Текст книги "Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево"

И только после того, как Моисей воспламенит сердца и души своим воззванием – напоминанием о Высшей Истине: «Сущий послал меня к вам», он сможет оживить в памяти людей все то, что они знали и слышали раньше: все семейные, племенные, народные предания, свидетельствующие о том, что есть вечный Бог – Бог Авраама, Исаака и Иакова. А это вернет порабощенному и уничтожаемому народу Израилеву память о свободе и достоинстве, которыми обладали патриархи.

Пойди, собери старейшин Израилевых и скажи им: Господь, Бог отцов ваших, явился мне, Бог Авраама, Исаака и Иакова, и сказал: Я посетил вас и увидел, что делается с вами в Египте. (Исх. 3, 16)

Не говорит Господь: «Собери весь народ», а говорит: «Собери старейшин», т. е. тех, кто имеет авторитет, кто хранит полученные от патриархов предания и кто должен испытать самого Моисея, истинно ли он послан от Бога. Моисей должен был сказать им удивительные слова, каких они не слышали уже несколько столетий: «Бог… явился». Память о явлениях Бога начала стираться – и вдруг Он явился!

И сказал: Я выведу вас от угнетения египетского в землю ханаанеев, хеттеев, аморреев, ферезеев, евеев и иевусеев, в землю, где текут молоко и мед.

И они послушают голоса твоего, и пойдешь ты и старейшины Израилевы к царю Египетскому, и скажете ему… (Исх. 3, 17–18)

Только обретя, как и Моисей, незыблемую уверенность в истинности поручения Божия, в истинности Его слов, старейшины, которые должны наблюдать за работой своих соплеменников, смогут оторваться от работ и пойти вместе с Моисеем к фараону.

…И скажете ему: Господь, Бог евреев, призвал нас… (Исх. 3, 18)

Можно легко предположить, что фараон не поймет и не примет никаких высоких слов о Боге, ведь фараон намного ученее своих еврейских рабов, он жрец высокого посвящения, способный, казалось бы, понимать весьма тонкие теологические построения египетской религии. Он понимал, например, что, согласно фиванской, гелиопольской, мемфисской и другим системам космогонии Египта, единый бог-творец – Амон-Ра, Птах, Атум – выступает в разных обличьях, в несхожих между собой образах и ипостасях: то как бог зерна, то как бог зародыша, который формируется во чреве матери, то как бог восхода, то как божество заката. Единый выступает во множестве «ликов» духовных и природных проявлений. Жрецы являлись авторами глубочайших религиозных сочинений, сложных философских построений, выраженных в мифологической и поэтической формах, и обо всем этом фараону было хорошо известно. Однако подлинная истина открывается только чистым сердцам. Фараон был неспособен, несмотря на всю свою ученость, уразуметь истину. Скорее мог ее уразуметь последний раб, у которого сердце было более чистым. Вера в живого истинного Бога – это состояние, весьма далекое от сухих философских умозаключений (вспомним еще раз слова Паскаля! – См. c. 316).

…И скажете ему: Господь, Бог евреев, призвал нас… (Исх. 3, 18)

Фараон должен был рассуждать примерно так: кто такой «Бог евреев»? У угнетенного народа, находящегося на грани уничтожения, есть еще и свой Бог? Но, если народ бессилен и порабощен, значит, и Бог его особой силой не обладает. И как Он может еще кого-то послать? Тем не менее сказано именно так:

…Господь, Бог евреев, призвал нас… (Исх. 3, 18)

Фараон в ответ на эти слова должен был возмутиться: «Своего Бога, скорее всего, у них никакого нет. А если и есть какой-то слабый племенной бог, то он бессилен против богов египетских. И он еще кого-то посылает! Да я им всем покажу!..» Однако постепенно, через предупреждения, обличения и казни египетские, станет ясна, откроется наконец фараону истина о Боге, а вместе с ней – и вся страшная правда о его прошлой жизни, о том, какую участь он заслужил перед лицом неподкупного Судии.

