Текст книги "Хоббит и Гэндальф (глаз дракона)"

Глава третья
ДОЛГИЕ СБОРЫ

Она открыла пасть и попыталась выдохнуть пламя. Ничего не вышло. Только простуженные хрипы, сипение и гнойное зловоние вырвались из ее глотки. Веннидетта заскрежетала зубами от злости. Ее длинный хвост взвился и словно кнут прошелся по стенам пещеры, в которую она была замурована. Драконша чутко прислушалась и вскоре поняла. что за одной из стенок существует пустое пространство.

– Ага, – прорычала она, – значит выход там!

И она бросилась всем телом на стену, за которой была свобода. Увы, сил у нее было все же недостаточно, чтобы разбивать камни. Напрасно Веннидетта билась всем телом о стены. Она была в настоящем каменном мешке. Грот, в котором находился колодец, был надежно замурован великанами.

Опять вконец обессиленная драконша упала и долго не могла отдышаться. Лапы ее раскинулись в стороны, крылья безвольно обвисли дряблыми тряпками, только шипастый хвост извивался по полу и высекал из камня мелкие искорки. Злоба и ненависть душили Веннидетту. Как она жалела, что нет больше великанов и ей некому мстить! И тем большая злоба и ненависть ее направлялись на тех, кому она должна была отомстить за Смога. Особенно злил ее Некто. Почему-то Веннидетта ненавидела его больше всех. Больше людей Эсгарота и даже больше гномов, хотя никого драконы не любят так, как гномов. Почему же Некто так злил ее? Даже самое имя его. Некто! Почему? Видимо потому что, он был неизвестен и покрыт тайной. А ничего так не бесит и не злит драконов, как то, что покрыто тайной. Драконы искренне считают, что все тайное в мире может быть связано только с ними. И этот Некто не имеет права прятаться от нее под маской невидимости.

– Я найду Око Дракона и увижу тебя, Невидимка! – рычала Веннидетта. – И тогда ты ответишь за все. И за гибель отца, и за мое пленение. Всю свою силу, которую я собиралась направить на двуглавов, я обрушу на тебя!

И она стала вылизывать пол пещеры, слизывать лужицы, обсасывать стены. Силы снова стали возвращаться к ней. Наконец Веннидетта успокоилась и задумалась.

– Что толку биться о стены, когда желудок пуст и мышцы дряблы? – наконец сказала она сама себе. – Надо набраться терпения, а с ним придут и силы

С годами Веннидетта стала мудрее.

Драконша закрыла глаза и сложила крылья. Она замерла и стала внимательно слушать. Драконы умеют слушать. У них очень тонкий слух. Уши Веннидетты очень скоро уловили звуки, которые шли из-за стен, проникая сквозь толщу камней. Сначала она слышала только звуки падающих со стен водяных капель. Затем она услышала легкий шорох, который шел откуда-то снизу. Ноздрей Веннидетты коснулось легкое дуновение воздуха. «А, так я здесь не одна подумала драконша – крысы.» В полной темноте ее глаза разглядели двух крыс, которые выскочили из маленькой трещины и нюхая воздух бежали мимо нее. Совершенно бесшумно хвост Веннидетты преградил им дорогу. Крысы оказались в кольце и когда поняли это, судорожно заверещали. Драконы самые стремительные существа на земле. Молнией кинулась Веннидетта на крыс и через мгновение обе оказались в ее пасти. Она проглотила их, не разжевывая.

– И за это я тоже отомщу своим врагам, – сказала Веннидетта.

Всю последующую ночь и день Веннидетта охотилась на крыс. Она съела их невероятно количество. и опьяненная свежей кровью, чувствовала как наливаются силой ее мышцы.

Теперь она могла подниматься на задние лапы и карабкаться по стене наверх, туда где висели сталактиты, между которыми проживали целые колонии летучих мышей. Веннидетта стала охотиться на них, убивая десятками и глотая их. В пещере стоял адский шум от криков несчастных зверушек и хруст от ломающихся в пасти драконши их маленьких крыльев.

