Текст книги "Бойтесь своих желаний…"

Дон Педро предпочел бы банковский вексель, однако чек, подписанный управляющим Банком Англии, дело совсем иное. Ведь как на пятифунтовой купюре, на нем красовалась подпись управляющего.

8

Утром все трое покинули дом сорок четыре по Итон-сквер в разное время, но все оказались в одном пункте назначения.

Луис появился первым. Он пришел на станцию подземки «Слоун-сквер» и сел на поезд кольцевой линии в Хаммерсмит, где перешел на линию «Пиккадилли». Капрал Крэнн не выпускал его из виду.

Диего взял такси на вокзал Виктория, где сел на автобус в аэропорт; за ним тут же последовал его «хвост».

Луис не создал трудностей капитану Хартли, но ведь он делал лишь то, что приказал ему отец. На «Хунслоу-Вест» он вышел из подземки и взял такси до лондонского аэропорта, где сверился с расписанием вылетов и убедился, что его рейс всего через час с небольшим. Он купил последний выпуск «Плейбоя» и, поскольку багажа для регистрации у него не было, сел поближе к входу на самом виду.

Карл покинул дом сорок четыре через несколько минут после вылета Луиса в Ниццу и зашагал в направлении Слоун-стрит. При нем был пакет из «Харродса», уже полный. По дороге Карл ненадолго остановился у витрины – не полюбоваться выставленными товарами, а взглянуть в отражение в стекле. Старая уловка позволяла проверить, нет ли «хвоста». Таковой имелся – тот же бедно одетый мужчина, который ходил за ним последний месяц. Достигнув «Харродса», Карл был уверен, что его преследователь отстает всего на несколько шагов.

Привратник в длинном зеленом пальто и цилиндре открыл Карлу дверь и отдал честь. Он гордился тем, что узнавал постоянных покупателей.

Переступив порог магазина, Карл быстро направился через отдел галантерейных товаров и еще ускорил шаг, когда проходил мимо товаров из кожи. Площадки с шестью лифтами он достиг почти бегом. Только один стоял с раскрытыми дверями и был полон, но Карл умудрился втиснуться. Преследователь почти догнал его, но лифтер закрыл решетку прямо у него перед носом. Преследуемый не смог удержать улыбки: «хвост» скрылся из виду.

Карл не покидал лифта, пока не достиг верхнего этажа. Там он быстро прошел через секции электротоваров, мебели и картинную галерею и достиг редко используемой каменной лестницы в северном конце здания. Он перескакивал через две ступени сразу и остановился, лишь спустившись на первый этаж. Здесь он пронесся через секцию мужской одежды, парфюмерии, канцелярских товаров и очутился перед боковой дверью выхода на Ханс-роуд. Едва ступив на тротуар, он поймал первое подоспевшее такси, забрался в него, низко пригнулся и скомандовал:

– Аэропорт.

Он подождал, пока такси не миновало три квартала, и лишь тогда отважился посмотреть в заднее окно. «Хвоста» не было, если только сержант Робертс не сел на велосипед или не забрался в лондонский автобус.

Последние две недели Карл приходил в «Харродс» каждое утро, шел прямиком в продуктовый отдел на первом этаже и покупал что-нибудь съестное, после чего отправлялся обратно на Итон-сквер. Но только не сегодня. Хоть на этот раз он и ушел от «хвоста», провернуть фокус с «Харродсом» второй раз ему не удастся. И поскольку по сегодняшнему маршруту ему придется путешествовать довольно часто, выяснить, куда он направляется, труда не составит, так что в будущем его будут поджидать уже при сходе с трапа самолета.

Когда такси высадило его напротив терминала «Европа», Карл не стал покупать выпуск «Плейбоя» или задерживаться на чашку кофе, а сразу зашагал к выходу на посадку номер восемнадцать.

Самолет Луиса приземлился в Ницце через несколько минут после взлета лайнера Карла. У Луиса в несессере была спрятана пачка новых пятифунтовых купюр, и наставление он получил предельно ясное: развлекаться на всю катушку и не возвращаться как минимум неделю. Командировка едва ли обременительная, но входящая в общий план дона Педро.

