Текст книги "Дельфины капитализма. 10 историй о людях, которые сделали все не так и добились успеха"

– После второй попытки суицида я пошла к психотерапевту, – рассказывает она. – Дело в том, что я страдаю генетической депрессией. Это не лечится, но корректируется. Как при диабете: знаешь, что нужно колоть инсулин и соблюдать диету.

Психотерапевт заметил, что Натали склонна к зависимостям. И посоветовал ей найти такую зависимость, которая не вредила бы организму. Без побочных эффектов и риска передоза. Этим наркотиком оказался воркаут.

– Любая тренировка связана с микроразрывами мышечных волокон. И чтобы нам не было от этого больно и печально, организм выделяет обезболивающее, эндорфины, которые поднимают настроение, – поясняет Натали. – Поэтому люди, которые занимаются спортом регулярно, на пределе своих возможностей, они в этом спорте реально нуждаются. По счастливой случайности мне попался воркаут, и я вцепилась в него, как папуас в бусы.

Мне эти ощущения уже понятны: я сама на своих тренировках чувствую, что для эффекта надо выкладываться, каждый раз делать чуть-чуть больше, чем можешь. И после такой нагрузки, если выложишься, всегда наступает кайф. Но самые сильные чувства я испытывала в метель – когда жар в мышцах смешивался с хлещущим холодом вьюги. Тут я приходила в какое-то действительно измененное состояние.

– Потом я познакомилась с Антоном, поприсутствовала на нескольких тренировках и стала искать воркаут для женщин, – продолжает Натали Пашкоф. – У меня была неплохая база для девушки, но тренироваться с сильными атлетами мужского пола – это больше напоминает цирк, хлопанье в ладоши и мысли, что, блин, я так никогда не смогу. Мне хотелось найти людей, которые были бы со мной примерно на одном уровне, на одной волне. Я привлекла к этому девушку, которая одно время занималась воркаутом, а потом родила ребенка. Она приходила на занятия в парк с мужем и с коляской. В интернете мы разместили расписание очередных тренировок. И довольно много девчонок пришло – к моему удивлению. Потому что мне в ту пору казалось, что это направление не очень перспективное.

– А что сейчас с этими девушками?

– Одна из них точно продолжает заниматься, а что с остальными, не знаю: я с ними потеряла связь, вернувшись в Питер. Но во время занятий я выслушивала очень много благодарностей. «Натали, спасибо тебе, ты показала мне, на что способно мое тело. Возможно, я теперь смогу…» – и там было перечисление всего, от «бросить ненавистную работу» до «признаться в чувствах человеку, которого я давно люблю».

– А ты не мыслишь воркаут как свою профессию?

– Мыслю, потому что в воркауте для меня сейчас возможностей гораздо больше, чем в тату. Я никогда не смогу стать хозяйкой тату-салона – не потяну, слишком нервный человек, чтобы брать на себя такую ответственность. А вот сделать свое хобби, воркаут, еще и самоокупаемым было бы здорово.

– Многих смущает, что у Антона есть магазин. Воркаут – это же уличная культура, и негоже ее монетизировать…

– Меня это не только не смущает. Я в этом магазине покупаю расширители для грифа, перчатки. Нигде больше нормальные перчатки моего размера, пригодные для занятий на перекладине, не продаются. Потому что у него дешевле или лучше по качеству. Он сам занимается, знает, что нам нужно. У него нет лажовых товаров, он фуфло не продает. Да, не раздает бедным, а продает… Этот магазин многие осуждают – но сами втихаря бегают и покупают там все, что им нужно.

Развилка: деньги

Антон Кучумов не любит рассуждать про бизнес. Когда речь идет о мышцах, сухожилиях, белках и жирах, он страстен и красноречив. Когда спрашиваешь, как это все финансировать, говорит сухо, четко и без особых подробностей.

