Текст книги "Пушкин"

Картина 4

(НАТАЛЬЯ начинает говорить сразу же, из другого времени и места, продолжая ранее начатый разговор с ПУШКИНЫМ, который просто поднимается со стула и поворачивается к ней, тогда как ГОГОЛЬ и ПИКОВАЯ ДАМА растворяются в тенях. Мы снова на балу).

НАТАЛЬЯ. Выйти за вас? Как я могу выйти за вас? Я скорее вобью в голову железнодорожные костыли, чем выйду за писателя. А кроме того, только не обижайтесь, вы действительно очень уродливый.

ПУШКИН. Вы говорили, это не имеет значения.

НАТАЛЬЯ. Старалась не выходить из рамок приличия, а это всегда ошибка.

ПУШКИН. Лучше выйти за урода, который вас любит, чем за красавца, которому вы безразличны.

НАТАЛЬЯ. Любовь уходит быстрее, чем скисает молоко.

ПУШКИН. Я вполне готов любить вас до самой смерти.

НАТАЛЬЯ. Вы намерены в самом скором времени покончить с собой?

ПУШКИН. Я не шучу. Никогда в жизни не был таким серьезным.

НАТАЛЬЯ. Что ж, перестаньте. Это даже не интересно. На самом деле любить – большая глупость.

ПУШКИН. Знаю, что глупость, но люблю.

НАТАЛЬЯ. Почему? Какие мои слова или действия вызвали этот прискорбный взрыв бессмысленного обожания?

ПУШКИН. Ничего такого вы не сделали. И не сказали. Вы прекрасны, это правда, я и раньше волочился за красавицами, но ведь не влюблялся. В каком-то смысле я в таком же ужасе, что и вы. Я ненавижу собственную слабость. Мне не хочется оказаться в чьей-то власти. И я вижу, что вы не уважаете того, кто любит вас, поскольку не уважаете себя. Я уверен, вы предпочли бы смазливого дебила. Но уродливый соблазнитель, который влюбляется и ведет себя как дебил… такого не полюбит никто. Теперь вы понимаете мою дилемму. Я почти что надеюсь, что вы меня отвергнете, и я смогу вернуться к бездумному отчаянию совокуплений без любви, лишившись всего этого унизительного безумия надежды. И при этом я знаю, что это безнадежно, любая любовь безнадежна, скорее всего, и та, на которую отвечают взаимностью. Господи, да что я такое говорю. Вы довели меня до полнейшего идиотизма. Если я стану еще глупее, но рискую превратиться в красавца.

НАТАЛЬЯ. Вы должны благодарить меня за отказ. Я избавляю вас от страданий. Последуйте собственному совету и женитесь на девушке, обделенной красотой, которая любит вас. Тогда уродство будет ждать вас дома, а спать вы сможете со всеми, кто вам это позволит. А теперь прошу меня извинить, я собираюсь потанцевать с мужчиной, начисто лишенным мозга.

(НАТАЛИ отходит к дивану, на котором сидят ее сестры. ПУШКИН стоит, сокрушенный отказом, смотрит ей вслед. БЕНКЕНДОРФ появляется из-за растения в кадке).

БЕНКЕНДОРФ. Я надеюсь этот довольно-таки жесткий отказ не вызовет у вас желания пустить пуля в висок. Писатели – чудовищные эгоисты.

ПУШКИН. Что вы здесь делаете?

БЕНКЕНДОРФ. Я всегда и везде. Как Святой Дух. Чертовски жаль, что она не вышла за вас. Хотелось бы посмотреть на детей. Этакая смесь лебедя и абиссинского бородавочника. Женщина приносит смерть в сердце мужчины. Это вы написали в своем маленьком блокноте, так? Не с синей обложкой. С коричневой, который вы держите в нижнем ящике.

ПУШКИН. Откуда вы знаете, что я пишу в своих блокнотах?

БЕНКЕНДОРФ. Поверьте мне, без нее вам будет лучше. Ее мать глупая и злобная. Отец – пьяница, а еще и безумен. И у нее нет приданого.

ПУШКИН. Она – самое восхитительное существо, созданное Богом.

