Текст книги "Пиноккио"

Дон Нигро
Пиноккио

Pinocchio

Действующие лица:

ГЛОРИЯ – молодая женщина

ПИНОККИО – кукла

Декорация:

Столик в итальянском ресторане. Спагетти и вино.

(ПИНОККИО и ГЛОРИЯ за столиком в итальянском ресторане).

ГЛОРИЯ. Все. Хватит обо мне. А то я все говорю и говорю. Мужчинам обычно это не нравится. Всегда прерывают, чтобы создать иллюзию, будто они – главные. Но ты – на удивление хороший слушатель. В мужчине меня такое восхищает. Я думаю, это демонстрация силы. Очень привлекает. Ладно, расскажи мне о себе.

ПИНОККИО. Что ж… Меня зовут Пиноккио. И я кукла.

ГЛОРИЯ. Ты кто?

ПИНОККИО. Кукла.

ГЛОРИЯ. И что это значит?

ПИНОККИО. Только то, что я – кукла.

ГЛОРИЯ. Ты – кукла?

ПИНОККИО. А ты не заметила?

ГЛОРИЯ. Если честно, у меня близорукость, но на первое свидание я очки обычно не надеваю, потому что они портят впечатление. Это тщеславие. Я знаю. Над этим нужно работать. И я не ношу контактные линзы, потому что терпеть не могу прикосновений к глазным яблокам. Думаю, это тревожная мнительность, но ничего не могу с собой поделать. Ты понимаешь, о чем я?

ПИНОККИО. Мои глаза вырезали, а потом покрасили.

ГЛОРИЯ. Твои глаза… А-а-а, понимаю. Потому что ты – кукла.

ПИНОККИО. Да.

ГЛОРИЯ. Так когда ты говоришь, что ты кукла, это какая-то метафора?

ПИНОККИО. Нет, я не метафора. Я – кукла.

ГЛОРИЯ. То есть у тебя в заду чья-то большущая рука или…

ПИНОККИО. Нет, я не перчаточная кукла. Это очевидно. Я – марионетка.

ГЛОРИЯ. А что у тебя вместо ниток? Потому что никаких ниток я не вижу.

ПИНОККИО. Все так. Нет у меня ниток. Не нужны мне нитки. Я – ожившая кукла.

ГЛОРИЯ. Ну и ну. (Пауза). Это, конечно, меняет дело. (Пауза). Так ты… всегда был куклой?

ПИНОККИО. Вообще-то, нет. Началось все с полена. Иногда мне снится, что я по-прежнему часть ствола дуба. Во сне я иной раз чувствую бегущий сок. Это очень успокаивает, все равно, что для мясных людей слушать сердцебиение матери и ощущать протекающую по матке кровь.

ГЛОРИЯ. Мясных людей?

ПИНОККИО. Людей из мяса. Вроде тебя. Хотя некоторые из нас предпочитают термин «мясные куклы», потому что уверены, что все вокруг – куклы. Деревянные куклы. Мясные куклы. Перчаточные куклы. Носочные куклы. Пальчиковые куклы. Теневые куклы. Куклы из овощей и фруктов.

ГЛОРИЯ. Ух, ты. То есть ты помнишь, как был деревяшкой?

ПИНОККИО. Смутно, но я хорошо помню, как моих братьев одного за другим швыряли в огонь, и они сгорали до смерти, а этот маньяк подскочил ко мне с топором. Сукин сын собрался вырубить из меня ножку для стола. Конечно, можно сказать, если ты – полено и альтернатива – сгореть в печи, чтобы кто-то сварил котелок фасоли, тогда стать ножкой для стола не так и плохо. Но на самом деле кому охота быть ножкой для стола? Люди тебя постоянно пинают, вырезают на тебе свои инициалы. Кошки скребут тебя когтями. Собаки справляют на тебя нужду. Да разве это жизнь?

ГЛОРИЯ. Точно. Ой, как поздно. Знаешь, мне пора домой, чтобы полить мою… э… золотую рыбку, и…

ПИНОККИО. Так я заорал: «Караул, убивают!» Как мог громко. Для полена у меня получилось очень даже хорошо. Просто диву даешься, какие у тебя открываются способности, когда кто-то подходит с топором. Я кричал. Кричал и кричал. Этот глупый ублюдок, конечно, не привык, чтобы полено кричало на него, поэтому уронил топор на ногу, а потом принялся скакать по комнате на другой ноге и орать: «Срань господня! Срань господня! В полено вселился дьявол!» Сжечь меня он побоялся и скоренько продал тому старику по имени Джепетто, который вырезал кукол.

