Текст книги "Ремесленники душ. Исповедники"

– Конечно, сэр. – Он быстро собрал деньги и переложил их в свой карман, поглаживая его рукой, словно убеждаясь, что они никуда не делись. – Устрою все в лучшем виде.

– Спасибо, – поблагодарил его я и отправился в дом, где сегодня нам предстояло переночевать. Завтра я собирался немного все перестроить, причем только для нас, пусть тайная полиция сама о себе заботится.

На следующее утро мне пришлось разбираться сразу со всеми проблемами, начиная от вопросов от прибывшей бригады плотников, в какую сторону увеличивать дом, заканчивая выслушиванием требований сержанта тайной полиции заняться наконец делами. Тут все было проще для меня и тяжелее для всех остальных, так как по неопытности я вместо того, чтобы встать в одном месте и по одной лишать коров душ, зашел в пригнанное стадо и под любопытными взглядами пастухов просто потянул на себя души животных, одновременно уложив все стадо. На вопрос подошедшего доктора, кто все это теперь будет таскать в разделочную и как, я лишь развел руками. Он сам занялся этим делом, попросив меня в следующий раз сначала выслушать главу скотобойни о правилах забоя, а лишь потом устраивать массовое побоище, которое к тому же пугает людей.

Покосившись на пастухов, которые крестились в мою сторону и перешептывались, я понял правоту его слов, но выбора не было, нужно было начинать таскать туши, пока они были еще свежими.

Глава 6
Дворцовая жизнь

Две недели праведного и тяжелого труда практически примирили меня с Дженни и доктором. Приезжала ее мама и сказала, что цеху был дан государственный заказ, так что после отбывания наказания Дженни командируется на проживание со мной в качестве личного механика. Доктору Хоккингсу также пришло письмо о восстановлении его на прежнем месте работы и длительном оплачиваемом отпуске на время проведения лечения неизвестного государственного пациента. Меня печалило лишь то, что Вилли и Фрэнка переводили в другой город, правда, оставив на службе. Свой отказ работать на меня они мотивировали тем, что хотят получать государственную пенсию по выслуге лет, а у сотрудников тайной полиции она была приличной.

За эти две недели у меня было много времени подумать и осмыслить свой поступок, так что, прикинув все «за» и «против», я твердо решил, что в следующий раз сначала вынесу свое предложение на их рассмотрение. То, что генерал остался жив и продолжил служить в армии императора, мало кого волновало, а вот срыв работ по проекту, над которым все тряслись, еще долго будет мне вспоминаться, не говоря уже про то, что оплату работы доктора и механика, а также покупку алмазов и остальных дорогостоящих частей протеза мне никто не собирался возмещать, посчитав, что я все это сделал только для себя. У меня поубавилось тяги к благотворительности, когда я подсчитал, что собственный каприз вылился мне в общую сумму в двенадцать тысяч гиней. Всего лишь год назад это было для меня гигантской суммой, о которой я не мог себе и помыслить. Конечно, деньги у меня были, и немалые, но если на каждый такой акт милосердия я буду столько тратить, то быстро вспомню те времена, когда меня кормили обедом полицейские. В следующий раз первым мою задумку услышит учитель, и если он ее отвергнет, даже не подумаю ничего внедрять от себя, ведь, кроме того, что я потерял деньги, пострадала куча непричастного народа, хотя по факту ничего плохого мы не сделали. Сохранили империи отличного генерала. К сожалению, так думали только я да доктор Хоккингс, который был доволен, как все сложилось. Он давно просил отпуск в своем госпитале, но из-за военных действий ему его никто не давал, а тут мало того что он сделал хорошее дело, так еще ему хорошо заплатили и дали долгожданный перерыв. Из нас троих только Дженни продолжала бурчать, но, помня мои угрозы об оплате, быстро замолкала, стоило только мне внимательнее на нее посмотреть.