БЕНКЕНДОРФ. Так вы думаете, что есть Бог? Что ж, это лишь одна из версий.

(ПУШКИН и БЕНКЕНДОРФ через сцену смотрят на НАТАЛЬЮ, уходя в тень. Они остаются на сцене).

Картина 5

(Прожекторы освещают ГЕККЕРНА и ДАТЕСА, которые стоят у авансцены, на том же балу, смотрят на ПУЩКИНА и БЕНКЕНДОРФА, которые в глубине сцены. Продолжает играть приглушенная музыка).

ДАНТЕС. Кто этот мрачный тип, который постоянно рядом с Пушкиным?

ГЕККЕРН. Граф Бенкендорф, возглавляющий тайную полицию царя. Настоятельно советую держаться от него подальше.

ДАНТЕС. А чего ему надо от Пушкина?

ГЕККЕРН. Он также главный царский цензор. Отслеживает каждое слово, написанное Пушкиным. Очень опасный человек. Уже поздно. Не пора ли домой?

ДАНТЕС. Еще нет. Пушкин не отрывает глаз от Натальи. Почему он так смотрит на нее?

ГЕККЕРН. Все смотрят на нее. Смотрели и будут смотреть. Я действительно вымотался, дорогой мальчик. Ты знаешь, я привык ложиться рано. Пошли.

ДАНТЕС. Ты иди. Я приду позже.

ГЕККЕРН. Если ты пропустишь утреннее построение, опять отправишься на гауптвахту. Ты проводишь там больше времени, чем крысы.

ДАНТЕС. Какая тебе разница, пропущу я утреннее построение или нет. Когда ты перестанешь носиться со мной, как с писаной торбой? Я могу остаться, если мне того хочется. Я – не твоя жена.

ГЕККЕРН. Это мне прекрасно известно. Хорошего вечера. (Разворачивается на каблуках и с достоинством уходит).

Картина 6

(Прожекторы смещаются на КАТЮ, НАТАЛЬЮ, АЛЕКСАНДРУ. Играет музыка).

АЛЕКСАНДРА. Пушкин уговаривал тебя переспать с ним?

НАТАЛЬЯ. Если на то пошло, звал замуж.

КАТЯ. Пушкин сделал тебе предложение? Правда?

НАТАЛЬЯ. Боюсь, что да.

АЛЕКСАНДРА. И что ты ответила?

НАТАЛЬЯ. Отказала, естественно.

КАТЯ. Почему ты отказала?

НАТАЛЬЯ. Да перестань. Кто бы в здравом уме захотел стать женой такого человека?

АЛЕКСАНДРА. Катя.

КАТЯ. Никто на мне не женится. Я усохну и умру в одиночестве.

НАТАЛЬЯ. Да, возможно.

АЛЕКСАНДРА. Не теряй надежды, дорогая. Жизнь полна сюрпризов.

КАТЯ. Только не в России.

АЛЕКСАНДРА. Я заметила, что симпатичный барон Дантес то и дело поглядывает на тебя.

КАТЯ. Он смотрит не на меня, а мимо меня, на Наталью. Я для него не отличаюсь от растения в горшке.

(ГОГОЛЬ неуклюже подходит к трем женщинам).

ГОГОЛЬ (обращается к НАТАЛЬЕ). Прошу извинить. Не желаете потанцевать?

НАТАЛЬЯ. Нет, благодарю.

ГОГОЛЬ. Но вы всегда хотите потанцевать. Вы танцуете со всеми.

НАТАЛЬЯ. Это так, но, видите ли, я подвернула лодыжку.

ГОГОЛЬ. Ох, извините. (Пауза). Причина не в том, что я уродлив?

АЛЕКСАНДРА. Разумеется, нет. Ей нравятся уродливые. А от Пушкина она просто без ума.

ГОГОЛЬ. Да. Пушкин. Пушкин. Всегда Пушкин. Все вертится вокруг Пушкина.

ДАНТЕС (подходит к НАТАЛЬЕ). Не желаете потанцевать?

НАТАЛЬЯ. С удовольствием.

(ДАНТЕС берет НАТАЛЬЮ за руку, и они танцуют).

