Текст книги "Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)"

О том, как нашлось Кольцо Власти

XCVII

 
В норке-домике своём хоббит жил смешной,
Добродушный весельчак, полненький такой.
Жил себе, и не тужил, и не знал печали,
Был примерным домоседом, не стремился в дали.
Но однажды в том краю появился странник,
Гэндальф звался – Серый маг, прибыл в летний
                                                                   праздник.
С длинной бородой по пояс, серый плащ бывалый,
Старый деревянный посох, (в нём чудес немало).
В шляпе с конусом широкой, на лице морщины,
Видно много пережил, в нашем дольном мире.
В Шире его знали – странствующий маг,
Много знал рассказов, былей, притч и саг.
И рассказывал о эльфах, витязях, драконах,
О принцессах, колдунах и подгорных гномах.
Множество историй знал, слушали его,
Уважали и любили, в мир маг нёс добро.
Слушали его часами о героях смелых,
И сердца воспламенялись, в хоббитах горели.
Их манили приключенья, странствия и дали,
Мир огромный и прекрасный раскрывал им тайны.
 

XCVIII

 
И маг однажды к Бильбо явился не случайно
И не один, с ним Торин (то гномий царь-изгнанник).
Бесстрашный Торин Дубощит, двенадцать гномов с ним,
Всего тринадцать, значит, их, в числе нет счастья им.
А также был им нужен толковый и умелый
Кладоискатель-взломщик, чтоб был товарищ верный.
И вот по просьбе мага, себе сам удивляясь,
Попал малыш в отряд, на подвиг направляясь.
 
 
И на восток пошли они, на страшного дракона,
Тот, что, внезапно налетев, разрушил царство гномов.
А также все пожёг вокруг людские поселения,
И злата, драгоценностей награбил он немерено.
Наворовав сокровища, сложив всё в главной зале,
Он там заснул драконьим сном, на злате, в мрачной славе.
 
 
И на восток, к большой горе, шли с вереницей пони:
Бильбо – «Счастливое число» и все тринадцать гномов.
 

IC

 
Им много пережить пришлось, и страшный пал дракон.
И гномов из беды не раз спасал малыш смешной.
Он был находчив, смел и храбр, тот хоббит небольшой,
И он волшебное Кольцо в глубинах гор нашёл.
Владелец этого кольца невидимым мог стать,
Простому глазу, коль надел, его не увидать.
Но всё ж владение Кольцом проблем всех не решает,
Лишь смелость, честность и любовь на подвиг
                                                                    вдохновляют.
И битва страшная была у той горы высокой,
И пал в ней Торин Дубощит, в бою под Одинокой…
Но в стороне оставим те сказы на потом,
О хоббите и о Кольце речь дальше поведём.
 

C

 
Во Мглистых горах, по пути в Глухоманье,
В засаду попал их отряд.
Хоть гномы и маг оторвались от орков,
Но хоббит случайно отстал.
Отстал, заблудился, петлял в лабиринтах,
Забрался в глубь каменных недр,
Кругом сталактиты, и сталагмиты,
И множество тёмных пещер.
 

CI

 
Вдруг в яме блеснуло, увидел он что-то, нащупал своею
                                                                                    рукой.
Златое колечко он поднял, дивился подарку, что послан
                                                                                 судьбой.
 
 
Всплески, волны с озера и слова несутся:
«Может, с-съесть его нам прелесть, он, наверно, вкусный».
Горлум плыл на плоскодонке из корней подземных,
Что растут в глубинах средь грибов и мхов.
Загребая лапами остров свой покинул,
Хоббита увидел, съесть хотел его.
 

CII

 
Он белёсыми глазами видел в темноте,
Стал он страшным, диким, хищным в глубине пещер.
 
 
«Кто пришёл к нам, моя прел-л-ессть? Что за существо?
Пусть ответит, прежде чем мы съедим его…»
 
 
«Х-хоббит с Шира, Бильбо Торбинс, так зовут меня,
Хоббитания-страна – родина моя.
Ну а вы тогда откуда? Чем живёте здесь?» —
«Мы давно Горлум живём, я и прел-л-есть здесь».
Бильбо обнажил клинок, «Шершень» свой эльфийский
(Коли рядом были орки, в темноте светился).
 
