Текст книги "Отходная молитва"

Глава четырнадцатая
Гримсдайк

Фэллон открыл глаза и увидел, что Дженни трясет его за плечо.

– Проснитесь! – повторяла она настойчиво. – Проснитесь!

Он чувствовал, что его правый глаз слегка подергивается, но в остальном он был в порядке. Он сел, постучал ногами по полу и потер колючий подбородок.

– Сколько времени?

– Четыре. Ваш друг отец Да Коста звонил. Он хотел вас видеть.

Фэллон выпрямился и посмотрел на нее туманным взглядом.

– Когда это было?

– Минут десять назад. Я хотела позвать вас к телефону, но он сказал, что у него нет времени ждать.

– А где он хочет меня видеть? В церкви?

Она покачала головой.

– Нет. Он сказал, что везет племянницу в деревню, где она будет в безопасности. Маленький поселок Гримсдайк. Это в дюнах, километрах в тридцати отсюда. Он хочет, чтобы вы встретились с ним там, и как можно раньше.

– Ну ладно, – сказал Фэллон. – Вы знаете, где это?

– Да, как-то я ездила туда на пикник, когда была маленькой. Но мне не доводилось бывать на мельнице, куда он отправился. Милл Хаус, так она называется – и он объяснил, как туда добираться.

Фэллон медленно поднял голову.

– И вы хотите проводить меня туда?

– Если вы не возражаете. Мы поедем на моей машине. Нам понадобится полчаса езды.

Он посмотрел на нее потемневшими глазами, они были очень выразительны. Она нервно отвернулась покраснев, не в силах выдержать его взгляд.

– Слушайте, да плевал я. Вы едете со мной или нет?

Он знал, что она лжет, и однако его это совершенно не волновало, ибо по непонятным ему самому причинам, он знал, что она привезет его в правильном направлении.

– Ладно, – сказал он. – Прекрасно. Подождите меня десять минут, пока я приготовлюсь, и встретимся внизу.

Когда она вышла, он вытащил «чешку» из кармана куртки, зарядил ее восемью патронами и сунул в правый карман френчкота.

Потом подошел к окну, наклонился, приподнял краешек ковра и вытащил из тайника браунинг, которым пользовался при первой встрече с Кристу в Лондоне. Кроме того, там находился конверт, содержащий две тысячи фунтов купюрами по десять – часть вознаграждения от Мигана. Он сунул конверт во внутренний карман и быстро проверил оружие.

В аптечном шкафчике над раковиной он отыскал рулончик лейкопластыря, отрезал от него бритвой две длинные полоски и прикрепил браунинг к левой ноге над щиколоткой.

Он спустился, застегивая френчкот. Дженни ждала его у входа, одетая в непромокаемый плащ из красной клеенки. Она принужденно ему улыбнулась, надевая перчатки.

– Вы готовы, как я вижу?

Он открыл дверь, но удержал Дженни за плечо, когда она сделала шаг на улицу.

– Ничего другого, не правда ли? Нет ничего такого, что вы забыли бы мне сказать?

Она покраснела, и в ее голосе послышался гнев, когда она возразила:

– С чего бы это я забыла?

– Ну, тогда все в порядке, – спокойно сказал Фэллон. – Поехали.

Он закрыл дверь и пошел за ней к «Мини-Куперу», припаркованному у тротуара.

* * *

Дюны Гримсдайка в устье реки оказались унылой плоской равниной с соляными участками, илистыми отмелями и с высокими изгородями из шиповника, блеклыми и пыльными. С самого начала истории мира сюда по тем или иным причинам приезжали римляне, саксонцы, датчане, норманны, но теперь эти места превратились в оплот призраков. Странный, нечеловеческий мир, населенный птицами – куликами, бекасами, дикими гусями, прилетевшими из Сибири на зимовку.

Они пересекли городок, довольно приятный на вид, состоящий из тридцати или сорока домиков, гаража и паба. Шел очень сильный дождь, ветер швырял в море целые потоки воды, хлещущей с неба на дюны.

– Через восемьсот метров после границы городка, направо, – сказала Дженни, взглянув на Фэллона. – Так сказал ваш друг.

Она съехала с дороги на проселок, который был не шире, чем колея двуколки. С обеих сторон тянулись высокие изгороди шиповника, тростника и диких трав, согнутых дождем и ветром, с моря поднимался легкий туман.

