Текст книги "Больница скорой помощи"

2

Таня Лосева сделала свое дело и только после этого вспомнила, что забыла туалетную бумагу. Она выругалась, посмотрела на стоящее рядом биде, подумала немного, но воспользоваться им все-таки не решилась. Слишком оно было грязное и загаженное. Со злости она плюнула в биде и натянула трусы. Встала, и сразу почувствовал дискомфорт. Таня хоть и была разбитной девицей, но отличалась чистоплотностью и брезгливостью. В туалете никого не было, и она решила подмыться у раковины умывальника. Не долго думая, она снова стянула трусы и начала осторожно подмываться, при этом она тихо повизгивала, потому что, как и полагается, вода была холодная. В другой раз Таня ни за что бы так не сделала. Но сегодня на нее прямо какая-то гусарская бравада напала. Она даже готова была принять холодный душ.

Кончив подмываться, Таня решила посмотреть, как поживает ее любимый животик. Она задрала халат и стала любоваться пузом. Ей это всегда доставляло огромное удовольствие. Живот был большой круглый и тугой, как барабан. Таня с нежностью погладила его левой рукой. Правая рука была ледяная от холодной воды, и она поддерживала ею халат.

Минуту наверно она любовалась собой, как вдруг взгляд ее упал на дверь, и она увидела, что дверь слегка приоткрыта, и на нее внимательно смотрят два странных глаза. Таня сначала даже не поняла, почему глаза ей показались странными, потом она разглядела, что смотрящий на нее был в очках. В очках с толстыми стеклами. Еще через долю секунды она разглядела лицо. И хотя лицо это было как-то странно перекошено и искажено какой-то судорогой, отчего оно было препротивным, она узнала его. Это был тот самый парень, которого они с Машей испугались в буфете. Но сейчас Таня не испугалась, а сильно разозлилась. Еще ей стало противно. Так противно, словно она наступила на свежую блевотину.

Подсматривающий увидел, что его заметили, и тут же скрылся. Таню это возмутило. Она резким движением натянула трусы и выскочила из туалета. По длинному полутемному коридору спешил очкарик в белом халате.

– Че, больной, что ли? – крикнула ему вслед Лосева. – Козел! Только попробуй тут еще появись! Яйца оторву! Маньяк!

На выражения она никогда не скупилась. Маньяк же ее не слушал, а продолжал постыдное бегство. Вскоре он скрылся. Только через какое-то время из дверей показались любопытные головы врачей и больных, привлеченные в коридор поднятым женщиной шумом. Возмущенная до глубины души Лосева вернулась в свою палату. Она просто кипела от негодования, и ее даже слегка трясло.

– Ой! – громко вздохнула она. – Кажется у меня в тонусе.

– Что случилось? – Перед ней возникло встревоженное лицо Маши Александровой.

– Сейчас расскажу. Только дайте мне воды.

Маша протянула ей стакан с водой. Но тут в палату вошла сестра и сказала, что к Александровой пришли. Маша ойкнула, извинилась и убежала. Лосева успокоилась. Ее стали осаждать вопросами. Сначала она хотела дождаться Машу, чтобы рассказать при ней, но по опыту знала, что та вернется очень не скоро, и Таня не выдержала и все рассказала палате. Так что Маша Александрова ее рассказа не слышала.

3

Женя Александров снова шел в Больницу Скорой помощи. Он уже смотреть на нее не мог без содрогания, но делать было нечего. В этом здании была его жена, и вытащить ее оттуда не было ни какой возможности. Что по сравнению с нею самые ужасные замки и тюрьмы? Тут нет решеток, колючей проволоки и часовых, но есть что-то такое, что держит Машу лучше, чем все вышеперечисленное вместе взятое.

Он шел быстро, потому что опаздывал. На часах уже было почти семь часов. Скоро прием окончится, и тогда все пропало. Так можно и не увидеться. От подобно предположения он даже вздрогнул.

Женя подошел к входу и замер. Сердце его тревожно забилось. Так было все время, и он ничего не мог с собой поделать. Женя приготовился к борьбе.

Но дверь была открыта, и около нее никого не было. Посетители свободно проникали в больницу, и их никто не пытался остановить. Женя облегченно вздохнул и вошел в больницу.

