Текст книги "Распутин. Вера, власть и закат Романовых"

«Когда атеисты и жиды тебя поносили, – кричал Илиодор, – все твои друзья прятались. Только мы не могли и не хотели прятаться от врагов. И мы начали громко кричать о тебе, чтобы мир услышал и поднялся на твою защиту. И надо мной, и над тобой в последние дни сгустились черные тучи, но мы победили их». При расставании Илиодор назвал Распутина «великим человеком с прекрасной ангельской душой» и «истинным посланником Бога», покинувшим свою семью и отправившимся в странствия, чтобы «учить людей умеренности, любви и смирению». Распутин, держа в руках икону, благожелательно отозвался об Илиодоре, сказав, что был удивлен, что в таком «развращенном городе, как Царицын», ему встретилась «такая чистота, как в Илиодоре». Сторонники Илиодора преподнесли Распутину дорогой чайный сервиз и проводили его как героя. Распутин и Илиодор выехали из монастыря и проехали через весь город в экипаже, украшенном искусственными цветами и зеленью, в сопровождении толпы женщин и девушек, распевавших патриотические песни и кричавших: «Ур-р-р-р-ра!!!!». На груди у многих были значки местного отделения Союза русского народа. Несколько фотографов прибыли, чтобы снимать сцены проводов Распутина. Распутин поднялся на борт парохода «Император Николай II». Репортер газеты «Церковь» писал:

«Лицо Распутина – смертельно бледное и безжизненное – это лицо человека, который не любит, чтобы ему смотрели в глаза. Когда встречаешься с ним взглядом, он сразу же смотрит в сторону, словно боится неожиданного, неловкого вопроса. Резкие черты, длинный нос и глубоко посаженные серые глаза, по большей части глядящие вниз и лишь изредка, украдкой осматривающиеся вокруг быстрым взглядом, – таков портрет Распутина».

Репортер продолжал:

«Григорий Ефимович! – раздался громкий голос Илиодора. – Григорий! Знаешь ли ты, кто твои враги?

“Я знаю”, – так же громко ответил Распутин и кивнул.

“И они здесь, со мной! – снова закричал Илиодор и простер сжатый кулак над толпой. – И вот что с ними станет! ” С этим словами он неожиданно разжал пальцы и швырнул в воздух комок мелких клочков бумаги, которые закружились в воздухе и упали на землю со всех сторон. Илиодора приветствовали громкие крики одобрения и смех».

Толпа пропела Распутину традиционный гимн «Многая лета», а он махал им на прощание букетом. Женщины сумели прорваться через оцепление матросов, бросились к нему, целовали его руки и край одежды. Ему совали хлеб и пакеты. Он кланялся и всех благодарил. Когда пароход наконец отчалил, Илиодор в последний раз вскричал: «Григорий! Будь стоек! И ничего не бойся!»¹⁹

Через несколько дней Илиодор отправился в необычное паломничество – своего рода победное турне – по Волге на специальном пароходе. Его сопровождала Ольга Лохтина и около 1700 сторонников. Он одержал полную победу над Церковью и государством. В пути Илиодор держал при себе чемодан, в котором находились три тысячи рублей – деньги, которые императрица передала Распутину на эту поездку Илиодора²⁰. Зрелище было безобразное. Молодчики Илиодора бежали по берегам, крича людям, чтобы они снимали шапки и кланялись Илиодору. Тех, кто не подчинялся, избивали. С парохода кричали: «Проклятые жиды! Анафема!» Илиодор остановился в Нижнем Новгороде, где его тепло принимал местный губернатор, Алексей Хвостов. Вместе они вышли на балкон губернаторского особняка, чтобы приветствовать толпу. Пути Хвостова и Илиодора пересекутся вновь при более зловещих обстоятельствах в начале 1916 года. Илиодор находился на пике карьеры. Ему казалось, что для него нет ничего невозможного. Как летом писал один журналист, единственным, что для него существовало, было «собственное эго»²¹.