Мое возвращение в поместье прошло незаметно. Вместе со мной доставили доктора и Дженни, которые оглядывались по сторонам и удивлялись окружающему их богатству. Правда, если у девушки это происходило со вздохами и восклицаниями, то Хоккингс лишь покачивал головой, дотрагиваясь до золотых и серебряных ручек дверей. Мою комнату закрепили за мной, а соседнюю отдали временно моим напарникам, поскольку сэр Энтони, который с усмешкой наблюдал за нашим возвращением, сказал, что это ненадолго. Мне вскоре предстояло отбыть в императорскую резиденцию – решение о проведении операции было утверждено на самом высоком уровне, и я буду иметь честь познакомиться с дочерью самого главного человека империи. Кроме того, нам предстояло проводить вместе много времени, чтобы наши души синхронизировались, так что предстоящая встреча была для меня испытанием.

– Элиза ван Ленд, познакомься, пожалуйста, это Дженни Олсен, – представил я девушек друг другу, когда наконец-то переоделся и больше часа пролежал в ванне, отмокая от грязи и запаха смерти, который, казалось, так сильно въелся в волосы и кожу, что пришлось долго тереть себя мочалкой с мылом. – Она мой новый механик.

Элиза, услышав простонародное имя, сразу расслабилась, хотя до этого бросала на прилично одетую и скромную девушку настороженные взгляды, что, конечно же, заметила вредина и тут же нанесла коварный удар: присела поближе ко мне и, склонив голову, стала рисовать рисунок будущего протеза. Я понял ее намерения, но вида не подал, я ведь помнил, что Элиза оказывает услуги эротического характера не только мне, и маленькая ответная месть была очень кстати.

– Рэджи, – едва не промурлыкала дворянка, садясь с другой от меня стороны и куснув при этом за ухо. Батальон мурашек сразу пробежал по телу в ответ на эту нехитрую ласку. – Ты ведь пустишь меня сегодня к себе? Я так скучала.

Чтобы у меня не оставалось никаких сомнений в ее намерениях, она стала нежно целовать меня сначала в шею, потом в щеку, добиваясь, чтобы я подставил ей губы. Организм, ослабленный двухнедельным воздержанием, дал трещину, и, позабыв о своих недавних мыслях, я сдался коварной соблазнительнице. Дженни тут же забыла все, что хотела у меня спросить, и, надувшись, ушла к себе в комнату, правда, как только она удалилась, Элиза бросила миловаться со мной и с гордым видом победительницы удалилась, помахав мне на прощание рукой. Я остался один и недоуменно поглядывал сначала на одну дверь, потом на другую.

«Ох уж эти женщины!» – в сердцах ругнулся я, вернувшись к работе.

Утром, когда красная как рак Дженни робко со мной поздоровалась, не смея поднять глаза, я догадался, что ночные стоны Элизы, показавшиеся мне нарочито громкими, достигли нужного адресата в соседней комнате. А когда она вошла, везя с собой столик с едой только для меня – доктору и механику предстояло обедать в общем зале, – девушка покраснела еще больше и мышкой выбежала из комнаты.

«Мне показалось, или Элиза сейчас облизнулась?»

Как бы то ни было, утром я получил еще больше ласки и внимания от нее, чем обычно.

«Возможно, здоровая конкуренция – это даже хорошо в этом случае?» – подумалось мне.

Не найдя ответа на этот сложный вопрос, я позавтракал и пошел к сэру Энтони. Предварительный чертеж был готов, осталось согласовать с ним детали. Больше я подставляться не хотел.

– Доброе утро, можно? – постучал я, прежде чем войти в его комнату, помня, чем закончился мой неожиданный прошлый визит.

– Входи, – раздался его голос, и я, толкнув дверь от себя, вошел внутрь. Исповедник в белой ночной рубашке, тапочках на босу ногу сидел в кресле и завтракал.

Я молча подошел к нему и протянул чертеж, но учитель не глядя скомкал его и бросил в корзину. Я ошеломленно уставился на него, а он продолжил спокойно завтракать.

– Как это понимать? – сразу стал заводиться я. У нас с Дженни ушло два часа, только чтобы его нарисовать.