Фэллон опустил стекло со своей стороны и глубоко вздохнул, с удовольствием втягивая морской воздух:

– Дивный пейзаж!

– Я обожала бывать здесь, когда была ребенком, – сказала она. – Другого такого места нет нигде на земле. После городской жизни кажется, что попадаешь в совершенно иной мир.

Чем ближе они подъезжали к морю, тем гуще становился туман, и наконец, перебравшись через дюны, они заметили строение, которое не могло быть ничем иным, кроме мельницы. Она виднелась в сотне метров от небольшой рощицы. Фэллон дотронулся до локтя Дженни, и она затормозила.

– Ну что еще?

– Дальше мы пойдем пешком, – сказал он.

– Это необходимо?

– Если я чему-нибудь и научился в этой жизни, так это тому, что нельзя верить глазам своим.

Она пожала плечами и вышла из машины не споря, а Фэллон срезал расстояние и, опередив ее, прошел к мельнице через ельник.

Он спрятался за кустами, и Дженни тоже пришлось встать рядом. Фэллон внимательно осматривался. Перед ним была каменная башня из трех этажей без крыши. С одной из сторон находилась жилая постройка из дерева, по виду похожая на сарай не в самом лучшем состоянии. Из железной трубы над домиком вился дымок.

С другой стороны находилось огромное колесо, которое ужасно гремело под давлением воды и приводило в движением механизм мельницы.

– Никаких следов его мини-фургона, – пробормотал Фэллон.

– Должно быть, он поставил его под крышу, в сарай, разве нет? – возразила Дженни, которая с нетерпением добавила: – Боже мой, да решайтесь же! Идем мы или так и будем торчать здесь, в этом дерьме? Я скоро вымокну до нитки.

Казалось, она сердится, ее руки слабо дрожали.

– Идите впереди меня, – сказал он ей. – Если все будет в порядке, позовите меня.

Она с некоторым удивлением посмотрела на него, затем пожала плечами, вышла из укрытия и отправилась вперед. Он проследил за ней, пока она дошла до сарая. Один раз она обернулась, а затем открыла одну из створок дверей и исчезла внутри.

Через несколько секунд она снова появилась и крикнула:

– Все в порядке! Можете идти!

Фэллон еще немного поколебался, затем вздохнул и вышел из убежища, на его губах застыла усмешка. Когда он был в нескольких метрах от двери, Дженни сказала ему:

– Они там.

И вошла в дом. Он последовал за ней, продолжая сомневаться. В сарае пахло соломой и мышами. В углу стояла старая повозка, с другой стороны был устроен сеновал. В круглые слуховые окна без стекол проникал тусклый дневной свет. В старой печке горел огонь.

Здесь не было ни малейшего намека на следы отца Да Коста или Анны, но Фэллона это и не удивило. Дженни стояла возле маленькой кровати у стены, в которой, накрытая одеялом, спала белокурая девочка.

– Мне очень жаль, Мартин, – сказала Дженни с искренним огорчением. – Но у меня не было выбора.

– Руки вверх, Фэллон! – крикнул кто-то.

Фэллон поднял глаза и увидел на верхушке сеновала Доннера с ружьем. Рядом с ним стоял Руперт, держа в руках обрез, и тут у входа появился Гарри, бармен из «Булл энд Белла» с револьвером в правой руке.

Доннер немного качнул стволом ружья.

– Кажется, что пуля, выпущенная из этой штуковины, попадает в тело и вылетает наружу, унося с собой добрый кусок плоти. Так что я советую тебе не шевелиться.

– А я и не шевелюсь, – заверил Фэллон без доли иронии и поднял руки.

Первым к нему подошел Гарри. Вид у него был ужасающий. Левый глаз совершенно заплыл, а половина лица посинела. Он остановился в метре или двух и нацелил на Фэллона свой револьвер, пока вниз с сеновала спускался Руперт. Когда и он показался внизу, Доннер опустил ружье и присоединился к ним.

– Никогда не верь девкам, мой утеночек, – просюсюкал Руперт с насмешливой улыбкой. – Я-то думал, что тебе это давно известно. Они все дряни и вруньи. Изменчивые, как луна. А вот я, например...

Доннер дал ему пинка.

