Текст книги "Судьба наизнанку"

– Леночка – отец взлохматил дочкины кудряшки – дай нам эту коробочку. Мы достанем из них кое-что, а потом отдадим. Хорошо?

– Хорошо – она сняла кастрюлю, поставила её перед кошкой, заинтересованно стукнувшей кончиком хвоста.

   Олег переломил блистер, вытащил из него четыре пальчиковых 'Дюрасела'. Блистер вернул Леночке, тут же поставившей на него маленькую сковородку, а одну батарейку, отщёлкнув вверх корпус локомотива, вставил между контактных ламелей.

– Готово – Олег собрал поезд, поставил его на рельсы. – Видишь, маленький рычажок? – спросил Максимку, указывая на выступающий с левого борта выключатель – передвинь его вперёд.

   Лапин – младший осторожно сдвинул блестящую железячку. 'Вжжжж' состав рванул вперёд, проскочил стрелку и закружил по большому пути. Максимка, открыв рот, наблюдал за его быстрым движением. Из кухни выглянула Антонина и тут же вернулась обратно, кошка успешно притворилась якобы спящей, младшая дочка Фёдора оставила приём и подошла к сидевшим кучкой возле игрушки большим и маленькому мальчику, с увлечением переводящим две стрелки. Поезд на полном ходу поворачивал, меняя направление или длину проезжаемого пути. Младший из двух брусков соорудил станцию, поставил перед ней деревянный семафор и громко объявлял 'Поезд Москва-Харьков следует без остановки'

– Здорово! – Лапин – старший был доволен покупкой не меньше сына – Долго он так ездить сможет?

– Часа два, наверное – Олег взял в магазине эти батарейки, вспомнив рекламного зайца – но лучше их сразу не садить. Минут пять покатать, а потом перерыв сделать минут на пятнадцать-двадцать. На дольше хватит.

– Так и сделаем – Фёдор поймал локомотив, движением пальца обесточил двигатель – отдохнёт поезд, потом ещё покатаешь – объяснил он сыну – а пока книжки посмотри.

   Сын оставил железную дорогу в покое, взял с пола машинку, пошёл к стоящему в углу сундуку, на крышке которого лежали детские книги. Девочка вернулась к своим гостям.

– Убери батарейки – Олег катнул жёлтые цилиндрики к Фёдору. Тот сгрёб их ладонью, поднялся и прошёл в последнюю комнату. За занавеской зашуршала ткань, хлопнула деревянная крышка. Пока Фёдор укладывал в какую-то шкатулку батарейки, Олег поднялся с пола и подошёл к сундучной горке, преступив через кошку. Не выдержав такого оскорбления, хвостатый уничтожитель мышей убрался за правый угол сундука, по пути зацепив сервировку.

– Пуша! – воскликнула младшая, восстанавливая порядок – всё уронила! Что Катя кушать будет!