25. Два убийства

Из Царицына Распутин на неделю вернулся в Сибирь. 17 августа 1911 года он приехал в Александровский дворец, где провел с Николаем и Александрой после ужина больше часа¹. Через несколько недель Николай и Александра отправились в Киев на открытие памятника Александру II в честь пятидесятилетия отмены крепостного права в России. Распутин поехал с ними. Вскоре после этого он опубликовал свои заметки в небольшой брошюре «Великие дни торжества в Киеве!». Брошюра была отпечатана в Петербурге тиражом 20 тысяч экземпляров. В одной газете писали: «Маловероятно, что это распутство слова может вызвать что-то, кроме смеха и презрения»².

«И служит приезд Государя к обновлению Родины, – писал Распутин. – И солдатики чувствуют себя светозарными и сильными. И в эти дни на всю жизнь готовы и заразились силой благодатной и храброй воинов. Никто не может дать обновления, как посещение самого батюшки царя. Никто не может поведать: как? почему? – у всех торжественная сила от батюшки царя!»

Распутин восхвалял приезд царя и советовал ему и дальше поступать так же – больше ездить, встречаться с народом. Он считал, что это жизненно важно для его правления. Так царь вдохновит своих православных подданных и поразит своих врагов:

«Такая радость, что всяк не может православный христианин сказать случившегося с ним от радости, увидя батюшку царя! А у злых и неверующих такая злоба бывает, они хотят, но у них сила – ничто, потому сильные радости у толпы народа: и злые, и завистники не могут принести зла – их, злых, толпа тает, как снег от жары, потому что радость и «ура» как гром и молния. Как гром грянет, то мы крестимся, а «ура» – сила. Злые бессильны и «ура» бегут, как бес – молитвы; противники Родины трепещут, и бегут, и скрываются. […]

А чем объясните? Тем, что велика православная вера, и в ней явился избранник и помазанник божий. А слов на это совсем нет и сравнивать нельзя. Господи, мы счастливы! […] Вот его поездка будит всех спящих. Наверно, ежели бы он стал почаще ездить, то он бы увидел, как его ждут и любят и светом любви освещают. […]

Батюшка наш проехал с радостью и потом еще раз за разом поселил оживление своим посещением. Господи, яви милость свою на нас! Давай мужества батюшке царю, чтобы он нас более и более посещал все свое – посаженный рассадник земли»³.

Судя по упоминаниям врагов, брошюра была направлена не только на восхваление царя, но и несла в себе более мрачное послание, связанное с получившим широкую огласку преступлением, о котором все лето говорили в городе. В марте 1911 года в одной из небольших пещер было обнаружено тело убитого тринадцатилетнего Андрея Ющинского. Тело его было ужасно изуродовано. Полиция безуспешно пыталась найти убийцу. И тут местное отделение Союза русского народа начало распространять слухи, что убийство Андрея было ритуальным и совершили его евреи. Черная сотня призвала к погромам городских евреев. История эта стала известна по всей России и привлекла внимание министров в столице. В июле, за месяц до приезда Романовых в Киев, полиция по обвинению в убийстве арестовала еврея Менделя Бейлиса. Бейлис был совершенно невиновен, но его держали под следствием более двух лет. В конце концов его выпустили. Но за это время «дело Бейлиса» стало известно во всем мире и послужило поводом для жесткой критики царского режима⁴.

Имя Распутина стали связывать с этим чудовищным делом – впрочем, как и со всем, что тогда происходило в России. Говорили, что в тот день, когда был убит Андрей, Распутин встретился с его матерью на улице Киева и дал ей пять рублей. Когда человек, который сопровождал его, спросил, почему он так поступил, Распутин ответил, что бедная женщина не поняла, что он сделал: она не найдет дома сына, потому что его только что убили⁵. История звучит правдоподобно, хотя является чистой воды вымыслом.