– Заткнись и обыщи его. В правом кармане у него пушка.

Руперт без затруднений нашел «чешку», а затем и конверт с деньгами. Доннер вскрыл его и присвистнул.

– Сколько здесь? – спросил он.

– Две тысячи, – ответил Фэллон.

Доннер улыбнулся во весь рот.

– Значит вот что он имел в виду, когда говорил о сверхурочных.

Он сунул конверт во внутренний карман, а Руперт прошелся руками по всему телу Фэллона.

– Прелестно, – пробормотал он. – Я просто готов влюбиться в тебя, мой утеночек.

Он провел ладонью по его щеке, но Фэллон отбросил ее со словами:

– Еще раз дотронься до меня, и я сломаю тебе шею!

Глаза Руперта блеснули, он поднял свой обрез и щелкнул затвором.

– Ладно-ладно, мы скалим зубки! Но я займусь этим!

Доннер дал ему пинка еще раз.

– Маленький ничтожный грязный дурак! Чего ты добиваешься? Все провалить? Давай, пошевеливайся, приготовь чаю. Ты только на это и годишься!

Руперт пошел к печке, ругаясь под нос и не выпуская из рук ружья. Доннер извлек из кармана пару наручников, какие обычно используются в полиции. Он защелкнул ими на запястьях Фэллона и кинул ключ в нагрудный карман.

– Можешь выбирать – плотно или свободно, – сказал он. – Мне все равно. Понятно?

– Всегда старался все понять, – сказал Фэллон.

– Хорошо. Тогда садись рядом с этой мышкой, чтобы я мог следить за вами обоими.

Фэллон подошел к кроватке и сел, прислонившись к стене. Он взглянул на ребенка. Глаза ее были закрыты, она ровно дышала.

– Вы мне об этой девочке говорили? – спросил он у Дженни. – Она в порядке?

– Они дали ей успокоительное, – ответила она, и глаза ее заблестели от слез. – Мне ужасно жаль, Мартин, но у меня не было выхода. Я пошла проведать ее, как делаю это каждую субботу, и повела ее в парк, на игровую площадку. Там-то Руперт и эта скотина Гарри и похитили ее.

– Они вам угрожали?

– Они пообещали, что не тронут Салли. Что я смогу забрать ее, если мне удастся заманить вас сюда. Что я могла сделать? Я с ума сходила от страха! Вы не знаете Джека Мигана так, как знаю его я. Он на все способен, как и Билли.

– Билли вас больше не потревожит, – сказал Фэллон. – Вчера вечером я убил его.

Она вытаращила на него глаза.

– Что?!

– Да, и потом намеревался прикончить Джека, – спокойно сказал Фэллон. – У меня в левом кармане пачка сигарет. Будьте любезны, закурите для меня одну. Пожалуйста.

Она была потрясена тем, что услышала, но выполнила просьбу. Она сунул ему в зубы сигарету и зажгла спичку. Тут к ним подошел Доннер с шотландской сумкой. Он извлек оттуда три бутылки ирландского виски и поставил их на землю.

– Джеймсон, – сказал Фэллон, – моя любимая марка. Как вы угадали?

– И все это тебе, – объявил Доннер. – Все три бутылки.

– Должен признать, что эта идея кажется мне интересной. И что же дальше?

– Интересной? А почему бы и нет? По правде говоря, она очень хороша. Думаю, тебе понравится. Понимаешь, Фэллон, у нас возникло сразу три проблемы. Кюре и племянница – потому что им известно больше, чем нужно.

– И я?

– Совершенно верно, – сказал Доннер, беря одну из сигарет Фэллона. – И, короче, мистеру Мигану пришла в голову эта отличная идея. Она удивительно проста. Мы избавляемся от Да Косты и его племянницы, а валим все на тебя.

– Понятно. И как же вы рассчитываете проделать это? – спросил Фэллон.

– Ты ведь подкладывал бомбы там, в Ольстере, правильно? Значит, будет вполне логичным, если тебе вздумается отправить таким же путем на тот свет кого-нибудь здесь.

– Боже мой! – воскликнула Дженни.

Доннер не обратил на нее внимания. Он явно развлекался.

