Текст книги "Игрушка императора"

– Поторопимся, господа, – скомандовала я, пуская лошадь в галоп.

* * *

Вернувшись во дворец и торопливо снимая перчатки, я осведомилась у стражников о месте расположения императорских покоев. Ответ был получен не особо конкретный, так как воин начал нервничать и даже заикаться. Мне следовало насторожиться уже тогда, но, захваченная необходимостью реализовать собственный план, я решительно приказала:

– Провести. Немедленно!

И, воюя с тесемочками на плаще, торопливо направилась следом за вздрагивающим стражником.

Как оказалось, покои кесаря располагались этажом ниже моих собственных, но при этом и занимали весь этаж. Следуя по длинному коридору, я все никак не могла понять – для чего нашему всемогущему двадцать семь спальных комнат в личное пользование? Или старость не радость, а склероз у нас таки присутствует, и посему только этаж помнить и способны, а расположение спальни – нет?

Забавляясь столь оскорбительными для некоторых мыслями, дошла вслед за юношей до огромных двустворчатых дверей из белоснежного камня. Некоторое время удивленно разглядывала сие чудо архитектуры, так как каменные двери были для меня определенно в новинку, затем решительно постучала. Ответом мне была тишина, но я все же Астаримана, и тишиной нас не напугать.

Решительно толкнув дверь, вошла в помещение.

Это оказалась внушительная гостиная, но самое интересное не в этом – спальня располагалась по правую руку, и вот как раз туда дверь была открыта, что позволило мне разглядеть совершенно обнаженную блондинку, которая при моем появлении взвизгнула и стремительно прикрылась одеялом. До моего вторжения леди лежала на животе и что-то увлеченно читала. Видимо, отсутствие наряда ей совершенно не мешало уделять внимание чтению!

Я застыла, находясь в каком-то странном оцепенении… Вспомнились все слухи, что доходили даже до меня, шепотом оброненные фразы… О том, что любовницы кесаря иной раз не покидают пределов его спальни, о том, что нередко количество фавориток превышает число три, и о том, что супруг мой, несмотря на возраст, пользуется популярностью… А после мне вдруг стало очень любопытно узнать, о чем же таком любопытном читала девица. Решительно войдя в спальню супруга, я подошла к постели, резким движением взяла раскрытую книженцию. Картинки, оную украшающие, заставили меня покраснеть…

– Нежная моя, для этого ты еще слишком… невинна, – совершенно одетый кесарь появился весьма неожиданно и стремительно лишил меня любопытного чтива, попросту отобрав книгу.

И вот после этого супруг насмешливо поинтересовался:

– Бесцеремонная моя, чем я заслужил возможность лицезреть тебя в собственных покоях?

Книгу он закрыл и бросил обратно на постель… видимо, для дальнейшего ознакомления некоторыми обнаженными. Убеждаюсь в том, что верность мне, даже номинально, хранить не собираются. Более того, правила приличия не затронут наши отношения с супругом. Прискорбно.

Бросив еще один взгляд на девицу, притворяющуюся составной частью постельного гарнитура, медленно обернулась к кесарю и, стараясь говорить спокойно, вежливо произнесла:

– Возник вопрос, который мне хотелось бы обсудить с вами… если вы уделите мне время, мой повелитель.

И, несмотря на объективную необходимость провести успешные для меня переговоры, мысли то и дело возвращались к фаворитке кесаря. Точнее, даже не так – к той откровенной наглости, с которой эту самую фаворитку даже не пытались скрыть от законной супруги. Вскинув голову, заметила оценивающе-пристальный взгляд супруга и постаралась выкинуть посторонние раздумья из головы.

Портал за моей спиной открылся как-то неожиданно, после чего кесарь вежливо протянул руку, галантно предложив мне помощь. Видимо, для ускорения процесса покидания его покоев. Что ж, в этом браке мне оставалось лишь подчиняться.

Оказавшись в собственной спальне, я судорожно вздохнула и бросила перчатки на столик. Следом туда же полетел плащ.

– Видеть тебя раздраженной мне еще не приходилось, – прозвучал насмешливый голос.