…Господь, Бог евреев, призвал нас; итак, отпусти нас в пустыню, на три дня пути, чтобы принести жертву Господу, Богу нашему. (Исх. 3, 18)

Оказывается, фараону не нужно говорить: «Отпусти народ из плена, из рабства!» Нет, у него следует просить только, чтобы он разрешил народу осуществить простой и всем людям на земле доступный религиозный акт: жертвоприношение Богу. Вот с чего начинается освобождение: «Разреши помолиться нашему Богу!» Однако фараон такого разрешения ни за что не даст, потому что, когда человек искренно обращается к Богу, то для него исчезают все человеческие препоны и западни, все путы и цепи с него спадают – и душа становится свободной. Это для фараона и страшно. Вот почему, например, советские коммунисты преследовали Церковь в течение всего периода своего правления. Вот почему в нацистских концлагерях запрещалось молиться, и если какой-нибудь узник, независимо от вероисповедания, начинал там молиться, петь псалом или даже креститься, то он предавался мучительной казни. Потому что помолиться – значит стать свободным. Отобрать у людей веру в истинного Бога – вот главное, чего хочет тиран. А потом ему уже несложно поработить и дух – совершить именно то, что было сделано с сынами Израилевыми в Египте. А за этим уже следует, как мы говорили, и физическое закабаление. Следовательно, вернув народу веру в Бога и освободив его дух, можно избавить его и от рабства. Поэтому слова, которые должен был сообщить фараону Моисей, таковы:

…Отпусти нас в пустыню на три дня пути, чтобы принести жертву Господу, Богу нашему. (Исх. 3, 18)

Египетским богам, их истуканам, молились в самом Египте: каждый истукан как бы поддерживал, благословлял, олицетворял власть фараона, а сам фараон считался богом. Но чтобы молиться истинному Богу, надо было удалиться из Египта на три дня пути. И одна из причин этого – жертва, которую евреи должны были принести Господу. В жертву приносили ягнят, а ведь овен, который считался священным животным, символизировал Амона-Ра, бога Солнца. Такой жертвы египтяне евреям бы не простили, и фараон об этом знал. И тем не менее Господь Бог дальше говорит:

Но Я знаю, что царь Египетский не позволит вам идти, если не принудить его рукою крепкою… (Исх. 3, 19)

– т. е. без помощи свыше, без принуждения, исходящего от Господа, ни за что не позволит поработитель тем, кого он поработил, совершить молитву и принести жертву.

…И простру руку Мою и поражу Египет всеми чудесами Моими, которые сделаю среди его; и после того он отпустит вас. (Исх. 3, 20)

В чем же должны заключаться эти чудеса? Фараон уверен, что ему покровительствуют боги. Египетские боги символизировали различные стихии – следовательно, различными «казнями» должны быть поражены стихии и прочие творения, почитаемые египтянами: стихии – это вода, воздух, земля и огонь (или солнечный свет), а прочие творения – это прежде всего скот и растительность. Например, Нил почитался как бог-кормилец Египта, Солнце – как высшее божество (Ра, Гор, Атум), воздух и земля – соответственно как боги Шу и Геб. Периодически умирающий и воскресающий бог загробной жизни Осирис почитался в образе прорастающего зерна, Амон – в виде овна, зооморфный облик имели и другие божества. Значит, одна из целей десяти египетских казней – доказать бессилие всех стихий и творений, их зависимость от Бога единого. Наконец, сам фараон почитался сыном Ра, божеством. И после смерти своего первенца (десятая казнь) фараон уверился, что боги египетские абсолютно бессильны пред единым Богом вселенной. Несколько позже Бог говорит Моисею о том, что Он покажет египтянам бессилие и ничтожество их богов:

…Над всеми богами египетскими произведу суд… (Исх. 12, 12)

Только после того как фараон уверится, что у него нет никакой защиты от праведного Воздаятеля – Бога, Который взыскивает с преступников за пролитую их рукой кровь, он «сдастся», хотя бы временно. А до того часа он будет по-прежнему считать, что демонические силы, которым он служит под видом богов, настолько сильны, что могут его защитить (о египетских богах и каре над ними см. также с. 342–344).