Но любое волонтерское начинание рано или поздно дорастает до стадии, когда нужно определиться с финансовой философией. Оргдеятельность в какой-то момент начинает требовать времени и расходов. Этот момент часто становится кризисным. Нужно на всех парусах проскочить между Сциллой безответственной романтики и Харибдой циничной коммерции так, чтобы сохранить первоначальный дух, энергию, которая когда-то позволила это все поднимать и расширять. Правильного решения тут нет – каждый действует в соответствии со своими изначальными установками и интуицией.

У Антона такая ситуация возникла в 2011 году, когда всерьез встал вопрос жизнеспособности всей затеи. Воркаутом занимались уже 35 тысяч человек. Антон и его команда за неделю могли побывать в двух-трех городах, где показывали на улице чудеса воркаута и рассказывали о своем проекте, вовлекая новых людей и потенциальных кураторов. Нужны были деньги на поездки и на разработку сайта, чтобы координировать группы воркаутеров между собой. При этом Кучумов хотел непременно сохранить чистоту идеи.

– Разве не любой человек мечтает о том, чтобы зарабатывать деньги при помощи любимого увлечения?

– Это убьет всю движуху. Я не смогу говорить своим кураторам «идите и бесплатно делайте», если я сам буду на этом деле себе зарабатывать. Сейчас у меня есть кредибилити, люди мне доверяют. Они должны видеть, что у человека есть семья, работа, куча забот, он много часов в день сидит за компом. И он не только сам занимается, но и других тренирует. Тогда они захотят последовать этому примеру. А иначе – чем мы отличаемся от той же фитнес-индустрии? Иногда появляются отдельные команды, к которым приходит какой-нибудь спонсор и говорит, мол, вы порекламируйте наше спортивное питание – мы дадим вам денег. Поскольку у ребят нет других источников заработка, они соглашаются, и дальше в воркауте появляется спортивное питание. Это полнейший бред, потому что воркаут строился именно как альтернатива всему этому.

«Фитнес городских улиц» подавал заявку на грант «Росмолодежи». Просили 300 тысяч рублей на посещение 10 городов. Расписали все подробно: сколько уйдет на бензин, сколько на электричку, кто поддержит и так далее. В итоге получили 50 тысяч. А кому-то, кто просто планировал снять видеоролик о здоровом образе жизни, «Росмолодежь» выделила 300 тысяч, возмущается Кучумов. Идею благотворительности он тоже отверг.

– Есть много людей, которые хотят нас поддержать, нам даже предлагали открыть фонд, чтобы люди просто переводили деньги. Но мне эта идея не нравится. Мы против благотворительности, нам скорее близка идея про рыбу и удочку.

Неудивительно, что на почве монетизации случился раскол. Данила Черкасов, с которым Антон когда-то бегал по эскалатору, попытался превратить воркаут в официальный спорт – устраивать соревнования, делать совместные проекты с «Москомспортом».

– Государству непонятна эта история – как это ребята просто занимаются? И они стали развивать воркаут как профессиональное спортивное направление. Была потрачена куча денег, создана федерация Московской области. Привозили известных воркаутеров из Америки, чтобы только на пару дней показать чудеса. Стали проводить чемпионаты России, оплачивали переезды, проживание в пятизвездочных гостиницах. Кучу денег потратили в никуда.

Антон считает, что это убило воркаут в Московской области и затормозило развитие движения в целом:

– Ребятам пообещали золотые горы, показали, что можно проводить тренировки за деньги. Но государство не может платить всегда. Сейчас чиновникам стало неинтересно, а ребята уже отказываются проводить тренировки бесплатно. В итоге в Подмосковье нет воркаута. В прошлом году были соревнования в Бауманке. Сильного парня позвали – он сказал, что приедет, только если ему заплатят. А мне нужно, чтобы ребята из разных городов были готовы приехать если не за свой счет, то хотя бы за оплату проезда. В воркауте главное – соревноваться с самим собой. Смысл воркаута, повторяю, в том, что им занимаются обычные люди, у которых есть работа, свои дела, у которых нет времени убиваться в зале целыми днями. Хотя когда ты видишь, что твой сосед или коллега делает на несколько отжиманий больше, это мотивирует.