   Пуше было всё равно, что там будет кушать кукла, она завалилась под окном спать, вытянув вверх лапы. Олег рассматривал фотографии. Их было шесть штук, три парных ряда. Сверху слева висела карточка с изображением стоящего вполоборота усатого щеголя в костюме-тройке, опёршегося правой рукой на обломок античной колонны, внизу колонны большая корзина с цветами. Справа была фотография улыбающейся женщины среднего возраста, сидящей в плетёном кресле с девочкой лет пяти на руках. Судя по схожим и уже знакомым чертам лица, это была мама с дочкой. 'Так, это Антонина с матерью, Елизаветой Павловной. Судя по одежде, снимок сделан до революции. Тогда справа кто? Неужели Прохор?' Нет, на снимке слева второго ряда был сфотографирован то же, но уже серьёзный мужик в железнодорожной форме, дополненной свисающей кобурой маузера, на фоне забранного броневыми листами паровоза. ' … класса' значилось на видимом фрагменте брони, слева от кабины. 'Орёл наш, родитель Фёдора. На боевом посту, значит. Не сильно он войной покалечен, бодрячок бодрячком' Правая фотография была полной противоположностью только что видимому революционному порыву. Олег даже поначалу удивился, как такую сцену из старорежимной жизни кандидат в ВКП(б) посмел повесить на стену. На фоне яблоневого сада, внутри увитой плющом беседки, стоит короткая скамейка из кованого железа, богато украшенная завитушками и прочими извивами кузнечного промысла. На скамейке сидят две женщины, одна старше, другая младше, в длинных платьях и сложно сделанными причёсками, руки сложены на коленях. Но рядом с ними, с каждого края, стоят двое военных в форме императорской армии! Олег не слишком хорошо разбирался в дореволюционных знаках различия, но всё-таки сделал вывод, что стоящий слева от Елизаветы Павловны безусый юнец младше по званию, чем прикрывающий правый фланг молодец с лихо закрученными усами. Возраст служивых вряд ли превышал двадцать лет. 'Понятно' сообразил Олег 'это два погибших в первую мировую дяди Антонины, поэтому фотку в сундук не убрали. Жертвы кровавого режима, так сказать, можно показывать. А вот и тётка, имени которой Фёдор не произнёс'. Женщина, как бы сейчас сказали, предпенсионного возраста, с более тонкими, чем у младшей сестры, чертами лица слегка наклонила голову влево, словно прочерченные резцом тонкие губы слегка улыбались Олегу, взгляд же не предвещал ничего хорошего. Он пробивался внутрь души, настойчиво ища ответ на невысказанные вопросы 'Кто ты? Зачем пришёл к нам? Достоин ли ты?' Олег с трудом отвёл глаза. 'Уф! Точно ведьма, смотрит, как живая'.

– Больше ничего не осталось – сказал сзади Фёдор – только эти карточки нашли.

   Действительно, в последнем ряду прежней жизни уже не было. Семейное фото Лапиных, сделанное, судя по интерьеру, на станции и две фотографии мужа и жены, объединенные одной рамкой.

– Кто это? – Олег решил уточнить, показал на дореволюционное семейное фото

– Сыновья Елизаветы Павловны. Михаил справа, Николай слева. В Мазурских болотах погибли.

– А рядом с ней? – не отстал от него Олег.

– Старшая сестра Елизаветы – Фёдор помолчал, но всё-таки нехотя сказал – Екатерина Павловна. Пойду я, баню посмотрю.

   Он развернулся и вышел из горницы. Олег посмотрел ему вслед, затем сел на лавку рядом с большим сундуком.

– Красивые картинки? – спросил он Максимку.

– Да – мальчик стоял, облокотившись на край сундука. Перелистывал страницы, внимательно рассматривая яркие иллюстрации.

– Давай почитаю – совершенно неожиданно для самого себя предложил Олег. Он взял из маленьких рук книгу и раскрыв на первой странице, начал вслух читать сказку 'Белоснежка и семь гномов'. Младшая оставила куклу, подошла к брату, обхватила его рукам. Так, стоя, они дослушали сказку до конца.

– И жили они долго и счастливо – Олег закрыл книгу, положил её на сундук.

– Здорово! – мальчик буквально светился – прочитайте ещё!

– Потом Максимка почитаем – вернувшийся отец прервал культурную программу – собирайтесь. Сейчас в баню с мамой пойдёте.

– А ты? – удивился сын.

– Я потом, с дядей Олегом. Без вопросов! Взяли вещи и вперёд! Полотенца уже в бане, новые.

   Дети скрылись за занавеской, вернувшись минуты через две, держа в руках нечто вроде серых длинных рубашек без пуговиц.

– Идите – Фёдор отправил их из дома – Полина уже там, сейчас мама к вам придёт – добавил через паузу – с Вероникой. Им ещё немного осталось.

   Только сейчас Олег сообразил, что ему одеть после бани нечего. Разве что обратно влезть в то, что сейчас на нём. Он поделился этим затруднением с Фёдором.

– Ерунда – Лапин – старший не видел в этом проблемы – Вероника нам халаты купила. Мой возьмешь. Слушай – тема разговора поменялась, – с какой скоростью этот поезд ездить может?

   Фёдор поднял с пола игрушечный состав и стал внимательно его рассматривать.

– Двести километров в час, вроде – Олег не помнил точных цифр российского достижения – на некоторых участках между Питером и Москвой. Это сейчас не скорость. Во Франции и Японии поезда стабильно триста – триста пятьдесят выжимают.

