурей.

Мир наклонился вправо, изогнулся, и длинный коридор, искривлённый в жутком сером мареве, стал похож на ленту Мёбиуса. Деревянный люк стал медленно, со скрипом приподниматься. Из возникшей щели появилась сморщенная рука в чёрных трупных бляшках и с обломанными ногтями. Она приподняла крышку, и следом вылезла голова. Верхняя часть черепа была раздроблена, сплюснута от ударов. По щекам текла жёлтая жижа, похожая на детское пюре. Глаза, налитые кровью и злобой, буквально вываливались из глазниц, удерживаясь лишь на тонких ниточках мышц и вен. Внезапно у мертвячки оказались пухлые, чувственные губы нежно-розового цвета, сквозь которые виднелись мелкие редкие зубки. Над правой бровью пульсировал отвратительный на вид нарыв.

– Как ты его назвал? – сварливо осведомилась старуха. – Моего внучкá Андрюшу? Моё золотце? Как ты обозвал его в своей больной голове? А? – она подтянулась на одной руке и наполовину вылезла из погреба. – Моего маленького ублюдочка как ты назвал? Моего ненаглядного отцеубийцу? Моего трахальщика своей матери? Отвечай!

Никита свысока смотрел на старуху, высунувшуюся из ямы. Полностью дезориентировавшись в пространстве, которое меняло свой горизонт каждую минуту, он не мог ни бежать, ни сделать что-либо. Откуда-то издалека от невыносимой боли кричал его отец, наблюдая за рождением второго сына – с сильным рассудком. Злобный гном жалобно скрёбся за стеной, напевая песенку заунывным, трескучим голоском.

– Я сама выносила моего внука, – старуха широко улыбнулась розовыми губами и причмокнула от сладких воспоминаний. – Я вытащила его из чрева своей дочери – недоношенного, слабого – и приняла в себя. Мы с Андрюшкой жили вместе, совокуплялись внутри моей утробы часами напролёт, а потом он разорвал мне вагину и вылез, чтобы смотреть на этот проклятый мир. Смотреть с ваших железных стендов, глотать жестокость и насилие, пока вы не упьётесь холодным, всеубивающим Светом.

Никита тяжело, словно весил сотню тонн, присел и оттолкнулся от пола. Тело взмыло к потолку и поплыло в сторону верещащей старухи. Та выплёвывала слова проклятия, протягивая скрюченную руку в сторону парящего мужчины.

– Может, сейчас ты, наконец, умрёшь? – спросил Никита и приземлился на крышку сверху.

Тело старухи перерубило пополам с сухим хрустом, похожим на треск ломающихся веток. Нижняя часть упала в погреб, бешено извиваясь и дёргая ногами, а верхняя дёрнулась в судороге и замерла. Глаза, полные ненависти, смотрели на Никиту, который стоял на люке.

– Ах ты… – прошипела старуха.

– Нехороший мальчик, – отозвался злобный гном из-за стены.

– Я проклинаю тебя-а-а! – закричал отец из далёкого небытия.

«Самое время для невыносимо муторных, затянувшихся побегов от чудовищ, для паники и всепоглощающего страха… – подумал Никита. – Если я понимаю это, значит, могу бороться. Но боже, как тяжело совладать с этим… Как тяжело…»

Пол под ногами начал качаться в бешеном вальсе, бросая его от стены к стене. Карлик за стеной визгливо хохотал – уже вместе с отцом, который, как оказалось, родил дочь и уже отдал её гному на съедение. Верхняя часть старухи поднималась с пола. Тело было перерублено люком чуть ниже пупка. Кожа висела лохмотьями, из обрубка свисали сухие кишки и позвонок. Она напоминала актёра Джонни Эка в старом фильме «Уродцы».

И дальше всё как в замедленной съёмке. Никита поворачивается на сто восемьдесят градусов и заносит ногу, готовясь бежать во тьму по длинному многокилометровому коридору. Ноги с хлюпаньем проваливаются в пол, который вдруг стал жидким, как грязь. Отросшие волосы обвиваются вокруг икр, мешая двигаться и закрывая обзор, а внутри уже бьётся, поднимаясь вверх, ослепляющая паника. «Проснуться! Проснуться!» – кричит Никита, но не слышно ни звука.

