Текст книги "Бойтесь своих желаний…"

Тот из двух, что покрупнее, имел уши, напоминающие цветную капусту, сломанный нос и в целом походил на оставившего ринг боксера-тяжеловеса, каким, возможно, и был. Он вытянул гвозди из первого ящика, затем отодрал деревянные доски обшивки, обнажив плату электрораспределительного щита, состоящую из сотен красных, зеленых и синих проводков. Устройство предназначалось для мостика теплохода «Бэкингем» и входило в систему внутренней связи, позволявшей капитану соединиться с любой секцией судна, от машинного отделения до камбуза. Группе инженеров-электриков потребовалось пять месяцев для создания этого сложного устройства. А молодому аспиранту Королевского университета Белфаста, вооруженному степенью кандидата физико-математических наук и плоскогубцами, – двадцать минут, чтобы привести щит в негодность. Сделав шаг назад, он полюбовался своей работой, но почти сразу после этого боксер вставил доски на место. Проверив, одни ли они по-прежнему на грузовой палубе, оба занялись вторым ящиком. В нем находились два бронзовых гребных винта, с любовью изготовленных бригадой мастеров в Дареме: работа заняла шесть недель, и труженики по праву гордились конечным результатом. Аспирант раскрыл портфель, достал бутылку с азотной кислотой, открутил пробку и медленно залил содержимое в отверстия винтов. Когда наутро ящик вскрыли, гребные винты выглядели готовыми к отправке на свалку металлолома, а не для установки.

С содержимым третьего ящика молодой кандидат наук давно мечтал ознакомиться. И когда его мускулистый коллега отодрал доски стенки ящика, его не постигло разочарование. Навигационный компьютер «Ролекс» являлся первым в своем роде и присутствовал во всех рекламных материалах «Пароходства Баррингтонов», объяснявших потенциальным пассажирам, почему, когда дело касается безопасности, им следует предпочесть «Бэкингем». Всего двенадцать минут ушло на то, чтобы превратить единственный в своем роде прибор в бесполезную рухлядь.

Последний ящик содержал в себе изумительный штурвал из дуба и меди, изготовленный в Дорсете, – штурвал, стоять за которым на мостике посчитал бы честью любой капитан. Юноша улыбнулся. Поскольку время утекало и штурвал больше не пригодится, аспирант решил не делать с ним ничего.

Когда его коллега приделал на место последнюю доску, они оба вернулись на верхнюю палубу. Если какому-нибудь бедолаге не посчастливилось бы потревожить их в течение минувшего часа, он бы понял, почему кличка бывшего боксера была Костолом.

Как только они вернулись, их товарищ отправился вниз по винтовому трапу. Времени у него было в обрез. Действуя молотком, он осторожно прибил каждый из ста шестнадцати гвоздей на свое место. Он работал с последним ящиком, когда услышал два низких гудка судна.

После швартовки парома у причала Донегал в Белфасте все трое покинули борт с пятнадцатиминутным интервалом, по-прежнему не зная имени друг друга и не имея намерений увидеться когда-либо вновь.

11

– Уверяю тебя, майор, ни при каких обстоятельствах я бы не стал иметь дело с ИРА, – заявил дон Педро. – Это банда жестоких головорезов, и чем раньше они окажутся в тюрьме «Крамлин-Роуд», тем лучше для всех нас.

– Рад слышать, – сказал Фишер. – Знай я, что вы связаны с этими уголовниками, я бы немедленно подал в отставку.

– Ну, это последнее, чего бы я ждал от тебя, – заверил его Мартинес. – Не забывай, я вижу тебя следующим председателем совета директоров «Пароходства Баррингтонов», и не исключено, что осталось ждать не так уж долго.

– Но Бьюкенен в ближайшее время не собирается покидать пост председателя.

– При определенных обстоятельствах это может произойти и раньше.

– С чего бы Россу делать это, когда он только-только включился в крупнейшую инвестиционную программу в истории компании?