Частная лавочка

В итоге Кучумов занялся коммерцией специально для того, чтобы финансировать воркаут – открыл магазин спортивных товаров. Он так и называется – магазин «Workout», работает онлайн и офлайн в Москве на Соколе. Там продается то, что, как говорит владелец, для уличных тренировок не очень-то и нужно: жилеты-утяжелители, перчатки для подтягивания, разборные турники для домашних занятий, резиновые петли, которые вешаются на турник и уменьшают вес человека на 10–30 килограммов. Спрос на все эти вещи оказался неплохой.

– Сначала были футболки с нашим логотипом – ребята не хотели ходить на тренировки в «Найке» и «Адидасе», чтобы не было рекламы. А то получится, как с кроссфитом – они теперь все ходят в «Рибоке». Потом понадобились перчатки – те, кто много подтягивается, стали жаловаться на мозоли. Мы разработали модель, заказали на фабрике, собрали отзывы, что-то переделали. Это наше изобретение, таких перчаток больше никто не производит. Резиновые петли делают только в Китае и в Пакистане. А вот турники мы заказываем в России. Когда мы начинали, все делали сварные турники, такие громадины. А мы придумали разборные – упаковал и отправил. Целый год мы всех убеждали, пока не появился новый парень, который только заходил на рынок. Мы решили сотрудничать с ним. И сейчас все делают разборные турники вслед за нами.

Покупателей в 2015 году было 11 тысяч. Оборот составил 25 миллионов. Хотелось бы 250, говорит Антон. Но бизнес развивается медленнее, чем мог бы, потому что вся прибыль уходит на развитие движения: поездки, разработка сайта, распространение информации о воркауте в сети.

– Именно о воркауте, а не о магазине. Например, на «Пикабу» размещение баннера стоит 35 тысяч. Они, когда мы к ним обратились, очень удивились: вам нужна реклама, а продаете-то что? А ничего. И вы готовы платить 35 тысяч?

– Нет ли тут противоречия? Как владелец магазина ты заинтересован в том, чтобы у тебя покупали, а как социальный деятель – в том, чтобы те же самые люди экономили деньги…

– Да, такой вот парадокс. Но тут главное – не переходить грань и не забывать, что первично. Наш магазин создавался именно для того, чтобы финансировать деятельность проекта. Я не собираюсь использовать его как источник дохода, и, если я начну навязывать людям покупки, потеряется суть, ради которой все это затевалось. У нас нет цели заработать больше денег.

– А как у вас в последний год обстоят дела? Чувствуешь финансовый кризис?

– Я считаю, что его вообще нет. В кризис разоряются те, кто неэффективно работает. Говорить, что из-за кризиса упали продажи, могут только наемные менеджеры. На самом деле денег у людей по-прежнему очень много, и кризис – это просто меняющиеся условия. Но условия меняются все время, это нормальное состояние реальности. Да, где-то сложнее стало, закупочные цены выросли. Но это лишь повод для того, чтобы усилить маркетинг, убедить людей, что надо платить больше…

– И все же тут есть какой-то диссонанс. Как ты собираешься убедить ребят на площадке, что надо платить больше?

– Если честно, у нас покупают в основном те, кто не занимается воркаутом. Воркаутеры – очень незначительная часть. И я во всех интервью подчеркиваю, что успех в этом деле не зависит от того, купил ты что-то или нет. Да, так и говорю. Возможно, во вред магазину.

Из оборота в 25 миллионов после вычета всех расходов, налогов и страховых взносов остается около 2 миллионов рублей. Сайт ежегодно поглощает более миллиона рублей. Тут все развивается по законам научного прогресса – каждое нововведение увеличивает мощность работы, и, чтобы с этой мощностью справляться, нужно придумывать следующее нововведение. В 2016 году количество посетителей сайта выросло до 5 тысяч человек в день, старая платформа оказалась непригодной для развития мобильной версии. Программа «100-дневный воркаут» обходится в несколько сотен тысяч рублей. Столько же нужно для продвижения на YouTube. Что остается – идет на развитие офлайн-магазина.