– За проект отвечаешь ты. Так что вся ответственность на тебе. Как ты решишь, так и будет. – Он аккуратно намазал джемом половину булочки, затем, откусив щедрый кусок, запил его чаем.

– Вы меня наказали в прошлый раз, а сейчас я буду делать то же самое с неизвестными последствиями?! – возмутился я.

– Рэджи. – Он блаженно закатил глаза, откусив еще кусочек. – Что ты от меня хочешь? Ты сам затеял этот эксперимент, он оказался успешным, так что расхлебывать это теперь только тебе.

Я от возмущения даже подавился своими словами.

– Ну знаете, сэр Энтони, – это уже перебор! Я сейчас опять сделаю что-то по-своему, а вы меня потом накажете за это? Я так работать не согласен!

– Это, Рэджинальд, и называется «взрослая жизнь». – Он неторопливо намазал клубничный джем на вторую половину булочки и так же неторопливо стал ее поедать, запивая чаем. – Хватит скандалить и причитать, как девица, иди и займись лучше делом. Завтра-послезавтра на тебя выпишут пропуск во дворец, и ты переедешь жить туда, с врачом и механиком будешь видеться только здесь.

– А почему им нельзя со мной? – удивился я, иронично заметив: – Я ведь не прошусь в императорские покои, сараюшки на краю парка мне будет достаточно.

Учитель удивленно посмотрел на меня, понял, что это сарказм, и вернулся к чаепитию, не удостоив меня ответом. Я фыркнул от негодования и ушел, выразив всю свою злость в громком ударе дверью.

В своей комнате я еще долго не мог прийти в себя, метался по комнате, словно дикий зверь в клетке. Похоже, они решили всю ответственность свалить на меня, и, если я провалюсь, буду один за все в ответе.

«Ну ладно, тогда я буду тратить ваши деньги так, как захочу, – решился я на маленькую месть. – Куплю самые дорогие материалы для протеза, какие только найду, потом посмотрим, кто будет возмущаться стоимостью проекта».

– Мистер Рэджинальд?! – Девичий голос прервал мои терзания, я остановился и посмотрел в сторону.

– Да, Дженни?

– Я хотела бы обсудить некоторые изменения в протезе, мне кажется, сочленения так будут лучше двигаться. Правда, я запросила у дедушки цену, и он сказал, что производство их будет очень дорого стоить. Там одной платины на десять унций.

«О-о-о, бог услышал мои мысли! – возрадовался я, второй раз в жизни обращаясь к Всеобщему творцу. – Может мне начать в церковь ходить?»

– Конечно, Дженни, давай показывай, о цене не беспокойся, я решил, что раз протез предназначен для дочери императора, то слово «стоимость» в данном случае будет неуместно.

Девушка обрадовалась и убежала в комнату, принеся мне новые наброски чертежа. Так, склонившись над ним, мы и провели остаток дня: обсуждая, дорисовывая, стирая и снова дорисовывая. Я старательно вникал во все ее объяснения. Несмотря на возраст, во всем, что касалось механики и инженерии, девушка была гораздо лучше образована, чем я. Одно удовольствие было слушать ее комментарии по деталям и соединениям, а также процессам, протекающим в металлах и других материалах при механических воздействиях на них, нагреве или охлаждении. В прошлый раз все это прошло мимо меня, так что обучение премудростям работы механиков было мне в радость.

– Рэджинальд, сэр Энтони зовет тебя в общий зал! – Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Элиза, чтобы увидеть, как мы увлеченно работаем.

– Да?! – удивился я, закрутив головой по сторонам, ища взглядом часы. – Который час?

Элиза с улыбкой показала рукой на мои часы, висящие на цепочке, я спохватился и посмотрел на них.

– Без четверти семь! Ого, как время пролетело! Дженни, отдохни пока, а я – к учителю.

– Хорошо, я еще немножко поработаю, – отмахнулся юный механик, увлеченный своим детищем.

– Не слишком ли ты увлекся этой девицей, Рэджинальд? – внезапно спросила меня Элиза, когда мы пошли по коридору на первый этаж.

