Текст книги "Томмелиса. Заблудившаяся в лабиринте траншей"

Глава 8

Через неделю Томмелиса встала на учёт в регистрационном бюро надзора за поступающими из внешнего мира гражданами.

В ССПУ (Союзе Солидарных Подземных Убежищ) пристально и строго следили за соблюдением всех правил и законов. Для этих целей было создано целое подразделение жандармерии. В случае, когда гражданин, проживающий в подземном убежище, нарушал установленные правила, виновного сразу депортировали во внешний мир, без малейшего шанса на возвращение.

Первый раз выйдя из жилого отсека Греты, Томмелиса была потрясена глобальностью и размахом подземной сети убежищ, их количеством, протяжённостью переходов и очень развитой инфраструктурой. Для быстрого перемещения по всей территории ходили специальные пассажирские вагонетки. Они двигались строго по расписанию и с определённых станций. У каждой станции был свой номер, соответствующий номеру убежища, в котором она располагалась.

Рабочие Молмана в основном добывали полезные ископаемые, перерабатывали их на подземных фабриках и заводах.

Учёные, инженеры и техники трудились не покладая рук на благо подземного мира, создавая поистине уникальные вещи, не имеющие аналогов наверху. ССПУ вело активные торговые отношения со многими странами и государствами, живущими на поверхности. В основном, закупались продукты питания. Всё остальное производилось в подземных недрах.

Хотя у Молмана были даже фермы, где выращивали свиней, и оранжереи, где росли съедобные грибы и питательная плесень. Так что в экстренном случае убежище могло существовать абсолютно автономно.

Вся сеть тоннелей, штолен, квадзиярусов и переходов была оборудована специальными электрическими лампами. В сравнении с газовыми фонарями они проигрывали только в яркости, но зато были менее опасны и более экономичны.

Самым красивым считалось центральное убежище номер 0. Его освещали тысячи ламп, свисающих с потолка подобно хрустальным каплям дождя, играющим на солнце золотыми бликами. Взгляд сторонних наблюдателей сразу приковывали к себе мраморные колонны, лестницы, перила, балюстрады, золотые вензеля и огромная статуя господина Молмана, полностью отлитая из золота.

Там было всё. Магазины, кинотеатры, бары и даже рестораны. Оплата и расчёт шли исключительно по талонам. Талоны выпускались трёх видов: продовольственные, бытовые и на оказание различных услуг.

Томмелиса пошла работать, чтобы получать талоны на питание. Она не хотела быть обузой для Греты. Её уровень квалификации определили как 2,54. Уровень был очень мал, и Томмелисе предложили два варианта на выбор: влажная уборка помещений или работа в штольнях, шахтах и тоннелях. Томми выбрала работу в северном тоннеле, рядом с убежищем под номером 23. Это было опасно, так как на этом участке на поверхности земли шли ожесточённые бои, тоннель очень часто подвергался обрушениям.

За опасность и сложность хорошо платили, что и послужило основной мотивацией, а ещё это была прямая вагонеточная ветка. Весьма удобно – Томмелисе не нужно было делать множество переходов и пересадок.

Тоннель был грязным, тёмным и пах сыростью. Бригада состояла из землекопов, вооружённых отбойными молотками и землеройными машинами, что шумно вгрызались в земную твердь, увеличивая протяжённость тоннелей и штолен, создавая технологические пустоты, в которых намечалось построить новые убежища. За ними следовала строительная бригада, работники которой укрепляли своды, устанавливая рёбра жёсткости.

Женская рабочая группа, куда входила Томмелиса, должна была очищать свежевырытый тоннель от земли и твёрдой породы.

Томмелиса лопатой накидывала землю в железную тачку, а напарница увозила собранное к большому вагонеточному контейнеру, стоящему на рельсах. На следующую ходку они менялись.

Неожиданный резкий гудок заставил Томми вздрогнуть.

– Не дрейфь, Маруся, – это сигнал к обеду.