– А у Вас?

– На Украине-то? Если сто, то очень хорошо.

   Фёдор поставил состав на рельсы, краем уха прислушиваясь к женскому щебетанию за занавеской. 'Время тянет' понял Олег 'ждёт, когда бабы свалят'. Минуты через две через горницу прошла Антонина, вернулась из дальней комнаты с ворохом одежды в руках. Олег успел разглядеть пару халатов, синий и красный, и какую-то вариацию на избитую тему сарафана.

– Себе сам возьмешь – сообщила она Фёдору, оставляя мужчин наедине.

– Так что же ты хочешь ещё узнать? – напрямую спросил Олег, дождавшись хлопка входной двери. 'Наверняка, про свадебку начнёт говорить. Для родни весьма актуальная тема, во все времена'.

– Ты как к Советской власти относишься?

– К какой? – Олег решил немного потянуть с ответом. Как он успел понять, за внешней простоватостью Фёдора скрывался весьма острый ум, и наобум на такие вопросы отвечать было уже стрёмно.

– Как к какой? – предок, к удовлетворению Олега, немного растерялся.

– К Вашей или к той, что у нас была?

– А в чём разница? – кандидат в коммунисты собрался и ринулся в атаку – Советская власть, она всегда для трудового народа. Что сейчас, что в семнадцатом, что через пятьдесят лет.

– Ну, ты даёшь, Фёдор – Олег даже немного разочаровался – через пятьдесят лет Советская власть закончится, я ведь тебе рассказывал. Ты можешь в книжке прочитать, что Полине купили. Там исторический раздел есть, я в магазине смотрел.

– Прочитаю, обязательно – Фёдор закружил по горнице, обходя лежащие игрушки – что там у вас случилось. Как власть предатели захватили, как народ оболванили. Но ты – он остановился напротив Олега – ты сам за кого?

   'Ты за Луну или за Солнце?' вспомнилось прикольное телешоу. Но шуткой сейчас было не отделаться, слишком серьёзно выглядел будущий родственник 'Ещё твердокаменного коммуниста в родне не хватало. Лёху бы на него напустить, он бы его быстро разделал, как Ельцин свой Верховный Совет' Олег вздохнул, отвечать надо было искренне.

– Советская власть ЛИЧНО – он подчеркнул это слово – мне сделала только хорошее. Но! – он поднял вверх указательный палец правой руки – Я был тогда ребёнком и в таких вопросах не разбирался. Не надо это мне было. Если бы родился на десять лет раньше, то, наверное, смог бы тебе честно ответить, за советскую власть я или против. А так – он пожал плечами – мне её особо любить или ненавидеть не за что. Не успел!

– Табула раса – пробормотал Фёдор, вполне удовлетворившись его ответом.

– А зачем ты меня за советскую власть агитируешь? – решив покончить с этой темой, решительно спросил его Олег – это на что нибудь повлияет?

– На это – Фёдор намёк понял – ничего и никто повлиять не сможет, поверь мне. Я другое о тебе узнать хотел.

– Узнал?

– Да – Фёдор вдруг широко улыбнулся – узнал. На тебя можно положиться.

– В чём же? – удивился Олег.

– В деле спасения Советской власти.

– Чего?? – такого от скромного труженика советских железных дорог он никак не ожидал, – это шутка такая?

   Фёдор спрятал улыбку и теперь выглядел точь-в-точь как папаша на фоне революционного паровоза. Разве что маузера не хватало.

– Я как кандидат в члены ВКП(б), сын революционера и советский человек ОБЯЗАН – с нажимом сказал Лапин-старший – сделать всё от меня зависящие, что бы сохранить Советскую власть. Сейчас, завтра и через семьдесят лет.

   'Ещё одни клятвоприноситель. Бабы ладно, о потомстве заботятся, а этот о совке решил порадеть. За державу ему, блин, обидно. Ну-ка, спросим его о грустном'

– А вот скажи мне, Фёдор – Олег специально спародировал слова и интонацию – у тебя оружие есть? Боевики подготовленные? Бронепоезд в кустах не завалялся? Что ты так меня уставился?

   Фёдор, прищурясь, смотрел на Олега, ожидая конца балагана.