– Вечерняя месса в церкви будет в шесть, – продолжал он. – Когда она закончится, мистер Миган и Бонати свяжут кюре и племянницу и доставят их наверх, в башню, одновременно с двадцатью фунтами взрывчатки и запалом в коробке из-под бисквитов. Когда этот маленький подарочек взлетит на воздух, они последуют за ним, а заодно и вся церковь.

– Понятно, – сказал Фэллон. – А я-то как же?

– А очень просто. Бонати приезжает сюда на фургоне Да Косты, мы вливаем тебе в пасть три бутылки ирландского виски, сажаем за руль и отправляем покататься. В пяти километрах отсюда есть холм, называемый Калленс Бенд. Ужасное место для аварий.

– И вы воображаете, что таким образом все устроится?

– Все будет шито-крыто, упаковано-взвешено, словно рождественский подарок. Когда фараоны увидят то, что останется от этой тачки, то они обнаружат в ней материалы для бомбы, патроны, взрывчатку, ту же, что и в церкви, уж не говоря о пушке, из которой подстрелили Краско. Эксперты разберутся что к чему, и тебя опознают к радости особого отдела и службы безопасности, которые, если говорить откровенно, уже давно за тобой гоняются. Они будут просто в восторге.

– Миллер ни на грош в это не поверит, – возразил Фэллон. – Он знает, что Миган виновен в убийстве Краско.

– Возможно, но ему не удастся что-либо доказать.

Тут на едином выдохе вмешалась Дженни:

– Но ведь это же убийство. Хладнокровное убийство. Вы не можете так поступать.

– Заткни пасть, – сказал ей Доннер.

Она боязливо отступила, и тут заметила необычную вещь. Глаза Фэллона, казалось, поменяли свой цвет, в них загорелись огоньки, они стали глубже, чернее, и когда он взглянул на нее, она почувствовала на себе силу его взгляда, почти физическую мощь, новую власть. Это было похоже на то, как если бы она спала, и вдруг внезапно проснулась. Он взглянул на остальных. Гарри рассматривал старую телегу, повернувшись ко всем спиной, а Руперт со своим ружьем крутился возле печки.

– Итак, все кончено? – сказал он тихонько. Доннер покачал головой с фальшиво сокрушенным видом.

– Лучше бы ты сидел дома, в своей торфяной яме, Фэллон. Здесь тебе не Ирландия...

– Если уж говорить...

Доннер наклонился за очередной сигаретой. Фэллон опустил руки и дотронулся до рукоятки пистолета, который он так тщательно прикрепил к левой ноге над щиколоткой. Он оторвал его от ноги и всадил пулю в сердце Доннера, едва коснувшись курка.

Под сильным ударом Доннер дернулся и рухнул на пол, и в тот же момент Фэллон выстрелил в спину Гарри, до того как тот успел повернуться на шум. Пуля пробила ему позвоночник, и он упал на телегу головой вперед.

Дженни визжала, Фэллон жестко отстранил ее, он уже стоял на ногах, наведя браунинг на Руперта, который в ужасе поворачивался к нему. Было поздно хвататься за обрез.

Он разинул рот в немом крике, и тут пуля Фэллона пробила его лоб. Кровь и осколки черепа разлетелись по серым камням, и Руперта отбросило к стене; палец на курке обреза конвульсивно дернулся, и он выстрелил, уже мертвый, из обоих стволов.

Дженни бросилась к дочери, которая по-прежнему спала своим глубоким искусственным сном. Стало очень тихо. Она боязливо обернулась и увидела Фэллона, который стоял, широко расставив ноги, удивительно устойчиво, держа в обеих руках браунинг. Его лицо было очень бледным, лишенным всякого выражения, глаза потемнели. Правый рукав был разорван и оттуда сочилась кровь.

Она, дрожа, бросилась к нему.

– Вы ранены.

Казалось он не расслышал, пошел к телеге, возле которой лежал Гарри, и толкнул его легонько ногой. Затем направился к Руперту. Дженни встала рядом.

– Он мертв? – спросила она, и тут же увидела затылочную часть его черепа. Она отвернулась, сдерживая тошноту и опираясь о стену.

Когда она овладела собой, Фэллон уже стоял на коленях возле Доннера и рылся в кармане его пиджака. Он отыскал ключ и поднялся.

– Освободите меня от этого.

Она чувствовала запах бойни, казалось, он добирается до самых глубин ее мозга, и, повернувшись к нему, испуганная и с трепещущим сердцем, она вздрогнула и чуть было не упала. Он протянул руку и поддержал ее.