– Меня Томмелисой зовут, – и Томми протянула руку в рабочей перчатке.

– Я Жанетта, – ответила напарница, пожимая поданную руку. – Запомни, если прерывисто и долго завоет сирена, нужно со всех ног бежать к вагонеткам. Потому как это, скорее всего, обвал.

– А если не успеешь?

– Завалит. И никто не узнает, где могила твоя. А потом на твоих костях установят рельсы или, коль уж повезёт, новое убежище…

– Сомнительное везение, – сказала Томмелиса, забрасывая тяжёлый камень в тачку.

– Согласна! А ты откуда?

– Я из провинции Фьюн. Городок под названием Оденса.

– Даже и не знаю, где это. А я из Парижа.

– Ты из Парижа?!!

– Ничего удивительного, там сейчас тоже несладко. Сначала как саранча налетели алжирские беженцы, но это полбеды, а вот когда пришли вражеские войска, вот тут стало совсем «весело», – и Жаннетта вытащила сигареты из бокового кармана своего серого комбинезон с номером 44. – Угощайся.

– Я не курю.

– Эт правильно. Пойдём, а то весь обед проболтаем.

Томмелиса взялась за блестящие ручки тачки, намереваясь отвезти собранный шлак к контейнеру.

– Оставь. После обеда продолжим.

Они пошли по тёмному тоннелю, подсвечивая себе дорогу керосиновым фонарём.

– А почему здесь всё перекрыто? – спросила Томмелиса, проходя мимо заброшенной штольни, вход в которую был перетянут лентами и пестрел запрещающими знаками.

– Это так называемая Лондонская ветка, она должна была вести наружу и заканчиваться шлюзом. Осенью, когда земля была влажной и мягкой от дождей, прямо в эту штольню попала авиабомба. Прошла сквозь слой осадочной породы как по маслу и, сломав перекрытия, застряла в нескольких метрах от грунтового настила. Рабочие разбежались, ожидая взрыва. Но она так и не рванула. С тех пор штольня закрыта, а планируемая ветка уведена в сторону. Должны были приехать сапёры, но тогда пришлось бы остановить всю работу на этом участке, и, как ты понимаешь, это никому не выгодно. Вот потому бомба так и висит, пугая всех гештальтом!

– Чем пугая? – переспросила Томми.

– Своей незавершённостью. Поняла?..

Болтая про авиабомбу, девушки вышли к трём бочкам, в которых горел огонь. Между ними стояла походная кухня, повар в форменном комбинезоне и белоснежном колпаке с деловым видом разливал в железные миски пахучее варево. Несколько бригад, выстроившись в длинную серую очередь, медленно двигались к раздаче.

Томи и Жанетта встали в её хвосте.

– Девчата! Идите сюда, мы уже взяли ваши порции, – крикнула начальница их женской бригады. У неё было какое-то очень сложное имя, которое Томмелиса не запомнила, а переспрашивать было неудобно.

– Спасибо вам, Эльвира Энвер Кызы! – подходя, сказала Жанетта. – А то мы чего-то заработались и припозднились.

– Ага, не свисти! Курили, небось, да про мужиков трепались. Вон на том ящике ваши пайки.

– Спасибо, Эльвира Эн… – начала Томмелиса, но начальница перебила её: – Не трать время, иди ешь!

Жанетта с Томмелисой отошли в сторонку. На деревянном ящике с надписью «Бур 300» лежали два кусочка хлеба, алюминиевая ложка и стояли две миски супа.

– Хм, ложка одна.

– Давай, я тебе ложку, а ты мне хлеб, – хитро прищурившись, предложила Томмелиса.

– Как же ты без ложки?

– Ну что, махнёмся?

– А давай! – заинтересованно согласилась Жанетта.

Томми, взяв миску, поставила себе её на колени и, орудуя хлебом на манер ложки, начала лихо поглощать содержимое. Потом взяла тарелку в руки, выпила жижку, а кусочком хлеба, который отдала Жанетта, собрала остатки. Дожевав хлеб, Томмелиса показала чистую миску.

