Текст книги "Грязная война"

Доминик Сильвен
Грязная война

© Éditions Viviane Hamy, Paris 2011

© О. Чуракова, перевод на русский язык, 2014

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2014

© ООО “Издательство ACT”, 2014

Издательство CORPUS ®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Он представил воинам сына, сказав, что тот преемник его и наследник.

Деметрий

Пролог

Ты прибываешь следующим поездом, я жду тебя на перроне, и со мной вся деревня. Только не говори, что это сюрприз. Думал, я про тебя забуду? Скажешь тоже. Я здесь только ради тебя.

Даже мелкое хулиганье, янке, любители устроить заварушку, спокойно сидят на перилах. Твоя репутация им известна, ты – храбрец, какого не всякому повезет встретить. Так они мне сказали, когда мы пускали косяк по кругу. Представляешь картину? Легавый курит со шпаной, ты бы неплохо заработал на этой истории.

Жаль, что ты умер, а то написал бы про это.

Янке уважительно помалкивают, не торопятся кричать про всякое колдовство. Даже они в это не верят. Знают: то, за что тебя убили, к дьяволу никакого касательства не имеет. А сюда пришли, чтоб разузнать побольше. И знаешь что? Я с ними согласен.

Кругом только о тебе и говорят. Но лишь я один могу тебя слышать и высказать то, что у меня на душе. Обычно про разговоры с мертвецами болтают старые дураки, но сегодня все по-другому, у меня в голове будто открылась какая-то дверь. Жалко, что я уже слышал притчу, которую ты мне хочешь рассказать. Меня мутит от травки, а твоя болтовня в башке просто не утихает…

Это притча о халифе, к которому прибежал перепуганный визирь. На базаре ему повстречалась Смерть. Высокая тощая женщина в красном покрывале взглянула на него так странно, что у того все похолодело внутри. Он умоляет халифа дать ему лучшего коня, чтобы бежать далеко-далеко, в Самарканд. Халиф любил своего визиря, он разрешил ему взять лучшего скакуна, и визирь помчался во весь опор: он рассчитывал прибыть в Самарканд еще засветло…

Твой поезд подходит. Вагоны останавливаются со скрипом. Пассажиры из Киншасы не могут выйти на перрон, переполненный скорбящими. Начальник станции просит толпу расступиться. Янке тоже берутся за дело, кричат “тупым баранам”, чтобы посторонились.

Служащие похоронной конторы вытаскивают тебя из вагона, твои двоюродные братья и я беремся за ручки гроба. Поднимаем его на плечи – а ты, оказывается, легче, чем я думал. Рыдают женщины. Тебе ведь нравится такое внимание, правда? Я точно знаю, можешь не рассказывать сказки. Или нет, продолжай ту, которую начал. Я ее наизусть помню, но мне так приятно слышать твой голос, и я наконец пойму, что ты хочешь мне сказать…

Взволнованный халиф переодевается купцом и идет на базар искать Смерть. И вот он видит ее. Она в точности такова, как описал визирь: высокая, худая, лицо наполовину скрыто красным покрывалом, бродит себе как ни в чем не бывало. Халиф подходит. Смерть тут же склоняется перед ним.

– Я хочу спросить у тебя кое-что, – тихо произносит халиф.

– Слушаю тебя.

– Мой визирь еще молод и полон сил, он хорош на службе и, возможно, честен. Почему утром на базаре ты его напугала?..

Мы ставим твой гроб в джип, припаркованный у вокзала. На ветровом стекле по обычаю прикреплен пальмовый лист. Я вижу папашу Бонда и его музыкантов. Твой любимый певец привел с собой мать, главную плакальщицу страны, в роскошной белой накидке, лицо торжественное, как положено в такие дни. Вождь деревни бродит вокруг да около, не знает, как подступиться к столь важной даме. Госпожа Бонда будет по тебе плакать, ты хоть понимаешь, какая честь тебе выпала? Последний раз я слышал ее плач на похоронах министра. Какая привилегия, приятель!