– Или в крупнейшую катастрофу. Если программа окажется ошибочной – а ведь Бьюкенен рискнул своей репутацией, чтобы заручиться поддержкой совета, – виноват будет только тот, кто предложил этот план. Особенно если вспомнить, что семья Баррингтон в первую очередь была против самой идеи.

– Возможно. Но чтобы он решился подать в отставку, ситуация должна стать намного более опасной.

– Куда же опасней? – Мартинес пустил ему по столу выпуск «Дейли телеграф».

Фишер увидел заголовок: «Полиция считает, что за саботажем на хейшемском пароме стоит ИРА».

– Это задержит постройку «Бэкингема» еще на полгода, и не забывай, все происходит под руководством Бьюкенена. Что еще должно пойти не так, прежде чем он пересмотрит свою позицию? Вот что я тебе скажу: если акции продолжат падение, его вышибут раньше, чем дадут возможность подать в отставку. Так что тебе следует серьезно подумать о том, чтобы занять его место. Такой случай может больше никогда не подвернуться.

– Даже если Бьюкенену придется уйти, реальная кандидатура ему на замену – миссис Клифтон. Ее семья основала компанию, они по-прежнему владеют двадцатью двумя процентами акций, к тому же ее обожают все коллеги-директора.

– Не сомневаюсь, что она любимица, но фавориты, как известно, падают на первом же барьере. Так что продолжай демонстрировать прежнюю лояльность и поддержку нынешнему председателю, потому что он может оказаться обладателем решающего голоса. – Мартинес поднялся со своего кресла. – К сожалению, должен оставить тебя: у меня назначена встреча в банке для обсуждения той же самой темы. Позвони вечерком, к тому времени у меня будут для тебя интересные новости.

Мартинес забрался на заднее сиденье своего «роллс-ройса», и автомобиль влился в поток утреннего движения.

– Доброе утро, Кевин, – сказал дон Педро водителю. – Твои ребята отлично потрудились на хейшемском пароме. Хотел бы я видеть физиономии принимавших, когда в «Харланд и Вольф» вскрыли ящики. Что у вас дальше по плану?

– Ничего – пока не заплатите сто тысяч, которые задолжали нам.

– Разберусь сегодня же утром. Кстати, я еду в банк и по этой причине тоже.

– Рад слышать, – ответил Рафферти. – Будет очень жаль, если после несчастного случая с Бруно вам придется потерять еще одного сына.

– Не смейте мне угрожать! – заорал Мартинес.

– Это не угроза, – спокойно ответил Рафферти, притормаживая у светофора. – И только из личной симпатии я дам вам возможность выбрать, какому из сыновей подарить шанс остаться в живых.

Мартинес откинулся на спинку сиденья и не раскрывал рта, пока машина не остановилась перед зданием «Мидленд банка» в Сент-Джеймсе.

Когда бы Мартинес ни поднимался по ступеням банка, его охватывало такое чувство, будто он входит в другой мир – мир, в котором чувствует себя чужим. Едва он собрался сомкнуть пальцы на дверной ручке, как дверь распахнулась и ему навстречу шагнул молодой человек.

– Доброе утро, мистер Мартинес. Мистер Ледбери ожидает вас с нетерпением.

Не говоря больше ни слова, он повел одного из самых ценных клиентов банка прямо в кабинет управляющего.

– Доброе утро, Мартинес, – произнес Ледбери, когда дон Педро вошел. – Какая мягкая стоит погода для этого времени года.

Мартинесу понадобилось какое-то время, чтобы сообразить: когда англичанин опускает «мистер» и называет тебя только по фамилии, это комплимент, ибо к тебе обращаются как к равному. Но о том, что тебя считают другом, ты узнаешь лишь тогда, когда тебя назовут по имени.

– Доброе утро, Ледбери, – ответил Мартинес, не уверенный, однако, надо ли поддерживать излюбленную англичанами тему о погоде.

– Угостить вас кофе?

– Нет, спасибо. Мне назначено на двенадцать.

