Текст книги "Анатомия «Атланта». В постели с Айн Рэнд"

Тем временем на вечеринку подтягивается Лютая Бизнес-Сестра. Она оформлена со вкусом, в вечернем платье, и выглядит непривычно женственно без обычных брюк, сверкает единственным браслетиком с брюликами, подчеркивающим изящество, кожу и прочие прелести. А еще на вечеринку неожиданно заявляется Медный Олигарх. Сам-то Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава презирает этого подлого предателя идеалов честного стяжания богатств, видеть его не хочет, но тот, преодолев все препоны, добивается беседы с Олигархом-Изобретателем и неожиданно оказывается толковым собеседником. И хоть ему не удается до конца растопить недоверие Олигарха-Изобретателя, читатель млеет от ощущения, что он оказался проницательнее этого великого изобретателя: ведь он, читатель, ясно видит, что Медный Олигарх тоже на самом деле отличный парень и втайне преследует некую благородную цель. По ходу дела какие-то перепуганные старушки у камина обсуждают, что недавно на берегу слышали выстрелы: это пытались поймать неуловимого норвежского пирата, против которого бессилен могучий флот США. И снова звучит мем «кто такой Джон Голт?», и какая-то глупая курица рассказывает Лютой Сестре, что она знает, кто такой Джон Голт. Она напоминает, что была такая страна – Атлантида, где жили в невиданном блаженстве души павших героев, и вот Джон Голт отыскал эту самую Атлантиду, спрятанную на дне моря. Вообще-то Атлантида по Платону была весьма враждебной греческим героям. Мадам путает Атлантиду с Валгаллой – это не случайность, она эту ошибку еще повторит. Так вот, Джон Голт был миллионером, путешествовавшим на яхте и в шторм узревшим на дне моря башни Атлантиды. От такого открытия он не захотел видеть больше наш унылый мир и пустил ко дну яхту вместе со всем состоянием, чтобы остаться там навсегда. А Медный Олигарх, выслушав с таинственной усмешкой эту байку, говорит Лютой Сестре, что эта дура и не подозревает, что рассказала правду. А читатель подозревает, что Медный Олигарх связан с этим самым Джоном Голтом.

Тут откалывает номер жена несчастного Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава. Все гости ей уже успели сказать, что ее браслетик убог, и она громогласно заявляет, что охотно обменяла бы эту гадость на нормальный бриллиантовый браслет. Оскорбленная в лучших чувствах Лютая Сестра вступается за честь Олигарха-Изобретателя и меняет свой бриллиантовый браслет на это первое изделие из супер-сплава. Униженный Олигарх-Изобретатель реагирует парадоксально – дает Лютой Сестре отповедь в стиле «это было излишне», гордо дожидается конца вечеринки и провожает жену баиньки. В спальне, где жена лежит на кровати в скучающей красивой позе, вкратце повествуется о несчастной личной жизни Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава. Оказывается, он страдает от того, что жена неохотно исполняет супружеские обязанности, и что секс оказался таким порочным занятием, которого ему приходится стыдиться – а он просто огонь-мужчина. Жена это дело презирает, и он тоже уверовал, что это недостойное занятие; но ведь природа требует своего, и он страдает, чувствуя себя свиньей. А ведь читатель уже видит, что он святой, что в душе у него (вернее, в штанах) птицы поют: мадам опять нас подводит к великой идее наслаждательного счастьица. А еще Олигарх-Изобретатель ломает голову, зачем она вообще за него вышла – деньги у нее есть, в обществе вертится, не любит, секс ей нафиг не нужен… Зачем тогда?!