В своей брошюре Распутин прямо говорит о деле Бейлиса. Он восхваляет Союз русского народа, называя их «союзниками» и «воистину слугами Церкви и батюшки, великого царя». Члены Союза для него «величайшие святые». Он советует царю встречаться с черносотенцами и членами других националистических групп, таких как Союз русского народа и Союз Михаила Архангела, стать их покровителем и поощрять создание таких групп по всей империи:

«Эти кружки нужны для евреев; они очень их боятся. Когда они идут по Киеву, то жиды шушукаются и трепещут; армии меньше боятся, потому у них дисциплина не позволяет, а у Союза русского народа нет дисциплины. Теперь, как можно, надо основывать кружки и не ссориться; то евреи и не подумают просить равноправия»⁶.

История отношений Распутина и евреев довольно сложна. Эти слова – а у нас есть все основания предполагать, что это действительно были его слова – являются единственными публичными антисемитскими высказываниями Распутина. Тем не менее он был близок со священнослужителями, которые были известны своими антисемитскими взглядами. Позже их пути разошлись, и все же Распутин никогда открыто не критиковал взгляды таких людей, как Илиодор. Являлся ли сам Распутин членом Союза русского народа? Некоторые считают, что был, но убедительных доказательств тому нет⁷. Иногда журналисты называли его орудием Черной сотни при дворе. В мае 1914 года журналисты писали, что Распутин был членом московского отделения Союза русского народа и встречался с заместителем руководителя крайне правого Русского монархического союза во время приезда в Москву⁸. В ноябре 1915 года в департамент полиции пришло анонимное письмо, в котором утверждалось, что Распутин является членом Союза Михаила Архангела и разделяет их стремление спасти Россию от хаоса и революции⁹. Но доказательств ни одному из подобных заявлений нет. Дружеские отношения Распутина со многими евреями и его выступления в их защиту вызывают серьезные сомнения в правдивости подобных заявлений.

Убийство юного Андрея стало не единственным убийством в Киеве, имевшим серьезные политические последствия. 14 сентября Николай с дочерями Ольгой и Татьяной, а также многие высокопоставленные лица посетили киевский оперный театр, где давали «Сказку о царе Салтане» Николая Римского-Корсакова. В антракте анархист и тайный агент охранки Дмитрий Богров приблизился к Столыпину и дважды выстрелил в него из револьвера. Через четыре дня Столыпин умер. Убийство Столыпина долгое время являлось предметом пересудов и самых разнообразных версий. Главным вопросом оставалось то, чей заказ выполнял Богров в тот вечер: революционеров и евреев, то есть противников режима, или крайне правых, которые были противниками столыпинских реформ. Тот факт, что Богров смог войти в строго охраняемый театр с револьвером, позволял предположить, что за убийством стоял Курлов¹⁰.

Присутствие Распутина в Киеве не осталось незамеченным. Позже Илиодор утверждал, что Распутин имел какое-то отношение к убийству, а князь Феликс Юсупов писал в мемуарах, что Богров и Распутин были друзьями, и по этой причине царь впоследствии приостановил расследование убийства¹¹. Нет никаких доказательств того, что Распутин был знаком с Богровым, не говоря уже о том, чтобы дружить с ним. В ходе расследования не было обнаружено никаких доказательств связи Распутина с этим убийством¹².

И все же разговоры не прекращались. Говорили, что, хотя Распутин и не имел отношения к убийству¹³, он предвидел смерть Столыпина. Правый член Думы Василий Шульгин писал, что осенью 1913 года к нему приезжал почтово-телеграфный чиновник из Киева. Этот человек рассказал Шульгину, что в 1911 году жил в том же доме, что и Распутин. Однажды, когда они стояли на улице и мимо проехал императорский экипаж, а за ним экипаж Столыпина, Распутин вдруг «затрясся весь…»: “Смерть за ним!.. Смерть за ним едет!.. За Петром… За ним”… Тем же вечером человек этот слышал, как Распутин «кряхтел, ворочался, стонал…»: «Ох, беда будет, ох, беда»… Чиновник спросил Распутина, в чем дело, и тот ответил: “Ох, беда, смерть идет”. Следующим вечером был убит Столыпин¹⁴.