– Нервы, моя девочка. Не подведите теперь. Вы нужны мне.

– Все в порядке, – простонала она. – Все очень хорошо, правда.

Она открыла наручники, и Фэллон швырнул их на землю, затем снова нагнулся и вытащил свой конверт из внутреннего кармана Доннера.

– Вы бы дали посмотреть мне вашу руку, – сказала Дженни дрожащим голосом, когда он разогнулся.

– Давайте, если хотите.

Он снял куртку и присел на край кроватки девочки, куря сигарету, пока Дженни делала все, что могла.

Рука была в жалком состоянии. Три или четыре отвратительные раны от дроби. Она, как могла перевязала их, пользуясь платком Доннера. Фэллон взял одну из бутылок «Джеймсона», сорвал пробку зубами и сделал долгий глоток.

Когда Дженни закончила перевязку, она села рядом с ним и осмотрелась.

– Сколько времени это длилось? Две или три секунды? – прошептала она вздрагивая. – Что вы за человек, Мартин?

Фэллон неуклюже натянул куртку.

– Вы же слышали Доннера. Маленький ирландец, оторванный от своих, которому следовало бы сидеть в своей торфяной яме.

– Но ведь он ошибался, не правда ли?

– Там, откуда я пришел, он не прожил бы и дня, – безразлично произнес Фэллон. – Сколько времени?

– Полшестого.

Он встал и взял свой френчкот.

– Этот корабль, – сказала она, – на котором вы должны отправиться отсюда. Я слышала, как он называется. Доннер и Руперт говорили об этом. Вы бы могли еще спастись.

– Без паспорта?

Он неловко попытался застегнуть пояс, и она помогла ему.

– С деньгами можно много добиться, – сказала она. – А в вашем конверте их достаточно.

Она тесно прижалась к нему, ее руки обхватили его, глаза смотрели в его глаза. Он спокойно сказал:

– А вы, я подозреваю, хотели бы отправиться вместе со мной?

Она тряхнула головой:

– Не стоит обольщаться. Теперь мне слишком поздно меняться. В тот день, когда я все начала, было тоже поздно. Я думаю о вас. Вы – единственный мужчина из всех, который дал мне нечто большее, чем торопливая связь или пощечина.

В течение долгого времени Фэллон смотрел на нее долгим взглядом, затем пробормотал:

– Увезите малышку.

Он пошел к двери. Дженни приподняла девочку, завернула ее в одеяло и пошла следом. Когда она вышла, то увидела, что он стоит под дождем, сунув руки в карманы и подняв глаза к небу, где летели дикие гуси, их стая образовывала четкий треугольник.

– Они свободны, а я нет, Дженни. Вы способны понять это?

Он вытащил правую руку из кармана, на пальцах была кровь.

– Вам нужен врач, – сказала она.

– Мне нужен денди Джек Миган и никто другой. А теперь – едем отсюда.

Он повернулся и пошел по тропке к машине.

Глава пятнадцатая
Гнев божий

Миган был очень доволен собой, несмотря на сломанный нос, когда он и Бонати проходили мимо городской ратуши. Доволен и очень возбужден.

Его шляпа с круглыми полями была лихо заломлена набок, воротник пальто расстегнут, в правой руке он нес матерчатую сумку с бомбой.

– Вот что я тебе скажу, – обратился он доверительно к Бонати, пока они переходили улицу. – Я хотел бы знать, где наш Билли в данный момент. Я сдеру кожу с его задницы, когда увижу его.

– Вы же знаете, как это бывает у мальчишек, когда они находят смачную девчонку, мистер Миган, – сказал Бонати подобострастно. – Он скоро вернется.

– Шлюхи, эти маленькие дряни, – проворчал Миган с отвращением. – У этого парня в голове только постель.

Он повернул на Рокингам стрит и был шокирован в первый раз, когда услышал звуки органа из церкви Святого Имени и пение хорала. Он спрятался от дождя в проем двери и сказал Бонати.

– Что здесь происходит? Служба должна быть в шесть, а сейчас – без десяти.

– Я ничего не знаю, мистер Миган.

Они торопливо перебежали дорогу и остановились перед табличкой с расписанием. Бонати прочитал вслух, выделив:

– Вечерняя служба, шесть часов. По субботам – пять тридцать.