Самолет Диего достиг воздушного пространства Испании на час позже расписания, но поскольку встреча с одним из ведущих импортеров говядины страны намечалась не ранее четырех пополудни, у него еще оставалось свободное время. Когда бы Диего ни приезжал в Мадрид, он всегда останавливался в одном и том же отеле, обедал в одном и том же ресторане и наведывался в тот же публичный дом. Его преследователь также забронировал себе номер в этом отеле и питался в том же ресторане, однако ту пару часов, которую Диего проводил в «Ла буена ноче», коротал в кафе по другую сторону улицы – эти расходы вряд ли удивят полковника Скотт-Хопкинса.

Карлу Лансдорфу не приходилось бывать в Белфасте, однако посиделки в «Вардс айриш хаус» на Пиккадилли не прошли даром: после вечеров под лозунгом «я угощаю» он уходил из паба, снабженный почти всей нужной ему информацией об этом городе. А еще он поклялся больше никогда в жизни не пить больше одной пинты «Гиннесса».

На выходе из аэропорта он взял такси в отель «Роял Виндзор» в центре города, где зарегистрировался на три ночи, сказав при этом, что, возможно, останется подольше – в зависимости от того, как пойдут дела. Очутившись в номере, Карл запер дверь, распаковал сумку «Харродс» и включил воду в ванной. После чего вытянулся на кровати, думая о планах на вечер. Он не двигался, пока не увидел, что зажглись уличные огни. Затем еще раз сверился с картой города, чтобы к моменту выхода из отеля не пришлось в нее заглядывать снова.

Он покинул свой номер сразу после шести и спустился по лестнице на первый этаж. Он никогда не пользовался лифтом отеля – тесным, открытым, ярко освещенным пространством, в котором другие постояльцы легко могут запомнить его. Двигаясь энергично, но неторопливо, он пересек холл и вышел на Донегол-роуд. Метров сто он шел, разглядывая витрины, после чего убедился, что никто за ним не следит. Он словно вновь один в тылу врага.

К месту назначения он предпочитал следовать прямым путем, но сейчас покружил по боковым улочкам, так что пешая прогулка, обычно занимавшая двадцать минут, на этот раз вылилась в час. Да он и не спешил. Когда Карл наконец достиг Фоллс-роуд, на лбу его блестели капельки пота. В четырнадцати кварталах, занятых католиками, страх будет его постоянным спутником. Не первый уже раз в своей жизни он очутился в месте, откуда мог и не выбраться живым.

С ростом в шесть футов три дюйма, копной светлых волос и телом, двести восемь фунтов веса которого состояли в основном из мускулов, Карлу будет непросто оставаться неприметным. То, что для молодого офицера СС было преимуществом, в ближайшие несколько часов могло обернуться серьезной помехой. Лишь одно сейчас было ему на руку – его немецкий акцент. Многие католики, жившие на Фоллс-роуд, ненавидели англичан еще больше, чем немцев, иногда, правда, не делая разницы между теми или другими. Ведь Гитлер обещал воссоединить север и юг, как только выиграет войну. Карл часто задумывался, какой пост дал бы ему Гиммлер, если бы, как тот советовал Гитлеру, Германия завоевала Британию и не совершила гибельной ошибки, развернувшись на восток – против России. Жаль, фюрер плохо знал историю. Тем не менее Карл не сомневался, что многие из тех, кто поддерживал идею объединения Ирландии, были не более чем отморозками и преступниками, которые рассматривали патриотизм как плохо скрываемую возможность сделать деньги. У Ирландской республиканской армии было что-то общее с СС.

Он увидел вывеску, раскачиваемую вечерним бризом. Если поворачивать обратно, то сейчас. Он никогда не забудет, что это Мартинес дал ему возможность унести ноги из своей родной страны, когда русские танки подошли к Рейхстагу на расстояние выстрела.

Через облупившуюся зеленую дверь Карл вошел в бар, чувствуя себя неприметным, как монахиня в букмекерской конторе. Но он уже давно понял, что не существует хитроумного способа дать ИРА знать о своем прибытии в город. И дело не том, кого ты знаешь… он никого не знал.