– Конечно. Согласно вашей инструкции, мы продолжили скупать акции Баррингтонов по мере их появления на рынке. Как вам известно, поскольку вы являетесь владельцем пакета в двадцать два с половиной процента, вы имеете право назначить еще двух человек, помимо майора Фишера, в совет директоров. Однако должен особо подчеркнуть: когда ваше участие в акционерном капитале превысит двадцать пять процентов, законным требованием банка будет поставить в известность фондовую биржу о вашем намерении приобрести контрольный пакет акций всей компании.

– Чего не надо, того не надо. Двадцать два с половиной процента вполне достаточно для моей цели.

– Замечательно. В таком случае единственное, что мне хотелось бы узнать, – имена двух человек, которых вы выбрали представлять вас в совете директоров «Пароходства Баррингтонов».

Мартинес достал из внутреннего кармана конверт и протянул управляющему. Ледбери вскрыл его, достал заполненный бланк выдвижения кандидатуры и внимательно прочел имена. Хоть он и удивился, от комментариев воздержался и сказал лишь одно:

– Как ваш банкир, я должен добавить, что надеюсь, прискорбные неудачи, постигшие «Пароходство Баррингтонов» в недавнее время, не составят для вас проблемы в долгосрочной перспективе.

– Никогда не был более уверен в будущем компании.

– Очень рад слышать это, потому что приобретение такого большого количества акций значительно повлияло на размеры вашего капитала. Мы должны надеяться, что их стоимость больше не опустится.

– Полагаю, вы убедитесь, что компания в скором времени сделает объявление, которое порадует как акционеров, так и Сити.

– Это очень хорошие новости. Могу еще чем-либо быть вам полезным сейчас?

– Да. Я бы хотел, чтобы вы перевели тысячу фунтов на счет в Цюрихе.

– К сожалению, должен объявить совету о своем решении об отставке.

Первой реакцией коллег Росса Бьюкенена были шок и неверие, за которыми тотчас последовал всеобщий протест. Один директор оставался безмолвным – единственный, кого сообщение не удивило. Быстро стало ясно, что почти каждый член совета не желал ухода Бьюкенена. Председатель дождался, когда все успокоились, и затем продолжил.

– Я тронут вашей преданностью, но считаю своим долгом сообщить: основной держатель акций ясно дал понять, что я больше не пользуюсь его доверием, – сказал он, сделав ударение на слове «его». – Он напомнил мне, и вполне справедливо, что я своей властью лоббировал постройку «Бэкингема», и это, по его мнению, оказалось в лучшем случае поступком необдуманным, а в худшем – безответственным. Мы уже пропустили сроки сдачи двух этапов постройки, и расходы компании в настоящее время превышают бюджет на восемнадцать процентов.

– Тем больше у вас оснований оставаться на мостике, – сказал адмирал. – Капитан покидает терпящий бедствие корабль последним.

– В этом случае я считаю нашей единственной надеждой мой уход с корабля, – возразил Бьюкенен.

Одна-две головы опустились, а Эмма со страхом почувствовала, что ей нечего сказать, чтобы переубедить Бьюкенена.

– Из опыта мне известно, – продолжил он, – когда бы ни возникали обстоятельства, с которыми мы сейчас сталкиваемся, Сити ищет новое руководство для решения проблемы, причем решения скорого. – Росс поднял взгляд на своих коллег и добавил: – Не думаю, что вам придется искать кандидатуру мне на замену вне нашего коллектива.

– Возможно, если мы назначим руководящий комитет с миссис Клифтон и майором Фишером, – предложил Энскотт, – такое решение может успокоить нервы наших хозяев, сидящих в лондонском Сити.

– Боюсь, Энскотт, они сочтут этот шаг временным компромиссом. Если когда-либо в будущем Баррингтонам понадобится взять больший кредит, ваш новый председатель должен отправляться в банки не с шапкой в руке, но с доверием – самым важным словом в лексиконе Сити.

