Текст книги "Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года"

Стены, окружающие в настоящее время Иерусалим, были воздвигнуты Сулейманом <Великолепным> в 1534 году и, кажется, близко отвечают стенам, защищавшим город в эпоху крестовых походов. Они имеют тринадцать метров вышины и один метр толщины, снабжены башнями и бастионами. В них существуют семь ворот, из которых двое заложены. Первые, на север, – Дамасские (Баб-эль-Амуд по-арабски), чрез них идет путь в Наплузу, Назарет и Дамаск. Они укреплены лучше других. Вторые, по направлению к северо-востоку – Иродовы (Баб-эль-Загери), лет двадцать тому назад замурованные; они средней величины, с маленькой башней. Третьи, на восточной стороне – Св. Стефана (Баб-Ситти-Мариам, «ворота Богоматери Марии» по-арабски, – так как они ведут к гробнице Богоматери), так названные в память первомученика, побитого на этом месте камнями. Четвертые – Золотые, более других замечательные своими украшениями. Чрез них имел торжественный въезд в Иерусалим Христос. Они с давних пор заложены, ибо, по поверью мусульман, чрез них войдет в Иерусалим будущий завоеватель. Пятые – ворота Беззакония (Баб-эль-Мокгарибег). Они находятся над Силоамским источником и, приблизительно, в центре древней Тиропеонской долины. Шестые – Сионские (Баб-эль-Неби-Дауд – «ворота Пророка Давида»). На западной стороне стены находятся только одни, седьмые, ворота – Яффские (Баб-эль-Халиль – «Хевронские»). Чрез эти ворота идет дорога в Вифлеем и Хеврон, а вправо отделяется путь в Яффу. Возле ворот находится крепостца Эль-Каляг – старинный замок пизанцев, остаток крестовых походов, называемый обыкновенно башней Давида.

Иерусалим представляет удлиненную, по направлению от севера к югу направленную трапецию; чрез нее проходят три главные улицы. Первая идет от Яффских ворот к востоку. Она оканчивается у ворот Харама (Омаровой мечети). Во времена крестовых походов она была названа Давидовой улицей. Вторая начинается от Дамасских ворот, проходит позади храма Гроба Господня, прорезывает город от севера к югу и оканчивается у Сионских ворот. По направлению ее идет Крестный путь. Небольшая Христианская улица отделяется от Давидовой и ведет к храму Гроба Господня.

Город разделен на четыре квартала: квартал франков, на северо-западе, где находятся важнейшие монастыри, храм Гроба Господня, консульские дома, английская церковь; арм янский, на юго-западе, где расположен обширный армянский монастырь, на одной из сионских возвышенностей; мусульманский, на северо-востоке; здесь находятся: серай, резиденция паши и знаменитая Омарова мечеть; еврейский, на юго-востоке, на склоне Сионской горы, в древней Тиропеонской долине. Это темная и зловонная клоака, обитаемая евреями, живущими в домах, сбитых из грязи.

Первое, что меня интересовало в Иерусалиме, – это, разумеется, храм Гроба Господня. Выйдя из калитки русских зданий на другое утро по приезде, я увидел налево небольшую каменную пристройку. Это были мелочные лавки с необходимыми для русских поклонников припасами. Толпа ярко одетых восточных женщин спускалась куда-то в Гинномскую долину, направо. Несколько турецких солдат торчали невдалеке от русских зданий. По дороге, несколько наклонной к городу, сидели прокаженные. С ужасом увидел я их изъеденные болезнью сине-багровые лица, местами как бы покрытые мукою, и руки с искривленными паршивыми пальцами и вовсе без пальцев, отпавших от действия болезненного яда. Покрытые грязными обрывками одежды, несчастные отвратительно сиплым шепотом умоляли о помощи… Я чувствовал какой-то невольный страх возможности прикосновения к ним и бросил им издали несколько медных монет…

Немного далее, влево, расположены грязные кофейные для простого народа. Несколько верблюдов лежали против них, задумчиво отвесив свою длинную нижнюю губу. Около толпился всякий народ: греческие монахи, русские бабы с вязанками зеленого луку под мышкой, монахини, греки, турки, католические патеры в капуцинах[34]34
  От итал. cappuccini («капюшоны»).