Позади него поднимается ополовиненное тело старухи. Опираясь о землю ладонями, она всхрапнула, выблевала нечто длинное, склизкое и извивающееся, а потом понеслась на него с единственным желанием – вцепиться в глотку. Никита попытался закричать и впился в свою руку в надежде вызвать болевые ощущения. Пол начал уходить из-под ног, заставляя его бежать всё дальше, отчего он чуть не упал плашмя.

Тяжело грохотали шаги. Позади, быстро нагоняя, шлёпала ладонями озверевшая старуха. Тёмный узкий коридор вытягивался в длину, искривлялся, поднимался на дыбы, проваливался в пропасть и никак не заканчивался. Никита понял, что конец близок. Задохнувшись от ужаса, он закрыл глаза, уже слыша над ухом шипение. Ноги вконец запутались, и он, кружась и кувыркаясь, полетел во тьму.

Вспышка!

Человек Пути…

Вспышка!

Человек Пути!

Вспышка!

Человек! Пути!

Никита невероятным усилием преодолел удушающий ужас и прислушался. Информация была предназначена ему. Важная информация: «Человек Пути!»

Это был даже не голос, а тонкий, пронзительный вой, который вкручивался в мозг. И что самое удивительное, никто, кроме Никиты, его не слышал. Шлёпанье старухи по полу раздавалось в непосредственной близости, но сейчас это уже не так пугало Замерова. Он сосредоточился на послании.

«Человек Пути… – вспыхнул угасающий вой. – Найди его…» – провизжал он и затих.

Никита обмяк и решил отдаться на волю случая. Сил бороться не осталось. Последнее, на что его хватило, – повернуть голову и, теряя сознание от страха, увидеть, как старуха приближается к нему, вытягивая свои пухлые, розовые губы для поцелуя…

8

Несколько минут Никита лежал на кровати с широко открытыми глазами и смотрел в темноту. Небольшая радость – он немного поспал.

Человек Пути…

Теперь хватит сил хоть немного побыть в реальности, отдаляя следующий провал.

Человек Пути…

Посмотрев на наручные часы, Замеров не выдержал внезапно свалившегося на него удара и зарыдал: он спал всего пятнадцать минут.

9

– Васька, привет! Знаю, что поздно, но мне надо услышать твой голос.

Василий прокашлялся и, просыпаясь, шмыгнул носом.

– Зачем тебе мой голос? Появился особый подвид кошмариков, а мой баритон позволяет вывести тебя из мира грёз? – он звучно зевнул на том конце. – Три ночи, Никитос! Этот час в старые времена называли «Время ведьм». Рассказывай, что там у тебя.

Замеров, сидя на краешке кровати и слегка раскачиваясь вперёд-назад, как при приступе кататонии, судорожно сжал мобильник.

– Я просто… просто подумал: а где грань?

– Грань? Какая грань?

– Между сном и реальностью. Я же её не вижу! Уже не могу ни видеть, ни чувствовать. Всё перемешалось…

– Ты чего, брат? – встревожился Вася. – Не можешь распознать, когда ты спишь, а когда бодрствуешь?

– Да. Только сейчас задумался об этом. Вынырнул из кошмара, пошёл принять холодный душ – и…

– И?

– В сливном отверстии увидел человеческий глаз. Он смотрел на меня!

Шибков хохотнул, но сразу осёкся:

– И ты не сразу понял, что это сон?

– В том-то и дело! Я проснулся! Окружение было реальным! Никаких искажений, никакой сюрреалистичности. Я даже чихнул! Душ был холодным, Вась! Я чувствовал его всем телом, я взбодрился, появилась ясность… А потом – нервно дёргающийся глаз в сливе…

Шибков, раздумывая, помолчал, а потом спросил:

– Помнится, ты щипал и кусал себя во сне, но ничего хорошего из этого не вышло. Я думаю: а если ты уколешь себя острым предметом? Иголкой, например. Что будет в реальности? Ты же засыпаешь с пустыми руками! Соответственно, не почувствуешь укола. И, значит, будь уверен: это сон.

– Это вариант… – задумался Никита, припоминая, есть ли у него иголки или булавки. – Я в первую очередь подумал, что к пониманию, сплю я или нет, может привести звук знакомого голоса. Поэтому звоню тебе.

– Ты не спишь, брат! – засмеялся Вася. – Я не в твоём сне, не приведи господь! Если что, звони!

Никита с облегчением вздохнул и закурил.

– Ты ничего не нашёл? – спросил он. – Экстрасенсы, колдуны, шаманы? Существует на земле хоть один истинный кудесник, который помог бы мне?