– Вот это да! – искренне удивилась Жанетта.

– Я детдомовская. Нам ложек не давали, так как взрослые мальчишки делали из них заточки. Ещё мы ели на время, и кто не успевал в срок, у того сразу отбирали недоеденное.

– Жуть…

– Жизнь, – ответила Томми, улыбаясь. – Ты ешь, а то совсем остынет.

Жанетта взяла ложку и принялась поедать паёк, задумчиво качая головой.

Томмелиса осмотрелась. Те, кто поел, отдали миски и ложки повару и сели кружком, внимательно слушая длинноволосого парня с грязным лицом, увлечённо рассказывающего что-то.

– Жанетта, а это кто? – спросила Томми, указывая головой в сторону парня.

– Его все называют Глуховский, он из этой, как там её… из царской России. Он уверяет, что в заброшенных тоннелях обитают чёрные ходоки. Это мертвецы, которых мы побеспокоили, раскопав их могилы! Иди сама послушай, он только начал.

Томми с интересом приблизилась к кружку слушателей.

В бочках, где горел огонь, были проделаны дырки для воздушной вентиляции, и световые блики причудливо играли на лице Глуховского.

Он эмоционально жестикулировал, щурил глаза и нервно почёсывал аллергически зудящую шею.

– Я закричал: ты кто?! Но оно не ответило, продолжая двигаться из кромешной темноты в нашу сторону. Оно было всё чёрным, и только бельмы глаз смотрели прямо мне в душу. С нами был жандарм, он, вскинув винтовку, дал предупредительный выстрел. Но существо никак не отреагировало, продолжая идти вперёд. Тогда жандарм прицелился и выстрелил. Оно продолжало идти. Снова выстрел и тот же результат. И вдруг чёрный ходок остановился и, запрокинув голову, завыл. Это было так жутко, что кровь застыла в моих жилах. Наверное, так стонет преисподняя. В тот же миг из кромешного мрака тоннеля ему ответил такой же точно жуткий вой, помноженный на сотню голосов…

Протяжный вой заставил всех рабочих в испуге подскочить на месте. Парень в замусоленной кепке шарахнулся в сторону, опрокинул бочку, и огонь, плясавший в ней, перекинулся на близстоящих людей. Кто-то дико заорал. Крик подхватили другие, выпуская наружу страх, горящие угли и пламя. В панической суете уронили ещё одну бочку с огнём. Грохнул выстрел. Люди метались в тоннеле, отбрасывая на стены длинные чёрные тени, очень походившие на тех существ, о которых говорил Глуховский.

Томмелиса с широко раскрытыми глазами наблюдала массовую истерию, прекрасно понимая, что всех напугал обычный гудок, оповещающий об окончании обеда…

Глава 9

– Вот умора! Я ржала, задрав коленки. Столько взрослых мужиков подмочили свою репутацию, испугавшись обыкновенного гудка.

– Послушай, Жанетт, но ведь Глуховский рассказывал о том, что он действительно видел.

– Так это произошло давно, он был ещё подростком, говорят, инцидент случился при строительстве первой ветки, с тех пор его рассказ становится с каждым разом длиннее, обретая всё больше и больше драматургических подробностей. Но сегодня он превзошёл сам себя. Двое обожжённых, сломанный нос и тридцать две пары изгаженных штанов… – И Жанетта заливисто расхохоталась.

Рабочие часы закончились, и все, сдав инвентарь, шли к станциям, громко обсуждая обеденное происшествие. Проходя мимо закрытой штольни, Томмелиса потянула за руку Жанетту и заговорщическим шёпотом сказала:

– Давай посмотрим на бомбу.

– Не, я боюсь. Если хочешь, сбегай посмотри, а я пока не торопясь пойду на станцию.

– Хорошо, я быстро!

