Текст книги "История хазар-иудеев. Религия высших кланов"

Булгар – имя города. Булгары – мусульмане. В городе соборная мечеть. Поблизости другой город, называемый Сувар, в нем тоже соборная мечеть. Тот, кто был там проповедником, сообщил мне, что количество мужей в двух городах примерно 10 000. У них деревянные строения. Укрываются в них зимой, а летом располагаются в шатрах. Проповедник сказал мне, что ночи летом там настолько короткие, что за ночь не проедешь и лиги. А зимой день короткий, а ночь длинная, так что день зимой – как ночь летом.

Русов три вида. Царь тех, что ближайшие к Булгару, располагается в городе, называемом Куйаба (Киев), он – больше, чем Булгар. А вид их самый отдаленный называется салавийа (славяне). А есть еще вид их, называемый арсанийа, и царь их располагается в Арсе⁴². Люди приходят торговать в Киев. Что же касается Арсы, то не упоминают, чтобы кто-нибудь входил в нее из чужеземцев, потому что они убивают каждого, кто ступит на их землю. Они спускаются по воде для торговли и не сообщают ничего о своих делах. Они не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. Привозят из Арсы черных соболей и свинец. Шкуры лис привозят из страны буртасов⁴³. Русы – народ, который сжигает своих умерших, и сжигает вместе с имуществом близких. Девушки сжигают себя добровольно с богатыми людьми. Часть русов бреет подбородок, а часть закручивает [бороды] подобно лошадиным гривам. Одежда их – короткие куртки, а одежда хазар, булгар и печенегов – длинные куртки. Эти русы торгуют с хазарами⁴⁴, Греческой империей и торгуют с Византией и Великим Булгаром, который граничит с Греческой империей на севере. Последние очень многочисленны. Их сила так велика, что они обложили данью соседних греков. Люди Внутренней Булгарии – христиане».

Этот очень важный рассказ Истахри, написанный около 320/932 года⁴⁵, предположительно основан, по крайней мере частично, на трудах предшественников автора, в первую очередь Балхи, чей труд был составлен в 308/920 году или чуть позже⁴⁶. Но в какой степени они использовался, мы сказать не можем. Однако повествование Истахри воспроизводилось его последователями практически целиком. Так, к примеру, рассказ Ибн-Хаукаля о Хазарии почти дословно повторяет Истахри (есть только небольшая разница в двух изданиях де Гуэ и Крамерс)⁴⁷.

Якут тоже опирался на Истахри, хотя это не сразу понятно. Рассказ Якута о хазарах ведется от имени Ибн-Фадлана – одного из послов халифа Муктадира к волжским булгарам в 310/922 году и свидетельствует о том, что ИбнФадлан видел собственными глазами⁴⁸. Но повествование содержит явные противоречия, очевидные каждому читателю. Так, например, в нем сказано сначала, что царя хазар называют на их языке Y-l-k, или Бак⁴⁹, а позже – что его называют хакан. В результате возникают сомнения не только в авторстве Ибн-Фадлана, но и в том, что на основании такого документа возможно пролить свет на проблемы хазар. Де Гуэ сначала отметил, что первая часть рассказа Якута основана на Истахри, и предположил, что, несмотря на приписывание его Ибн-Фадлану, на самом деле автор – Истахри⁵⁰. Так оно и было, однако доказательств не нашлось, и Кмоско, писавший в 1921 году, имел право не проигнорировать это⁵¹. Кмоско считал, что у Ибн-Фадлана о хазарах много общего с Истахри. Якут дал несколько страниц со ссылкой на Ибн-Фадлана, которые есть и в издании де Гуэ Истахри. Кмоско объяснял это тем, что у них был один источник. Другие полагали, что, поскольку Ибн-Фадлан писал раньше, Истахри мог использовать его труд. Кмоско возражал: согласно этому взгляду Истахри, очевидно, заменил менее яркий собственный рассказ⁵²  на отрывок Ибн-Фадлана о хакане (последняя часть статьи Якута). В отличие от Фрэна и Гезы Кууна Кмоско, несомненно, был прав, говоря, что Истахри не опирался на Ибн-Фадлана, и привлекал внимание к параллельным рассказам о хакане. Но его собственная теория относительно общего источника (главный довод против которой заключается в том, что путешественники вроде Ибн-Фадлана, как правило, не используют предшествующих авторов постоянно) опровергается мешхедским текстом Ибн-Фадлана, опубликованным Заки Валиди⁵³. Здесь мы видим, что у Ибн-Фадлана нет ничего общего с Истахри. Когда Ибн-Фадлан повествует о хазарах, все им сказанное можно найти во второй части статьи Якута. Отсюда ясно, что статья Якута составная. Первая часть принадлежит Истахри, хотя по какой-то причине цитируется со ссылкой на Ибн-Фадлана, но, вместо того чтобы продолжить повествование Истахри о хакане, он воспользовался тем, что написал Ибн-Фадлан. Естественно, при таком объединении разных текстов есть отличия, но мы можем использовать отрывки как независимые источники⁵⁴.