– Ищу, – нехотя ответил Вася. – В даркнете есть куча всего, но каждая, так сказать, организация или индивид, занимающийся потусторонщиной, требует тщательной проверки. Поэтому дело идёт не так быстро… Но пара намёток есть!

– Может, я как-нибудь помогу с поиском? Правда, я не большой специалист по теневому интернету, но есть некая… информация, которая может помочь.

– Какая?

– Она пришла мне во сне. Не знаю, почему, но показалось, что она важна. Мне несколько раз повторили, что надо искать Человека Пути.

– Человек Пути? Именно так? А у него, случайно, нет друга – Человека Не-путю? – Вася загоготал.

– Шибков, блядь! Вот сейчас совсем не до смеха!

– Ладно, прости, братан! Просто в последнее время я от тебя такого наслушался, что хоть самому в клинику ложись! Стараюсь разрядить эту жуткую атмосферу… Хорошо, я услышал. Попробую поискать по запросу «Человек Путь» или «Человек Пути».

– Не знаю, кто это или что это, но, думаю, может помочь.

– Кстати, ты можешь помочь прямо сейчас. – Шибков чем-то пошебуршил: по звуку это был целлофановый пакет. – Только не с поиском. Здесь я сам справлюсь.

– Чем помочь?

– Я сейчас в твоей ванной, кое-кого разделываю. Принеси нож побольше. Или лучше тесак, если есть.

Сигарета выпала из пальцев Никиты. Только сейчас он услышал возню в санузле. Уже зная, чем всё закончится, Замеров встал с дивана и отшвырнул телефон.

В ванной его друг Василий Шибков разделывал на части труп его отца. Он уже отделил руки и ноги, отпилил голову. Густая кровь натекла под ноги, ручейком сбегая к порогу. Вася был одет в кожаный фартук мясника на голое тело. В уголке губ висела сигарета. Он ухом прижимал телефон к плечу и непрерывно бормотал: «Человек Пути… Человек Пути… Человек Пути…»

Замеров оглядел знакомое пространство квартиры. Все вещи лежали на своих местах. Реальность смешалась со сном в жутком симбиозе. Он всхлипнул, потом разбежался, насколько позволял узкий коридор, и головой вперёд выпрыгнул в окно на кухне.

10

– Выглядишь не очень, Замер. Ты что, в запое? Или заболел?

Лицо Славика выражало сочувствие. Обсасывая спичку, он сидел верхом на стуле рядом с рабочим местом Никиты. Тот уставился в монитор и курил. Сигарета сильно дрожала.

– А шишка на лбу откуда? Подрался с кем-то?

– Ночью с кровати упал, – буркнул Никита. – Об угол пуфика приложился.

Он осторожно коснулся опухшего лба. Травма, полученная во сне… В сомнамбулическом состоянии он разбежался и врезался головой в стену. Бегущий лунатик – разве это не страшно? Разве не это – порог безумия?

Никита выключил компьютер и потрогал лист бумаги, лежащий на столе. Заявление на отпуск за свой счёт. Он посмотрел в потухший монитор и увидел своё отражение. Цвет кожи стал серым. Губы – мертвенно-синие. Глаза впали. А самое неприятное Никита обнаружил ещё с утра, глядя в зеркало: волосы на висках покрылись лёгкой сединой. Жуткая пародия на одного известного детектива… Жуткая и уродливая. Потому что виски – это только начало.

– Молодец, что берёшь отпуск! – Славик показал Замерову кольцо из указательного и большого пальца. – А с твоим клиентом я разберусь, не бойся. Ты, главное, сам отдохни, отоспись…

От этих слов Замеров вздрогнул.

– Ночь – как тоннель, – свистящим шёпотом произнёс Вячеслав, положив трёхпалую когтистую руку Никите на плечо. – Тоннель, или проход, или коридор – называй, как хочешь. Ночь – это дыра в завтрашний день, и эта дыра полна призраков.

Замеров посмотрел на Славика: у того вдруг отросли длинные рыжие волосы с непрокрашенной сединой у корней. В глазах мужчины вяло извивались мелкие червячки. Никита закрыл глаза, сосчитал до трёх, открыл. Вячеслав сидел перед ним в нормальном, прежнем виде и изучал его измождённое лицо.

– Выздоравливай, – коллега хлопнул его по плечу и ушёл работать.

Зазвонил мобильный, на экране высветилось: «Шибков».

