Книга: Подожди, я умру – и приду - Анна Матвеева

Например, улыбающихся людей Матвеева просто заклеймила позором, непонятно почему пытаясь убедить читателей, что лучезарная улыбка теперь не в моде:

Клелия, идиотка, улыбалась, как в позапрошлом веке, когда с улыбками ходили все подряд. Жуть, конечно! В наше время так скалятся только абсолютные деревенщины

Но не только улыбчивые люди не нравятся Анне. Она жалит трепетную мечту большинства мужчин – большую грудь, едко описывая её:

Тяжелые груди тряслись, как заливное, покой которого потревожили вилкой

Словно желая заставить мужчин перестать ценить женщин, которых природа щедро одарила этим богатством.

Анна рассчиталась со всеми мыслимыми и немыслимыми конкурентками, принизила и опустила женщин, которые не похожи на единственно правильный, бесподобный, привлекательный образ – идеал Анны…

Досталось даже великолепно сложенной хип-хоперше, свежей, как майская роза, объекту обожания многих мужчин. Анне не дали покоя «шрамы» на прекрасной груди девушки:

И впереди всех Няша Абрикос в микрошортах, чулках, в майке-сеточке.

Хотя на вид все – тупо ванильки.

У Няши на ноге тату – обвивает бедро, спускается к коленке. Портрет погибшего диджея, дорожка, иероглиф и купол екатеринбургского цирка. Ноги блестят от масла, на груди – шрамы в виде бабочек

Ну ладно, с конкурентками покончено – автор их осмеяла, раскидала, растолкала. Но чем ей не угодили нестандартные и наиболее уязвимые социальные группы: незамужние женщины, бездетные пары, матери-одиночки, брошенные девушки, учителя средней школы, больные и отчаявшиеся люди? Эти люди заслуживают если не сочувствия и симпатии, то хотя бы просто человеческого понимания. Но автор ничуть не любит своих героев, не сострадает их проблемам. А с черной злобой стебает в общем-то тех, кто и так жизнью не обласкан. Что они ей, Анне Матвеевой, сделали?!!

Так обычно поступает недобрая и не уверенная в себе женщина, которая старательно дискредитирует всех подряд не похожих на себя людей – дабы на фоне их «пороков» выгодно подчеркнуть свои достоинства. Самоутверждается на чужой беде.

Но если вы думаете, что Матвеева стебает всех подряд, то нет. Матвеева ни разу не просмаковала «ужасную» долю, например, многодетной матери – у которой беременности навсегда могли изменить, например: грудь, живот, овал лица и форму носа, вены на ногах, отношения с мужем и так далее. Матвеева очень тщательно выбирает группы людей для своей «литературной» травли. Отовсюду сквозит мещанство, обывательщина и злоба. Но, возможное, таким и должно быть женское городское чтиво, чтобы его купили?

Будущее своим героям Матвеева начертала самое мрачное и тяжелое. За то, что ее герои посмели оказаться старыми девами, педагогами и т.д. - автор просто не оставила им права на счастливую судьбу. Всех, кто не вписался в стандартные рамки представления Матвеевой об уважаемом члене общества – «мать-жена-звезда» - автор просто растерла, размозжила о стену. Герои страдают от своей ущербности, изводят близких, нелепо погибают…

А смерть в этом сборнике повсюду. Книга смердит мертвечиной, пустыми глазницами зияет большая часть рассказов. Муж, предпочевший портрет мертвечихи живой жене, мертвецы-соседи по кладбищу, которые, увы и ах, не поженились и не родили ребеночка; тень бабуси в старой квартире; рак, съевший нос, глаза и губы. Своих героев автор топит, убивает ударом по голове, раскатывает под колесами фуры. Только в одном рассказе «Под факелом», например - секция аж двух трупов в морге и дохлый кот в холодильнике. Название сборника «Подожди, я умру и приду» оправдано на все 100 процентов.

Подводя итоги, можно смело назвать сборник Анны Матвеевой «Подожди я умру и приду» пасквильной писаниной с выраженным трупным послевкусием. Хочу заметить, что и злословить в общем-то можно красиво, изящно и легко. Но это возможно только в том случае, если автор обладает бесценным даром - чувством юмора и самоиронией – способностью смеяться над собой. К сожалению, не все могут похвастать этим талантом.

По поводу сюжета - автор не держит сюжет даже в рассказах, забывает о чем писала вначале, потом резко обрывает конец. Видимо, один рассказ быстро ей надоедает, и она тут же берется за другой. Рассказы в сборнике «Подожди, я умру и приду» сырые, как будто дописывались наспех. В отличие, например, от рассказа Матвеевой «Жемымо», где все детали проработаны с тщательностью ювелира от начала до конца.

Кажется, мне снова прилетело прямо в глаза современной российской прозой. И первые же страницы с ходу проговорились о заштампованных банальностями сюжетах в обрамлении словесных экзерсисов, которые у нас любят называть "вкусной прозой".

Сборник Матвеевой страдает тем же, что и 90% русскоязычной литературы XXI века - тексты написаны паршивым слогом с элементами "сделайте мне красиво", а в сюжетах сплошной тлен, говно, беспросветность и воняет скисшими борщами из зассаных коммуналок, даже если автор родился после распада совка и настоящую коммуналку видел разве что в фильме "Покровские ворота". А, и да: если в сюжете есть героиня, то она одинока, ей за 30, живет с мамой, имеет филологическое образование, работает в школе и держит трех котов. Ну, по меньшей мере 3 пункта обязательно соблюдены.