Кмоско счел возможным показать, что рассказ о Хазарии у Истахри состоит из двух частей, изначально отдельных, из которых одна, явно относящаяся к иудаизму хазар, датируется примерно 800 годом. Если так, это, конечно, подтверждает принятую дату обращения – 740 год, и тогда альтернативные даты – вскоре после 863 года (Маркварт)⁵⁵ и 865 год (Вернадский)⁵⁶ можно спокойно отбросить. Аргументы Кмоско ослабляет его ошибочный взгляд на суть рассказа ИбнФадлана о хазарах. Следует критически отнестись к тому, насколько обоснована его теория о композитном повествовании Истахри и можно ли отнести само исследование или его часть к 800 году. Допустим, предположение, что рассказ Истахри (полный, а не усеченная форма из Якута) состоит из двух частей, изначально раздельных, весьма привлекательна. Основные вопросы, которые затрагивает Истахри, следуют друг за другом в таком порядке: хазары, в первую очередь со ссылкой на царя (бека, бака) – река Итиль – Атиль (Волга) – Самандар, Сарир, Буртас – хазары, в первую очередь со ссылкой на хакана – буртасы, башкиры, булгары – русы. Таким образом, каждый компонент начинается с хазар и переходит к их соседям, в одном дается смешанная группа названий, в другом – соседние народы на севере⁵⁷. Интересно, что Буртас упоминается дважды. Есть и другие следы повторов и противоречий – сравните то, что сказано о хазарском импорте и хазарском языке.

Ближе к концу Истахри упоминает, что дом хакана выше, чем жилище бека, а раньше утверждал, что замок царя (бека) – самый заметный ориентир. Все эти соображения, в общем, не являются полностью однозначными, однако представляется, что Кмоско прав, и, похоже, повествование Истахри составлено из разных отрывков.

Что касается датировки, выводы Кмоско кажутся более сомнительными. Он предполагает, что Истахри в одном месте ссылается на время, когда у хазар не было наемных войск, а только нечто вроде ополчения или повстанцев⁵⁸. Он явно имеет в виду слова: «Царская армия состоит из 12 000 человек; когда умрет из числа их один человек, то немедленно ставят на его место другого. У них нет определенного постоянного жалованья, разве только малая толика перепадает на их долю после длительного промежутка времени в случае войны или когда их постигает какое-нибудь дело, из-за которого они все собираются». Далее он утверждает, что нам известно о регулярной армии мусульман в Хазарии от Ибн-Русте и Масуди. По его мнению, примерно в 800 году хазарская армия, видимо, была реорганизована. Теория, что впоследствии армия состояла из мусульман, которые не желали воевать против своих единоверцев, объясняет для Кмоско, почему, хотя халифат был не таким могущественным, как раньше, после вторжений 145/762 года и 183/799 года хазары больше не нападали на арабов (см. гл. 7). Все это так, но нет весомых свидетельств того, что хазарская армия около 800 года действительно была реорганизована. А Масуди замечает, что только хазары в этих странах имели оплачиваемую армию и что народ, называемый ария⁵⁹, который составлял царскую армию, пришел в Хазарию из окрестностей Хорезма очень давно, еще до появления ислама. Дату этого события вряд ли можно установить. Ибн-Русте не говорит ничего определенного относительно мусульман в хазарской армии, и в любом случае его рассказ, хотя и, несомненно, относится к первой половине IX века (см. ниже), едва ли может считаться доказательством гипотетической реорганизации хазарской армии в 800 году. Более того, слова Истахри, по-видимому, означают именно регулярную армию⁶⁰. В целом мы можем сказать следующее: создается впечатление, что рассказ Истахри, составной он или нет, относится к периоду, имевшему место незадолго до его времени. Датировка Кмоско – очень смелый вывод, сделанный на основании прекращения хазарских атак на мусульман после 800 года, причин которого мы не знаем. Возможно, его мнение правильно, но его вряд ли можно использовать для подтверждения более ранней даты обращения в иудаизм.