* * *

Пока читатель ломает голову, зачем окрутили Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава, действие переносится на строящуюся ж/д ветку из этого самого сплава. Глава называется «Эксплуататоры и эксплуатируемые», но, несмотря на название, речь в ней пойдет о разборке двух групп буржуев, одну из которых мадам пытается представить эксплуататорами другой, а обычных трудящихся для нее не существует. Итак, Лютая Сестра лично скачет по стройке ж/д ветки из супер-сплава и преодолевает сопротивление ретроградов-инженеров, не желающих иметь дело с этим волшебным металлом. Ну тупые, чего с них взять, думать не умеют – куда уж им оценить преимущества металла, который легче, прочнее и дешевле стали; ни честолюбия у них нет, ни элементарного любопытства. Но все же она делает свое дело, преодолевая трудности и ретроградство. Видя ее усердие, даже владелец нефтепромысла к ней потеплел. На стройку приезжает сам Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава, он ходит вокруг ремонтируемого старого моста с блокнотиком, делает вычисления и удивлен, что Лютая Бизнес-Сестра тоже тут. Он предлагает ей сделать новый мост втрое дешевле стального. Дело тут не в его желании помочь – ему нужна реклама; благотворность эгоизма. Они с удовольствием общаются, и вообще между ними продолжают завязываться какие-то неделовые дела. Но, когда дамочка просит ее подкинуть до Нью-Йорка, Олигарх-Изобретатель снова захлопывает створки раковины, и в свой самолет он ее не берет, воспользовавшись глупой отмазкой. Загадочно это: то ли верность жене хранит, то ли боится, что она будет к нему приставать, то ли вот такой он загадочный. Так что до Нью-Йорка Лютая Сестра добирается сама. А там мямля-братец затеял очередную подлость: он везет сестру в совет бизнесменов, где она должна, по его мысли…. добровольно выступить в прямом эфире в ток-шоу «Супер-сплав – смертоносное детище в погоне за наживой» в качестве девочки для битья, дебатируя с тем самым демагогом-подлецом-журналистом. Ну что она, в самом деле, не понимает, что ему это нужно, не хочет из человеколюбия сделать это для него?! А еще он рассказывает, что пытался выкупить у ограбленного картелем владельца железной дороги эту самую ветку. Да только тот, подлец такой, уперся и из принципа распродает ее на запчасти всяким трамвайным депо, а не тем, кто реально нуждается в этой ветке – тоже его подвел. А так бы мямля-братец и готовую железную дорогу получил, и от осуждаемого обществом супер-сплава бы удачно открестился. Лютая Сестра требует остановить машину и в гневе убегает в холодную темноту. А братец сзади воет: «Ты не можешь обойтись со мной таким образом! Там 500 человек собрались! Эфир!».

Читатель, разумеется, возмущен такой подлостью «человеколюбов», от имени которых выступает Мямля-Братец. А теперь смотрите за руками мадам: всякий раз, когда ей надо пнуть альтруизм, она выворачивает его наизнанку. Ведь альтруизм – это когда ты сам добровольно делаешь людям что-то хорошее, жертвуя своей выгодой. Простите, если я кого-то обижу разъяснением очевидного, да еще на торгашеском языке, но в наше время господства идей мадам многие и не знают, зачем нужен альтруизм: так вот, это не блажь, а способ поднять уровень общения людей до доверия и благодарности, когда между людьми становится возможен обмен поступками и идеями очень высокого уровня, невозможный при товарном обмене. А мадам всякий раз альтруизм выставляет как требование к другим сделать что-то хорошее себе, притом в хамской форме. Разница вроде маленькая, но смотрите, как все ставит с ног на голову. «А шли бы вы с такими предъявами!», – закономерно возмущается читатель, не любящий хамских претензий. Мадам тут же ловит его на слове: «Вот видишь! Ты не хочешь быть альтруистом – значит, ты эгоист!». И читатель чешет в затылке: «Ну да… Выходит, альтруизм – дерьмо, а эгоизм – очень даже неплохо…».

* * *

Тем временем Колорадо, судя по всему, наступает крышка. А ведь это самый лучший промышленный район: помимо нефтяного месторождения там сосредоточена лучшая промышленность. И вот он останется без железной дороги – ветка ограбленного железнодорожника скоро будет разобрана, и в стране наступит коллапс. Но никто этого не понимает. По мысли мадам, социалистические хищники-человеколюбы не могут использовать промышленность – только прожирать награбленное, оставляя после себя руины. Самое забавное, что эти всесильные хищники не могут просто силой отнять эту ветку в целости и сохранности: какие же это комиссары в пыльных шлемах? Но у мадам иначе опять развалится сюжет, так что не будем строги.