 
Горлум присел на берегу, сложив с когтями лапы:
«Хо-б-битсс, сыграй со мной в игру: загадки и разгадки.
Если отгадаешь, прел-л-есть, выход покажу,
Коли нет, то съем тебя, мяс-с-ца погры-з-зу».
Священная игра в загадки и разгадки,
Но ставки тяжелы, условия несладки.
И многие загадки друг другу говорили,
Кругом темно и страшно, на скалах блики плыли.
И озеро мерцало, стояла тишина,
Порой плескалась рыба в пещере Горлума.
И капала вода, по камешкам стекая,
Кап-кап – стучали капли, секунды отмеряя.
 
 
Хоббит руку невзначай в карман свой запустил.
«А что в кармашке у меня?» – он вслух себя спросил.
А Горлум подумал, что загадка это,
Три попытки попросил на разгадку эту.
 
 
Все потом игр знатоки утверждали так:
«Мол, условия не честны и загадка та».
Но коль взялся отвечать, то ответ держи.
А Горлум, что есть в кармашке, не сумел решить.
Он поплыл на островок за своим Кольцом,
Ведь предательство ему было нипочем.
 
 
Страшный крик потряс пещеры: «Пре-л-лессть потерялась!
Мой подарок к дню рожденья! Прел-л-ессть! Моя радость!»
Мыслью страшной шла отгадка, он обратно плыл
И со злобой сам с собою громко говорил:
«Что в карманцах у него? Мерзкий хо-бб-итсс хитрый.
Мою прел-л-ессть он украл! Вор ворюга прыткий!»
 
 
Ловкий, хищный стал Горлум в глубине пещер,
Но спасла случайность Бильбо, он Кольцо надел.
Снова крик потряс пещеры, эхо в глубине:
«Пре-л-лессть! Пре-л-лесть ты моя! Ты вернись ко мне!»
 
 
К выходу бежал Горлум, поджидать там скрытно,
Хоббит же пошёл за ним, избегая лиха.
Бормотал Горлум в дороге о своём Кольце,
О ворюге Торбинсе, гадком наглеце.
Сел у выхода пещеры караулить Бильбо,
Хоббит пожалел его, в ножны меч задвинул.
Спрятав острый свой клинок, смог он прошмыгнуть
И, на волю вырвавшись свой продолжить путь.
Гномов с магом обнаружил (в помощь ему шли),
Ещё много приключений их ждало вдали.
 

CIII

 
Всё кончается когда-то, и опасный путь,
Наконец и дом родной, можно отдохнуть.
Но в ночи теперь порой снился дикий крик:
«Гадкий Торбинс, вор-ворюга, ненавидим их!»
И, вернувшись из похода, он по вечерам,
Сидя в кресле вместе с трубкой, путь свой вспоминал.
Вспоминал былое хоббит, трубку раскурив,
За окошко выпуская кольца, зыбкий дым.
 
 
Так вот вечерами написал он книгу,
Сказку о походе, сидя у камина.
О хоббите книга: «Туда и обратно»,
Есть тайные руны, рисунки и карты,
Заставки, и буквы, и почерк красивый,
На алой обложке подписано: Бильбо.
В Хоббитании хранятся летописи те,
Сказка Бильбо о походе с гномами к горе.
В Землеройск коль забредёте, будете в гостях,
Вам покажут эту книгу, чаем угостят.
 

Угощение

CIV

 
Весть об угощении разнеслась по Ширу,
Сто одиннадцать годков исполнялось Бильбо.
Бильбо Торбинс был хозяин добродушный, щедрый,
С роднёй со всею был в ладах (ну, кроме Лякошелей).
Сородичам, соседям, кто победнее был,
Оказывал поддержку всегда по мере сил.
Жил Бильбо одиночкой, писал, слагал стихи,
Всё не старел, таким же был, а годы всё текли.
К нему порой маг приезжал и очень много гномов,
И даже эльфы, говорят, захаживали в Торбу,
Но Бильбо уважали все, чудачества терпели,
Опять же кроме этих сварливых Лякошелей.
 

