Текст книги "Бейсбол на ослах"

Дон Нигро
Бейсбол на ослах

Дон Нигро «Бейсбол на ослах/Donkey Baseball/1999».

* * *

Посвящается моему отцу.

Действующие лица:

БАРТ – кэтчер.

ЛЕВША – питчер.

Декорация:

Скамья в буллпене, зоне для разминки питчеров.

(БАРТ и ЛЕВША, два бейсболиста-ветерана, сидят на скамье в буллпене и наблюдают за игрой. Поле перед ними, зрительный зал и за ним. БАРТ – кэтчер, ЛЕВША – питчер).

БАРТ. Ты только на это посмотри.

ЛЕВША. Опять круговая.

БАРТ. Как он это делает?

ЛЕВША. Господи, сегодня Поттдорф не чувствует мяча, совершенно не чувствует. И какого черта Док оставляет это задрота на питчерской горке? Четыре гребаных круговых пробежки, а он все еще там.

БАРТ. Он хорошо контролирует игру.

ЛЕВША. Да, он хорошо контролирует игру, он великолепно контролирует игру, до только мяч летит прямиком на биту бэттера. Господи, да я подавал бы лучше, чем он, но я до сих пор сижу с ТОБОЙ в этом гребаном буллпене.

БАРТ. Может, тебя берегут для Мировых серий, Левша?

ЛЕВША. Господи, да я помру до того, как эта команда доберется до Мировых серий. К тому времени черви уже вдоволь мною полакомятся. Поттдорфа надо убирать к чертовой матери. И Грайм нам сегодня не так, чтобы помогает, никак не может поймать мяч в свою перчатку. Два сапога пара.

БАРТ. Может, им поменяться местами.

ЛЕВША. Они должны заменить этого сукиного сына. Четыре очка уже проигрываем. Дерьмо! Я тебе говорил.

БАРТ. Он теряет контроль.

ЛЕВША. Эй, Барт, Рекс злится на меня?

БАРТ. Нет.

ЛЕВША. Я думаю, Рекс зол на меня, Барт.

БАРТ. Рекс на тебя не злится.

ЛЕВША. Я думаю, злится, Барт. Он со мной не разговаривает.

БАРТ. Не потому, что злится на тебя, Левша. Просто он тебя не так, чтобы любит.

ЛЕВША. Нет, любить он меня любит, но злится. Я что-то такое сказал?

БАРТ. Нет.

ЛЕВША. Я что-то такое сделал?

БАРТ. Нет.

ЛЕВША. Из-за овечьих глаз, которые кто-то положил в его овсянку в Филадельфии? Потому что это не я, Барт. Клянусь.

БАРТ. Не в этом дело.

ЛЕВША. Тогда в чем, Барт?

БАРТ. Хлоя залетела.

ЛЕВША. Хлоя?

БАРТ. Она самая.

ЛЕВША. Забеременела?

БАРТ. На все сто.

ЛЕВША. Кто-то со стороны?

БАРТ. Похоже на то.

ЛЕВША. Это не я.

БАРТ. Что не ты?

ЛЕВША. Накачал Хлою не я.

БАРТ. Знаю.

ЛЕВША. Тогда почему он зол на меня?

БАРТ. Он зол на всех.

ЛЕВША. Да?

БАРТ. Будь уверен.

ЛЕВША. Он собирается, ты понимаешь, жениться на ней?

БАРТ. Не знаю.

ЛЕВША. Лучше бы ему на ней не жениться, Барт.

БАРТ. Я не знаю, Левша.

ЛЕВША. Он закончит, как старина Монти, будет стоять на второй базе, гадая, кто сейчас дома дрючит его жену, и отбитый мяч хрястнет его аккурат по яйцам.

БАРТ. Он опять подает.

ЛЕВША. От этого говнюка Поттдорфа ничего хорошего ждать не приходится. Снова нас подставит. Какого черта Док не меняет его?

БАРТ. Я не знаю.

ЛЕВША. Давай разомнемся, не возражаешь, Барт?

БАРТ. Он даст тебе знать, если захочет, чтобы ты разминался.

ЛЕВША. Ты не хочешь разогреть меня?

БАРТ. Особым желанием не горю.

ЛЕВША. Тогда для чего ты здесь?

БАРТ. Понятия не имею.

ЛЕВША. Почему ты не хочешь разогреть меня?

БАРТ. Колени болят.