– Ого?! Ты ревнуешь?! – удивился я ее вопросу. – По-моему, я не единственный тут, кто доставляет тебе удовольствие, так что с чего это тебя стали волновать наши отношения с Дженни?

Элиза сразу же покраснела и замолчала, а я не стал продолжать разговор. Несмотря на то что я ничего, кроме дружбы, к ней не испытывал, все равно червячок собственничества терзал меня иногда, стоило только вспомнить интимную сцену с Элизой и сэром Энтони.

Когда мы дошли до зала, где нас ждали учитель с сэром Артуром и еще одним незнакомцем, я немного пожалел о своей резкости, но что сказано – то сказано, в конце концов, я ей не изменял, несмотря на странность наших отношений.

– Мистер О’Нил, позвольте познакомить вас с подопечным, мистером Рэджинальдом ван Диром. – После того как я поздоровался со знакомыми мне людьми, учитель познакомил меня с тем, кого я не знал.

Крепкое, я бы даже сказал, жесткое рукопожатие, равнодушный взгляд зеленых глаз и ироническая улыбка сразу мне не понравились. Возникло такое чувство, что он смотрит на меня свысока, что я казался букашкой.

– Помощник начальника охраны дворца, – представился он, осматривая меня, как будто я был грязью на его сапогах.

– Ремесленник, – дерзко представился я.

– Я предупреждал. – Исповедник с главой тайной полиции с усмешками переглянулись, видя, как О’Нил поморщился в ответ на мое заявление.

– Билли, – фамильярно обратился сэр Артур к верзиле, – сдаем его тебе с рук на руки, верни назад в том же состоянии.

– Не обещаю, что именно в таком же… – Он чуть брезгливо помахал рукой, показывая на мой внешний вид.

«Он дерзит главе тайной полиции!!! Что за полномочия такие у всего лишь помощника начальника охраны?! И что он имеет против моего костюма?!!»

– Мистер, этот костюм двести гиней стоит!!! – возмутился я вслух, так как больше всего меня задело именно это. Я всегда считал себя прилично одетым и обладающим каким-никаким, а вкусом.

– Думаю, Бартон или Хиггинс из квартала ремесленников, не выше. – Он угадал моего портного со второго раза. – Шьют из дорогой ткани, но совершенно бездарно. В таком костюме рядом с ее высочеством ты не появишься, мы подберем тебе более стоящего портного.

Я набычился от потока оскорблений, как я считал, полностью незаслуженных.

– Рэджинальд. – На плечо мне легла рука исповедника. – Ты же разумный человек, так что поверь мне, мистер О’Нил в придворном этикете разбирается лучше тебя.

Я кинул злобный взгляд на верзилу и промолчал, он мне категорически не нравился.

– Да, и со всеми вопросами, пока находишься во дворце, обращайся к Биллу, он твой куратор на время проживания во дворце.

– Пойду вещи соберу, – буркнул я, отворачиваясь.

– Все уже собрано, – кинул на меня надменный взгляд охранник. – Тем более там и собирать особо нечего было.

– Я о книгах, а не о тряпках, – не стал лезть в бутылку я, все равно это временная работа, а наживать себе врага во дворце себе дороже.

– Вы полегче с ним, мистер О’Нил. – Когда молодой ученик вышел, сэр Энтони обратился к одному из самых приближенных к принцессе людей: – Если ему там не понравится, ничего не получится, я предупреждал об этом его императорское величество. Работа исповедников непроста.

– Я понимаю, сэр Энтони, – склонил тот голову в вежливом жесте, – но вы ведь в курсе, что он очень высокого мнения о себе, хотя, судя по одежде и манерам, далек от этого?

– Мальчик вырос практически в деревне, образование получил в школе ремесленников, что вы от него хотите, мистер О’Нил? – пожал плечами глава полиции. – Но как ремесленник он очень хорош, мы не стали бы рисковать своими постами, предлагая императору пустышку.

– Я понимаю это, сэр Артур. Постараюсь слепить из него что-то… – верзила запнулся, подыскивая слово, – приемлемое. Да, именно приемлемое, чтобы соответствовать принцессе, если вы говорите, что ему нужно быть с ней как можно чаще.