Как оказалось, кесарь решил все же удостоить супругу вожделенной аудиенции. Поверх плаща полетел и шарф.

– Разгневанная моя, ты ревнуешь?

Было бы кого… Стоп, не думать об этом! Катриона Ринавиэль Уитримана, соберись немедленно!

Развернувшись, я взглянула на супруга исключительно для того, чтобы выдвинуть требование:

– Айсир Динар Эвейтис Грахсовен должен оставаться в добром здравии!

Взгляд кесаря из насмешливо-любопытного сделался ледяным. Ледяной свет – как же точно его охарактеризовал мой папочка!

– Да, любопытная характеристика! – Араэден прошел к креслу, величественно опустился в него, затем, сцепив пальцы, задал свой вопрос: – Нежная моя, кто дал тебе право выдвигать мне какие-либо вздорные требования?

И улыбка… ласковая такая. Запугивает! Причем бесцеремонно и откровенно, прекрасно зная, что у всего Альянса Прайды на такую вот его улыбочку уже определенная реакция выработалась – леденящий ужас.

Но вопрос, конечно, резонный.

– Это просьба, – попыталась исправиться я.

– Неужели, – сверкающие глаза чуть сузились. – Наивная моя, я дважды сообщил, что в Рассветном мире для меня нет тайн и не существует ничего, о чем я не осведомлен… Ты же не пожелала меня понять… Прискорбно!

Вы даже не подозреваете, как много прискорбного в наших отношениях, уважаемый!

Мне вдруг стало очень неловко под этим проницательным взглядом кесаря. Словно мне снова пятнадцать, а наш бессмертный молча взирает, не делая даже попытки нарушить тягостное молчание. Но если тогда мне хотелось, чтобы он заговорил, то сейчас я неожиданно поняла, что предпочтительнее все же его молчание.

– И не надейся, – ласково произнес повелитель. – Айсир Грахсовен сегодня был здесь, – кесарь величественно указал на то самое место, где ранее стояла лампадка. – Он был здесь и прикасался к моей жене.

Неудивительно, что кесарь бессмертный… С такой-то осведомленностью. Впрочем, на любой свершившийся факт всегда найдется два совершенно различных взгляда!

– Знаете, – я вскинула подбородок, – начнем с того, что между мной и айсиром Грахсовеном ничего не было, а вот вы явно не церемонились с обнаженной девой, что согревает вашу постель! Или вы попытаетесь убедить меня в том, что в вашей спальне располагается своеобразная библиотека для обнаженных посетителей?

Кесарь рассмеялся мне в ответ. А затем столь же насмешливо продолжил наш малоприятный разговор:

– Наивная моя, и все же вернемся к требованию, – его улыбка стала откровенно ироничной, – неужели у тебя есть что предложить мне?..

Я уже собиралась ответить «да», как кесарь продолжил:

– Учитывая, что я и так могу получить абсолютно все, использовав столь простой, но действенный способ, как намек на угрозу благополучию Оитлона?

Дохлый гоблин! Если рассматривать вопрос в подобном контексте, то предложить мне действительно нечего. Что-то в груди оборвалось…

– Орки тебя совершенно испортили, – насмешливо продолжил супруг. – Где та жестокая, эгоистичная и практически беспринципная стерва, чьими успехами я так гордился? Нежная моя, жертвенность тебе не идет, особенно жертвенность в отношении старого врага.

Уел! Триста лет – это не двадцать… Зато опыт вполне можно заменить энтузиазмом.

– Энтузиазма не хватит, – кесарь продолжал смотреть на меня с нескрываемой насмешкой. – Нежная моя, ты постоянно упускаешь из внимания тот факт, что я не так стар, как тебе хотелось бы. По меркам элларов я еще очень даже молодой мужчина, полный сил и стремлений.

– Да? – вот теперь насмешку себе позволила я. – «Еще очень даже молодой мужчина» – это практически то же самое, что «крайне пожилой юноша»!

Нарвалась! Тонкие губы супруга медленно растянулись в ласковой улыбке. Убийственно ласковой! И этот самый леденящий ужас я испытала в полной мере, уже зная, что ничего хорошего ждать не приходится. С другой стороны – ничего он мне не сделает! Ничего абсолютно. Максимум – я просто перенесусь к шенге с какой-нибудь неопасной раной!

