Текст книги "Подмастерье"

15

Человек должен жить хотя бы ради любопытства…

Габриэль Фе. Детские воспоминания, глава «Высказывания Эши», из архива семьи Фе

С первыми лучами солнца Филь вышел из грота на холме Вомеро, где когда-то обитали отшельники, но сейчас от них не осталось и следа, потянулся и заглянул в булькающий на огне котелок.

– А что, суп вчерашний? – разочарованно протянул он.

– Я больше скажу, он ещё и завтрашний, если сегодня не закончим дело, – ответил Ирений, возвращавшийся от уходящей в небо стены расположенного неподалёку замка Кастель-Сант-Эльмо. – Я ничего не нашёл, кроме горсти прошлогодних олив. Но выглядят съедобными!

Он ссыпал их в котелок, где разогревались остатки пойманного и сваренного вчера зайца с луком, украденным с чьего-то огорода. Причин у скромного завтрака было несколько.

Во-первых, Ирений долго мучил свою раковину, пытаясь попасть в Неаполь, куда нацелился Филь, и они очутились здесь только к вечеру. Во-вторых, на скромном домике отца Филя был нарисован мелом знак на двери, что означало, что человек, поселившийся там, умер от поразившей город чумы. В-третьих, население Неаполя в результате эпидемии сократилось со ста тысяч до жалких двадцати тысяч, и когда путешественники прибыли туда, они нашли город полупустым. Мальчишка, обнаруженный ими в порту, принял у них заказ на пять бочек крыс и обещал выполнить его к обеду следующего дня, но надежды на это было мало, принимая во внимание, что сам он выглядел не очень здоровым.

В городе стояла невероятная вонь. Придорожные канавы были заполнены отбросами, дохлыми кошками и испражнениями. На улицах валялись, разлагаясь на солнце, трупы. Через них переступали редкие доктора, на головах которых были маски с длинным клювом. Их сшитые из кожи костюмы, состоявшие из длинной рубахи, спускавшейся до пят, штанов и высоких сапог, а также пары перчаток, наводили на Филя ужас. Почти все они имели с собой трость, используя её для того, чтобы не дотрагиваться до больного руками и разгонять досужих зевак.

Филь, знавший Неаполь с детских лет как свои пять пальцев, не мог равнодушно смотреть на это. Услышав в порту, что доктора считают чуму болезнью, зародившейся от миазмов, плохого воздуха и скученности, он снял рубаху и перевязал ею себе нос и рот, оставив одни глаза. Ирений сделал то же самое.

Дым костров от сжигаемых трупов затянул город, простёршийся перед Филем как на ладони. В другое время юноша был бы уже на его улицах, рассматривая знакомые места, но не сейчас, когда прохожие прятали лица в пучки листов лавра, спасаясь от пропитавших воздух миазмов.

– Налево пойдёшь – смерть найдёшь, направо пойдёшь – она сама тебя найдёт, – угрюмо проговорил Филь, всматриваясь в родной город с холма.

Ему пришло в голову, что преследующие его беды, возможно, никогда не кончатся: гибель отца в кораблекрушении, в результате которого он оказался в Новом Свете; невзлюбившие его там с первого дня госпожа Фе и её старшая дочь Лентола; упавший по его вине и чуть не убивший Флава подъёмный мост в Хальмстеме; частично по его вине разваленный в крошку сам Хальмстем; дотла сгоревшая Алекса, а теперь ещё покорёженный Кейплиг. Как и расстилавшийся перед ним Неаполь, переживший сильное землетрясение в прошлом сентябре – будто мало было чумы.

Позавтракав, путешественники запрягли в телегу грустную лошадь, напившуюся воды из тёкшего с холма ручья, но не получившую никакой еды, кроме тощей травы, спустились до Нижней декумано – протянувшейся вдоль всего Неаполя улицы, выстроенной греками в VI веке, – и направились к набережной линии. Войдя в город, они снова перевязали себе рубахами нос и рот, чтобы хоть немного спастись от вездесущего тошнотворного запаха.