Джип медленно катит к дому твоих родителей, мы идем следом, наши ботинки побелели от пыли. На рассвете апрельский дождь яростно молотил по крышам, но к тебе он явно благоволит. Тучи растаяли, земля высохла, воздух прозрачен, как и положено в ясный день. Ты шествуешь по обновленному миру, брат, хотел бы я одолжить тебе свои глаза.

Процессия прибывает на место, мы вносим тебя в старый дом. Махая лопастями, как пальма листьями, вентилятор перемешивает воздух, пропитанный запахом рагу и риса. Женщины всю ночь готовили, я помогал, потому и знаю, хоть и был пьян. Заходил в бакалею старой Наоми. Зубы она растеряла, зато соображает отлично; хотела мне лавочку свою продать. Но мне только пальмового вина нужно было. Терпкое, цвета разбавленных сливок, я думал, что уже забыл вкус этого кислого пойла.

Мы ставим тебя на циновку. Вождь произносит речь. Пытается рассказать про твои заслуги, но сбивается на забавные случаи. Какой-то янке хихикает, толкая локтем приятелей. Все облегченно вздыхают, когда нудные разглагольствования заканчиваются, а госпожа Бонда разводит руки и начинает похоронный плач. Ее помощницы льют горячие реки слез по тебе, словно знали тебя тысячу лет. Одна из плакальщиц красивая и молоденькая, хотел бы я одолжить тебе свою кожу, чтобы ты мог прикоснуться к ней.

Я перехожу от одной группы к другой, прислушиваюсь. Тебе поют дифирамбы, для них ты герой. Погибший за свободу. У меня другое мнение, но я не вмешиваюсь. Вместо этого слушаю конец твоей надоевшей сказки.

Удивленная Смерть ответила:

– Халифу я вовсе не собиралась его пугать. Мы с твоим визирем столкнулись в толпе. И я посмотрела на него не с угрозой, а лишь с удивлением.

– Почему?

– Потому что не ожидала его тут встретить… У меня свидание с ним завтрашней ночью, в Самарканде…

Самарканд, Самарканд. Забудь Самарканд, Норбер. Ты ведь хочешь сказать, что этот визирь дурак? Но ты сам безумец, приятель. Тебе нужно было бежать без оглядки. Сколько твоих собратьев погибло в последние годы, река крови не скоро высохнет. А ведь судьба предупреждала тебя. Многим ли выпадает такая удача? Ну, скажи, многим? Назови цифру. Просто цифру. Ты молчишь. Я понимаю. Эта цифра – ноль. Ты должен был умереть еще во время первого нападения тех ублюдков в масках. Хочешь, расскажу интересную историю? Молчи и слушай.

У тебя не было ни единого шанса, и все-таки один шанс некий добрый бог тебе подарил. Бог, а не тощая старая сводня. Наверное, он, как и я, окосел от вина и дури и ошибся кварталом. В первый раз эти типы тебя упустили, но они явно собирались вернуться. Бог шепнул тебе, чтоб ты убирался подальше. Куда угодно, в Самарканд, Киншасу или Тимбукту Но ты решил иначе. Ты сказал, что если уж умирать, то лучше дома. И без страха ждал новой встречи с женщиной в красном покрывале.

Ты не герой, ты гордец. Подходит твоя сестра. Как и я, Мириам ничего не может понять. Она считает, тебе нужно было сесть в первый же самолет. Сколько раз она твердила это, но ты не послушал. Если уж так суждено, то зачем?

Все совсем не так.

Если уж на то пошло, ты знаешь не больше того младенца, что на спине у твоей соседки. Ровным счетом ничего.

– Ты чего не ешь, Туссен?

– Спасибо, не хочу.