Глаза Веннидетты разгорались все ярче и ярче. Они фонарями разгоняли мрак подземелья. Так проходили дни. Наконец Веннидетта почувствовала в себе силу, способную принести ей свободу. Ей понадобилось всего три удара головой, чтобы стена покрылась трещинами. Четвертый удар она нанесла хвостом. Вековая кладка не выдержала и огромные камни один за другим стали выпадать из стены. Вдохновленная первым успехом Веннидетта бросилась на стену словно таран. Ее сильные лапы отбрасывали камни в сторону, и драконша чувствовала, что стена стала поддаваться. Она утроила усилия и рванулась вперед. Наконец стена перед ней рухнула и Веннидетта оказалась на свободе.

Из малого грота, в котором она была замурована, она оказалась в большом просторном гроте, который был освящен десятками ярких факелов. От их света драконша зажмурилась, но перед этим успела заметить, что пещера, в котором она оказалась была полна маленьких странных существ похожих на гномов, только черных, словно их вымазали в саже.

Это были крумлины, они услыхали грохот и прибежали сюда, чтобы выяснить, что происходит. Когда стена перед ними после недолгого содрогания вдруг обрушилась, они замерли от удивления.

Несколько мгновений и Веннидетта и крумлины были в оцепенении. Затем, когда драконша бросилась вперед, они с дикими воплями кинулись врассыпную.

Как ни была стремительна Веннидетта, она все еще была очень слаба. Крумлины оказались для нее очень трудно досягаемой добычей. Они так стремительно разбежались и исчезли из поля зрения драконши, что та, не ожидавшая этого, растерялась. Затем ее начала душить злоба. Она издала протяжный рев, от которого содрогнулась вся Свелингтонская гора, и метнулась на поиски пропавших крумлинов.

Драконы хотя и очень большие создания, чаще всего, как правило, живут в пещерах, и поэтому обладают величайшей способностью проходить по самым узким и длинным туннелям, где казалось бы, с такими габаритами сделать этого невозможно. Но на то они и змеи. Длинное тело Веннидетты вдруг стало узким и эластичным, крылья плотно прижались к спине, лапы вытянулись по бокам, и она стремительно стала обследовать Свелингтонскую гору. А заодно конечно же она желала полакомиться крумлинами. Ее сильно терзал голод, и у драконши голова кружилась от вкусных запахов, которыми было пропитано все пространство вокруг.

Но крумлины оказалась существами на редкость неуловимыми для драконши. Они разбежались по всей горе, попрятались в самых дальних ее уголках, в самых маленьких и укромных пещерах, куда Веннидетта, как ни старалась, но проникнуть не могла.

И вот тут она не на шутку разозлилась.

– Да что же это такое? – сказала она себе. – Какие-то черномазые карлики вздумали играть со мной в прятки? Ну я им покажу!

И она начала охоту на крумлинов. Словно кошка за мышами, стала она караулить их около входов, ждала около ручьев, в надежде, что они захотят пить и вынуждены будут показаться.

Но прошла неделя, а Веннидетте не удалось поймать ни одного крумлина. Сначала она к этому относилась с философским спокойствием, но потом ее это стало раздражать. Еще бы! Голод на части разрывал ее внутренности, а кроме крыс и летучих мышей, она никем не могла полакомиться. К тому же было задето ее самолюбие. Она решила, что с места не сдвинется, пока не поймает и не разорвет всех крумлинов до единого.

Увлеченная охотой, Веннидетта совершенно забыла про свой сон, и что она должна отправиться за Оком Дракона.

– В конце концов Око может подождать, – успокаивала себя драконша. – Что с ним может случиться? А я не могу отправляться в такой далекий путь с пустым желудком. Виданное ли дело? У меня даже дым из пасти не валит, не то чтобы пламя. Да меня же засмеют, если я в таком виде появлюсь с Большом мире. Нет уж, подкреплюсь сначала, а потом слетаю за этим Оком Дракона, и тогда берегитесь все мои враги.

И она продолжала охотиться за крумлинами. Чтобы эти проворные существа не сбежали, она завалила единственный вход в Свелингтонскую гору камнями, и таким образом крумлины оказались ее полновластными пленниками. Затем она заблокировала все подходы к ручьям и источникам воды, которых после того, как стаял весь снег, и так почти не осталось, и тем самым лишила крумлинов воды. В конце концов измученные жаждой некоторые крумлины стали появляться из своих укрытий. Через месяц Веннидетте удалось поймать первого крумлина, и она проглотила его целиком, не разжевывая. Уже на следующий день ей удалось поймать аж троих. Драконша устроила себе настоящий пир. Впервые за три столетия ее желудок наполнился мясом до отказа.

