Текст книги "Под черным флагом. Истории знаменитых пиратов Вест-Индии, Атлантики и Малабарского берега"

Мы плохо знаем, как закончил свою жизнь Тью. В книге «История пиратов» написано, что во время своего следующего путешествия в Красное море, совершенного, вероятно, в интересах своих сторонников в Нью-Йорке, он атаковал один из могольских кораблей, и во время «боя ему ядром вырвало часть живота, и он держал в руках свои внутренности, пока не упал. Это породило среди его матросов такой ужас, что они сдались безо всякого сопротивления».

Имя Тью помнили на Лонг-Айленде до самой революции. Имеется запись о человеке по имени Джеймс Тью, который был захвачен на каперском судне и томился в заключении в городе Фортон, Англия, в 1778 году.

Глава 4. Генри Эвери

Генри Эвери был еще одним пиратом, завоевавшим себе славу в Индийских морях. Нам многое о нем неизвестно, в том числе его настоящее имя. В списке обвинений, предъявленных шести его последователям, которые были осуждены в Олд-Бейли 10 октября 1696 года за преступления, в которых он тоже участвовал, его называют «Генри Эвери (он же Бриджмен), который пока еще не пойман». На самом деле его не поймали никогда.

Насколько нам известно, Эвери, которого часто называли Джон Эвери, был матросом торгового флота из Плимута, расположенного в Девоншире. Это был родной город многих пиратов. Бриджмен – его настоящее имя. Капитан Чарльз Джонсон, его первый биограф, пишет: «Он устроил в мире большой переполох, совсем как Меривейс» в наши дни – то есть в 1723 году. Кем или чем был этот Меривейс во времена Георга I, нам неизвестно, но преступления, совершенные им, должны были быть чудовищными, если их сравнивают с «подвигами» Эвери. Деяния этого пирата подвигли многих мужчин из высших и низших слоев общества оставить честную жизнь и заняться морским разбоем или продажей награбленного, к тому же он сделался героем дешевых книжонок, а также пьесы под названием «Удачливый пират», которая была поставлена на подмостках театра Друри-Лейн и издана отдельной книгой Бернардом Линтотом в 1713 году. Ее автором считали Чарльза Джонсона, но это был не тот Джонсон, который выпустил впоследствии «Историю пиратов», а другой Чарльз Джонсон – известный драматург. А в 1720 году, почти четверть века после исчезновения Эвери, Дефо использовал одно из его приключений, описанных в книге «Король пиратов, или Рассказ о приключениях знаменитого капитана Авери, фиктивного короля Мадагаскара», в своем произведении. Дефо решил рассказать о «Его бродячей жизни и пиратстве» в форме «Двух писем о себе, одном, написанном во время пребывания на Мадагаскаре, и другом – после его побега оттуда». К сожалению, эта книга в отчете суда над его компаньонами, а также другими источниками была признана недостоверной. Кроме того, Дефо положил историю Эвери в основу своего романа «Жизнь, приключения и пиратство знаменитого капитана Синглтона». Эта книга была опубликована в том же 1720 году, за три года до того, как капитан Джонсон закончил свой труд.

Эвери, как и его отец, который был капитаном корабля в военно-морском флоте Кромвеля, когда им командовал Роберт Блейк, поступил на флот его величества еще в юности и служил на кораблях «Резолюшн» и «Эдгар». Он также совершил несколько походов в Вест-Индию в качестве капитана торгового судна, но начал свою карьеру пирата на корабле, которому было поручено ловить этих негодяев. Он начал с простого моряка и вырос до офицера и в 1693 году стал первым помощником на лондонском барке «Карл II», капитаном которого был Чарльз Гибсон. Это судно, вместе с вспомогательным судном «Джеймс», было передано в аренду правительству Испании сэром Джеймсом Хаблоном. Ему было поручено снабдить оба корабля товарами и пассажирами, отправлявшимися в Новую Испанию, а потом создать из них службу береговой охраны, чтобы уничтожить процветавшую торговлю контрабандными товарами между французскими островами Мартиника и Гваделупа и портами Испанского Мэйна (побережья материка), которая приносила государству огромные убытки.