– Поможет ли делу, Росс, – Эмма впервые на собрании назвала председателя по имени, – если я дам ясно понять, что моя семья полностью доверяет вам как председателю и хочет оставить вас в этой должности?

– Был бы очень тронут, однако Сити не изменит решения и посчитает это всего лишь жестом. Что же касается меня лично, Эмма, я искренне благодарен вам за поддержку.

– Вы можете всегда рассчитывать и на мою поддержку, – вклинился Фишер. – Я с вами до конца.

– В этом-то и проблема, майор. Если я не уйду, очень может статься, что настанет этот самый конец – конец великой компании, какой мы ее знаем, а смириться с этим я не могу.

Председатель обвел взглядом сидевших за столом: не желает ли кто высказать мнение? Но на этот раз все как будто согласились с тем, что жребий брошен.

– Сегодня в пять пополудни, после закрытия фондовой биржи, я объявлю, что по причинам личного характера подал в отставку с поста председателя совета директоров «Пароходства Баррингтонов». Однако, с вашего согласия, продолжу отвечать за текущие дела компании до назначения нового председателя.

Возражавших не нашлось. Через пять минут собрание завершилось, и Эмма не удивилась, когда Фишер спешно покинул зал заседаний. Двадцать минут спустя он присоединился к коллегам за ланчем.

– Тебе понадобится разыграть свой главный козырь, – сказал Мартинес, когда Фишер доложил ему подробности случившегося на собрании акционеров.

– Что за козырь?

– Ты мужчина, а в этой стране не существует компании, включенной в котировальные списки биржи, председателем совета директоров которой числилась бы женщина. Да и немного в стране сыщется компаний с женщиной в составе совета.

– Эмме Клифтон свойственно ломать стереотипы, – напомнил ему Фишер.

– Возможно, но не знаешь ли ты, кому из твоих коллег-директоров может прийтись не по душе идея видеть председателем совета женщину?

– Нет, хотя…

– Хотя?..

– Точно знаю, что Ноулс и Энскотт голосовали против разрешения пускать женщин в помещение гольф-клуба «Роял уиверн» в дни матчей.

– Тогда намекни им, как ценишь их принципиальную позицию и что сам поступил бы точно так же, будь ты членом клуба.

– Уже, – сказал майор.

– Ну, значит, два голоса у нас в кармане. А как насчет адмирала? Ведь он холостяк.

– Адмирал под вопросом. Помню, он воздержался, когда кандидатуру Эммы впервые внесли в список членов совета.

– Предположительно третий голос.

– Но даже если они меня поддержат, это всего лишь три голоса, а все остальные, я твердо уверен, поддержат миссис Клифтон.

– Не забывай, за день до очередного собрания совета я назначу еще двух директоров. Это даст тебе шесть голосов, более чем достаточно, чтобы баланс был в твою пользу.

– Если только все остальные места в совете не займут Баррингтоны. В этом случае мне по-прежнему будет необходим еще один голос для верного выигрыша: ведь если голоса распределятся поровну, Бьюкенен наверняка решит в пользу миссис Клифтон.

– Тогда к следующему четвергу мы должны поставить другого директора.

Повисла пауза, и оба молчали, пока не заговорил Мартинес:

– Можешь назвать человека, у которого есть немного свободных наличных, с учетом того, какие дешевые в настоящий момент акции, и кто ни за что, ни при каких обстоятельствах не захочет, чтобы следующим председателем стала миссис Клифтон?

– Могу, – не колеблясь, ответил Фишер. – Я знаю человека, который ненавидит Эмму Клифтон даже больше, чем вы, и этот человек недавно получил крупную сумму отступных по договору о расторжении брака.

