Текст книги "Бойтесь своих желаний…"

Джеффри Арчер
Хроники Клифтонов. Кн. 4: Бойтесь своих желаний…

Jeffrey Archer

BE CAREFUL WITH WHAT YOU WISH FOR

Copyright © 2014 by Jeffrey Archer

All rights reserved

First published in 2014 by Pan, an imprint of Pan Macmillan, a division of Macmillan Publishers International Limited

© А. Крышан, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

***

Посвящается Гвинет

***

Большое спасибо за бесценные советы и помощь в поисках Саймону Бейнбриджу, Элеонор Драйден, профессору и королевскому академику Кену Говарду, Кормаку Кинселле, Национальному железнодорожному музею, Брайану Органу, Элисон Принс, Мэри Робертс, доктору Нику Робинсу, Сю Уэяме, Сьюзен Уотт, Питеру Уотсу.

***

Пролог

Грузовик коснулся заднего бампера и подтолкнул маленький «МГ» вперед. Сбитый номер взлетел высоко в воздух. Себастьян покрепче вцепился в руль и попытался проскочить вперед пару футов, но увеличить скорость без риска налететь на грузовик впереди было невозможно: тот грузовик, что нагонял сзади, сплющил бы легковую машину в гармошку.

Вновь их швырнуло вперед: на этот раз шедший позади грузовик толкнул с большей силой, и до грузовика впереди оставался лишь фут. И только когда их ткнули сзади в третий раз, в мозгу Себастьяна ярко вспыхнули слова Бруно: «А ты уверен, что принял верное решение?» Он покосился на Бруно – тот вцепился в приборную панель обеими руками.

– Нас пытаются убить! – закричал он. – Бога ради, Себ, сделай что-нибудь!

Себастьян бросил беспомощный взгляд на полосы встречного движения: в южном направлении летел плотный поток машин.

В этот момент грузовик впереди начал притормаживать, и Себ понял: если и есть у них малейшая надежда на спасение, решение надо принимать сейчас. Он снова бросил отчаянный взгляд на встречный поток в надежде увидеть свободный промежуток. Когда грузовик ударил в задний бампер в четвертый раз, Себастьян понял, что выбора ему не оставили.

Он решительно дернул руль вправо, проскочил разделительный газон и рванул на встречную полосу, к летящему по ней транспорту. Утопил педаль акселератора в пол и взмолился, чтобы они успели достичь безопасного пространства открытых полей прежде, чем произойдет столкновение.

Фургон и автомобиль затормозили, пропустив перед собой маленький «МГ».

«Проскочили», – успел подумать Себастьян. И тут же увидел перед капотом дерево. Он убрал ногу с педали газа и яростно дернул руль влево, но было слишком поздно. Последнее, что слышал Себастьян, был дикий крик Бруно.

Гарри и Эмма
1957–1958

1

Гарри Клифтон проснулся от телефонного звонка.

Прерванный на середине сон вспомнить не удалось. Возможно, настойчивый металлический трезвон был частью того сна. Гарри неохотно повернулся и, щурясь, взглянул на маленькие светящиеся стрелки часов на прикроватной тумбочке – 6:43 утра. Он улыбнулся. Только один человек отважится позвонить ему в такую рань. Гарри снял трубку и преувеличенно сонным голосом промямлил:

– Доброе утро, милая.

Ему не ответили, и Гарри было подумал, что оператор отеля соединил его номер по ошибке. Он уже собрался опустить трубку на рычаг, когда услышал рыдания.

– Эмма, это ты?

– Да.

– Что случилось? – мягко спросил он.

– Себастьян погиб.

Гарри ответил не сразу, пытаясь заставить себя поверить, что продолжает спать.

– Да как же… – наконец выдавил он. – Я же еще вчера говорил с ним.

– Погиб сегодня утром, – сказала Эмма, и он понял, какого труда ей стоили эти несколько слов.

Стряхнув остатки сна, Гарри резко сел на кровати.

– Автомобильная авария, – сдавленно проговорила она сквозь рыдания.

Гарри попытался держать себя в руках, дожидаясь, пока Эмма не расскажет подробности.

– Они вдвоем ехали в Кембридж.

– Они?

– Себастьян и Бруно.