Потом правда целую неделю она никого не могла поймать, Но крумлины все равно были обречены. Теперь их страшная участь была решена, и все было только делом времени.

Веннидетта запаслась терпением и стала ждать, когда измученные осадой крумлины сами полезут в ее пасть.

Однажды ночью ей вдруг опять приснился Смог Ужасный. Глаза его сверкали гневом, из пасти полыхал черный огонь.

– Что же это ты дорогая доченька? – с нескрываемой злобой в голосе обратился он к Веннидетте. – Решила окончательно опозорить наш род? Весь ад смеется надо мной и Ведригайлой, твоей матушкой, оттого что у нас такая бестолковая дочка.

– Чем же я не угодила вам, папаша? – удивилась Веннидетта (на самом деле она все прекрасно понимала, и где-то ей даже было стыдно, но она решила спрятать свое смущение под маской наглости).

– Какого гоблина ты засела в этой пещере и не делаешь ничего для того, чтобы выполнить свой долг? Око Дракона! Почему ты не нашла его, глупая ящерица?!

Ни на что дракона не обижаются так сильно, как на сравнение их с ящерицами или лягушками.

– Хватит ругаться, папаша Смог, – сказала она. – Хорошо вам там без забот, без хлопот мечтать о возрождении нашего рода. Сами наделали глупостей, а я расхлебывай? Мне же пока недосуг искать Око Дракона. Тут, как говорится, не до жиру, быть бы живу. У меня крылья еле держатся на спине. Того и гляди свалятся. Триста лет ведь я в заточении пребывала. Думаете, по-вашему, это легко? Сил совсем нет. Не то что огня, искры добыть не могу. Пасть открою, из нее только хрипы да кашель вылетают. И горло мне словно кто-то теркой дерет. Больна я. Так что, пока не отъемся, не напьюсь до отвала горячей крови, отсюда с места не сдвинусь.

Сказала так Веннидетта и перевернулась на другой бок, чтобы перестал ее беспокоить во время сна дух Смога. Страшно при этом ругался Смог Ужасный, но поделать ничего не мог. Так и удалился ни с чем.

На следующую ночь, однако, опять он явился в сон дочери и начал ругаться:

– Ах, ты дрянь, такая, сякая! Хочешь мое отцовское проклятье заслужить своей непочтительностью?

Веннидетта была раздражена, потому что за весь день никого не поймала, и ее желудок подвывал от голода. Так что отцу своему она совсем не обрадовалась.

– Опять вы приперлись? – недовольно сказала она. – Лучше бы помогли с провизией. Охота не клеится совершенно. Может спугнете этих карликов на меня?

– И не подумаю! – ответил Смог. – Отправишься ты наконец за Оком Дракона?

– Я уже один раз сказала, что не полечу не покушав, значит так оно и будет.

– Ах, ты пакостница! – взревел дракон. – Да я тебя,,,

– Погоди, отец! – раздался спокойный голос.

И тут за спиной Смога возник силуэт еще одного дракона. Вернее драконши. Это была Ведригайла. Она явилась вместе со Смогом.

– Ты никогда не мог общаться с детьми, – сказала Ведригайла Смогу. – Всегда быстро раздражаешься, начинаешь злиться, грубишь, запугиваешь. а так нельзя. Все дело нам испортишь. Разве для того Саурон вытащил нас сюда, чтобы мы все провалили? Как ты не понимаешь? Дети, они ласку родительскую любят. Здравствуй, доченька!

– Ага, и мамаша с вами, – фыркнула Веннидетта. – Что же такого важного происходит, что вы вдвоем являетесь ко мне?

Кажется, Веннидетта поняла, что дело серьезное, потому что сразу утратила свой грубый тон. Упрямство вмиг слетело с нее. Длинное бестелесное тело Ведригайлы тут же обвилось вокруг нее кольцами.