Кесарь, несомненно, прочитавший и эти мысли, усмехнулся, расцепил пальцы, разместил правую руку на подлокотнике кресла и, пристально глядя на меня, осторожно сжал ладонь…

Я до последнего не верила, что он сможет причинить мне вред!

Памятуя о защите, созданной шенге, о собственных силах, да и о том, что являюсь супругой императора, я просто поверить не могла, что угроза, читающаяся в его улыбке, действительно реальна…

Ровно до тех пор, пока кесарь не лишил меня возможности дышать!

Воздух… он вдруг стал очень тяжелым, почти ощутимым, и я с ужасом осознала, что не в силах совершить вдох! Пошатнулась, едва не упала, рука сама дернулась, чтоб расстегнуть ворот… но я сдержалась. Секунды показались вечностью, а я все так же судорожно пыталась вдохнуть, с нарастающим ужасом ощущая, как задыхаюсь, теряя силы, и мир стремительно темнеет.

– Полагаю, этого достаточно, – ледяным тоном произнес кесарь и разжал кулак.

В ту же секунду я вновь могла дышать, и только гордость не позволила, упав на колени, жадно вдыхать ртом. Нет, я продолжала стоять, с нарастающим ужасом осознавая, что кесарь – не тот человек, который допускает насмешки над собственной персоной. А еще я гнала прочь от себя одну крайне неприятную мысль – кесарь сумел обойти защиту шенге!

– Именно, – хладнокровно подтвердил мой супруг.

Ладно, пусть так! Дернув воротник платья, я прошла к столику, устало опустилась на стул, положив руки на стол, сцепила пальцы, сжала, почти до боли, и начала медленно успокаиваться. Только без паники, Катриона, только без паники… Но как же в этот момент мне не хватало теплых рук Динара, его молчаливой поддержки или хотя бы язвительных замечаний… Так плохо мне еще не было…

– Ты меня разочаровываешь, – растягивая слова, произнес кесарь.

– В чем? – я вскинула подбородок, уверенно взглянула на только что всерьез угрожающего мне супруга.

Он выдержал мой взгляд, в котором сейчас было больше ярости, чем страха, и с усмешкой ответил:

– Айсир Грахсовен будет убит, нежная моя, прими это как данность.

Приняла. Даже кивнула в знак принятия, а затем, сделав глубокий вдох, уверенно ответила:

– В таком случае у вас одним врагом станет больше, примите это как данность!

Сверкающие в полумраке глаза сверкнули ярче, затем сузились. Но есть пределы даже моей разумности – и я до него дошла.

– Мне совершенно все равно, какие у вас планы на меня, – решительно глядя на супруга, произнесла я, – но смерть айсира Грахсовена недопустима!

Кесарь пристально смотрел на меня, без тени улыбки, без намека на согласие – только ледяная ярость, грозящая стать для меня последующей демонстрацией жестокости супруга.

– Нежная моя…

Но я не позволила ему завершить, стремительно изменив тактику и внеся конструктивное предложение:

– Я добьюсь заключения брака между айсиром Грахсовеном и Лорианой в течение этого года. Дайте мне всего год, я не прошу о многом! – И почти взмолилась: – Прошу вас.

Да, я готова была умолять. В этой ситуации ничего иного мне не оставалось, а гордость никогда не являлась приоритетом. Мне нужна жизнь Динара, и ради этого я пойду на все, даже на его брак с Лорой…

– Полгода, – неожиданно весело внес свое предложение император.

Надо же, и без демонстраций обошлись.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

Кажется, договоренность достигнута… Об остальном я подумаю позже и в одиночестве.

Кесарь усмехнулся и, не сводя с меня мерцающего взгляда своих нечеловеческих глаз, медленно поднялся. Я продолжала сидеть и сжимать пальцы рук в стремлении подавить растущий панический ужас. А император плавно направился ко мне. С каждым его шагом мое сердце начинало биться все чаще, в горле пересохло, и как завороженная я смотрела на приближение самого страшного правителя в Рассветном мире.