Бочки, оставленные ими вчера в порту, сегодня стояли плотно закрытыми. Из дырок, просверленных Прением в крышках, слышался отчаянный писк. Ирений качнул одну, затем другую и сказал:

– Давай грузить и поехали отсюда, а то крысы пережрут друг друга в тесноте.

Филь поискал глазами вчерашнего пацанёнка, но вокруг не было ни души. Только клювастые люди с тростями находились в пределах видимости. Ирений свистнул одному из них и показал на лежавшее за рыбным амбаром тело. Филь глянул туда, и его сердце защемило от плохого предчувствия.

– Что хотел? – спросил, приблизившись, человек в маске с клювом и дыркой на конце, откуда торчал пучок лавра. Ирений не знал итальянского, и Филь взял инициативу в свои руки.

– Проверь, он, кажется, ещё живой! Может, его можно вылечить!

Клювастый не торопясь подошёл к амбару, ткнул тростью в неподвижное тело, наклонился над ним и, повернувшись к Филю, отрицательно покачал головой. Затем направился дальше по своим делам.

Филь с опаской приблизился к телу. Это был тот самый мальчишка, и по его виду можно было понять, что он мёртв несколько часов. Его лицо и шею в обилии покрывали петехии, о которых Схизматик упоминал в своих лекциях как о знаке смерти. Глаза смотрели прямо в небо.

Поворотившись к Ирению, Филь закричал в растерянности:

– И что мне теперь делать? Я не могу расплатиться! Я заключил с ним сделку! Он должен взять мои деньги! Кому я сейчас их отдам? Мой родной город лежит в руинах, поражённый заразой, убивающей за несколько часов, и я даже не могу оплатить заказанную мной работу!

От злости на стоявшего столбом Ирения у Филя брызнули слёзы из глаз, и он стал бить друга кулаками куда попадётся. Он лупил по Ирению, а тот, ошарашенный, отступал. Наконец, когда Филь сердито отстранился и пошагал к телеге, он сухо поинтересовался:

– Ты успокоился? Мы можем ехать?

Всхлипнув, Филь, не оборачиваясь, кивнул. Ирений сказал ему в спину:

– И больше так не делай. Ты забываешь, что уже не ребёнок. У тебя от рождения тяжёлая кость, а в критические годы своего отрочества, когда закладывается будущая сила, ты ковал металл. Ты силён как лошадь. Умерь пыл в следующий раз!

Филь обернулся и злобно проговорил:

– Посмотрел бы я на тебя, превратись твой Бассан в это страшилище!

Он повёл вокруг рукой, и его лицо против воли скривилось.

– Ирений, поехали домой! Я больше никогда тебя не ударю, обещаю. Что до всего остального, я теперь готов руками удавить самого страшного демона, встретившегося нам на пути. Даже если откажешься помогать, я справлюсь один.

Вздохнув, Ирений обнял его за плечи.

– Несчастный ребёнок… Кто сказал тебе, что я не встану рядом, даже если ты решишься на полную глупость? Я обещал твоей приёмной матери это семь лет назад, когда ты задумал золотую аферу, и не собираюсь отказываться от своего слова.

Филь подумал о том, что было сказано, и куда более жизнерадостно произнёс:

– Тогда поехали! А то мне надоело называть тебя по имени. Я соскучился по Хальмстему, а там ты Мастер!

По пути к городской черте они сделали ещё одну остановку. Проезжая мимо собора Святого Януария, Филь обратил внимание, что неф громадной постройки оказался повреждён недавним землетрясением.

– Останови здесь, я ненадолго, – сказал он, спрыгнул с телеги и нырнул под тёмные своды собора.