…И после того он отпустит вас.

И дам народу сему милость в глазах египтян; и когда пойдете, то пойдете не с пустыми руками… (Исх. 3, 20–21)

Описывая завершение тех чудес, которые Он явит над Египтом, Бог говорит: «И дам народу сему милость в глазах египтян…» Именно в этом и состоит несказанное чудо. Египтяне ненавидели сынов Израилевых, и в самом факте этой ненависти заключена важная психологическая проблема. Мы помним, как Иосиф спас страну от голода, и весь народ египетский благодаря ему сохранил жизнь. Не сделали Египту никакого зла и его потомки и родственники: занимаясь скотоводством, они были полезными членами общества. Однако человеку свойственно ненавидеть именно того, кому он сам причиняет зло. Не так ненавидят люди тех, кто им приносит несчастье, как тех, кому они сами сознательно отравляют существование, потому что в этих последних они видят себе живой упрек. И как же было египтянам не озлобиться и не возненавидеть целый народ, поставленный ими на грань уничтожения? И поэтому высочайшее чудо, которое явит Бог, состоит в следующем:

И дам народу сему милость в глазах египтян… (Исх. 3, 21)

Такая чудесная, инспирированная свыше перемена отношения к евреям позволяла египтянам покаяться, давала им шанс понять, что истинный Бог защищает угнетенных, и открывала возможность самим устремиться к служению Ему. Однако дальше сказано:

И дам народу сему милость в глазах египтян; и когда пойдете, то пойдете не с пустыми руками:

Каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме ее вещей серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы нарядите ими и сыновей ваших и дочерей ваших, и оберете египтян. (Исх. 3, 21–22)

Как же мог Всевышний, – Судия праведный, наблюдающий за справедливостью во всем мире и наказующий тех, кто преступает законы нравственности, – как же мог Он дать такое предписание? Неужели речь идет о краже, об ограблении: «оберете египтян»?! А дело в том, что любой наемный работник на Древнем Востоке трудился за обусловленную плату. Даже и рабы получали «плату» в виде пищи, одежды и крова. Рабство было крайне жестоким только в тиранических государствах, например в Египте и Ассирии. В других странах рабы рассматривались отчасти как домочадцы. Это были скорее не рабы в более позднем, античном, смысле, а слуги, служители. На то же указывает и древнееврейское слово עבד <э́вед> – «раб», буквально «трудящийся», «работник». Израильтяне сотни лет работали на египтян, кровью и потом поливая их землю. Порабощены же они были незаконно, в глазах Бога и справедливых людей они могли рассматриваться только как «наемники», «наемные рабочие». Собственно благосостояние Египта утверждалось на их труде. А значит, для восстановления справедливости их следовало вознаградить. Однако и эту законную плату Бог не предписывает при исходе брать силой. Сказано: «…каждая женщина выпросит…», т. е. попросит – и ей дадут. Иначе говоря, такой страх Божий будет над народом египетским, что египтяне добровольно отдадут все то золото и серебро, которое они нажили за столетия подневольного труда израильтян…

Мало того, здесь же сказано: «…выпросит у соседки своей и у живущей в доме ее…» Оказывается, некоторые египтяне сначала жили рядом с израильтянами как соседи, а потом поселились в их домах. Завладев домами израильтян, они, по-видимому, выселили их в те хижины, где и прозябали рабы…

Собственно зачем нужны народу в пустыне драгоценности? Для того, чтобы строить Скинию из «золота и серебра», т. е. возводить Храм Божий. И когда человек выходит из «Египта» духовного, т. е. просветленный дух освобождается от господства плотского, материального начала, он тоже должен взять с собой какое-то «золото и серебро», т. е. самое драгоценное: культурные достижения и навыки, знания и воспоминания, прежние жизненные уроки – все это он берет с собой, когда «выходит из Египта». Однако золото может быть употреблено двояко. Из золота, вынесенного из Египта, впоследствии были сделаны сосуды Скинии, ее священная утварь, но из того же золота в момент отступления от Бога был вылит золотой телец… По-разному может быть использовано взятое с собой в путь и каждым из верующих; все зависит от духовного настроя, от верности завету.