– Коварная моя, знаешь, что больше всего злит в данной договоренности? – вопросил кесарь, подойдя вплотную и склонившись надо мной.

– Что? – вопрос больше напоминал какой-то полузадушенный писк.

Лицо кесаря исказилось едва сдерживаемой яростью, и супруг прошипел:

– Ты и не планируешь придерживаться данного соглашения и спустя полгода либо вновь выдвинешь подобное предложение, либо попытаешься нанести удар в спину! В мою спину, не так ли, подлая моя?

Не думать, не думать, не думать… Но руки мелко подрагивают, потому как… не думать!

– Я прав, Катриона. Несомненно, я прав, – выдохнул кесарь мне в лицо.

Да, прав, мы оба понимали это! Но его знание моих методов, несомненно, не радует… Совсем не радует.

Стремительно выпрямившись, повелитель всей Прайды и сорока семи подвластных государств отошел к окну. Плотная темная занавесь отдернулась самостоятельно, открывая взору императора столицу подчиненного государства. Некоторое время Араэден стоял молча, вглядываясь в огни недалекого города, я также сохраняла молчание, стараясь не думать ни о чем. Было сложно, но я старалась.

– Старательная моя, подойди.

Ледяной тон кесаря вызвал дрожь. Послушно встала, приблизилась, приобщилась к лицезрению огней Праера. Движение, быстрое, практически неуловимое, и супруг оказался позади меня, больно сжав плечи и придвинув к окну так, что я была вынуждена положить ладони на отшлифованный хрусталь, чтобы сохранить равновесие и не ткнуться носом.

– Я готов прощать тебе многое, подлая моя, – прошипел кесарь, склонившись к моей шее, – но я никогда не прощу предательства, Катриона! Запомни это!

Вздрогнув от озноба, ледяным узором страха пробежавшегося по спине, продолжаю молчать, стараясь ни о чем не думать. Сказать хотелось многое, но теперь я высоко ценила возможность дышать после демонстрации силы этого бессмертного.

– Страшно? – прошипел кесарь и, не дожидаясь ответа, исчез в открывшемся портале.

Я осталась взирать на полученное в результате брака имущество в размере: империя – одна штука, подвластные государства – сорок семь штук, подконтрольные территории – весь Рассветный мир. И за это имущество, как и за жизнь Динара, я планировала бороться жестко и непримиримо. Благо кесарь оказался достойным учителем! И только что наглядно продемонстрировал мне необходимость его скорой смерти!

Дилемм больше не было, я сделала выбор.

* * *

В одном мой вызывающий ужас супруг ошибся – страшно мне тогда не было. Тогда я просто приняла решение о его убийстве, и страшно мне не было совершенно. Страшно стало утром, когда после быстрого завтрака я отправилась в заведение «Крылья феникса», получила доступ к украденным еще ночью из архива документам и ознакомилась с ними.

– Сколько у меня времени? – присаживаясь к столу, заваленному древними свитками, полюбопытствовала я.

– До заката, – лорд Аласт лично запер двери в собственный кабинет. – Вы будете одна работать с документами?

Молча кивнула. Мой бесценный Свейтис прибыл в Прайду накануне, но его я засадила за работу по текущей документации империи, Райхо еще вчера отправила урегулировать вопрос денежной компенсации с родителями убитой служанки. Девушку было жаль до слез. Впрочем, от помощи секретарей я отказалась по иным соображением, нежели их занятость, – кесарь не должен был знать! Следовательно, все запрещенное я буду делать сама.

– Бумага и перо? – предложил Аласт.

– Не потребуется, – кратко ответила я, протягивая руку к сборнику указов кесаря трехсотлетней давности.

И вот спустя час мне действительно стало страшно. Очень-очень страшно. Страшно настолько, что, уронив очередной тяжеленный том, я до крови прикусила губы, стараясь не стонать от бессильной ярости, от леденящего душу ужаса абсолютной безысходности. Не помогло, и в итоге я просто закрыла лицо руками, с ужасом осознавая страшный факт – с каждым годом кесарь становился сильнее! Триста лет сплошного усиления и упрочения позиций! Мне нечего было противопоставить его силе, его уму, его власти! Совершенно нечего… кроме собственно голого энтузиазма и способности добиваться цели любыми путями. Но даже в этом я откровенно проигрывала кесарю, который, судя по всему, нашел прекрасный способ увеличивать свою магическую силу. Император становится сильнее с каждым годом, с каждым… магом!