Миган тихонько выругался.

– Черт возьми, даже повезло, что мы пришли раньше. Давай, пошли.

Внутри было холодно и сыро, очень сильно пахло свечами. Дюжина прихожан сидела на скамьях. Отец Да Коста молился у алтаря, и Миган заметил голову Анны с другой стороны, за зеленой занавеской. Она играла на органе.

Бонати и он сели на скамью с краю, скрытые колонной, он поставил сумку на пол. «Вот забавно сидеть в темноте, – подумалось Мигану среди танцующих огоньков свечей и музыки органа. Четыре мальчика из хора в красных одеждах с белыми воротничками напомнили ему о детстве. – А самое странное, – удивился он, – что я помню слова молитвы».

– Я исповедую Господу Всемогущему и вам, мои братья, – говорил отец Да Коста, – что я согрешил...

Он ударил себя в грудь, и Миган повторил с энтузиазмом это движение, прося всеблагую деву Марию, ангелов небесных и всех святых молиться за него перед Господом Богом.

И в то время, как все встали, чтобы исполнить следующий гимн, он не без удивления обнаружил, что очарован происходящим.

* * *

Когда «Купер» проехал мост, Фэллон, голова которого склонилась на грудь, вскинул ее и открыл глаза.

– Все в порядке? – с тревогой спросила Дженни.

– Все прекрасно, – спокойно сказал он. Он прекрасно владел собой.

Он осторожно ощупал свою раненую руку. Шок начал проходить, и теперь раны зудели. Он застонал, и Дженни обеспокоенно произнесла:

– Думаю, что надо отвезти вас в госпиталь.

Он не ответил и обернулся назад, чтобы взглянуть на ребенка, который по-прежнему спал на заднем сиденье, укутанный в одеяло.

– Красивая девчушка, – сказал он.

На дороге стало опасно из-за дождя, темнело, и Дженни требовалось быть предельно внимательной, но в голосе Фэллона было что-то такое, что заставило ее на секунду повернуться к нему.

Он зажег сигарету одной рукой и откинулся на сиденье.

– Я хотел бы, чтобы вы узнали кое-что, – сказал он. – То, что Доннер сказал там, что я повсюду разбрасывал бомбы, это неправда. С детишками в школьном автобусе все получилось случайно, это была авария. Они подорвались на бомбе, приготовленной для военной машины. Это ошибка.

В приступе бешенства он стукнул кулаком по колену.

– Я знаю, – сказала Дженни. – Я понимаю.

– Тем лучше, это чудесно, браво. Потому что мне это понять так и не удалось.

Ужасное страдание, звучавшее в его голосе, причиняло и ей сильнейшую боль, так что она предпочла отвернуться и снова сконцентрироваться на дороге. В глазах ее стояли слезы.

* * *

Пока прихожане выходили, Анна продолжала игру, а отец Да Коста пошел в ризницу с детьми из хора. Он снял ризу, дети переоделись. Он провел их через боковую дверь и пожелал им спокойной ночи.

Анна все еще играла – теперь это было какое-то классическое произведение – что означало, что последний посетитель вышел. Она все еще помнила те мгновения, играя Баха. Тот самый отрывок, который исполнял Фэллон. Внезапно она остановилась. Кюре замер и прислушался, но она не возобновила игру. Он поднял брови, открыл дверь ризницы и вошел в храм.

Анна стояла у балюстрады алтаря, а Джек Миган крепко держал ее за локоть. Отец Да Коста сделал шаг, в сердце его рождалась ярость, и тут появился Бонати. Он вышел из-за колонны, сжимая в руке «Люгер». Священник остановился, а Миган улыбнулся.

– Так-то лучше. Сейчас мы немножко покатаемся в лифте, поднимемся на колокольню. В клетке места только для двоих, так что придется разделиться. Я останусь с девушкой, а вы подниметесь с Бонати, отец мой. И хорошенько запомните одну вещь. Любое ваше действие, которое мне не понравится, малейший неверный шаг – все это незамедлительно отразится на том, как я буду обращаться с ней. Так что держите ваши руки при себе и не затевайте игру в солдатики.

– Хорошо, мистер Миган, – ответил священник. – Что вам нужно от меня?

– Всему свое время.