CV

 
А время шло, текло, и вот пришла пора,
Преемник появился у Бильбо, старика.
Внучатый племянник – юный хоббит Фродо,
Внуком стал для Бильбо, поселился в Торбе.
 

CVI

 
Фродо сиротой остался с малолетства,
Мама и его отец утонули вместе.
 
 
Бильбо – Фродо взял к себе, обучал, растил,
И всему, чего сам знал, он его учил.
 

CVII

 
Мери, Пин и Фродо с Сэмом – юный «эльф-отряд»,
Кто-то в шутку в Шире обозвал их так.
 
 
«Каков твой друг – таков ты сам» – так в Шире
                                                                       говорили,
Отважные и честные друзья у Фродо были.
 

CVIII

 
Хоббиту сто десять лет, и скоро день рождения,
Приглашал на праздник всех, сделал угощение.
И соседей, и знакомых, близких и родных,
И, конечно же, друзей Бильбо не забыл.
Бильбо знали, он чудак, добрый и богатый,
Обещал своим гостям сам дарить подарки.
И не просто там «мусом», а подарки новые,
Правда, многие, намёком, с юмором, но добрым.
 
 
Наконец приехал Гэндальф издали, устал,
Его лично Бильбо встретил, очень долго ждал.
«Гэндальф едет, гром гремит!» – кричали хоббитята,
Везёт хлопушки и огни, смекнули малышата.
За ним бежала детвора, ведь с магом чудеса,
Он разноцветные огни пускает в небеса.
У Торбы гномы с Бильбо повозку разгрузили,
А малышей-озорников к петардам не пустили.
 

CIX

 
Его знали в том краю – странствующий маг.
Гэндальф Серый, старый странник, хоббитам был рад…
 

CX

 
Бильбо вместе с Фродо свитки изучал,
Гэндальф трубочку курил, дым в окно пускал.
Неожиданно явилась, и без приглашения,
Родственница Бильбо – Лякошель-Любелия.
Дверь была открытой, и она с порога
Сразу для начала набросилась на Фродо:
«Приёмыш Брендизайковский, ты с Бильбо подвязался,
Я знаю, охмурить его недавно ты пытался…»
Фродо изумился, слов не находил,
Добрым и отзывчивым юный хоббит был.
Пререкаться он не стал со сварливой бабой,
Вышел в сад, сказав: «Проветриться мне надо».
 
 
Бильбо Торбинс проворчал: «Занесла нелёгкая,
Я тебя не приглашал старая плутовка.
Ты чего ругаешься и на Фродо злишься,
Словно на насесте взъерошенная птица?»
Любелия:
«Говорят, оставил ты завещанье Фродо,
и ему передаёшь по наследству Торбу?»
Бильбо:
«Может быть. Тебе-то что? Что тебе с того?
Даже если бы и да, дело не твоё!»
Любелия:
«Он из Брендизайков, из другой семьи,
Кровь Торбинсов фамильную надо нам блюсти.
Всех устоев Шира мы главные хранители,
Мы не суетимся, как речные жители.
И не скачем по границам, словно Брендизайки,
Мы степенный, древний род, не из этой шайки…
 
 
Отдавай обратно Фродо в Заячьи Холмы,
В их доме Брендизайками забиты все углы,
Но твой пройдоха юркий как раз не пропадёт,
С роднёю тамошней своей быстрей язык найдёт…»
 
 
Словно на диковинку иль редкостного зверя,
Серый Маг, прищурившись, разглядывал Любелию.
И сказал: «Свой тяжкий путь сам всяк выбирает,
По путям-дорогам жизненным шагает.
Накапливать нельзя обиду-лебеду,
Себе же ты накликаешь ужасную беду.
Расплата для тебя же может стать жестокой,
Зависть, сплетни, козни, это всё пороки…»
Любелия:
«Гэндальф, вам должно быть стыдно, вы Маг-искуситель.
Вы раскол несёте в Шир, вы войны любитель.
Из-за вас у нас все беды, все переполохи,
И теряют головы молодые крохи.
Я поеду в Землеройск, к Голове Совета,
Чтобы он потребовал строгого ответа.
Расскажу о ваших кознях я пойду сейчас,
В Шир не пустят больше вас даже и на час…»
Повернулась, хлопнув дверью, в гневе вся ушла,
Бильбо вздрогнув, прошептал: «Старая карга…»
 