Легким оказалось не только начало. К великому его изумлению, никто из персонала не встретился ему на всем пути, а когда он дошел до гинекологического отделения, то встретил медсестру, которая его спросила, что ему нужно. Женя не растерялся и попросил вызвать Машу Александрову. Медсестра окинула его подозрительным, как у всех медсестер, взором, но пошла и Машу вызвала.

Женя нервно заходил по коридорчику, где ждал Машу. Он был уверен, что сейчас что-нибудь случится. Что-нибудь произойдет такое, что или Маша не придет, или его выгонят.

Но Маша пришла, и никто его не выгнал. Женя даже обалдел от такого счастья, но все-таки до конца расслабиться не смог. Он так привык к препятствиям и трудностям, что их отсутствие просто дезориентировало его. Даже, когда они спрятались в укромном местечке, то и тогда вокруг них были тишина и покой. Никто не мешал им. Один раз только прошла мимо уборщица, окинула их подозрительным взором, но ничего не сказала и прошла дальше.

– Что сегодня такое творится? – не выдержал и спросил Женя.

Маша не поняла его. Она так была счастлива, что не замечала ничего необычного. Ей казалось, что так и должно быть.

– Что творится? Ничего не творится. А вот почему ты пришел так поздно? Я вся извелась.

– На работе задержали. Сменщик опоздал, – ответил молодой муж. – Так что я сам чуть с ума не сошел. Ведь, если бы он не пришел, то я бы остался на вторые сутки, и вообще бы к тебе не смог прийти.

Оба помолчали и подумали о том, как это было бы ужасно.

– Но, слава богу, он пришел, и я сразу к тебе.

Маша заурчала от удовольствия и полезла обниматься. Она делала это смешно, потому что не могла поднять рук, боялась, что сойдут воды, и при этом оттягивала живот и спину назад. Попка ее при этом торчала как у похотливой кошки. Женя не выдержал и стал гладить эту попку. Урчание тут же превратилось в стон. Молодой человек тоже почувствовал сильнейший прилив крови и еле сдержался, чтобы не повалить жену на пол и тут же заняться любовью.

– Ой, не могу! – Маша чуть не закричала. – Женя, осторожней!

И она чуть не с силой отпрянула от него.

Женя дышал так, словно пробежал стометровку.

Маша виновато посмотрела на него и погладила мужа по щеке.

Женя схватил ее руку и стал ее целовать, у него это получилось прямо как в романах эпохи классического романтизма. Чувство вины и нежности переполняло Машу.

– Я тоже умираю. Каждая ночь без тебя, это мучение. Сегодня я даже во сне трахалась. – Маша хихикнула. – Представляешь, я трахалась с индейцами, вернее, только с одним индейцем. В общем, я будто была на острове, где живут туземцы. Все они естественно ходят голые, и я тоже будто одна из них. И вот настает время трахаться. Все индейцы разбиваются на пары и расходятся по джунглям, а мне не хватило индейца. Прикинь, я осталась одна. Так мне стало обидно. А самое главное, так хочется, прямо хоть умри на месте. Я чуть не заплакала. Но тут ко мне подходит один индеец и ведет меня под пальму. Мы ложимся и начинаем трахаться. Так хорошо, прямо как на самом деле. Я, главное, думаю, какая же я стерва. Я ведь должна с Женей трахаться, а не с индейцем.

Женя при этих словах буркнул что-то нечленораздельное. Он явно не был в восторге от рассказа жены. А Маша продолжала:

– Вот, значит, мы трахаемся с ним, и тут у него отлетает его пиписька. И она оказалась такой маленькой, маленькой, до смешного. И мне так жалко стало вдруг этого индейца, он смотрел на меня так виновато. Тогда я схватила эту пипиську и стала ему обратно ее приставлять. «Не бойся, – говорю, – у нас в городе есть профессор Карпов, так он ее тебе обратно пришьет». В конце концов, я ему ее сама приставила, а вот дальше уже ничего не было. Правда, дурацкий сон?