Томмелиса, оглядываясь по сторонам, стала пролезать под огораживающей лентой.

– Томми!

– Что? – испуганно ответила она.

– Там же темно, ты ничего не увидишь.

– У меня с собой спички.

– Дурында любопытная, возьми фонарь.

– А ты?

– Я догоню вон ту группу рабочих.

Жанетт ткнула пальцем в удаляющиеся световые пятна.

– Хорошо, давай.

Томми посветила вслед убегающей Жанетте и осторожно направилась в кромешный мрак.

Сначала всё было как обычно: чёрная штольня, рёбра жёсткости по краям, мелкий гравий под ногами. Ещё несколько шагов, и Томмелиса почувствовала дуновение свежего воздуха. Она поняла, что проход наружу прорыли, только, по всей видимости, не успели установить шлюз.

Несколько крыс шарахнулись в сторону, напугав Томмелису. Небольшой поворот штольни, и тьма стала редеть.

«Это я так опять в Лондон приду», – невесело подумала Томмелиса, собираясь повернуть обратно, но в тот же миг она увидела ЕЁ… Массивный корпус авиабомбы, сломав перекрытия, угрожающе нависал над землёй. Скорее всего, хвостовая часть бомбы зацепилась стабилизатором, и это не дало ей окончательно упасть.

Томми подошла поближе, и свет фонаря лизнул чёрный бок килотонной убийцы. Она была смертельно опасной и от этого ужасно притягательной. Томми протянула руку, чтобы коснуться её холодной стальной поверхности.

– Не надо!..

От неожиданности Томмелиса вскрикнула.

– Кричать не советую, бомба очень не стабильна. Её можно активировать даже звуковой волной.

– Кто вы?!

Томмелиса шарила лучом фонаря по чёрной кишке штольни, пытаясь увидеть того, кто с ней заговорил. В нескольких метрах зашуршала листва, и Томми, направив фонарь в ту сторону, увидела человека, сидящего возле стены.

– Не бойся… я…

Говорящий попытался приподняться, но с глухим стоном съехал спиной вниз и затих.

– Кто вы и что здесь делаете?

Человек не ответил, он неподвижно лежал в сухой листве. Томмелиса опасливо подошла ближе. Посветив фонарём, она рассмотрела на лежащем военную лётческую куртку с меховым воротником и пробитый пулей офицерский планшет. Томми толкнула авиатора ногой, он тихо застонал. И тут Томмелиса заметила, что лётчик ранен. Его нога была перевязана бинтом прямо поверх форменного галифе. Бинт и галифе пропитаны кровью. Лицо авиатора очень бледное. Томмелиса, нагнувшись, бегло осмотрела рану, коснулась лба пилота и со всех ног бросилась в сторону основного тоннеля.

Через час они с Жанеттой, взяв несколько шерстяных одеял, аптечку, тачку и официальное разрешение на сверхурочные, чтобы не вызвать подозрений, вернулись в тоннель.

– Ты понимаешь, если узнают, что мы помогаем военному из внешнего мира, то нас тут же, без суда и следствия расстреляют или, что ещё хуже, выкинут из убежища, – запыхавшись от волнения и быстрого бега, тараторила Жанетта.

– Понимаю. А что делать? Бросить его там или просто сдать жандармам, которые вышвырнут его как дохлую мышь?..

– И зачем я тебя послушала? У меня только всё начало как-то налаживаться, и вот здрасти!..

– Не переживай, мы лишь перенесём его в другое место, и всё.

– И всё? А если его найдут, начнётся расследование… Я своей чудной задницей чувствую, что это плохо кончится!

– Тихо! Пришли.

– Ой, как страшно.

Жанетта, прикрыв рот рукой, смотрела на громадину авиабомбы, нависшую над ними.

– Я ухожу…

– Жанетт, стой! Помоги мне переложить его в тачку.

Щелчок взведённого курка заставил девушек испуганно замереть.

