Текст книги "Полководцы Святой Руси"

Главный помощник отца

В середине 30-х годов XIII века отец стал брать Александра в походы.

Тогда новгородцам противостоял сильный и опасный противник: Братство воинов Христа (Fratres militiae Christi) – немецкий рыцарский Орден меченосцев, образованный в 1202 году. В его задачи входило захватить земли в Прибалтике (Ливонии) и обратить местное население в римско-католическую веру. Орден вел энергичное наступление. Сначала рыцари покоряли языческие племена, но затем схлестнулись со вполне христианским Полоцким княжеством, а позднее вступили в противоборство с Новгородом Великим. К тому времени, когда Александр Ярославич вошел в возраст правителя, немецко-русские боевые действия длились вот уже несколько десятилетий. Борясь с воинствами русских князей, немцы то удерживали меч от жестокого истребления, видя перед собой христиан, то забывали о христианском братстве и рубили, резали, вешали. Так, взяв город Феллин (Вильянди), они повесили весь русский гарнизон…

Вероисповедная близость очень мало тормозила их страсть к завоеваниям.

Закрепившись на приобретенном в первые годы натиска плацдарме, они попытались наложить руку на крупные городские центры. В 1224 году после кровопролитной осады рыцари взяли город Юрьев (позднее Дерпт, ныне – Тарту). Десятью годами позднее под Юрьев с новгородской и переяславской ратью выступил Ярослав Всеволодович и, вероятно, Александр Ярославич. Недалеко от этого города немцы получили от них страшный удар. Рыцари отступили на лед реки Эмайыги (Эмбах). В жарком бою немецкое войско было разбито наголову. Тяжеловооруженные всадники проваливались под лед и тонули. Любопытно, что известный эпизод фильма «Александр Невский», где тяжелые доспехи утягивают немецких рыцарей ко дну и они принимают жуткую смерть в трещинах меж льдинами, взят кинематографистами из битвы на реке Эмайыге.

После поражения под Юрьевом немцы оказались вынуждены в скором времени пойти на мир с Новгородом, приняв все условия, продиктованные победителями.

Был ли в том победоносном походе вместе с отцом и отрок Александр? Источники не содержат известий на сей счет. Но ничего невозможного тут нет: 13 лет для княжича достаточный, по представлениям Средневековой Руси, возраст, чтобы на практике набираться науки войны и управления. В том числе с оружием в руках. Скорее всего, отец забрал с собой сына, об этом можно говорить с большой уверенностью.

И уж совершенно точно, что в ближайшие годы Александру Ярославичу пришлось участвовать в переговорах с орденскими немцами, даже вести переговоры самому. Примерно в 1236 году в Новгород к молодому Александру, полновластному князю, приезжал Андреас фон Вельвен, вице-магистр Ордена меченосцев. Видимо, немецкий посол просил совместного участия в походе на литовцев. Александр Ярославич своей дружиной и силами Новгорода не участвовал в походе, а псковичам участие не запретил, и они отправились на войну. Кончилась рыцарская затея катастрофой… Именно тогда, в 1236 году, когда литвины нанесли им поражение в болотистой местности при Сауле (Шяуляе), положив на месте одних только рыцарей из Ордена меченосцев около полусотни[46]46
  По оценке русских источников, из похода вернулась лишь десятая часть ратников, прочие расстались с жизнью из-за авантюры своего командования.


[Закрыть], немецкая власть в Прибалтике повисла на волоске. Летопись Новгородская сохранила всего несколько строк об этой встрече с германским послом «Андреяшем»: «Некто от Западныя страны, иже нарицаются Слуги Божия, от тех приде в Новгород, хотя видети возраст Александров дивный[47]47
  Очевидно, речь идет о том, что Александр управлял огромной областью, будучи еще подростком.


[Закрыть]; видев, Андреяш князя Александра, и к своим возвратися и рече: “Прошед страны и языки, не видах таковаго ни в царех царя, ни в князех князя”»[48]48
  Новгородская четвертая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. IV. СПб., 1848. С. 35.


[Закрыть]. То ли Бог, то ли собственная мудрость, то ли осторожность бояр новгородских избавили тогда юного князя от гибели в обреченном предприятии немцев.

С 1236 по 1240 год Александр Ярославич непрерывно княжил в Новгороде, выполняя волю отца.