ЛЕВША. У тебя всегда болят колени, Барт.

БАРТ. Об этом и речь.

ЛЕВША. Ты не думал, что это сигнал, и тебе пора найти другую работу? Чтобы не приходилось так часто сгибать колени? Скажем, изображать деревянного индейца?

БАРТ. Мои колени болят не до такой степени.

ЛЕВША. Тогда почему ты не хочешь разогреть меня?

БАРТ. Потому что всякий раз, когда я тебя разогреваю, ты бросаешь этот чертов синкер, мяч подпрыгивает и бьет мне аккурат по яйцам. Ты это делаешь всякий чертов раз. Недавно я встал утром и едва не наступил на мое левое яйцо.

ЛЕВША. Конечно, нет.

БАРТ. Конечно, да.

ЛЕВША. Нет у тебя левого яйца.

БАРТ. Есть.

ЛЕВША. Нет.

БАРТ. Откуда ты знаешь, сколько у меня яиц? Приходишь ко мне ночью и считаешь, пока я сплю?

ЛЕВША. А как, по-твоему, я должен подавать?

БАРТ. Одному Богу это известно. Поттдорфу точно нет.

ЛЕВША. А почему ты сегодня не на поле, Барт. Я думал, Гогарти словил триппер.

БАРТ. Он может ловить мяч и с триппером.

ЛЕВША. Черт, он ничего не может поймать даже без триппера.

БАРТ. Он поймал триппер.

ЛЕВША. Это единственное, что он когда-либо поймал. Мимо этого парня пролетело больше мячей, чем мимо козы на поле для гольфа.

БАРТ. И как это понимать, черт побери?

ЛЕВША. Я просто думал, что сегодня кэтчером будешь ты, Барт. Сегодня воскресенье, подает Поттдорф, Док знает, что эту игру мы все равно проиграем. Вот и подумал, что он выпустит на поле тебя. Ты уже давно не был в игре, Барт.

БАРТ. Не хочу я ловить подачи Поттдорфа. Знаешь, что он делает? Ковыряет нос на питчерской горке, а козлы размазывает по мячу.

ЛЕВША. Нет.

БАРТ. Богом клянусь. Приходится смотреть, где берешься за мяч, перед тем, как бросить его назад. Судья даже не смотрит на мяч, потому что не хочет прикасаться к нему.

ЛЕВША. Да ладно!

БАРТ. Клянусь левой грудью моей мамаши. Однажды в Сент-Луисе я ловил подачи Поттдорфа, и соплей стало так много, что я пошел к питчерской горке и говорю: «Поттдорф, почему ты это делаешь со мной? У меня вся перчатка в твоих козлах. Обязательно тебе это делать?» А Поттдорф говорит: «Да, Барт, я должен это делать. Мне нужно поддерживать семью моей жены».

ЛЕВША. Не заливай. Я тебе не верю. У него просто лило из носа. Такое случается.

БАРТ. И я ему говорю, причем тут козлы? Ты должен поддерживать семью козлами? Почему не используешь слюну, как все? И он говорит, нет, Барт, потому что я обещал своей бабушке, которая воспитывала меня в Милуоки, что никогда не буду лгать. И я говорю, не сочти за грубость, но какое отношение имеет твоя долбаная бабушка ко всем этим чертовым козлам на долбаном мяче?

ЛЕВША. Именно этот вопрос я и собирался задать.

БАРТ. И Поттдорф говорит, потому что Барт, если меня спросят, я скажу, что использовать слюну негигиенично и противоречит моим религиозным убеждениям и принципам, не говоря уже о вреде общественному здоровью. Как будто козлы на мяче наносят меньший вред! Господи, как хочется выпить.

ЛЕВША. Это точно. Ты только посмотри. Уже два аута. Подряд у него такого не бывает. Так Рекс думает, ребенок не его, или как?

БАРТ. Эй, посмотри на того парня.

ЛЕВША. Какого?

БАРТ. Вон там. На верхней трибуне.

ЛЕВША. А конкретнее можно, Барт. Там сегодня, как минимум, одиннадцать человек.

БАРТ. Парень, разрисованный синим.

ЛЕВША. И что с ним?

БАРТ. Он синий.

ЛЕВША. С этим мы уже определились.