В начале 1694 года оба корабля пришли в Корунью[6]6
  Ла-Корунья – порт на северо-западном побережье Пиренейского полуострова в Галисии (Испания).


[Закрыть], или, как ее называли на морском сленге, в «Пах», и простояли там три месяца в ожидании пассажиров, грузов и приказов от властей. Однако ничего этого они не дождались. Экипажи не получали жалованья и, пробыв на борту восемь месяцев, стали проявлять недовольство. Безделье и спиртное дурно влияли на всех, включая капитана, который большую часть времени проводил на берегу или валялся в своей каюте, мучаясь от похмелья, предоставив Эвери возможность заниматься вместе с экипажем темными делами. До них дошли слухи о подвигах пиратов на Мадагаскаре, и Эвери стал тайно подбивать команду захватить шлюп и отправиться туда. Желающих оказалось очень много, и он решил захватить судно «Джеймс», на котором оказалось шестнадцать матросов, готовых к ним присоединиться. Был подготовлен захват «Карла II». Матросам с «Джеймса» сообщили пароль: «Пьяный боцман на берегу?» – они должны были прокричать эти слова, когда будут готовы подняться на борт. Это должно было стать сигналом для Эвери начинать действовать.

30 мая 1694 года, погрузившись в баркас, мятежники подошли к «Карлу II» и прокричали свой вопрос. Эвери велел им подниматься на борт, и, пока они это делали, капитан Хамфриз вышел на палубу, чтобы заявить, что его матросы решили сбежать. Эвери холодно ответил, что это ему хорошо известно, и стал готовиться к отходу. Поднявшаяся суматоха заставила Дэвида Крига, второго офицера, подняться на палубу, откуда его тут же препроводили обратно в каюту. Капитана Гибсона, который лежал в своей каюте больной, известили о происходившем и добавили, что если он решит присоединиться к ним, то останется капитаном. Но Гибсон отказался и вместе с другими, сохранившими верность присяге, был отправлен на берег. Прощаясь, Эвери решил оправдать свои действия, заметив: «Я человек удачи и должен искать свою удачу». Гибсон выразил сожаление, что он делает столь опрометчивый шаг, и сказал, что очень огорчен тем, что с ним, который всегда относился к команде хорошо, обошлись так грубо. Однако на Эвери это не произвело никакого впечатления. Вскоре якоря были подняты, и корабль отчалил. Когда он двинулся к выходу из гавани, капитан Хамфриз несколько раз выстрелил из орудий «Джеймса», но не попал. Капитану стоявшего в этом порту хорошо вооруженного голландца была предложена щедрая награда, если он перегородит выход из гавани, но тот предпочел, как это обычно делали голландцы, не вмешиваться в чужие дела. Таким образом, Эвери спокойно вышел в море. Его судно было обеспечено всем необходимым. Корабль был крупным, имел сорок пушек, запалы и ядра и, кроме того, 15 тонн провизии на борту.

После этого «Карл II» направился к островам Зеленого Мыса и зашел сначала на Боа-Виста, где загрузился солью, а потом на остров Маю. Следуя под британским флагом, пираты захватили три ничего не подозревавших судна, забрали у них провизию и все ценности. У пиратов на борту «Карла II» находился португальский губернатор, и они держали его в заложниках, пока хозяйничали в гавани. Далее они отправились к побережью Гвинеи, где негры, поднявшиеся на борт, чтобы продать им золотой песок, были закованы в кандалы и брошены в трюм, а песок отнят. Следующей целью стал остров Принсипи, где они подружились с португальцами, подарив им семерых из захваченных негров, и пополнили свою казну, ограбив два датских судна, имевшие на борту 40 фунтов золотого песка и множество товаров. В ответ на предложение Эвери вернуть один из кораблей капитан этого судна заявил, что судно застраховано и оно ему нужно. Этот корабль сожгли, а второй какое-то время использовали в качестве судна сопровождения. Зайдя на остров Фернандо-По в Гвинейском заливе, пираты, без всяких помех, очистили корпус своего корабля и отправились к мысу Лопес, а оттуда на Анамабу. Это была их последняя остановка, поскольку они, обогнув мыс Доброй Надежды, направились к северо-западной оконечности Мадагаскара. На этом острове Эвери пополнил запасы воды и закупил у местных жителей скот, который забили, а мясо засолили. Затем они отправились на остров Джоанна (Анжуан), откуда об их приходе в мае 1695 года сообщили в Бомбей. Три корабля Ост-Индской компании попытались захватить его, но он сумел уйти. Отчет, отправленный в компанию, гласил: «Корабли Вашей чести, отправленные к этому острову, начали погоню, но этот корабль оказался для них слишком быстрым, поскольку с него была убрана большая часть надстроек, что дало ему преимущество в скорости. Дополнительные паруса позволили ему развить такую скорость, что он мог не бояться преследователей. Этот корабль, несомненно, отправится в Красное море, что принесет Сурату неисчислимые бедствия».