– Если серьёзно – Олег бросил придуриваться – когда ты убивать начнёшь?

   Кандидат вздрогнул. Видимо, такое развитие событий не предполагалось.

– Зачем убивать? – Фёдор искренне удивился.

– А как ты собрался Советскую власть спасать? – начал давить Олег – проблема ведь не в народе. Ему, по большому счёту всё равно, кто там наверху сидит – царь с попами, генсек с коммунистами или президент с олигархами. У нас СССР и все советские достижения были сданы властью. Начальниками всякими разными, от ЦК до заведующего баней. Статус их не устраивал, если с Западом сравнивать. Вот, например директор крупного завода, СЕО по западному. Ну, и чем он может гордиться? Казённой дачей? Служебной 'Волгой' …

– Чем? – успел вставить Фёдор.

– А, её ещё не делают. Ну, 'Зисом' служебным. Квартирой в пять комнат? Есть такой профессор – Маслоу. Он вывел, что у человека есть пирамида потребностей – сначала безопасность, потом пожрать, потом бабу завалить. Только потом идёт самореализация, общественное признание, стремление увековечить себя в веках и тому подобное. То, что в коммунизме главным должно быть – пояснил Олег.

– Непонятно – Фёдор заложил руки за спину и начал задумчиво ходить от окна до печки и обратно, – как твоя, ладно Маслоу этого, пирамида связана с отменой у вас социализма и директором завода?

– А ты не путай! – Олег пресёк попытку сменить тему – во-первых, социализм с советской властью никак не связан, во-вторых, СССР ведь не висит сферическим конём в вакууме, а находится в капиталистическом окружении. Те, кто могут сравнивать, директор этот, например, очень быстро сообразит, что западный коллега живёт на порядки богаче, чем он. Ездит ведь в загранкомандировки или информацию оттуда получает. Не то, что из репродукторов народу на уши вешают, а реальное положение дел. Иначе ведь Запад не догнать, без правдивой информации! Хотя бы для тех, кто решения в СССР принимает. Вот тут-то и начинает эта пирамида на мозг капать – ты работаешь, вкалываешь, а ТАМ, за бугром, за то же самое, лучше платят! У тебя ЗиС служебный, у него два Каддилака личных, у тебя дача казённая, у него свой особняк с бассейном, ты на пенсию выйдешь, дачу и ЗиС отберут, а он всё детям оставит. Вот тут-то о приватизации и задумается товарищ директор, что б, значит, вместо общественного, откуда в любой момент могут выпнуть с голой жопой, стало всё его. Только тогда быстро особняк появится, Кадиллаки с Майбахами и личная яхта с вертолётом.

   Олег выговорился и переводил дух, Фёдор всё так же шагал по горнице, наконец, остановился возле окна.

– То есть ты считаешь, что товарищ Сталин недосадил кого надо?

– А хрен его знает. То, что он не всех 'тех' ликвидировал, это точно. Зато очень много народу ни за грош в Гулаге пропало. Сосед настучал или сболтнул где-то лишнее. Проще ведь с болтунами бороться, чем реальных врагов выявлять. Которые в основном с партбилетами и на ответственной работе. Только во время войны до Сталина дошло, что так жить нельзя. А потом опять понеслось – Олег махнул рукой – мы победили, значит всё дозволено. Ну и проиграли в итоге, через пятьдесят лет.

   Фёдор молчал, обдумывая услышанное. Олег вспомнил прочитанную несколько лет назад книгу, устало добавил.

– Если ты хочешь человеческую природу обхитрить, ничего у тебя не получится. Если жизнь в СССР будет хуже, чем на Западе, то дело твоё гиблое. Да и вообще – не получится превзойти капиталистов во всём, у них банально ресурсов больше.

– Это как?

– А так! На 'золотой миллиард', как у нас Запад называют, вся планета работает. Китайцы, арабы, индусы, негры и прочие. Кто товары делает, кто нефть поставляет, кто жратву выращивает. Глобализация, понимаешь? А Советский Союз делал ровно наоборот – от себя отрывал, помогал всяким борцам за независимость и прочим Лумумбам. Деревни в упадок приходят, зато продовольствие даром грузим, похрену, что полстраны на талонах сидит. Так карточки ваши у нас обозвали – пояснил он Фёдору – Помогали, помогали, а как помощь кончилась, все союзники СССР быстренько к Западу переметнулись. То же самое внутри страны произошло. Все республики быстренько от России рванули, сейчас у неё только один реальный союзник остался – Белоруссия.