Таким образом, выражение «и оберете египтян» означает «возьмете то, что вам принадлежит», потому что египтяне тем и занимались, что постоянно и жестоко «обирали» своих рабов.

Как мы уже говорили, имя Моисея пишется и произносится в оригинале как משה <Моше́>. Однако, если мы прочитаем это имя с конца, то получится слово השם <ґа-Шем>, означающее «Имя» (с определенным артиклем), т. е. «то самое», «главное», «высшее» имя – имя Божье. Значит, Моисей в своем имени, т. е. в «сущности» своей, «внутри себя», содержал имя Божье. И, когда ему открылся Господь в пламенеющем кусте, он постиг присутствие Бога в себе самом.

Начертание букв имени Моисея имеет важное значение. Моисей – посредник. Он восходил к Богу и снова нисходил к народу по горе Синайской, вершина которой пламенела огнем. Три начала, составляющие личность Моисея – разум, чувство и воля, – пламенели огнем великой любви к Творцу и людям. Три языка пламени образуют букву ש <шин> – срединную букву имени Моисея. Первая же буква его имени, מ <мем>, напоминает формой и названием волну (начинающееся с той же буквы древнееврейское מים <майи́м> означает «вода») и предвещает чудеса, происходившие с Моисеем при водах: нахождение его дочерью фараона, рассечение Чермного моря, выведение водного потока из скалы. Сочетание символов «воды» и «огня» в имени Моисея указывает на соединение в нем смиренной чистоты и пламенного духа. Наконец, буква ה <гей>, являясь основой Тетраграмматона, напоминает о постоянном присутствии Господа перед духовным взором Моисея. Так судьба великого пророка и праведника была уже предначертана в его имени.

Лекция 3
Казни египетские. Жезл Моисея и жезл гнева Божия

Господь уже сообщил Моисею о том, как произойдет исход и что этому будет предшествовать; о том, как Он принудит фараона смирить гордость и фараон окажется вынужден из-за страшных, но правосудных «казней египетских» отпустить сынов Израилевых; и о том, что народ выйдет не с пустыми руками, но наделенный теми сокровищами, которые он заработал тяжелым многовековым трудом и которые египтяне должны будут отдать. Четвертая глава Книги Исход начинается такими словами:

И отвечал Моисей, и сказал: а если они не поверят мне, и не послушают голоса моего, и скажут: не явился тебе Господь? (Исх. 4, 1)

«Предварительное знамение», которое должен был явить Моисей старейшинам, состояло в том, что он обязан был произнести пред ними то имя Господне, которое передавалось из рода в род посвященными тайноведцами и знание которого свидетельствовало бы о том, что человек, пришедший как бы «со стороны», послан Самим Богом. А если тем не менее старейшины скажут: «Не явился тебе Господь», т. е. доказательство будет признано недостаточным, – что делать тогда?

И сказал ему Господь: что это в руке у тебя? Он отвечал: жезл. (Исх. 4,2)

Пастушеский жезл, или посох, на Древнем Востоке обычно украшали красивым набалдашником, на котором вырезали имя владельца или какие-то иные (часто магические) надписи. Впрочем, жезл, מטה <матэ́>, носили не только пастухи, но и просто свободные жители Ближнего Востока. Изображения таких жезлов мы во множестве встречаем на древних памятниках Вавилона, Ханаана, Хеттского царства. Подобный жезл, или скипетр, описывается в рассказе об Иуде и Фамари (в Синодальном переводе – «трость», см. Быт. 38, 18 и 25). Личный, семейный или родовой жезл считался столь важной принадлежностью человека, что передавался от отца к сыну, иногда в течение многих поколений; и поэтому тем же словом מטה <матэ́> называется в Библии род, племя, «колено»: жезл являлся неким родовым символом, «знаменем». Такой жезл, видимо, и носил с собой Моисей.