Взять по соточке

С 2012 года количество уличных спортсменов перестало расти – сообщество зафиксировалось на уровне 100 000 человек. Антон Кучумов связывает это с разрушительным влиянием государственных денег: когда воркаут мутировал в профессиональный спорт, обычные люди стали меньше им интересоваться. Одновременно из движения стали уходить лидеры, которые раньше бесплатно курировали группы в регионах, а теперь занимаются воркаутом профессионально. А там, где уходит лидер, сообщество не выживает. Это научило Антона тому, что, строя планы по захвату Вселенной, нельзя во всем рассчитывать только на людей. Поэтому он стал искать некую универсальную технологию, которая позволила бы объединять участников горизонтально, без привязки к личностям.

Такой технологией стала программа «100-дневный воркаут», привязанная к сайту workout.su. В принципе, она напоминает оздоровительные программы с сопровождением, которые сегодня можно купить в сети за 15–150 тысяч рублей – с той лишь разницей, что это все снова бесплатно. Человек регистрируется, получает список упражнений на каждый день, небольшой блок информации, ведет дневник своих взлетов и падений. Общается, советуется, анализирует. А программа автоматически отслеживает статистику.

– Мы проводим две 100-дневки в год: одну начинаем за 100 дней до Нового года, другую – в марте, для тех, кто хочет привести себя в форму к лету. Прошлой весной у нас было 700 человек, этой весной – уже 2700, осенью – 3 тысячи. До конца доходит примерно каждый десятый – и этот результат гораздо лучше, чем у аналогичных платных программ. У многих не получается пройти 100-дневку с первого раза, они потом возвращаются через полгода или через год. Причем большая часть срывов происходит в первые дни – весной мы потеряли 55 % участников за первые четыре дня.

Антон признается, что саму последовательность упражнений – 5/10/10/10 – придумали от балды.

– Надо же с чего-то начинать. Мы понятия не имеем, какой уровень подготовки у человека. Среди участников есть и спортсмены, и многодетные матери, и инвалиды. Если тебе слишком легко, можно добавлять элементы, если сложно – убирать. Это все строится из естественной жизни. У тебя в жизни есть тяговые движения, когда ты что-то тянешь, есть жимовые, когда ты что-то толкаешь, и приседания. Но при сидячем образе жизни их мало – поэтому приседания у нас два раза.

Чтобы написать образовательные блоки, которые участники получают порциями каждый день, создатели программы перелопатили более тысячи источников информации – от школьных учебников по биологии и химии до новейших публикаций научных журналов. Каждая новая 100-дневка – это еще и поле для исследований. В зависимости от результатов можно что-то менять и улучшать. Раньше тренировались 7 дней в неделю. Потом сделали контрольную группу, которая тренировалась 6 дней, а один день отдыхала. Она показала лучшие результаты. Затем кто-то сказал: а может, лучше 5 дней тренироваться, а один день растяжки? Это важный элемент. Сделали контрольную группу – у них лучше. Добавили растяжку. На основе этих результатов уже можно научные исследования публиковать.

– Сейчас все диетологи и консультанты по питанию начали выдавать то же, что у нас, – продолжает Антон. – Но мы, в отличие от них, объясняем принципы, а не какую-то конкретную диету. Все диеты на самом деле ерунда. Главное, чтобы человек сам понимал, что происходит с его телом. Для многих это темный лес. Я сам очень удивился, когда открыл учебник биологии за 6-й класс – думаю, ежкин кот! Надо же, это, оказывается, детям в 6-м классе объясняют? А я где был все это время?

Симбиоз с «Кенгуру»

Австралийские подтягивания мне очень нравятся. Непонятно только, при чем тут Австралия. Я сгоряча сразу делаю десять вместо пяти – и потом жалею об этом. Кучумов пишет, что количество повторений в каждом круге должно быть строго одинаковым. К четвертому кругу сил остается совсем мало, даже приседания делать почти мучительно. На следующий день у меня болят плечи.