У дверей его попытались задержать торчавшие там с какой-то целью два монаха в опущенных на лица капюшонах и с мечами на поясе, но Филь в ответ дёрнул плечом, рыкнул полузабытое «Domini canes», сунул им под нос подаренный ему когда-то перстень ордена, который прихватил на всякий случай из Нового Света, и беспрепятственно прошёл внутрь.

В храме у алтаря на истёртых камнях стоял на коленях ещё один монах. Шепча молитву, он не обратил внимания на ударивший в его спину поток света, проникший через открытые двери. Филь, желая лишь взглянуть на знакомый собор изнутри, приметил согнутую фигуру, и ноги сами понесли его к ней – больно знакомой она показалась.

Подойдя ближе, юноша услышал, как монах сбивчиво произносит на латыни «дай голодному хлеб, дай бездомному кров». Ожидая, пока тот закончит, Филь остановился у первого ряда скамей и надел рубаху. Когда монах встал, он спросил:

– Брат Николай, ты что оставил в этом скорбном месте? Ты же доктор наук, тебе надлежит читать лекции в Сорбонне или другом подобном университете, а не шататься здесь среди мёртвых.

Строгое осунувшееся лицо Николая Эймерика, монаха Ордена доминиканцев, разгладилось, когда он увидел, кто говорит.

– Хотя бы поздоровался, как положено, Филимон, – осуждающе покачал он головой. – А ты сразу за упокой!

Филь улыбнулся: характер монаха ничуть не изменился. Они обнялись.

– Подобное сейчас творится по всей Европе, дорогой брат, – сказал отец Николай. – Мы потеряли больше половины народа, в некоторых городах выжил лишь каждый десятый. Я путешествую с миссией проверить: это дело Бога или Сатаны? Если верно первое, мы будем молиться, чтобы Он простил нас. Если же верно второе, у нас есть чем встретить Рогатого; подаренный тобой жезл всегда со мной!

Он похлопал себя по карману.

– Так ты сделался важным лицом? – порадовался Филь за бывшего соратника. – Кем служишь?

– Я теперь генеральный инквизитор Испании, – проговорил отец Николай, скромно потупившись.

Филь присвистнул было, но сдержался, припомнив свои похождения с этим человеком: за подобные штуки под сводами церкви монах мог больно ударить по губам.

– Ну, я тоже не лыком шит! Я теперь примипил, это помощник командира легиона!

– Я знаю, кто это, – прервал его отец Николай, улыбнувшись. – Это что-то вроде майора или полковника в заурядных войсках, но я – генерал. То есть ты всё ещё в моём подчинении в границах Церкви. Поэтому обязан ответить на интересующий меня вопрос, не кривя душой, а именно: что ты знаешь о передвижениях известных тебе сил, которые обитают в твоей стране?

Помня, что монах не может примириться с существованием Нового Света и предпочитает относиться к нему как к ещё не открытой в Старом Свете стране, Филь спрятал ухмылку.

– Брат Николай, ты помнишь Валафара, за которым мы охотились?

– Помню, – сказал монах.

– Он снова ожил, хотя это вроде его последняя жизнь, и недавно заявился в Новый Свет, но мог оставить кого-то здесь.

– Он оставил за собой небольшую армию, судя по рапортам, что я получаю.

– Брат Николай, ты должен их всех найти и уничтожить, если хоть на йоту доверяешь мне.

– Я это сделаю, Филимон, никто из них не уйдет от ответа. Что-нибудь ещё?

– Нет, – обречённо выдохнул Филь. – С Валафаром я сам как-нибудь справлюсь.

– Ты прирождённая длань Господа, сын мой, – похвалил его отец Николай и, более не произнося ни слова, направился к выходу. Филь поспешил следом.

Стоявшие на крыльце монахи, словно умея читать мысли, распахнули створки дверей, как раз когда их начальник приблизился к ним. Николай Эймерик в сутане, ничем не выдававшей его сан, сбежал по ступеням храма на улицу, его охрана последовала за ним. Внизу он остановился попрощаться.