Господь сказал: брось его на землю. Он бросил его на землю, и жезл превратился в змея, и Моисей побежал от него. (Исх. 4, 3)

Что может символизировать жезл, бросаемый на землю и превращающийся в змея? Человек волевым усилием удерживает себя от греха, как бы держит в руках некий «жезл». Когда он «роняет его из рук», то желание, уже не контролируемое волей, обращается в «змея» – в искушение, преследующее человека, от которого он должен «бежать». Змей – древнейший общечеловеческий символ зла, греха, искушения, демонических сил, восходящий ко временам грехопадения Адама и Евы.

И сказал Господь Моисею: простри руку твою и возьми его за хвост. Он простер руку свою и взял его; и он стал жезлом в руке его.

Это для того, чтобы поверили, что явился тебе Господь, Бог отцов их, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. (Исх. 4, 4–5)

То самое, что представлялось искушением, злым началом, преследующим человека, если только он справится с ним, преодолеет, «возьмет за хвост», становится в его руках «жезлом», способным творить чудеса. Ибо человек в подобном случае овладевает некоей силой в себе самом, которая раньше действовала против него, а теперь ему подчиняется и служит.

Еще сказал ему Господь: положи руку твою к себе в пазуху. И он положил руку свою к себе в пазуху, вынул ее – и вот рука его побелела от проказы, как снег.

Еще сказал: положи опять руку твою к себе в пазуху. И он положил руку свою к себе в пазуху; и вынул ее из пазухи своей – и вот она опять стала такою же, как тело его. (Исх. 4, 6–7)

Что же означает второе знамение, которое дал Господь Моисею? Когда человек всматривается в себя (а Писание учит нас «вникать в себя и в учение» – I Тим. 4, 16), как бы «извлекая» свою духовную сущность, исследуя ее свойства, ее состояние, то он видит, что она вся как бы «покрыта проказой». Ибо грехи, беззакония и преступления подобны «проказе», покрывающей душу (ср. Лев. 13, 11; Ис. 1, 4–6). Однако, когда он обращает взор на свою «прокаженную» душу и размышляет о том, как очистить внутреннюю жизнь, когда просит Господа об очищении, тогда он обретает прощение грехов милостью Божьей. И после этого, снова «опустив руку за пазуху», он «вынимает» ее уже чистой и здоровой: «проказа» греха сошла с души. Кроме того, рука символизирует деяния человека, ведь именно в действиях проявляется нечистота, гнездящаяся в сердце – «за пазухой»,

Ибо изнутри, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства…

<…>

…Все это зло изнутри исходит и оскверняет человека. (Марк. 7, 21–23)

Итак, второе знамение тоже имеет глубокое символическое значение. Моисей должен не только явить старейшинам эти два знамения, но и осуществить их в жизни, чтобы всякий, кто посмотрит на него, понял, что он приобрел власть над грехом – тем «змеем», который раньше «гнался» за ним; что всякое зло в себе он смирил и подчинил, обратив в собственную силу; и что он очистил свою душу, прежде покрытую «проказой», приблизившись к Господу и воззвав к Его благодати. Поэтому Господь говорит:

Если они не поверят тебе и не послушают голоса первого знамения, то поверят голосу знамения другого;

Если же не поверят и двум сим знамениям и не послушают голоса твоего, то возьми воды из реки и вылей на сушу; и вода, взятая из реки, сделается кровью на суше. (Исх. 4, 8–9)

О смысле третьего знамения – об обращении воды в кровь – мы скажем позже. Напомним только, что кровью были как бы уже полны воды Нила, в который египтяне бросали новорожденных еврейских младенцев. Теперь их невинная кровь словно проступает сквозь воду, обличая убийц.