…Лютая Сестра укрывается от холода в забегаловке, где беседует с тремя бомжами (или рабочими, кто их разберет), пьющими кофий. Один из них, дедок, типа пролетарий-материалист, шипит, что человек – это животное, интеллекта у него нет, только жрать, размножаться и хапать доллары – и никакой морали. Мадам, повторю, всячески внушает читателю на протяжении книги, что материалисты – это те, кто считают, что в человеке нет ничего, кроме инстинктов. А еще она внушает, что у большинства людей нет разума, что разум – это удел нескольких процентов избранных, а большинство если и думает, то очень редко: и для этого она старательно изображает не-атлантов полными животными. Второй бомж-рабочий нужен для поддержания беседы с первым и произнесения мема «кто такой Джон Голт?». Тогда третий бомж рассказывает свою версию истории Джона Голта: это величайший первопроходец, долгие годы искавший источник вечной молодости за морями, на земле и под землей, ободравший всю шкуру и нашедший его на вершине горы, куда поднимался 10 лет. Он хотел дать этот источник человечеству, но не смог: оказалось, что его невозможно перенести к людям.

* * *

Следующая сцена переносит нас к Олигарху-Изобретателю-Супер-Сплава. К нему пришел не то чиновник, не то ученый из Главного Научного Института и просит подождать несколько лет с внедрением сплава. Мол, если сплав плох, то он опасен для людей, а если хорош – то опасен для народной экономики, которая разбалансируется. Чиновник-ученый и просит, и угрожает, и, наконец, предлагает от имени правительства выкупить права на супер-сплав за любую сумму. Но Олигарх-Изобретатель тверд, играет желваками и сверлит этого негодяя безмятежно-спокойным взором: нет. Посрамленный радетель за народ уходит. Но его не так-то легко победить…

* * *

Лютая Сестра приходит в свой офис, а там ее встречает Заместитель-Друг Детства с убийственными известиями: подрядчик отказался делать заказанные стрелки из супер-сплава, Главный Научный институт опубликовал подлое заключение, что супер-сплав может быть опасен, профсоюз запретил рабочим работать на одной из линий ж/д концерна, и акции концерна рухнули. Лютая Сестра, как может, ободряет Заместителя-Друга Детства и едет в Главный Научный Институт. Это дворец науки, построенный на народные средства. Его глава – в прошлом великий физик, гений, притом ценит Лютую Сестру за недюжинный ум. В тяжелом разговоре с ней главный ученый юлит, пытается перевести стрелки на замов, а потом раскалывается: у него нет выбора. Их институт – последний оставшийся оплот науки, все остальные научные учреждения разогнаны, он держится на честном слове и в условиях текущего развала экономики его могут прихлопнуть в первую очередь. Помнится, IRL все было наоборот: большевики, придя к власти, несмотря на разруху и войну, открыли пару десятков новых научных институтов, а потом ухитрились, несмотря на разруху после страшнейшей войны, вывести человечество в космос, построить первую в мире АЭС и совершить прочие невозможные по мнению авторши вещи. Огромная металлургическая лаборатория Института так и не сделала ничего путного, а тут какая-то частная фирма выкатывает супер-сплав: ясное дело, общество придет в ярость и прихлопнет бесполезный институт и последние остатки науки, хнык-хнык. Лютая Сестра в расстройстве чувств, просит все-таки дать честное заключение, но главный ученый не может в силу вышеизложенного. Вообще, мадам тут рисует совершенно невероятную ситуацию – чтобы великий ученый да пошел против истины. IRL мы помним, что ученые и самому Сталину перечить смели, да что там Сталину – даже инквизиции. Ученые – люди упрямо преданные истине и чертовски умные к тому же, и попадись им супер-сплав – да они бы горы с ним свернули. А мадам нам изображает калек каких-то. Фтопку.