– Кто вы? – хрипло спросил пилот. Ему явно становилось хуже.

– Не волнуйтесь. Меня зовут Томмелиса, это Жанетт, мы пришли помочь вам.

Курок вернулся на прежнее место.

– Чего вы хотите?

– Мы отвезём вас в безопасное место, где я смогу осмотреть вашу рану.

Пилот убрал револьвер в кобуру.

– Хорошо.

Он попытался встать и, снова застонав, повалился на место, теряя сознание.

– Жанетт, помоги мне.

Девушки аккуратно погрузили раненого авиатора в тачку.

– Смотри, а он симпатичный, – сказала Жанетт, разглядывая лицо пилота.

– Нашла время.

– А что, мне приятнее помогать красавчику, чем какому-то уроду!

– Хорошо, показывай, где эта заброшенная бытовка.

В заброшенной бытовке Томмелиса и Жанетт разгребли весь хлам, постелили одеяло на несколько сдвинутых ящиков и уложили на них погрузившегося в беспамятство пилота.

Затем Жанетт начала работать, чтобы утром проверяющий не обнаружил их обмана. А Томмелиса зажгла сразу несколько фонарей и приступила к осмотру раны.

Жанетта в это же время лихорадочно бегала взад-вперёд с тачкой и повторяла:

– Нас поймают, нас точно поймают и вышвырнут туда, наверх, в этот ад! Мы же там и секунды не продержимся. Там нас сразу схватят грязные и небритые солдаты. Над нами обязательно надругаются, причём целым дивизионом. Пилоту-красавчику, кстати, тоже достанется, я знаю таких военных с их жаждой неуставных отношений. А после нас всех дружно расстреляют, а нашими обнажёнными телами, брошенными в придорожную канаву, воспользуется какой-нибудь безногий маньяк, и только потом наши трупы с аппетитом сожрут вечно голодные крысы…

Глава 10

Прошло время. Раненый авиатор начал поправляться. Томмелиса каждый день брала сверхурочные, надолго оставаясь в тоннелях.

Она кормила своего подопечного, шла работать, а потом они сидели возле маленького костерка и болтали.

Дэви, так звали пилота, увлечённо рассказывал Томми о полётах, о том, как небо, в зависимости от своего настроения, меняет цвет. Какие бывают удивительные воздушные замки, созданные ветром из белоснежной облачной массы. Он рассказывал, как ориентироваться по звёздам и что делать, если не выпускаются шасси. А потом Дэви поведал, как ему, десятилетнему подростку, пришлось сесть за штурвал самолёта, чтобы спасти отца и себя от неминуемой гибели…

– Всё началось с того, что наш старенький «Остер», пилотируемый моим отцом, приземлился на узкую песчаную косу. С одной стороны раскинулось бескрайнее Красное море, с другой – безжизненная пустыня, выжженная солнцем. Отцу нужно было сделать подводную съёмку. Заказчиков интересовали акулы. Он ушёл под воду, а когда всплыл, был весь залит кровью. Во время подводной съёмки акулы напали на него. Правая рука безвольно болталась, а левая была жутко исполосована акульими зубами. В таком состоянии он не мог вести свой «Остер», и тогда мне пришлось взять управление самолётом на себя. Но прежде я, как смог, перевязал истекающего кровью отца, уложил его на полотенце и дотащил по раскалённому песку до самолёта. Я думал, что мне никогда не удастся усадить его в кабину. Когда же я смог, выслушав указания отца, со страхом приступил ко взлёту. Как ни удивительно, мне удалось и это. Ветер швырял самолётик из стороны в сторону. И я поднял машину выше. Болтанка сразу прекратилась. Отец чувствовал себя всё хуже и хуже. Каждый раз, вырываясь из когтистого мрака, он давал указания и его вновь накрывала пелена беспамятства. На последних шести дюймах, отделявших самолёт от земли, отец окончательно потерял сознание…

– И как ты? Справился? – замирающим от испуга голосом спросила Томми.