Женя не ответил. По его глазам Маша догадалась, что сморозила глупость. Она просто хотела развеселить его. Но Женя не казался веселым. Наоборот, он помрачнел и стал похож на грозовую тучу, которая готова разразиться громом. Маша даже испугалась.

– Что с тобой?

– А ты не догадываешься? – вопросом на вопрос ответил Женя.

Маша чистосердечно покачала головой.

– Нет.

Женя разозлился еще больше.

Так, значит, ты по ночам с индейцами трахаешься…

Договорить он не успел, потому что Маша громко расхохоталась.

– Ты что, дурак? – сквозь появившиеся от смеха слезы спросила она. – Это же сон!

– Сон, это всего лишь зеркало сознания, – голос Женя стал холоден, и этот холод нахлынул на Машу. Веселье ее тут же улетучилось.

– Какая я дура! – отругала она сама себя. – До сегодняшнего дня я не думала, что вышла замуж за человека, который полностью лишен чувства юмора.

– Юмор тут не при чем. Ты просто изнываешь без секса и готова к любому залезть в постель! К любому только не ко мне, твоему мужу.

– Прекрати сейчас же! – в голосе жены послышались слезы. Он все-таки довел ее. Маша смотрела на него чуть не со злостью. Секунду она молчала, но потом у нее все-таки вырвалось: – Истеричка!

– Я истеричка? – Женя побелел, и губы его сразу задрожали.

Маша сразу испугалась за него. Она поняла, что сорвалась и сказала лишнего.

– Женя, – пробормотала она, – Женечка…

Между ними такое случалось нередко, после того, как они поженились. У них был период адаптации, привыкания друг к другу. Они только начали жить вместе и еще не успели настроиться на общую волну. Поэтому, будет повторено, что такие размолвки были частыми и кончались, как правило, перемирием и полностью соответствовали поговорке, в которой говорится, что милые бранятся, только милуются.

Но в этот раз видимо порвалась какая-то невидимая ниточка, нервы молодого человека, все это время натянутые до предела, не выдержали. Женя задохнулся, потом, не сказав ни слова, сорвался с места и побежал прочь. Когда Маша это увидела, она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Только чудо, что она смогла облокотиться о стену и не упала. Но сознание ее не работало. Все вокруг расплывалось перед глазами. Она инстинктивно поползла по стеночке вверх по лестнице. Она не понимала, что случилось, и по какой причине. Губы ее шептали имя мужа. Со стороны она была похожа на сумасшедшую.

К счастью в этот раз в коридоре оказалось много людей. Они обратили внимание на Машу. К ней подбежали и стали спрашивать, что с ней, и не нужна ли ей помощь. Но последнее было видно и так. Любому было ясно, что молодая беременная женщина не ведет себя так понапрасну. Две девушки и один молодой врач взяли Машу под руки и повели в ее отделение.

Когда ее привели в плату и уложили в постель, в отделении начался чуть не переполох. Пришла заведующая отделением, суровая баба, которую женщины боялись и почти ненавидели, потому что она предпочитала делать аборты без анестезии, и сказала:

– Так, Александрова, значит? Все понятно. На нее уже не раз жаловались. Злостная нарушительница дисциплины.

– А что она такого делала? – наивно спросила ее девушка, которая училась на медфаке и которая находилась в Больнице Скорой помощи на практике.

– Да не она, – отмахнулась от нее как от мухи заведующая. – Ее муж придурок. Ходит здесь и скандалы устраивает. Ненормальный какой-то! Наверно и сейчас что-нибудь натворил. – Но тут ее голос принял командирские нотки, и она стала давать указания. – Так значит с завтрашнего дня, Александрову переводим в родильное отделение. Срок у нее уже позволяет, даже больше, мы ее тут и так на три недели передержали, больше церемониться с ней не будем. Ясно?

Медперсонал ответил ей молчаливым подчинением.

– Готовьте документы к переводу. А этой сделайте укол что ли. Пусть выспится, как следует. А то завтра опять истерику закатит.