Тот занял Киевский великокняжеский престол и отчаянно нуждался в крепких тылах.

По Северо-Восточной Руси пронесся губительный вихрь Батыева нашествия. Города стояли в руинах, многие князья легли в сырую землю. Во время Батыевой рати пал и великий князь Владимирский Юрий – старший среди правителей северо-восточной части русских земель. Его место на великокняжеском престоле занял Ярослав Всеволодович. Так обстоятельства вынудили Ярослава Всеволодовича переместиться из Киева во Владимир. На Киевщине князь оставил наместника.

Перебравшись на Северо-Восток, он постарался навести мало-мальский порядок в стране, приведенной к полному хаосу.

Нашествие Батыя и его монголо-татарских туменов прошло в отдалении от князя Александра Ярославича. Новгород Великий страшное вторжение не задело. Но раскаты далекой грозы и холодный блеск губительных молний тревожили и его самого, и всю Новгородскую землю.

Шел год 1237-й.

Александру исполнилось 16 лет. На его счету пока не было ни битвы на Неве, ни разгрома немцев на Чудском озере, ни победы над литвинами у Торопца. О монголах он слышал немногое. В 1223 году неведомый народ появился из глубины степей, ударил на хорошо известных Руси кочевников-половцев и стал теснить их. Когда русские князья решили в союзе с половцами нанести ответный удар, им удалось собрать большое войско. Сильнейшие князья Южной Руси составили коалицию для совместных действий. В древние времена, бывало, подобные коалиции смиряли буйный нрав половецких захватчиков… Но с монголо-татарами вышло иначе. Грянула битва на реке Калке, и войско князей-союзников потерпело тяжелое поражение, а многие из них остались на поле боя. Княжич много раз спрашивал отца: «Почему же они проиграли, ведь они объединились, собралась такая сила?!» А отец объяснял ему: «Не до конца объединились, каждый вел свою дружину, каждый был сам себе голова и действовал, как хотел». «Но почему?» – спрашивал отрок. «Из-за гордыни. Гордыня – мать грехов».

И теперь всё повторялось. Купцы из-под Рязани, Владимира, Суздаля, Переяславля неслись, не разбирая дороги, в безопасные места, и там они рассказывали вещи поистине устрашающие. Пришел враг, многочисленный, словно саранча. Некий степной царь Батый ведет море людское, и всех, кто бы ни встал против него, губит, затопляя ратниками своими.

За купцами шли толпы беженцев. Рассказы из их уст способны были устрашить и неробкое сердце: «Вот встал у Батыя на дороге князь Рязанский и погиб, и дружина его погибла, и город его предан огню». Дерзко вели себя удальцы рязанские, храбро встали на бой, а те, кто в бою уцелел, гнались за Батыем, били его отряды, неся месть на концах своих клинков. Но Бог не помог дерзким и мстительным, размолота сила рязанская. «А вот великий князь Владимирский Юрий выставил большое войско во главе с сыном своим Всеволодом. Гордо реяли русские стяги: не звал Юрий Владимирский помощи из других земель, надеясь на собственную мощь. Но не устоял…» Только новгородцы прислали отряд, и от десятка израненных ратников, уцелевших от всего отряда, вечевая республика потом узнала страшную правду: у Коломны погибло великое войско. Александр Ярославич жадно слушал рассказ, призывал повторять подробности сечи еще и еще раз… Выходило: дрались отважно, не бежали, срама на полках русских нет. Даже дорубились до какого-то знатного вождя и положили его мечами. Но не помог Бог гордым. Пал город Владимир, столица Юрия – дяди Александра Ярославича. И другие города Владимирской Руси пали, словно свежескошенные колосья на поле жатвы.

Доносились издалека слухи странные: то обнадеживающие, то тревожные. Как будто великий князь Юрий собирает новое войско в лесах на реке Сить. Лениво, без спешки тянулись к нему отряды из разных городов. Верили: да кто может сломить силу Владимирской Руси, силу громадную, силу неизмеримую? Исстари здесь говорили о себе: «Шлемами Дон можем вычерпать!» В поражении у Коломны видели случайность, надеясь в новой битве переломить ситуацию, разгромить неведомый народ. Потом старые слухи сменились новыми: не помог Бог ленивым. Пришли полки к месту сбора поздно, воинского порядка устроить не успели, да и явились не все, а народ чужой свалился на них, как снег на голову. Был бой. Но какой? Без славы и пользы полегли русские воины близ реки Сить. Только одно в утешение: выполнили свой долг, жизни отдав за отечество, за землю Русскую, за святые храмы.

