Текст книги "В поисках оргазма"

ГЛАВА 51

На небосводе враждебно повисла полная луна. Шелестели на сильном ветру окутанные безраздельной тоской парки. Недавние грозные штормы изрядно потрепали мегаполис, оставив после себя влажное унылое безвременье. Все живое забилось в норки, лишь настойчиво распевал в холодной ночи соловей-одиночка. Подкрадывалась к сердцу и разрывала его на клочки пронзительная печаль…

На балконе десятого этажа Демон смахнул с глаза слезу.

– Брр! – поежилась Ленусик, романтично прижимаясь к его спине теплой грудью. – Ну и холод! Лето, называется!.. И еще птиц этот шизданутый – распелся посреди ночи, как подорванный! Наверное, соловьиха не дала, вот он и обкурился с горя!

– Пойдем! – Демон увлек блондинку назад в помещение.

В комнате горели только свечи. Череп и Белкин возились с Лизой: поставили ее обнаженной посреди гостиной на белый обувной ящик и рьяно обмазывали какой-то светло-молочной пастой. Дело в том, что некоторое время назад Слепухин, копаясь в Лизиных вещах, нашел ее тетрадь с рисунками, и братия долго и истерично глумилась, тыча пальцами то в нарисованную собаку, то в розовую лошадь, то в рисунок со статуей девушки без конечностей. Вскоре, впрочем, проницательный Череп подметил, что «Обнаженная дева» и Лиза удивительно похожи, а у Ленусика сразу же возникла замечательная идея немедленно это проверить – тем более что девушка призналась ей в первый день знакомства, что мечтает стать скульптором. Лизу раздели, помыли, причесали и принялись покрывать ее кожу смесью из муки, зубной пасты и чего-то еще, чтобы придать ее телу цвет светлого камня. Опоенная, запуганная и неоднократно подвергавшаяся насилию девушка не сопротивлялась, более того, спешила в точности выполнить любое требование.

Ромео в милицейской фуражке и Слепухин с интересом наблюдали за происходящим, жадно поедая палочками суши на голой Жюстине. Помимо того что Череп уже два раза бегал в магазин за спиртным и всякими ингредиентами для своих коктейлей, компания трижды заказывала на дом изысканные яства из дорогих ресторанов. Тем временем владелица квартиры Инна – в одном фартуке, с перебинтованной головой и разбитым в кровь лицом – стирала со стены при помощи тряпки и пятновыводителя надпись «SEX!», но была настолько больна, пьяна и обессилена, что лишь изображала деятельность, опасаясь новых зуботычин и издевательств со стороны своих мучителей, в особенности со стороны мента. Больше в квартире никого не было – прочие поехали догуливать на дачу к торгашу Максиму Григорьевичу.

Наконец Череп и Белкин закончили. Отошли подальше, чтобы всесторонне оценить результаты своих трудов. Лиза, вся вымазанная в белом, замерла на обувном ящике, отрешенно глядя в потолок.

– Только попробуй пошевелись! – предупредил ее сержант, показав толстый ремень с тяжелой бляхой (от джинсов Демона). – Жопу на клочки порву!

Череп дернул щекой, вернулся к Лизе, убрал за спину упавшие на грудь локоны и сорвал с шеи нательный крестик. Удовлетворенно цокнул языком:

– Очаровательно, право слово!

– А что? Похожа! – захлопала в ладоши Ленусик. – Вылитая «Обнаженная дева»!

– Вы извиняйте, пацаны, – подал реплику Слепухин с набитым ртом, – но это детский сад какой-то! На картинке, между прочим, «дева» без рук и без ног.

– А что делать-то? Прикажешь ей все культяпки поотрезать? – обиделся Белкин.

Откуда-то задребезжала трубка городского телефона. Демон обнаружил ее под диваном и ответил на звонок. Некоторое время хладнокровно выслушивал, что говорили на том конце.

– Да пошел ты на хуй со своими акциями! – вдруг взревел он и шмякнул трубку со всей силы об пол. Растоптал ее, безнадежно раскрошив пластмассу и внутренности, попрыгал на осколках. – С-сука!