Миган подтолкнул Анну к подъемнику, открыл клетку и вошел туда следом за ней. Когда они начали подниматься, он взглянул на отца Да Косту.

– Не забудьте о моих словах. Так что без фокусов.

Да Коста ждал, снова охваченный смертельной яростью, и пытался ее обуздать. Какого черта надо этому человеку? – спрашивал он себя. – Что все это значит? Когда подъемник снова приехал вниз, он торопливо вошел туда. Бонати присоединился и нажал кнопку.

Клетка остановилась, Да Коста сразу же открыл дверь и вышел. Миган зажег свет и доски строительных лесов заблестели под дождем.

Анна стояла, держась за перила, с совершенно растерянным видом. Он сделал шаг к ней, но Миган выхватил браунинг из кармана и приказал:

– Оставайтесь на месте! Бонати! Свяжи его!

Отец Да Коста повиновался. Он заложил руки за спину, и Бонати связал его запястья тонким крепким шнуром.

– Теперь девчонка, – сказал Миган.

Анна не сказала ни слова, когда Бонати повторил ту же операцию. Когда он закончил, дядя подошел к ней, и тихонько спросил:

– Как ты?

– Думаю, что... Что с нами будет?

– Увы, этот вопрос задавай мистеру Мигану, и никому больше. Ибо я ничего об этом не знаю.

Миган открыл сумку, сунул туда руку, разбил капсулу детонатора и закрыл сумку, которую поставил небрежно возле перил, в темноту.

– Вот и хорошо, отец мой, теперь я намерен сказать, что с вами будет. Я оставляю вас здесь вместе с племянницей на четверть часа для того, чтобы вы подумали. Когда я вернусь, надеюсь, вы окажетесь разумнее. А иначе... ну да ладно.

– Но я ничего не понимаю! – перебил его священник. – Какого черта вам надо?

В этот момент орган церкви издал первые звуки из «Прелюдии и фуги ре мажор» Баха.

Надо было видеть изумление Мигана – это было редкое зрелище!

– Фэллон, – прошептал он.

– Не может быть, – стал возражать Бонати.

– Тогда, черт возьми, кого же я слышу? Привидение, играющее на органе? – закричал Миган, гнев которого напоминал лаву, извергающуюся из вулкана. Он орал: – Иди за ним! Приведи этого мерзавца сюда! Скажи ему, что если он не придет, то девке придется плохо!

Бонати поспешил войти в клетку, звякнул решеткой и начал спуск. Он был уже на полпути, когда звуки стихли. Клетка приехала вниз и стукнулась об пол. Вдруг стало очень тихо. Он открыл решетку ударом ноги и вышел, сжимая «Люгер».

* * *

Когда «Купер» повернул на Рокингам стрит и остановился напротив церкви, голова Фэллона была прижата к стеклу. Глаза его были закрыты. Сначала Дженни показалось, что он потерял сознание или задремал, но когда она легонько дотронулась до него, он сразу же открыл глаза и ласково улыбнулся.

– Где мы?

– У церкви.

Он глубоко вздохнул и потянулся.

– Вы очень милая и добрая девочка.

Он сунул руку в карман и вытащил объемистый конверт, который протянул ей.

– Здесь около двух тысяч фунтов. Эти деньги я заработал у Джека Мигана, выполняя одну трудную задачу. Там, куда я направляюсь, они мне уже не понадобятся. Уезжайте куда глаза глядят, куда-нибудь, где о вас никто не слышал. Заберите девочку и начните с нуля.

Конверт был скользким и забрызганным кровью. Она посмотрела на него при свете приборной доски.

– О Боже! – вскрикнула она и зажгла свет, а затем повернулась к Фэллону. – Ах, Мартин! Вы же весь в крови!

– Ничего страшного, – сказал он и открыл дверцу.

Она тоже вышла.

– Он убьет вас! – простонала она. – Вы не знаете этого человека так, как знаю его я. У вас нет ни малейшего шанса. Позвольте мне позвать полицию. Пусть им займется мистер Миллер.

– Все в руках Божьих, но я никогда в жизни не обращался за помощью к фараонам, – возразил он с ироничной и мрачной усмешкой. – И теперь слишком поздно начинать сначала. Вы очаровательная девушка, Дженни. Девушка, достойная восхищения. Все это вас не должно касаться. Помните об этом всегда. Теперь вам надо покончить с прошлой жизнью, и да хранит вас Бог.