Принял свой смертный час и великий князь Юрий.

А Батый шел на север, и вот уже он стоит у Торжка – города, составляющего важную часть государственной территории Новгородской вечевой республики. Две недели били неприятельские воины по Торжку из по́роков (камнеметных машин). Неслись, загоняя коней, из Торжка в Новгород тайные гонцы. «Спасите! – криком кричали они. – Пришлите князя Александра с дружиной, пришлите великое ополчение новгородское!» Но сдвигать новгородскую силу для спасения Торжка было ходом рискованным: если поляжет княжеская дружина и боярское ополчение, кому потом оборонять сам великий город на Волхове?

В итоге Батыевы воины взяли Торжок, перебили горожан, разорили и спалили город. До Новгорода они не дошли – устали, понесли потери. Монголы повернули назад у памятного места Игнач-крест, близ реки Полометь. Радовались спасению новгородцы, видели в своем избавлении волю Господню. Но пройдет несколько лет, и придется Новгороду платить дань Орде.

Пока шел Батый по Северной Руси, громя дружины, сжигая города и разоряя села, на Юге за власть над богатым Киевом соперничали трое сильных князей: отец Александра князь Ярослав Всеволодович, государь огромного Черниговского княжества Михаил Всеволодович, могучий правитель Галича и Волыни Даниил Романович.

И не помог Бог корыстолюбцам.

Взял было Киев Ярослав Всеволодович, но скоро вынужден был уйти оттуда. Как только князь услышал, что брат его в гробу, а славный город Владимир обращен в уголья, так быстро сошел с Юга и побежал спасать от хаоса и полного разорения Русь Владимирскую. Киев для него оказался потерян навсегда.

В 1238 году сел на его место в Киеве князь Михаил Черниговский. Но и он долго не усидел: вторглись в Черниговскую землю конники Батыя и сделали ее пустой…

В 1240 году Даниил Романович решил воспользоваться тем, что главный его противник на Юге Руси, князь Михаил Черниговский, лишился княжения под ударами татар и бежал к венграм; теперь не было самой грозной силы, мешавшей Галицкому князю осуществлять его планы. Он выбил из Киева слабого, случайного князя Ростислава Мстиславича Смоленского и посадил там своего вельможу Дмитра. Для державы, созданной усилиями Даниила Галицкого, Киев являлся полезным добавлением – богатый город на окраине. Что же касается призрачного старшинства среди русских князей, то галицкий правитель относился к нему как к неисправной игрушке: ни пользы, ни удовольствия, одни хлопоты. Великокняжеский титул для него, прагматика до мозга костей, значил немного.

1240 год – время такого же триумфа и преуспеяния для Даниила Романовича, как 1238-й – для его главного «оппонента» Михаила Черниговского. И триумф этот закончился точно такой же трагедией.

Что делали эти трое, пока Батый кромсал и увечил Русь? Искали обогащения и славы. Что дал им Бог? Наказание.

Так, во всяком случае, события, связанные с Батыевым нашествием, выглядели из Новгорода, питавшегося слухами, рассказами очевидцев, донесениями доверенных людей.

Монголо-татары осадили Киев, разбили стены по́роками и в жестокой сече сломили упорное сопротивление защитников. Дмитр оказался в плену. Затем победоносные тумены вторглись на земли новосозданной державы Даниила Галицкого. Сам князь бежал к венграм, как до него и Михаил Черниговский. Две столицы его – Владимир-Волынский и Галич – пали. Но некоторые города, превосходно укрепленные, выстояли. Так, неприятный сюрприз ожидал захватчиков у Кременца. Летопись сообщает: «Видев… Кременец, тверд град Данилов, его же невозможно прияти [захватить], и отыде от него». Тяжело дался и захват Колодяжена: эту твердыню не удалось взять силой. Лишь убедив жителей открыть ворота, враг вошел внутрь и устроил бойню. Как видно, дорого стоило штурмовать мощные укрепления городов Юго-Западной Руси. Пленный Дмитр, видя опустошение своей страны, дал неприятельскому командованию совет поторопиться с походом на соседнюю Венгрию, сказав, что возиться со здешними крепостями придется долго, а за это время венгры успеют собраться с силами, организовать отпор. В итоге завоеватели прошли Галицко-Волынскую землю, нанеся ей большой урон, но не разорив до конца. Однако… придет время и склонится гордое Галицко-Волынское княжество перед Ордой.