– Покорнейше прошу, посмотрите сюда! – перехватил инициативу Череп в наступившей тишине. – Что вы видите? Правильно, статую «Обнаженная дева»! Конечно, мои родные, вы скажете, что наша Елизаветонька вот уже как пару дней не дева и поэтому по всем человеческим канонам не может соответствовать вышеназванному имени. Но вы будете правы лишь отчасти, с примитивной, сугубо материалистической точки зрения. И дело не только в том, что искусство – прежде всего творческое воспроизведение действительности, то есть условное, пропущенное сквозь неповторимое сознание автора, выраженное чаще не прямолинейно, а трансформированное в некие эстетические художественные образы… Прошу прощеньица, товарищ сержант, обеспечьте неподвижность объекта!

Белкин поспешил подскочить к переступившей с ноги на ногу Лизе и с оттяжкой проехался ремнем по ее ягодицам. Из глаз девушки брызнули слезы, но она не проронила ни звука и в дальнейшем более не смела пошевельнуться.

– Прелестно! Так вот, истина прежде всего заключается в том, – продолжил Череп свою сентенцию, – что чистота души нашей девочки, в отличие от ее тела, нисколько не пострадала, да-с! Ее нравственная девственность все так же высока, это очевидно, и никакое физическое надругательство, как бы вы ни измывались, к каким бы развратным действиям не склоняли нашу разнесчастную пленницу, не в силах повлиять на целомудрие ее морали. Вы уничтожили ее плоть, но лишь закалили ее душу…

Ромео и Слепухин закурили в унисон, а Ленусик сердито прошептала на ухо Демону:

– Все уже ее поимели, ёклмн, одна я не у дел осталась!

Белкин же грубым движением притянул к себе Инну, сел на диван, обнажил свое эрегированное достоинство и насадил на него женщину. Взяв ее за бедра, заставил приподниматься и опускаться в нужном ему ритме. Инна с готовностью подчинилась.

– Или вы думаете, что, без труда преодолев все физические преграды на пути к удовольствию, вы так же легко можете лишить девственности и душу женщины? – с накалом вопрошал разгоряченный Череп. – А попробуйте! Это типичное заблуждение мужчин!

Вы забрались в лоно, допустим, проститутки – вы считаете, что всецело обладаете ей? Но ведь обладаете вы всего лишь куском изношенной плоти, переданной вам в сиюминутную аренду со множеством оговорок. А проститутка тем временем, подыгрывая вашим переживаниям, про себя насмехается над вами, потому что вы – у нее в руках, потому что взамен сущей безделицы она получила нечто значительно более существенное – ваш кошелек. Вы так далеки от обладания ее душой, не говоря уже о ее сердце, что ближе луна, солнце и все звезды, которые видим мы ночью на небе! А с девственницей тем паче сложнее, всячески настаиваю! Попробуйте протаранить не только ее робкую пленочку, вовсе не способную к какому-либо сопротивлению, а ее мозг, развратить его духовность, сделаться частью ее сознания! Попробуйте стать объектом всех ее чувств! Попробуйте взять власть над ее душой! Это несоизмеримо сложнее! Но ведь только добившись этого, когда вы это сделаете, вы можете по праву считать, что всецело обладаете женщиной!..

Череп говорил и говорил. Он будто бы вознесся монументом перед ошеломленной публикой: глаза его пылали необъяснимо глубоким светом, а вкрадчивый голос, чудилось, гремел с такой силой, что качались стены и плыл воздух. Идеи, которые он развивал, казалось, покрывали время и пространство, проникали в мозг, наводя там чудовищное опустошение…

Но неожиданно он во мгновение ока утратил весь свой умозрительный образ – сдулся, как воздушный шарик, посерел лицом, устало сгорбился, взгляд его остекленел – и вяло закончил слабым голосом: – Так что в жилах Лизы по-прежнему течет кровь девственницы, а посему мы в полном праве называть ее именно «Обнаженной девой». Да-с!

– А я смотрел какой-то типа фильм, где мужик пил кровь девственниц, чтобы стать бессмертным! – сказал Слепухин, прерывая наступившее молчание.