– Айсира Катриона? – лорд Аласт, сидевший у окна на протяжении всего времени, что я просматривала свитки, встревоженно поднялся. – С вами все хорошо?

– Нет, – тихо ответила я. – Со мной все плохо. Более чем плохо! Но ужас положения заключается в том, что все будет только хуже.

– Простите?

– Зато теперь ясно, почему орки держались от него подальше, – простонала я.

Затем осознала, что это было сказано вслух, и поспешила успокоить лорда:

– Все хорошо, не переживайте. Точнее, все плохо, но лично вы изменить ничего не сможете, так что не переживайте. Все равно бессмысленно.

Мне в данной ситуации также не стоило волноваться, ибо сделать я ничего не могла. То есть я понимала, что ничего не могу сделать, но все же не планировала сдаваться. Хотя и выхода в данной ситуации не видела совершенно, но, возможно, проблема заключалась в том, что я не обладала всей полнотой информации либо чего-то не заметила. А ведь действительно могла упустить что-то значимое, какую-то деталь…

Необходимо было поговорить хоть с кем-то, как-то структурировать полученную информацию… в конце концов, осознать весь масштаб проблемы, но… говорить было не с кем! Втягивать в это шенге я не хотела, ровно до тех пор, пока не выясню все о своей неприятной догадке. Так что поговорить мне не с кем… Совершенно не с кем, хотя… «Он уехал, Кат, еще в тот вечер, когда ты объявила о предложении кесаря. Зверем метался тут, все время повторяя: «Мейлина предупреждала», а потом открыл портал и исчез», – слова Лорианы вспомнились отчетливо, как и упоминание той же Мейлины Динаром. И я поняла, у кого смогу найти ответы и недостающую информацию.

– Айсира Катриона, – удивленно выдохнул лорд Аласт, едва я, позабыв плащ, метнулась к выходу.

– Позже! – выкрикнула уже в дверях, стремительно покидая заведение «Крылья Феникса».

Моя охрана, состоящая на сей раз из двадцати стражников, оперативно подскочив, попыталась меня догнать. Но я уже вышла во двор, торопливо обогнула здание ресторации и оказалась в маленьком саду, состоящем из округлого прудика, четырех деревьев и семи невысоких кустов роз. Именно здесь я собиралась проверить на практике очередную мудрость шенге: «Сила везде. Дерево, птица, трава – везде».

Войдя в садик, я подошла к дереву, прикоснулась рукой и попыталась ощутить ветер, как учил папа. А шенге я верила безоговорочно. И ветер зашумел в кроне невысокого дерева, отзываясь на мой приказ, ветер взметнул мои волосы, ветер закружил, охватив меня вихрем, в потоках которого вились сорванные с дерева зеленые листочки.

Я протянула ладонь, поймала один из листиков и негромко рассмеялась. Шенге, мой мудрый шенге снова оказался прав – магия везде! И я уже догадывалась, что сила магии – это сама жизнь. Невероятное чувство ликования затопило все мое существо ощущением пусть маленькой, но победы над кесарем! И это только начало! Ибо чего-чего, а энтузиазма у меня в избытке, мой бессмертный супруг!

А теперь глубокий вдох – и я концентрируюсь на своей силе. Далее сводим ладони вместе, держать нужно близко, но не касаясь. Так, теперь формирую кристалл… у него должно быть шесть граней… Сверкающий прозрачный камень, сотканный словно из кристального горного воздуха, блеснул между напряженными ладонями… Торжествующая улыбка трансформировалась в злорадную насмешку над тем, кто был искренне убежден в лишении меня магических сил!

Теперь разводим руки и раздвигаем пространство.