Напоследок, чтобы не выглядеть полной сволочью, главный ученый говорит в утешение, что тоже в молодости верил в разум, а теперь убедился, что люди в массе совершенно лишены интеллекта, сущие животные – опять мадам внушает читателю эту мысль. И рассказывает печальную историю про трех своих любимых студентов: три великих ума, три друга учились в его университете и изучали его предмет и философию у некоего великого философа, которого сменил тот самый главный философ-материалист, который нес ахинею на вечеринке Олигарха-Изобретателя. Они подавали огромные надежды, и оба профессора считали их своими детьми и соперничали из-за них, но – увы. Один, уже знакомый нам Медный Олигарх, стал плейбоем. Второй, тот самый неуловимый норвежский пират, докатился до криминала. А третий вообще не прославился даже плохим, растворился в серой массе посредственностей, и ни слуху о нем ни духу, поглотила его тупая лишенная разума масса, работает где-нибудь младшим счетоводом. Имени его не называется, но у читателя возникает ощущение, что он знает имя этого загадочного третьего…

* * *

Лютая Сестра выдерживает удар. Она идет к Мямле-Братцу и предлагает спасительное решение: она временно уходит с поста главы фирмы, оставляя рулить своего Заместителя-Друга Детства, а сама организует отдельную фирму-василек и на свой страх и риск достраивает ветку из супер-сплава. Тем временем концерн перестанут топить, а ее фирму утопить не успеют. А потом она сольет свою фирму с ж/д концерном. Мямля-Братец рад и заключает письменное соглашение, что эта фирма будет передана ж/д концерну, как только начнет приносить прибыль, и только в том случае, если будет ее приносить – вот такой расчетливый подлец. Мямля-братец не хочет видеть Заместителя-Друга Детства главой концерна, мол, осанкой не вышел, но это ультиматум Лютой Сестры. Они спорят из-за названия фирмы-василька: Лютая Сестра хотела использовать свою фамилию, но это бросит тень на ж/д концерн. «Линия мисс Немо?», «Линия мадам Икс?», и тут Лютой Сестре приходит в голову остроумное решение: «Линия Джона Голта». И анонимность, и прикол. Мямля-Братец против – все-таки символ безысходности, но Лютая Сестра настаивает. И еще очень твердым голосом предостерегает братца, чтобы тот держал от нее своих дружков-политиканов подальше: а то убьет к чертям, как это сделал с одним недобросовестным политиканом их Великий Предок, по семейной легенде.

* * *

Идет тяжелая сцена разговора Лютой Сестры с Медным Олигархом. Он, гад, умный и понимает, зачем она пришла – и заранее говорит что, увы, нет. А она пришла просить денег под свои облигации. Семь лямов она получила под свои акции ж/д концерна, нужны еще восемь. Но никто их не даст: люди боятся вложиться в прибыльное дело, вот до чего тоталитаризм и человеколюбие довели. Никому это не нужно. А колорадский район скоро погибнет, утянув за собой всю страну, и никому до этого нет дела… Она просит: ведь он транжирит деньги просто так… Она никогда не просила. Она готова унизиться любым образом, каким он выберет, и заклинает именем дружбы, любви и остатков того, во что они верили. И тогда Медный Олигарх бросается к ней, припадает к ее руке, в нем проглядывает былой Друг, он горестно восклицает: «Любовь моя, я не могу этого сделать!». Похоже, та самая страшная тайна не позволяет ему. Но через мгновение он снова становится насмешливым типчиком, мол, извини меня за смешение стилей, бггг, привык перед дамочками комедии ломать. Лютая Сестра в гневе – как ее великолепно разыграли. И она клянется, что «Линия Джона Голта» будет достроена. Тот в шоке: «Как-как ты ее назвала?!». Она повторяет – «Линия Джона Голта» – и объясняет, что это символ недостижимого, невозможного, и вы все боитесь этого имени, как боитесь ее линии. «Не советую так называть», – демонически хохочет Медный Олигарх, который явно что-то такое знает про этого самого дьявольского Джона Голта. А Лютая Сестра гнет свое: я, мол, устала слышать воззвания к этому символу безысходности, я бросаю ему вызов, хочу построить для него железную дорогу – пусть попробует прийти и отобрать. «Он это сделает», – ухмыляется Медный Олигарх.