Этот доклад был отправлен сэру Джеймсу, губернатору Бомбея. Вместе с ним пришло и письмо от Эвери, оставленное им на острове Джоанна в качестве уведомления для его преследователей или тех, кто решится броситься за ним в погоню. Оно было датировано «Февраль, 28-го 1695» и гласило:

«Всем английским командующим. Да будет вам известно, что я побывал здесь на бывшем военном корабле «Карл»[7]7
  Генри Эвери переименовал фрегат «Карл II» в «Фэнси».


[Закрыть] Испанской экспедиции, который вышел из Коруньи 7 мая 1694 года. Овладев кораблем с 46 пушками и 150 матросами, я отправился на поиски удачи и еще пока не нанес урона никому из англичан или голландцев. Этого не будет, пока командую я. Где бы я ни был, я всегда говорю с капитанами всех кораблей, и хочу, чтобы тот, кто прочтет это послание, принял его за сигнал, что если вы или любой другой, кому вы сообщите, захочет узнать, на каком расстоянии мы находимся, то я отвечу точно так же – я не буду вам вредить. Однако мои люди голодны и решительны, и если они выведут меня из себя, то я не смогу сдержаться. А пока остаюсь другом англичан,

Генри Эвери.

Здесь, в Мохели, сейчас находятся 160 вооруженных французов, которые только и ждут возможности захватить какой-нибудь корабль, так что будьте осторожны».

Французы, о которых так заботливо предупреждает Эвери, спаслись с корабля, севшего на мель. Об этом стало известно капитанам кораблей Ост-Индской компании, которые зашли в гавань Джоанны за водой. Они отправились на Мохели, разграбили и сожгли севший на мель корабль, взяли в плен шесть французов и увезли их в Бомбей. Тогда Эвери приступил к действиям. Будучи на Джоанне, он захватил корабль местных жителей, груженный рисом, забрал груз и затопил судно.

Отчалив, они некоторое время крейсировали неподалеку, но безрезультатно. Истощив запасы воды и провизии, Эвери вернулся на Джоанну и отправил на берег нескольких больных моряков. На второй день они заметили на горизонте несколько кораблей Ост-Индской компании и поспешно ушли, оставив хворых на берегу. Когда поднялся попутный ветер, они отправились на остров Гранд-Комор и по дороге захватили и потопили небольшое французское судно, а потом возвратились на Джоанну и забрали больных. Придя вновь на Мадагаскар в поселение под названием Мит, они сожгли его, потому что аборигены отказались с ними торговать. После этого было решено отправиться к аравийскому побережью на поиски флота из Мокки[8]8
  Мокка – совр. Моха, Йемен.


[Закрыть], который должен был туда прибыть. Во время этих поисков пираты встретили пять английских кораблей, посланных с таким же заданием. Три из них, под командованием капитанов Уэйна, Фарелла и Мэя, были из Нью-Йорка. Пока они караулили флот из Мокки, он ночью прошел мимо них. От моряков корабля, захваченного утром, они узнали, что добыча ускользнула. Сомневаясь, стоит ли догонять флот из Мокки или нет, англичане собрали совет, который выступил за погоню. Однако догнать удалось лишь один отставший корабль, который принес им от 30 до 40 тысяч фунтов.

Отойдя от Сурата[9]9
  Сурат – город на западе Индии, в штате Гуджарат.