* * *

Вишневый остров встретил меня странной печальной мелодией и одиноким голосом невидимой певицы. В остальном здесь было подозрительно безмолвно. Вышла я на пристани, но, оглянувшись, с удивлением отметила, что тут не оказалось пришвартовано ни одной лодки. Может, все дело в том, что сейчас только полдень? И все же странно.

Торопливо шагая по выложенной камнем дорожке, я направлялась к дому, на сей раз не ощущая никакой угрозы, в отличие от первого посещения данного места. Однако угроза вскоре явилась, в виде двух огромных рыжеволосых верзил с клинками наголо.

– Куда? – на далларийском спросил первый.

– Кто? – вторил ему второй.

И можно было бы вежливо объяснить, кто и куда, но сила пьянит, как и возможность ее применения. Я картинно вскинула руки, и оба охранника Вишневого острова взлетели вверх, чтобы затем свалиться в реку позади меня. Впрочем, беседы с шенге на тему морали дали свои плоды, и воины зависли над водой. Что-то внутри меня посчитало несправедливым обижать тех, кто ничего плохого мне не сделал. В результате, едва дорожка на подступах к дому была преодолена, я осторожно опустила обоих далларийцев на пристань. И, отвлекшись на данное действо, не заметила появления хозяйки Вишневого острова.

– Катриона Ринавиэль Уитримана, я вижу, ты овладела силой, данной тебе предками, – раздался знакомый голос печально известной ведьмы.

– Не могу сказать, что силу мне дали предки, это скорее заслуга папы, – искренне ответила я.

Завершив с рыжими, повернулась к дому. Женщина, виденная мной лишь однажды, но уже присоединившаяся к рядам моих недоброжелателей, стояла в полумраке прохода, несколько пошатываясь – видимо, от злоупотребления собственной отравой.

– Приемного? – сверкнула осведомленностью ведьма.

Отвечать смысла не видела и потому перешла сразу к причине собственного появления:

– Мейлина, я была бы благодарна за возможность поговорить с вами.

Она вышла из дома, и сейчас на свету я поразилась переменам, произошедшим в этой некогда красивой женщине. Седые пряди, тени под выцветшими глазами, скорбные складочки вокруг плотно сомкнутых губ.

– Ничто не старит женщину так, как безутешное горе… – прошептала ведьма, заметив мой изумленный взгляд.

Я мгновенно перестала разглядывать лицо, скользнув взглядом по темному, расшитому блестками платью, и язвительно вопросила:

– Вино закончилось, да?

Да, я злая, чем и горжусь. А факт своего отравления забуду не скоро.

– Утырка! – прошипела взбешенная ведьма, зато теперь скорби на ее челе не наблюдалось.

– Ах, простите, не угадала! – И ехидно предположила: – Рядом открылся новый дом увеселений, и вы остались без клиентуры?

Горло владелицы Вишневого острова завибрировало, издав звук, похожий на рычание, но вместе с тем я заметила, что седые пряди вновь стали темными. Никогда бы не подумала, что приступ ярости омолаживает!

– Не печальтесь, – весьма бесцеремонно посоветовала я Мейлине, – знаю, кто вас спасет от тотального разорения.

– Кто?! – взревела ведьма.

– Вождь, – совершенно спокойно отвечаю, одновременно выплетая защиту, как учил шенге. – Сильный и выносливый вождь, правда-правда, такой, чтоб на всех хватило.

Мейлина ударила чем-то темным, что казалось всплеском мутной воды, но при этом напрочь сожгло мое зеленовато-лохматое безобразие, которое стыдно было даже назвать защитным плетением. Зато я не постеснялась мгновенно сплести еще одно, и еще – так, на всякий случай. А взбешенная ведьма вдруг замерла, совершенно успокоилась, глядя на плоды моего магического творчества, и неожиданно разразилась хохотом.

– Не учат наследных принцесс основам плетения корзинок, – раздраженно пояснила я.

Мейлина фыркнула, а в результате продолжила хохотать, опустившись на землю и держась обеими руками за живот. И смех этот плавно перешел в рыдания… А потом снова смех – у кого-то истерика. Стыдливо развеяв собственную защиту, я устало посмотрела на женщину с абсолютно черными волосами и молодым лицом без морщин и затемнений.