Заказывая виски «Джемисон», он намеренно преувеличил свой немецкий акцент. Затем достал бумажник, вытянул новенькую хрустящую пятифунтовую купюру и положил на стойку. Бармен подозрительно покосился на нее, словно не был уверен, хватит ли в кассе денег на сдачу.

Карл залпом выпил виски и сразу же заказал еще. Ему необходимо было хотя бы попытаться дать понять, что у него с ними есть что-то общее. Его всегда удивляло убеждение, что если человек крупный и пьет, то много. После второй порции виски он оглядел помещение, но никто не пожелал встретиться с ним взглядом. В баре сидело человек двадцать: беседовали, играли в домино, потягивали пиво – и все делали вид, будто не заметили в комнате слона.

В 21:30 бармен позвенел колокольчиком и крикнул: «Последние заказы!» Несколько завсегдатаев поспешили к стойке заказать еще выпивку. На Карла по-прежнему никто не обращал внимания и тем более не пытался завязать разговор. Карл посидел еще несколько минут, но ничего не изменилось. Он решил вернуться и завтра предпринять еще одну попытку. Должны пройти годы, прежде чем его здесь примут за своего, если вообще примут. А у него всего лишь несколько дней на поиск встречи с тем, кто никогда не решится заглянуть в этот бар, но кому к полуночи сообщат, что Карл там.

По пути назад к Фоллс-роуд он заметил, что несколько пар глаз следят за каждым его движением. Двое мужчин, скорее пьяные, чем трезвые, перешли улицу и увязались за ним. Он замедлил шаг, давая возможность преследователям установить, где он ночует, и передать своим шефам. В холле отеля он обернулся и заметил их в тени дома на другой стороне улицы. По лестнице он поднялся на третий этаж и вошел в номер, понимая, что в свой первый день в городе сделал все возможное, дабы обозначить свое присутствие.

Карл с жадностью проглотил все бесплатные бисквиты, оставленные на буфетной стойке, за ними последовали апельсин, яблоко, банан из фруктовой вазы – вполне достаточно. Когда в апреле 1945 он бежал из Берлина, то выжил благодаря воде из грязных рек, недавно взбаламученных танками и тяжелыми грузовиками, и божественно вкусному сырому мясу кролика – пока он добирался до швейцарской границы, то сжевал даже шкурку. За время этого долгого кружного пути он ни разу не спал под крышей, не шел по дороге и никогда не входил в город или деревню, пока не добрался до средиземноморского побережья. Там его, спрятанного в мешок с контрабандным углем, подняли на борт трампового парохода[13]13
  Трамповые суда – грузовые суда, связанные с перевозкой случайных попутных грузов.


[Закрыть]. Еще через пять месяцев Карл сошел на землю Аргентины в Буэнос-Айресе и сразу отправился на поиски дона Педро Мартинеса, чтобы доставить тому последний приказ, отданный Гиммлером перед самоубийством. Теперь его командиром был Мартинес.

9

На следующее утро Карл поднялся поздно. Он не мог появляться на завтраке в ресторане отеля, полном протестантов, поэтому подкрепился сэндвичем с поджаренным беконом в кафе на углу Лисон-стрит, после чего вновь медленно двинулся в сторону Фоллс-роуд, заполненной в этот час покупателями, мамашами с детскими колясками, детишками с сосками во рту и священниками в черных рясах.

К «Волонтеру» он подошел почти сразу, едва хозяин заведения открыл дверь. Тот сразу же узнал столь крупного гостя, но виду не подал. Карл заказал пинту светлого и заплатил деньгами, которые дали на сдачу от сэндвича с беконом. Он оставался сидеть у стойки бара до самого закрытия, лишь на короткое время прерываясь облегчиться. Маленький пакетик чипсов с солью – вот и весь его ланч. К раннему вечеру он сгрыз три такие упаковки, отчего лишь больше захотелось пить. Местные приходили и уходили, и Карл подметил: один или двое из них не оставались выпить, что вселило в него слабую надежду. К нему будто бы приглядывались, не обнаруживая себя. Но время текло, и к нему по-прежнему никто не обращался и даже не смотрел в его сторону.

Приняв последние заказы, через пятнадцать минут бармен крикнул: «Господа, прошу вас – время!» – и Карл почувствовал, что еще один день потрачен впустую. Направляясь к выходу, он даже подумал о плане Б, для чего придется переметнуться на другую сторону и установить контакт с протестантами.