* * *

Лютая Сестра и Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава сидят в его конторе, озаряемые отблесками плавильных печей, и обсуждают новый мост из супер-сплава и кое-каких первых ласточек – новых заказчиков на изделия из супер-сплава. Не перевелись еще люди с настоящей частной инициативой! Лютая Сестра все-таки нашла деньги: их тоже дали оставшиеся настоящие бизнесмены, еще не забывшие, что такое прибыль, в основном колорадские, во главе с Нефтяным Олигархом. Олигарх-Изобретатель тоже вкладывает мильон в ее фирму, и объясняет Лютой Сестре, что это никакая не благотворительность, а честное желание прибыли. А она уже отвыкла от нормальных людей, не ожидала такого… А он, такой сухой и расчетливый, смотрит на ее расстегнутый воротничок, и в мыслях его, оказывается, умопомрачающие страсти. Он, оказывается, потерял от нее голову с первой же встречи, и отчаянно хотел бы всадить свой кожаный нож. Но она для него святая, он не смеет свои порочные сексуальные желания направлять на этот цветок разума и бизнеса… Лютая Сестра в это время тоже им любуется – какой он волевой и точено-аскетический.

«Да покройте же друг друга!!! Вы же рождены для этого, вы оба этого хотите!!!», – стонет читатель от неопределенности. Он уже ненавидит те злые силы, которые мешают соединиться в счастливом соитии полюбившимся ему героям, с которыми он провел уже больше двухсот страниц. Какие там злодеи им мешают и мучают читателя? Человеколюбы и ханжи, полагающие, что человек не слишком-то должен давать волю животному в себе?! Ату их, ату!!!

* * *

Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава отчаянно разруливает ситуацию с крушением поезда с рудой, когда к нему на прием приходит его мать. Никакой нежности между ними нет. Мама изображена старой кочерыжкой, требующей от сына, чтобы тот своего младшего брата взял к себе на синекуру: Олигарх-Изобретатель и так его содержит, но мама говорит, что тот себя не уважает без самостоятельного заработка. Олигарх-Изобретатель отказывает: он берет на работу только нужных ему специалистов, и точка. Мама уходит, разочарованная. А еще Олигарху-Изобретателю понравилась высказанная ей мысль, что завод для него – храм.

Дальше на прием приходит бесхитростный трудяга-буржуй, владелец фирмы по производству комбайнов. Он неловко просит продать ему стали – нигде ее не купить, дефицит, его кинул прежний поставщик, тот самый заговорщик из числа Плохих Дяденек, последняя надежда – на Олигарха-Изобретателя, иначе завод, их семейное дело многих поколений, обанкротится. А фермеры останутся без комбайнов, и наступит голод. Он не попрошайничает, он предлагает продать хоть втридорога, но только чтоб была сталь. Авторша описывает его скупыми мужественными штрихами, ни дать ни взять – директор завода в эвакуации на Урале, которому надо на месте закрытой фабрики демидовских времен срочно организовать производство танков для фронта. В общем, он внушает уважение Олигарху-Изобретателю, и тот обещает поскрести по заказам и отложить немного. Тут влетает секретарша Олигарха-Изобретателя, в полной прострации: правительство только что приняло закон, запрещающий владеть более чем одним предприятием, чтобы уравнять шансы всех, чтобы была конкуренция, и чтоб крупные не давили мелких. Че-то на чубайсовскую реструктуризацию ЕЭС похоже, не находите? Только IRL Чубайс – оголтелый сторонник взглядов мадам. Те самые Плохие Дяди-заговорщики, короче, постарались. Это конец нескольким бизнесам Олигарха-Изобретателя: придется расстаться и с рудниками, и с угольными шахтами. Комбайнер, убитый окончательно, встает, но Олигарх-Изобретатель на него прикрикивает – мол, сядьте, мы еще не закончили наше дело. Он мужественно держит удар, быстро по телефону распоряжается и находит сталь комбайнеру. И вообще похож на полководца, быстро действующего и спасающего ситуацию…А глубоко ночью он сидит, как недремлющий Сталин, над чертежами моста для Линии Джона Голта, и на минуту на него находит слабость. Ему жаль рудников, жаль шахт – сколько труда он вложил в них. Зачем он все это делает? Но он стискивает зубы и решительно прекращает сопли. И тут ему приходит гениальная догадка, как на порядок упростить конструкцию моста; он снова жив и бодр, звонит Лютой Сестре и требует выбросить старые чертежи – скоро будут новые, на порядок лучше и дешевле. В общем, молодчага-мужик держит удар всем смертям назло. Читатель роняет скупые слезы и сжимает кулаки за его успех. Этот прием в литературе так и называется – «сопереживание».