ГОГОЛЬ. Вот. Вы только посмотрите. Вы это видите? Чудесное выздоровление.

АЛЕКСАНДРА. Красивые всегда жестоки. Они могут себе это позволить, потому что для них последствия откладываются до тех времен, когда они становятся уродливыми.

ГОГОЛЬ (глядя на АЛЕКСАНДРУ). А вы очень интересная девушка. Не желаете потанцевать?

АЛЕКСАНДРА. Нет, благодарю. Меня немного мутит от вида моей сестры, кружащейся в танце с этим прекрасным болваном. Пригласите Катю, почему нет?

КАТЯ. Я не хочу с ним танцевать. Он уродливый и странный.

ГОГОЛЬ. Благодарю за честность?

КАТЯ. Ничего личного.

ГОГОЛЬ. Естественно. Уродливый, странный и безликий. Я должен научиться не реагировать на эти рутинные унижения. Пойду лучше домой, напишу письмо своему носу. (Уходит).

АЛЕКСАНДРА (обращаясь к Кате). Если честно, Катя, мы такие же пустые, как Наталья. Просто не такие красивые.

КАТЯ. Я бы предпочла быть пустой и красивой. А ты нет?

АЛЕКСАНДРА. Я бы предпочла, чтобы мужчины не были такими говнюками.

(Они уходят в тень, музыка продолжает играть).

Картина 7

(Прожектора освещают ПУШКИНА и БЕНКЕНДОРФА, которые наблюдают за танцующими ДАНТЕСОМ и НАТАЛЬЕЙ)

БЕНКЕНДОРФ. У меня есть несколько идей по части улучшения «Евгения Онегина». Я не говорю, что все плохо. Просто думаю, кое-где слово-другое можно изменить…

ПУШКИН. Замены слов меня не интересуют.

БЕНКЕНДОРФ. Но вы даже не знаете, о чем я?

ПУШКИН. Мне без разницы. Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мою работу.

БЕНКЕНДОРФ. Это такое типичное высокомерие. Почему слово, выбранное вами, лучше слова, предложенного мной? Писатели – что дети, «пекущие» куличи в песочнице. Слишком гордые, чтобы позволить кому-то им помочь. Думают, что ни в чем не могут ошибиться.

ПУШКИН. С чего вы взяли, что лучше меня знаете, какое слово надо использовать?

БЕНКЕНДОРФ. А почему вы думаете, что такого быть не может?

ПУШКИН. Потому что это мои стихи. Не ваши. Мои!

БЕНКЕНДОРФ. И вы никогда не отвечаете на мои письма.

ПУШКИН. Занят.

БЕНКЕНДОРФ. Да, нам известно, какой вы занятой. Вы очень популярный. Все вас знают. Дети заучивают ваши стихотворения. Женщины голыми ложатся у ваших ног. За исключением, увы, одной, которая вам действительно нужна. Вам не кажется странным, что женщины питают отвращение ко мне, возглавляющему тайную полицию царя, но сотнями падают на колени перед вами, простым писакой, автором пьес и прочей ерунды? Несмотря на общеизвестный факт, что вашего прадедушку привез из Африки француз, собиравший редких животных.

ПУШКИН. Я в высшей степени горжусь своим африканским происхождением.

БЕНКЕНДОРФ. Вы в высшей степени гордитесь всем. Это ваша проблема. Должно быть, это крайне унизительно для вас, получить такой грубый отказ от женщины, которую любите, в тот самый день, когда газета опубликовала такую жуткую рецензию. Злобную и предвзятую.

ПУШКИН. Рецензентов принято жалеть в той же мере, что и мужчин, родившихся без пениса.

БЕНКЕНДОРФ. Вы расстроены в большей степени, чем желаете это показать. Никто не любит оскорблений в газете. Надеюсь, вы не вызовите рецензента на дуэль? Потому что я, знаете ли, лично знаком с этим человеком.

ПУШКИН. Вы хотите сказать, он – один из ваших информаторов?

БЕНКЕНДОРФ. По меньшей мере, он отвечает на мои письма. Что касается его литературных воззрений, так он выражает исключительно собственное мнение, но он говорит, что вы пишете как обезьяна. Такие комментарии могут показаться крайне огорчительными.