 
Гэндальф хитро посмотрев, молвил: «Знаешь всё же,
Любелия на тридцать лет, мой друг, тебя моложе.
А ты выглядишь таким же, как тогда в походе,
Упитанным, степенным, румяным и здоровым».
«Ну и что, – промолвил Бильбо, – верен я природе,
Оттого и крепкое у меня здоровье…
А она завидует и всегда простужена,
И отчий милый домик мой просто уж ей нужен…
Да всё хочу спросить тебя: почему же ты
К обращению на «вы» так и не привык?»
Гэндальф:
«Во всех словах, ты знаешь сам, огромное значение,
Не просто так их говорят, у них есть назначение.
“Вы” – это обращение, тогда ты выражаешь,
Когда ты, кто перед тобой, ещё совсем не знаешь.
Тёмен собеседник, неясен он тебе,
Не подпускаешь ты его поэтому к себе.
Но и грубить нельзя никак и быть в пренебрежении,
“Вы” – вежливою формой стало при общении.
Но тут одно есть только но… Я вот веду к тому,
Что лицемерье выканье я к сердцу не приму.
Вы-ть название из ночи, вызывая мглу,
Варги собираясь вместе воют на луну.
И в «у-вы» – печаль и скорбь в этом восклицании,
Но об этом я тебе рассказывал же ранее…
“Ты” – взаимность, в этих буквах – друг, товарищ, брат,
“Вы родной”, – ведь так не скажешь, будет всё не так.
“Вы страна моя родная, вы моя любовь”, —
От такого обращенья стынет в жилах кровь…
А впрочем, милый друг мой, главное в общении
То, что держишь на душе, а не обращение…»
 
 
Гэндальф и Бильбо сидели вдвоём, длинные трубки курили,
Два добрых и старых друга о чём-то своём говорили…
Дым в окошко уносился, струйками стекая,
И друзья былое вместе вспоминали…
 

CXI

 
Бильбо готовился долго к этому дню рождения,
Праздник устроил для всех, а не просто одно угощение.
Шёл в лавки поток заказов: на яства и пития,
Роскошества, вещи разные, без которых никак нельзя.
У деревушки Исторбинки, на обширном зелёном лугу,
Решили сей праздник устроить (который у всех на слуху).
Приглашения Бильбо слал во все концы Хоббитании,
Почтальоны валились с ног, утроились их старания.
На лугу разгружали фургоны, на деревьях висели гирлянды,
Стояли большие столы с едой, и выпивки было немало…
 

CXII

 
Хоббитятам малым и юным дарились подарки ценные,
Музыкальные инструменты и даже игрушки волшебные.
Бильбо заказывал их задолго до Угощения
В Черноречье, в Подгорном Царстве, аж за год до дня
                                                                                рождения.
Детишки так поразились, что чуть про еду не забыли,
А вкусностями и сладостями все столы наполнены были.
А хоббитят было много, родители им позволяли
Допоздна оставаться в гостях обычно всегда разрешали.
Пусть веселятся там дети (так хлопотно с ними —
                                                                             с детьми),
В гостях поедят, порезвятся (а то их потом прокорми).
 

* * *

 
А вечером началась «огненная потеха»,
Чудесных ракет маг навёз и много хлопушек (для смеха).
Гэндальф в том мастер великий, в фейерверках знаток
                                                                                  он был,
И хоббитов малых пушистых маг Серый очень любил.
 
 
В свете сверкающих брызг летали Жар-птицы в небе,
В сиянье огнистых струй дивно в полёте пели.
Ярко-зелёные брызги, как листья весенних деревьев,
В голубоватом сиянье живых ручейков теченье.
В факельных искромётах фонтаны огня и света,
Средь разноцветных вспышек ввысь взлетали ракеты.
В гоблинском громобое, в цвете шипящих искр,
Картины в небе явились грозных далёких битв.
Багровые тучи низверглись ливнем тёмного пламени,
 
 
Казалось, волны струились во вражеском яростном
                                                                              знамени.
Но навстречу такому ливню – эльфийские молнии света,
Серебряных стрел поток, средь них большая ракета.
Стрелы, столкнувшись с ливнем, в созвездия обратились,
А ракета птицею белой, лебедью светлою взвилась.
 