Если впечатление, производимое рассказом Истахри, можно назвать современным, того же невозможно сказать о повествовании Ибн-Русте. Хотя их разделяло не больше тридцати лет, Ибн-Русте составлял свою энциклопедию, из которой взят приведенный ниже рассказ о хазарах, примерно в 290/903 году, а Истахри писал в 320/932 году. Рассказ Ибн-Русте⁶¹  короток.

«Между печенегами и хазарами 10 дней пути по пустыням и лесам. Между ними и хазарами нет постоянной дороги и даже тропинок. Единственный путь – через лесистую труднопроходимую местность до самой Хазарии. Владения хазар обширны. С одной стороны к ним примыкают высокие горы (Кавказ), те самые, которые простираются до Туласа⁶²  и Абхаза. Горы тянутся до Тифлиса.

У них есть царь, который носит титул иша. Главный царь называется хазар-хаканом. Хазар-хакану не подчиняются хазары, у него есть только титул. Все управление и армия находится в руках иша; выше иша нет никого. Их главный правитель придерживается иудейской религии, так же иша, все их приближенные, начальники и вельможи; остальные придерживаются веры, похожей на веру тюрок.

Их столица Саригшин, и в нем⁶³ другой город, называемый Ханбалыг. В этих двух городах они живут зимой. Когда наступает весна, они выходят в степь и не возвращаются в город до наступления зимы. В обоих городах живут мусульмане; у них есть мечети, имамы, муэдзины и школы.

Их царь Иша требует всадников с людей знатных и богатых, в соответствии с их владениями и средствами существования. Каждый год они совершают поход в страну печенегов. Иша сам контролирует отправку людей и отправляется в экспедиции с ними. Они прекрасно выглядят. Когда они отправляются в поход, у них есть знамена, копья и хорошие кольчуги. Когда хазарский царь садится верхом, с ним садятся до 10 000 всадников; некоторые находятся на жалованье, другие выставляются богачами. Если Иша едет в любом направлении, в его присутствии изготавливают некий диск, оформленный как барабан. Его несет всадник, который держит его перед царем. Тот следует за авангардом армии, кто видит свет диска. Завладев добычей, они собирают ее всю в лагерь. Потом Иша берет себе из этой добычи все, что хочет; остальное разделяют между воинами».

В этом рассказе есть несколько удивительных моментов. Утверждается, что подчиненный царь зовется Иша, что не похоже на бека или бака Истахри. Согласно Ибн-Русте, столица Хазарии вовсе не Ал-Байда, как у арабских историков, не Харан или Итиль (Атиль), как у географов, а некий Саригшин, упомянутый вместе с другим городом, названным Ханбалыг. Гардизи, писавший на персидском языке около 1050 года, имеет очень похожее повествование⁶⁴. Там подчиненный царь хазар называется Ашад. Названия городов у Гардизи похожи на данные Ибн-Русте, так же как формы, приведенные Шарафом аз-Заман Марвази, еще одним автором XI века⁶⁵.