ПУШКИН. Человек пишет не ради похвалы дураков. Совсем по другим причинам.

БЕНКЕНДОРФ. Правда? И по каким? По каким причинам человек добровольно навлекает на себе безжалостные оскорбления людей, которые думают, что он пишет, как обезьяна? Не похвала дураков, не богатство, потому что только осел думает, что разбогатеет, если будет писать что-то помимо глуповатой ахинеи, тогда что? Что заставляет человека подвергать себя таким страданиям и унижениям на глазах семьи, друзей, женщин?

ПУШКИН. Полагаю, утоление страсти.

БЕНКЕНДОРФ. Как при половом сношении?

ПУШКИН. Только когда пишешь, женщина не нужна.

БЕНКЕНДОРФ. То есть писательство нечто большее, чем онанизм?

ПУШКИН. Вы, вероятно, разбираетесь в этом больше меня.

БЕНКЕНДОРФ. Что вы хотите этим сказать? Вы переходите на личности? Потому что я не люблю перехода на личности.

ПУШКИН. Тогда вы счастливы тем, что вы не писатель.

БЕНКЕНДОРФ. Но я писатель. Я – автор сотен и сотен выверенных в мельчайших деталях донесений царю, касательно деятельности таких, как вы.

ПУШКИН. Вы когда-нибудь получали плохие рецензии?

БЕНКЕНДОРФ. Никогда.

(Они наблюдают, как НАТАЛЬЯ, широко улыбаясь, танцует с ДАНТЕСОМ).

ПУШКИН. Думаю, пришло время покинуть страну.

БЕНКЕНДОРФ. Ага. У вас разбито сердце, вот вы и желаете отправиться в дальние края. Проблема в том, что женщины везде одинаковые. И вы не можете уехать без царского дозволения.

ПУШКИН. Может, царь сможет использовать меня в какой-нибудь дипломатической миссии. Скажем, во Франции.

БЕНКЕНДОРФ. Сожалею. Во Франции все вакансии заняты.

ПУШКИН. Тогда в Китае. Где угодно. Просто позвольте мне на какое-то время уехать.

БЕНКЕНДОРФ. Его императорское величество не захочет, чтобы далекое путешествие помешало творить такому великому поэту, как вы.

ПУШКИН. Но почему царь хочет, чтобы я писал? Чем меньше я пишу, тем меньше у него поводов волноваться, что я сею измену.

БЕНКЕНДОРФ. Царь никогда не волнуется.

ПУШКИН. Я бы хотел поговорить с ним лично.

БЕНКЕНДОРФ. Говоря со мной, вы говорите с царем, и царь говорит, что вы никуда не поедете.

ПУШКИН. Это невыносимо. Я не могу жениться. Не могу путешествовать. Даже не могу писать то, что хочется.

БЕНКЕНДОРФ. Ерунда. Пишите, что хочется. Нас волнует только то, что видят другие люди. Если вы хотите писать, а потом сжигать написанное, вольному воля. Вы освободите меня от необходимости сжигать все самому. Избавитесь от посредника.

ПУШКИН. Я не могу думать. Не могу спать. А когда засыпаю, вижу кошмары с карликами-людоедами. Но вы, вероятно, это знаете. Нет сомнений, что вы шпионите за мной и в моих снах, прячась за растениями в кадках. Такая у меня жизнь: бесконечная битва с карликами-людоедами.

БЕНКЕНДОРФ. Вы расстроены. Может, хотите прилечь? Мои апартаменты неподалеку. Если вам нездоровится…

ПУШКИН. Послушайте меня, мерзкий, садистский холуй. Мне не нужна ваша литературная критика, мне не нужны ваши советы о женщинах, и я не хочу лежать в ваших апартаментах. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

БЕНКЕНДОРФ. Грубить нет никакой необходимости. Я всего лишь царский слуга. (ПУШКИН уходит. Пауза). Что ж, вам придется испрашивать аудиенцию.

(Свет гаснет, бальная музыка умолкает).