– Смог прав, – стала шептать Ведригайла Веннидетте в ухо. – Не время сейчас жир нагуливать. Опасность тебе грозит.

– Опасность? – встрепенулась Веннидетта.

– На Око Дракона и другие охотники кроме тебя нашлись. И уже на пути к сердцу нашего рода.

– Проклятье! – взревела драконша. – Кто посмел?

– Нашлись враги. А разве у нас их мало?

– Кто такие?

– Этого мы тебе сказать не можем, потому что не знаем. Но чуем, что в опасности Око Дракона. Тянутся к нему руки вражеские. С недоброй целью тянутся они к нему, чтобы уничтожить и навечно искоренить наш род драконий. Так что не теряй времени даром, брось охотиться на мышей, пора приниматься за горных львов.

Проснулась Веннидетта, вся в пене от гнева. И думать забыла она про крумлинов. Заревела так громко и яростно, что Свелингтонская гора затряслась до самого основания. Той же ночью разметала драконша камни, которыми завалила выход из пещеры и вышла на свежий воздух.

Был в самом разгаре весенний день. Яркое солнце ослепило ее. И Веннидетта заревела опять. Только в этот раз от дикой боли, что прорезала ее глаза. Спрятало голову под крыло драконша и осталась недвижима.

Этим воспользовались крумлины, которые, оказывается, все это время за ней следили. Они выскочили вслед за ней и бросились наутек, как можно дальше от драконши, всем своим племенем.

Веннидетта слышала, как разбегается ее добыча, и плакала от досады. Но сделать ничего не могла. Она и пошевелиться боялась, не то чтобы голову высунуть из спокойной темноты. Так крумлины от нее все и убежали. Драконша же пришла в себя только глубокой ночью, когда стало совсем темно, и можно было спокойно открыть глаза.

– О, как я отомщу! – захрипела она. – Всем отомщу!

Она расправила крылья, несколько раз взмахнула ими, с трудом поднялась в воздух и полетела на восток, в сторону Горелых гор, зорко вглядываясь в темноту под собою, ища, кем бы можно было подкрепиться…

Глава четвертая
ОДИНОКИЙ ХОББИТ

Покинув хоббита и эльфа, Гэндальф забрался в самую далекую пещерку, какую он только нашел, загородил выход из нее своим волшебным посохом и вытащил из своей походной сумки мерцающее зловещим фиолетовым светом Око Дракона.

– Дух палантира, – сказал он, – сердце драконьего рода, я призываю тебя для беседы.

Фиолетовое сияние вокруг Ока Дракона распространилось на всю пещеру. Огромный лиловый глаз уставился на Гэндальфа, и чей-то вкрадчивый голос проник в его мысли.

– Зачем ты потревожил мой покой, маг? – с шипением, похожим на змеиное, спросил он. Если бы волшебник общался бы с Веннидеттой, он бы мог поклясться, что это ее голос. Простуженный драконий голос.

– Ты это прекрасно знаешь, – так же мысленно ответил Гэндальф. – Мне нужно от тебя кое-что узнать. И ты обязано наделить меня знанием, поскольку принадлежишь мне по праву.

Голос все с тем же шипением рассмеялся:

– Маг, ты очень самонадеян, раз думаешь, что можно получить от меня знания просто так. Я за все беру плату.

– Что тебе нужно взамен?

– Свобода и вечный покой.

– Со свободой не может быть покоя, и ты это знаешь.

– Знаю. Так же, как знаю то, что ты хочешь узнать от меня. Тебе нужна тайна Кольца Всевластья?

– Да. Скажи мне, как можно уничтожить Кольцо Всевластья.

– Это очень просто. Очень просто. А ты готов платить за ответ?

– Да.

– Даже не зная, что я возьму у тебя взамен?

– Ты уже сказал, свободу от меня. Ты ее получишь.

Голос опять рассмеялся:

– И не надейся обмануть меня. И уничтожить меня тебе тоже не удастся. Я ведь знаю, зачем ты пришел за мной. Итак, ты действительно хочешь узнать тайну Кольца?

– Да.

– Ты уверен? После того, как ты узнаешь тайну, ты перестанешь быть властным надо мной.

– Говори.