В тот момент, когда он шагнул на тротуар, рядом притормозил черный «хиллман». Задняя дверь распахнулась, и, прежде чем он успел среагировать, его схватили двое и втащили на заднее сиденье. Машина рванула с места.

Карл поднял глаза и увидел человека, слишком молодого для участия в выборах, однако держащего пистолет у его лба. Волновало сейчас лишь одно: юнец был явно напуган больше, чем он сам, и трясся так сильно, что пистолет мог выстрелить случайно. Карл сумел бы обезоружить мальчишку в мгновение ока, но это расстроит его планы, и он не стал сопротивляться, когда мужчина постарше, сидевший с другого боку, скрутил ему руки за спиной, после чего завязал ему шарфом глаза. Этот же человек проверил, нет ли у него с собой оружия, и ловко вытащил его бумажник. Карл услышал, как тот присвистнул, пересчитав пятифунтовые купюры.

– Там, откуда это пришло, есть намного больше, – сказал Карл.

Последовала оживленная дискуссия на их родном, как решил Карл, языке. Ему показалось, что один предлагал убить его, но он надеялся, что того, который старше, очень заинтересовала перспектива получить больше денег. По-видимому, победили деньги: холодный ствол пистолета убрался ото лба.

Машина свернула вправо, затем влево. Кого они пытались одурачить? Карл знал: они просто ехали обратно по тому же самому маршруту – какой смысл им было рисковать и покидать свой католический оплот.

Неожиданно машина остановилась, дверь распахнулась, и Карла вышвырнули на улицу. Если проживу еще пять минут, подумал он, значит удастся накопить на пенсию по старости. Кто-то схватил его за волосы и рывком поднял на ноги. Сильный пинок в поясницу – и он летит в открытую дверь. Из подсобки тянуло горелым мясом, но он подозревал, что кормить его никто не собирается.

Его протащили вверх по лестничному пролету и впихнули в комнату с запахом залежалого белья, где толкнули на жесткий деревянный стул. Дверь с грохотом захлопнулась, он остался один. Или не один? Дом, скорее всего, надежный, и какой-нибудь «шеф», может, даже и командир «военной зоны» сейчас решает, что с ним делать.

Непонятно, сколько ему придется так ждать. Казалось, потянулись часы – каждая минута дольше предыдущей. Внезапно дверь от удара распахнулась, и он услышал, как в комнату вошли как минимум трое. Один из вошедших принялся вышагивать вокруг стула.

– Чего тебе здесь надо, англичанин? – сиплым голосом спросил тот, что шагал вокруг.

– Я не англичанин. Я немец.

Повисла долгая пауза.

– Так чего тебе надо, фриц?

– Мне велено сделать вам предложение.

– Ты хочешь поддержать ИРА? – другой голос, помоложе, эмоциональнее, но без властных ноток.

– Меня не колышет ИРА.

– Зачем тогда рисковать жизнью, пытаясь найти нас?

– Затем, что, как я сказал, у меня предложение, которое вы можете счесть стоящим. Поэтому, может, отвалите и позовете того, кто вправе принимать решения? Поскольку я подозреваю, молодой человек, что ваша матушка все еще учит вас ходить на горшок.

В зубы ему влепился кулак, после чего последовал громкий и сердитый обмен мнениями, несколько голосов звучали одновременно. Карл чувствовал, как с подбородка капает кровь, и собрался с духом для следующего удара, но его не последовало. Похоже, старший победил. Мгновением позже все трое покинули комнату, и дверь захлопнулась. Но на этот раз Карл почувствовал, что остался не один. Из-за шарфа на глазах лишенный возможности видеть, он будто стал более чувствительным к звукам и запахам. По меньшей мере час миновал, прежде чем дверь снова открылась и в комнату вошел мужчина – ступал он мягко, видимо, был в туфлях. Карл почувствовал, как тот остановился буквально в нескольких дюймах от него.

– Как вас зовут? – спросили его вежливо и почти без акцента.

Карл попробовал угадать: голос принадлежит мужчине в возрасте между тридцатью пятью и сорока. Он улыбнулся, почувствовав уверенность – человек пришел для переговоров.