Картина 8

(Скрипка играет 24-е каприччо Паганини. Когда зажигается свет, мы видим, что скрипач – Гончаров. К нему подходит Наталья).

НАТАЛЬЯ. Папа? (Гончаров продолжает играть). Папа? Вы хотели меня видеть?

ГОНЧАРОВ (продолжая играть). Кто?

НАТАЛЬЯ. Вы хотели меня видеть, папа?

ГОНЧАРОВ. Я? (Прекращает играть). А кто не хотел бы тебя видеть, дорогая?

НАТАЛЬЯ. Почему вы хотели меня видеть?

ГОНЧАРОВ. Мне нужен предлог, чтобы увидеться с собственной дочерью?

НАТАЛЬЯ. Если на то пошло, да. Вы никогда не хотите меня видеть. У вас только два желания: терзать эту скрипку и играть в шахматы с вашим псом.

ГОНЧАРОВ. И когда-нибудь я его обыграю. Но я позвал тебе не из-за пса. Не думаю, что из-за пса. А может, из-за пса. Может, все дело в псе? Так ты хотела увидеть меня по поводу пса? Пес заболел? Почему ты тревожишь меня из-за пса? Мне хочется взять эту скрипку и врезать этому чертову псу по голове. Он жульничает. Пес жульничает. Он ест мои ладьи, когда я не смотрю на доску.

НАТАЛЬЯ. Поэтому я никогда не говорю с вами.

ГОНЧАРОВ. А-а, такова, значит, причина?

НАТАЛЬЯ (поворачивается, чтобы уйти). Я должна идти. Опаздываю на бал.

ГОНЧАРОВ (ей вслед). Твоя мать сказала, что Пушкин сделал тебе предложение.

НАТАЛЬЯ (поворачивается к отцу, в ярости). Как мать узнала? Кто ей сказал? Катя или Александра? Неважно. Я убью их обеих.

ГОНЧАРОВ. Не убивай своих сестер. Когда у нас закончится еда, нам, возможно, придется их съесть. И твоя мать всегда узнает все. Она тупа, как дерево, но от нее ничего не скроется. Она знает все и ничего не понимает. Ты – другая. Ты ничего не знаешь.

НАТАЛЬЯ. Я знаю, что Пушкин позвал меня замуж, и я ему отказала. Теперь я могу идти?

ГОНЧАРОВ. И, кто, по-твоему, захочет жениться на тебе, если не женится Пушкин?

НАТАЛЬЯ. Не волнуйся, папа. Хотят все.

ГОНЧАРОВ. Разумеется, все хотят тебя, но кто женится? Приданого у тебя нет. Твоя мать – горгона. Твой отец безумен. Да еще и пьяница, который играет в шахматы с псом. Кто захочет жениться на тебе? А если никто не женится на тебе, кто возьмет замуж твоих сестер?

НАТАЛЬЯ. Мне все равно. Я просто хочу пойти на бал.

ГОНЧАРОВ. Послушай меня и включи мозг на тридцать секунд. Я знаю, он у тебя есть. Ты была умненькой маленькой девочкой, до того, как стала такой красивой и решила, что нужен он тебе только для одного – заполнять голову. Я больше не могу позволить себе тебя кормить. Дом разваливается. На чердаке живут голуби. Подвал кишит крысами. Денег нет. Мы – богатые люди, которые на самом деле очень бедные. Этот Пушкин – знаменитый поэт. И он очень близок царю.

НАТАЛЬЯ. Не думаю, что у него много денег, папа.

ГОНЧАРОВ. Сколько бы ни было, все равно больше, чем у нас. Вот пусть он тебя и кормит. И возьми с собой сестер, чтобы он кормил их. А если еда подойдет к концу, он найдет им мужей, и тогда кормить их будут мужья. Ты понимаешь, почему я это тебе говорю. Я больше не могу позволить себе иметь дочерей. Растить дочерей дороже, чем разводить породистых лошадей. Пора тебе покинуть родительский дом и начать самостоятельную жизнь. Возможно, вы – не идеальная пара, но и мы с твоей матерью такой не было, но ты видишь, как удачно все одернулась. Ладно. Она – ужасная, а я – безумный, но я о другом. Бери, то, что можешь, пока ты красива, потому что придет день, когда, проснувшись, ты встанешь с постели, подойдешь к зеркалу, а из него на тебя глянет твоя мать. И кого тогда ты себе найдешь?