– Я потянул штурвал, поднимая нос машины, и почувствовал, как, ударившись о землю колёсами, самолёт мягко подскочил в воздух. Настало томительное ожидание. Но вот хвост и колёса коснулись земли – это был последний дюйм. Ветер закружил самолёт, он забуксовал и, описав на земле круг, замер. Мотор, кашлянув, словно чем-то поперхнувшись, заглох. Наступила тишина… Отца успели спасти. С тех самых пор я уже не выпускал штурвала, летал много, часто и с большим удовольствием. Небо стало для меня родным домом.

Томмелиса слушала Дэви, понимая, что она растворяется в его голубых, словно небо, глазах. Она с трудом отвела от него взгляд, посмотрела на костерок и сказала:

– Тебе повезло, что пуля не задела кость. Ты скоро поправишься и снова сможешь летать.

– Если бы не ты, Томми, я бы сейчас лежал в северной штольне обглоданный крысами.

– Если бы я не пошла посмотреть на бомбу, то так бы, наверно, и было… А как ты меня напугал тогда!

– Я сам не знал, что сказать. Вижу, красивая девушка хочет потрогать бомбу.

– Вот прям в темноте разглядел, что красивая…

– Я в тоннеле уже часа три валялся. И вдруг кто-то идёт. Думаю, всё, пришли за мной враги. Присмотрелся, а там…

Дэви взглянул Томми в глаза, и они минуту сидели молча, не в силах оторваться друг от друга.

Потом Томмелиса отвернулась в сторону, зардевшись от смущения.

– Мой истребитель подбили, и мне пришлось сделать вынужденную посадку. Я постарался по возможности замаскировать свой самолёт. Закидал его ветками. Потом, опасаясь поисковых отрядов противника, решил спрятаться, забравшись в какой-то небольшой лаз. Я даже не подозревал, что таким образом попаду в сеть убежищ Молмана.

Дэви подбросил дрова в костёр.

– Скажи, на что похож полёт на «ласточке»?

– Это свобода…

Дэви замолчал, но Томмелиса чувствовала, как он хочет сказать что-то важное.

– Я задумал одну вещь…

– Какую?

– Я собираюсь улететь от этой проклятой войны.

– Но как, она же идёт по всему миру!

– Подожди.

Дэви, хромая, сбегал за своим простреленным планшетом. Достал из него карту. И, ткнув в дыру, прокомментировал:

– Мы сейчас где-то здесь.

Томмелиса залилась звонким смехом.

– Хорошо, хорошо, чуть правее. А вот здесь, – Дэви указал в самый низ карты, потом увёл руку ещё дальше, туда, где карты уже не было, – в Индийском океане есть огромный остров. Он называется Австралия. – Там нет войны.

Томмелиса, посмотрев на карту, перевела взгляд на палец Дэви, он был ещё дальше, чем дыра, в которой они находились, и спросила:

– Это же намного дальше, чем Сырдарья, туда и на самолёте-то не долететь!

– Ты права! На одном баке не долететь. А вот если сделать несколько дозаправок, то вполне возможно. Я, пока лежал в бытовке, всё продумал. Меня уже считают погибшим. Самолёт однозначно списан, и если мне удастся починить мотор, то можно сделать следующее, вот смотри: сейчас горючего хватит, чтоб дотянуть до союзников, это вот здесь, потом дозаправиться и по прямой добраться вот до этой точки. Видишь, я даже отметил крестиком. Здесь у меня живёт очень хороший друг, который поможет с заправкой, потом в-о-о-т сюда, и уже отсюда прямиком в Австралию.

Дэви оторвался от карты, глаза его радостно блестели. Он взглянул на Томмелису, робко взял её руку и спросил:

– Ты полетишь со мной?

– Да…

Потом они целовались до самого утра. А утром Томми сбегала к начальнице бригады и, сказавшись нездоровой, взяла больничный.

Теперь их счастью не было предела…