– Карл Лансдорф.

– Что привело вас в Белфаст, мистер Лансдорф?

– Мне нужна ваша помощь.

– Для чего же?

– Мне нужен тот, кто является вашим единомышленником, одновременно работая на верфи «Харланд и Вольф».

– Уверен, вы уже знаете, что очень мало католиков имеют возможность найти себе работу на «Харланд и Вольф». Это закрытое предприятие. Боюсь, вы путешествовали напрасно.

– Есть там католики. Немного, правда, и, полагаю, тщательно проверенные. Они трудятся на профильных участках строительства – электрических, слесарных и сварочных, но их допускают к работе только в тех случаях, когда администрации не удается найти протестанта соответствующей квалификации.

– Вы хорошо информированы, мистер Лансдорф. Но даже если нам удастся найти человека, поддерживающего наше дело, чего хотите от него вы?

– «Харланд и Вольф» только что выиграли контракт от «Пароходства Баррингтонов»…

– …на постройку океанского лайнера под названием «Бэкингем».

– Вижу, вы тоже в курсе событий.

– Едва ли, – проговорил вежливый голос. – Рисунок проекта будущего судна появился на первой странице обеих наших местных газет на следующий день после подписания контракта. Так что, мистер Лансдорф, расскажите мне о чем-нибудь, чего я не знаю.

– Работы начинаются в следующем месяце, дата сдачи лайнера пароходству – пятнадцатое марта тысяча девятьсот шестьдесят второго года.

– И на какую нашу помощь вы рассчитываете? Ускорить процесс или же замедлить?

– Резко остановить.

– В обстановке столь пристального и неусыпного внимания задача непростая.

– Мы в долгу не останемся.

– Чего ради? – спросил сиплый голос.

– Я представляю, скажем так, компанию конкурента, который хотел бы видеть «Пароходство Баррингтонов» в затруднительном финансовом положении.

– И как мы заработаем наши деньги?

– По результатам. Согласно условиям контракта, постройка судна будет осуществляться в восемь этапов, с определенными датами, привязанными к конкретному этапу. Например, первый этап должен быть подписан обеими сторонами не позднее первого декабря этого года. Мы будем выплачивать вам тысячу фунтов за каждый день задержки каждого этапа. Следовательно, если задержка составит год, мы заплатим триста шестьдесят пять тысяч.

– Я знаю, сколько дней в году, мистер Лансдорф. Если мы согласимся на ваше предложение, то будем ожидать выплаты аванса, как говорится, «в духе доброй воли».

– Сколько? – твердо спросил Карл, впервые почувствовав себя на равных с ними.

Двое зашептались.

– Думаю, первоначальный взнос в двадцать тысяч поможет нам убедиться в серьезности ваших намерений, – сообщил вежливый голос.

– Напишите реквизиты вашего банковского счета, и я сегодня утром переведу всю сумму.

– Мы свяжемся с вами, – сказал вежливый. – Но не раньше, чем рассмотрим ваше предложение.

– Но вы не знаете, где я живу.

– Челси, Итон-сквер, сорок четыре, мистер Лансдорф. – На этот раз пришел черед Карла невольно умолкнуть. – И если мы согласимся помочь вам, мистер Лансдорф, смотрите не совершите распространенную ошибку, как это делают англичане вот уже тысячу лет, недооценивая ирландцев.

– Как вас угораздило потерять Лансдорфа?

– Он ушел от сержанта Робертса в «Харродсе».

– Вот бы у меня было хоть раз такое, когда я вывожу на шопинг жену, – проворчал министр. – А что Луис и Диего? Они тоже ускользнули?

– Нет, но они всего лишь сыграли роль этакой дымовой завесы, чтобы занять нас и дать уйти Лансдорфу.

– Как долго отсутствовал Лансдорф?

– Три дня. Вернулся на Итон-сквер в пятницу днем.

– За это время он не мог далеко уехать. Будь я любителем заключать пари, поставил бы на Белфаст: ведь он за последний месяц не раз проводил вечера, наливаясь «Гиннессом» в ирландском пабе Варда на Пиккадилли.

– И именно в Белфасте строят «Бэкингем». Но я так и не выяснил, что все-таки замышляет Мартинес, – сказал Скотт-Хопкинс.