– А Украина? – по лицу Фёдора было видно, что он очень хочет высказаться, но пока себя сдерживает.

– Украина – Олег не стал скрывать своего скептического отношения к этому непонятному образованию на карте мира – ей тоже в Европу хочется, но не берут! Слишком много проблем за собой притащит, решать которые Евросоюз не станет. Нет столько денег, и желания то же. Вот так и висим, между Европой и Россией. Советской промышленности уже практически нет, по Харькову видно, новых заводов ещё нет и, скорее всего не будет. На жизнь торговлей зарабатываем. Ну, я ведь тебе рассказывал.

– Очень хорошо, что ты всё высказал – Фёдор опёрся о подоконник – я услышал, что тебе такая жизнь не по нраву. Так?

– Ну – Олег не понял, откуда Фёдор это вывел, но в принципе, согласился с ним – не нравится, да. Что делать? Эмигрировать не хочу, а жить-то надо.

– То есть, если бы у тебя появилась возможность всё изменить, ты бы не отказался? – Фёдор задал уточняющий вопрос.

– Не отказался – Олег не смог удержаться от иронии – 'Только пожить в эту пору прекрасную Уж не придётся ни мне ни тебе'

– Придётся пожить – Фёдор шутки не принял – что бы не было на кого ответственность перекладывать. За всё надо отвечать самим.

   'За такой базар в том числе' В голове Олега не укладывалась возможность каких-либо изменений в преддверии войны и после только что прошедших больших чисток. Тем более в результате действий какой-то подпольной организации, куда явно вербовал его будущий родственник.

– Я слушаю – Олег откинулся на стену. Пора было переходить к конкретным предложениям.

– Ты знаешь о деле 'Промпартии'? – слегка понизив голос, спросил его Фёдор.

– Что-то читал – Олег не мог вспомнить подробностей, но то, что этим судом фактически открылся сезон Большого Террора тридцатых годов, мог сказать точно – там очень много инженеров и других технических специалистов посадили?

– Да – Фёдор ещё более понизил голос. Даже в собственном доме он не стал рисковать – открыто говорить на данную тему – Многих посадили, но тогда ещё законы были помягче – он криво усмехнулся – поэтому больших сроков не дали, а некоторых просто выслали подальше от крупных городов.

– К вам в том числе? – уточнил Олег.

– Нет, к нам нельзя, у нас стратегическая железнодорожная магистраль проходит – Фёдор сделал небольшую паузу – подальше в область. Но это неважно. Одного я вот с такого возраста знаю, его отец с моим на одном бронепоезде ездил. Он в Белгороде раньше жил, часто раньше виделись. То он к нам заедет, то я к нему. Много тогда говорили, спорили, как дальше Советская власть развиваться будет. Он мне всё Чаянова с Кондратьевым в пример ставил, считал, что их идеи для дела революции более полезны, чем те, что выдвинул Сталин с его группой.

– Ого – удивился Олег – так прямо и говорил?

– Да. Тогда, в конце двадцатых и начале тридцатых Сталин не был тем, кем он стал сейчас. Он был одним из руководителей партии, не самым видным, кстати. Сейчас про это все постарались забыть, а кто не захотел, тому помогли. Не взирая на должности и звания.

– Как Тухачевского? – хмыкнул Олег.

– Вот его-то я бы собственными руками придушил! – Фёдор неожиданно взъярился – за то, что он в Тамбове сделал! Таких же мужиков, что за Лениным пошли, газами затравил!

– Да хрен с ним, с Тухачевским – Олег грубовато прервал Фёдора – собаке собачья смерть. Мне-то, что ты предложить хочешь?

– Ты можешь принести сюда знание того, что случилось позже. Книги, где написана история падения Союза. Кто, как и за что предал народную власть. Нам нужно знать, как это случилось, а предотвратить это уже наша забота.