[Закрыть] на расстояние примерно 10 лиг, пираты повстречали большой корабль с настолько высокими мачтами, что сначала приняли его за голландца из Ост-Индской компании, который было бы неразумно захватывать, но вскоре он поднял могольский флаг, и выяснилось, что это «Ганг-и-Савай» (Ganj-i-Sawai), торговый корабль, принадлежащий падишаху империи Великих Моголов Аурангзебу. Судно шло из Сурата с несколькими богатыми мусульманами, направлявшимися в Мекку, кроме того, на его борту находилась дочь Великого Могола со свитой. «Ганг-и-Савай» имел на борту 80 пушек и команду из 400 человек, вооруженных мушкетами, и двигался без конвоя. Он намного превосходил судно «Фэнси» (Fancy), но Эвери яростно атаковал его. Ответный залп пиратов по «Ганг-и-Савай» убил четырех человек и посеял на корабле панику. Его капитан Ибрагим-хан не смог дать достойный отпор, а когда пираты пошли на абордаж, в ужасе убежал вниз. Поскольку разбойников было намного меньше, чем матросов, их можно было бы разбить без особого труда, но, не встретив сопротивления, пираты быстро захватили корабль.

Именно этот захват и стал основой для легенд лондонских сочинителей. Говорили, что добыча составила 4 миллиона фунтов, а Эвери приписали женитьбу на принцессе и создание империи на Мадагаскаре. На самом деле корабль принес 100 тысяч золотых цехинов по 2,25 доллара за каждый, и 100 тысяч пиастров, а также огромное количество драгоценных камней. Принцессу не тронули, чего нельзя было сказать о ее придворных дамах, часть из которых выбросились за борт, а другие избавились от позора при помощи кинжалов. После недельной оргии корабль отпустили обратно в Сурат, но эти новости так разъярили Великого Могола, что он стал угрожать жестоко отомстить английским купцам и их посредникам, торговавшим в его владениях. Он отправил свою армию в Бомбей и посадил в тюрьму 64 англичан в Сурате и Бомбее, где они провели почти год, закованные в кандалы. В эту компанию включили и Эннсли, местного президента корпорации, представлявшего Могола в Бомбее. Итимадхан сохранял благоразумие и не совершал никаких враждебных действий, поверив заявлению сэра Джона Гаера, что не все разбойники Эвери являются англичанами. Чтобы доказать, что и у других народов хватает своих негодяев, он выдал ему шесть французов, захваченных в Мохели.

Эвери тем временем высадился на острове Реюньон, где взял на борт воду и провизию, а заодно захватил «Рампур» (Rampur), камбейское торговое судно с грузом, стоившим 1 миллион 700 тысяч рупий. Понимая, что в этих местах становится жарко, он отбыл на Маврикий, где провел некоторое время, разделив по пути добычу, достигавшую по 500–1000 фунтов на каждого. На Маврикии 25 французов и 14 голландцев были высажены на берег, вместе с несколькими англичанами, которые больше не хотели рисковать своей жизнью. Было решено отправиться в Америку, что и было сделано, с остановкой на острове Вознесения. Пираты сомневались, куда безопаснее пойти. Некоторые предлагали добраться до Новой Англии и разойтись. Они, конечно, понимали, что их «профессия» весьма уважаема в Нью-Йорке, но после их побега из «Паха» они опасались, что там их ждет расплата. Соответственно, было решено остановиться на острове Нью-Провиденс на Багамах и разведать обстановку.