– Мы передачу как-то делали на тему народной медицины, – поддержал его Ромео. – Там фрагментик был один похожий, только речь шла не о бессмертии, а о способе лечения полового бессилия, к которому однажды прибегнул один султан.

– Я тоже слышала, что кровь девственниц полезна для потенции! – встрепенулась Ленусик.

– Если и полезно пить кровь, то, скорее всего, не девственницы, а любого человека, чья душа чиста и невинна, – авторитетно уточнил Череп. – Таким образом мы разбавляем свою, прошу прощеньица, «порочную» кровь «безгрешной». То есть очищаем свою душу, избавляемся от грехов.

– Так о чем же базар? – Белкин грубо оттолкнул Инну, поскольку на сей раз кончить ему никак не удавалось. – Давайте выпьем крови этой невинной сучки!

– Занятно! – понравилось Демону…

Слово за слово – полуживую Лизу посадили на стул, опять связали и влили ей в горло приличную дозу алкоголя. Далее Череп сделал ей продезинфицированным ножом умелый надрез на внутренней стороне запястья, и из поврежденной венки толчками полилась кровь. Девушка потеряла сознание. Он подставил под струю стакан, наполнил его до краев, а затем перевязал девушку и оставил в покое.

Кровь разлили по бокалам, которые подала на подносе Жюстина, – в каждый по чуть-чуть.

– За что пьем? – с готовностью приподнял Ромео свой бокал и посмотрел на Демона.

– За… – Черезов задумался, но вскоре жарко провозгласил: – За оргазм!

– Ура-а! За оргазм! – возопил Слепухин и отправил густой напиток себе в рот, а затем грохнул бокал об пол…

Демон до неприличия долго смотрел на бокал с кровью Лизы. Несколько дней назад он подметил, что стал воспринимать действительность как-то уж очень искаженно, да еще и с неадекватной эмоциональной реакцией, и этот эффект приписывал воздействию больших доз алкоголя… Но то, что он видел сейчас, не шло ни в какое сравнение. Жидкость в бокале то причудливо искрилась рубиновым светом, вспыхивала ослепительными огнями, переливалась всеми существующими красками, а то вдруг становилась бесцветной, прозрачной или сразу чугунно-черной. Она казалась живым организмом – меняла вязкость, структуру, то поднималась до краев полувоздушной массой, то сгущалась до сверхтяжелой капли на дне – и все время стремилась приобрести некую собственную форму, не заданную стенками сосуда, в котором находилась. Не отставал от жидкости и бокал, издевательски превращаясь то в рюмку, то в фужер, то в рыцарский кубок, то в цветочную вазу; играло стекло, слышался шум водопада и хрустальный звон. Вместе с действительностью стремительно менялось и настроение: от безраздельно счастливого до смертоносно угнетающего, – а вместе с ним кружились в голове безумным вихрем и мыслительные процессы, наводя порой на размышления, от которых хотелось бежать без оглядки. Например, что этот бокал с Лизиной кровью – самое страшное из всего, виденного им в жизни. Что сделай он глоток, и мгновенно разверзнется портал в ад, куда засосет и его самого, и собутыльников, и квартиру, и весь этот алчный, греховный город, живущий взбухшей пиявкой только за счет того, что пьет кровь слабых, невинных, святых созданий…

– Дмитрий, что же ты не пьешь? – возмутилась Ленусик (она одной из первых опустошила свой «кубок» и слизала с губ следы выпитой крови). – Всех подначил, а сам обкакался! Давай, мой холосый, за маму, за папу…

Демон попытался поднести бокал к губам, но он оказался настолько тяжел, что сил не хватило. Ленусик ему помогла. Он попробовал кровь на вкус, сделал маленький глоток. Бокал вдруг «отпустил» – стал почти невесомым, и Черезов даже стукнул стеклом по зубам. Допил до конца, преодолевая рвотный рефлекс. Как и все, разбил бокал об пол.

Ромео радостно щелкнул пальцами:

– Ну что, братья-вурдалаки, повеселимся? А то скоро уже рассвет!..