– Стрелять придётся – глядя теперь уже родичу прямо в глаза, сказал Олег.

– Может быть – Фёдор взгляда не отвёл – но это меня не остановит.

– Ты так уверен в успехе своего безнадёжного дела? – Олег не мог скрыть своего скептицизма – сам подумай, против кого и чего ты собрался выступать? Там – он кивнул головой в сторону – государство. С чиновниками, армией и НКВД. Здесь – только ты и ещё несколько, со мной, человек. Ну и кто кого переборет, как считаешь?

   Фёдор зло усмехнулся.

– Ты ошибаешься. До вашего появления всё так и было. А сейчас всё станет по-другому. Очень многие узнают, что их ждёт в будущем и это им очень-очень не понравиться. Начиная от рабочего с крестьянином и заканчивая наркомом. С таким знанием одному-то жить невозможно, а когда об этом всем станет известно? Представляешь, что начнётся?

– Честно скажу, не представляю – Олег даже зажмурился, стараясь мысленно увидеть эти зияющие перспективы – но мне всё-таки кажется, что власти этого не допустят.

– А что от них останется, от властей-то? – засмеялся Фёдор – когда народным массам станет известно, как власть эта народное достояние в карман сложила и трудящимся массам вот такую – он показал – дулю выкатила? Кто за этих выродков встанет, когда до дела дойдёт? Кто предателей революции защищать будет?

– Ну, знаешь, Фёдор – Олег даже несколько растерялся – твоя уверенность конечно, впечатляет. Но она мне кажется, ну, несколько наивной, что ли. Или ты мне всё-таки о чём-то не договариваешь? До сегодняшнего дня ты ведь не стремился выводить Советскую власть на путь истинный?

– А мне не надо было, я считал – спятила старуха перед смертью. Думал так, пока вы не здесь появились.

– Какая старуха? А мы то причём? – Олег устал удивляться. Жить в эпоху смутных чудес уже откровенно задолбало.

– При том – Фёдор подошёл почти вплотную к Олегу, как несколько часов ранее – про вас мне, пацану, ещё в семнадцатом тётка Антонины сказала.

– Таки про нас? – на остатках сарказма продолжил Олег.

– Про вас – Фёдор шутку не принял – она тогда из Прохоровского дома к себе возвращалась, мимо станции проходила, а я ей навстречу попался. Окликнула она меня и говорит 'Когда твоя внучка родит раньше бабушки, ты изменишь всё, что захочешь. Запомни мои слова, племянник нежданный'. Стукнула о землю палкой и дальше пошла, а я столбом стоять остался, вслед ей смотрел. В свою родню меня зачислила, надо же!

– Так мы ещё не … – начал, Олег и понял, что сболтнул лишнее.

– Не обольщайся, правнучек – в голосе Лапина прорезалась неприкрытая ирония – это уже случилось.

– ?

– Сам подумай. Мама Вероники приходится внучкой Антонине, так?

– Так.

– Всё – Фёдор развёл руками – У меня всё получится, ведь внучка родила раньше бабушки.

– Что-то я не въехал – Олег обхватил голову ладонями – как она могла родить раньше, если … ага – он стал лихорадочно соображать – внучка и бабушка сейчас существуют одновременно, так. У бабушки ребёнку двенадцать лет, у внучки … – он не спросил у Вероники сколько ей лет – двадцать точно. Да, получается – он почти обалдел от полученного результата – ребёнок внучки старше ребёнка бабушки, значит, внучка родила раньше. Ни хрена себе относительность, Эйнштейн отдыхает!

   Олег устало откинулся на стену и прикрыл глаза. То, что он сейчас услышал, не лезло ни в какие ворота.

– Надо всё обдумать – сообщил он Фёдору.

– Думай. Время пока есть – голос Лапина удалился, видимо он вышел из горницы в крайнюю комнату, затем половицы проскрипели в сторону кухни.