В салоне Богдановичей говорили, что после смерти Столыпина Александра послала за Распутиным, чтобы спросить у него, кем заменить премьера¹⁵. Посол Германии, Гельмут Люциус фон Штедтен, писал рейхсканцлеру Теобальду фон Бетман-Хольвегу, что царь послал «монаха» Распутина встретиться с человеком, которого сам Столыпин считал хорошим кандидатом на пост премьера после своей отставки. Распутин встретился с этим человеком и впоследствии сказал царю, что счел его «приемлемым». Убийство Столыпина, по мнению посла, лишний раз убедило императора и императрицу в необходимости «доверять защите монаха и прислушиваться к нему»¹⁶.

Новым премьер-министром стал Владимир Коковцов, занимавший в то время пост министра финансов. Коковцов родился в обедневшей дворянской семье. Он был ярким и способным человеком, очень цельным и достойным. Именно эти качества спустя три года и способствовали его падению¹⁷. Коковцов и Александр Макаров, занявший пост министра внутренних дел, очень быстро столкнулись с проблемой распространяемых прессой слухов о Распутине и его влиянии при дворе. Коковцов вспоминал, что слухи эти были неприятны для всех. Министры понимали, что со временем им придется решать эту проблему. Николай был очень зол. Он приказал Макарову прекратить это «преследование» в прессе. Министры пытались убедить редакторов наиболее влиятельных газет, «Речи» и «Русского слова», прекратить кампанию, но те отказались, ответив, что министерство внутренних дел превышает свои полномочия. Редакторы заявили, что решить эту проблему очень легко: достаточно отослать Распутина в Тюмень, и они тут же перестанут писать о нем. Разумеется, это было невозможно, и министры прекрасно это понимали. Тогда Коковцов вызвал Михаила Суворина, редактора популярной газеты «Новое время», и его помощника Мазаева. Он попытался доказать им, что их статьи о Распутине лишь способствуют росту его популярности. Хуже того, эти статьи играют на руку революционерам, поскольку подрывают престиж монарха. В принципе, им удалось достичь согласия, но редакторы утверждали, что их вины в этом нет, и (лживо) заявляли, что во всем виноваты другие издания, «Речь» и «Русское слово»¹⁸. В конце концов пресса продолжала действовать, как и прежде.

Осенью Феофан предпринял последнюю попытку поговорить с императором и императрицей о Распутине. В начале 1911 года он выступил перед Синодом и предложил выразить Александре официальное неудовольствие поведением Распутина. Но иерархи Церкви отклонили это предложение, заявив Феофану, что он как духовник царственной четы сам должен поговорить с ними. В Ливадии Феофан беседовал с Александрой о Распутине целых полтора часа, но все его усилия были тщетны. Александра заявила, что он распространяет сплетни и что его слова глубоко ее оскорбляют. Александра была разгневана, она даже называла Феофана «отвратительным». Впрочем, эти чувства быстро проходили. Распутин тоже не злился на своего бывшего покровителя. В 1914 году он говорил о нем так: «Он против меня злобится теперь, но я на него не сержусь, ибо он большой молитвенник. Его молитвы были бы сильнее, если бы он на меня не злобился»¹⁹.

26. Бой с «Антихристом»

16 ноября Илиодор отправил из Царицына теплую телеграмму Распутину в Покровское: «Дорогой друг, сердечно благодарю тебя за твою любовь. Прости, но я не смогу приехать. Хочу видеть тебя, но дела удерживают меня здесь. Пришли мне адрес Аннушки. Ради Бога, не обижайся. […] Люблю тебя всей душой. Иеромонах Илиодор»¹. Встретились они только 29 декабря в Петербурге. Что произошло в тот день, остается одним из самых странных и таинственных событий в жизни Распутина.