На первый взгляд нет ничего общего между словами Иша или Абшад и Бак других авторов. Последняя форма подтверждается не только Ибн-Фадланом – хакан б-х (Khaqan B-h) и греческими источниками, где мы имеем Пех (Peh), но, предположительно, также более поздним турецким титулом бег или бей. Таким образом, Иша и Абшад являют собой существенное затруднение. Вероятно, оригинал, от которого образовались эти слова, читался по-разному. Часто считают, что вторым слогом должен быть титул Шад, который присутствует в разных документах⁶⁶. Заки Валиди предложил читать Абашад (Äbä-shad), где Äbä, Ebe это B-h Ибн-Фадлана и, предположительно, также бак (Bak) Истахри⁶⁷.

Что касается Саригшина и Ханбалыга, вероятно, это двойной город, впоследствии Хазаран-Итиль (Атиль). Можно привести Будапешт как пример тенденции давать названия поселениям, расположенным на разных берегах реки напротив друг друга. Транслитерация здесь условна. Саригшин – «Желтый (город)»⁶⁸, арабская Ал-Байда – «Белый (город)». Все это хазарская столица. Ханбалыг по Заячковскому – «Целый город»⁶⁹. Возможно, что слово то же, что Хамлидж, столица хазар у Хардадбеха⁷⁰, или, точнее, восточная, торговая часть города⁷¹. Что касается идентичности Саригшина и Саксина, мы вернемся к этому позже.

Рассказ Гардизи о хазарах содержит некоторые апекты, которых нет у Ибн-Русте. Одно из дополнений дает интересную информацию, которой нет больше нигде, о военной организации хазар. Военачальник (sālār), под которым, скорее всего, подразумевается абшад или бек, приказывает, чтобы каждый солдат нес с собой в походе то, что, по всей видимости, является острым колом определенной длины и толщины, чтобы построить забор вокруг лагеря, который можно укрепить щитами. Он также утверждает, что хазары получали небольшую дань от мусульман в двух городах, и упоминает о набегах на буртасов, о которых Ибн-Русте умалчивает. Он говорит, что в Хазарии много полей, и садов, и всяких хороших вещей. Там много меда, и оттуда везут хороший воск. У Ибн-Русте ничего этого нет.

Но вернемся к Ибн-Русте. По общему мнению, он не является изначальным автором описания хазар и других северных народов, которое содержится в книге. Вероятнее всего, это описание относится к географическим запискам аль-Джайхани, ныне утраченным⁷². Но в рассказе Джайхани, представленном Ибн-Русте, есть безошибочные следы более раннего периода, чем его собственный. Ибн-Фадлан встречал Джайхани в 309/921 году по пути к волжским булгарам. Однако совсем другие даты обозначаются в некоторых частях книги Джайхани. И дело не только в том, что изолированные детали, предположительно из Джайхани, такие как правление в Британии семи королей, которое прекратилось в 827 году, – присутствуют в книге Ибн-Русте и указывают на первую половину IX века⁷³. Но положение целых народов представлено таким, каким оно было именно в это время, а не позже, – например, печенегов⁷⁴. Можно согласиться с Бартольдом⁷⁵, что главным источником рассказа Джайхани о северных народах был мусульманин ибн аби-Муслим аль-Джарми, который был жив в 231/846 году и, как известно, писал о греках и их соседях, в том числе хазарах⁷⁶. Ибн-Хардадбех был знаком с трудами аль-Джарми⁷⁷. Джайхани мог использовать их прямо или через Ибн-Хардадбеха⁷⁸.

То, что рассказ Ибн-Русте о хазарах имеет следы более раннего периода – времени аль-Джарми, – представляется определенным, даже если впоследствии будет обнаружено, что передача произошла не так, как мы полагали. И дело даже не в том, что мы находим у Ибн-Русте названия Саригшин и Ханбалыг, которые в X веке, как нам известно от Ибн-Хаукаля, уже вышли из употребления. Ибн-Фадлан сообщает, что в его время (310/922) второй царь хазар назывался хакан б-х. Но Ибн-Русте называет его Иша. Значит, рассказ должен относиться к периоду до 833 года, когда его уже называли более поздним титулом, что явствует из греческого повествования о постройке Саркиля⁷⁹. Насколько дальше назад нам следует отодвинуть рассказ Ибн-Русте, неясно. Если его два города соответствуют последующему Хазарану-Итилю (Атилю), это не может быть раньше, чем хазарская столица была переведена на Волгу. А поскольку это важное событие произошло, как следует из документов, в дни Салмана ибн Рабиа⁸⁰, теоретически возможно, что рассказ Ибн-Русте повествует о периоде около 740 года, когда хазары приняли иудаизм.