– Должен предупредить тебя кое о чем.

– Что еще?

– У меня не вся тайна, а только треть ее. Я должно быть до конца честным с тобой.

– Как же так? – Гэндальф сильно помрачнел. – Хотя конечно, ты ведь всего один из трех палантиров. Что ж, говори. Я выслушаю и часть тайны.

– Слушай. Это первое пророчество Кольца.

И голос заунывно почти без мелодии запел:

 
Там где было Кольцо рождено,
Там и исчезнуть сможет оно.
Огонь, что помог его сотворить,
Сможет обратно его поглотить.
 
 
Но коль пред этим ритуалом
Кольцо не взять у Вора даром
И магию огня у кольца не отнять,
Оно к Властелину вернется опять.
 
 
Чтобы не смог невидимкою стать,
Его обладатель, нужно отнять
Магию воздуха. Но и это не все.
Магия вод, вот ключ от всего.
 
 
В глубинах вод, где тишина,
Спит тайна, надежно укрыта она.
И руны ее молчат сотни лет,
Надежно хранят на вопросы ответ.
 
 
Много на свете есть еще тайн,
Засыпать способны они океан.
Тебе же скажу, старый маг Митрандир,
Что делать, Кольцо, чтоб оставило мир.
 
 
Три силы способны осилить одну,
Три магии дня разогнать могут тьму.
Но только ночью родится тот свет,
И мрак Кольца сойдет на нет.
 
 
Трех магий когда лишится оно,
Всем кольцам бессилье тогда суждено.
Сила колец угаснет навек,
Владыкою станет на земле человек.
 

Песня прекратилась на полуслове, и фиолетовое сияние стало съеживаться. Гэндальф тут же стал рассуждать сам с собой:

– Там где было Кольцо рождено, там и исчезнуть сможет оно. Вот, значит, как? Кольцо было сделано в Мордоре, и Саурон закалил его в жерле Огненной горы. Тут все понятно и просто. Я мог бы догадаться и сам, что Кольцо можно бросить в жерло Огненной горы, где оно и расплавится. И хорошо, что этого не сделал, потому что, как оказалось, если перед этим не снять с него магию огня, то расплавить его невозможно, мало того, оно тут же окажется в руках Саурона. Очень хорошо. Предупрежден, значит вооружен. А как же снять с него магию огня? Об этом в пророчестве не сказано. Зато понятно, что если снять еще и магии воздуха и воды, то Кольцо уничтожится само по себе. Вот это пожалуй надежней всего. Но как это сделать? Задачка.

– А это скажут тебе другие палантиры, две других песни могут спеть только они. Только вот найди их сперва! – торжествующим и насмешливым голосом сказало Око Дракона. – А теперь пора платить, маг. Теперь я свободно!

– Как бы не так! – сказал Гэндальф, и быстро схватив Око Дракона, сунул его обратно в свою походную сумку.

– Все равно, – возмущенно взорвался в его голове голос палантира, – ты больше не властен надо мной, и противиться моим чарам ты тоже не в силах, а меня скоро освободят. Ты же останешься здесь навеки!

– Это мы еще посмотрим, – проворчал Гэндальф, чувствуя, как тяжело ему стало двигаться, он торопливо завязал на сумке узел. Последнее, что он успел, так это взять в руки свой посох…

В это самое мгновение хоббит Бильбо и эльф Зелендил были уже у самого выхода из Лабиринта Подземелий. Когда Бильбо увидел яркий свет, который ослепительно бил из круглого отверстия пещеры, он схватил за руку Зелендила и побежал. Трудно было описать его радость, когда он выскочил из подземелья на свежий воздух, весь пронизанный солнечными лучами. Первые несколько минут Бильбо был ослеплен. За долгие блуждания по подземелью его глаза отвыкли от дневного света и теперь отказывались служить ему. Но это нисколько не огорчило нашего хоббита. Напротив, он был безмерно счастлив, стоя с крепко зажмуренными глазами и улыбаясь во весь свой широкий рот. Наконец он смог снять напряжение с глазных мышц и расслабил веки. Теперь он сквозь закрытые веки впитывал свет и снимал резкую боль, которая прорезывала его глаза. Минут через десять он уже не ощущал никакого дискомфорта. А еще через минуту смог открыть один глаз, затем другой, и усиленно моргая ими уставился на Зелендила. Тот смотрел на него и тоже хлопал ресницами, как ни в чем не бывало. Видимо у него с глазами было меньше проблем, чем у Бильбо. Оно и понятно. Эльфы во всех отношениях удивительные существа.