Когда укол был сделан, а врачи и медсестры ушли, в палате воцарилась мертвая тишина. Происшествие с Машей Александровой всех потрясло, чуть ли не больше чем утренний случай. Все ясно сознавали, что с такой угрозой, как у нее, она пролежит в роддоме до конца. А что такое роддом в Больнице Скорой помощи, все прекрасно знали. Это похуже тюрьмы, разве только волосы не бреют. Вернее бреют, но не на голове. Порядки там, хуже, чем в немецких концлагерях. Даже передачи не все передают, а уж говорить о свиданиях с родными и говорить нечего. Их просто нет. Не бывает. Они запрещены. В родильном отделении заведующая старая дева и в десять раз строже, чем ее коллега в гинекологии.

– Вот так вот, – сказала Танька Лосева и прибавила матерное слово.

4

Женя успокоился только на улице. Холодный декабрьский воздух быстро отрезвил его. Уже через минуту он понял, что вел себя как последний идиот. И тут же он подумал о том, что Маша наверно там вся в слезах и ее срочно нужно успокоить, утешить и извиниться за свой хулиганский поступок. Он бросился к двери, из которой только что вышел, но к его великому изумлению она была уже закрыта. Женя даже обомлел и несколько секунд тупо смотрел на запертую дверь, прежде чем еще раз попытался ее открыть.

Тщетно.

Минуты не прошло, как он только что вышел через эту самую дверь, и вот она как живая не хочет впустить его обратно.

– Что за черт! – вырвалось у Жени.

Он готов был расплакаться. Ну почему с ним вечно происходят такие дурацкие вещи? Что он такого сделал?

Стараясь не злиться и не впадать в панику, Женя постучал по двери кулаком. Сначала он постучал тихо, потом громче. Никакого ответа. Все было тщетно. Тогда он с силой пнул ее ногой, но только ушиб большой палец и взвыл от злости и обиды.

Хромая, он побрел на поиски открытой двери. Но это было бесполезно. Закрытые двери встречали его на каждом шагу, и казалось, смеялись над ним. Женей овладело тупое отчаяние. Он прекрасно знал свою жену и отлично понимал, что там внутри с ней происходит что-то очень нехорошее и страшное. Они никогда не расставались друг с другом, не помирившись. Неужели сейчас это случится? Неужели злая судьба распорядится по-своему? Женя ругал себя последними словами и плакал от бессилия.

Но, в конце концов, он нашел открытую дверь и вошел внутрь.

И тут же перед ним выросла фигура в белом халате.

– Куда прешь? – грубым мужским голосом спросила фигура. – Не видишь что ли, что тут написано? Придурок.

Было темно, и Женя естественно не мог прочитать надписи, которая была на двери.

– Мне надо в третье отделение, – голос у Жени прозвучал так жалобно, что ему самому стало противно.

– Это не мое дело. – Мужик повернулся к свету, и Женя разглядел его. Он был похож на молодого Моргунова. – Тут ходить нельзя.

Женя попробовал проигнорировать такое заявление, и попытался пройти насильно. Но мужик схватил его за грудки и вытолкал наружу.

– Тебе, не ясно, что ли сказали, придурок? Не положено здесь ходить!

Дверь закрылась, теперь уже на замок. Женя даже не смог узнать, где же это не положено ходить людям, потому что на двери не было никакой надписи. Она была обита дерматином и все. С досады Женя плюнул на нее и пошел дальше. У него уже не было сил даже злиться. В другой бы раз он задохнулся от проклятий и ненависти, но сейчас ему было все равно. Он просто шел, как механический робот, в программе которого заложено, что он должен проникнуть в больницу, и никаких эмоций у него не было ни на лице, ни в душе. Он вообще перестал соображать, где находится. Было уже так темно, что он не узнавал местности, и не мог даже толком сказать, в какой стороне находится проезжая часть. У него не хватало ума даже сообразить, с какой стороны доносится шум троллейбусов.

Женя сделал еще несколько шагов и сел прямо в снег. Ему было плохо. Очень плохо. Ему казалось, что он умирает. Он закрыл глаза и уронил голову на грудь. Как пьяный.

Вдруг он услышал, как под чьими-то шагами скрипит снег. Женя с трудом приоткрыл глаза, и увидел, как из лесной полосы, которая окружала больницу, вышел человек. Он направлялся к больнице, и шаги у него были такие уверенные, что Женя понял – этот человек знает, куда он идет.