– Бруно жив?

– Да, он в больнице в Харлоу… Говорят, до утра не доживет.

Гарри отшвырнул одеяло и опустил ноги на ковер. Его затрясло.

– Сейчас вызову такси в аэропорт и вылечу ближайшим рейсом в Лондон.

– Я еду в больницу.

Эмма больше ничего не добавила, и Гарри поначалу решил, будто на том конце линии отключились, но тут он услышал шепот:

– Зовут опознать тело.

Эмма положила трубку, однако не сразу нашла в себе силы встать. На подгибающихся ногах, держась руками за мебель, как моряк в шторм, она пересекла комнату и открыла дверь гостиной. Там, низко опустив голову, стоял Марсден. Эмма никогда не видела, чтобы их старый слуга проявлял эмоции в присутствии члена семьи, и едва узнала его: он как будто съежился. Марсден держался за каминную полку: привычную маску спокойствия и самообладания смыла жестокая реальность смерти.

– Мейбел собрала вам чемоданчик, мадам, – заикаясь, проговорил он. – Если позволите, я отвезу вас в больницу.

– Спасибо тебе за чуткость, Марсден, – сказала Эмма, когда он раскрыл перед ней входную дверь.

Марсден поддерживал ее под руку, когда они спускались по ступеням и шли к машине: впервые в жизни он прикоснулся к своей хозяйке. Он распахнул дверь, Эмма села в машину и без сил откинулась на спинку сиденья, внезапно почувствовав себя старухой. Марсден завел двигатель, включил первую скорость, и они пустились в долгое путешествие из Мэнор-Хауса в больницу Принцессы Александры в Харлоу.

Эмма вдруг вспомнила, что не сообщила о случившемся родственникам. Она позвонит Грэйс и Джайлзу сегодня вечером, когда рядом с ними наверняка не будет чужих. И сразу же почувствовала колющую боль в животе, словно от удара ножом: кто сообщит Джессике о том, что она больше никогда не увидит своего брата? Останется ли она той жизнерадостной девочкой, которая бегала за Себом, как покорный щенок, виляющий хвостиком от неистового обожания? Джессика не должна узнать страшную новость ни от кого другого, а это значит, Эмме необходимо вернуться в Мэнор-Хаус как можно скорее.

Марсден заехал на площадку местной станции техобслуживания, где по пятницам заправлял машину. Заметив на заднем сиденье зеленого «Остина А30» миссис Клифтон, служащий заправки коснулся козырька своей кепки. Эмма не ответила на приветствие, и молодой человек подумал, не сделал ли что-то не так. Он заправил полный бак, затем открыл капот проверить уровень масла. Хлопнув крышкой капота, он вновь отсалютовал, но Марсден отъехал, не проронив ни слова и даже не оставив шестипенсовик, как делал всегда.

– Что это на них нашло? – пробормотал юноша, когда машина скрылась из виду.

Как только они вернулись на дорогу, Эмма попыталась слово в слово вспомнить сбивчивое сообщение председателя приемной комиссии колледжа Петерхаус. «Вынужден с прискорбием сообщить вам, миссис Клифтон, что ваш сын погиб в автомобильной аварии». Было впечатление, что мистер Пэджетт и сам знает немногим больше, но ведь он был всего лишь вестником.

Один за другим вопросы стремительно проносились в голове Эммы. Почему сын ехал в Кембридж на машине, когда всего пару дней назад она купила ему билет на поезд? Кто находился за рулем – Себастьян или Бруно? Они превысили скорость? Взорвалось колесо? Столкнулись с другой машиной? Но не было уверенности, что кто-нибудь знает все ответы.

Через несколько минут после звонка преподавателя перезвонили из полиции и поинтересовались, не может ли мистер Клифтон приехать в больницу опознать тело. Эмма объяснила, что муж сейчас в Нью-Йорке – рекламирует новую книгу. Возможно, она бы не согласилась заменить его на опознании, если бы сообразила, что Гарри вернется в Англию уже на следующий день. Слава богу, он летит самолетом и не потратит пять дней, чтобы пересечь Атлантику один на один со своим горем.