БАРТ. Я вот задаюсь вопросом, а что это за парень? Я хочу сказать, до чего же плохая у него жизнь, если он разрисовывает себя синим, чтобы развлечься. Он ходит на работу в таком виде? Есть у него работа? Какая может быть работа для синего парня? Он трахает жену в таком виде? Она не возражает? Ей это нравится? Она тоже синяя?

ЛЕВША. Брат моей жены раньше охотился на лосей.

БАРТ. И что?

ЛЕВША. А то, что я тоже этого не понимал.

БАРТ. Извини за мой французский, Левша, но какое отношение охота на лосей имеет к этому синему парню на верхней трибуне, трахающему свою жену?

ЛЕВША. Потому что и первое, и второе относится к тому, чего мы не понимаем. И к этому, между прочим, много чего относится. Охота на лосей, разрисовывание себя синим, почему этот чертов Поттдорф до сих пор подает, и так далее. Ты понимаешь, о чем я?

БАРТ. Да.

ЛЕВША. Нет, не понимаешь. Просто так говоришь, чтобы я чувствовал себя счастливым.

БАРТ. Поверь мне, Левша, не стал бы я делать ничего такого, чтобы ты почувствовал себя счастливым.

ЛЕВША. Ну почему они не уберут, наконец, этого говнюка с поля? Не знает он, что делать с мячом, только и может оставлять на нем козлы и волосы из носа.

БАРТ. Да, но он хорошо там смотрится, ты должен это признать. Он смотрится питчером.

ЛЕВША. Это человек, который не стирал свое белье все лето.

БАРТ. Я именно об этом.

ЛЕВША. Странный ты, Барт, ты это знаешь. Ты – очень странная личность.

БАРТ. Я не странный. Не называй меня странным.

ЛЕВША. Господи, этот парень большую часть карьеры питчера отирался на третьей базе.

БАРТ. Только потому, что после его подач соперники выбивали слишком много даблов и триплов.

ЛЕВША. Он шею свернул, оборачиваясь, чтобы посмотреть, как далеко приземлялись мячи.

БАРТ. Второй страйк. Ух, ты! Хорошая подача.

ЛЕВША. Мяч пролетел в трех футах от зоны страйка.

БАРТ. Но бэттер пытался его отбить.

ЛЕВША. Только потому, что козел.

БАРТ. Тем не менее.

ЛЕВША. Больше я с тобой не разговариваю.

БАРТ. Как скажешь.

ЛЕВША. Ты все равно ничего не знаешь.

БАРТ. Пожалуй.

ЛЕВША. Значит, Рекс накачал Хлою, так?

БАРТ. Я ничего об этом не знаю.

ЛЕВША. Ты только что сказал, что накачал.

БАРТ. Ничего я такого не говорил.

ЛЕВША. Так ты думаешь, то сделал кто-то еще?

БАРТ. Ты знаешь, как у болельщиков возникла традиция вставать в перерыве между половинами седьмого иннинга?

ЛЕВША. Да кого это волнует, Барт?

БАРТ. Я там был, Левша. Это случилось во время Мировых серий. Президент Тафт вбрасывает мяч, а весит он больше трехсот фунтов, ты знаешь, и к седьмому иннингу президент съел сорок семь хот-догов…

ЛЕВША. Ты их что, считал?

БАРТ. Больше мне делать было нечего. Газы накапливались, и в конце первой половины седьмого иннинга, Тафт пернул. И как! Это был пердеж на все сорок семь хот-догов. Громче я никогда в жизни не слышал. Подумал, что кого-то застрелили. И президент встал, полагаю, чтобы проветрить штаны после такого громогласного пердежа, а когда президент встает, поднимаются и остальные, и теперь между половинами седьмого иннинга встает весь стадион. Вот так это стало традицией. Всеобщее вставание.

ЛЕВША. Почему?

БАРТ. Потому. Это сделал президент, и все остальные тоже.

ЛЕВША. А-а-а. (Пауза). А почему они не пердят?

БАРТ. Не знаю. Наверное, не получается у них, как у него.

ЛЕВША. И это хорошо.

БАРТ. Согласен.

ЛЕВША. Опять круговая пробежка. Да когда же его выгонят с питчерской горки.

БАРТ. Умение пердеть – полезный навык на поле, особенно для кэтчера.

ЛЕВША. Посмотри на живот этого сукина сына. Выглядит, как беременный. Этот сукин сын смотрится там чертовым слоном. Как он вообще может подавать с таким животом?