 
Лебедь летела на запад средь россыпи звёзд золотых,
В Шире не видели раньше дивной такой красоты.
Но самый коронный номер в честь Бильбо на угощении
Маг приберёг под конец как подарок ко дню рождения.
Задумал весь Шир удивить и своего добился,
Исполинский огненный столб в дыму к небесам
                                                                     устремился.
Склубился в дальнюю гору, вершина её разгорелась,
И полыхнула огнем, и в грохоте разлетелась.
Но это ещё не всё. Из огненного вулкана,
Вылетел страшный змей, как настоящий прямо.
Золотисто-алый дракон, до ужаса, как живой,
В его вертикальных зрачках, ярости было с лихвой.
С бешеным рёвом и свистом, снижаясь, сделал три круга,
Пасть изрыгнула огонь, вздрогнули все от испуга.
Многие пали ничком, чуть не лишившись речи,
А дракон, пронёсшись как вихрь, взорвался вдали
                                                                   над Приречьем.
 
 
Наконец, хорошо откушав, все ждали главную речь,
Традицию эту древнюю старались в Шире беречь.
Правда, немного боялись, а вдруг эта речь надолго,
Понесёт околесицу Бильбо, он стихов и сказов знал много.
Но, как говорится, «подкушав», все хоббиты задобрели,
Настроены благосклонно и сами речи хотели.
 

CXIII

Речь Бильбо

 
«Разлюбезные мои Торбинсы и Кролы,
Дорогие Булкинсы, Ройлы, Ейлы, Пойлы.
Драгоценные Поскоки, Глубокопы милые,
Брендизайки смелые и Барсуксы сильные.
Лежебоки Толстобрюхлы, Бобберы большие,
Благодуи добрые, Дудстоны смешные.
Уж конечно Лякошели и тихони Граббы,
Мудрые Дороднинги, ну и Шерстопалы…»
 
 
Старый хоббит пожилой речь прервал внезапно:
«Шерстолапы кличут нас, ты не прав, однако»
Он, конечно, Шерстолап, лапищи мохнатые,
Взгромоздил на стол ножищи очень волосатые.
 
 
«Да, конечно, Шерстолапы, – согласился Бильбо,
Рад приветствовать вас всех, с вами очень мило!»
 
 
Раздались хлопки и крики: «Ну ещё бы!», «Браво!» —
Рады были все концу краткой речи славной…
Заиграли инструменты: трубки, дудки, флейты,
Кто во что горазд: в гусельки, свистелки.
Молодые хоббиты в весёлый пляс пустились:
Туки, Кролы, Брендизайки в танце закружились.
Одна пара танцевала всем на удивление,
Молодёжный танец просто загляденье.
Юный Многорад (из Кролов) со своей подружкой
На столе весёлый танец начали меж кружек.
 

CXIV

 
То ещё один обычай хоббитов из Шира —
Специально ставить столы гостям большие,
Чтобы можно было устроить представление,
Песню спеть иль станцевать всем на восхищение.
 

CXV

 
Хорошенькая Мелирот (семейства Брендизайк)
С колокольцами плясала ловко ладно, в такт.
 
 
Бильбо Торбинс возмутился, речь его прервали,
То, что захотел сказать, досказать не дали.
Трижды прогудел в трубу, чтобы гул пресечь,
Он внимание привлёк и продолжил речь:
«С особою целью я всех Вас собрал, и даже с тремя,
                                                                       не с одной».
Все гости насторожились, знали, что Бильбо чудной.
«Во-первых: хочу вам сказать, что счастлив всех
                                                                   видеть сегодня.
Прожить сто одиннадцать лет среди вас было мне
                                                                            спокойно.
Эти года для меня были конечно счастливыми,
Немногих из вас я помню, но хоббиты все вы милые.
Правда, добрую половину вдвое хуже я знаю, чем надо,
Худую же половину вдвое меньше люблю, чем знаю…»
 
 
Сказано было сильно, но не очень-то и понятно.
Задумались многие хоббиты, так уж ли речь приятна?
 