В то время как Марсден проезжал незнакомые городки Чиппенем, Ньюбери, Слау, в мысли Эммы несколько раз врывался дон Педро Мартинес. Не искал ли он мести за случившееся в Саутгемптоне буквально несколько недель назад? Но как это было бы возможно, если вторым человеком в машине был сын Мартинеса, Бруно? Мысли Эммы вернулись к Себастьяну: Марсден свернул с Грейт-Вест-роуд на север к А1 – тому самому шоссе, по которому каких-то несколько часов назад ехал Себастьян. Эмма когда-то читала, что каждый переживающий личную трагедию страстно желает лишь об одном – отмотать время назад. Она не стала исключением.

Время в пути летело быстро, а Себастьян не оставлял ее мыслей. Она вспомнила рождение сына, когда Гарри сидел в тюрьме на другом краю света; первые шаги малыша в восемь месяцев и четыре дня, его первое слово «еще» и его первый день в школе – он тогда выскочил из машины до того, как Гарри нажал на тормоз. Вспомнила Бичкрофт Эбби: директор школы хотел исключить Себа, но пообещал Себу помилование, когда тот выиграл стипендию в Кембридж. Столько светлых надежд и ожиданий, столько можно было достичь – все в одно мгновение стало историей. И наконец, ее чудовищная ошибка, когда она позволила секретарю кабинета министров уговорить себя, из-за чего Себ оказался втянутым в дела правительства, имеющие целью привлечь дона Педро Мартинеса к суду. Если бы она отказала сэру Алану Рэдмейну, ее единственный сын остался бы жив. Ах, если бы, если бы…

Когда они достигли окрестностей Харлоу, Эмма посмотрела в боковое окно и заметила указатель к больнице Принцессы Александры. Она попыталась сосредоточиться на том, что ее ждет. Спустя несколько минут Марсден проехал через секцию ворот из кованого железа, всегда распахнутых, и остановился перед главным входом в больницу. Эмма выбралась из машины и побрела к входной двери, Марсден поехал искать парковочное место.

Она назвала молоденькой регистраторше свое имя, и радостную улыбку на лице девушки сменило сочувствие.

– Будьте добры, подождите, пожалуйста, секундочку, миссис Клифтон, – проговорила она, снимая трубку телефона. – Я только скажу мистеру Оуэну, что вы здесь.

– Мистеру Оуэну?

– Он был дежурным врачом сегодня утром, когда поступил ваш сын.

Эмма кивнула и начала беспокойно расхаживать вперед-назад по коридору. Беспорядочные мысли сменяли беспорядочные воспоминания. Кто, когда, зачем…

– Вы миссис Клифтон? – окликнула ее медицинская сестра в белоснежном халате с крахмальным воротничком.

Эмма перестала шагать и кивнула.

– Пожалуйста, пойдемте со мной.

Сестра повела Эмму по длинному коридору с зелеными стенами. Шли молча – о чем сейчас говорить? Остановились у двери с табличкой «Мистер Уильям Оуэн, член Королевского колледжа хирургии Великобритании». Сестра постучала, толкнула дверь и отступила в сторону, давая Эмме войти.

Высокий, худощавый, лысеющий мужчина со скорбным выражением лица сотрудника похоронного бюро поднялся из-за стола. «Знает ли это лицо улыбку?» – подумала Эмма.

– Здравствуйте, миссис Клифтон, – произнес он, после чего усадил ее в удобное кресло. – Очень печально, что довелось знакомиться с вами при столь грустных обстоятельствах.

Эмме стало жаль его. Сколько раз в день мистеру Оуэну приходится повторять эти самые слова? Судя по выражению его лица, раз от разу это не становится легче.

– Боюсь, нам с вами придется оформить немало документов, но, к сожалению, перед этим коронер потребует от вас еще пройти через процедуру опознания.

Эмма опустила голову и дала волю слезам, пожалев в этот момент, что не послушалась предложения Гарри и не предоставила ему выполнить эту невыносимую задачу. Мистер Оуэн выскочил из-за стола, опустился рядом с ней на корточки и проговорил:

– Искренне вам сочувствую, миссис Клифтон.

Неизмеримое внимание и деликатность проявил Гарольд Гинзбург.