– А долго здесь ждать перемен к лучшему? – спросил Филь.

– Если ждать, то долго, – сказал монах. – Тот человек на другой стороне улицы на телеге с вожжами в руках, это он спас мою шкуру в Виченце?

– Откуда знаешь? – удивился Филь подобной проницательности.

– Разглядел перед тем, как потерял сознание, – улыбнулся отец Николай. – Передай, что без бороды ему лучше!

Он поклонился, следом отвесила поклон его охрана. Один из них заливисто свистнул, и из-за угла собора к ним вынеслась тройка осёдланных лошадей. Через минуту на мрачной пустынной улице остались лишь Филь и Ирений, который спросил, едва только слуги церкви скрылись из глаз:

– Неужели это тот самый знакомый нам монах? Эймерик, если не ошибаюсь.

– Тот самый, – сказал Филь, забираясь на телегу. – Только теперь он не просто монах, а генеральный инквизитор Испании.

Это сообщение произвело заметное впечатление на Ирения. Он не стал его комментировать, лишь с удивлённым видом послал лошадь вперёд, помолчал минуту и вдруг словно что-то понял.

– А ведь это твоих рук дело! – Он с усмешкой посмотрел на Филя. – Ты дал ему Арпонис, с которым монаху теперь, во-первых, не страшно бороться с нечистой силой. А во-вторых, он теперь может точно сказать, кто демон и кто нет, оттого действует быстро и уверенно, что должно нравиться его начальству. И ещё я уверен, что он никому не рассказывает о своём жезле.

Достигнув окраины Неаполя и съехав в сторону от любопытных глаз, они потратили ещё час на борьбу с не желавшей зажигаться раковиной, прошли Врата и к закату достигли подножия Кейплигских гор. На лесной дороге не было ни души, только темнело впереди ущелье, ведущее к городу с южной стороны. Подобные разрывы в хребте имелись и с остальных трёх сторон света. Как Флаву удалось такое, Филь не понимал.

– Полчаса до замка, десять минут на разгрузку, через час будем дома, – бодро проговорил он. – Довольно лихо мы обернулись!

Высокие стены ущелья закрывали от лучей закатного солнца проезд шириной в два десятка шагов. Здесь было сумрачно, а местами совсем темно. Телега проехала больше половины дороги, когда одна из теней на каменной стене шевельнулась.

– Филь, где наши жезлы? – тревожно спросил Прений.

– Здесь где-то.

– Доставай!

Развалившийся на телеге Филь, нашедший под конец пути способ, как поудобнее улечься среди пищащих бочек, прокряхтел, поднимаясь на колени:

– На кой ляд они сдались в пяти минутах от городской черты?

– Будет лучше, если ты сейчас заткнёшься, – последовал быстрый ответ.

Лошадь ни с того ни с сего заржала и встала на дыбы, яростно махая передними ногами, словно отгоняя кого-то. Потеряв равновесие, Филь свалился с телеги. Не понимая, с чего Ирений сделался таким грубым, он насупился и стал шарить в повозке в поисках их жезлов, но тут лошадь совсем сошла с ума, дёрнувшись сначала вперёд, затем резко сдав назад.

Одна из бочек упала на дорогу. Крышка с неё слетела, и куча крыс с пронзительным визгом метнулась в разные стороны. Увидев, кто стоит в десятке шагов перед хрипящей и плюющейся лошадью, Филь рванулся к телеге не хуже крысы – проверить, не под эту ли бочку закатились при погрузке их Арпонисы.

Мерзкая рожа Валафара надвинулась на них из тени.

– Мы снова встретились, малыш, – тихо произнёс он, поводя плечами, словно разминая мышцы перед дракой. – И сегодня я в полной силе!

Ирений перед ним пытался успокоить взбесившуюся лошадь, держа её под уздцы, но горящие гневом глаза демона были направлены только на Филя. Трясясь от страха, юноша сказал, стараясь, чтобы его голос звучал саркастически:

– Ты, дрянь, уже доказал в Алексе, на что способен, удрав от обычных школяров. Я не боюсь тебя!