   'Вот повезло' Олег пытался как-то разложить все события по надлежащим им местам 'Поехал фуру встречать, называется. Вызвался, блин. Проехал бы он без проблем, в первый раз что ли? Потом авария, встретил Веронику. Запишем в плюс. Авария не в счёт, одна машина не пострадала, вторая исчезла. Форс-мажор. Дальше еле выбрались с границы времён, повезло. То же плюс. Сам чуть копыта не откинул, Веронике спасибо. вытащила. Ещё один плюс. Потом, … а какого … рожна Вероника рванула в Долбино? Ночью она благополучно проехала мимо. Ну, дальше понеслось. Встреча с прошлым, остановка поезда, недобдивший чекист. Поездка в Октябрьский и возврат в СССР, блин, как в песне. Вероника …' Он вспомнил прижавшуюся к нему девушку и, не раздумывая, прогнал пленительный образ. Голова пока должна быть холодной, а сердце и так полностью принадлежало Нике. Отныне и навсегда.

   Фёдору он, в принципе, уже согласился помочь. Судя по сегодняшнему дню, на 'растрескивание' закатанной до уровня бетонной площадки, ровной и сухой, гражданской активности населения СССР, нужно не так много времени. Чуть информации из будущего прольётся на это бетонное поле, так толстый серый слой 'одобрямса' лопается и разваливается на отдельные, рассыпающиеся в пыль, куски. Из народных глубин сначала робко, а потом всё сильнее и настойчивей начинают рваться к вольному Солнцу назойливые вопросы, ехидные комментарии и острые рассуждения о несбывшихся ожиданиях. Но это только слова, вскорости на суковатых ветвях выросшего древа сомнений начнут вызревать плоды недовольства и решительных действии. Плодоносный сезон обещает быть весьма жарким.

   Олег постарался отогнать от себя общеполитические рассуждения и постарался сосредоточиться на более близких к нему планах и перспективах. 'Ещё Веронику поспрашивать надо. Нехорошо к любимой девушке с такими вопросами приставать, а придётся. Что же её ночью в дорогу понесло, и почему она в Долбино рванула?' Про историю с родовой клятвой он пока постарался забыть. Чувствовал, что Вероника сама расскажет, и ждать этого осталось недолго.

   Сквозь занавеску и открытое окно донеслись весёлые детские голоса. Почти сразу же в горницу толпой ввалились дети – все трое. Впереди Максим с Леной в серых рубашках до полу, сразу за ними – Полина в новеньком ярко-жёлтом халате. Пушистом и явно для неё большом. Антонина, скорее всего, купила его на вырост. Расти Полине до нужных кондиций, предстояло ещё достаточно долго – из подвёрнутых рукавов торчали худющие, как первые весенние побеги, руки, голова на тощей шее практически потерялась в накинутом капюшоне. 'Настоящий цыплёнок, но не бройлер' подумал Олег.

– С лёгким паром! – сказал им Олег.

– Спасибо! – за всех ответил Максимка

   Полина почувствовала ироничное к себе отношение и, надувшись, стала командовать самыми младшими.

– Максим, убери железную дорогу в угол! Пройти невозможно! Ленка, ты посуду по всему полу раскидала! Прибирайся немедленно!

   Младшие, сопя, принялись выполнять указания. Видимо, в отсутствие родителей старшая сестра успешно их заменяла, и непослушание было чревато всякими неприятными последствиями.

– Олег! – позвал с улицы Фёдор – пошли.

   В сенях он пропустил в дом распаренных женщин. Антонина предпочла одеть красный халат, элегантно подвязав его на талии узким поясом. Вероника же, по причине, видимо, большей эмансипации, завернулась от подмышек до колен в большое синее полотенце с фламинго и видом на Килиманджаро. На него она только стрельнула глазами и, потупив взгляд, скользнула на кухню. В руках у каждой был небольшой свёрток с одеждой.

   На улице было уже не жарко, градусов двадцать, не больше. Фёдора во дворе не было. На ходу стянув рубашку через ворот, Олег вошёл в предбанник.

– Вешалка там – ткнул вправо уже раздевшийся Лапин и, пригнувшись, прошёл в парилку, хлопнув тесаной дверью.

   Олег не спеша, скинул с себя одежду, аккуратно её разложил и развешал. В парилке было вполне терпимо. Фёдор уже хлестал себя веником, сидя на широкой верхней полке.

– Хорошо! – сказал железнодорожник, соскочив на пол, – забирайся!