…Ближе к утру Слепухин решил распять себя на кресте. Сначала хоуммастер долго, при помощи инструмента из своей рабочей сумки, чинил сливной бачок туалета, пытаясь приостановить течь. Когда же ему это не удалось – и, мало того, залило водой всю ванную комнату, – он выпил залпом водки – три коктейля подряд, всплакнул («заманили, раскодировали, напоили, обобрали, отъебали…») – и вдруг схватился за свою валяющуюся в гостиной без дела конструкцию в форме креста – торшер и притороченную к нему гладильную доску.

– Прошу прощеньица, но боюсь, что самого себя распять на кресте еще пока никому не удавалось, – вмешался Череп.

Слепухин, не слушая, поднял «крест», прислонил к стене и прижался к нему спиной и руками.

– Ну, ты совсем ёбнулся, Слепухин! – Белкин покрутил у виска дулом пистолета. – Сразу видно, что тебя в детстве мало пиздили! Не вышел из тебя мужик!

– А он маменькин сыночек! – поддержал Череп. – Он женат на собственной матери, сам признался!

Тут и Ленусик:

– Пупсик, иди маме позвони, она ждет!

Ромео покатился со смеху:

– Да, когда же, наконец, сынок вернется и оттрахает свою мамочку по полной программе?!

– Что?! – не поверил своим ушам сержант. – Он ебет собственную маму? Ну, ты и гандон, Слепухин! На зоне бы тебе, кабы прознали, круглые сутки очко б всем отрядом полировали! Через неделю ведро в жопе помещалось бы!

Слепухин громко разрыдался:

– Идите вы на хуй, пидорасы!

Он попытался привязать проволокой к стиральной доске хотя бы одну руку, но ничего не получилось.

– Может быть, тебе помочь? – дружески предложил Череп.

– Помоги! – согласился Слепухин.

– Господа, поможем товарищу! – призвал Череп. – Держите ему руки… Демон, тащи его сумку с инструментами, живее!

Ромео и Ленусик прижали руки хоуммастера к доске. Демон поспешил сходить за сумкой. Череп извлек из нее молоток и несколько серьезных гвоздей, протянул Белкину.

– Э! – поразился Слепухин. – Что вы собрались делать?

– Как что? – Череп взял с телевизора моток липкой ленты, которой заклеивали рот Лизе. – Распять тебя на кресте. Ты же сам попросил!

– А гвозди зачем?! – белобрысый попробовал вырваться.

– Чувак, не гунди! – Ромео напрягся, удерживая руку Слепухина. – Мы, конечно, не Голливуд, у нас нет таких технических средств, но тоже ратуем за достоверность восстанавливаемых событий. Я насчет Голгофы. А потом, ты сам же говорил, что хочешь быть ближе к Богу? И про свое предназначение…

Демон схватил хоуммастера за ноги, чтобы не рыпался, а Белкин настучал ему кулаком по органам.

– Держите крепче! – приказал Череп и заклеил Слепухину рот. – Сержант, прибивай!

Белкин с готовностью приставил гвоздь к руке белобрысого и одним сильным ударом запросто вогнал его сквозь ладонь в гладильную доску. Истязуемый отчаянно замычал. Мент повторил то же самое с другой рукой.

– Вот это кайф! – возбудился он.

– Замечательно! – понравилось Черепу. – Мученик ты наш! Да-с! – и отечески похлопал Слепухина по грязной от слез щеке…

Вскоре белобрысый привык к боли и, очевидно, смирился со своей участью. А может быть, оказавшись в роли распятого Христа, даже обрел долгожданную душевную гармонию…

Компания предалась групповому разврату.

– Отлично веселимся! – признался Демон.

– Да, классный расколбас! – согласилась Ленусик…

…Демон лежал в своей кровати абсолютно пустой, полностью растворенный во внешнем мире, и наблюдал сквозь закрытые веки движение чрезвычайно сложных красочных узоров. А еще ему казалось, что время почти остановилось и, сколько бы он здесь ни лежал, ему вряд ли удастся преодолеть хотя бы несколько секунд.