– Никита, привет! – голос у Васи был радостно-возбуждённым. – Кажется, я нашёл того, кто тебе поможет.

Глава IV

1

– И как это выглядит со стороны? – кисло осведомился Никита, неуверенный в том, что хочет слышать ответ. – Сильно бросается в глаза?

Они с Шибковым сидели в кафе, которое примыкало фитнес-центру. Зашли сюда в надежде выпить кофе и переждать до запланированной встречи, а обнаружили, что здесь подают только энергетики и травяные чаи.

– Похоже, это не то место, где можно посидеть и расслабиться, – игнорируя вопрос Никиты, сказал Вася. – Либо иди растягивай сухожилия и тягай железо, либо вали в пивнуху, где тебе самое место. Алконавтов типа нас с тобой тут не любят.

Девушка за стойкой с чаями смотрела на мужчин с демонстративной неприязнью. Судя по виду, один из них чем-то сильно болел, а неряшливый облик второго говорил о холостяцком образе жизни. На фоне посетителей спортивного центра – подтянутых, в леггинсах, шортиках и маечках – Никита с Васей выглядели пообтёртыми жизнью завсегдатаями баров.

– Да похеру, – нахохлился Замеров. Перед ним стояли две пустые банки от энергетика. Третью он вертел в руках. – Часто я на людях… изображаю из себя зомби? – снова спросил он. – Как это выглядит?

Вася рассеяно потёр щёку и одобрительно посмотрел на округлые ягодицы девушки, приседающей в зале со штангой.

– Жутко… – ответил он. – Странно, необычно. Крипово, как сейчас выражаются. Видок у тебя и так всё время потерянный: словно оглоушенный ходишь, а в моменты провала кажется, что у тебя тяжёлая контузия. Или что ты кислоты обожрался.

– Люди, наверное, так и думают. Наркоман…

– Если не наркоман, то псих конченый точно. Глаза стекленеют, ты неподвижно застываешь, как будто тебя поставили на паузу, и смотришь… словно вглубь себя. Ощущение, что вроде бы оболочка на месте, а разум летает где-то на орбите Сатурна. – Шибков отпил чаю из стакана и тут же сплюнул всё обратно. – Иногда глаза закатываются, – вытирая рот, продолжил он. – А это, пожалуй, самый треш. Меня трясти от страха начинает…

– На закаченные глаза страшно смотреть? Подумаешь…

– На твои закаченные глаза! – с нажимом уточнил Вася. – Зрачки полностью уплывают вверх, видны только белки. Помнишь Брандона Старка, когда он вселялся в волка? Выглядит, словно в глазницах – варёные яйца. Ещё эта паутинка лопнувших сосудов… Фу!

– Не хочу ни видеть этого, ни представлять. – Никита покачал головой, отгоняя навязчивые образы.

– А ещё, – мстительно произнёс Шибков, хитро улыбаясь, – иногда один из зрачков остаётся на месте, а второй закатывается. И бывает, что они появляются тоже по очереди.

– Хватит, – начал раздражаться Замеров.

– Или самое криповое! – не унимался Вася. – Один раз я видел, как глаза уползли вверх, а вылезли снизу. На самом деле, глазные мышцы не позволяют проделать такое…

– Ты меня достать решил? – зло вскинулся Замеров и залпом осушил банку энергетика. – Да пусть всё пропадёт пропадом! – выдохнул он. – Не хочу знать и слышать! Хочу избавиться от всего этого!

– Во-о-от! Не хочет он слышать… А мне в последние дни приходится с этим жить, – успокоившись, покачал головой Вася. – Эта необъяснимая странность с глазами – лишь одна среди десятка подобных. Ожог рта, который из сна перекочевал в жизнь, кровоподтёки от ушибов там же, во снах, следы от ногтей, зубов… Ты уверен, что это всё – самоистязания в сомнамбулическом состоянии?

– Вроде да… – растерялся Никита. – Ты же сам рассказывал мне про психосоматику! Про то, как стресс может влиять на физическое состояние.

– Да, говорил, – раздражённо махнул рукой Вася. – Это было до того, как я увидел, что твои долбаные кошмары просачиваются в реальность! – Он указательным пальцем ткнул Никиту в лоб. – Это, сука, пугает до чёртиков! И даже мой верный помощник – всезнающий интернет – тут бессилен! Я искал похожие симптомы, лазил по форумам, пабликам, группам, и представляешь…

– Ни хрена не нашёл! Я знаю, – вздохнул Замеров. – Сам весь инет облазил… – Он широко зевнул и хлопнул друга по плечу: – Гордись, братан, у тебя уникальный друг с уникальной формой безумия!