12

– Доброе утро, – начал Росс Бьюкенен. – И добро пожаловать на наше внеочередное общее собрание. В сегодняшней повестке дня только один пункт, а именно назначение нового председателя совета директоров «Пароходства Баррингтонов». Хотел бы вначале признаться, какая это была для меня честь – служить последние пять лет на посту председателя совета, и как грустно мне этот пост покидать. По причинам, которые я не хотел бы оглашать снова, я чувствую: сейчас подходящее время уйти в отставку и позволить другому занять мое место. Первая моя обязанность состоит в том, чтобы представить тех акционеров, которые присоединились к нам сегодня и которые, согласно уставу компании, правомочны голосовать на внеочередном собрании акционеров. Один-два из сидящих за этим столом окажутся знакомы совету директоров, в то время как другие – возможно, нет. Справа от меня мистер Дэвид Диксон, исполнительный директор, а слева – мистер Филип Уэбстер, секретарь компании. По левую от него руку – наш финансовый директор мистер Майкл Керрик. Рядом с ним контр-адмирал Саммерс, далее миссис Клифтон, мистер Энскотт, мистер Ноулс, майор Фишер и мистер Доббс – все они независимые члены правления. К ним сегодня присоединились отдельные лица или представители компаний, имеющих крупный пакет акций «Пароходства Баррингтонов», включая мистера Питера Мейнарда и миссис Алекс Фишер. Обе кандидатуры выдвинуты майором Фишером, поскольку в настоящее время он представляет двадцать два с половиной процента акций компании.

Мейнард лучезарно улыбнулся, а Сьюзен Фишер чуть наклонила голову и зарделась, когда все повернулись взглянуть на нее.

– Семью Баррингтон и их долю собственности в двадцать два процента представляют сэр Джайлз Баррингтон, член кабинета министров и член парламента, и его сестра, доктор Грэйс Баррингтон. Два других присутствующих здесь человека, которые также обладают правом голоса по этому случаю: леди Вирджиния Фенвик… – (Вирджиния похлопала Фишера по спине, не оставляя ни у кого сомнений в том, кто ее покровитель.) – И… – председатель сверился со своими записями, – мистер Седрик Хардкасл, представитель «Фартингс банк», в настоящее время обладающий семью с половиной процентами акций компании.

Все сидящие вокруг стола повернули голову, чтобы взглянуть на человека, с которым ни один из них прежде не сталкивался. На банкире был серый костюм-тройка, белая рубашка и изрядно поношенный синий шелковый галстук. Ростом пяти футов – и ни дюймом выше, – он был почти полностью лыс, за исключением полукруга седых волос, едва доходивших до ушей. Толстые очки в роговой оправе мешали угадать его возраст. Пятьдесят? Шестьдесят? Может, даже семьдесят? Мистер Хардкасл снял очки, показав светло-серые глаза, и Эмма тотчас поняла, что видела его прежде, но не смогла вспомнить, где именно.

– Доброе утро, господин председатель, – вот и все, что услышали от банкира, хотя эти четыре слова выдали, из какого графства он родом.

– Итак, давайте перейдем к неотложным делам, – продолжил Бьюкенен. – Вчера, к согласованному сроку в шесть часов вечера, стали известны имена двух кандидатов на пост председателя: миссис Эммы Клифтон, выдвинутой сэром Джайлзом Баррингтоном, членом кабинета министров и парламента, поддержанной доктором Грэйс Баррингтон, и майора Фишера, выдвинутого мистером Энскоттом и поддержанного мистером Ноулсом. Оба кандидата сейчас обратятся к совету директоров с рассказом, как им видится будущее компании. Приглашаю майора Фишера продолжить заседание.

– Полагаю, было бы учтиво первой говорить леди. – Не двигаясь с места, Фишер тепло улыбнулся Эмме.

– Очень любезно с вашей стороны, майор, – ответила Эмма. – Но я с удовольствием исполню решение председателя и предоставлю право выступить первым вам.