Вообще, мадам явно перестаралась с расписыванием ценовых преимуществ ее сплава. Сплав состоит в основном из стали и меди, но почему-то выходит сильно дешевле их. Ох уж эти романтические аптекарши…

* * *

Герой-Друг Детства Лютой Сестры сидит в столовке и болтает с приятелем-работягой. Он хоть теперь и ИО вице-президента, но по-прежнему прост. Он каждый день на связи с Лютой Сестрой. Рассказывает, что, несмотря на кризис и развал, несмотря на удар под дых в виде последнего закона об антижадности, им повезло: лучший авиастроитель страны, оставив свой завод брату, выкупает обанкротившийся локомотивный завод. И у них будут новые супер-локомотивы, не чета ветхим паровозам. Жизнь продолжается!

* * *

А Лютая Сестра сидит одна ночью в ветхом офисе своей новой компании. Она прилетела в Нью-Йорк на своем самолете: пришло известие, что тот самый главный авиастроитель, купивший локомотивный завод, тоже внезапно отошел от дел. Она хотела отыскать его и переубедить, но тот исчез без следа. И вот она сидит расстроенная, собирается с силами. И еще понимает, что хочет мужика. И вдруг – опа! – видит за окном именно что мужскую тень. Некто в шляпе стоит у входа в офис и колеблется, войти ли. Кто это? Хвост? Ей и страшно, и интересно. Таинственный мужик в шляпе, поколебавшись, исчезает в ночи. Кто же это был и зачем?! Она выглядывает за дверь, но улица пуста, только чернеет вход в подземные тоннели ж/д концерна. У читателя мелькает догадка: этот таинственный мужик скрылся в туннелях…