Минуло несколько лет. В 1246 году вызвал хан к себе в ставку несчастного разоренного князя Михаила Черниговского. Знал он великую славу – сидел когда-то на славном престоле Киевском. Узнал потом горечь поражения и позор изгнания. Теперь поехал он в Орду на поклон к Батыю.

В ханской ставке пришлось побывать всем сколько-нибудь значительным русским князьям того времени… Там черниговский правитель принял смерть за веру, прославившую его в памяти потомков. Возможно, годы позора, странствий, лишений помогли Михаилу Всеволодовичу понять, сколь бренна слава земная, сколь быстро может упасть великородный человек с высоты своего положения. Дух его, таким образом, наполнился смирением и подготовился к подвижничеству.

Вот лаконичный рассказ летописи о гибели Михаила Черниговского в Орде. «Того же лета Михайло, князь Черниговскый, со внуком своим Борисом поехаша в татары, и бывши им в станех, послал Батый к Михаилу-князю, веля ему поклонитеся огневи и болваном их. Михайло же князь не повинуся велению… но укори его и глухыя его кумиры. И тако без милости от нечистых заколен бысть, и конец житию прият месяца семтября в 20 день [1246 года] на память святого мученика Евстафия. Батый же князя Бориса отпусти».

Иными словами, от князя потребовали поклониться языческим идолам и пройти меж двух зажженных костров – поступить так, как поступали большинство русских князей, являвшихся в Орду. Он счел подобное поклонение несовместимым с христианской верой, а «кумиры» объявил «глухими», то есть простым деревом, не несущим в себе ничего божественного. За верность Христу князь поплатился жизнью.

Но смерть его стала доброй вестью для всей Руси. Не сломили князя Михаила, выстоял!

Далеко на Севере, узнав о подвиге его, может быть, сказал своим дружинникам и боярам Александр Ярославич: «Братья! Не забудьте имя его славное. Этот первым из нас победил Орду. Должно быть, смиренным помогает Бог».

Но до звенящей победы святого Михаила Черниговского еще много лет. А пока… пока Русь пылает и стонет.

Чтобы понять, в каком состоянии пребывала Русь после монгольских нашествий, полезно взглянуть на нее со стороны, глазами иноземца – францисканского монаха Иоаннаде Плано Карпини, проезжавшего по южным ее областям в 1246 году. Вот его слова: «[Монголы] пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев[49]49
  В 1238 году, когда Северо-Восточная Русь уже подверглась страшному разгрому, Киев еще оставался невредимым. Он будет взят монголами штурмом после ожесточенного сопротивления в 1240 году.


[Закрыть], который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве. Подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию…»

Время от времени Ярослава Всеволодовича упрекают: как же он не помог своему старшему брату Юрию Всеволодовичу во время Батыева нашествия? Струсил? Предал? Все эти эмоции хороши для современного сериала о любовьках офисных менеджеров. Для трезвой оценки ситуации 1238 года, когда в битве на Сити завершил свой земной путь Святой благоверный великий князь Юрий Всеволодович, необходимо задаться двумя вопросами. А позвал ли кто-нибудь Ярослава из Киева на помощь? А успел бы Ярослав, даже если бы его позвали, к битве? События развивались стремительно, и даже полки самой Владимиро-Суздальской земли великий князь не успел ни собрать, ни устроить в боевой порядок – монголы нагрянули слишком быстро.

О другом уместнее поговорить.

У Александра Ярославича был поистине великий отец, может быть, недооцененный летописцами и историками. Ему под руку достались обломки Руси; он несколько лет жизни отдал, собирая из них новое единство. То, что у него получилось, было ниже старой, добатыевой Руси – беднее, скуднее ратями, слабее духом, но все же именно этот государь не допустил окончательного развала державы и ее падения в ничтожество. Из шаткого домика северо-восточных земель, едва собранного по бревнышку Ярославом Всеволодовичем, еще вырастет великая Россия.