И абсолютно все рассказы пронизаны если не ностальгией, то тоской по несбывшемуся. Мальчик Петя из "На озере", живущий с разведенной мамой и её новым "другом", тоскует по жизни с папой; Е.С. из "Обстоятельство времени" - по Англии и своему ученику из 11 класса; Абба из "По соседству" - по маме... А Платоныч из "Под факелом" и Лена из "Острова Святой Елены" - вообще клинический случай. Они прожили всю жизнь - всю жизнь! - воспоминаниями о маленьком периоде, если не эпизоде, своей молодости. Люди, которые живут прошлым, презренны и жалки. Каждой минутой воспоминаний они предают свою настоящую жизнь. Те, кто не умеет наслаждаться настоящим, недостойны лучшего будущего - и спасибо автору хотя бы за то, что она, судя по финалу рассказов, с этим согласна.

Более-менее интересными показались рассказы "На картине" и "В день, когда родился Абеляр". К середине сборника писательница, наконец, закопала Льва Толстого оставила попытки выпендриться знанием словаря русского языка, а сюжетные повороты начали даже удивлять, хоть герои и не прекратили тосковать и раздражать меня.

Самые большие претензии у меня к рассказам "В лесу", "На войне" и "День Патрика". Рассказы о брошенных и отмщенных любовницах с таким финалом, как у "В лесу", филологические девы пишут пачками лет в 15. В рассказе "На войне", написанном, очевидно, под впечатлением от сериала "Школа", одна девочка со своей скрипкой, балетом и прилежанием в учебе стала занозой в заднице для другой девочки, которая хотела, чтобы её просто оставили в покое, - и угадайте, чью сторону приняла автор. Половина "Дня Патрика" посвящена кинопробам, которые проходит студентка Лена, а во второй половине оказывается, что они не имеют ни малейшего значения для сюжета.

На "Подожди, я умру – и приду" я возлагала особые надежды. Во-первых, очень интриговала сама фраза, и хотелось узнать, что за ней стоит. Во-вторых, после слабенького и невнятного начала хотелось мощного и запоминающегося финала. Ведь не зря же последний рассказ дал название всему сборнику - наверное, он и есть самый сильный! Но нет - начавшись как многообещающая антиутопия, он закончился резко и скомкано.

Буду ли я ещё читать современную русскоязычную прозу? Подождите, я умру - и приду.

«Она давно не бегала, это оказалось неприятно, но она не останавливалась. Время летело с ней рядом, то нагоняя, то чуточку отставая, но всякий раз оказывалось так близко, что его можно было ощутить на щеках, волосах, ресницах…»

И где-то впереди маячит утешительница-смерть с её легким дыханием… Рассказ «Под факелом». В памяти Платоныча – кусочки прошлой жизни (как те паззлы, которые любит собирать его жена Руфь), но всё рассыпается, нет целой картины. Вспоминается лишь поверженная в 90-е годы страна, стремительное отчуждение друзей и нелепая договоренность – встретиться ровно через 20 лет под факелом статуи Свободы. И еще – каждый кусочек памяти связан с ненавистной женой, вся жизнь отравлена её одержимостью: вырастить из него большого писателя и быть подругой гения. И вот сейчас, через 20 лет, у статуи Свободы «он не хочет видеть никого из прошлого, никого из настоящего. А будущего вообще нет, это все знают». И постаревший мальчик уходит от места назначенной встречи. Еще один побег от времени и людей… Рассказ «На войне» – о соперничестве двух девочек, их война началась прямо с детского сада. Родители не понимают масштабов бедствия, училки «реально тупят» (как выразились бы их ученики). Простенькая истина: «Не рой другому яму, сам в неё попадешь», - оборачивается кошмаром, но это всё еще не конец. Война будет идти до полного уничтожения… Во многих рассказах юмор непередаваемый, злой от полной безысходности, а потом глядишь – раз, и главные герои умерли. Выход найден. Happy end. Впрочем, в рассказе «День Патрика» (в виде исключения) дело кончается свадьбой… лучшей подруги героини, отбившей у неё парня. Но зато, слава Богу, все живы. А души людей, погибшие при жизни – кто их считает! Я когда-то думала, что некоторые люди исчезли, потому что заблудились в лабиринтах времени. Нам просто показалось, что они умерли. Рассказы Анны Матвеевой – как раз о таком призрачном существовании, о потере во времени, об играх в жизнь и в смерть… Польза от этой книги в том, что хочется очнуться и жить, здесь и сейчас.

"Лена окончила педагогический институт — фабрику по производству старых дев — и долго педагогила в школе".

И вот такое - "педагогила", "спродюсированное одиночество", "жемчу-жена", "заплетыкиваясь" - щедро рассыпано по всем восьми страницам. Вкусно написано :) Вкусно написано практически все, за что берется Анна Матвеева. Особенно рассказы. О чем они? Да ни о чем особенном. О жизни, о смерти. О любви и нелюбви. О вере. Дружбе. Детях и взрослых. О нас с вами. Реальные. Настоящие. Не злые, нет. Просто реальные. Почти без прикрас. Разве что словом... С легкой горчинкой и грустной иронией, иногда с поразительной образностью, иногда обычные, даже серенькие, как вся наша жизнь. Но настоящие!

Иногда Анна Матвеева становится похожа на Дину Рубину или Людмилу Улицкую. Отточенный стиль и умение подать самую обычную человеческую жизнь чуть иронично и остро, но с привкусом – «ничего особенного, все как у всех». Но «все как у всех» взахлеб читать не станешь. Возможно, это подражание? А может быть у всех талантливых людей «крик души» напоминает нечто вот такое?