– Надо поесть чуть-чуть, ты же всю ночь пил…

Конечно, твоя сестра права. Впрочем, Мириам всегда права. Но тебе наплевать на это, Норбер Коната, лучший журналист Конго-Киншаса и всей Черной Африки. Папаше Бонда, как видно, тоже, потому что его музыка прерывает Мириам и ее советы. Громкий голос приковывает общее внимание, и вскоре некоторые женщины начинают потихоньку извиваться в такт, покачиваются накидки бубу. Танцем это не назовешь, но они бы с удовольствием станцевали. И возможно, это было бы лучшим способом проститься с тобой. Как жаль, что ты умер, приятель, честное слово, жаль! А то бы потанцевал с ними под пение папаши Бонда. Пусть его оркестр и чертовски хорош, но он не способен пробудить мертвецов, спящих в нарядных гробах или под растрескавшейся землей. Так-то.

Да, покойники спят глубоким сном, друг Туссен, но и они отправлялись в путь с надеждой… Ты говоришь и говоришь, Норбер, но не произносишь ни звука. Кому ты мешал? Какую крупную рыбу поджарил ты на сковородке своего красноречия?

На твоем месте я бы позаимствовал рот у папаши Бонда. И вместо “прошлого, которое еще расцветет” и “дружбы, которая никогда не умрет”, я бы спел о насилии. О лицах в масках, о том, как они действуют и почему. Я бы выкрикнул имена. А ты болтаешь про свидание с Судьбой, от которого не смог отказаться?

Я не в настроении слушать сказки.

Однажды, друг Туссен, тебе тоже назначат встречу…

Чушь собачья.

Однажды ты тоже…

Ну а сейчас, Норбер Коната, лучший журналист Конго-Киншаса и всей Черной Африки, если не можешь назвать имена и описать лица, пожалуйста, замолчи…

Глава 1

Коломб, парк Пьера Лагравера

Прильнув к лобовому стеклу, сняв ногу с педали, Себастьен Менар разглядел за стеной дождя указатель и свернул с автострады А86 на второстепенную дорогу Сайт Дюген приказал ему замедлить ход. Лейтенант иронически ухмыльнулся. Денди с трехдневной щетиной и взъерошенной шевелюрой, Менар был недавним выпускником Школы политических наук, а еще молодым балбесом, насмотревшимся детективных сериалов.

Эмманюэль Карль разыгрывала из себя мастера дзен, меланхолично пряча руки в карманах неизменного бежевого пальто. Казалось, ни буйство погоды, ни людские волнения ее не касаются. Но Саша чувствовал: стоит ему выказать малейшее раздражение, это сразу будет занесено в невидимый блокнотик, которым она не преминет воспользоваться в нужное время в нужном месте. Если полководец дает волю гневу, его авторитет легко поколебать. Капитан Карль вполне могла бы быть автором “Искусства войны” Сунь-цзы.

Под проливным дождем двое жандармов стоически несли караул возле здания олимпийского бассейна. Когда они отдали ему честь, Менар небрежно махнул в ответ и ловко припарковал “рено” рядом с фургончиком экспертно-криминалистической службы. Карль вышла из машины первой и тут же исчезла в здании. “На открытой местности надо быть быстрым как ветер”.

Менар уже достал записную книжку, ручку и делал пометки. Транспортные средства, топография местности, архитектура строений, часы и организация работы, камеры слежения, график дежурства охранников, погодные условия… Ничто не могло ускользнуть от этого крючкотвора из группы Дюгена. В его обязанности входило фиксировать каждый этап расследования, и его маниакальный темперамент как нельзя лучше подходил для этой скрупулезной работы. Весь мир в его руках укладывался в мелкие бумажные складочки. Оригами как средством борьбы с хаосом.

Распахнутые двери дрожали под порывами ветра, но запах впитался в стены с силой библейских катастроф. Обугленная плоть и расплавленная резина. Двое бледных служащих в спецодежде отвечали на вопросы капитана жандармерии. Тот внимательно оглядел Дюгена и Карль, смущенный несоответствием в иерархии: подчиненная выглядела лет на десять старше начальника. Саша прервал молчание:

– Майор Саша Дюген, уголовный розыск. Изложите вкратце.