Фишер как будто немного смутился, но быстро взял себя в руки. Пошуршал бумагами, поднялся с места, медленно обвел взглядом сидевших за столом, после чего заговорил:

– Господин председатель, уважаемые члены совета, считаю большой честью даже быть представленным в качестве кандидата на пост председателя совета директоров «Пароходства Баррингтонов». Как человек, родившийся и выросший в Бристоле, я всю свою жизнь хорошо знал об этой великой компании, ее истории, ее традициях, а также о ее репутации – о компании, ставшей важной частью наследия бристольского судоходства. Сэр Джошуа Баррингтон был личностью легендарной, а также сэр Уолтер, которого я имел честь знать, – (при этих словах на лице Эммы отразилось удивление, если только слово «знать» не означало случайно столкнуться с дедом в школьном актовом зале лет тридцать назад), – сделали эту компанию открытой и создали ей репутацию одной из ведущих судоходных и судостроительных предприятий не только в нашей стране, но во всем мире. К большому сожалению, сейчас все обстоит иначе – отчасти потому, что сын сэра Уолтера, Хьюго, просто не соответствовал занимаемой должности, и хотя наш нынешней председатель совета сделал очень многое для восстановления репутации фирмы, вереница недавних событий, произошедших не по его вине, привела к потере доверия со стороны некоторых наших акционеров. Вам, моим коллегам по совету директоров, необходимо решить сегодня, – Фишер вновь обвел взглядом стол, – кто лучше готов разрешить кризис доверия. В сложившихся обстоятельствах я чувствую, что должен упомянуть о своих верительных грамотах на тот случай, если придется бороться за свои убеждения. Я служил своей стране, будучи молодым лейтенантом в битве при Тобруке, которую Монтгомери описал как одно из самых кровопролитных сражений в истории. Мне посчастливилось выжить в атаке, за которую меня наградили прямо на поле боя.

Джайлз обхватил руками голову. Он с удовольствием поведал бы совету, как все произошло на самом деле, когда в тот день под Тобруком появился на горизонте враг, но знал, что сестре это не поможет.

– Следующим моим сражением было противостояние сэру Джайлзу Баррингтону в роли консервативного кандидата на последних всеобщих выборах, – Фишер подчеркнул слово «консервативный», будто полагал, что вряд ли кто-то за этим столом, кроме Джайлза, когда-либо голосовал за лейбористов, – за «обеспеченное место» в парламенте от бристольских судоверфей. Кандидату от лейбористов я проиграл с результатом в несколько голосов, и то лишь после третьего пересчета. – На этот раз он удостоил Джайлза улыбкой.

Джайлз едва подавил в себе желание вскочить и стереть улыбку с физиономии Фишера.

– Так что могу с некоторой долей уверенности сказать, что мне довелось встречать, цитируя Киплинга, «…успех и поруганье, не забывая, что их голос лжив»[17]17
  Цитата из стихотворения «Заповедь» в переводе М. Лозинского.


[Закрыть]. А теперь, – продолжил он, – позвольте мне коснуться некоторых проблем, вставших перед нашей прославленной компанией в настоящее время. Я подчеркну: в настоящее время. Немногим более года назад мы пришли к важному решению, и позвольте совету напомнить, что тогда я всецело поддерживал предложение председателя строить «Бэкингем». Однако с той поры произошла целая череда бедствий – как непредсказуемых, так и тех, что мы могли бы предвидеть, – которые привели к серьезному отставанию от графика. Как результат, впервые в истории компании нам пришлось принять решение обратиться в банки за ссудой, которая поможет нам продержаться в этот тревожный период.

Позвольте рассказать вам о трех изменениях, которые бы я инициировал безотлагательно, если бы меня избрали председателем совета директоров. Во-первых, предложил бы миссис Клифтон стать моим заместителем – с тем, чтобы в Сити не сомневались, что семья Баррингтон по-прежнему связывает свое будущее с компанией, как это было на протяжении более ста лет.

Несколько «Слушайте, слушайте!» пронеслось вокруг стола, и Фишер улыбнулся Эмме второй раз с тех пор, как стал членом совета. Джайлз вынужден был оценить нахальство майора: ведь Эмма не сочтет нужным возвращать комплимент, поскольку знает, что Фишер в ответе за нынешние беды компании, и никогда не согласится стать его заместителем.