Не напрасно славословил ему Н. М. Карамзин: «Ярослав приехал господствовать над развалинами и трупами. В таких обстоятельствах государь чувствительный мог бы возненавидеть власть; но сей князь хотел славиться деятельностью ума и твердостью души, а не мягкосердечием. Он смотрел на повсеместное опустошение не для того, чтобы проливать слезы, но чтобы лучшими и скорейшими средствами загладить следы оного. Надлежало собрать людей рассеянных, воздвигнуть города и села из пепла – одним словом, совершенно обновить государство. Еще на дорогах, на улицах, в обгорелых церквах и домах лежало бесчисленное множество мертвых тел: Ярослав велел немедленно погребать их, чтобы отвратить заразу и скрыть столь ужасные для живых предметы; ободрял народ, ревностно занимался делами гражданскими и приобретал любовь общую правосудием. Восстановив тишину и благоустройство, великий князь отдал Суздаль брату Святославу, а Стародуб Иоанну. Народ, по счастливому обыкновению человеческого сердца, забыл свое горе; радовался новому спокойствию и порядку, благодарил Небо за спасение еще многих князей своих; не знал, что Россия уже лишилась главного сокровища государственного: независимости… Ко славе государя, попечительного о благе народном, великий князь присоединил и славу счастливого воинского подвига. Литовцы, обрадованные бедствием России, завладели большею частью Смоленской области: Ярослав, разбив их, пленил князя литовского, освободил Смоленск и посадил на тамошнем престоле Всеволода Мстиславича, Романова внука, княжившего прежде в Новегороде»[50]50
  Карамзин Н. М. История государства Российского. В 3 кн. Кн. 1. М., 2004. С. 505–506.


[Закрыть].

Ярославу Всеволодовичу приходилось одновременно защищать Западную Русь от литовцев и налаживать отношения с монголами. Долгие, тяжелые поездки в Орду отнимали немало времени. Только сын, молодой, но уже набравшийся опыта воин, мог обеспечить ему покой и верность Новгородчины.

Огромная северорусская область почти избегла ужасов монголо-татарского завоевания. Огонь коснулся лишь ее пограничья: пал Торжок, где погибли знатные люди посадник Иванко, Яким Влунькович, Глеб Борисович, Михалко Моисеевич. После этого победоносные тумены неглубоко вклинились в новгородские земли, неся с собой смерть и разрушение, но вскоре повернули вспять. Главные силы новгородские в поле не вышли, боя не дали. Столица вечевой республики застыла «в недоумении и страхе», как говорит летопись. Может быть, выход ополчения тормозило вече, желая сохранить ресурсы для обороны своего города, может быть – молодой князь, а скорее всего, решение было принято совместно. Торжком пожертвовали, чтобы сохранить столицу. Однако Новгород, слава Богу, от монголов оборонять не пришлось.

Старший из оставшихся в живых сыновей Ярослава Всеволодовича, ставленник в богатом Новгороде и вполне взрослый для дел правления человек, автоматически стал одной из ключевых фигур на «шахматной доске» Северной Руси. На плечи князя Александра легла огромная ответственность: оборона новгородских границ от воинственных соседей. А те, надеясь воспользоваться сложным положением Руси, усилили нажим на Новгородчину.

В 1239 или 1240 году Александр Ярославич «срубил» с новгородцами ряд малых крепостей (городков) по реке Шелони. Как пишет современный историк А. Ю. Карпов, «строительство крепостей… имело целью прежде всего оборону новгородских рубежей от литовской угрозы. Главной из крепостей стал… Городец на Шелони (Старый Порхов), у впадения в Шелонь речки Дубенки. Источники упоминают и другие города: Опоку, Высокое, Вышегород, Кошкин городок».

Тогда же Александр Ярославич нашел себе жену – дочь князя Полоцкого Брячислава, именем Александра. Венчание состоялась в Торопце, откуда происходила мать Александра Ярославича, затем свадебные торжества продолжились в Новгороде. Этот брак имел, помимо счастья молодых, еще и серьезную политическую подоплеку. Полоцк являлся тогда исключительно важным центром русской обороны от немецкого натиска. Тамошний князь был исключительно ценен как союзник.

Бог дал Александру Ярославичу дочь Евдокию и четырех сыновей – Василия, Дмитрия, Андрея и Даниила. Все они пережили отца. Трое последних стали выдающимися политическими деятелями.