Издатель заказал Гарри билет первого класса на ближайший рейс в Лондон. По крайней мере, ему будет комфортно, подумал Гинзбург, хотя сомневался, сможет ли вообще Гарри заснуть. Он решил, что время для хороших новостей сейчас неподходящее, и лишь попросил Гарри передать его искренние соболезнования Эмме.

Сорок минут спустя Гарри выписался из отеля «Пирр» и тут же увидел стоящего на тротуаре личного шофера Гарольда: тот поджидал, чтобы отвезти его в аэропорт «Айдлуайлд». Гарри забрался на заднее сиденье лимузина, не желая ни с кем говорить. Его мысли переключились на Эмму и то испытание, через которое ей сейчас предстоит пройти. Ему не нравилась идея, что опознание тела сына необходимо провести ей. Возможно, персонал больницы предложит Эмме подождать его возвращения.

Гарри даже не заметил, как оказался в салоне первого класса пересекавшего Атлантику авиалайнера, так как все мысли его были только о сыне и о том, как мальчик мечтал о начале своего первого учебного года в Кембридже. А после этого… Гарри хотелось, чтобы Себ, обладая таким природным даром к языкам, поступил на службу в Министерство иностранных дел, или стал переводчиком, или, может даже, преподавателем, или…

«Комета» взлетела. Улыбающаяся стюардесса предложила бокал шампанского, но Гарри отказался. Откуда же ей знать, что нет у него сил улыбнуться в ответ? Он не стал объяснять, почему не может ни есть, ни спать. Во время войны, находясь в тылу врага, Гарри приучил себя бодрствовать по тридцать шесть часов, подпитываясь силой страха. Он знал: пока не увидит в последний раз сына, заснуть не сможет. И подозревал, что долго не сможет спать и впоследствии – от отчаяния.

Неслышно шагая, мистер Оуэн провел Эмму по унылому коридору и остановился перед герметично закрытой дверью с коротким словом черными буквами по матовому зернистому стеклу: «Морг». Толкнул дверь и отступил в сторону, пропуская Эмму в помещение. Дверь за ними закрылась с глухим чмокающим звуком. Внезапная перемена температуры вызвала в ней дрожь, а затем ее глаза остановились на каталке посреди помещения. Под белой простыней угадывались контуры тела.

Медицинская сестра в белом халате замерла у изголовья каталки.

– Вы готовы, миссис Клифтон? – мягко спросил мистер Оуэн.

– Да, – уверенно кивнула Эмма; ногти ее больно впились в ладони.

Оуэн кивнул, и санитар морга потянул простыню. Открылось разбитое, в шрамах лицо, которое Эмма тотчас узнала. Она закричала, рухнула на колени и безудержно зарыдала.

Мистера Оуэна и санитара не удивила естественная реакция матери при виде мертвого сына. Но их ожидало потрясение, когда Эмма вдруг умолкла и тихо проговорила:

– Это не Себастьян.

2

Когда такси подъехало к больнице, Гарри с удивлением увидел у входа Эмму, явно его поджидавшую. Но еще больше он удивился, когда она побежала ему навстречу, с радостным облегчением на лице.

– Себ жив! – прокричала она еще издалека.

– Но ты же сказала… – начал он.

Эмма обвила его руками.

– Полиция ошиблась. Они решили, что за рулем находился владелец машины и, следовательно, на пассажирском сиденье был Себастьян.

– Выходит, пассажиром был Бруно? – тихо проговорил Гарри.

– Да. – Эмма почувствовала себя немного виноватой.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Гарри, выпуская ее.

– Нет. А что это может значить?

– Наверняка полиция сообщила Мартинесу, что это его сын выжил в аварии, и вот-вот он узнает, что погиб не Себастьян, а Бруно.

Эмма опустила голову.

– Бедняга… – проговорила она, когда они входили в больницу.

– Если только… – начал Гарри, но не договорил. – А Себ-то как? – тихо спросил он. – В каком он состоянии?

– В тяжелом. Мистер Оуэн сказал, у него переломаны едва ли не все кости. Скорее всего, он проведет в больнице несколько месяцев, и не исключено, что впоследствии окажется прикованным к инвалидному креслу.

– Слава богу, он жив. – Гарри обнял жену за плечи. – Нас к нему пустят?