Маркварт возражает, считая, что рассказ Ибн-Русте не однородно стар. Например, в нем сказано, что в двух городах Хазарии много мусульман с мечетями, имамами, муэдзинами и школами⁸¹. Но это не может быть интерполяция. Считалось неверным говорить об установлении ислама в Хазарии в первой половине IX века. А ведь именно на это нам указывают разные источники. Ибн-Хордадбех (232/846) утверждает, что направление для молитвы (кибла) хазар – Мекка⁸². Представляется определенным, что Ибн-Хардадбех здесь ссылается на Арсию (мусульманскую гвардию), о которой уже говорилось. Естественно, что у них и до 833 года имелись все религиозные учреждения, упомянутые Ибн-Русте.

Можно предположить, что факт иудейской веры хазарских царей был добавлен Джайхани или другим автором к более старому рассказу. Но в этом случае представляется в высшей степени вероятным, что появились бы и другие «современные» черты. А поскольку их нет, вероятно, все же рассказ Ибн-Русте о хазарах – единое целое. Трудно не прийти к выводу, что хазары, или, по крайней мере, их цари и высокопоставленные личности были иудеями, уже когда этот рассказ был написан, то есть в первой половине IX века⁸³.

Здесь уместно привести рассказ Ибн-Фадлана о хазарах, отметив, что это не обязательно результат личного наблюдения. То, что записал Ибн-Фадлан, он слышал от волжских булгар и, частично, от хазара Ибн-Башту, с которым путешествовал от Багдада до Бухары. Ввиду недружественных отношений между хазарским правителем и его номинальным подчиненным – Ялтаваром (Эльтебером)⁸⁴ булгар, мы можем быть уверенными, что информаторы Ибн-Фадлана не льстили хазарам – скорее наоборот. Субъективизм ощущается в разных частях повествования Ибн-Фадлана. К примеру, когда он описывает «домашнее хозяйство» хакана, который имел двадцать пять жен и шестьдесят наложниц. Сами числа – в масштабах Соломона – предполагают преувеличение. Однако о гареме хакана упоминает и несколько позже Масуди⁸⁵. Также следует допустить, что упоминание о двадцати пяти женах, причем «каждая жена – это дочь кого-либо из царей, соперничающих с ним, которую он берет себе волей или неволей», как-то связано с тем, что сказано в одной из версий труда Элдада ха-Дани (конец IX века), а именно что у хакана хазар было двадцать пять подчиненных ему царей⁸⁶. Это илюстрирует и история о том, как царь булгар пытался спасти дочь от хазарского царя. Несомненно, об этом инциденте поведали Ибн-Фадлану⁸⁷. Таким образом, невероятным представляется не количество жен, а фантастические декорации. Якобы «каждая из свободных жен и наложниц находится в отдельном дворце, – у нее есть помещение в виде купола, покрытое тиком, и вокруг каждого купола предусмотрено пространство для прогулок» – такого не могло быть в хазарской столице. Из других описаний известно, что существовал замок в некотором удалении от Волги⁸⁸, или, возможно, в другой период, остров на реке⁸⁹, где предположительно жили и хакан и бег. Там было максимум два царских здания. Об этом говорят арабские источники. В иудейском «ответе Иосифа» царица, ее женщины и евнухи живут за пределами лагеря. Это представляется возможным. Вполне вероятно, хакан, как булгар Алмуш, имел главную жену (хатун)⁹⁰, хотя об этом у Ибн-Фадлана ничего не сказано. Конечно, у каждой женщины не было отдельного замка, но, вероятно, имелись отдельные апартаменты, или, скорее, апартаменты в гареме. Это ясно и из упоминания об одном евнухе, который им прислуживает. То, что он «является к ней (жене) быстрее мгновения ока», предполагает, что весь двор находится где-то рядом. Все это говорит о собственническом отношении хазарского царя к женщинам. А рассказ о казнях и наказаниях, похоже, мотивирован желанием представить хазарского царя жестоким тираном.