Он развернулся и перешел дорогу. Дженни забралась в машину и завела мотор. Он шел навстречу смерти, она была в этом уверена, и вдруг ею овладело сильное желание спасти его. Она не смогла побороть его.

Внезапно решившись, она завернула за угол, остановилась у первой же телефонной кабинки и набрала 999. Когда дежурный полиции ответил, она попросила позвать инспектора Миллера.

В окнах еще горел свет, но отсутствие музыки сбило Фэллона с толку. Он взглянул на расписание, как раньше Джек Миган, и сделал аналогичное открытие, касательно субботних служб.

Его охватила паника. Боже мой! – подумал он. – Я приехал слишком поздно.

Дверь гулко хлопнула, и он вошел в пустую церковь. Света не было, только красная лампа дарохранительницы горела под потолком, мерцали свечи, над алтарем различались Христос на кресте и улыбающаяся дева Мария.

Он пробежал вдоль центрального прохода и добрался до подъемника. Клетки внизу не было. Они все были наверху, и его охватила жестокая радость. Он нажал на кнопку, чтобы вызвать клетку вниз, но ничего не произошло. Он попытался еще раз, но напрасно. Это означало, что решетка была открыта.

Охваченный отчаянием, он стукнул кулаком по стене. Должен же быть способ как-нибудь вызвать Мигана вниз! Должен быть!

Конечно он был, такой удивительно простой, что он рассмеялся вслух: его голос разбудил эхо, пока он поднимался на хоры.

Он устроился за органом и лихорадочно пробежался рукой по регистрам. На клавишах осталась кровь, но для него это было неважно. Он сыграл первые такты из «Прелюдии и фуги ре мажор» Баха. Великолепная музыка разнеслась под сводами, и он вкладывал в нее всю свою душу, не обращая внимания на боль в правой руке.

– Давай! Спускайся, падаль! – крикнул он громко. – Покажись!

Он остановился и различил слабое позвякивание клетки, которая шла вниз. Он встал и спрятался между колонн, вынимая «чешку» из кармана и привинчивая глушитель; он как раз закончил это дело, когда клетка достигла низа.

Фэллон вжался в стену и замер, сжимая «чешку». От удара ногой распахнулась решетка подъемника, и появился Бонати с «люгером» в руке. Фэллон всадил ему пулю в руку, и тот выронил пистолет, издав пронзительный крик.

– Миган наверху? – спросил Фэллон.

Бонати дрожал, как лист на ветру, совершенно обезумев от страха. Он попытался что-то сказать, но ему удалось только кивнуть головой.

– Прекрасно.

Фэллон улыбнулся, и Бонати снова увидел его лицо, способное напугать самого дьявола.

– Возвращайся к себе и больше себя так не веди.

Бонати не понадобилось выслушивать эти слова во второй раз. Он побежал через неф, держа на весу раненую руку. За ним захлопнулась дверь, мигнули свечи, восстановилась тишина. Фэллон вошел в клетку и нажал на кнопку подъемника.

Наверху ждали Миган, Анна и отец Да Коста, дождь серебряными струями лился в желтом свете. Клетка остановилась, решетка открылась. Внутри нее было очень темно. Миган немного приподнял свой браунинг.

– Бонати?

Из темноты вынырнул Фэллон, похожий на призрак.

– Добрый вечер, падаль, – сказал он.

Миган было прицелился, но отец Да Коста, несмотря на связанные руки, наклонился и подтолкнул его в сторону перил, подставив ему великолепную подножку.

Миган тяжело повалился на доски. Браунинг скользнул по ним, и Фэллон ударом ноги столкнул его вниз.

Он стоял возле перил. Он уже чувствовал смертельную усталость, раненая рука причиняла ему сильнейшую боль. Он сделал повелительный жест, взмахнув «чешкой»

– Вот так. Теперь освободи его.

Миган неуклюже повиновался, и когда священник был свободен, он тотчас развязал Анну. Затем повернулся к Фэллону, с беспокойством спросив:

– Что с вами?

Фэллон сосредоточил все свое внимание на Мигане.

– Что с бомбой? Ты разбил капсулу?

– Тебе следовало бы прихватить с собой саван, – прорычал Миган.