– Как и я, но могу сообщить вам, что он недавно положил чуть больше двух миллионов в Сент-Джеймсское отделение «Мидленд банка» и немедленно приступил к скупке акций «Пароходства Баррингтонов». Пройдет совсем немного времени, и он сможет посадить второго директора в совет.

– Похоже, дон Педро задумал прибрать к рукам компанию.

– А для миссис Клифтон сама мысль о том, что семейным бизнесом станет управлять Мартинес, будет крайне унизительной. Бесчестье хуже смерти.

– Но, пытаясь сделать это, Мартинес рискует потерять много денег.

– Сомневаюсь. У этого человека уже готов план на все случаи жизни, но будь я проклят, если понимаю, в чем его суть.

– Что еще мы можем сделать?

– Не так много: сидеть и ждать и надеяться на то, что один из них где-нибудь оступится. – Министр прикончил свой напиток и добавил: – Я в подобных случаях жалею, что не родился в России. К этому времени я бы уже стал главой КГБ и не терял бы сил на игру по правилам.

10

– Никто не виноват, – сказал председатель.

– Может, и никто, но нас трясет то от одного необъяснимого происшествия, то от другого, – горячилась Эмма. Она принялась читать длинный список, который держала перед собой: – Пожар на погрузочной площадке, результат – задержка строительных работ на несколько дней; во время выгрузки котла рвутся стропы, результат – котел на дне гавани; пищевые отравления, результат – семьдесят три электрика, слесаря и сварщика отправлены по домам; «дикая» забастовка…[14]14
  «Дикая забастовка» – забастовка, проводимая без официальной поддержки профсоюза, обычно объявляется без предупреждения.


[Закрыть]

– Что в итоге, председатель? – спросил майор Фишер.

– Серьезное отставание от графика. И первый этап к концу декабря нам уже не завершить. Если так пойдет и дальше, шанс сохранить первоначальный план будет очень невелик.

– Каковы финансовые последствия в случае отставания от графика? – спросил адмирал.

Майкл Керрик, финансовый директор компании, сверился со своими цифрами.

– Пока что перерасход около трехсот двенадцати тысяч фунтов.

– Можем ли мы покрыть расход из наших резервов или придется брать краткосрочные ссуды? – спросил Доббс.

– Чтобы покрыть первоначальный дефицит в активном счете оборотного капитала, средств у нас более чем достаточно, – заверил Керрик. – Но мы должны будем сделать все, что в нашей власти, чтобы в последующие месяцы компенсировать отставание.

«В нашей власти», – записала Эмма в своем блокноте.

– Возможно, в сложившихся обстоятельствах, – предложил председатель, – разумно не спешить с назначением даты спуска, поскольку все идет к тому, что нам придется менять исходные расчеты как по финансовым, так и временным затратам.

– Когда вы были заместителем председателя «Пи энд Оу», – спросил Ноулс, – приходилось ли вам сталкиваться с такими проблемами? Или же то, что мы испытываем, – ситуация нестандартная?

– Она исключительна, и, сказать по правде, я никогда не сталкивался с чем-либо подобным, – признался Бьюкенен. – Во время любой постройки бывают задержки и случаются неожиданности, но в конечном счете все, как правило, стабилизируется.

– В наш договор страхования включен какой-нибудь из этих рисков?

– Нам удалось сделать несколько заявлений на получение страховых выплат, – ответил Диксон. – Но страховые компании всегда налагают ограничения, и в одном или двух случаях мы их уже превысили.

– За некоторые их этих задержек наверняка несут ответственность «Харланд и Вольф», – сказала Эмма. – Так что мы можем сослаться на соответствующие положения о штрафных санкциях в контракте.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто, миссис Клифтон, – вздохнул председатель. – Однако «Харланд и Вольф» оспаривают едва ли не каждый из наших исков, утверждая, что не несут прямой ответственности за эти задержки. Для юристов едва ли не каждый день – настоящая битва, а это еще больше увеличивает наши затраты.

– Видится ли вам во всем происходящем какая-то система, председатель?

– Не уверен, что правильно вас понимаю, адмирал.