– О-о-ох, – простонала та, – ох, жаль, Динар не видел.

– Видел.

– Да? – ведьма поднялась, отряхнула платье, заинтересованно взглянула на меня и спросила: – И что он сказал?

Я, конечно, помнила, что рыжий заявил по поводу моего защитного плетения, но говорить об этом не хотелось.

– Мейлина, у меня не так много времени.

– Ты пришла поговорить? – наконец догадалась ведьма.

– Именно.

– Идем, – уже без намека на веселье сказала женщина.

Мы пошли… в ту самую беседку, где я когда-то ужинала с Динаром, а эта самая ведьма травила меня вином с волчьей ягодой. Едва подошли к овитой железной лозой обители разврата, ведьма опустилась на колени и положила обе ладони на первую ступеньку. В тот же миг железные прутья ожили. С нескрываемым изумлением я проследила за тем, как лоза, несомненно, из голубой готмирской стали, прорастает сотней побегов, а те в свою очередь разветвляются и оплетают уже имеющееся плетение, да так, что стены вскоре стали монолитными, без единого просвета и только вход оставался открытым.

– Входи, – прошептала Мейлина.

– После вас, – и это не было данью вежливости, скорее гарантом собственной безопасности.

Кивнув, она вошла первая. Я следом, и стоило ступить в беседку, как стальная лоза срослась за моей спиной, запечатывая вход и погружая пространство в полный мрак. Однако уже в следующую секунду вспыхнули свечи, и первое, что я увидела, было насмешливой улыбкой Мейлины.

– Жутковато, – оглядываясь, сообщила я.

– Боишься?

– Я? – Невесело рассмеявшись, искренне ответила: – Мейлина, я замужем за кесарем, так что самое страшное в моей жизни уже случилось… Больше бояться нечего.

К сожалению, я даже не иронизировала.

– Ты не любишь его, – грустно прошептала ведьма и присела на уже печально знакомую мне перину.

– А я должна? – изумленный вопрос сам собой сорвался с губ.

– Не любишь… – простонала она.

Та-а-ак, кажется, я пришла по нужному адресу.

– Спрашивай, Катриона Ринавиэль Уитримана, последняя из магов жизни, первая из обретших власть силы земли, единственная супруга Араэдена Элларас Ашеро.

– А вы весьма осведомленная особа, – подметила я и все же села на край перины, старательно сохраняя равновесие.

– Подушку подложи, будет удобнее, – посоветовала ведьма.

Я подложила, стало удобнее. И вот теперь пришло время для вопросов.

– Сколько вам лет? – начала я.

– Больше трехсот, – Мейлина грустно улыбнулась.

– Замечательно!

Не знаю, как она относится к своему солидному возрасту, а меня он обрадовал. Он свидетельствовал о том, что кесарь тут не единственный долгожитель и что ведьма знает очень многое, собственно, о самом кесаре.

Заметив мой энтузиазм, старая женщина усмехнулась. Встала и, подойдя к свечам, начала свой рассказ.

– Мой огонечек был у тебя, да? – печально спросила ведьма. – Был… ведь ты догадалась, к кому следует прийти за ответами…

– А я их получу? – осторожно интересуюсь, так, на всякий случай. Потому как я ответы получу при любом раскладе, даже если придется применить силу.

– Спрашивай… – едва слышно ответила ведьма.

Вот и замечательно. И я начала с того, о чем не было сведений в законодательных актах и сборниках указов, просмотренных мной, должна признать, без особой тщательности.

– Как кесарь попал в наш мир?

Резко развернувшись, Мейлина смерила меня взглядом непроницаемо черных глаз, хотя еще несколько мгновений назад я могла поклясться в том, что они были неприметного серого оттенка.

– Кто поведал тебе? – вопросила ведьма, но тут же добавила: – Это уже неважно… Ты желаешь узнать ответы, Катриона Ринавиэль Уитримана. Что ж, я расскажу тебе…

Я устроилась поудобнее и приготовилась слушать.