Помимо случайных ссылок на хазар в ходе повествования, которое показывает ненависть и страх булгар к своим иудейским хозяевам⁹¹, у Ибн-Фадлана есть следующий главный рассказ.

«Что же касается царя хазар, которого называют хакан, то он не показывается иначе, как раз в каждые четыре месяца в отдалении. Его называют великий хакан, а заместителя его называют хакан-бех. Это тот, кто предводительствует войсками и управляет ими, руководит делами государства, и заботится о нем, и появляется перед народом, и отправляется в военные экспедиции. Ему изъявляют покорность цари, находящиеся с ним по соседству. И он входит каждый день к великому хакану смиренно, проявляя униженность и серьезность, и он не входит к нему иначе как босым, держа в руке дрова, причем, когда приветствует его, он зажигает перед ним эти дрова. Когда же покончит с дровами, он садится вместе с царем на его скамью с правой его стороны. Его замещает муж, называемый кундур-хакан⁹², а этого замещает также муж, называемый джавишгар⁹³.

И обычай большего царя тот, что он не дает аудиенции людям и не разговаривает с ними, и к нему не является никто, кроме тех, кого мы упомянули, а обязанность схватить или отпустить, по исполнению наказаний и управлению государством лежит на его заместителе хакан-бехе.

И обычай большего царя тот, что если он умрет, то строится для него большой двор, в котором двадцать домов, и вырывается для него в каждом из домов могила, и измельчаются камни настолько, что они делаются похожими на сурьму, и расстилаются в могиле и бросается негашеная известь поверх этого. А под этим сооружением есть большая река⁹⁴, которая быстрая. И они помещают эту реку над этой могилой⁹⁵ и говорят, что это для того, чтобы не добрался до нее ни шайтан, ни человек, ни черви, ни гнус. Когда он похоронен, то рубят головы тем, которые его хоронят, чтобы не было известно, в каком из этих домов могила. Могила его называется рай, и они говорят: «Он вошел в рай». И все дома выстланы парчой, вышитой золотом.

И обычай царя хазар, что у него двадцать пять жен, каждая жена – это дочь кого-либо из царей, соперничающих с ним, которую он берет себе волей или неволей. И у него девушек-наложниц для его постели шестьдесят, и только такие, которые отличаются красотой. И каждая из свободных жен и наложниц находится в отдельном дворце, – у нее есть помещение в виде купола, покрытое тиком, и вокруг каждого купола есть пространство для прогулок. И у каждой из них есть евнух, который ее стережет. Итак, если хакан захочет использовать одну из них как наложницу, он посылает к евнуху, который ее стережет, и тот является к ней быстрее мгновения ока, чтобы он положил ее в свою постель, причем евнух останавливается у дверей купола царя. Когда же царь использовал ее как наложницу, евнух берет ее за руку и удаляется, и не оставляет ее после этого ни на одно мгновение.

Когда этот великий царь едет верхом, едут верхом также все войска по случаю его выезда, причем между ним и частями кортежа не меньше мили, и не видит его ни один из его подданных иначе, как лежа ниц, поклоняясь ему и не поднимая головы, пока он не проследует мимо него⁹⁶.

Продолжительность правления их царя – сорок лет. Если он переживет их хотя бы на один день, то подданная знать убивает его и говорит: «Его ум уменьшился, и его суждение стало неосновательным»⁹⁷.

Если он отправит в поход отряд, то не отступает никоим образом, а если обратится в бегство, то предается смерти всякий, кто из него возвратится к царю. А что касается предводителей и его заместителя (то есть беха), то, если они обратятся в бегство, приводят их самих, и приводят их жен и их детей и отдают в рабство другим, в то время как военачальники смотрят на это и точно так же дарят их лошадей, и домашнее имущество, и оружие, и жилища. Иногда царь разрезает каждого из них на два куска и распинает их на кресте, а иногда вешает их за шеи на деревья. Иногда же, если смилуется над ними, то делает их конюхами⁹⁸.

