Текст книги "Ключи от ада"

Глава 7
Ночной переход

В восемь вечера на следующий, день «Буона Эсперанца» снялась со швартовых и направилась в открытое море. Это была теплая, ласковая ночь. От воды исходило сияние. Луны не было, потому что по горизонту шли густые облака, будто со стороны взморья собирался шторм. Орсини был у штурвала, а Шавасс стоял рядом и вглядывался через окно рубки вперед, в темноту.

– Что слышно насчет погоды? – спросил он.

– Ветер до четырех баллов, временами дождь. Не о чем беспокоиться.

– А в Дринском заливе то же самое?

– Небольшой туман, но это как раз самый лучший наш помощник.

Шавасс зажег две сигареты и одну передал итальянцу.

– Забавно складывается жизнь. Ведь я и не думал, что когда-нибудь снова ступлю на албанскую землю.

– Чего только не сделаешь ради женщин, – улыбнулся Орсини. – Но эта – совсем другое дело, Пол. Это я тебе говорю как знаток. Она так много напоминает мне из моей прошлой жизни, храни ее Бог.

Шавасс взглянул на него с любопытством.

– Я и не знал, что ты был женат, i

–Это было очень давно.

Лицо Орсини было спокойным и безмятежным, но в голосе слышалась горечь.

– Ей было всего девятнадцать лет, когда мы поженились. Это было в 1941 году, я тогда служил на флоте. Мы провели вместе всего один отпуск, и это все. В следующем году она погибла во время воздушного налета, когда собиралась стать матерью, в Милане.

На это нечего было сказать, и Шавасс стоял молча. Немного спустя Орсини увеличил скорость.

– Постой у штурвала, Пол. А я проложу наш курс.

Шавасс прошел за его спиной, а итальянец сел за штурманский столик. Некоторое время он работал с картами и наконец удовлетворенно кивнул.

– Мы подойдем к дельте реки как раз перед рассветом. – Он взял в зубы сигару и улыбнулся: – Ну, а что произойдет потом все в руках Божьих.

– Хочешь, чтобы я рассказал тебе кое-что?

Орсини вернулся к штурвалу и покачал головой.

– Позже, Пол, когда Карло проделает свою штуку. Я буду свеж и готов к высадке на рассвете.

Шавасс оставил его и спустился в камбуз, где обнаружил Франческу, которая готовила кофе. Он прислонился к дверям и улыбнулся.

– Вот что мне нравится в итальянских девушках. Они так хороши на кухне.

Она обернулась и озорно улыбнулась:

– И мы хороши только тем, что умеем готовить?

На ней были старые хлопчатобумажные брюки и толстый свитер, длинные волосы собраны в пучок, приспущенный на затылке. Она выглядела очень живой и свежей, и Шавасс покачал головой:

– Я было подумал кое о чем, но время уж очень неподходящее.

– А что насчет веранды в британском посольстве?

– Там слишком людно.

Франческа налила кофе в кружку и передала ему.

– Есть одно местечко среди холмов под Римом. Всего-навсего деревенская гостиница, но пища, какой не найдешь нигде в мире. И вы ужинаете при свечах, на террасе и наслаждаетесь видом виноградников. Светлячки вьются на ветру, а запах цветов запоминается на целую неделю. Это вещь, которую просто нельзя пропустить.

– Я буду занят в ближайшие пару дней, – сказал Шавасс. – Но потом освобожусь.

– Какое странное совпадение, и я тоже. Мой номер – в телефонной книге, и я хочу напомнить вам, что вы должны мне свидание.

– Как же я могу забыть теперь об этом?

Он быстро нагнулся, чтобы уклониться от куска сухого хлеба, который она бросила ему в голову, потом повернулся и через кормовую кабину прошел в салон. Там Карло разложил на столе два акваланга и принадлежности к ним.

– В камбузе есть свежий кофе, – сказал он.

– Пойду попозже. Надо проверить все здесь.

Он был молчалив, этот странноватый, неразговорчивый юноша, зато это тот самый человек, которого хорошо иметь за спиной во время драки, и он очень предан Орсини. Он сидел на краешке стола с сигаретой в зубах и методично проверял каждый узел аппаратуры. Шавасс наблюдал некоторое время за его работой, а потом прошел в другую каюту.