Мою площадку с перекладиной для австралийских подтягиваний строила компания «Кенгуру. Про». Ее основатель Максим Попов познакомился с воркаутом, когда учил английский язык в Сиднее. Вернувшись в Москву, он обнаружил, что поддерживать прежнюю физическую форму очень сложно, потому что площадок в Москве мало, а в парках инфраструктуры для воркаута нет вообще. Максим проверил в интернете, какие у мэрии планы по благоустройству парков, и очень удивился: детские площадки, cкамейки собирались поставить, где-то даже пепельницы, а о турниках речи нет. Максим, у которого уже был небольшой опыт в бизнесе, взял кредит 150 тысяч рублей, вместе со своим другом Максимом Неверовым разработал проект и стал искать место для экспериментальной площадки.

– Мы провели разработки и отдали их на анализ в конструкторское бюро, – рассказывает Попов. – Придумали специальный крепежный хомут, соединяющий трубы между собой. Он очень удобен для монтажа – если в ходе эксплуатации или из-за коррозии что-то испортилось, можно быстро заменить деталь. Теперь я эти хомуты на выставках вижу. У нас на это изобретение патент, но я ни с кем не ругаюсь – я патентовал его лишь для того, чтобы ко мне самому потом не было претензий.

Свой первый комплекс «Кенгуру. Про» подарила парку «Сокольники». Максим Попов получил благодарственное письмо от парка и пошел с ним дальше по инстанциям. Это было непросто: «Тяжело, когда твою работу не просто отвергают, а встречают равнодушно. Отмахиваются, как от надоевшей мухи, жуют в лицо чипсы, а то и просто не пускают на порог», – рассказывал он в интервью «Ведомостям». Но в какой-то момент несколько районов Москвы включили нас в программу своего благоустройства.

– Первые 40 точек мы сами строили – ямы копали и трубы таскали, красили их. И все время консультировались с воркаутерами: так шатается? Так высоко? Так удобно?

Сегодня в Москве спортивных площадок, наверное, больше, чем людей, которые на них занимаются. Есть распоряжение Собянина об установке современного дворового спортивного оборудования во всех городских парках. Чиновники уже понимают, чем новые площадки лучше старых, «Кенгуру. Про» регулярно получает заказы. 20 % выручки – это прямые госзаказы, остальные 80 % – субподряды от компаний, выигравших тендер на благоустройство городских территорий.

Только одну мечту Попову не удалось реализовать: автобусные остановки с перекладинами – за это отвечает другое ведомство. К сожалению, дизайн остановок в этом году уже утвержден, и перекладин там нет и не будет.

Оба бизнеса – «Кенгуру. Про» и магазин спортивных товаров Кучумова – симбиотически растут вместе с воркаутом. Они невозможны без сообщества людей, заинтересованных в уличных тренировках, а развитие воркаута сложно себе представить без них. Магазин финансирует движение, сайт, приложения, «Кенгуру» строит площадки – все это создает инфраструктуру для общественной инициативы. При этом Антону и Максиму не приходится расталкивать конкурентов, потому что они сами этот рынок и создали.

Во многих других регионах о площадках с хомутами и хорошими покрытиями пока можно лишь мечтать. В небольшом городе или поселке численностью до 10 тысяч человек единственный турник можно найти, как правило, во дворе школы. Но и эту ситуацию воркаутеры научились менять.

– У нас разработан специальный алгоритм: как сделать так, чтобы чиновники захотели, – объясняет Антон. – Для этого нужно, во-первых, создать ощущение массовости. Ради 10–15 человек никто площадку делать не будет. Поэтому надо регулярно проводить какие-нибудь сборы, соревнования по подтягиваниям для всех желающих. Чтобы собралось хотя бы человек пятьдесят, которые хоть что-то могут. Желательно проводить эти соревнования на самой убогой, ржавой площадке района, на самодельном турнике, на полотенцесушителях. И потом сделать так, чтобы на это мероприятие приехал посмотреть какой-нибудь местный депутат…

В общем, алгоритм заключается в том, чтобы так или иначе вдохновить людей, которые это будут лоббировать. Если депутат или чиновник загорится, собрать подписи и подать заявку – уже дело техники. А дальше из кустов выпрыгивает «Кенгуру. Про». В подмосковном Митине, по словам Кучумова, эта спецоперация была проведена за два месяца: попался хороший депутат. А в Казани по инициативе местного воркаутера и при поддержке мэра недавно была построена самая большая площадка в Европе.