У царя хазар есть огромный город на реке Атиль. Он стоит на двух берегах. В одной из этих двух частей живут мусульмане, а в другой части – царь и его приближенные. Над мусульманами поставлен муж из числа отроков царя, который называется хаз⁹⁹. Он мусульманин. Судебная юрисдикция над мусульманами, живущими в стране Хазар и приезжающими к ним по торговым делам, предоставлена этому отроку мусульманину, так что никто не рассматривает их дел и не производит суда между ними, кроме него¹⁰⁰.

У мусульман в этом городе есть соборная мечеть, в которой они совершают молитву и присутствуют в ней в дни пятниц. При ней высокий минарет и несколько муеззинов. И вот, когда дошла весть до царя хазар в 310 году, что мусульмане разрушили синагогу, бывшую в усадьбе Дар-аль-Бабунадж¹⁰¹, он приказал, чтобы минарет был разрушен, и убил муеззинов. Он сказал: «Если бы я не боялся, что в странах ислама не останется ни одной синагоги, которая не была бы разрушена, обязательно разрушил бы мечеть».

Хазары и царь их все [sic] иудеи¹⁰². Сакалибы [волжские булгары и др.] и все, кто соседствуют с ними, пребывают в покорности у царя, и он обращается как к рабам, и они повинуются ему с покорностью. Некоторые считают, что Гог и Магог – это хазары»¹⁰³.

Удивляет, что мечети, имамы, муеззины и мусульманские школы Хазарии упоминаются именно Ибн-Русте, в то время как в рассказе Ибн-Фадлана присутствует только «пятничная» мечеть и муэдзины. Это не значит, что утверждение Ибн-Русте неточное или что во времена Ибн-Фадлана ислам в Хазарии отступил. Ибн-Фадлан старался изложить то, что касалось главной мечети, опуская все остальное, или потому что не слишком много знал об этом, или по каким-то другим причинам. Двадцатью годами позже мечети Хазарии упоминаются Масуди¹⁰⁴. Нет оснований предполагать, что, когда Ибн-Фадлан был на Волге, там существовала только одна мечеть.

В рассказе Ибн-Фадлана много интересного, отчего он не уступает по важности всем остальным арабским источникам о хазарах, хотя и не содержит ничего по поводу обращения. Мы, как и у Истахри, ясно видим, что иудаизм хазарских царей и их ближайшего окружения существовал параллельно с языческими институтами. Двойное царствование не имело никакой связи с принятием иудаизма, да и хакан никоим образом не уподоблялся иудейскому первосвященнику¹⁰⁵. Мероприятия, связанные с его похоронами, вызывают в памяти погребальные обряды Алариха (410) и Аттилы (453)¹⁰⁶, и связывают его напрямую с тюркской древностью¹⁰⁷.

Очевидно, иудаизм хакана заставил его искоренить старые традиции, к которым местное население было привязано. Положение, как мы видим не только у Ибн-Фадлана, непосредственно связано с рядом факторов, которые иначе трудно объяснить. Это впечатление, что хазары – язычники, высказанное в 780 году Або Тифлисским, и снова в 860 году Константином (Кириллом); недостаток надежной информации о хазарах из иудейского «штаба» в Вавилонии, что явно объясняется отсутствием к ним интереса; ступенчатость приближения хазар к иудаизму, согласно «Хазарской переписке». Но в самом факте иудаизма хазар, хотя ему, конечно, не хватало настоящего раббинизма, нет ни малейших сомнений. Правда, вряд ли имеет смысл настаивать на том, что формальное обращение имело место после религиозных дебатов около 740 года, как пишет Иегуда Галеви. Это остается на его совести и не находит уверенного подтверждения в других источниках. То, что иудейское влияние стало ощущаться в Хазарии в первой половине – середине VIII века, представляется более вероятным, чем после 860 года. Четко показать, что высокопоставленные хазары стали иудеями раньше, вряд ли возможно, но, учитывая свидетельства, именно к такому выводу мы приходим.