(Вновь начинает играть на скрипке, скоро забывая обо всем. НАТАЛЬЯ стоит и смотрит на него).

НАТАЛЬЯ. Я тоже люблю вас, папа.

ГОНЧАРОВ (весь в музыке). Что?

(Продолжая играть, отходит. НАТАЛЬЯ так и стоит. Освещавший ее прожектор гаснет).

Картина 9

(Прожектор освещает ПУШКИНА. НАТАЛЬЯ с неохотой подходит к нему).

НАТАЛЬЯ. Мой отец просил передать вам наилучшие пожелания.

ПУШКИН. Я давно не видел вашего отца.

НАТАЛЬЯ. Все потому, что мы переселили его в неиспользуемую часть дома и заложили дверь кирпичом. По ночам слышим, как он кричит и играет на скрипке. Играет он очень плохо, за исключением полнолунья. Вот тогда проявляет себя во всем блеске. А чтобы сносно – у него не бывает. Периодически он просит меня передать наилучшие пожелания Ивану Грозному, Наполеону и лошади Кати Великой. Но недавно, пребывая в относительно здравом уме, он сказал мне, что я должна принять ваше предложение и выйти за вас. Он пребывает в ужасных финансовых обстоятельствах а вы, похоже, единственный мужчина в Европе, который готов снять дочь с его шеи без приданого. Так что выбора, похоже, у меня нет.

ПУШКИН. Я не желаю брать вас в жены против вашей воли.

НАТАЛЬЯ. Разумеется, желаете. Все мужчины в душе насильники. Да и какое это имеет значение? Так вышло, что вам суждено сделать меня несчастной. Но должна предупредить: в ответ я сделаю несчастным вас.

ПУШКИН. Как я смогу быть несчастным, женившись на богине?

НАТАЛЬЯ. Вы действительно идиот. Ваше счастье закончится с вашим первым семяизвержением. Я не понимаю, как человек может быть великим писателем и оставаться совершенным дебилом в реальной жизни, но Александра настаивает, что вы – гений, а она единственная в нашей семье, кто читает. Мама долгие годы пыталась отучить ее от этой привычки, но она упрямее осла. Поэтому, раз мы должны пожениться, давайте так и сделаем. Чем быстрее мы поженимся, тем раньше начнем игнорировать друг друга.

ПУШКИН. Такая юная и уже такая циничная.

НАТАЛЬЯ. Я только кажусь циничной, потому что вы во власти сильнейшей эротической фантазии, вырвать вас из которой может только совокупление.

ПУШКИН. Вы пытаетесь заставить меня дать задний ход.

НАТАЛЬЯ. Естественно, я стараюсь заставить вас дать задний ход. Или вы думаете, я хочу, чтобы мы до конца наших дней жили, души друг в дружке не чая?

ПУШКИН. Послушайте меня. Я хочу, чтобы вы это поняли. Я влюблялся в сотню женщин и до сих пор нахожу многих женщин привлекательными, пусть и по-разному, но теперь все будет по-другому, не так, как прежде.

НАТАЛЬЯ. Почему по-другому? Что может быть по-другому?

ПУШКИН. По-другому, потому что вы станете последней.

НАТАЛЬЯ. Другими словами, вы безумны.

ПУШКИН. Более или менее.

(Пауза. Она смотрит на него).

НАТАЛЬЯ. Что ж, если вы намерены загубить свою жизнь, а заодно и мою, я сообщу моим сестрам о нашей помолвке. Обеих это крайне огорчит, и им придется напрягать лицевые мышцы, чтобы изобразить некое подобие улыбки. Одно из немногих удовольствий, оставшихся в моей жизни.

(Уходит, ПУШКИН смотрит ей вслед).

ПУШКИН. Странное дело. Внезапно ты получаешь то, к чему ты отчаянно стремился. Тогда почему ощущение, будто ты начал умирать?