Женя вскочил на ноги и быстро пошел за прохожим. Тот оглянулся на него, и Женя увидел, что он совсем молодой парень, его ровесник. Он посмотрел на Женю, не останавливаясь, потом повернулся и продолжил путь. Ни одним движением он не показал, что он недоволен или боится. Казалось, его нисколько не беспокоит, что за ним кто-то идет. Да и вся его фигура дышала уверенностью и силой. Он и одет то был в кожаную куртку и джинсы, хотя было довольно холодно, и даже стоял легкий морозец. Женя побрел за ним. Парень дошел до одного из корпусов и вошел в дверь, которую Женя даже не заметил, когда ошивался здесь совсем недавно. Он набрал в легкие воздуха и тоже вошел вслед за парнем. Того уже не было. Женю встретил пустой длинный коридор. Он осторожно, как собака, которая в мороз заходит в магазин, опасаясь, что ее сейчас прогонят, пошел по коридору. Никого здесь не было. Боясь, как бы кто не появился и не выгнал его, Женя побежал на поиски гинекологического отделения.

Больница уже опустела. Время пробежало стремительно. С той секунды, как Женя поссорился с Машей, оказывается, прошло полтора часа. Он этого и не заметил. Но уже во всех коридорах, которые связывали корпуса, был выключен свет, и не было не только посетителей, но и медперсонала. Для большинства из них рабочий день уже закончился.

Женя нашел знакомое место и сразу сориентировался, в какую сторону ему надо. Все-таки он неплохо изучил эту больницу.

Вот и знакомая дверь. Она заперта, но окошко в ней открыто.

Так что не все еще потеряно. Женя стал ждать.

Он не знал, что в этом же отделении, только не шестой палате, а в девятой, тоже лежала Маша и тоже Александрова. Что ж, Александрова, довольно распространенная фамилия на Руси, в этом нет ничего удивительного. Нет ничего удивительного и в том, что девушка, которую Женя попросил позвать Машу, перепутала палаты и вызвала не ту Машу, которую ему было нужно. В конце концов, все бы выяснилось, если бы…

Если бы другая Маша Александрова, та, что из девятой палаты, не поссорилась сегодня с молодым врачом из терапевтического отделения, который за ней сильно приударил. Она с ним так крепко поссорилась, что когда ей сообщили, что ее просит к окошку свидания молодой человек, она подумала, что это ее кавалер и решила ему досадить. Она попросила свою подругу сходить к окошку и передать «этому козлу», как она его назвала, что пусть он отваливает подальше и вообще катится колбаской по Малой Спасской.

– Так и передай ему слово в слово! – крикнула она.

Эта другая Маша Александрова не была, конечно, такой злой девочкой, как хотела казаться, просто она хотела выглядеть перед девчонками из палаты независимой и гордой девушкой, которая круто обращается со своим парнем. В глубине души она была уверена, что ее друга ничего не остановит. Он достаточно самоуверен и не отступиться от своего. Видимо он решил помириться, а раз так, то можно его и подразнить. Так что с ее стороны это было просто обыкновенное кокетство.

Но Женя всего этого не знал, поэтому, когда вместо жены, к нему подошла какая-то разбитная девица малолетка и сделав презрительную мину, передала ему, что он должен делать, то он просто опешил. Несколько секунд он помолчал, а потом спросил:

– Что, она прямо так и сказала?

– Слово в слово! – гордо и радостно ответила малолетка, не преставая презрительно и нагло осматривать Женю.

Женя не верил своим ушам. Не могла его жена сказать так.

– Маша Александрова? – на всякий случай спросил он.

– Да, Александрова.

Несчастный молодой человек и не подозревал, что все это просто недоразумение. Больница Скорой Помощи сыграла с ним последнюю самую злую и жестокую шутку.