[Закрыть], солдаты, евреи с длинными пейсами, в меховых шапках, в грязных полосатых халатах, с разрезами по бокам, немного сгорбленные, подпершиеся руками в бедра… Вправо возвышалась Давидова башня, передо мною были Яффские ворота, устроенные также в небольшой башне, выдающейся из стен, окружающих город. Под воротами меня охватила легкая сырость, проникнутая запахом мясной лавки. Турецкие солдаты с ружьями сидели в проходе на завалинах.

Тотчас при входе в город представляется грязная площадка, заваленная всякого рода дрянью и остатками. Вправо, в некотором отдалении, видно здание английской церкви в готическом стиле, чистенькое, красивое, но совершенно не идущее к Иерусалиму по своей архитектуре. Прямо против меня была Давидова улица; по обе стороны ее расположены лавки; вправо, немного в стороне, крупная надпись обозначала лавку Лондонского Библейского Общества, влево – первая лавка под навесом принадлежит Шпитлеру (о котором говорено было выше), с вывешенными на дверях планами и видами Иерусалима. Далее, по обеим сторонам, идут лавки с разными разностями. Несколько английских и немецких надписей обличали европейских хозяев.

Оживления большого незаметно. Медленно ползет, переваливаясь с боку на бок, старушка странница; бойко пройдет, заломив клобук набекрень, греческий монах; красивый брюнет англичанин, в пиджаке и крохотной шляпе, с красным гидом под мышкой, старается что-то объяснить сопутствующему ему драгоману в красном фесе и широчайших светло-оливковых штанах; полунагие ребятишки валяются на куче сора; взрослые туземцы лениво копошатся там и сям, видимо без определенной цели. В лавках преимущественно бросаются в глаза: хлеб, апельсины, лук, четки, перламутровые образа…

Из Давидовой улицы путь к храму идет влево, по Христианской улице, откуда вправо, чрез небольшой проход в зданиях, поворачивает к самому храму. До десятка ступеней ведут на площадку. На лестнице сидят вифлеемские христиане в восточных костюмах, продающие свои изделия. «Хош каристы?.. Чабук тоже есть», – слышится на каждом шагу. Квадратная площадка, выстланная плитами, также вся занята этими торгашами. Между ними слоняются странники и странницы, греки, турки…

В левом углу возвышается полуразрушенная башня храма. Тотчас подле нее две большие полукруглые двери видны рядом на фасаде жалкого обваливающегося здания. Одни из них заделаны, другие служат единственным входом в храм и во все прилегающие к нему монастыри. Я вошел чрез маленькую калитку, в них устроенную.

На меня повеяло сыростью. Неприятный запах распространялся в храме. Сумрак увеличивал первое невыгодное впечатление. Кругом шум, ходьба, крик, точно на улице. Влево от дверей помещается широкая софа. Несколько грязных турков играют на ней в шашки и курят наргиле. Подле софы – жаровня с угольями.

Прямо против входа помещается каменная плита, на которой было покрыто благовониями тело Спасителя по смерти. Над нею устроен род балдахина и горят несколько лампад. Старик, русский странник, стоял перед ней на коленях и клал земные поклоны. Несколько других странников и странниц, наскоро приложившись к святыне, спешили возобновить прерванную беседу. Вправо отсюда восходят по лестнице на Голгофу, влево виден полусвет, колонны… Я направился влево и вышел в Ротонду храма, в средине которой возвышается часовня Гроба Господня. Тут сновал разный народ. У входа в часовню стоял греческий монах, тотчас же предложивший проводить меня ко Гробу; но я вовсе не желал этого; я не хотел пока развлекаться подробностями, не хотел, говоря прямее, дать остыть внезапному, необъяснимому ощущению, родившемуся во мне при мысли о близости святыни. Две поклонницы только что вышли из узкого и низкого входа в пещеру. На мое счастье, я очутился один…

Легко и бодро вышел я из часовни; обошел наскоро весь храм, не обращая ни на что особенного внимания, даже на многократные предложения непрошенных чичероне: в голове у меня было вовсе не то…

Долго я бродил по всему Иерусалиму, так же машинально, пока голод и усталость не напомнили, что человек есть существо земное и что ему свойственны потребности, которым он должен поневоле подчиняться.

Пообедав и побеседовав с Василием Сергеевичем, я сделал визит консулу, живущему в одном из корпусов русского приюта. Андрей Николаевич Карцев[35]35
  Карцев Андрей Николаевич – русский консул в Иерусалиме в 1863–1867 гг.