Они достигли этого острова без приключений и прибыли в удачный для себя момент. Джоунс, местный губернатор, присланный Лордами Собственниками острова, довел своих подданных до бунта и находился на грани лишения власти, когда на горизонте появились пираты. Когда Эвери прислал на берег письмо, обещая выплатить от имени команды по 20 пиастров и по 2 золотых от каждого моряка и в два раза больше от себя самого за разрешение на вход в гавань, губернатор немедленно согласился. Он вскоре заключил договор с Эвери, который пообещал предоставить ему 40 пушек и 120 матросов в придачу для борьбы с его мятежными подданными. Власть губернатора была восстановлена, и он контролировал обстановку, пока корабль находился в гавани. Вскоре Эвери отчалил, очевидно планируя достичь материка и распустить свою команду, но его одолели сомнения, и он вернулся на остров, и вовремя. Он успел во второй раз спасти Джоунса. Теперь Эвери понял, что будет трудно содержать корабль, если снова не начать пиратствовать, против чего возражало большинство. Поэтому Эвери решил его продать, выдав за каперское судно, судьба которого не сложилась и владельцы которого попросили избавиться от него с наибольшей выгодой. Вскоре нашелся покупатель, и корабль был продан. Эвери купил шлюп, снова взял себе имя Бриджмен и с теми моряками из команды, которые не хотели остаться на Багамах, совершил поход вдоль побережья Америки, причаливая то тут, то там. Не вызвав ни у кого подозрений, он прибыл наконец в Бостон. Так, по крайней мере, утверждал Джонсон.

Последний рассказывает нам сказку о том, что пираты высадились в порту на севере Ирландии и рассеялись кто куда. Некоторые ушли в Дублин, где восемнадцать из них получили помилование, а другие пропали, за исключением шестерых невезучих, которых властям удалось поймать. Возможно, здесь сыграло роль вознаграждение в 500 фунтов, предложенное правительством, и 4 тысячи рупий от компании. Это были Джозеф Доусон, Эдвард Форсит, Уильям Мэй, Вильям Бишоп, Джеймс Льюис и Джон Спаркс. Тон обвинения свидетельствует о том, что казнь этих людей стала следствием обещания, данного компанией Великому Моголу. Оно гласит: «Их последнее ограбление в Индийском океане стало самым крупным и привело к самым пагубным последствиям, особенно для торговли, учитывая могущество Великого Могола и естественную склонность индусов к мести». Это удивительно, но во время первого суда 19 октября 1696 года эти пираты были оправданы сочувствующими присяжными, «вопреки ожиданиям суда». 31 октября их судили вторично. На этот раз «ожидания суда» оправдались. Шестерых признали виновными, и они были повешены в Доке для казней в Лондоне 25 ноября 1696 года.

Джонсон рассказывает, что на пути домой Эвери оставил на хранение некоторое количество драгоценностей и золота у купцов Бристоля, которые дали ему тайное обещание вернуть все наличными. Он получил деньги, но в весьма незначительном количестве и жил в нищете в Биддефорде, «не имея никакого авторитета». Нуждаясь в деньгах, он лично отправился в Бристоль, но наткнулся на «жестокий отпор»; купцы пригрозили ему, что откроют властям правду. Это заставило его уехать в Ирландию, откуда он послал еще один запрос, но безрезультатно. Дойдя до полной нищеты, Эвери решил вернуться и встретиться с купцами лично. Добравшись до Плимута на торговом судне, он пешком пришел в Биддефорд, где вскоре заболел и умер, «не оставив денег, на которые можно было купить ему гроб».

Все это кажется неправдоподобным, ибо на суде над шестью пиратами никаких свидетельств того, что Эвери вернулся на родину, представлено не было. Уильям Мэй, свидетельствуя в свою защиту, утверждал, что он возвратился из Виргинии на первом же корабле, приехав туда из Нью-Провиденса. Он высадился в Бристоле, где слег больным на пять дней, а выздоровев, отправился в экипаже в Лондон и был схвачен в 3 милях от Бата посланцем короля. Его предал человек, которому он доверился. Кажется невероятным, что, если бы Эвери достиг Англии тем же путем, что и Джонсон, он смог бы уйти от преследования со всеми этими криками «Лови, держи!», поскольку люди знали о его богатствах. Скорее всего, он скрылся в колониях или покинул этот мир, как и его подельники. За его голову назначили вознаграждение в 100 фунтов, затем повысили до 500, но никто не обратился.