– Вы все же осторожнее с ним, – настаивал на своем исповедник. – Его трудно вывести из себя, но возможно, а на этом этапе обучения он может убить любого человека на расстоянии, просто захотев этого. Вам нужен будет такой инцидент?

– Боже упаси, – перекрестился О’Нил. – Нужно будет держать его подальше от наших остряков. Вот только как это сделать, если он будет постоянно рядом с ее высочеством, – ума не приложу.

– Теперь это твоя задача, Билл. – Сэр Артур протянул руку для прощания. – А мне нужно заняться поисками. С потерей души Генриха проблем у меня прибавилось.

– Не переживай, у меня та же проблема, – устало потер глаза исповедник. – Пару месяцев у нас есть, пока не вернется Рэджинальд. Думаю, что-то решим за это время.

* * *

В таких парокарах я никогда не ездил. Огромный, длиной с две нормальные машины, он твердо стоял на четырех парах колес, близко расположенных спереди и сзади друг к другу. Пока я обозревал такое чудо, сзади раздался насмешливый голос:

– Привыкайте, мистер Рэджинальд, этот и еще два таких же закреплены за ее высочеством, так что, возможно, вы будете часто на них передвигаться.

Я, не поворачиваясь, пробурчал:

– Я думаю о другом – как потом отвыкать буду от такой роскоши.

Голос провожатого повеселел еще сильнее.

– Вы все вещи собрали?

– Да, прошу извинить за ожидание, но я хочу продолжить во дворце свою работу, так что пришлось искать нужные книги.

Я испытал еще больший шок, когда из парокара, стоящего за длинным монстром, вышли два человека в ливреях черного с золотом цвета и открыли перед нами двери.

– Они что, ездят на отдельном парокаре только для этого?

– Еще есть посыльные, носильщики и все, кто может понадобиться ее высочеству.

– А мне все время пеняют, что я богатый. – Я тяжко вздохнул и под насмешливым взглядом забрался в царство кожи, дорогих запахов и света.

«Черт побери!!! Газовые фонари!!! Внутри машины!!!» – моему удивлению не было предела.

– А где я буду жить? – полюбопытствовал я, когда мы въехали на улицу Пэлл-Мэлл. Оказалось, что то поместье, где я жил, находилось недалеко от дворца императора.

– Сент-Джеймсский дворец сейчас является официальной резиденцией принцессы, в нем же будете жить и вы, комнаты подготовлены.

– Э-м-м, мистер О’Нил… – Когда парокар стал проезжать кольца охраны, которые беспрепятственно пропускали машину, и подъехал к красному кирпичному дому, не сильно высокому, но очень протяженному влево и вправо, с часами на воротной арке, до меня наконец дошло, КУДА и к КОМУ я еду. Вся уверенность и бесстрашие, которые были у меня до этого, тут же улетучились, меня охватил мандраж.

– Да?

– А как мне вести себя во дворце? Я раньше не общался в кругу аристократии.

– Поскольку ваше воспитание оставляет желать лучшего, то ведите себя как обычно, сейчас это будет лучшим вариантом, пока мы не подберем вам учителя, – надменно ответил он, вот только теперь я совершенно не обратил внимания на его снобизм. Все мои мысли занимало то, что я буду выглядеть как деревенщина в кругу аристократов – это меня откровенно пугало. Терпеть насмешливые взгляды и остроты я точно долго не смогу, нужно набраться недюжинной выдержки, чтобы пройти такое.

«Так, Рэдж, спокойно», – изо всех сил старался успокоить себя я, у меня второй раз в жизни прихватило живот от волнения.

– Но все же можете хотя бы рассказать, что можно делать, а чего делать не стоит? – слабым голосом, стараясь сдержать бурчание живота, спросил я.

– Не волнуйтесь, я сам подберу вам учителя, думаю, вы останетесь им довольны. – Он странно посмотрел на меня, я же не обратил на его взгляд внимания – слишком был сейчас взволнован.