[Закрыть] принял меня очень любезно и предложил с своей стороны быть полезным, если мне встретится надобность в его помощи. Я сообщил ему о моем намерении проехать чрез Самарию и Галилею в Бейрут и узнал, что путь этот в настоящее время небезопасен, что из Самарии получены дурные вести, но что если я, несмотря на это, решусь ехать в ту сторону, то он предлагал, с своей стороны, сделать все возможное, чтобы гарантировать безопасность моей поездки. В заключение он советовал мне познакомиться с господином Каминским, проживающим тут же, в Русских Постройках, уже несколько лет и не раз объехавшим Палестину. Он дал мне к нему рекомендательную записку, и я отправился, предводимый кавасом, делать новое знакомство.

Виктор Кириллович Каминский[36]36
  Каминский Виктор Кириллович (†1865) – русский писатель-паломник. В 1850–1860‑е гг. четыре раза посетил Иерусалим, где и умер. Автор книги «Воспоминания поклонника Святой Земли» (СПб., 1855; изд. 2.: СПб., 1856; изд. 3, с изм. назв.: Воспоминания поклонника Святого Гроба. СПб., 1859).


[Закрыть] помещается в одном из зданий второго класса, назначенном для странников из простонародья. Я отрекомендовался ему и отдал записку консула. В комнате его чрезвычайно сыро, затхлый запах невыносим; она угловая: два окна ее выходят в разные стороны, посредине стояли ширмы; на окне маленький самовар; на стене висела английская карта Палестины. Обитатель ее среднего роста и полноты старичок, в стареньком халате и в шапочке.

Когда мы познакомились и разговорились, я заметил ему, что в комнате чрезвычайно сыро.

– Ужасная сырость. Вот я вам покажу мой чемодан, так вы увидите, что за сырость, – и Виктор Кириллович выдвинул из-под дивана чемодан, обросший мхом, как бутылка заветного вина.

– Но ведь это чрезвычайно вредно для здоровья, – говорю я.

– Еще бы! Я здесь такие ревматизмы получил, что хочу ныне летом ехать в Тивериаду полечиться минеральными водами…

Виктор Кириллович отлично знаком с Палестиной и со всем, что о ней писано. Он и сам писал о ней. Его «Воспоминания поклонника Святого Гроба», изданные два раза, читаются с живым интересом, но теперь он приготовлял к изданию подробное описание Палестины и Сирии, основанное на действительно серьезном знакомстве его с этими странами. У нас мало основательных сочинений об этих дорогих для христианина местах, а потому нельзя не пожелать, чтобы труд Виктора Кирилловича скорее появился в печати, тем более что – судя по свойству и большому запасу материала, который я видел у автора, – сочинение обещает быть в высшей степени интересным[37]37
  Труду этому не суждено было выйти в свет, так как автор его летом 1865 года скончался в Иерусалиме. – Примеч. автора.


[Закрыть]. Виктор Кириллович вызвался быть моим путеводителем по Иерусалиму и его окрестностям. Это было для меня весьма приятной неожиданностью; я не мог желать лучшего чичероне.

9 марта рано поутру отправился я в обществе Виктора Кирилловича за город. Выйдя чрез ворота Св. Стефана (Баб-Ситти-Мариам), находящиеся в восточной стене Иерусалима, я увидел тотчас же влево разрушенную цистерну Биркет-Гаммам-Ситти-Мариам (Купель Богоматери). Почему ее так называют мусульмане, я не знаю, но кажется, с ней не связано никакого традиционного воспоминания. Направо находится небольшая площадь, на которой существовала церковь во имя первомученика Стефана, построенная на месте побиения его камнями. Вогюэ утверждает, впрочем, что место убиения св. Стефана и церкви, построенной в V веке императрицей Евдокией, должно находиться на севере от Иерусалима, за Дамасскими воротами, носившими в прежнее время название Стефановых. Существовавшая там церковь была разрушена самими крестоносцами по приближении Саладина. Неизвестно, говорит Вогюэ, почему с Дамасских ворот название Стефановых перенесено было впоследствии на восточные ворота, во все время крестовых походов именовавшиеся Иосафатовыми. От места убиения Стефана мы спустились по крутой тропинке в Иосафатову долину и, пройдя по каменному мосту через Кедронский поток, достигли подошвы Елеонской горы, на покатости которой находится Гефсимания (Мф. 26, 30, 36; Мк. 14, 26, 32; Ин. 18, 1), называемая по сие время арабами Эль-Джесманиег.