Следующее после Зелендила, что увидел мистер Бэггинс, была тень, которая вдруг упала на него с неба.

– Что такое? – удивился хоббит и поднял голову.

И тут его сердце ушло в прятки, как у кролика, который увидел камнем падающего на него с неба ястреба.

Только это был не ястреб, а дракон.

Огромный бледно-зеленый с белыми выцветшими чешуйками по бокам драконище летел на Бильбо, и глаза у него сверкали желтым любопытным и голодным огнем.

Хоббит сам не понял, каким образом, он юркнул обратно в пещеру, в ту самую, которую с такой радостью покинул. Зелендил тоже был с ним. Оказывается все это время хоббит не выпускал его руку из своей. Если бы не это, эльф бы непременно погиб. Видимо на роду у Бильбо было написано – все время спасать Зелендила от смерти.

В пещере Бильбо слегка опомнился, пришел в себя и нашел в себе силы оглянуться. Он должен был удостовериться, что то, что он только что увидел не сон, не видение, не плод его утомленной приключениями фантазии.

Нет, это был не плод его воображения. Единственно, в чем ошибся хоббит, так это в том, что на них напал дракон, потому что это был не дракон, а драконша. А драконши отличаются от драконов тем, что у них более узкие морды, да и все тело целиком более змеевидное, лапы тоньше, но гораздо длиннее, особенно задние, и нет усов над верхней и под нижней губами и могучих бивней, торчавших из лба. В общем, это была самая настоящая драконша, могучая, сверкающая стальной чешуей, бьющая извивающимся хвостом, с огромной зубастой пастью, из которой вырывались клубы дыма и огненные искры. Она стояла на том самом месте, где только что были Бильбо и Зелендил, и недоуменно и недовольно оглядывалась по сторонам. Видимо она не ожидала, что намеченная ею добыча ускользнет.

– Веннидетта! – хватаясь за голову, воскликнул Бильбо. – Она уже здесь? Тогда мы погибли!

Веннидетта словно услышала его слова, потому что повернула морду в его сторону, левый глаз ее устремился в пещеру и уставился на Бильбо.

– Бежим! – закричал хоббит.

И они побежали со всех ног, со скоростью, на которую только были способны. И вовремя. Потому что Веннидетта издала яростное рычание, от которого содрогнулись основания Горелых гор, а под ногами беглецов пол заходил ходуном, так, что они чуть было не упали. А вслед за рычанием, драконша выпустила в пещеру (для нее это была всего лишь нора) струю пламени. Если бы она набрала в легкие побольше воздуха, то спалила бы все, что находится в пещерах на полмили не меньше. К счастью для наших друзей, во время крика она сильно ослабила легкие и огня получилось не так уж и много.

Но и при всем при этом Бильбо и Зелендил чуть не погибли в огне драконши. Они бежали изо всех сил и видели как окрашиваются стены туннелей вокруг них в багрово-оранжевый цвет, и как стремительно светлеет у них за спиной. А ведь только что драконша заслонила своим телом небо, и в пещере стало темно как в погребе. Но Бильбо понимал, что это не живительный свет солнца, а смертельное драконовское пламя, в котором плавятся даже алмазы.

Краем глаза Бильбо заметил трещину в туннеле, небольшую, но вполне пригодную, чтобы они могли в нее протиснуться. Хоббит толкнул в эту трещину Зелендила, хорошо, что эльф был хрупок и тонок, как молодая березка, он без труда прошел в нее. Бильбо пришлось труднее. Он хоть и достаточно сильно похудел во время своих странствий, но все же кругленький животик, пухлые ручки и толстенькие ножки пришлось протискивать в трещину по очереди. При чем сделать это пришлось так быстро, что впоследствии Бильбо как ни старался, так и не понял, как это ему удалось так мгновенно преодолеть столь узкое препятствие. Больше уже ни разу в жизни он такого не проделывал.