И сказал Моисей Господу: о, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен. (Исх. 4, 10)

В параллельном месте (Исх. 6, 12 и 30) о речи Моисея буквально сказано так: אני ערל שפתים <ани́ ара́ль сэфата́йим> – «уста мои не обрезаны», или: «я с необрезанными устами». Иначе говоря, не произошло еще «обрезания уст», очищения внутренней речи, что необходимо для выразительности речи внешней. Мы уже вспоминали древнее предание о том, как Моисей обжег себе язык горящими углями. Однако здесь есть еще и иной, особый смысл: Бог необязательно избирает для проповеди людей, всесторонне одаренных, прекрасно говорящих, наилучшим образом выражающих мысль. Он смотрит не на лицо и не на внешние проявления, но только на сердце человека, на верность и готовность его души и духа (см. I Цар. 16, 7: «…ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце»).

Господь сказал: кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли, Господь? (Исх. 4, 11)

Когда Моисей жалуется на несовершенство, которое якобы мешает ему исполнить его миссию, Господь напоминает, что всё в Его руках. Следовательно, раз Господь «делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым», значит, и Моисей не зря находится в состоянии некоего несовершенства и не случайно именно в таком состоянии посылается к фараону. Он должен предстать перед фараоном как раз косноязычным, чтобы тот сразу понял, что не силами самого Моисея совершаются чудеса – фараону надлежит впоследствии узреть направляющую Моисея могущественную десницу Божью.

Итак, пойди, и Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить. (Исх. 4, 12)

Значит, слова, которые слышал от него фараон, на самом деле устами Моисея произносил Господь. Пророк был орудием в руках Божьих и уже достиг того уровня, на котором стояли патриархи, а мы знаем (см. с. 316), что они являлись как бы «колесницами» Божьего Духа; как управляет колесницей человек, так Господь управлял ими и Моисеем.

Моисей сказал: Господи! пошли другого, кого можешь послать. (Исх. 4, 13)

Обычно человек, которому предлагается совершить что-то значительное, славное (а Моисей, конечно, понимал, что, выведя народ из Египта, он прославится до скончания веков на весь мир), с большой радостью берется за это, даже если требуется взвалить непосильную тяжесть на свои плечи. Однако Моисей, о котором сказано, что он – «кротчайший из всех людей на земле», отказывается. Он придумывает, изобретает всякие отговорки, указывает на свои недостатки, находит любые причины, которые бы воспрепятствовали, помешали послать именно его. Он себя искренне считает недостойным. Ибо уже много лет он, как и его предки, вел вольную жизнь простого пастуха, отошел от политической жизни Египта, удалился от царского двора, от всего, что связано с шумом, гордостью и властью, притеснением и угнетением. Но Господь берет его и возвращает опять в Египет, ибо Ему нужен Моисей как раз в таком состоянии – кротком и просветленном. Поэтому после того, как Моисей отказывается в очередной раз, вспыхивает гнев Божий:

И возгорелся гнев Господень на Моисея, и Он сказал: разве нет у тебя Аарона брата, левитянина? Я знаю, что он может говорить, и вот он выйдет навстречу тебе и, увидев тебя, возрадуется в сердце своем… (Исх. 4, 14)