– Да, но только на несколько минут. И пожалуйста, милый, будь готов к тому, что он весь в гипсе и бинтах, так что ты его можешь не узнать.

Эмма взяла мужа за руку и повела на первый этаж. Там они встретились с женщиной в темно-синей униформе: она внимательно приглядывала за пациентами, успевая время от времени отдавать распоряжения младшему медперсоналу.

– Я мисс Паддикомб, – объявила она, протянув руку.

– Заведующая, – прошептала Эмма.

Гарри пожал ей руку:

– Добрый день, госпожа заведующая.

Не говоря ни слова, миниатюрная женщина повела их в палату с двумя аккуратными рядами коек, все они были заняты. Мисс Паддикомб неслышно проследовала в дальний конец помещения. Она отодвинула занавеску вокруг койки Себастьяна Артура Клифтона и затем удалилась. Гарри опустил взгляд на своего сына. Левая нога была подвешена на блоке, а правая, также заключенная в гипс, покоилась на кровати. Бинты закрывали почти всю голову, оставляя только один глаз, устремленный на родителей, и неподвижные губы.

Когда Гарри наклонился поцеловать его в лоб, первыми словами Себастьяна были:

– Что с Бруно?

– Прошу меня простить, что вынужден допрашивать вас обоих после того, что вам довелось пережить, – начал старший инспектор Майлз. – Не будь острой необходимости, я бы не стал этого делать.

– Откуда же такая необходимость? – спросил Гарри, не понаслышке знакомый с детективами и их методами выуживания информации.

– Должен же я убедиться, что произошедшее на шоссе А-один – несчастный случай.

– На что вы намекаете? – Гарри посмотрел детективу прямо в глаза.

– Ни на что я не намекаю, сэр, однако наши специалисты провели тщательный осмотр автомобиля и считают, что одна-две вещи никак не стыкуются.

– Например? – спросила Эмма.

– Начать с того, миссис Клифтон, что пока не ясно, по какой причине ваш сын пересек разделительную полосу, явно рискуя столкновением со встречным транспортом.

– Неисправность машины? – предположил Гарри.

– Это было нашим вторым предположением. Однако, несмотря на серьезные повреждения автомобиля, ни одно из колес не взорвалось, и рулевое управление осталось неповрежденным, чего в такого рода авариях обычно не случается.

– Едва ли это может послужить доказательством преступного умысла.

– Нет, сэр. И с одной стороны, у меня недостаточно оснований просить следователя о направлении дела генеральному прокурору. Однако появился свидетель с показаниями довольно тревожного свойства.

– Что же он вам сообщил?

– Она. – Майлз заглянул в свой блокнот. – Миссис Шали сообщила нам, что ее обогнал «МГ» с открытым верхом, который как будто собирался обойти три грузовика, шедшие один за другим по внутренней полосе движения, когда вдруг первый грузовик сменил полосу на внешнюю, хотя перед ним не было никакой другой машины. Это означает, что «МГ» пришлось неожиданно тормозить. Третий грузовик также перестроился на внешнюю полосу, и вновь без видимой причины, в то время как средний грузовик не менял ни скорости, ни полосы движения, не оставив «МГ» возможности ни обогнать его, ни вернуться на безопасную внутреннюю полосу. Миссис Шали далее рассказала, что три грузовика какое-то время буквально держали «МГ» зажатым в «коробочке», пока его водитель ни с того ни с сего вдруг не помчался через разделительную полосу прямо перед носом встречных машин.

– Вам удалось допросить кого-нибудь из водителей трех грузовиков? – спросила Эмма.

– Нет. Мы не смогли отследить ни одного из них, миссис Клифтон. Однако не думайте, что мы не пытались.

– Но то, что вы предполагаете, просто невероятно, – сказал Гарри. – Кому придет в голову убивать невинных мальчишек?

– Я непременно согласился бы с вами, мистер Клифтон, если бы недавно мы не обнаружили, что Бруно Мартинес изначально не планировал сопровождать вашего сына в поездке в Кембридж.

– Откуда вам это стало известно?