Влево от сада Гефсиманского и несколько повыше его находится гробница Божией Матери. Часть скалы, в которой покоилось тело Богоматери, отделена от остальной каменной массы, составляющей местность, так что из отделенной части образовалось кубической формы здание, под которым была устроена первая церковь. Об этой церкви упоминают Иоанн Дамаскин в V веке, Арнульф в VII веке и Виллибальд в VIII веке; она была разрушена или Хакимом, или во время осады 1099 года. Готфрид Бульонский восстановил этот храм и основал при нем монастырь. Последний был разорен в 1187 году Саладином, но мусульмане, почитающие Богоматерь (Ситти-Мариам), пощадили церковь, которая сохранилась до нашего времени в том виде, как была построена в начале XII века. Она принадлежит грекам и армянам и открыта для богослужения и поклонения – в будни по утрам и в праздники во весь день.

Собственно церковь устроена в обширной пещере, и поверх земли видна только паперть. Главный фасад последней, обращенный к югу, подперт с боков двумя римскими контрфорсами. В средине фасада находится дверь с глубоко раздвинутой стрельчатой аркой, которую обрамляет другая такая же арка; последняя опирается на четыре небольшие колонны из белого мрамора с капителями из листьев. В пещеру спускаются по лестнице в пятьдесят ступеней. В западной стороне пещеры находится углубление, служившее гробницей Богоматери. Внутри этого углубления высечено нечто вроде рундука, на котором покоилось святое тело. В половине лестницы, вправо от выхода, есть небольшая часовня, устроенная на месте гробницы св. Иосифа, кости которого, по преданию, перенесены сюда из Назарета, а еще несколько выше, по левую сторону лестницы, существуют две часовни на местах, где погребены тела св. Иоакима и Анны.

Влево от выхода из гробницы Богоматери находится небольшой проход с низкой дверью, ведущий в пещеру, принадлежащую католикам, где, по слову писания, Спаситель провел скорбные часы, предшествовавшие взятию его под стражу (Мф. 31, 36; Мк. 14, 33–41; Лк. 22, 41–46). Здесь, над небольшим жертвенником, помещается картина, изображающая молящегося Спасителя и перед ним ангела с чашей. По левую сторону жертвенника изображены три спящие апостола; по правую – бегство апостолов по взятии их Божественного Учителя под стражу.

В нескольких шагах отсюда к югу виден Гефсиманский сад, обнесенный каменной стеной, с несколькими весьма древними, но невысокими маслинами. В последнее время место это приобретено католиками, которые провели в саду дорожки, насадили цветы между деревьями и тщательно его содержат. Входят в сад через калитку в восточной стене. Восемь древних маслин составляют предмет благоговейного почитания христиан. Они были свидетелями скорбной молитвы Спасителя перед страданиями его (Мф. 26, 36–45). Поклонникам дозволяется брать на память ветви священных деревьев, спадающие на землю. Блюститель сада, францисканский монах, проводил нас к скале, на которой спали апостолы во время молитвы Спасителя, и к месту, на котором Иуда коварным поцелуем предал своего Божественного Учителя. Отсюда тропинка извивается на вершину горы, к месту Вознесения.

Каменистая Елеонская гора (Джебель-Тур) покрыта скудной растительностью, там и сям разбросаны на ней серые невысокие маслины, и всюду видны большие камни, которыми усеяна голая гора. На самой вершине возвышается небольшая мечеть. По дороге к ней указывают место, где Христос научил апостолов Господней молитве, где он предсказал падение Иерусалима (Мф. 24, 16 и сл.), и пещеру, где апостолы составили Символ веры (по латинскому преданию).

Мечеть находится среди небольшой деревушки Зейтун. Она стоит на месте бывшего христианского храма, знаменовавшего пункт вознесения Спасителя на небо. Воздвигнутый императрицей Еленой, он был разрушен, по всей вероятности, персами, в VII веке возобновлен Модестом и, разрушенный снова Хакимом, восстановлен крестоносцами в виде восьмиугольного большого здания (Вогюэ); но в 1187 году и последнее было разрушено, а вместо него построена существующая по настоящее время мечеть, постоянно остававшаяся в руках мусульман[38]38
  Часовня Вознесения находится во дворе мусульманской мечети, но сама никогда не была мечетью.