Картина 10

(Появляется БЕНКЕНДОРФ)

БЕНКЕНДОРФ. Позвольте мне первым поздравить вас с приближающимся бракосочетанием.

ПУШКИН. Почему-то я знал, что так и будет. Но есть проблема.

БЕНКЕНДОРФ. Проблема? Быть такого не может.

ПУШКИН. Моя будущая теща озабочена тем, что ваше ведомство наблюдает за мной. Она желает получить гарантии того, что меня не подозревают в неких преступных действиях.

БЕНКЕНДОРФ. И чего вы хотите? Письменного свидетельства за моей подписью?

ПУШКИН. Если на то пошло – да. Это глупо, я знаю, но эта женщина тупа, как пробка, и не желает ничего слышать. Или соответствующая бумага, или свадьба отменяется.

БЕНКЕНДОРФ. Другими словами, вы просите меня об одолжении. Странно слышать такое от человека, который в нашем последнем разговоре крайне неуважительно высказался о деликатности моей должности да еще позволил себе в моем присутствии грубо и неуважительно высказаться о Его императорском величестве.

ПУШКИН. Я был в расстроенных чувствах. Извините.

БЕНКЕНДОРФ. У тайной полиции тоже есть чувства. Нас совершенно не понимают.

ПУШКИН. Я уверен, что есть.

БЕНКЕНДОРФ. Чушь. Симпатизируете вы мне не больше, чем крыса – собаке. Однако я по натуре не мстительный, поэтому постарайтесь месяц держать рот на замке, или навредите себе же. Я знаю, как это сложно для такого самоуверенного человека, как вы, пресмыкаться передо мной.

ПУШКИН. Я не пресмыкаюсь. Просто…

БЕНКЕНДОРФ (предупредительно поднимает палец). Нет-нет. (ПУШКИН сжимает губы). Я знаю, как вам отчаянно хочется жениться на этой женщине. И все из-за ее несравненной красоты.

ПУШКИН. У нее есть много других достоинств.

БЕНКЕНДОРФ. Предположим, правда ваша, хотя, откровенно говоря, доказательства тому мне неизвестны, но кто, черт побери, обратил бы внимания на все это предполагаемые достоинства, не будь она так прекрасна, что от взгляда на нее замирает сердце?

ПУШКИН. Я мог бы. (Пауза). Нет. Скорее всего, нет. Я идиот, так?

БЕНКЕНДОРФ. Похоже на то. Я легко могу сделать это одолжение, хотя бы для того, чтобы продемонстрировать искреннее уважение и симпатию, которые испытываю к вам, как друг и коллега по перу. (Пауза). Я замечаю, что вы меня не поправляете. И воспринимаю как подтверждение, что мы действительно друзья, и вы видите во мне коллегу по перу.

ПУШКИН. Я никогда этого не говорил.

БЕНКЕНДОРФ. Ах, даже в безумном угаре влюбленности честность по-прежнему при вас. Это я ценю. Глупое поведение, но достойно уважения. (Садится за письменный стол, достает ручку и бумагу). Хорошо. Любовная записка мамочке вашей невесты. (Начинает писать). «Дорогая отвратительная, безумная, старая горгона… (Колеблется). Слишком длинно? И, пожалуй, надо бы более дипломатично. (Достает новый лист, пишет снова). «Вниманию заинтересованных лиц. Сим удостоверяется, что наш сердечный друг, писатель Александр Пушкин, пользуется уважением и доверием Его императорского величества, царя России, и на текущий момент не подозревается в совершении какого-либо противоправного деяния. Мы поздравляем его с приближающейся свадьбой, и да пребудет с ним наше благословение и любовь». Как вам это? Не перебарщиваю?

ПУШКИН. У вас есть право выступать в таких вопросах от лица царя?

БЕНКЕНДОРФ. Царь доверяет мне абсолютно.

ПУШКИН. Пожалуйста, передайте царю мою глубочайшую признательность за его великую доброту и понимание.

БЕНКЕНДОРФ (достает государственную печать). Обойдемся без царя. (С грохотом прикладывает печать к листу, широко улыбается. ПУШКИН смотрит на него, свет начинает гаснуть, музыка становится громче).