– Сейчас расплáчусь от умиления, – проворчал Вася. – Можно тебя чмокнуть? – Он посмотрел на часы. – Поехали, нас уже ждут.

2

На светофоре машина свернула налево, к мосту, и двинулась в сторону элитного района Холмтау.

– Он в Самуре живёт? – удивился Никита, увидев адрес в навигаторе, и одобрительно кивнул. – Шикарный район с шикарными видами!

– Для шикарных людей, – недовольно буркнул Вася. – С шикарным ценником. Там дом стóит, как экспедиция на Марс. И откуда у людей столько денег?

– Не там мы работаем, наверное, – засмеялся Замеров и махнул за спину, где оставался деловой район Холмтау. – Надо было в экстрасенсы идти. И жили бы не в спальном районе, а на трёхэтажной вилле с джакузи и слугой-негром.

– Каждому своё место, – философски изрёк Вася. – По предназначению, умственным способностям и внешним данным.

– По-твоему, мы рожей не вышли?

– Всегда так. Тупеньким и недалёким достаются трущобы или окраины, это как подвал в доме; середнячку типа нас – спальные районы, ну, или средние этажи; а элитная мансарда города – он указал вперёд, где сквозь пелену снега с дождём виднелся холм Сиверова, облепленный дорогими виллами, – это им, хозяевам жизни.

С возмущённым гудком клаксона их обогнал «Лексус» с номером 002. Вася показал ему средний палец и бросил взгляд на спидометр – удостовериться, что они едут не слишком медленно.

– Спешит куда-то, мажор вонючий! – недовольно пробормотал он и включил дворники. – Погода дрянь: гололёд, снегопад… Не боится же!

– А чего ему бояться? – сказал Никита с глухой злобой. – Разобьёт эту машину – купит новую. Пострадает в аварии – так в лучшей клинике Швейцарии подлатают. Денег уйма!

– Не завидуй, Замер, – весело сказал Вася. – Мне вот стало любопытно. Понятно, что чиновники воруют из казны – ясно, откуда деньги. А что насчёт экстрасенса, к которому мы едем? Неужели столь необычный бизнес приносит неплохие доходы, что он может позволить себе дом в Самуре?

– Он там живёт или просто снимает офис?

– Кажется, и то, и другое. Да похрен! Что жить там, что арендовать помещение, – это стоит диких денег! Как он смог так подняться на картах Таро, доске Уиджи или костях?

Никита задумался, пожал плечами и предположил:

– Может, отсутствие конкуренции?

– Как? Я не понял.

– Ну смотри: если не брать в расчёт явных шарлатанов – всяких шаманов, гадалок, провидцев и тому подобный сброд, – кто ещё занимается делами сверхъестественного порядка профессионально? Имеет репутацию и не только по отзывам в комментариях на сомнительных площадках, а на государственном портале. Плюс всё официально, регистрация, ИП, уплата налогов, офис.

– Мало кто, – согласился Шибков. – Точнее, никто, кроме нашего экстрасенса. Его компания называется «80».

– Восемьдесят? Не знаешь, почему?

– Нет. На сайте об этом ни слова. Но сам факт, что они открыли контору, а не сидят в подвале над хрустальным шаром и осадком кофейной гущи, говорит о многом. Насчёт остальных… – Вася презрительно тпрукнул губами. – По телевизору крутят различные шоу для имбецилов типа «Третий глаз», «За гранью» и подобную чушь, но там – исключительно говноеды с гипертрофированным чувством собственной необычности и парочкой дешёвых фокусов в кармане. Даже мимолётного внимания не стоят. Я понял твою мысль, Никит… Он единственный, кто даёт хоть какую-то гарантию. Внушает доверие.

Замеров внимательно посмотрел на друга:

– То есть ты ему не доверяешь?

– Есть у меня сомнения… – помявшись, сказал Вася. – Хоть и прозрачно всё, но… в то же время мутно. Хочу посмотреть ему в глаза – тогда и вынесу вердикт.

– А как ты вообще на него вышел? Методом отсеивания? Или… – Никита кашлянул, – по подсказке из моего сна?