БАРТ. Бак Гогарти научил себя пердеть по заказу, когда мы оба играли в Шенестади.

ЛЕВША. Жаль, что он не научил себя отбивать крученые мячи.

БАРТ. Когда в конце последнего иннинга у соперников игроки стояли на базах и выходил хороший бэттер, старина Бак начинал пердеть, и эта стратегия имела определенные плюсы.

ЛЕВША. Господи, выходит Райпеншлагер.

БАРТ. Во-первых, отвлекало бэттера.

ЛЕВША. Райпеншлагер его разорвет.

БАРТ. И во-вторых, побуждало судью расширить зону страйка, чтобы побыстрее закончить эту чертову игру.

ЛЕВША. Этот Райпеншлагер отправит мяч в Манитобу. Почему они не уберут этого говнюка. Не могу смотреть. Что он сейчас делает?

БАРТ. Чешет зад.

ЛЕВША. И это еще одна его особенность. Он проводит на питчерской горке больше времени, чем длилась Гражданская война. В каждом иннинге пять минут чешет зад. Господи, Док идет к питчерской горке. Собирается заменить его? Хочет, чтобы я разминался? Подает мне сигнал, что нужно начинать разминаться? Это сигнал?

БАРТ. Нет. Он тоже чешет зад.

ЛЕВША. Да что это такое? Конгресс почесывания задов? Это самая долгая половина иннинга с тех пор, как Джордж Вашингтон трахал свою Марту. Он ждет, что Райпеншлагер умрет от старости?

БАРТ. Если Гогарти как следует подпаивали, он мог давать уроки пердежа. Говорил, что пережаренная фасоль – черная икра пердежа. Разумеется, бар быстро пустел, когда начиналась демонстрация, но я всегда оставался. Всегда жаждал новых знаний.

ЛЕВША. Если нет таланта, приходится пускать в ход все, чтобы удержаться на плаву.

БАРТ. Если действительно любишь игру, тогда нужно быть готовым к определенным жертвам.

ЛЕВША. Просто подай. Просто брось этот чертов мяч. Не игра, а гребаный музей восковых фигур. Господи Иисусе!

БАРТ. Ты веришь в Бога?

ЛЕВША. В кого?

БАРТ. В Бога. Ты веришь в Бога?

ЛЕВША. В Бога?

БАРТ. Да. В Бога. Ты понимаешь. В Бога.

ЛЕВША. А что с ним?

БАРТ. Ты в него веришь?

ЛЕВША. Да что это за вопрос?

БАРТ. Не знаю.

ЛЕВША. Тогда какого черта у тебя возникло желание задать мне такой вопрос?

БАРТ. Не знаю, Левша. С языка сорвалось.

ЛЕВША. Первый страйк. И почему он не отбил мяч? Летел прямо по центру.

БАРТ. Экономил силы, наверное.

ЛЕВША. Господи.

БАРТ. Я, знаешь ли, провел много времени, размышляя о жизни. Когда постоянно сидишь здесь, в буллпене, возникает желание подумать.

ЛЕВША. Не стоит этим увлекаться, Барт. Понижает твою эффективность, как бэттера. По себе знаю, поэтому не рекомендую. Второй страйк. Не могу поверить. Почему он не отбивает мяч? Почему этот глупый сукин сын Райпеншлагер не отбивает эти детские подачи? Все это выглядит, как гребаный баскетбол. Моя двоюродная бабушка Лулу и та отбила бы эту подачу, а она уже умерла. Этот тупой болван Райпеншлагер играючи расправляется с моими лучшими подачами, отправляя мяч за стадион. Он загипнотизирован или как?

БАРТ. Ты на чьей стороне, Левша?

ЛЕВША. Я на нашей стороне. Я только не понимаю, почему этот сукин сын не бьет по мячу. Ты веришь в Бога, Барт?

БАРТ. Не знаю. Иногда думаю, что да. Иногда думаю, что нет. А иногда, как в последний раз, когда я был в Кливленде, просто не знаю.

ЛЕВША. Если Хлою накачал не Рекс, тогда кто?

БАРТ. Первый бол.

ЛЕВША. Я говорю, если не Рекс, тогда кто? Барт? Только не говори мне, что это ты. Барт, Рекс – твой лучший друг. Вы двое с давних пор лучшие друзья. Не говори мне, что ты накачал Хлою, а потому внезапно у тебя проснулся интерес к религии, хотя, с другой стороны, это правильно, Барт. Если Рекс узнает, он отпилит тебе голову и сделает из нее шар для боулинга.