– Он появился неожиданно… Среди песчаных холмов Либерии в земле, что прозвана Мертвой пустыней, в темноте ночи мелькнув яркой звездой. Его появление всколыхнуло горы, расплескало моря…

– Произошло землетрясение, – догадалась я. Не люблю сентиментальные повествования.

– Не перебивай, – потребовала Мейлина.

– Молчу.

Смерив меня недовольным взглядом, ведьма продолжила:

– Я была там. И моя мать…

Неожиданно! Вежливо молчу, готовая заинтересованно внимать и далее.

– Мы пролетели над пустыней в поиске упавшей звезды и нашли… его.

Продолжаю молчать, несмотря на накопившиеся вопросы.

– Искалеченным трупом, вот кем он был… – Мейлина вздрогнула и обняла себя за плечи. – Без глаз, с разорванным горлом, с сердцем, пробитым тремя кинжалами, с животом, изрезанным клинками… У Араэдена оказались изломаны руки, на ногах его были перерезаны сухожилия, кости ног раздроблены…

Мило.

– Это был практически труп, но Араэден дышал вспоротыми легкими и жил…

Представила себе картину… Поняла страшную истину – кесарь неубиваем! Все плохо! Все еще хуже, чем я представляла.

А Мейлина продолжала повествование:

– Моя мать не смогла оставить его. С трудом мы перенесли светловолосого мужчину домой, в ТарЭн.

ТарЭн… знакомое название. Вспомнила древнюю карту ойкумены, осознала очередной неприятный факт – сейчас на месте этого городка располагается Праер, столица Прайды. Символично…

– Возложив тело на алтарь, мама извлекла клинки из сердца… и хлынула алая кровь…

Я вздрогнула, представив, как все было… Алая кровь… Мерзко, конечно, причем исключительно от осознания того факта, что она таки вся не вытекла. Мерзко и прискорбно. Но три клинка, кому же они принадлежали? Впрочем, я догадывалась кому, – идиотам! Следовало кесарю голову рубить, а не сердце дырявить! Идиоты!

– Это не было оружием нашего мира, – продолжила Мейлина, – кинжалы, едва освобожденные из плена плоти, взметнулись мириадами золотых и багряно-красных искр, исчезнув навеки. А кровь продолжала неторопливый бег из истерзанного сердца… но оно продолжало биться.

Неубиваемый… плохо. Очень плохо. С другой стороны, остается вариант с отрубанием головы. По-моему, без головы еще никто не выживал. Определенно, я не знаю никого, кто сумел бы выжить без головы. Хотя мне неизвестны и те, кто сумел бы выжить с тремя кинжалами в сердце… Считается, что наличие и одного колюще-режущего предмета в столь жизненно важном органе – уже гарантия путешествия индивида в преисподнюю… И все же отрубание головы, без сомнений, надежнее!

А Мейлина продолжала:

– Мама пыталась излечить спасенного, но наша магия протекала сквозь него, не причиняя вреда и в то же время не исцеляя истерзанного мужчину. Мы не могли ничем помочь ему, но и убить того, кто жил вопреки всему, оказались не в силах.

Жаль. Очень-очень жаль.

– И? – нетерпеливо вопросила я, до крайности разочарованная полученной информацией.

– Араэден несколько месяцев недвижимо лежал на алтаре. Мама старалась облегчить его участь, смачивая губы водой, ведь пить в его состоянии было убийственно…

А я бы поднесла чарочку… и не одну.

– Время шло, спасенный приходил в себя. С тихим хрустом сращивались кости, там, где гнила истерзанная плоть, появлялись участки здоровой кожи, кровь, что не переставая стекала из ран, вскоре остановилась, а после зажило и сердце. И в один день там, где были пустые, выжженные глазницы, появились два сверкающих кристалла…

Нервно сглотнув, вспомнила взгляд кесаря. Да, определенно те, кто желал отправить его в мир иной, приложили максимальные усилия для этого, но император все же выжил… А голову отрубить не догадались! И вот никогда не замечала в себе столь явной кровожадности, но учитывая все, что сей полутруп впоследствии сотворил в Рассветном мире, сейчас я очень сильно жалела, что убийцам великого Араэдена не хватило мозгов попросту отрубить ему голову! Болваны иномирные!