– Его подруга, мисс Торнтон, предложила свою помощь и сообщила нам: они с Бруно собирались пойти в кино, но ей пришлось отменить свидание в последний момент из-за простуды. – Старший инспектор достал из кармана авторучку, перевернул страничку своего блокнота и посмотрел на родителей Себастьяна. – Может ли кто-то из вас назвать причину, по которой кто-либо желал бы зла вашему сыну?

– Нет, – ответил Гарри.

– Да, – сказала Эмма.

3

– Сделай все, чтобы на этот раз довести дело до конца! – Дон Педро почти кричал. – Невелика задача! – добавил он, усаживаясь в кресло. – Меня никто не проверял, когда я сегодня заходил в больницу, а уж ночью попасть туда – вообще без проблем.

– Как прикажете устранить его? – без эмоций поинтересовался Карл.

– Перерезать глотку. Единственное, что тебе нужно, – белый халат, стетоскоп и нож хирурга. Только убедись, что острый.

– Может, лучше не резать мальчишке горло, – предположил Карл, – а задушить подушкой? Пусть думают, что умер от ран.

– Нет. Я хочу, чтобы щенок Клифтона умирал долго и мучительно. И чем дольше – тем лучше.

– Понимаю, как вам тяжело, босс, но нам ни к чему давать этому детективу повод возобновлять расследование.

Мартинес выглядел разочарованным.

– Ладно, души его, – неохотно согласился он. – Но сделай так, чтобы это длилось как можно дольше.

– Хотите, чтобы я задействовал Диего и Луиса?

– Нет. Но хочу, чтобы они присутствовали на похоронах среди друзей Себастьяна и потом доложили мне обо всем. Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что выжил он, а не Бруно, и мне очень хочется услышать, какие будут испытывать страдания родители Себастьяна.

– Но как насчет…

На столе дона Педро зазвонил телефон. Он схватил трубку:

– Да?

– Вас просит полковник Скотт-Хопкинс, – сообщила секретарь. – Он хотел бы повидаться с вами по личному вопросу. Говорит, это срочно.

Все четверо поменяли планы, дабы к девяти утра следующего дня прибыть в секретариат кабинета министров.

Сэр Алан Рэдмейн, секретарь кабинета министров, отменил свою встречу с М. Шовелем, французским послом, с которым планировал обсудить последствия возможного возвращения Шарля де Голля в Елисейский дворец.

Член парламента сэр Джайлз Баррингтон не поедет на еженедельное собрание теневого кабинета[1]1
  Теневой кабинет – группа деятелей (особенно в Великобритании) наиболее влиятельной оппозиционной партии, являющихся кандидатами на основные министерские посты в случае прихода партии к власти.


[Закрыть] в связи, как он объяснил мистеру Гейтскеллу, лидеру оппозиции, с неожиданной и неотложной семейной проблемой.

Гарри Клифтон отменил автограф-сессию и презентацию своей новой книги «Кровь гуще воды» в «Хэтчарде» на Пиккадилли. Он подписал сотню копий заранее, чтобы успокоить менеджера, который не смог скрыть своего разочарования, особенно когда узнал, что Гарри возглавит воскресный список бестселлеров.

Эмма Баррингтон отложила встречу с Россом Бьюкененом, где планировала обсудить идеи председателя совета директоров о строительстве нового роскошного лайнера, который, в случае поддержки совета директоров, пополнит состав «Пароходства Баррингтонов».

Все четверо расселись вокруг овального стола в офисе секретаря кабинета министров.

– Спасибо вам, что смогли прибыть на встречу без промедления, – начал Джайлз с дальнего конца стола. Сэр Алан кивнул. – Но уверен, вы примете во внимание, что мистер и миссис Клифтон крайне обеспокоены, ведь жизни их сына все еще может грозить опасность.

– Я разделяю их опасения, – сказал Рэдмейн. – И позвольте мне отметить, как я был огорчен, узнав об аварии, в которую попал ваш сын, миссис Клифтон. Не в последнюю очередь потому, что отчасти виноват в случившемся. Позвольте мне, однако, уверить вас, что я не сидел без дела. В течение уик-энда я говорил с мистером Оуэном, старшим инспектором Майлзом и местным коронером. Они с готовностью оказали большую помощь. И должен согласиться с Майлзом, фактов для доказательства причастности дона Педро Мартинеса к этой аварии недостаточно…

Гневный взгляд Эммы заставил сэра Алана быстро добавить:

– Тем не менее доказательство и убежденность – зачастую абсолютно разные вещи. После того как стало известно, что Мартинес не знал о нахождении его сына в машине, я заключил, что он может решиться ударить снова, каким бы иррациональным это ни казалось.