За трещиной оказался соседний туннель, и Бильбо и Зелендил были теперь в безопасности. Со страхом смотрели они туда, откуда только что выбрались. Там бушевало пламя. С гулом оно плавило каменные стены пещеры, и спасительная трещинка прямо на глазах изумленного Бильбо залилась оранжевой расплавленной породой.

– Да, – сказал тогда Бильбо, – нас чуть было не поджарила эта сумасшедшая драконша.

– Чуть не поджарила, – подтвердил его слова Зелендил, совершенно не вникая в их смысл. Кажется он даже ничего не понял. Во всяком случае во взоре его не было ни тени страха.

– Однако я и не знаю, радоваться ли мне тому обстоятельству, что мы остались целы и невредимы, и даже шерсть на моих ногах не опалилась ни на один волосок, или огорчаться по поводу того, что мы вместо того, чтобы быть на свободе, оказались снова в подземелье. Наверно все-таки надо радоваться. Жизнь, она и есть жизнь, даже под землей.

Так, рассудив чисто по-хоббитски, Бильбо стал думать, что же делать дальше. Он огляделся по сторонам и увидел, что они находятся в длинном бесконечном туннеле, и в какую сторону надо идти, он не имел никакого понятия.

– Наверняка надо идти в ту сторону, которая ведет туда, – сказал он сам себе. – Мы прибежали оттуда, значит выход, скорее всего там.

Он опять, в который уже раз за этот день, взял Зелендила за руку и пошел. Ноги у бедняги Бильбо гудели от усталости. Шутка ли, так бегать? Да в его возрасте (как никак, а осенью ему стукнет пятьдесят восемь лет) и после всего пережитого. Но сидеть на месте и отдыхать хоббиту не хотелось. Он всей своей душой стремился выбраться из подземелья и твердо решил, что пусть все драконы мира летают над Горелыми горами, он не будет прятаться здесь в норе, подобно трусливой мыши. Он выйдет наружу, будет прятаться за каждым камушком, а уж как прятаться, хоббитов учить не надо, и как-нибудь уберется подальше от этих гиблых мест. А с драконами и волшебными кристаллами пусть разбирается Гэндальф. В конце концов это его прямая обязанность. На то он и волшебник.

Так думал Бильбо Бэггинс, когда шел по темному туннелю, не видя ничего дальше себя на две руки. Если бы не тусклое свечение волос Зелендила, он бы не видел и этого.

Но время шло, все тяжелее было переставлять ноги, а выхода все не было. Бильбо стали терзать смутные сомнения по поводу правильности выбранного им пути. Он долго обманывал себя, уверяя, что еще сотня шагов и в глаза ему снова ударит ослепительный дневной свет. Но этого не было. Только мрак и тишина. И ничего больше. Хоббит готов был заплакать от обиды. Он шел и ворчал:

– И надо было этой проклятой драконше появиться здесь именно в тот момент, когда я вышел на свет божий? Ну почему мне так всегда не везет? Почему в свое время Гэндальф выбрал именно меня из всего населения Хоббитании?

Тут туннель разветвился сразу в три стороны, и обманывать себя уже не имело смысла. Бильбо заблудился. Заблудился в Лабиринте Подземелий. Точно также, как заблудились эльфы и гномы. И теперь призрак ужасной смерти, смерти от голода, от жажды, да еще отчего угодно, замаячил впереди него черным светом отчаяния.

Бильбо встал как вкопанный, не зная, в какой из трех туннелей свернуть. Вот уж чего он всегда не любил, так это делать выбор. И чем более серьезным и важным был выбор, тем больше не любил его делать почтенный хоббит. Он всегда чувствовал себя несколько неуютно при этом. А что, как сделанный выбор окажется неверным? Ведь это значит, что он не так умен, как ему бы хотелось. И это больно ранило хоббичье самолюбие. А самолюбие у хоббитов, как известно, самое больное место.

– И что мне теперь делать? – воскликнул мистер Бэггинс. – Может кинуть жребий?

А что, это была, пожалуй, не самая плохая мысль. Лучше положиться на слепой случай, чем потом корить себя за неверное решение. А так, вина будет не на нем.