 
«Во-вторых, чтобы все были рады вместе сегодня со мной
Угощению в день рождения, что сотворил я с душой.
 
 
И в-третьих, – продолжил Бильбо, и гости сразу
                                                                          притихли,
Слишком уж голос был странный, и даже звуки все стихли. —
С прискорбием вам объявляю и говорю – бывайте!
Шир навсегда покидаю… Я исчезаю… Прощайте!»
 
 
Гости притихли, замолкли, как сговорились, разом,
И также все вместе заговорили, заголосили сразу.
Никак не могли понять: что это было такое?
Только что был на столе – и на тебе, место пустое.
Кто осуждал проделку, а кто-то и восхищался,
Но много было из тех, кто колдовства боялся.
Единственный из всех, так это хоббит Фродо,
В молчании печальном не вымолвил ни слова.
Он понял неожиданно, что любит дядю Бильбо,
И осознал, что навсегда уходит тот из Шира…
 

CXVI

 
Бильбо в дом свой заскочил, в Торбе появился,
Сняв Колечко золотое, снова проявился.
Взял мешок заплечный (заранее набитый),
Плащ дорожный старый, свёрток перевитый.
Сам в костюм походный был уже одет,
А волшебное Колечко положил в конверт.
Неожиданно из кресла Серый Маг поднялся,
Как всегда, и в нужном месте снова оказался.
«Дурацкую затею ты выкинул, мой друг,
Растревожил всю родню и многих ввёл в испуг.
Болтать об этой выходке все в Шире вскоре будут,
И девяносто девять дней не стихнут пересуды…»
 
 
Старый хоббит Бильбо ничуть не удивился,
То что Серый Маг внезапно в доме появился.
«Пускай болтают болтуны, мне нужен отдых, Гэндальф.
Я слишком долго ждал его, уж переждал наверно.
Я, Гэндальф, очень постарел, хоть это и не видно,
Но кости ноют у меня порою очень сильно.
Мол, сохранился хорошо, соседи говорят,
Во мне же утомление, скажу я не тая.
Ты понимаешь, Гэндальф, я тонкий стал претонкий,
Как будто истончаюсь, как лёд весною ломкий.
Не вижу радость в жизни, боязнь чего, не знаю,
И я пугаюсь этого, себя не понимаю…
Хочу я тишины вдали от всех соседей,
В звонок чтоб не звонили, на ухо не галдели.
И книгу нужно дописать, есть окончанье ей:
«Жил весело и счастливо он до скончанья дней».
 
 
Гэндальф с Бильбо не сводил пристального взгляда:
«Отдохнуть, пожалуй, тебе и вправду надо…»
 
 
Бильбо сказал, вздохнув: «Оставил я Фродо всё.
На столе лежат все бумаги, он о них не знает ещё».
Гэндальф спросил: «Всё оставил? Как мы с тобой говорили?
И Колечко своё золотое? Ты помнишь об этом, Бильбо?»
«Конечно, – ответил Бильбо, – в конверте лежит на столе…
Странно, – он вдруг запнулся, – оно осталось… при мне…»
 
 
Гэндальф, взглянув на Бильбо, мягко ему сказал:
«По-моему, нужно оставить его, ты знаешь об этом сам».
 
 
«Ну и что?» – Бильбо стал раздражённым и гневно
                                                                  взглянул на мага. —
Это моё Кольцо! Моё! И моё по праву!
Мне не хочется с ним расставаться. Я же нашёл его.
Пришла моя прелесть ко мне. Меня отыскало само».
 
 
«Конечно, конечно, – спокойно рек маг, – вот только чего
                                                                                 ты злишься?
Не понимаю, зачем волноваться, не вижу причин
                                                                            сердиться…
Волшебные Кольца и вещи с подвохами часто бывают,
Порою бывает и так, что владельцев самих изменяют…
А прелестью ведь однажды называли уже Кольцо,
И в этом не ты был первым, когда подобрал его».
 