– Око за око, – проговорил Гарри.

– Возможно, вы правы, – сказал секретарь. – Он явно не простил нам то, что считает кражей восьми миллионов фунтов, даже если все они были фальшивыми. И хотя он, возможно, еще не догадался, что за этой операцией стояло правительство, нет сомнений, что Мартинес считает вашего сына лично ответственным за произошедшее в Саутгемптоне. И мне очень жаль, что тогда я не воспринял достаточно серьезно вашу вполне понятную тревогу.

– Хоть на этом спасибо… – проговорила Эмма. – Но не вы беспрестанно задаетесь вопросом, когда и где Мартинес нанесет следующий удар. А в больницу, где лежит мой сын, может заявиться любой – как на автобусную остановку.

– Не могу не согласиться. Именно так я и сделал вчера днем.

От такого признания все вмиг замолчали, и секретарь продолжил:

– И все же, миссис Клифтон, хочу вас заверить, что на этот раз я предпринял необходимые меры для обеспечения безопасности вашего сына.

– Не могли бы вы поделиться с мистером и миссис Клифтон причиной вашей уверенности? – попросил Джайлз.

– Нет, сэр Джайлз, не могу.

– Почему же? – требовательно спросила Эмма.

– Потому что в данном конкретном случае мне пришлось прибегнуть к помощи министра внутренних дел и министра обороны, и, следовательно, Тайный совет обязал меня соблюдать конфиденциальность.

– Что за туманные речи? – резко сказала Эмма. – Не забывайте, что мы говорим о жизни моего сына.

– Если хоть слово из услышанного здесь станет достоянием гласности, – Джайлз повернулся к сестре, – то даже несмотря на любой срок давности, даже пятьдесят лет, будет важно показать, что ни ты, ни Гарри не знали, что в дело вовлечены министры короны.

– Благодарю, сэр Джайлз, – сказал секретарь кабинета министров.

– Я абсолютно не перевариваю эти пафосные закодированные послания, которыми вы двое ловко перебрасываетесь, – подал голос Гарри. – И не успокоюсь, пока не буду уверен, что жизни моего сына больше не угрожает опасность. Ибо если с Себастьяном случится что-то еще, сэр Алан, обвинять будет некого.

– Принимаю ваше предостережение, мистер Клифтон. И могу подтвердить, что Мартинес больше не представляет угрозы Себастьяну или любому другому члену вашей семьи. Откровенно говоря, мне пришлось предельно отклониться от правил, чтобы дать понять Мартинесу, что существуют вещи более ценные для него, чем жизнь вашего сына.

Скептическое выражение по-прежнему не покидало лица Гарри: Джайлз как будто поверил сэру Алану на слово, но скорее он, подумал Гарри, станет премьер-министром, чем секретарь кабинета раскроет причину своей уверенности. А может статься, и не раскроет.

– Тем не менее, – продолжил сэр Алан, – не стоит забывать, что Мартинес – беспринципный и вероломный человек, и я не сомневаюсь, что он непременно будет искать новые способы отомстить. И до тех пор, пока он соблюдает букву закона, ни один из нас не в силах что-либо с этим поделать.

– По крайней мере, теперь мы к этому готовы, – сказала Эмма, отлично понимая, что имел в виду секретарь кабинета министров.

Полковник Скотт-Хопкинс постучал в дверь дома номер сорок четыре на Итон-сквер без одной минуты десять. Через несколько мгновений ему открыл гигант, рост которого поражал даже в сравнении с ростом командира подразделения САС[2]2
  САС (SAS – Special Air Service) – специальная авиадесантная служба сухопутных войск, особая часть в составе сил специального назначения Великобритании. – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть].

– Моя фамилия Скотт-Хопкинс. Мистер Мартинес назначил мне встречу.

Карл изобразил легкий поклон и открыл дверь лишь настолько, чтобы впустить гостя. Он проводил полковника через прихожую и постучал в дверь кабинета.