– Во-вторых, – продолжил Фишер, – завтра же утром я бы вылетел в Белфаст, уселся рядом с Фредериком Риббеком, председателем совета директоров «Харланд и Вольф», и начал бы переговоры о перезаключении нашего контракта, особо упирая на то, что это его компания постоянно отказывается брать на себя ответственность за любую из злополучных задержек, имевших место в ходе постройки «Бэкингема». И в-третьих, я найму лучшую охранную компанию, чтобы сопровождать оборудование, которое отправляется в Белфаст от имени и по поручению «Пароходства Баррингтонов», чтобы акт саботажа – как тот, что произошел на борту хейшемского парома, – не повторился больше никогда. В то же самое время я бы ввел новую политику страхования, в которой не было бы страниц с пунктами договора о штрафах, напечатанных самым мелким шрифтом. И в конце хотел бы добавить: если мне посчастливится стать вашим председателем, я приступлю к работе сегодня днем и не позволю себе отдыхать, пока «Бэкингем» не отправится в океанское плавание и не начнет доказывать свою рентабельность.

Фишер опустился на место под теплые аплодисменты, улыбки и одобрительные кивки. Не успели хлопки затихнуть, как Эмма поняла, что допустила тактическую ошибку, позволив своему оппоненту выступить первым. Он покрыл почти все пункты, которые она собиралась огласить, и теперь это будет выглядеть, как будто она в лучшем случае соглашается с ним, а в худшем – не имеет собственных соображений. Она прекрасно помнила, как Джайлз опозорил Фишера в Колстон-Холле во время недавней избирательной кампании. Но сегодня утром в офисе «Пароходства Баррингтонов» это был совсем другой человек, и единственный взгляд на Джайлза подтвердил Эмме, что брата тоже застали врасплох.

– Миссис Клифтон, – обратился к ней председатель. – Не желаете ли поделиться с советом вашими идеями?

Эмма нерешительно поднялась на ноги – Грэйс показала ей два поднятых больших пальца, заставив почувствовать себя рабом-христианином, которого вот-вот швырнут ко львам.

– Господин председатель, позвольте мне начать с того, что вы видите перед собой кандидата поневоле, ведь будь у меня выбор, председателем совета директоров этой компании остались бы вы. И только тогда, когда вы приняли твердое решение уйти в отставку, я задумалась о возможности занять ваше место и продолжить давнюю традицию тождества моей семьи и этой компании. Для начала я хотела бы дать отпор некоторым членам совета, считающим моим самым большим недостатком мой пол.

Ее слова вызвали взрыв смеха, у некоторых – нервного, хотя Сьюзен Фишер улыбнулась сочувствующе.

– Я страдаю, – продолжила Эмма. – Да, страдаю оттого, что являюсь женщиной в мире мужчин и, откровенно говоря, ничего не могу с этим поделать. Я ценю, что у совета достало мужества назначить женщину кандидатом в председатели совета директоров компании Баррингтонов, особенно в трудную пору, которую мы сейчас переживаем. Но с другой стороны, мужество и новаторство – именно то, что сегодня нужно компании. Пароходство стоит как бы на перепутье, и кого бы вы ни избрали – ему решать, в каком направлении двигаться. Как вам известно, когда правление в прошлом году постановило начать постройку «Бэкингема», я была против этого проекта и голосовала соответствующе. Поэтому будет только честно сообщить совету свою нынешнюю позицию по этому вопросу. Я считаю, что назад у нас пути нет, потому что для компании это будет означать унижение и, возможно, даже забвение. Совет принял решение по доброй воле, и мы обязаны перед нашими акционерами не отказываться от своих намерений и не обвинять других, но продолжать отдавать все свои силы на то, чтобы наверстать упущенное время и убедить всех, что в конечном счете мы преуспеем.

Эмма опустила глаза на листок с записями, в которых повторялось почти все уже сказанное ее соперником. Она упорно продолжала говорить, надеясь, что присущие ей энтузиазм и энергия пересилят тот факт, что коллеги слышат те же самые идеи и соображения второй раз.