ГЛОРИЯ. Что ж, это действительно занятная история, но знаешь, я оставила дома песика, а он, заскучав, начинает выть и гадить на мебель, и…

ПИНОККИО. Я думал, что старика хватит удар, когда он вырезал мне глаза, потому что они начали двигаться взад-вперед и следить за ним, когда он ходил по комнате. И он спрашивает меня: «Сынок, почему ты на меня смотришь?» На удивление глупый вопрос. Если б он не хотел, чтобы я на него смотрел, зачем тогда вырезал мне глаза?

ГЛОРИЯ. Извини, очень сожалею, не хочу показаться грубой, но в твоей истории что-то не складывается. Только что ты сказал мне, что другой мужчина подходил к тебе с топором. И тогда никаких глаз у тебя не было, так? Ты был обычным поленом. Как обычное полено без глаз может увидеть человека, который подходил к нему с топором, и заорать, не имея рта?

ПИНОККИО. Потому что, вы, мясные люди, никак не можете этого понять, но все неодушевленные предметы знают: чтобы видеть – не нужны глаза, чтобы слышать – не нужны уши, чтобы кричать – не нужен рот. Мир уже живет у тебя в голове еще до того, как появляется голова. Живое все. Все связано. И все обладает разумом. В той или иной степени. У меня по какой-то причине, самосознание выше, чем у большинства неодушевленных предметов. На самом деле разум – разновидность проклятия. Я словно знал, что он делает, когда он вырезал меня из полена. И чем больше он отсекал лишнего, тем более разумным я становился. А потом, когда Джепетто принялся вырезать мой нос, он начала расти и расти, так что старику приходилось подрезать кончик. Он покачал головой и сказал: «Ох, сынок, это дурной знак. По всему выходит, что ты будешь плохим мальчиком и прирожденным лжецом». Может, и так. Но при этом он вырезал меня по своему подобию, как Бог, и, возможно, поэтому Бог не любит смотреть в зеркало, когда красит губы. Бог смотрит в зеркало и думает: «Вот дерьмо, я же старый. И посмотрите, что получилось из-за того, что я вырезал этих мясных кукол по своему подобию. У них отвратительный характер, они тщеславны, эгоистичны и уродливы, совсем, как я. О чем я только думал?» И должен отметить, мне было приятно пакостить этому жалкому старику. Когда он вырезал мой рот, я принялся смеяться над ним, высовывая язык. Когда вырезал руки, я сдернул с него парик. Когда закончил вырезать ноги, врезал ему по яйцам. Когда он учил меня ходить, я вылетел за дверь, как скаковая лошадь, а он хромал следом и кричал: «Подожди! Остановите эту куклу! Остановите эту куклу!» Но его самого остановили полицейские, решив, что он пьян. Джепетто оправдывался: «Нет, нет, я не пьяный. Я просто вырезал из полена куклу, она пнула меня в яйца и убежала. Конечно, они оттащили его в дурдом, где упаковали в смирительную рубашку, а я остался на свободе. Свободен! Наконец-то свободен! Это чувство грело меня пять минут, пока до меня не дошло: «Ладно, я свободен, и что мне теперь, черт побери, с этим делать?» Я, в конце концов, кукла. Насколько ты в действительности можешь быть свободен, если ты – кукла и шагаешь в ночи по темным улицам, понятия не имея, куда идешь и вообще почему ты здесь? Опять же, ужасно хотелось есть. Я не знал, что делать. Никогда не испытывал чувства голода, будучи деревяшкой. Потом я нашел яйцо, но до того, как понял, что это, скорлупа треснула, из яйца вылез цыпленок и убежал. Я подумал, как же это странно? Находишь что-то на улице, думаешь, что это камень, но внезапно он разбивается и из него вылезает птичка. Как она туда попала? Откуда узнала, что умеет бегать? Я и то не знал, что цыплята умеют бегать. Но цыпленок в яйце – аллегория души, заточ

...

конец ознакомительного фрагмента