Проход по ковровым дорожкам совсем меня не успокоил, поскольку, едва мы вошли в высокий, залитый светом ламп вестибюль, как куча слуг набросилась на нас и приняла верхнюю одежду. Мистер О’Нил раздавал распоряжения краткими рублеными фразами, причем, судя по тому, с какой скоростью все бросились их выполнять, он был не простым помощником начальника охраны.

– Ее высочество еще не прибыла? – поинтересовался он у пожилого слуги, который неподвижной статуей замер перед ним.

– Нет, сэр, – откликнулся тот, не двинув ни одной мышцей лица, – ожидаем с минуты на минуту.

«Так сэр или мистер?» – окончательно запутался я, не зная, как обращаться к сопровождающему.

– Джордж, устрой нашего гостя в его комнате и попроси прийти ко мне… – Он задумался и, поколебавшись, продолжил: – Мэри.

– Слушаюсь, сэр. – Слуга прошел пять шагов вперед и сделал повелительный жест рукой, к нему тут же подбежал другой слуга и подобострастно выслушал приказы. Кивнув, он подошел ко мне:

– Следуйте за мной, мистер ван Дир.

«Ко мне все же мистер, а к нему сэр». – Статус моего проводника оставался непонятен.

Поскольку роскошь стала мне привычна после пребывания в доме, где я учился, то высокие потолки и стены, расписанные сценами охоты и военных походов, а также огромные портреты в позолоченных рамах оставили меня равнодушным. Я просто подметил, что комнаты были не сильно просторны. Императорский дворец я представлял себе более впечатляющим, что ли, а тут… Да, во дворце количество комнат и коридоров было большим, чем в моем прошлом жилище, но мне не хватало ощущения величия. Раньше я считал, что император должен жить в огромных домах с тысячами комнат, а действительность оказалась более приземленной, или это я стал взрослее?

Вот чего тут действительно было много, так это слуг. В одинаковых ливреях цвета императорского дома они суетились вокруг, словно пчелы. Кто-то смахивал пыль с мебели и картин, кто-то с озабоченным видом нес отрезы ткани, а кто-то явно бездельничал, стоя небольшими группами и разговаривая. Правда, при виде моего провожатого они быстро делали вид, что встретились случайно, и расходились, возвращаясь к своим делам.

Я шел сзади и не видел лица своего провожатого, но его прямая спина, а также короткие фразы, которые он иногда кидал бездельникам, сочились высокомерием. Дворец жил своей жизнью, и даже у слуг была внутренняя иерархия. Я раньше как-то не задавался такими вопросами, поскольку в прошлом доме я тесно общался только с личной служанкой, а все остальные слуги старались со мной не разговаривать и обходили стороной, что меня полностью устраивало.

Когда я окончательно запутался, поскольку менялись коридоры и этажи, а также обстановка дворца, так что едва не уткнулся носом в спину слуги, который остановился, чтобы открыть высокую дверь с позолоченными фигурами резных птиц и животных. Заглянув ему через плечо, я увидел, что комната была огромной. Причем, судя по дверным аркам, которые виднелись внутри, это была только прихожая.

– Мистер ван Дир. – Слуга зашел внутрь и, дождавшись, когда я зайду за ним, прикрыл дверь. – Ваша комната. Показать вам что где?

– Думаю, я разберусь, – подумав, решил я. Будет интересно увидеть все самому.

– Тогда располагайтесь, ваши вещи принесут чуть позже, а ваш куратор появится, когда мистер О’Нил подберет достойную вашего внимания.

– Кстати… – Я перестал разглядывать прихожую и повернулся к слуге: – Почему к нему обращаются то сэр, то мистер? Он благородных кровей?

Слуга замялся и тоскливо посмотрел на выход, но мой настойчивый взгляд вытянул у него слова:

– Мистер О’Нил не из аристократов, но лучше его не недооценивать, мистер ван Дир, – через силу произнес он и попытался выйти. – Если я вам еще могу быть чем-то полезен, позвоните в звонок.