Шибков странно хмыкнул, бибикнул впередистоящей машине, чтобы двигалась дальше, и, когда тронулись, признался:

– Изначально я не верил, что по твоему запросу можно найти хоть что-нибудь. Человек пути… Пойми меня правильно, братан: я не то чтобы сомневаюсь в твоей адекватности; я верю, что некие силы могли дать тебе подсказку, но… мне было как-то боязно. Одно дело, когда тебе туманно сообщают: «Иди за белым кроликом» и всё такое; другое – когда этот самый кролик стоит невдалеке и манит тебя большой уродливой лапой.

Никита кивнул:

– Я понял тебя.

– Поэтому я продолжал прочёсывать интернет и даркнет в поисках настоящего кудесника. – Вася выключил бубнящее радио, чтобы оно не мешало. – По запросам «избавление от ночных кошмаров», «калечащий сомнамбулизм», «одержимость» я не нашёл ровным счётом ничего…

– Что? – возмущённо вздёрнул брови Никита. – Какая, на хрен, одержимость?

– Я рассматривал все варианты! Не гунди. Под мелкую гребёнку прочесал сотню магов, колдунов, ведьм; почитал отзывы; посмотрел псевдодокументальные фильмы… Короче, ничего не нашёл. – Шибков тяжко выдохнул, словно изгоняя плохое воспоминание. – Проверил всех, не сомневайся. Отсекал, только если полностью убеждался в их непричастности к сверхъестественному. Потом сдался и от отчаяния сделал запрос на твоего Человека пути… – Он замолчал, всматриваясь в дорогу, которую заносил мокрый снег. – Единственная ссылка вывела меня на организацию под названием «80» и этого парня, к которому мы и едем.

– А где распечатка с сайта?

– В бардачке. Только там инфы с гулькин хер.

Замеров откинул крышку перчаточного отделения, пошерудил среди привычного автомобильного хлама и извлёк пожёванный лист бумаги.

– Евгений Викторович Жолман, – прочитал он, расправляя страницу на коленке. – Фамилия какая. Он еврей, что ли?

– А тебе не всё равно? Если поможет, то пусть хоть эфиопом будет! Человек пути – это он.

– С чего ты взял?

– «Жол» я перевёл с фарси как «дорога» или «путь». Ну, а слово «ман» – «человек» по-английски.

– Так себе расшифровка… Одно слово с двух разных языков, ещё и экзотический фарси… За уши притянуто. Где-то хором взвыла от негодования толпа филологов.

Никита пробежался по тексту глазами, потом ещё раз. И вопросительно посмотрел на друга:

– И что заставило тебя подумать, что это не очередной доморощенный колдун?

– Вот тут самое интересное! – возбуждённо сверкнул глазами Шибков. – У него сайт-визитка, видишь? Одностраничный лендинг, где из информации – только представление, род занятий и контакты. Без рекламной шелухи, переходов по ссылкам, картинок или видосиков.

– Скупо и официально, я вижу.

Никита рассматривал распечатку единственной страницы сайта загадочного человека, который занимался проблемами потустороннего толка. Выглядела она скудно. На белом фоне фиолетовым цветом была выведена цифра 80, фамилия, имя и отчество, а внизу – загадочное слово «липциг».

– Даже телефона нет, – продолжил Вася. – Лишь почта, куда следует отправлять обращение с описанием проблемы. А затем – ждать ответа, который, судя по многочисленным отзывам, не приходит в девяносто девяти случаях из ста. Многие считают сайт фикцией или розыгрышем.

– Но тебе он ответил, – изрёк Никита. – И ты с ходу поверил в его способность изгонять кошмары.

Шибков самодовольно улыбнулся:

– В письме я вкратце описал твою проблему и оставил свой номер. Он перезвонил через одну минуту после отправки. Представляешь? Одну минуту, Карл!

– И что? Сработал оперативно. Может, он просматривал почту как раз в этот момент.

– Первый вопрос, который он сразу задал, – как давно начались кошмары и насколько сильно ты покалечен! – Вася восхищённо ухнул. – Разве не круто? За одну минуту получить письмо, прочитать и набрать номер – это одно; а знать, что ты себя истязаешь, – другое. В письме я ничего такого не писал.

– Так-так, – заинтересовался Никита. – Дальше?

– Дальше этот Евгений начал сыпать точечными вопросами про симптомы, продолжительность приступов… Причём меня не отпускало ощущение, что он уже знает ответы, а спрашивает так, для проформы. В итоге тоном, не терпящим возражений, он сказал, что время на исходе и нам надо срочно приехать. Собственно, всё.