Валафар рыкнул и двинулся в обход телеги. Увидев, что путь свободен, лошадь рванулась вперёд, усыпав дорогу бочками. Река из крыс последовала за ней.

– Ирений, что нам делать? – крикнул Филь, примёрзнув взглядом к надвигающемуся на него демону.

Уворачиваясь от телеги, бывший кузнец гаркнул:

– Драться!

– Чем? – пискнул Филь, ощущая себя голым без жезла в руке.

– Кулаками!

Если его друг собрался драться с нергалом безоружным, Филю оставалось только слушаться. Демон на мгновение остановился, окинул его фигуру взглядом и снова двинулся вперёд.

– Где твой убийственный инструмент? – спросил он, удовлетворённо ощерившись.

– Я и без Арпониса надаю тебе оплеух, ублюдок, – браво ответил Филь, хотя его живот сводило от ужаса.

Краем глаза он видел, как Ирений подкрадывается к демону, и сообразил, что последует дальше. Шансов было немного, но поразмыслить об этом он не успел.

Двумя прыжками Ирений вскочил на спину высокого Валафара, оседлал его шею и обрушил сжатые в замок кулаки на его макушку. Полуоглушённый нергал яростно взмахнул крыльями, Ирений ухватился за одно из них и стал его ломать. Филь повис на втором.

Тело демона казалось плотнее туго скрученной парусины, и крыло не поддавалось. Текли секунды, Валафар вот-вот должен был прийти в себя. Филю уже мерещился крест над своей могилой, когда он сообразил, как можно дополнительно ослабить это чудовище. Двинув демона как следует под дых, чтобы тот согнулся, он вцепился врагу в глазное яблоко.

Валафар взревел и завертелся винтом. Филь успел ощутить удовлетворение от лопающегося в пальцах глаза, а следом мощные когти полоснули его по спине. К тому времени отброшенный в сторону Ирений повстречался в полёте со склоном ущелья и покатился по дороге, хрипя и кашляя.

Спину Филя саднило, но, судя по тому, что тело всё ещё слушалось его, мышцы остались целы. Отбрасывая Ирения, Валафару не хватило замаха, и Филь удачно приземлился на ноги.

Ярость сотрясала юношу после того, как у него в голове открылся огромный чёрный глаз, шаря по уголкам его души. Что это было, он помнил со времён Алексы.

– Тебе не уйти живым после того, как ты покопался у меня в мозгах, – тяжело выдохнул он, разом утеряв способность бояться этой твари и выискивая лишь способ, как с ней покончить. – Список твоих жертв закрыт навсегда, мразь!

Стоя между Филем и поднявшимся на ноги Ирением, одноглазый демон взрыкивал и дёргал по-птичьи головой. С его пасти капала слюна.

– Ирений, – гаркнул Филь, – у меня идея!

Дружище Мастер выглядел плохо: кровь из разбитой о камни брови текла по его лицу к подбородку, смешиваясь с той, которая обильно вытекала из носа, заливая рубаху на груди.

– Хватаем его за крылья! Разом!

Филь надеялся, что у них хватит сил на то, что он только что придумал. Вдвоём они одновременно бросились к демону и ухватились за растопыренные крылья ближе к когтям.

– В стороны! – выкрикнул Филь.

Каким бы сильным ни был Валафар, а бороться с двумя кузнецами, до которых не дотянуться ни пастью, ни когтями, будет трудно. И очень сомнительно, что он сможет даже взмахнуть крыльями.

– Крутим! – снова крикнул Филь, обрадованный, что пока всё идёт как надо.