Он показал на красный бархатный шнур, который висел перед входом.

– Также звонки есть в спальне и общей гостиной.

Я поблагодарил его, и он сразу быстро вышел, бесшумно закрыв за собой довольно тяжелую дверь.

Настало время осмотреться, поэтому я подошел к зашторенным окнам и, потянув за палки, раздвинул плотную ткань. Моему взгляду предстал внутренний двор дворца с голыми ветками кустарников и деревьев, а также кучей слуг, которые сметали опавшие листья в большие кучи и затем их уносили. Судя по высоте, на которой находились мои окна, я был сейчас на втором этаже. Из-за всех этих лестниц и переходов вверх-вниз я потерял чувство пространства.

Отойдя от окна, я пошел по кругу, заглядывая в комнаты. В первой оказалась спальня с большим шкафом для вещей, во второй – ванная с умывальником, в третьей – большая гостиная с огромным столом и стульями вокруг него, а в четвертой была еще одна маленькая спальня, очень скромно обставленная по сравнению с соседними.

«Видимо, для личной прислуги», – догадался я.

Ожидание затянулось, а без книг я не привык проводить время, так что пришлось лечь на диван в гостиной и, закрыв глаза, поработать с собственной аурой. Пусть это было не так эффективно, как если бы я тренировался на ком-то, но все же лучше, чем вынужденное безделье.

* * *

– Ваше высочество, будьте благоразумны! – стоя на одном колене, заломил руки в жесте отчаяния помощник начальника охраны дворца, а поскольку на этой наградной должности вот уже пять лет никого не было, то фактический глава всей охраны, которому подчинялось больше тысячи гвардейцев – и это простолюдину-то!!!

– Билл, ты понимаешь, о чем и кого ты просишь?! – возмутилась принцесса. – Чтобы я вела себя с ним как с равным?! Ты в своем уме?!

– Ваше высочество, я поговорил с исповедниками, и, поверьте мне, если вы не наладите с мальчиком хороших отношений, ничего не получится!!! Вы столько лет страдали от этой железки, а сейчас хотите сделать все, чтобы лишиться единственной возможности это исправить.

Девушка с ненавистью посмотрела на обрубок руки. Как же она ненавидела тот день, когда лишилась части себя! Если бы все можно было вернуть назад! Но нет, с того самого дня она вынуждена таскать на себе бесполезную железку, которой можно было только брать крупные вещи. Она уже ненавидела носить перчатки. Как же она завидовала своим фрейлинам, которые могли позволить себе носить открытые платья без длинных перчаток, открывавшие вид не только на их молодую и упругую грудь, но и на обе руки и кисти. Целые кисти! Носить платья с одной открытой рукой было бы откровенным бредом, так что Луиза давно привыкла к закрытым платьям, в которых она чувствовала себя как древняя старуха из тех, что не хотят показывать свои дряблые тела, скрывая это за натянутой по самое горло тканью.

– Ну почему все замкнулось на простом мальчишке? – возмутилась она. – Я попрошу отца дать мне другого исповедника, у нас же их несколько!

– Ваше высочество. – О’Нил поднялся с колена. – Я видел генерала эр Горна и говорил с ним, а также беседовал с другими исповедниками. Этот мальчишка единственный, кто сможет сделать операцию, чтобы протез был единым целым с живым телом. Если хотите, можете, конечно, подождать еще несколько лет, чтобы он обучил другого исповедника своей науке.

– Нет!!! – испугалась девушка, только представив себе, что подаренная отцом надежда исчезнет. Луиза помнила, как робко отец интересовался у нее, как она смотрит на протез, ничем не отличимый и по функциям, и по ощущениям от живой руки. Тогда она сначала не поверила в такую возможность, накричав на него, но позже убедилась, когда лично встретилась с сэром эр Горном и своими руками пощупала протез.

– Но что мне с ним делать?! – Луиза посмотрела, наверное, на единственного настоящего мужчину, которому безоговорочно доверяла и так высоко вознесла. – Как себя вести?

Мужчина подошел и ласково взял в руки ее кисть, поцеловав пальцы.