Женя почувствовал, что сердце его наполняется гневом. Он отпрянул от окошка, словно его ударили по лицу. Молча, без слов пошел он, не сознавая, куда идет. Его шатало от злости. Значит, он страдает и мучится от сознания вины, а его просто отшивают, как надоевшего любовника, да еще таким оскорбительными словами. Особенно его оскорбила эта дурацкая детская поговорка. Именно она показалась ему наиболее обидной выходкой. Кстати она совершенно в Машином духе. Если бы она сказала что угодно другое, пусть там были самые злые слова, он бы не стал обращать на них внимания и добился бы, чтобы Маша вышла. Но это «катись колбаской»! Значит, она там нисколько не страдает! А он дурак, с ума сходит.

Так думал Женя, когда бежал по коридорам, теперь уже в поисках выхода. Но как всегда запутался и не мог найти то, что ему нужно. Он быстро забыл о том, что еще недавно жалел жену и переживал за нее. Теперь только злоба и даже ненависть владели им. Главная мысль, которая нередко туманно проскальзывала в его уме, теперь обозначилась очень ясно. Его предали. Предала Маша. Оказывается она его и не любит, а только прикидывается, что любит. Нет, она любит только себя, и еще ребенка. О, да! Она действительно любит этого ребенка, раз ради него готова быть и без мужа. И вообще она без него прекрасно обходится. И сегодня он это понял.

Какой же он был глупец! Глупец и слепец. Как ловко она его провела. Значит, он ей нужен был только в качестве мужа, чтобы не было стыдно перед подругами, которые все давно уже замужем. Да еще в качестве самца, который бы дал ей приплод. Конечно, ее главной задачей было заиметь от него ребенка. Многим бабам от мужиков только это и нужно, и его жена из таких.

Как он ее ненавидел!

Женя даже не подозревал, что он способен ненавидеть Машу.

Но сейчас он ее ненавидел по-настоящему.

Это было так на него не похоже.

Выход, однако, не находился, а на него уже смотрят с подозрением, те кто встречается на пути. Спрашивать их Женя не решался. Боялся, что не выдержит и натворит что-нибудь роковое. И тут ему повезло. На одном из одиноких стульев в совершенно темном коридоре он увидел того самого парня, который привел его в больницу. Он заметил его совершенно случайно. Тот сидел так, что его практически нельзя было увидеть. Одетый во все черное он просто сливался с темнотой. Женя просто споткнулся, когда проходил мимо и поэтому увидел его. Значит этот парень не из местных, раз он до сих пор не в белом халате. Может он такой же бедолага, как и Женя? И он решил спросить у парня дорогу.

– Вы не знаете, в какой стороне выход? – насколько мог вежливо, спросил он.

Парень посмотрел на него внимательно, затем подумал, и показал рукой направление противоположное тому, куда шел Женя. При этом куртка у него приоткрылась, и на Женю глянули два желтых кошачьих глаза. Женя удивился. Уж больно необычно было встретить ночью в больнице молодого парня, у которого на коленях сидит черный кот с прижатыми к голове ушами. Хозяин кота увидел, что его животное увидели, и тут же поспешил опять прикрыть его курткой и даже застегнул молнию. Кот шевельнулся под курткой и жалобно мяукнул. Видно было, что он там не по своей воле. Парень строго смотрел на Женю. Женя на парня. Наконец тот прибавил:

– В конце коридора сверни направо и спускайся по лестнице, там дверь открыта.

– Спасибо, – пробормотал Женя и пошел туда, куда ему указали. Он очень хотел обернуться. Ему почему-то было жалко этого кота. Что этот парень собирается с ним сделать?

Но он не обернулся, потому что никогда не лез в чужие дела. Это было главным правилом его жизни. Да и какое, в сущности, его дело? Наверно кот нужен этому парню для какой-нибудь глупой шутки. Наверно собирается напугать знакомую медсестру или еще кого. А может, принес его, чтобы отдать за деньги на опыты. Говорят, что тут в морге студенты режут кошек и собак. Тогда конечно кота жалко. Но что он может сделать?

Парень правильно указал открытую дверь. Не обманул.

Женя вышел на улицу и оказался один на один с самим собой. Он вспомнил, что с ним произошло в последние два часа, и пережил все заново. Как же после этого можно жить? Куда теперь ему идти? Ведь у него больше нет дома.

И он побрел к троллейбусной остановке. А черные окна Больницы Скорой помощи равнодушно смотрели ему вслед.