Тело обнаружили на краю большого бассейна только что допрошенные уборщики. Был найден небольшой кейс с документами, плащ, в нем бумажник, где лежали четыреста евро и удостоверение личности. Погибший Флориан Видаль, тридцать два года, живет на улице Вожирар, в шестом округе Парижа. Примерно то же самое Саша сообщили утром по телефону. Пока суть да дело, он успел выяснить о жертве следующее: бизнес-адвокат, один из лучших. Речь шла о важной персоне, и местная жандармерия передала дело уголовной полиции.

Жандарм протянул пакет, где лежало удостоверение. Саша внимательно изучил лицо блондина с крупным носом и массивной шеей. Густые брови, светлые, глубоко посаженные глаза, квадратная челюсть, интересная физиономия.

– Глядя на него сейчас, и не скажешь, что это один и тот же человек, – заметил жандарм, кинув беглый взгляд на Менара.

Саша догадался, о чем он думал: сейчас, мол, парня наизнанку вывернет, как увидит. Но он не был знаком с Менаром. И с его блокнотом.

Уборщиков попросили повторить показания. Почувствовав странный запах, они вошли в бассейн и под большой вышкой обнаружили черную массу Сначала подумали, дети из баловства подожгли мешок с мусором. А подойдя ближе, разглядели тело мужчины. И перепугались так, что злейшему врагу не пожелаешь.

Затем эксперты проследовали за капитаном жандармов в раздевалку, где облачились в полипропиленовые комбинезоны и виниловые перчатки. На какое-то мгновение взгляд Саша задержался на коллегах в блестящем белом одеянии: лунная бледность одного, марсианская улыбка другого и их громоздкие костюмы наводили на мысль о “Близких контактах третьей степени”, только на этот раз с враждебными инопланетянами.

– Следы взлома? – спросила Карль.

– В задней части здания. На одной двери висячий замок перекушен.

Саша принялся осматривать параллельно тянувшиеся грязные полосы и отпечаток ботинка, который криминалисты обвели желтым маркером. Ему представился человек, тащивший одурманенную жертву, чьи каблуки царапали плитки кафеля. Линии нигде не прерывались. Преступник проник в здание без помех. Потом ушел тем же путем, один. Между раздевалками и бассейном находился замусоренный “лягушатник”. На него в качестве мостика положили доску. По ту сторону грязные полосы виднелись тоже, но были размыты. Фотограф-криминалист делал снимки, забравшись на вышку. Его коллега водил в голубоватой воде сеткой, насаженной на металлический стержень. Два человека искали отпечатки пальцев и возможные следы ДНК. Саша мысленно пожелал им приятной работы: сцены преступления редко имели такой олимпийский размах.

Саша знал, что, приближаясь к телу, он вступает в зону жестокости. Он понял это сразу, как только ему позвонили: нужно быть редким извергом, чтобы сжечь человека на краю бассейна, демонстрируя, что спасительный прыжок в воду невозможен. Погибший лежал в позе эмбриона, руки за спиной скованы наручниками, от которых тянулась цепь, привязанная к одной из опор вышки. Бедняга сгорел заживо от подожженной покрышки, надетой ему на шею.

– Оригинально, мать твою! – заметил Менар, присев около трупа с заинтересованным видом.

Капитан жандармов и майор переглянулись. Хоть он и считал, что Менар заслуживает хорошего пинка, однако был с ним согласен. Саша пропустил эту “менарзость” мимо ушей и тоже подошел к жертве.

Голова, шея, плечи обуглились, превратились в головешки. Ему вспомнилась скульптура Джакометти. Истощенная, иссохшая фигура. Резина покрышки смешалась с горелым мясом, образовав липкую смолу. Глаза превратились в черные дыры, рот – в страшное, застывшее печное отверстие. Должно быть, человек кричал так, что рвал себе легкие. Но кто мог услышать его в закрытом бассейне, стоявшем в пустынном парке? Менар отошел к окну, за которым кусты и деревья трепетали под порывами ветра. Из окна виднелась тропинка и два фонаря, издали похожих на ветки. Ливень прогнал бегунов и гуляющих. Так же, как прогоняет людей темнота.