И Бильбо стал думать, каким способом ему определить путь. Кинуть монетку? Произнести считалочку? Покрутиться с закрытыми глазами, а потом резко остановиться и открыть их? Он думал думал, а потом плюнул от злости, потому что понял, что он опять оказался перед выбором. Ведь если ему выпадет неправильный путь, то можно будет сказать, что он выбрал неправильный метод гадания. И опять будет виноват никто иной, как он сам собственной персоной.

Мистер Бэггинс уже готов был прийти в отчаяние, и даже в полное отчаяние, как вдруг почувствовал на своем лице легкое дуновение, теплое и почему-то знакомое.

– Что это? – удивился Бильбо. – Откуда это?

И тут он понял, что дуновение прилетело из правого туннеля.

– Что-то говорит мне, что надо идти именно в правый коридор, – сказал хоббит. – Меня туда прямо-таки тянет.

И вдруг ноги его сами пошли в правый туннель. И чем дальше шел по нему Бильбо Бэггинс, тем более укреплялся в своем чувстве, что делает правильно. И хотя вокруг ничего не менялось, а по прежнему оставалось темно и сыро и уныло, он шел и ему чудился внутри себя тихий голос, который говорил ему: «Правильно, мистер Бэггинс, абсолютно верно. Так и продолжай идти».

Туннель опять разделился. В этот раз надвое. Но от этого легче не стало.

– Опять выбирать! – хлопнул себя по голове хоббит. – Сколько же можно?

– Сколько же можно! – подхватил его крик Зелендил и радостно рассмеялся. подземное эхо подхватило его крик и разнесло по всему подземелью. Что очень удивило Бильбо. Потому что до сей минуты он ни разу не слышал в этих подземельях эха.

– Сколько же можно? – крикнул опять Зелендил.

– Можно! Можно! Можно! – ответило со всех сторон эхо.

Зелендил хотел крикнуть еще раз, но тут Бильбо подскочил к нему и зажал эльфу рот ладонью.

– Тише ты! – прошипел он. – Вдруг тут кто-то есть? Ты можешь накликать беду.

Зелендил посмотрел на Бильбо, похлопал, ресницами, с которых вдруг сразу закапали слезы.

– И не реви так! – строго сказал хоббит. – А то завяжу тебе рот платком.

Видимо эльф его понял, потому что больше не предпринимал попыток побаловаться с эхом. А Бильбо стал ждать, когда опять что-нибудь подскажет ему правильный выбор. И он дождался. В этот раз уже из левого туннеля было не дуновение, а легкое, едва заметное темно-синее свечение. Оно было не долгим, чуть больше секунды, но для Бильбо и этого было достаточно.

– Туда! – уверенно сказал он и вошел в левый туннель.

В этот раз он шел совсем недолго. Буквально через полтора десятка шагов туннель свернул в сторону, и Бильбо оказался в небольшой круглой пещерке, в самом центре которой сразу увидел до боли знакомый силуэт.

– Гэндальф! – радостно воскликнул Бильбо и бросился с объятиями к волшебнику. – Это ты? Как я рад! Ты просто представить себе не можешь, как я рад.

Да это был Гэндальф. Гэндальф Серый. Собственной персоной. Увидев Бильбо, он улыбнулся, глаза его сверкнули радостью, но маг даже с места не двинулся, и руки не поднял, чтобы поприветствовать друга. Он оставался недвижим, даже когда Бильбо стал обнимать его. И тут хоббит вдруг почувствовал, что с его другом что-то не так.

– Что с тобой, Гэндальф? – обиженно сказал он. – Ты не рад меня видеть? Я появился не вовремя? Оторвал тебя от важных дел? Но это не моя вина. Это все проклятая Веннидетта. Она напала на нас в тот самый момент, когда мы вышли из подземелья. Чтобы спастись от нее, мы забежали обратно и заблудились. Хуже и быть не могло. Я уже думал, что нам конец. И тут, словно меня кто-то позвал. Так это, значит, был ты? То-то, мне казалось, что я слышу знакомый голос. Ну теперь-то ты выведешь меня отсюда, не так ли? Почему ты не отвечаешь? И почему встал, как вкопанный?