* * *

А Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава подписывает бумаги о продаже рудников своему другу. Тому самому, из числа Плохих Дядь-заговорщиков – добились они своего, заполучили рудники. И хоть Олигарх-Изобретатель и не знает о подлой игре друга, все равно его почему-то презирает. Вот когда он продал свои шахты Угольному Олигарху, то был спокоен, ибо передавал в надежные и достойные руки, а этого слизняка презирает. Вспоминает молодость, как он, стиснув зубы, работал, молодой и задорный, вспоминает проповедников, уже тогда призывавших жить ради слабых и к прочей халяве, вспоминает этого слабого слизняка, и в нем разгорается ненависть. И в читателе тоже: читатель ведь всегда очень симпатизирует честным, храбрым, трудолюбивым персонажам и презирает подлых, трусливых паразитов. А в романе мадам, как мы обратили внимание, именно капиталисты представлены как умные-честные-храбрые-трудолюбивые, а их враги всегда убийственно тупы, подлы, трусливы и недостойны. Читатель ведь живет в отфильтрованном автором мире, увлеченный сюжетом, погружаясь все глубже и глубже в условный мир, дальше и дальше от реальности. А мадам всячески внушает читателю, что только деляги способны трудиться с напряжением сил и строить большие промышленные проекты, у них типа интерес есть и талант, а остальные – это серая неразумная завистливая масса. И организовывать производство великих масштабов и гореть на работе не ради денег, а ради иных причин, по ее версии, невозможно. Но, мадам! Индустриализация СССР – не кажется ли вам, мадам, что это было нечто противоположное описываемому Вами кризисному миру, из которого исчезла жажда наживы, и оттого никто ничего не делает? А ученые, всегда творившие ради науки, а не ради денег, чьими трудами так охотно пользуются ваши герои, мадам? И Сергей Павлович Королев – он, разумеется, сказочный персонаж, выдумка советской пропаганды? И его Совет Главных – тоже? А те остальные тысячи и тысячи советских ученых и инженеров, увлеченно занятых любимым делом, – тоже выдумка? Однажды Борис Черток, легендарный сподвижник Королева, приехал на завод «Пластик», срывавший сроки по программно-временному устройству лунного аппарата. Там, в цеху, работали три инженера, серые от бессонницы. И когда Черток их бодренько спросил, как дела – мол, завтра последний срок, один вылез из-под верстака и послал уважаемое начальство на несколько русских букв, чтоб не мешали работать. И начальство покорно удалилось. Аппарат вскоре успешно облетел Луну и дал человечеству первые снимки ее обратной стороны. Вам не кажется, мадам, что такие свободные люди, не боящиеся ни начальства, ни ответственности, трудящиеся не ради денег, как этот инженер, кстати, впоследствии ставший космонавтом – это был Н. Рукавишников, несколько противоречат Вашей философии?

* * *

Тем временем Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава приглашает Героя-Друга Детства-Лютой Сестры к себе на завтрак. Идет описание скромного миллионерского завтрака – вышколенный официант, приятный сок, лед в вазочке: Друг Детства и не знал, что это может быть так мило, да. Олигарх-Изобретатель объявляет, что дает им отсрочку по платежам: у него завелись деньги, которых он не ждал, и он обратит их против тех, кто все это затеял. Ни-ни, никакой благотворительности – голый интерес не топить самого перспективного и надежного партнера.

* * *

А общество жужжит, как мухи над потревоженной кучкой: «Первый же поезд раздавит рельсы из этого дьявольского металла!», «Мост из супер-сплава рухнет!», «Олигарх-Изобретатель – жадное чудовище! Какое состояние сколотил, а народу не дал ничего взамен! Ему нет дела до тех, кто погибнет на его мосту!».

До закрытия последней связи главного промышленного района с большой землей остались дни, но никто об этом не думает…

«Любой из них рискнет чужими жизнями ради дохода! Купили гнилые рельсы, потому что они дешевле стальных!», – шипят со всех сторон, причем исключительно вздорно и несправедливо. Кто-то инспирирует это шипение, кто-то продолжает валить наших деляг…Главный материалист-философ по-прежнему напыщенно поучает, что разум – главный из предрассудков…Главный металлург публично говорит, что запретил бы своим детям ехать по этой ветке…Комитет Бескорыстных Граждан требует закрыть Линию Джона Голта на годичную экспертизу – понятное дело, у них нет никакого иного мотива, кроме долга перед обществом…Пробегает слух, что несколько рабочих погибли на мосту при обрушении балки; слух не подтверждается, но осадочек остается…Ни одного репортера на строительстве ни разу не появлялось – ведь главный редактор страны объявил, что объективных фактов не существует, каждое сообщение основано на чьем-то мнении, поэтому описывать факты бессмысленно…Группа бизнесменов решила изучить вопрос, обладает ли супер-сплав коммерческой ценностью, для чего обратились не к экспертам, а просто и без затей устроили публичный опрос: «Согласны ли вы совершить поездку на Линии Джона Голта?», на что глас народа демократически ответил: «Ни за что!». Vox populi! Вот такие все кругом тупые – сам убедился, дорогой читатель.