– Войдите.

Когда полковник вошел, дон Педро поднялся из-за стола и с подозрением взглянул на посетителя. Он понятия не имел, зачем так срочно понадобился службе САС.

– Не желаете ли кофе, полковник? – предложил дон Педро, обменявшись рукопожатием с гостем. – Или, может, чего покрепче?

– Нет, благодарю, сэр. Для меня рановато.

– Что ж, тогда присядьте и расскажите, в чем срочность вашего визита ко мне. – Он помедлил. – Уверен, вы поймете, что я человек занятой.

– Мне слишком хорошо известно, насколько заняты вы были в недавнее время, мистер Мартинес, так что я перейду сразу к сути.

Дон Педро вновь опустился в кресло за столом и смотрел на полковника, стараясь сохранить невозмутимый вид.

– Цель моего визита достаточно проста: обеспечить долгую и счастливую жизнь Себастьяну Клифтону.

Маска надменной самоуверенности на мгновение слетела с лица Мартинеса. Он быстро овладел собой и выпрямился в кресле.

– Вы на что намекаете? – выкрикнул он, с силой сжав подлокотники кресла.

– Полагаю, вы отлично это знаете, мистер Мартинес. Тем не менее позвольте мне разъяснить свою позицию. Я здесь для того, чтобы убедиться: ни один из членов семьи Клифтон больше не пострадает.

Дон Педро вскочил из кресла и нацелил палец на полковника:

– Себастьян Клифтон был лучшим другом моего сына!

– Не сомневаюсь, мистер Мартинес. Но мои инструкции предельно ясны, я просто предупреждаю вас: если Себастьян либо кто-то из членов его семьи попадут в какую-нибудь другую аварию, тогда ваши сыновья, Диего и Луис, окажутся на борту ближайшего самолета в Аргентину, причем не в салоне первого класса, а в багажном отсеке, в паре деревянных ящиков.

– Да ты знаешь, кому вздумал угрожать? – взревел Мартинес, сжав кулаки.

– Дешевому южноамериканскому гангстеру, который, имея кое-какие деньги и живя на Итон-сквер, думает, что может выдавать себя за джентльмена.

Дон Педро нажал кнопку под столешницей. Через мгновение дверь распахнулась и в кабинет влетел Карл.

– Вышвырни его вон, – велел хозяин, показывая на полковника, – пока я звоню адвокату.

– Доброе утро, лейтенант Лансдорф, – сказал полковник, когда Карл двинулся к нему. – Как бывший член СС, вы, полагаю, оцените слабость позиции, в которой сейчас находится ваш босс.

Карл остановился как вкопанный.

– Так что позвольте мне и вам дать совет, – продолжал гость. – Если мистер Мартинес не выполнит мои условия, в наши планы относительно вас не войдет приказ о депортации в Буэнос-Айрес, где в настоящее время прозябает столько ваших бывших коллег. Нет, у нас иные намерения: отправить вас туда, где вы найдете нескольких граждан, которые будут только рады дать показания о роли, которую вы играли в качестве одного из доверенных помощников доктора Геббельса, и о методах, которые вы применяли, чтобы получить от них информацию.

– Вы блефуете, – сказал Мартинес. – И никогда не докажете этого.

– Как же мало вы знаете британцев, мистер Мартинес. – Полковник поднялся из кресла и прошел через комнату к окну. – Позвольте показать вам нескольких типичных представителей нашей островной нации.

Мартинес и Карл подошли и встали рядом с ним. На другой стороне улицы маячили три человека, не вызывающие желания видеть их в рядах своих врагов.

– Три моих доверенных помощника, – пояснил полковник. – Один будет следить за вами день и ночь – на случай, если вы вдруг сделаете неверный шаг. Слева – капитан Хартли, уволенный, к сожалению, из Драгунского гвардейского полка за то, что облил бензином свою жену и ее любовника, мирно спавших вместе, пока он не чиркнул спичкой. Понятное дело, после выхода из тюрьмы он испытал трудности с устройством на службу. Пока я не подобрал его буквально на улице и не вернул его жизни определенный смысл.

Хартли приветливо улыбнулся им, зная, что сейчас говорят о нем.