Шавасс лег и смотрел в потолок, думая о предстоящей задаче. Если память не подвела Франческу и она точно указала место пересечения линий, то дело представлялось достаточно простым. В этих лагунах глубина не более тридцати – тридцати шести футов, и обнаружить статую можно достаточно быстро. Если хоть немного повезет, они через сутки вернутся в Матано.

Он услышал голоса из камбуза, голос Франчески – отчетливо, а лотом смех Карло, что было непривычно. И Шавасс ощутил легкий и необъяснимый укол ревности. Теперь он лежал, думая о ней и о голосах, которые пробивались к нему сквозь шум машин и плеск волн о корпус.

Он и не почувствовал, как заснул, потом вдруг встрепенулся и посмотрел на часы. С удивлением увидел, что уже два часа ночи. На дальней койке спал Орсини, подложив руку под голову. Его лицо было безмятежным. Шавасс надел робу и вышел на палубу.

Туман клубился над водой. «Буона Эсперанца» рвалась вперед с потрясающей скоростью. Луны не было, но зато светили яркие звезды, словно бриллианты на черном бархате. А вода все еще как-то странно люминесцировала.

За штурвалом стоял Карло, его голова выделялась в темноте от света нактоуза компаса. Шавасс подошел и закурил.

– Как мы идем?

– Отлично. Держите курс один-четыре-ноль до трех утра, а потом ложитесь на один-четыре-пять. Джулио сказал, что он выйдет наверх около четырех. К тому времени мы будем подходить к берегу.

За ним захлопнулась дверь, и ветер, ворвавшись в рубку, спутал карты на столике и затих в углу. Шавасс откинул сиденье, сел и крепко взял штурвал.

Это как раз и было то, что он любил больше всего. Быть одному в море и управлять судном. Какое-то необъяснимое чувство возникло в его душе, наверное, это был зов его бретонских предков, которые любили море больше женщин и ходили под парусами к отмелям у Северной Америки ловить треску, когда Колумб или Кабот еще и не мечтали пересечь Атлантику.

Тут внезапно отворилась дверь, словно от порыва ветра, и он ощутил густой аромат кофе и вместе с тем какое-то иное благоухание.

– А что вас не устраивает в постели в такой поздний час? – спросил он.

Она фыркнула.

– О, здесь гораздо забавнее. Как мы идем?

– Точно по курсу. Еще час, и Орсини сам поведет катер на последнем этапе.

Она подвинула стул поближе к нему и, балансируя подносом, налила две кружки кофе.

– Как насчет сандвича?

Он удивился своему аппетиту, и они ели в молчании, сидя рядом так, что их бедра соприкасались. Потом он дал ей сигарету, а она налила еще кофе.

– Как вы оцениваете наши шансы, Пол? – спросила она. – Только честно.

– Все зависит от того, насколько точно ваш брат нанес на карту координаты затонувшего катера. Если мы сможем найти эту точку без осложнений, то остальное – только ведение катера. Нырять за Мадонной при такой глубине будет нетрудно. В зависимости от погоды, мы можем отправиться в обратный путь уже сегодня к вечеру.

– И вы не предвидите никаких трудностей в Дринском заливе?

– От албанского военно-морского флота? – Он покачал головой. – Он практически не действует. У русских здесь были базы, но они убрались после того, как Ходжа отказался поддерживать их линию. Он чего-то не учел, а китайцы слишком далеко отсюда, чтобы помочь ему.

– Что за страна! – Франческа горестно покачала головой. – Я действительно готова поверить в эту старую притчу о том, что когда настала очередь Албании, у Бога не осталось ничего, кроме несчастий.

Шавасс кивнул:

– Да, просто несчастная история страны.

– Там было столько завоевателей, больше, чем в любой другой стране Европы. Греки, римляне, готы, византийцы, сербы, болгары, сицилийцы, венецианцы, норманы и турки. Все они владели страной в разные времена.

– И всегда народ сражался за свободу. – Шавасс покачал головой. – И по иронии судьбы после веков отчаянной борьбы за независимость Албания наконец получает ее только для того, чтобы оказаться в тисках тирании, которая куда хуже иностранного владычества.

– Она и на самом деле так плоха, как говорят?

Он кивнул:

– Сигурми повсюду. Даже итальянская Рабочая ассоциация организации отдыха жаловалась, что тайная полиция приставляет по одному агенту на каждого участника экскурсионной группы. Даже по грубой оценке Ходжа и его мальчики уничтожили более ста тысяч человек с момента, когда они пришли к власти. Да вы и сами знаете, как преследуются религиозные круги. Сталин должен был гордиться Ходжой. Такой способный ученик.