  'Да, точно жилистый' окинув взглядом его фигуру, подумал Олег 'обычный мужик, ничего выдающегося'. Взобравшись на полку, он взял из оцинкованного тазика распаренный веник и начал охаживать себя, начав с ноющих плеч.

– Ну, как? – спросил снизу Фёдор

– Нормально, только пару маловато.

– Так добавь, вот каменья.

   Олег слез с полки, черпанул полный оцинкованный ковшик воды из бочки, отклонившись, метнул её на открытые камни. Не дожидаясь, пока паровой удар дойдёт до последнего угла помещения, быстро заскочил на полку. Теперь надо было прищуриться и сидеть неподвижно.

– Ё…– не ожидавший такого экстрима предок пригнулся и выскочил в предбанник.

   Самые трудные в таком деле – первые секунды, когда обжигающий покров буквально впивается в незащищённую кожу. Вскоре ощутимо полегчало, каждая пора начала выбрасывать наружу капли пота. Олег сквозь веки смотрел, как они стекают по телу, частично испаряясь по дороге. Сторонний наблюдатель мог увидеть, как фигура неподвижно сидящего человека медленно окутывается паровой пеленой, но смотреть было уже некому. Олег медленно считал про себя и когда дошёл до тридцати, встал и буквально прорвался сквозь паровую магму в прохладу предбанника. Дверь он оставил открытой.

– Предупреждать надо – Фёдор сидел на лавке, упёршись ладонями в расставленные колени.

– Извини – Олег стоял посредине помещения, слегка поводя плечами – не подумал. Сейчас проветриться и снова можно идти будет. Я пока здесь постою, пока пот не сойдёт.

   Лапин, выждав, пока баня немного остынет, молча прошёл мимо Олега в парилку. Через несколько минут туда же вернулся Олег. Больше таких развлечений он не устраивал.

   Вымывшись и немного отдохнув, Олег, надел обещанный банный халат и вместе с Фёдором, сменившим штаны на что-то вроде шорт, вернулся в дом.

   Там уже было всё готово. На столе, накрытом полупрозрачной клеёнкой, стояли результаты кулинарного творчества – большое блюдо слоёного салата, тарелки с тонко нарезанной сырокопчёной колбасой, сыром и ветчиной. Ломти хлеба в плетёнке, две глубокие чашки с салатами попроще – винегретом и чем-то с яйцом. На широком подоконнике в одном углу стояла трёхлитровая эмалированная кастрюля с чем-то вкусно пахнущим, в другом на плоской пластиковой тарелке горкой лежали фрукты. Не возможно было не заметить в середине стола бутылки с алкоголем, покрепче и послабее, а так же большую двухлитровую тару с 'Фантой' и такой же ёмкости пакет с апельсиновым соком. Олег опять почувствовал себя не в своей тарелке – дамы успели переодеться сами по последней деревенской моде и переодеть детей к столь значимому событию, Фёдор так же отправился в дальнюю комнату за обновками, одни Олег остался в синем халате. Но поразмыслить над этим неудобством Олег не успел, к нему подошла Вероника с небольшим пакетом в руках.

– Я купила тебе, в Октябрьском – она протянула пакет. Олег взял, вскрыл, внутри оказалась светло-бежевая рубашка с короткими рукавами.

– Спасибо – сказать по правде, Антонина так и не смогла полностью отстирать следы современной косметики. Видно не брали её довоенные моющие средства – сейчас приду.

   Олег вернулся в баню, переоделся. Надел джинсы и подарок Вероники. Застёгивая пуговицы, он мельком подумал, что первый подарок в их взаимоотношениях сделала девушка, чего ранее с ним никогда не случалось. 'По возвращении обязательно надо что-нибудь серьёзное подарить Нике' думал он, возвращаясь в дом 'Например, колечко. С камушком'

   Вернувшись, он застал всех уже сидящих за накрытым столом. Размера стола хватало, что бы не отодвигая его от окна разместить семь человек. К пяти уже видимых Олегом венских стульям добавилось ещё два. Взрослые разместились попарно с торцов стола, дети важно восседали на длинной стороне. Олег уселся на свободное место у стены, справа от Вероники, одевшей тот же бело-зелёный сарафан.