– Неисправное электрооборудование от надежной компании из Ливерпуля, утопленный при выгрузке с каботажного судна котел, пищевое отравление наших рабочих, в то время как рабочие других участков верфи остаются здоровыми… А ведь продукты получаем от одного поставщика в Белфасте.

– На что вы намекаете, адмирал?

– На то, что слишком много совпадений: события, происходящие одновременно с тем, что, по слухам, ИРА начинает демонстрировать свою силу.

– Ничего себе параллель вы провели, – проговорил Ноулс.

– Может, я по-своему смотрю на происходящее и что-то домысливаю, – признался адмирал, – но ведь я родился в графстве Мейо[15]15
  Мейо (англ. Mayo, буквально «Тисовая равнина») – графство на западе Ирландии. Входит в состав провинции Коннахт на территории Республики Ирландия.


[Закрыть] в семье отца-протестанта и матери-католички, так что параллели эти, наверное, естественны в сложившейся ситуации.

Эмма бросила взгляд через стол: Фишер что-то яростно черкал в своем блокноте, но тотчас отложил ручку, как только заметил ее интерес. Она знала, что Фишер не католик и, в сущности, не был католиком и дон Педро Мартинес – он поклонялся лишь собственной выгоде. Он ведь добровольно продавал оружие немцам во время войны, так почему бы не заключить сделку с ИРА, если таковая служит его цели?

– Будем надеяться, к нашей следующей встрече через месяц мне удастся приготовить более позитивный доклад, – сказал председатель, но в его голосе Эмма не услышала прежней уверенности.

Как только собрание завершилось, Эмма с удивлением увидела, как Фишер быстро покинул зал совещаний, не обмолвившись ни с кем и словом, – еще одно совпадение?

– Эмма, можно вас на минуту? – окликнул ее Бьюкенен.

– Я сейчас вернусь, господин председатель, – сказала Эмма и, поспешив в коридор за Фишером, успела лишь увидеть, как тот торопливо спускается по лестнице.

Почему же майор не дождался лифта? Она шагнула в лифт и нажала кнопку «G». Когда на первом этаже двери скользнули в стороны, она не стала сразу выходить, а помедлила в кабине, наблюдая за тем, как Фишер проскочил через вращающуюся дверь на улицу. К тому моменту, когда она подошла к двери, Фишер уже садился в машину. Не покидая здания, Эмма видела, как он поехал к въездным воротам. К ее удивлению, майор повернул налево, к судоверфи, а не направо – в Бристоль.

Эмма толкнула дверь и бросилась к своей машине. Доехав до ворот, она посмотрела налево и заметила вдали автомобиль майора. Едва она собралась последовать за ним, когда перед ней прошел грузовик. Эмма чертыхнулась, повернула налево и пристроилась за ним. Поток встречных машин не давал ей обогнать грузовик. Она проехала всего около полумили, когда заметила машину майора, припаркованную перед «Лордом Нельсоном». Подъехав ближе, Эмма увидела майора в телефонной будке у входа в паб – он набирал номер.

Она продолжала почти вплотную двигаться за грузовиком, пока телефонная будка не пропала из зеркала заднего вида. Ей удалось развернуться, и она медленно ехала обратно до тех пор, пока вдалеке вновь не показалась телефонная будка. Эмма притормозила у края тротуара, но мотор глушить не стала. Вскоре майор вышел, сел в машину и уехал. Она не поехала за ним сразу и смотрела вслед, пока его машина не пропала из виду: теперь она точно знала, куда он направлялся.

Несколько минут спустя въехав в ворота верфи, Эмма ничуть не удивилась, когда машина майора обнаружилась на обычном месте. В лифте Эмма поднялась на четвертый этаж и сразу направилась в столовую. Несколько членов совета директоров, включая Фишера, стояли у длинного фуршетного стола, накладывая себе еду. Эмма взяла тарелку и присоединилась к ним, после чего присела рядом с председателем.

– Вы хотели о чем-то поговорить, Росс?

– Да. Нам надо кое-что обсудить. Срочно.

– Не сейчас, – быстро проговорила Эмма: напротив нее уселся за стол Фишер.

– Полагаю, у вас что-то очень важное, поскольку я только что со встречи с лидером палаты общин… – начал министр.