К моменту, когда она достигла последнего предложения, Эмма чувствовала, что интерес и внимание совета ускользают. Джайлз накануне предупредил ее: что-то непредвиденное случится сегодня – так и вышло. Фишер постарался.

– Позвольте, господин председатель, завершить свои соображения по делу словами о том, что госпожа Баррингтон почтет за честь, если ей позволят присоединиться к ее великим предкам и возглавить совет, особенно в такое время, когда перед компанией стоят серьезные трудности. Я уверена, что с вашей помощью смогу эти трудности преодолеть и вернуть «Пароходству Баррингтонов» его славное имя и репутацию.

Эмма опустилась на место, чувствуя, что в ее «табели успеваемости» сделана запись: «Могло бы получиться гораздо лучше». Теперь оставалась надежда на то, что Джайлз окажется прав в своем втором предположении. Почти все сидящие за овальным столом уже решили, как они будут голосовать, еще до открытия собрания.

Как только оба кандидата «защитились», пришел черед членов совета высказать свое мнение. Многим выступавшим хотелось, чтобы именно их слово оказалось решающим, однако в течение следующего часа почти никто не продемонстрировал проникновения в суть либо новизны взглядов. Эмма отказалась отвечать на вопрос: «Назначите ли вы своим заместителем майора Фишера?» – однако по-прежнему чувствовала, что мнения делятся приблизительно поровну. До тех пор, пока не взяла слово леди Вирджиния.

– Я лишь хотела поделиться одним наблюдением, господин председатель, – проворковала она, ресницы ее трепетали. – Я не верю, что женщины существуют на земле для того, чтобы заседать в правлениях и советах, становиться профсоюзными лидерами, строить океанские лайнеры или занимать огромные суммы у банкиров лондонского Сити. Как бы я ни восхищалась миссис Клифтон и всем тем, чего она достигла, голосовать я буду за майора Фишера. Что же касается миссис Клифтон – я очень надеюсь, что она примет великодушное предложение майора стать его заместителем. Я пришла сюда продемонстрировать свою непредвзятость, с желанием взять сторону миссис Клифтон, но, к сожалению, моих ожиданий она не оправдала.

Эмма невольно восхитилась хладнокровием Вирджинии. Эта женщина знала наизусть слова своего выступления задолго до того, как вошла в зал заседаний, отрепетировав даже драматические паузы; помимо этого, ей как-то удалось создать впечатление, будто она и не думала вмешиваться до самого последнего момента, когда ей не оставили выбора, кроме как высказать парочку своих «импровизированных» замечаний. Эмме же оставалось только гадать, скольких из сидящих за этим столом удалось одурачить. За исключением, разумеется, Джайлза: у брата был такой вид, будто он готов своими руками придушить бывшую жену.

К тому моменту, когда леди Вирджиния опустилась на свой стул, только два человека еще не высказались. Председатель, учтивый, как всегда, спросил:

– Прежде чем я объявлю голосование, не хотят ли высказаться миссис Фишер или мистер Хардкасл?

– Нет, спасибо, господин председатель, – выпалила Сьюзен Фишер и вновь опустила голову.

Председатель повернул голову в сторону мистера Хардкасла.

– Спасибо вам за внимание, господин председатель, – ответил тот. – Я лишь скажу, что с большим интересом выслушал все мнения, а в особенности предложения обоих кандидатов, и… вот, как и леди Вирджиния, для себя решил, кого буду поддерживать.

Фишер улыбнулся йоркширцу.

– Благодарю, мистер Хардкасл. Если больше никто не желает высказаться, значит пришло время членам совета директоров отдать свои голоса. – Росс сделал паузу, однако все молчали. – Секретарь будет вызывать по очереди каждого. Пожалуйста, сообщите ему, какого кандидата вы поддерживаете.

– Начну с исполнительных директоров, – объявил Уэбстер, – а затем приглашу остальных членов совета голосовать. Итак… Мистер Бьюкенен?