Скорее всего, эта тема была ей неприятна, он вспомнил, что члены ее семьи тоже пострадали, и решил не вдаваться в детали.

Он быстро достал сигареты и предложил ей одну. Некоторое время она молча курила, а потом медленно произнесла:

– В прошлом году двое ваших людей, которые временно работали в отделе С-2, бесследно исчезли. Один – в Албании, а другой – в Турции.

Шавасс кивнул:

– Матт Сорли и Жюль Дюмон. Оба очень хорошие люди.

– А как вы сами можете вести такую жизнь? Подобные случаи встречаются очень часто. Вспомните, как близко вы были к тому, чтобы не вернуться из Тираны.

– Наверное, я никогда не стану взрослым, – шутливо ответил он. – Вечный школьник, играющий в копов и грабителей или в Робин Гуда во дворе.

– А как все это началось?

– Совершенно случайно. Я преподавал лингвистику в британском университете, мой друг хотел вывезти родственника из Чехословакии, и я помог ему. Вот почему он меня взял, в то время он интересовался людьми, владеющими восточноевропейскими языками.

– Необычный поворот дела.

– Есть люди, которые умеют в уме извлекать кубический корень за считанные секунды, другие никогда не забывают того, что хоть раз в жизни прочитали. А у меня такие же способности к языкам. Я впитываю их как губка, без всяких усилий.

Тогда она обратилась к нему на беглом албанском языке:

– Но не слишком ли это выматывает? Вам никогда не отказывало это ваше свойство?

– Никогда, насколько я помню. – Он легко перешел на тот же язык. – Я не могу позволить себе такого рода ошибок. Но есть одно утешение, я пока еще не могу читать китайские газеты. С другой стороны, я знал только двух европейцев, которые могли.

– С такими способностями и вашим академическим опытом вы могли бы занять кафедру современных языков в любом университете Британии или Соединенных Штатов, – сказала она. – Вам не приходила в голову такая мысль?

– Ни в коей мере. Я случайно попал на эту работу и понял, что обладаю всеми данными, чтобы хорошо себя в ней чувствовать.

– Вы имеете в виду, что ваша активность приносит вам удовлетворение?

– Что-то вроде этого. Если бы я родился в Германии двадцать лет назад, наверное, кончил бы работой в гестапо. А если бы я родился в Албании, я мог бы стать самым эффективным работником сигурми. Кто знает?

Она казалась шокированной:

– Я не верю вам.

– Почему же? Там нужен определенный тип мужчин или женщин, которые могут выполнять эту работу. Нужны профессионалы. Я могу ее выполнять и ничего плохого в этом не вижу.

Последовало неловкое молчание, и он понял, что в какой-то мере разочаровал ее. Она потянулась за подносом.

– Лучше я отнесу это вниз. Нам надо готовиться.

За ней закрылась дверь, а Шавасс открыл иллюминатор и вдыхал свежий утренний воздух. Ему было как-то не по себе. Как часто такие люди, как она, те, что выполняют бумажную работу, поддерживают связь по радио, расшифровывают сообщения, на самом деле не имеют никакого представления о том, что такое полевая работа агента. Что она связана с умением выжить. Да, он, Пол Шавасс, сумел выжить, и не потому, что он размахивал каким-нибудь флагом.

«Тогда какого же черта ты делаешь здесь?» —спросил он себя, и печальная улыбка появилась у него на лице. Как там Орсини сказал:

«Чего только мы не сделаем ради женщин?»И он был прав, то, что он делал сейчас, было совсем особенным делом.

Распахнулась дверь, и вошел Орсини, как всегда в старой робе и морской шапке, сдвинутой набекрень.

– Все в порядке, Пол?

Шавасс кивнул и передал ему штурвал:

– Лучше не бывает.

Орсини закурил очередную из его незаменимых сигар.

– Отлично. Теперь уже недолго.

В небе занималась заря, серая, бесцветная из-за тумана, клубящегося над водой. Орсини попросил Шавасса снова взять штурвал, а сам решил еще раз посмотреть карту. Он проверил точку, которую дала им

Франческа, и проложил возможный курс сквозь путаницу проток, обозначенных на карте.

– Все в порядке? – спросил Шавасс.