– У Мартинеса новый шофер.

– И?..

– Он был бэгманом[16]16
  Бэгман – гангстер, собирающий откупные деньги и распределяющий их среди членов шайки.


[Закрыть] у Лиама Доерти.

– Командующего ИРА в Белфасте?

– Его самого.

– Имя? – Сэр Алан взял карандаш.

– Кевин Рафферти, известный как Четырехпалый.

– Почему Четырехпалый?

– Как мне сказали, британский солдат слишком увлекся во время его допроса.

– Значит, вам в команду нужен новый человек.

– Не доводилось мне прежде чаевничать в «Пальм корт», – признался Бьюкенен.

– Моя свекровь, Мэйзи Холкомб, работала в отеле «Роял», – объяснила Эмма. – Но в те дни она не пускала Гарри или меня в свои владения. Говорила, это «крайне непрофессионально».

– Еще одна женщина, которая явно опередила свое время.

– Вы знаете только половину всего. Но Мэйзи я припасу на другой раз. Прежде всего, должна извиниться, что не пожелала говорить с вами во время ланча – во всяком случае, в те моменты, когда нас мог подслушать Фишер.

– Вы, конечно же, не подозреваете, что он имеет какое-то отношение к нашим нынешним проблемам?

– Не напрямую. Признаться, я даже предполагала, что он, возможно, начал новую жизнь… до сегодняшнего утра.

– По-моему, более лояльного коллеги на собраниях совета директоров не было…

– Согласна. Точно так и я думала до сегодняшнего утра, когда поняла, чего стоит эта его лояльность.

– Не понимаю…

– Помните, в конце собрания вы попросили поговорить с вами, но я убежала?

– Да, но какое это имеет отношение к Фишеру?

– Я проследила за ним и выяснила, что он уехал из офиса звонить по телефону.

– Как, без сомнения, сделали один-два других директоров.

– Без сомнения. Но они сделали свои звонки из здания. Фишер же покинул офис, отъехал на машине в сторону доков и позвонил из телефонной будки, что у паба под названием «Лорд Нельсон».

– Не могу утверждать, что знаю такой.

– Вот поэтому он и выбрал его, я так думаю. Говорил он не дольше пары минут и вернулся в офис как раз к ланчу, прежде чем кто-либо заметил его отсутствие.

– Почему же, интересно, майор счел необходимым скрывать, кому он звонил?

– Потому что решил: кое-что из сказанного адмиралом должно быть немедленно доложено покровителю без риска быть подслушанным.

– Уж не верите ли вы, что Фишер как-то связан с ИРА?

– Фишер – нет, а дон Педро Мартинес – да.

– Дон Педро… кто?

– Думаю, пришло время рассказать вам о человеке, которого представляет майор Фишер: о том, как свела с ним судьба моего сына Себастьяна, и о роли роденовского «Мыслителя». Тогда вы начнете понимать, чему мы противостоим.

Позднее в тот вечер в Хейшеме на борт парома в Белфаст поднялись три человека. Один нес сумку с инструментами, другой – чемодан, а у третьего в руках не было ничего. Они не были друзьями или даже знакомыми. Вместе их свели только профессиональные навыки и убеждения. До Белфаста морем ходу восемь часов, и это время пассажиры парома, как правило, отводят на сон. Но только не эти трое. Они проследовали в бар, взяли три пинты «Гиннесса» – это была еще одна из немногочисленных их точек соприкосновения – и поднялись посидеть на верхней палубе. Троица пришла к решению, что лучшее время для выполнения задания – около трех ночи, когда большинству пассажиров все до фонаря: они будут сонными, пьяными либо слишком уставшими. В назначенный час один из них отделился от группы, перелез через цепь с табличкой «Только для экипажа» и бесшумно спустился по трапу на грузовую палубу. Здесь было множество больших деревянных ящиков, но ему не составило труда определить четыре нужных. К тому же на них отчетливо виднелась маркировка «Харланд и Вольф». Орудуя гвоздодером, он ослабил гвозди на задних стенках всех четырех ящиков – общим числом сто шестнадцать. Сорок минут спустя он вернулся к компании и доложил, что все готово. Не говоря ни слова, двое его коллег отправились вниз на грузовую палубу.