Мы знаем из Евангелия, что Иисус Христос посылал апостолов не по одному, а по двое. И в другие времена Господь неоднократно посылал вестников Своих по двое, чтобы они поддерживали друг друга и чтобы их взаимная любовь постоянно привлекала к ним благословение Божье, которое через них должно изливаться на окружающих. Поэтому Бог посылает не одного Моисея, а вместе с Аароном, и говорит о его брате: «…он выйдет навстречу тебе и, увидев тебя, возрадуется в сердце своем…» Мы знаем, что Аарон – тоже пророк. Писание не сообщает подробно о том, как он достиг этого состояния в земле Египетской, мы только знаем, что Господь приготовил к служению и его. Поэтому, когда он увидит Моисея, возвращающегося после беседы с Творцом вселенной, он «возрадуется в сердце своем» (т. е. молча, внутренне, в мыслях своих), потому что пророк чувствует пророка. И ему достаточно бросить духовный взор на Моисея, чтобы понять, в каком состоянии находится его брат, который, как и он сам, полностью подготовлен к исполнению своей миссии.

…Ты будешь ему говорить и влагать слова в уста его, а Я буду при устах твоих и при устах его и буду учить вас, что вам делать… (Исх. 4, 15)

Впоследствии Бог повелит Моисею сделать крышку для ковчега завета, в котором хранятся скрижали с Десятью Заповедями. Над крышкой должны находиться два золотых херувима с лицами, обращенными друг к другу и склоненными к крышке. Херувимы как бы поклоняются Закону Божьему, заключенному в ковчеге, и, пребывая во взаимной любви, почитают образ Божий друг в друге; а между ними, над крышкой, является Сам Бог:

…Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедовать чрез тебя сынам Израилевым. (Исх. 25, 22)

Херувимы символизируют сущность Закона Божьего – любовь к Господу и ближнему (Матф. 22, 35–40). Как Бог является между двумя херувимами, так является Он и между двумя посланниками-пророками, которые «обращены лицами» друг к другу и к Богу. И дальше говорится:

…И будет говорить он вместо тебя к народу… (Исх. 4, 16)

Аарон – прекрасный оратор в отличие от Моисея, и оба брата должны представлять на земле подобие ангельской иерархии. Бог обращается и к Моисею, и к Аарону, но прежде всего к Моисею. Аарон должен передавать слова Моисея, потому что Моисей находится на столь высокой духовной ступени, что у него не должно быть непрерывного близкого контакта даже с израильским народом, не говоря уже о нечестивом фараоне: слишком велик в этом случае духовный разрыв между говорящим и слушающими. В прямое общение с человеком, столь приближенным к Богу, в состоянии вступать только люди с чистым сердцем и намерениями, верующие и устремленные к добру. Им это общение не повредит, в то время как на людей оскверненных может обрушиться гнев Божий (ср. Исх. 19, 12). Должен существовать посредник между народом и Моисеем, будущий первосвященник, призванный приносить жертвы, угашающие гнев Божий:

…И будет говорить он вместо тебя к народу; итак, он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога… (Исх. 4, 16)

Иными словами, Моисей вместо Бога должен непосредственно обращаться к Аарону; те откровения, которые только Моисей может воспринять свыше, получает он один; те же, которые может выдержать также его брат, принимает вместе с ним Аарон. Моисей передает речение Божье Аарону, а Аарон передает его дальше – народу или фараону: так передается свет через ряд зеркал, последовательно отражаясь в каждом из них, и так, по словам духовидцев, устроены духовные миры – подобно зеркалам. Первозданный, ослепляющий, и потому недоступный прямому взгляду свет упомянут в Новом Завете как место Божьего обитания:

…Царь царствующих и Господь господствующих…

…Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может… (I Тим. 6, 15–16)

Ослепительный свет Божества падает на некое «зеркало» и, отражаясь от него, несколько умеряет свой блеск. Отраженный свет передается следующему «зеркалу», и только тогда дух человека воспринимает свет и наслаждается им. Если же он попытается взглянуть непосредственно на Первоисточник, то ослепнет. Слово Божье во всей своей силе, могуществе и величии не может быть воспринято человеком неподготовленным, с неочищенным сердцем. Будучи передано через великого пророка, а затем еще через одного посредника, речь Божья легче может дойти до слуха человека. Поэтому и сказано: «…ты будешь ему вместо Бога…»

…И жезл сей возьми в руку твою: им ты будешь творить знамения.