Демон взревел и принялся злобно мотать по сторонам головой. Поняв, что зубами он их не достанет, Валафар попытался подтянуть крылья ближе к телу, но и этого у него не получилось: противники успели достаточно раскрутить его, и бороться с инерцией их тел стало невозможно. А поднять раскрытые крылья вверх мешал длинный рычаг, на каждом которого висело по телу. Это была греческая механика в действии, Филь вспомнил о ней в последний момент.

– Об стену, – крикнул он, – за Анну!

Не щадя себя, Ирений впечатался плечом в стену ущелья, Филь следом. Демон влетел в камень головой, в которой что-то хрустнуло. Не дав опомниться, друзья снова стали крутить его за растянутые крылья.

– За Леппику!

Ещё один удар, и напряжение мышц демона в растянутых крыльях опало.

– За Якоба!

Крыло, в которое вцепился Ирений, с тошнотворным треском отделилось от тела. Из разверстой раны хлынула чёрная кровь. Валафар более не сопротивлялся, обессиленно свесив голову, из пасти которой торчал длинный синий язык. Крепко держась за второе крыло, Филь запустил его в стену, словно камень из пращи.

– За Иллуги!

Валафар свалился на землю, захрипел, пуская пузыри, его шея угрожающе раздулась, по телу побежала дрожь.

– А это лично от меня, – сказал Филь, поднимая здоровый обломок скалы и с силой опуская его на голову демона. Череп Валафара треснул, и останки зверя рассеялись в возникшем на мгновение вихре.

Филь постоял, согнувшись и переводя дух, затем переглянулся с Ирением, стоявшим неподалёку, – тот выглядел, будто прошёл через сутки непрерывной ковки, в процессе которой его то и дело избивали.

– Тебя надо лечить, у тебя спина в крови, – выговорил Ирений с трудом.

– На себя посмотри, – оскалился Филь одной стороной лица. Вторую он не чувствовал с момента, как приложил Валафара в первый раз об стену и сам приложился к ней щекой. – Не знаю, как ты, а я бы сейчас выпил вина. Много!

Ирений с протяжным стоном выпрямился и повернулся в сторону Кейплига.

– Я знаю таверну, где нам не откажут в кредите.

– Тогда пошли туда скорей, – обрадовался Филь. – Если я сегодня не напьюсь, меня потом всю жизнь будут мучить кошмары.

– Про тебя теперь всю жизнь будут слагать легенды, – возразил ему Ирений с усмешкой. – Ну, пошли!

Поддерживая друг друга за плечи, друзья зашагали по дороге к городу, залитому прощальными лучами закатного солнца. Один из них сильно хромал, другой то и дело шипел от боли в спине.

– Нам бы ещё где-нибудь помыться и починиться заодно, – заметил Ирений. – Твоей матушки будет мало, тут понадобится профессиональная помощь. По меньшей мере нос мне точно надо вправлять. И с рёбрами, кажется, не всё в порядке.

– Тогда сразу из таверны пойдем в Пассифон, – сказал Филь. – Я там знаком с одной девицей, после её примочек мы уже завтра будем как новые!

– Интересно, как к этой истории отнесётся Клемент? – проговорил Ирений себе под нос.

Наутро помытые, наскоро залеченные и переодетые в чистое путешественники стояли в кабинете господина секретаря, ожидая его реакции на их рассказ.

– Значит, крысы убежали от вас вместе с лошадью, телегой и двумя жезлами? – грустно переспросил он. – Ладно, жезлы мы вам вернём. А крыс тогда пусть ловит сам Конрад. Но вы ещё убили нергала, хм… Завалили Валафара голыми руками, – проговорил он задумчиво. – Да вы звери, милые мои. Ваши имена следует высечь на скрижалях Империи. Я даю вам отпуск на месяц каждому по очереди. Сначала нашему вечному жениху, потом и вам, Мастер.

– А что с Флавом? – спросил Филь. Ночёвка в доме накануне отъезда в Старый Свет прошла спокойно, но это не значило, что так будет продолжаться в будущем.

– Он низложен, – сообщил господин Клемент, более не секретарь.