В колониальных хрониках есть много упоминаний о том, как разбегались матросы Эвери. Эдвард Рэндольф, посланный в Америку королем Вильгельмом в качестве генерального инспектора с заданием усовершенствовать правовые нормы и дела, в своем послании лордам Совета по торговле сообщал: «Полковник Николсон, узнав, что некоторые из людей Эвери находятся в Филадельфии, немедленно отправил воззвание лордов юстиции с требованием (арестовать их) мистеру Маркхэму (заместителю губернатора), который вместо того, чтобы отправить в тюрьму, всячески поддерживал их и поощрял. Двое из самых главных (Клинтон и Лассаль) были доставлены из Каролины в Филадельфию неким Медликоттом, еще одним пиратом Эвери, который служил хирургом на его корабле. Другой пират (некий Клаус, бондарь) живет сейчас в Филадельфии. Я почти каждый день вижу его на улицах; Джеймс Браун, еще один разбойник из их компании, женат на дочери мистера Маркхэма». Так что тот факт, что человек был пиратом, вовсе не мешал ему занимать положение в обществе. Неужели Филадельфия уже тогда была «коррумпирована и довольна»?

6 июля генерал-губернатор Ричард Кут, граф Белломонт, писал из Нью-Йорка лордам адмиралтейства: «Я захватил двух предполагаемых пиратов из команды Эвери, но, не имея указаний отправить их в Англию и не имея улик, чтобы осудить их здесь, я вынужден был отпустить одного под залог, а другого оставить в заключении, поскольку он еще не внес залог. В этом я не могу им отказать, поскольку, кроме подозрений, у меня против них ничего нет».

В письме лордов Совета по торговле от 9 июня 1698 года Белломонту было рекомендовано присоединить имя Эвери к имени Кидда, как людей, не подлежащих помилованию, «что, как мы полагаем, уже было или будет сделано». Судя по этому письму, отправленному много времени спустя после лондонских казней, можно сделать вывод, что «Эвери, он же Бриджмен» уже давно покинул ряды живых.

Во время представления «Успешного пирата» в театре Друри-Лейн, данного в эпоху королевы Анны, Бартон Бут, первый представитель этой знаменитой фамилии, подвизавшийся на подмостках в качестве трагика, играл роль Арвирагуса, «принца» Мадагаскара. Арвирагус изображен в этой пьесе как герой Голландской войны, уволенный со службы за избиение палкой офицера, отказавшегося драться с ним на дуэли, чья страна, а также «его друг и его любовница» обошлись «с ним в высшей степени неблагодарно».

«Принц» приказывает разделить добычу, и на каждого пирата пришлось по пять тысяч долларов. Они должны были быть выплачены

 
…без задержки и утайки;
Своей жизнью ты ответишь мне за пенни,
Что недодал ты славным морякам, —
Я не терплю чиновных тунеядцев,
Что разжирели, отбирая хлеб,
У вдов или сирот, и кровь сосущих
У раненых в сражениях солдат.
 

И далее:

 
Ужель не рыскали они по миру,
Мне верою и правдою служа;
Со мной они вкруг света обошли,
Семью отвергнув, дружбу или славу;
Кровь проливали, жгли и голодали,
Сама стихия и все люди на Земле
Для них врагами, несомненно, стали.
Видали их глаза обличье смерти
В любом наряде и в любой стране.
Когда наш барк потрепанный стоял
На этом острове, вкушая краткий отдых,
Все, в один голос, Королем меня признали.
Когда хохочет Угнетатель, когда Добро и Зло
Сплелись в одном Законе, а Богатство
Вдруг сделалось судьей всему на свете,
Когда Достоинство презренно, Справедливость спит,
Когда намек на взятку делает свободным,
Когда Тиран высокомерно верит,
Что воплощение закона – это он,
И правит, Похоти потворствуя своей.
 

Разделив деньги, пираты принялись делить женщин – по жребию. Это, естественно, не обошлось без осложнений, особенно когда одна дама узнала среди участников лотереи своего бывшего мужа. В этой пьесе имеется также намек на мораль. Француз по имени Пиракво, преследующий Арвирагуса из желания отомстить, произносит такую фразу:

 
Я не могу простить его, поскольку
Сам зло ему когда-то сотворил.
 

Это является основной мыслью пьесы. Она завершается появлением давно пропавшего сына. Арвирагус заявляет, что его настоящее имя Авери. В эпилоге мистер Норрис произносит такие слова:

 
Стоит Поэт, виновный в том, что
С великим Вором Авери сошелся
И незаконно соблазнил полцарства
С любовником из пьесы городской.