По заключению судмедэксперта, смерть наступила около шести часов назад. То есть где-то около трех утра. Убийца определенно знал, что уборщики придут не раньше половины седьмого. Оставалось найти корень уравнения: в котором часу пришел он сам? Если он накачал пленника наркотиками, ему нужно было дождаться, пока тот очнется. И он мог долго играть с жертвой, прежде чем сжечь. Менару предстояло найти возможных свидетелей. Какого-нибудь слонявшегося поблизости бродягу, прохожего, возвращавшегося с ночной смены, ниспосланного провидением полуночника, страдающего бессонницей. Хотя поиски вряд ли что-то дадут. Парк тянулся узкой полосой между шоссе и Сеной, здесь располагались спортивные площадки, несколько промышленных зданий неподалеку, но никакого жилья.

Нашли пустую канистру из-под бензина, из которой, вероятно, была облита покрышка. Грудь, руки и ноги жертвы пострадали гораздо меньше всего остального. На запястьях кровавые следы. Бедняга вырывался как безумный.

Уцелевшие части тела свидетельствовали о крупной комплекции. И определенном достатке. Одежда хорошего качества, дорогая обувь, часы “Картье”, которые заинтересовали убийцу не более чем четыреста евро в бумажнике.

– Это точно Видаль? – спросил Саша.

– Абсолютно, – ответил судмедэксперт. – Мой коллега сравнил отпечатки пальцев жертвы с отпечатками на вещах в портфеле.

– Я звонил секретарше адвоката, – сказал жандарм. – У него была назначена встреча на восемь утра. Она не видела его со вчерашнего дня и связалась с женой, Надин Видаль. Муж вечером уехал из дому. Кстати, кто сообщит вдове? Вы или мы, майор?

Саша ответил, что берет это на себя, и подошел к Карль. Она осматривала содержимое кейса из крокодиловой кожи: дорогая ручка, связка ключей, одинокий ключ на брелоке “порше”, пачка никотиновых пластырей, пластиковый футляр с визитками. Она протянула ему одну:

Флориан Видаль

Адвокат

Хозяйственное и коммерческое право

75006 Париж

улица Сены, 35

Адрес электронной почты и два номера телефона.

– Ив этом шикарном портфеле ни мобильника, ни компьютера?

– Похоже, что нет, шеф.

Он расстегнул комбинезон, чтобы положить визитку в карман пиджака, и повернулся к останкам Видаля. Менар был не так уж неправ. Метод действительно оригинальный, поскольку слишком уж экзотический. Казнь с помощью покрышки придумали в Африке, а потом переняли на Гаити. Но Менар ошибался, думая, что в пригородах Парижа такого не встретишь. Саша помнил того молодого человека, обнаруженного неподалеку от Парижа несколько лет назад с горелой покрышкой на шее. Только тот был не адвокатом, а полицейским.

Карль наверняка вспомнила. Страшная смерть молодого лейтенанта отпечаталась в их памяти каленым железом. Скорее всего, она будет молчать, пока не наступит подходящий момент.

Искусство войны основано на обмане.

Менар направлялся к ним, сияя улыбкой, ни дать ни взять старатель с сумкой алмазов Ботсваны и Зимбабве.

– Добро пожаловать в Африку, шеф. Знатоки называют это казнью папаши Лебрена. Метод, популярный на Гаити во времена тонтон-макутов. Покрышка, бензин, спичка – и вот вам яркое зрелище. Метод, кажется, придумали в Соуэто[1]1
  Соуэто – гетто чернокожего населения на юго-западной окраине Йоханнесбурга. (Здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть], где таким способом наказывали воров. Слышали девиз борцов против апартеида?