В тот день Распутин приехал из Ялты. Он позвонил Илиодору, чтобы спросить, смогут ли они встретиться. Было решено встретиться вечером в Ярославское синодальное подворье на Николаевской набережной Васильевского острова, где в то время проживал Гермоген. Илиодор встретился с Распутиным в городе, и вместе они отправились к Гермогену. Когда они приехали в подворье, Распутин почувствовал что-то неладное. Кроме Илиодора и Гермогена, на встрече присутствовали еще два человека: Иван Родионов, донской казак, черносотенный писатель, репортер газеты «Новое время» и союзник Илиодора (во время царицынского кризиса он читал публичные лекции и даже опубликовал книгу в защиту Илиодора), а также юродивый Митя Козельский². Судя по полицейским документам января 1912 года, Распутин и Митя несколько лет были близкими друзьями, но потом Распутину не понравилось, что Митя обнимал и целовал одну из его «сестер», и он обвинил Митю в «распутстве», на что Митя ответил, что он всего лишь «умерщвлял плоть», как его учил сам Распутин. После этого Митя начал кампанию против Распутина. Своим сторонникам он заявил, что Распутин вовсе не «святой старец», а «мошенник». Распутин, по слухам, использовал свои связи при дворе, чтобы добиться изгнания Мити из столицы³.

И Илиодор, и Родионов оставили свои воспоминания о том, что (предположительно) произошло в тот вечер. Илиодор писал, что Распутин начал догадываться, что происходит что-то не то. Он осматривался по сторонам и выглядел смущенным. Все собрались в одной комнате, и Илиодор велел Мите начинать. «А-а-а! Ты безбожник, ты много мамок обидел! Ты много нянек обидел! Ты с царицею живешь! Подлец ты!» – закричал Митя, подпрыгивая и размахивая отсохшей рукой. Распутин попятился к двери (Как «гугнивый» Митя сумел изложить все это без помощи переводчика, Илиодор не объясняет.) Здоровой рукой Митя схватил Распутина, подтащил его к иконе и закричал еще громче: «Ты безбожник! Ты с царицею живешь! Ты – антихрист!» Распутин, весь дрожа, указал на Митю и пробормотал: «Нет, ты – безбожник! Ты безбожник!» В другом тексте Илиодор писал, что Митя пытался ухватить Распутина за пенис⁴.

Затем настала очередь Илиодора. Он обвинил Распутина в том, что он навязал ему свою дружбу, угрожая каждый раз, когда Илиодор пытался избавиться от его влияния. Илиодор оказался недостаточно силен, чтобы избавиться от Распутина, но теперь, в обществе друзей, он выступил как обвинитель и обличитель. Он перечислил множество злых деяний Распутина. «Григорий! – сказал Илиодор в заключение. – Я тебя защищал, я тебя погублю, а с тобою и всех, которые с тобою!» Все время, пока говорил Илиодор, Распутин стоял бледный, дрожащий, кусая ногти и растерявшись от страха. Гермоген воздел крест и спросил Распутина, «бесова сына», готов ли он признаться, что все сказанное Илиодором – правда. «Да, – проговорил Распутин замогильным голосом со спазмами в горле: – Правда, правда, все правда!» После этого Гермоген схватил Распутина и начал бить его по голове крестом, приговаривая: «Дьявол! Именем Божьим запрещаю тебе прикасаться к женскому полу. Запрещаю тебе входить в царский дом, иметь дело с царицей. Разбойник ты!» Затем перед иконой Гермоген приказал Распутину никогда больше не входить во дворец без разрешения его самого или Илиодора. Бледный как смерть, Распутин поцеловал икону и дал обещание⁵. На этом Илиодор свой рассказ прерывает.