БАРТ. Второй бол.

ЛЕВША. Может, просто пропустить его на первую базу?

БАРТ. Со всеми заполненными базами?

ЛЕВША. Конечно.

БАРТ. Однажды он это уже сделал.

ЛЕВША. И что? Правилами не запрещено. Все лучше, чем все, кто на базах, доберутся до дома.

БАРТ. Эй, Левша, ты когда-нибудь играл в бейсбол на ослах?

ЛЕВША. Бейсбол на ослах? Да что это такое, бейсбол на ослах?

БАРТ. То же самое, что обычный бейсбол, только все на ослах.

ЛЕВША. Нет, Барт, не могу сказать, что играл, но, думаю, я что-то такое помню. Третий бол. Он отправит его на первую базу.

БАРТ. Мы с Рексом играли в бейсбол на ослах.

ЛЕВША. Продолжай.

БАРТ. Да. И это далеко не просто, Левша. Эти чертовы ослы не идут, куда ты хочешь, и везде навоз. Так что впечатлений масса.

ЛЕВША. И кто изобрел эту игру?

БАРТ. Какой-то парень, у которого было много как свободного времени, так и ослов. Рекс, кстати, тогда так классно подавал. Есть у него такая особенность. Он все может делать лучше всех. Лучший питчер. Лучший бэттер. Лучший полевой игрок. И в Терре-Хоте, штат Индиана, оторвал себе лучшую девушку, а это место по праву славится красивыми женщинами. И он лучший друг. Лучший друг, который когда-нибудь был у меня. Ты знаешь, Рекс, он все для меня сделает. Действительно, сделает. Хотя бы раз, в моей жизни, мне так хочется узнать, что чувствует парень, который выбивает круговую пробежку, парень, который уводит девушку, парень, который третьим страйком вышибает из дома Райпеншлагера. Ты понимаешь, о чем я?

ЛЕВША. Господи, сколько подач этот парень собирается запороть? Будь я на питчерской горке, я бы не позволил ему пройти на первую базу. Я бы запустил мяч в голову этому сукиному сыну. Хотя бы выбил этого козла из игры. Знаешь, чего я всегда хотел, Барт? Когда судья подходит, чтобы подмести базу, поворачивается спиной к питчерской горке и наклоняется так, что его зад смотрит в лицо питчеру, я всегда хотел прикинуться, будто не вижу его, и со всего маха запустить мяч ему в задницу.

(Пауза).

БАРТ. Так ты не веришь в Бога, Левша?

ЛЕВША. Конечно, верю. Бог – как судья, ты знаешь, только умнее.

БАРТ. Иногда мне кажется, что жизнь – это бейсбол на ослах, если ты понимаешь, о чем я.

ЛЕВША. Нет, Барт, я действительно не понимаю. Не вижу я жизнь бейсболом, где все подают и ловят мяч, сидя на ослах, а поле завалено навозом. Хотя, с другой стороны, Барт, наверное, вижу. Знаешь, в этом у тебя что-то есть. И я все-таки думаю, что ему лучше четвертым болом отправить Райпеншлагера на первую базу.

БАРТ. Нет. Ты должен подавать.

ЛЕВША. Почему?

БАРТ. Потому что должен.

ЛЕВША. Почему?

БАРТ. Из… Я не знаю… Из… Уважения к игре.

ЛЕВША. Уважения к игре?

БАРТ. Да. (Пауза). Если у тебя этого нет, у тебя нет ничего, Левша. У тебя нет ничего.

(Пауза).

ЛЕВША. Бейсбол на ослах, говоришь?

БАРТ. Бейсбол на ослах.

ЛЕВША. Ты и Рекс.

БАРТ. Я и Рекс. Это было прекрасно.

(Короткая пауза. Потом резкий звук удара биты по мячу).

ЛЕВША. Господи, вот оно. (Они задирают головы все выше, следя за полетом мяча). Срань господня. Мяч все поднимается. Срань господня. (Стоят, глядя в небо, уже спиной к полю). Тебе лучше разогреть меня, Барт. Думаю, сейчас на поле выйду я. Эй, Барт? (Смотрит на БАРТА. Тот по-прежнему не отрывает глаз от неба). Барт?

(Падающий на них свет меркнет и гаснет полностью).