[Закрыть]. Христианам дозволен, впрочем, вход в нее за бахчиш и даже богослужение в день Вознесения. Восьмиугольная мечеть эта с каменным куполом, принадлежащая, по-видимому, к XIII веку, стоит среди двора. В центре здания показывают на полу отпечаток стопы Спасителя. С минарета этой мечети открывается великолепная панорама. Путешественник может с этого пункта, с картой в руке, всего удобнее ознакомиться с топографией Иерусалима и большей части его окрестностей. На западе прежде всего раскрывается на всем протяжении Иосафатова, или Кедронская долина. Тотчас за ней возвышается ограда Омаровой мечети со всеми зданиями, заключающимися в ней, двойной купол храма Гроба Господня и другие замечательнейшие здания. На востоке видна часть Мертвого моря. На юге от города – Гееннская долина (устье Гинномской), село Скудельничье, гора Беззаконного Совета; на севере – Галаадские горы и т. д.

Оставив мечеть, мы направились к Могилам Пророков (Кубур-эль-Энбиа). Зажегши стеариновые огарки, мы влезли в низкое отверстие, служащее входом в гробницы, и, спустившись по небольшой лестнице, чрез проход, поворачивающий вправо, достигли круглой залы. Два прохода, параллельные между собой, описывают двойной полукруг около центральной залы; ближайший из проходов продолжается на восток, причем отделяющаяся от него ветвь приводит в погребальную комнату на северо-востоке, а помянутый проход поворачивает на юго-запад и, пройдя чрез другую подобную комнату, упирается в скалу. По внешнему проходу, описывающему почти правильный полукруг, расположены тридцать две ниши для гробов, иссеченные в скале, а на западе и на севере его открываются еще две погребальные комнаты. Время происхождения и назначение этих гробниц неизвестны. По еврейскому же преданию, приводимому у Сольси, они приписываются царю Осии Прокаженному и Аммону и Манассии, которые не были будто бы погребены в общей усыпальнице иудейских царей.

На юге от этих гробниц возвышается гора Соблазна… На ней Соломон, уклонившись от служения Иегове, воздвигнул храмы Молоху и Астарте (3 Цар. 11, 7).

Спустившись в долину, мы пришли к нескольким древним памятникам оригинальных форм. Первый из них известен под именем Гробницы Авессалома. Это большой кубический монолит, составляющий часть скалы, из которой он иссечен. Только верхушка его сделана из тесаных камней; она представляет цилиндр, кончающийся вверху валом в виде большого каната. На этом цилиндре поставлен вогнутый посредине конус, увенчанный верхушкой пальмы. Вся высота этого памятника составляет 16,3 метра. Основание его скрывается под грудой мелких камней, бросаемых евреями в этот памятник в виде проклятия. На южной стороне его находится трудно досягаемая дверь и несколько широких проломов на других сторонах. Легче проникнуть внутрь сквозь северное отверстие, приводящее в небольшую комнату; западная и северная сторона ее заключают небольшие ниши, наполненные мусором. В южной стене существовала лестница, ведшая в нижнюю часть монумента. Время построения этого памятника не определено достоверно. Первые поклонники называли его гробницей Езекии или Иосафата. Робинсон, по сходству в отношении смеси греческого стиля с египетским, замечаемому в этом памятнике, с гробницами Петры, полагает его современным Иродам, происходившим из Идумеи, а может быть, эпохе Адриана.

В северо-восточном углу выемки, в которой стоит Авессаломова гробница, виден роскошный фронтон, украшающий вход в Иосафатову гробницу. Название последней, впрочем, противоречит библейскому тексту, гласящему, что Иосафат был погребен с предками своими в городе Давида, своего отца (3 Цар. 22, 51). Первые поклонники приписывали ее то Симеону Праведному, то Иосифу. Евреи завалили вход в нее после того, как в 1842 году один католический миссионер, проникнув во внутренность, нашел там весьма древний список Пятикнижия.