Родионов (о чем рассказано в мемуарах Михаила Родзянко) описывал все произошедшее иначе. В его рассказе главным обвинителем Распутина выступал Гермоген, не Илиодор. А главное, Родионов пишет, что Распутин вовсе не испугался и не струсил, но воинственно защищался. Он отказался признать все обвинения против себя, отказался держаться вдали от двора и даже пригрозил Гермогену, что уничтожит его за предательство. Он сам набросился на епископа и начал жестоко избивать его кулаками, пока его не оттащили. Распутин кричал, что со всеми разделается⁶. Со временем появились и более пугающие детали – что собравшиеся пытались оскопить Распутина, но ему каким-то образом удалось бежать⁷.

Мы можем предположить, что Гермоген, как и Феофан, решил, что Распутин недостоин репутации святого человека, что он должен покинуть двор, потому что его близость к царской семье вредит авторитету самодержавия. Гермоген, как и Феофан, был истинным монархистом. Он считал своим долгом защитить династию от злодея. Впрочем, нельзя сказать, что все собравшиеся были движимы исключительно альтруистическими мотивами, а не собственным честолюбием. Вполне возможно, что Митя затаил злобу на Распутина еще с начала скандала с месье Филиппом. Он хотел занять место Распутина при дворе, что Илиодор и остальные считали вполне возможным⁸. Но наиболее эгоистическими были мотивы Илиодора. Предполагают, что он разозлился на Распутина, когда тот отказался помочь ему с деньгами для издания газеты «Гром и молния» и для будущих паломничеств⁹. Сам Илиодор приводит массу разных причин. Он писал, что после победы в Царицыне царь пообещал сделать его архимандритом, но вмешался Распутин и убедил царя отказаться от этой мысли. «Святой дал, святой взял», – много лет спустя писал Илиодор¹⁰. Рассказывал он и другую историю о том, что летом в Покровском монастыре в Балашове Распутин пытался соблазнить жену епископа, но был застигнут Илиодором и Гермогеном, которые устроили ему ловушку, чтобы проверить, правдивы ли слухи о нем¹¹. Еще Илиодор писал, что он решил разойтись с Распутиным, когда Митя подтвердил слухи о том, что Распутин спит с императрицей. «Я защищал его более всех, и я же уничтожу его», – поклялся Илиодор¹².

Столь же неубедительно Илиодор пишет о том, что истина о Распутине открылась ему в начале 1910 года, но тогда ничего не сделал, опасаясь за свою жизнь.

Все это недоказуемо. Опираясь на имеющиеся свидетельства, наиболее вероятным кажется то, что Илиодор решил выступить против давнего друга незадолго до этого судьбоносного собрания. Сама эта идея почти наверняка пришла в голову Гермогену, который убедил Илиодора присоединиться к нему и приехать для этого в Петербург¹³. Основной мотив Илиодора заключался в том, чтобы вытеснить Распутина и самому занять его место. Многие, и в том числе Илиодор, считали, что с весны 1910 года Распутин впал в немилость у своих царственных покровителей. Возможно, Илиодор истолковал решение Распутина совершить паломничество в Иерусалим явным доказательством проблем, возникших при дворе. В то же время ему казалось, что взошла его звезда. Он не только одержал победу в Царицыне, но еще и был принят рядом важных фигур петербургского общества. В мае Илиодору стало известно о том, что Николай даже собирается сделать его митрополитом¹⁴. После летнего паломничества Илиодор почувствовал, что никто не может его остановить. Интересно отметить, что в письме от 3 ноября Илиодор спрашивает у Распутина адрес Вырубовой. Планировал ли он с ее помощью пробраться во дворец? Илиодор решил, что сейчас ему удастся победить Распутина и занять место рядом с Николаем и Александрой, которое, как он считал, принадлежало ему по праву. Предложение Гермогена поступило в самый подходящий момент.

Или он так думал. И за свою ошибку ему пришлось дорого заплатить.