 
Бильбо вскричал сам не свой, тёмен лик его стал,
Исказилось в гневе лицо, хоббит клинок достал.
«Кольцо моё, и только! Оно досталось мне!
А ты же хочешь, Гэндальф, забрать его себе!»
У мага сверкнули глаза: «Я тоже могу рассердиться,
Ты в гневе не видел меня, я очень могу разозлиться».
Привстал маг, руку воздел, и выросла тень его,
Воздух вокруг зазвенел, в конверте сверкнуло Кольцо.
Внезапно опомнился маг, на кресло устало присел,
А Бильбо попятился и задрожал, голос его осел:
«Гэндальф, прости меня, но это Кольцо же моё.
И не своровал его я, оно подкатилось само…»
 
 
Маг тихо и мягко сказал: «Ты мне всегда доверял.
Я тебя вором не называл, и сам не грабитель же я.
Поверь мне, как прежде, оставь Кольцо, и сердце
                                                              свободным станет.
Его волшебство даже меня, признаюсь, немного пугает…
Отдай его Фродо, в Торбе оставь, за Фродо же я присмотрю,
Возможно, все страхи твои от Кольца, привязки твоей
                                                                               к нему».
 
 
Бильбо пожал плечами: «Гэндальф, возможно ты прав,
Раздарить побольше подарков на праздник хотел я сам.
Наверно так будет легче, ведь обещал я себе,
А коль обещал – выполняй, а то тогда быть беде.
Кольцо достанется Фродо в придачу к вещам и дому,
Но я совсем задержался, пора уходить из Торбы».
Сказав всё это Бильбо, схватил большой мешок
И сделал шаг к дверям, поправив ремешок.
 
 
«Кольцо осталось у тебя», – раздался голос мага, —
Ведь ты его не вынимал из своего кармана».
 
 
Бильбо вынув конверт из кармана, хотел положить на стол,
Внезапно дрогнули пальцы, конверт полетел на пол.
Гэндальф, подхватив конверт, к бумагам положил,
А Бильбо передёрнулся, от гнева не остыл.
Но то мгновенье было, он улыбнулся мило,
Преобразился весь и выглядел счастливо.
Выпрямился, произнёс: «Пора, дорога ждёт». —
И вместе с Серым Магом он вышел за порог.
«Ох, неужели снова в путь куда глаза глядят? —
Блеснули слёзы на глазах: – Прощай, мой добрый маг».
«Не прощай, мы свидимся, так-то лучше будет,
Хоббит мой бывалый и, пожалуй, мудрый».
 

CXVII

 
Во всём Шире памятным стало угощение.
Долго убирали луг после дня рождения.
Убирали стулья, длинные столы;
Разбирали вывески, ящики, шатры;
Уносили мусор, вилки и тарелки,
Кадки со цветами, рюмки и салфетки;
Сумки позабытые, яркие зонты,
Свечки, целые петарды, бусы и ключи;
И нетронутые яства (были и такие!).
Это уникальный случай для народца Шира.
Множество досталось детям: шариков, фонариков,
Хоббитят на луг сбежалось много очень маленьких.
 

* * *

 
Только выпили по кружке ароматный чай,
Съели лишь по паре кексов, в дверь опять стучат.
Прекратился грозный стук, но в окошке вскоре
Голова возникла Мага, поглядев на Фродо.
«Что-то Фродо Торбинс сильно возгордился,
Коль друзей уж на порог не пускать решился».
 
 
Фродо к двери побежал, и открыл ему,
Гэндальф всё же в комнату не пошёл к нему.
Маг сказал: «Твой дядя всё тебе рассказывал,
И Колечко золотое он тебе показывал.
Но Колечко то, не только, чтобы исчезать,
Может, есть другие свойства, нужно их узнать.
Да и многие владельцы сказочных предметов
Склонны к разным измененьям, знаешь ты об этом.
Мало ли что может быть, что я сам не знаю,
А Кольцо меня пугает, я не понимаю…
Просто не болтай о нём, спрячь его подальше,
А пока прощай, дружок, вспоминай почаще…»
Маг всегда любил загадки, Гэндальф весь такой,
В ночь ушёл широким шагом, помахав рукой.