– В Подмосковье тоже есть распоряжение губернатора ставить спортивное оборудование в парках. И как ни странно, первые 15 городов, указанных в этом распоряжении, – это города, в которые мы ездили с нашей программой. Такое вот совпадение.

Конечно, совсем обойтись без государства, как хотел Антон, не получается – «Кенгуру» плотно втянуто в муниципальные тендеры, на открытие их площадок приезжают чиновники, с которыми нужно поддерживать хорошие отношения. Но при такой схеме это именно независимое сотрудничество, а не паразитизм. То есть деньги государство все равно тратит – но на доступную всем общественную инфраструктуру (куда и должно), а не на содержание активистов и так называемую пропаганду здорового образа жизни.

На самом деле строительство хороших площадок – это и есть лучшая пропаганда: живой человек, дающий выход силе на турнике, производит более эффектное впечатление, чем социальная реклама.

Спорт по телефону

В 2016 году в первый день 100-дневки на занятия не явились тысяча участников. Антон сначала испугался, а потом обрадовался: они проходят программу самостоятельно, скачивая ее мобильную версию в телефон.

– В идеале потом даже сайт будет не нужен: достаточно разработать систему мобильных приложений, и участники будут привязаны только к ним. Нужно, чтобы собирать компанию в этой системе было не просто, а очень просто. Чтобы люди привыкли: идешь тренироваться – ставишь галочку на карте, и кто хочет, идет с тобой. Тогда я смогу быть спокоен: если даже я лично куда-нибудь уеду и перестану собирать людей – воркаут все равно будет развиваться.

С помощью 100-дневки, сайта и приложений удалось переломить тенденцию: застрявшее на цифре 100 тысяч количество российских воркаутеров снова стало расти.

– Сейчас мы полностью переписываем API для мобильных приложений, чтобы можно было повысить скорость работы и расширить их функционал. У нас уже около 20 тысяч человек скачали программу, и многие ругаются на ее заторможенность. Но в 2017-м мы решим эту проблему, а заодно обновим оба наших приложения, добавив туда «Дневники» и «Мероприятия» (так, чтобы уведомления о новых событиях можно было сразу на телефон получать). Есть в планах и перевод приложений на английский, чтобы ими могли пользоваться люди во всех странах. У нас уже сейчас крупнейшая в мире карта уличных спортивных площадок, но там в основном Россия, а нам хочется, чтобы это был глобальный проект.

«Идеальный наркотик»

Я хотела позаниматься неделю, неделя растянулась на месяц, теперь я занимаюсь на своей дворовой площадке каждый вечер. Месяц назад я представить себе такого не могла, трудно было заставить себя пару раз в неделю сходить в зал. Но потом оказалось, что заниматься каждый день проще – именно потому, что не надо думать. Раньше мучилась, выбирая между тренировкой и делами государственной важности, очень жалко было тратить время. А потом просто привыкла и перестала париться. Не страдаем же мы, что нужно спать и есть.

У меня намечается что-то вроде зависимости. Без вечерней дозы я уже не могу заснуть, и настроение на следующий день во многом зависит от этого чудесного состояния свежести в теле. Я знаю, что без тренировки буду чувствовать себя весь день так же фигово, как если не поем. Но в целом мое душевное состояние стало гораздо лучше, стабильнее, сконцентрированней – хотя все-таки немножко странно, что приходится каждый день себя подкачивать, как дырявый мяч.

Главный эффект занятий в том, что теперь я живу, все время чувствуя, что у меня есть тело. Оно словно приобрело конкретную форму, материализовалось. Оно в полном моем распоряжении. Это так же приятно, как обладание чужим телом, а может, даже и приятнее.