* * *

К Лютой Сестре приходит наглый глава профсоюза машинистов. Ногой открывает дверь: «Мы не позволим вам запустить Линию Джона Голта!». Лютая Сестра ставит его на место: мол, что значит «не позволим»?! Ты кто такой, чтоб нам что-то позволять? Тот начинает юлить: мол, не «не позволим вам», а не позволим членам нашего профсоюза работать на вашей смертоубийственной линии. «Ок», – говорит Лютая Бизнес-Сестра, – «вот бумага, пишем договор, что ни один из членов Вашего профсоюза не будет допущен к работе на нашей линии. Мне все равно – могу сама вести паровоз, а вот вы строить новые ветки не умеете, я без вас обойдусь, а вы без меня – нет. Посмотрим, кого выберут джунгли, нас или ваш профсоюз». Тот, униженный и растоптанный, лепечет какие-то совсем не относящиеся к делу бла-бла-бла, но Лютая Сестра ставит точку: на первом поезде по узкоколейке имени Павла Корчагина, пардон, Джона Голта, поедут добровольцы. И поручает Другу Детства найти машинистов-добровольцев.

Занятно. По версии мадам, профсоюзы – это шантажисты, мучающие трудяг-буржуев своими наглыми претензиями.

Тем временем читатель с волнением ждет, найдут ли они добровольца; и вот встревоженный Друг Детства звонит Лютой Сестре, мол, нужно ее личное присутствие, что-то происходит необычное. А происходит вот что: суровые мужчины-машинисты их ж/д концерна, с саженными плечами и сединами, вызываются все как один добровольцами. Орлы и верные служаки, все, кроме троих: один в отпуске в лесах, другой в больнице, третий в тюрьме за неосторожное вождение личного авто. Приемная Друга Детства полна, все бросают в воздух машинистские чепчики и кричат: «Мямлю-Братца на гилляку!».

* * *

А в воздухе носится аромат победы и свободы. Самые проницательные люди вдруг с чего-то ощущают прилив радости, что Павка Корчагин в юбке построил свою узкоколейку имени Джона Голта – и сами не понимают, почему, ведь им внушают что это зло. «Тупые!», – кричит им уже все понявший читатель. – «Вы подсознанием понимаете, что не умрете с голода, потому что вам нефть и хлеб повезут по узкоколейке!!!». Лютая Бизнес-Сестра собирает пресс-конференцию. Наконец-то журноламеры начинают со скрипом как-то замечать происходящее. Они слушают сухой доклад с техническими и бизнес-фактами. Лютая Сестра подбивает деньги насчет грядущей огромной прибыли, но мозгов понять этот доклад у журноламеров нет, они ведь привыкли складывать на все лады словеса о правах человека, пардон, об общественной пользе и помощи ближнему, а больше ничего не умеют. «Можно помедленнее, я записываю!», – умоляет один представитель прессы. – «Что Вы скажете в свою защиту, а главное, ради чего все это?!». «Ну вы даете», – смеется Лютая Бизнес-Сестра. – «Я же американским языком объяснила: прибыль». Читателю уже ясны эти тупые журноламеры. «Не надо так говорить!», – умоляет самый молодой журноламер. Он еще молод и оттого не до конца испорчен. «– «Именно за это вас не любят в народе!». А Лютая Сестра их троллит: «Так и запишите: я собираюсь заполучить 20 % прибыли!». Присутствующий Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава ей вторит: «А я заработаю на своем сплаве 25 %! Я сдеру эти деньги с общества!». До журналистов туго доходит, что ведь общество, заполучив супер-сплав, тоже, оказывается, останется в выигрыше. Лютая Сестра заявляет, что сама поедет на первом поезде: это будет товарняк на 80 вагонов, и будет он ехать на всем маршруте со скоростью 100 миль в час. И пусть маловеры снимают мост: если он рухнет, то это будут эффектные кадры. А Олигарх-Изобретатель заявляет, что тоже поедет.