В ста шагах к югу от гробницы Авессалома возвышается Гробница Иакова, называемая арабами Диваном Фараона (Диуан Фейрун). Широкий вход в нее поддерживается двумя колоннами и двумя полупилястрами дорического ордена; на них лежит архитрав и дорический фриз с карнизом. Дверь и лестница внизу монумента ведут на скалу, а внутри монумента открывается другая дверь, над которой просечено окно; чрез нее проникают в главную погребальную комнату, а из последней выходят в три меньшие, с нишами для гробов. В южной части первой комнаты, при входе в гробницу, есть проход, ведущий к Гробнице Захарии. Это также монолит, составляющий часть скалы, из которой он высечен. На каждой стороне его видны две колонны и две полуколонны, входящие в пилястры, обнимающие углы. Поверх их простой архитрав с египетским карнизом, похожим на карниз гробницы Авессалома. Верхушка монумента представляет четырехстороннюю пирамиду. Евреи весьма уважают этот памятник и считают за большое счастье быть погребенными вблизи его. Бордосский странник называет его гробницей Исаии, а Вениамин Тудельский гробницей Осии[39]39
  Имя бордосского странника неизвестно. Он сделал путешествие из Бордо в Иерусалим в 333 году. Его «Itinerarium a Burdigala Hierosolymam usque» напечатан в приложении к «Путеводителю» Шатобриана. [Русский перевод с комментариями был осуществлен В. Н. Хитрово: Бордосский путник // Православный Палестинский сборник. Вып. 2. СПб.,1882 г.]. Вениамин Тудельский, испанский еврей, совершил путешествие по Палестине в 1160 году. Его дневник, писанный по-еврейски, заключает в себе много сведений о соплеменниках его в Палестине и о самой этой стране. – Примеч. автора.


[Закрыть]. Настоящее же название свое гробница получила, может быть, по имени первосвященника Захарии, убитого Иоасом (2 Пар. 24, 21). Судя по орнаментам, она должна быть современна усыпальнице царей.

Начиная от этих главных памятников, местность представляет обширное еврейское кладбище, рассыпавшееся по всему склону Иосафатовой долины. Древнее еврейское поверье, разделяемое также мусульманами и большей частью христиан, по которому Иосафатова долина будет местом страшного суда, основано на предсказании пророка Иоиля (Иоил. 3, 2, 12, 14). Его-сафат по-еврейски значит «суд Иеговы». В Библии эта долина называется постоянно Кедронской. Поток, от которого она получила это название, давно иссяк.

Следуя по ложу Кедронского потока на юг, мы дошли до деревни Силоам (Кефр-Силуам). Хижины ее разбросаны по крутому конусообразному холму и перемешаны с древними погребальными пещерами, служащими в настоящее время также жилыми и складочными амбарами. Полудикие жители преследуют прохожих европейцев требованиями бахчиша. Еще очень недавно было даже опасно заходить к ним в деревню, но со времени возведения русских зданий на Гигоне, где они кое-что работали за вознаграждение, они попривыкли к европейцам и утратили несколько из своей дикости. Сольси описывает находящийся в Силоаме монолитный монумент с двумя комнатами внутри и полагает, что это египетская молельня, выстроенная Соломоном для главной жены его, дочери фараона Озохора (пятого царя XXI династии)[40]40
  Очевидно, имеется в виду фараон XXII династии Осоркон II: в 1873 г. участок земли, на котором расположен Силоамский монолит (Могила дочери фараона) был приобретен начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом Антонином (Капустиным).


[Закрыть]. От Силоамской деревни долина суживается и склоняется постепенно все круче до того места, где впадает в нее Тиропеонская долина.

При подошве холма Офел, поднимающегося уступами до горы Мориа, влево от тропинки, ведущей на последнюю, находится колодезь Богоматери (Аин-Ум-эд-Джерадж). Поверье, утвердившееся в средние века, говорит, что к этому колодцу Богоматерь приходила мыть белье Своего Божественного Сына. Колодезь этот соответствует Соломонову пруду, указываемому Иосифом на востоке от горы Офел, между Силоамской купелью и южной стороной храма, а, может быть, также Царскому пруду, упоминаемому у Неемии (Неем. 2, 14, 15). Его часто смешивали с Силоамским. Колодезь Богоматери находится в углублении, иссеченном в скале, и к нему спускаются по лестнице в тридцать ступеней, разделяемой на две части комнатой со стрельчатыми сводами, около пяти аршин в ширину и столько же в вышину. Нижняя пещера простирается приблизительно на четыре сажени вдаль; вода вливается в бассейн, имеющий около двух сажен длины и сажени ширины при саженной глубине, и вытекает подземным каналом к Силоамскому колодезю. Робинсон вполне удостоверился в этом сообщении, лично исследовав все протяжение этого канала, который, извиваясь зигзагами, имеет 533 метра в длину, то есть около полуверсты. Свод канала постепенно возвышается по мере приближения к Силоамскому источнику. Колодезь Богоматери подвергается приливам в неопределенные часы, дважды в день зимою и раз в два или три дня летом. Общее мнение утверждает, что вода в колодезь этот проведена из резервуаров, находящихся под Гарам-эш-Шериф (Омаровой мечетью). Робинсон отождествляет этот колодезь с Вифездою.