– Билл!!! – испугалась она и бросила быстрый взгляд на дверь. – Не здесь!

Глава охраны с сожалением отпустил выскользнувшую из его рук белоснежную кисть и только потом ответил:

– Я пообщался с ним всего час, но одно точно – вы очень схожи характерами, оба такие же неприступные и холодные, пока не проникнут под вашу скорлупу. Где обнаруживается совершенно другое.

– Ты меня сравниваешь с ним?! – возмутилась принцесса.

– Я сравниваю то, что увидел перед собой семь лет назад, когда познакомился с угловатым, нескладным подростком, со вздорным и неуживчивым характером, и то, что я увидел сегодня, когда встретился с ним.

Девушка возмутилась от такого сравнения, но быстро сдалась, когда мужчина обнял ее за талию и с силой притянул к себе, жадно и требовательно поцеловав. Луиза сразу обмякла в его объятиях, а ее колени стали слабеть, подчиняясь страсти и напору мужчины.

Получив желаемое, он с улыбкой отстранился и позволил Луизе перевести дыхание.

– Луиза, я не буду тебя уговаривать, – это только твое решение, но вспомни, сколько раз мы говорили и мечтали, что на бал своего восемнадцатилетняя ты придешь в открытом платье и поразишь всех?

– Помню! Не напоминай! – Луиза с досадой закусила губу. – И что мне, принцессе, лизать сапоги какому-то простолюдину?!

– Луиза, для тебя самое главное, что он тот человек, который сможет сделать тебе руку, и это не говоря про то, что все исповедники получают дворянство, когда выходят из ученичества. Если хочешь, мы можем ускорить этот процесс, и ты будешь общаться с дворянином.

– Нет, пусть будет как есть. – Луиза снова закусила губы, а судя по тому, что они были в небольших язвочках, то в моменты волнения она делала это постоянно. – Пусть знает свое место! Билл, ты должен поговорить с ним о поведении!!

– Я решил выделить ему Мэри, надеюсь, она приучит его к этикету, поскольку то, что я увидел сегодня, не внушало оптимизма. – Он поморщился, вспоминая вид мальчишки, который был одет пусть в дорогое, но отвратное платье, сшитое по моде прошлого года, а эти его манеры…

«Бррр, лучше о таком не говорить Луизе. Главное, что мальчишка знает свое дело».

– Мою фрейлину и лучшую подругу? Не слишком жирно ему будет?! – снова возмутилась девушка. – Она все же графиня, а не безродная потаскушка.

– Луиза! – возмутился мужчина, услышав ругательство.

– Билл, я просто называю вещи своими именами, давай дадим ему что попроще! – требовательно заявила она.

«О мой бог, за что мне это все?» – взмолился про себя мужчина.

– Луиза, кто лучше всех знаком с этикетом и с кем проще всего ему будет познакомиться с твоим кругом семи? – В голосе мужчины не слышалось ни толики того раздражения, что он испытывал в душе.

Девушка повернулась к окну и замолчала, она об этом не подумала. Если даже она, прямо заинтересованная в успехе операции, настроена против простолюдина в своем обществе, то что будет, когда об этом узнает хотя бы Энри, герцог Уэльский?

Она повернулась к мужчине и, подойдя, ласково поцеловала его в губы, уклонившись от жадных рук, которые сразу же протянулись навстречу.

– Билл, ты, как всегда, прав. – Она легко ударила ладошкой по его рукам и, засмеявшись, попыталась увернуться, когда тяжелое мужское тело прижало ее к двери. – Билл! – Жадные руки поднялись по ее ноге и проникли под нижние юбки, поднимая их и касаясь шелковых штанишек, а затем, отодвигая их край, дотронулись до горячего и разом увлажнившегося места, которое каждая девушка бережет для супруга.

– Бил-ли-и, – жарко простонала она, не в силах сопротивляться, когда ее осторожно стали ласкать искусные пальцы. Ноги подогнулись, и Луиза едва не опустилась на пол, но мужчина подхватил ее и еще сильнее прижал к двери.