И пошел Моисей, и возвратился к Иофору, тестю своему, и сказал ему: пойду я и возвращусь к братьям моим, которые в Египте, и посмотрю, живы ли еще они? И сказал Иофор Моисею: иди с миром… (Исх. 4, 17–18)

Моисей не только не сказал тестю о своей миссии, но, видимо, даже и о том, что он не египтянин, а еврей. Когда Моисей впервые пришел к Иофору, то Сепфора сказала отцу:

…Какой-то египтянин защитил нас от пастухов… (Исх. 2, 19),

т. е. Моисей не поведал Иофору ни о своем происхождении, ни о бедственном положении, в котором находился в то время. Мы можем извлечь для себя весьма полезный урок: сообщать только то, что повелевает Бог, и именно тому, кому Он повелевает.

И сказал Господь Моисею в земле Мадиамской: пойди, возвратись в Египет, ибо умерли все, искавшие души твоей. (Исх. 4, 19)

Сообщая Иофору, что он хочет возвратиться к братьям в Египет, «чтобы посмотреть, живы ли они еще», Моисей говорит о большем, чем представляется на первый взгляд. Человек, находящийся на столь высоком духовном уровне, неправды сказать не может – он может только выразить правду иносказательно. И действительно, Бог его посылал в Египет именно для того, чтобы узнать, «живы ли еще братья его», т. е. жив ли еще дух израильского народа; посылал как раз с той целью, чтобы оживить этот дух, т. е. позаботиться и о физическом выживании народа – спасении от египетского рабства, – и о духовном его спасении.

И взял Моисей жену свою и сыновей своих, посадил их на осла и отправился в землю Египетскую. И жезл Божий Моисей взял в руку свою. (Исх. 4, 20)

Обратим внимание на то, что жезл, ранее называвшийся Моисеевым (Исх. 4, 2), именуется теперь уже жезлом Божьим. Мы говорили, что он символизирует побежденные злые наклонности, энергия которых, после их одоления, становится новым источником духовных сил. И теперь «жезл человеческий» становится «Божьим жезлом», способным творить чудеса:

И сказал Господь Моисею: когда пойдешь и возвратишься в Египет, смотри, все чудеса, которые Я поручил тебе, сделай пред лицом фараона, а Я ожесточу сердце его, и он не отпустит народа. (Исх. 4, 21)

Очень знаменательные слова: Бог «ожесточит сердце» фараона. Спрашивается, зачем же Моисей станет разговаривать с ним, если тот все равно не отпустит народ? Дело в том, что Господь обращается «с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его» (Пс. 17, 27). Когда человек доходит в противлении Богу до той грани, перейдя которую, он перестает уже являть собой подобие Божье, тогда Господь «ожесточает» его сердце. Таким образом, Господь вначале неоднократно призывает человека к покаянию, советует ему остановиться, задуматься, вернуться на путь истинный. Однако, если человек не внемлет Богу и ожесточается, тогда на него должны обрушиться кары. И Господь, еще не лишая его окончательно возможности одуматься, не затворяя перед ним врат покаяния, в то же время уже не облегчает путь к исправлению и не предоставляет удобной возможности. Это и означает «ожесточить сердце»: благодать, направляющая к покаянию, перестает воздействовать на человека, ее многократно отвергавшего. Фараон прекрасно понимал, как он обращается с народом израильским. Он прекрасно осознавал, что в соседних странах нет такого жестокого рабства, что, по сути, жизнь любого человека достойна охраны и заботы, и уж во всяком случае нельзя мучить и терзать людей без вины, убивать их детей. Предшествующие фараоны этого не делали, и последующие до такой степени злобы в обращении с рабами не доходили. Это был фараон, перешедший все границы человеконенавистничества. И поэтому Бог говорит: «…Я ожесточу сердце его…»