От колодезя Богоматери мы прошли садами сажен полтораста по Кедронской долине до южной части горы Офел, где впадает Тиропеонская долина. Остатки каменной стены побуждают думать, что в древние времена долина эта была перегорожена в устье плотиной. Возле дороги указывают здесь старую шелковицу, означающую, по преданию, место, где пророк Исаия был, по приказанию Манассии, распилен надвое.

Поднявшись немного на север в гору, мы достигли Силоамской купели. Это прямоугольный резервуар, восемь сажен в длину, три в ширину и три в глубину, реставрированный в наружной части своей относительно в новейшее время. В северо-восточном углу бассейна находится аркада с развалившейся лестницей, ведущей в очень небольшой резервуар, принимающий в себя описанный выше канал из колодезя Богоматери. Устье этого канала имеет около полутора аршина в ширину и сажень в вышину. Чрез большой бассейн протекает ручеек, служащий для орошения близлежащих садов. Вода его не задерживается и не скопляется в бассейне. Силоамский колодезь дважды упоминается в Ветхом завете (Ис. 8, 6; Неем. 3, 15) и один раз в Евангелии (Ин. 9, 7), из которого видно, что здесь Христос исцелил слепорожденного. Стих Неемии (Неем. 3, 15) показывает, что на плодоносной почве, внизу Силоамского колодца были Царские сады, упоминаемые в Ветхом Завете (4 Цар. 25, 4; Иер. 39, 4; 42, 7).

От Силоамского колодезя мы направились на юго-восток, чрез сады, которыми покрыта значительно раздвинувшаяся здесь Иосафатова долина, и, оставив вправо устье Гинномской долины (Геенну), саженях в полутораста от этого устья, достигли колодезя Иова (Бир-Эйюб), в древности Эн-Рогел, именуемого христианами колодезем Неемии. Эн-Рогел указывал границу между коленами Иуды и Вениамина (Нав. 15, 7–8; 18, 16). Он упоминается также в истории Авессалома (2 Цар. 17, 17). Когда Адония, сын Давидов, намеревался низложить Соломона, он собирал своих приверженцев у Эн-Рогела (3 Цар. 1, 9). Колодезь Неемии находится внутри четырехугольного здания, открытого с восточной стороны. Вправо от входа в него виден бассейн со стоячей водой. Он имеет до двадцати сажен глубины и наполняется водой из бокового резервуара, находящегося на половине глубины; до поверхности воды в наружном бассейне приблизительно около десяти сажен от верху, но во время дождливых зим вода его переполняет, изливаясь в ложе Кедронского потока.

От колодезя Иова мы направились обратно на северо-запад, в Гинномскую долину (Уади эр-Рабаб), по-еврейски – Гюе-Гинном, или Бен-Гинном, упоминаемую в книге Иисуса Навина (Нав. 15, 8; 18, 16) в качестве границы между коленами Иуды и Вениамина. Она известна в библейской истории преимущественно как место, где совершалось кровавое служение Молоху и Ваалу, введенное языческими царями (Иер. 7, 31–32; 19, 6–15; 4 Цар. 23, 10). Нижняя часть этой долины называлась в древнейшие времена Тофетом, а потом Геенною (Геенна на сирийском языке значит «ад»), без сомнения, в воспоминание о месте ужасного идолослужения. Пророк Иеремия говорит: «И построили жертвенники Ваалу, чтобы сожигать сынов своих огнем во всесожжение Ваалу, чего я не повелел и не говорил, и что на ум не приходило мне: за сие вот приходят дни, говорит Иегова, когда место сие не будут уже называть Тофетом, или долиною сынов Енномовых, но долиною убиения» (Иер. 19, 5–6, перев. Макария)[41]41
  Д. Д. Смышляев цитирует по русскому переводу архимандрита Макария (Глухарева).