Саша терпеливо ждал продолжения. Карль воплощала непоколебимость каменной скалы, жандармский капитан оцепенел словно заяц, ослепленный фарами несущегося на него грузовика.

– “С помощью коробка спичек и горящих покрышек освободим страну”. Винни Мандела очень любила эти “ожерелья”. А про бывшее бельгийское Конго вы в курсе? Прежде чем Заир стал Демократической Республикой Конго, которую также называют Конго-Киншаса, чтобы не путать с Конго-Браззавиль, или Республикой Конго, – ну да, знаю, все это очень сложно, эта история деколонизации. “Ожерельем” папаши Лебрена в Киншасе казнили последних сторонников диктатора Мобуту…

В кармане Дюгена, словно послушный зверек, зажужжал мобильник. Саша с облегчением удалился от общей группы. На экране высветилось имя “Арно Марс”. Большой босс абсолютно точно знал, сколько времени требуется на те или иные действия.

– Ну как там дела, Саша?

Ему нравились тон и непринужденная манера дивизионного комиссара. Начальник вызвал у него симпатию с первой же встречи, и он был уверен, что тот платит ему тем же. Марс выказывал ему доверие, поручая самые трудные случаи. Дело Видаля как раз из таких. Саша кратко изложил ситуацию.

– Если замешан Флориан Видаль, значит, тут франко-африканские дела, – сказал Марс. – Бизнес-адвокат, специалист по сделкам с оружием. Другими словами, тут большая игра.

– И политика.

– Именно. А в таких делах только ходи да оглядывайся.

– Тут еще кое-что, шеф.

– Говори.

– Пять лет назад один молодой лейтенант умер точно так же.

– Да, та история шума наделала. Ладно, копай дальше, а после поговорим. Сегодня у меня сплошь совещания. Клеманти начинает крупное расследование. Дорис Нюнжессе прикончила убийцу своего ребенка. И подалась в бега.

– Нюнжессе? Та известная аукционистка?

– И бывшая супруга крупного бизнесмена. Так что тут тоже как по хрупкому льду шагать. Но такое уж у нас призвание. Приходи ко мне вечером, чего-нибудь перекусим. Заодно о делах поговорим. Идет?

– Конечно, шеф.

Саша вернулся к остальным. Менар продолжал свои разглагольствования, к удовольствию жандармского капитана, который явно недоумевал, как таких типов берут в уголовный розыск. Карль разговаривала с экспертом, проверявшим бассейн. Он только что обнаружил на дне смартфон “Блэкберри”. Контакты Флориана Видаля здорово наглотались воды.

– Надо все восстановить, – сказал Саша. – Вы сможете просушить симку?

– Не получится, – ответил эксперт.

– Почему?

– Она исчезла.

Карль и эксперта явно волновал один и тот же вопрос: почему убийца оставил телефон, но забрал сим-карту? Хотел навести на след, чтобы тут же с него сбить? Саша не любил поспешных заключений и все же связал оба факта. Поджигатель не потрудился обчистить жертву И сразу вступил с полицией в диалог. Чувствовалась гордыня и желание поиграть. Такая же гремучая смесь, как и бензин, которым он сбрызнул лицо своего козла отпущения.

– Методичность… и извращенность, – пробормотала про себя Карль.

– Да, этот сукин сын любит все предусмотреть и действует быстро, – ответил Саша. – Надо и нам не отставать. Бери служебную машину, и в Институт судебной медицины.

Она взглянула на него вопросительно.

– Возьми их измором, но сделай так, чтобы Тома Франклин провел срочное вскрытие.

– Почему Франклин?

– Потому что он лучший.

Она, конечно, не поверила его объяснению. Франклин хоть и был ветераном своего дела, но не более квалифицированным, чем другие.

Саша улыбнулся ей. Карль взглянула на него, потом забрала у Менара ключи и без лишних слов удалилась.

Появляйся, как ветер, исчезай, как молния…