[Закрыть]. Еврейские предания говорят, что статуя Молоха была вылита из бронзы, а под ней устроена печь, посредством которой статуя раскалялась. Назначенного в жертву ребенка клали на раскаленные руки адского бога, откуда он, после ужасных мучений, скатывался в жерло пылающей печи. В это время жрецы били в бубны и оглашали воздух исступленными криками, чтобы до слуха матери не достигали вопли ее детища. Это ужасное идолослужение евреи заняли у хананеян, религия которых была основана на обожании природы. Солнце, луна, звезды, стихии были их божествами. Главное божество их называлось Ваал («господин»): оно изображало собою солнце как плодотворное начало природы и признаваемо было единственным владыкою небес. Статую этого бога называли Ваалим (2 Пар. 331, 3; 34, 4); эмблемами ее были лошади и колесницы (4 Цар. 23, 11). Кроме этого бога, именуемого в Библии Гав-Ваал, встречаются еще несколько Ваалов с придаточными прозваниями. Таковы: 1) Ваал-Фегор, бог моавитян. Из книги Чисел (Числ. 25, 1–4) видно ясно, что этому богу воздавали служение непотребством. Блаженный Иероним в своем комментарии на книгу Осии (Гл. 9) приравнивает этого бога к Приапу. Прозвание же его происходит, вероятно, от горы Феор в Моавии, бывшей главным местом служения этому богу. 2) Ваал-Вериф – бог союза. По смерти судьи Гедеона евреи поклонялись этому богу; ему было воздвигнуто капище в Сихеме (Суд. 8, 33; 9, 4, 46). 3) Ваал-Зебуб, бог мух, прорицавший в Экроне, в земле филистимлян. Это, вероятно, было покровительствующее божество, к которому прибегали за помощью против насекомых, представляющих иногда истинное бедствие для жителей Палестины. Наравне с Ваалом пользовалась почетом Асторет, называвшаяся у греков Астартой. Блаженный Иероним именует ее богиней неба. Название имеет, вероятно, индогерманское происхождение и значит «звезда» (astra). Ее также называли Ваалой (Baaltis). Эта богиня, по всей вероятности, изображала собой сначала луну, но позже, под влиянием соседних идолослужений, ей приданы были эмблемы и атрибуты других божеств, преимущественно же Венеры. Вначале она изображалась с коровьими рогами, наподобие египетской Изиды. Кажется, главным местом служения ей был постоянно Сидон, ибо в третьей книге Царств она именуется божеством сидонян (3 Цар. 9, 5, 33), но ей поклонялись все хананейские племена; у филистимлян были также ее капища (1 Цар. 31, 10). Эта богиня сладострастия не требовала крови; ей приносили в жертву пироги, жгли благовония и делали возлияния вином (Иер. 44, 19); молодые люди обоего пола посвящали ей свою невинность, и плата за их непотребство вносилась в сокровищницу капища, а предававшиеся ему именовались святыми или посвященными. Некоторые ученые считают Молоха (Молох – «царь») и Ваала за одно божество; но на самом деле это должны были быть два различные бога, и то, что рассказывают языческие писатели о идолослужении Сатурну в Карфагене, как нельзя более сходится с еврейскими преданиями о Молохе, который, по всей вероятности, представлял собой у хананеян планету Сатурн. В восточной астрологии она называется Кеван и считается враждебной человеку. Выше было говорено о статуе Молоха. Диодор Сицилийский тоже самое рассказывает о служении Сатурну карфагенян: была у них, говорит он, статуя из бронзы, изображавшая Кроноса (Сатурна); руки ее были распростерты и наклонены к земле, так что ребенок, которого на них клали, скатывался в пылающую печь. Карфагеняне, хананейского или финикийского происхождения, сохранили верования и обычаи своих предков, и то, что о них говорит Диодор, легко можно отнести и к хананеянам. Кроме названных богов, представлявших собой небесные светила, хананеяне поклонялись и существам чисто земного происхождения, как например, некоторым умершим людям, а также молились демонам – Шедим, и козлоногим (сатирам) – Сейрим (Втор. 32, 17; Лев. 17, 7). Поклонялись также Дагону (Суд. 16, 23; 1 Цар. 5).