Орсини вернулся к штурвалу и пожал плечами.

– Я знаю эти места. Двадцать четыре – тридцать футов глубины и сильное приливное течение. А это значит, что сегодня здесь может быть песчаная отмель, а назавтра – двадцать футов глубины. Протоки в дельте реки всегда такие. Мы войдем в главную протоку реки Буна, а потом, углубясь на полмили в материк, повернем. Не только безопаснее, но и значительно быстрее.

* * *

Туман плотно окутал их, и они двигались будто в странном, таинственном мире. Орсини сбавил скорость до десяти узлов, Карло и Франческа поднялись на палубу. Шавасс стоял на носу, засунув руки в карманы, а болотистые берега проходили мимо в тумане, и их смрад заполнял все вокруг. Дикие птицы кричали над головой на всем пути от моря. Карло, стоявший рядом, не выдержал и сказал:

– Дрянные места. Я всегда радуюсь, когда ухожу отсюда.

Все вокруг было как в страшном сне. Длинные, узкие песчаные отмели, поднимающиеся из воды, миля за милей тянулась болотная трава, камышовые заросли скрывались в тумане, прорезанные тысячами проток и лагун.

Орсини сбросил скорость до трех узлов и высунулся из бокового иллюминатора, чтобы видеть подступающий с обеих сторон камыш. Шавасс прошел по палубе и посмотрел на него.

– Сколько еще осталось до места?

– Осталось примерно три мили. Но идти становится все труднее. Еще немного, и можно будет пройти только на шлюпке. Гораздо безопаснее.

– А кто возражает против этого?

– Карло, но все уже улажено. Он недоволен, но редко бывает иначе.

Он улыбнулся Карло, который смотрел на него снизу вверх, и спустился вниз. Шавасс прошел по палубе и присоединился к Франческе, которая стояла на носу катера. Несколько мгновений спустя катер вошел в маленькую лагуну, диаметром примерно в сто футов, и Орсини заглушил двигатели.

Они скользили вперед и мягко врезались в песчаный берег, Орсини вышел на палубу и присоединился к ним. Он обнял Франческу за плечи и улыбнулся, глядя на нее.

– Теперь уже скоро, дорогая. Еще несколько часов, и мы будем на пути домой. Это я, Джулио Орсини, обещаю вам.

Она серьезно посмотрела на него, потом повернулась к Шавассу, в ее глазах появилось странное выражение, и по какой-то неизвестной причине ее охватила нервная дрожь.

Глава 8
Глубина тридцать футов

Франческа приготовила горячую пищу, может быть в последний раз, пока они здесь. Поев, Карло и Шавасс вытащили большую резиновую шлюпку, надули ее и прикрепили подвесной мотор.

Когда они спустились вниз за аквалангом, Орсини сидел на краю столика и заряжал автомат. Сиденье одной из скамей в салоне было снято, и под ним оказался целый арсенал. Пулемет, пара автоматических винтовок и автоматы Бренна, которыми была вооружена британская пехота во время войны.

– Давай, – сказал он. – Выбирай, здесь есть все, на любой вкус.

Шавасс выбрал себе одну из автоматических винтовок системы Га-ранда и кивнул:

– Вот это как раз для меня. А что насчет боеприпасов?

– Вон там их должно быть достаточно.

Там лежали три ящика. В первом были гранаты, во втором – пояса-патронташи, заполненные патронташи. Шавасс взял из третьего взрывчатку, и Орсини сказал:

– Эту взрывчатку мы применяли в войну для подводных диверсий.

– Чертовски опасная вещь, чтобы на ней сидели люди, – засмеялся Шавасс.

Орсини ухмыльнулся:

– Ею хорошо глушить рыбу. Вставишь, бывало, химический взрыватель в кусок взрывчатки величиной с кулак, сбросишь все это за борт и ждешь. Они всплывают тысячами. Сам увидишь, если нам придется что-то подорвать.

В другом ящике Шавасс обнаружил патроны, зарядил свой «гаранд» и опоясался патронташем с сотней патронов. Он помог Карло вынести наверх акваланги, и все это вместе с другим оборудованием они перенесли на нос шлюпки. Закончив работу, Шавасс и Франческа вышли на палубу.

На ней от холода была надета старая роба Карло, рукава закатаны, а на голове повязан шарф на крестьянский манер. Она казалась спокойной, но была очень бледна, и под глазами появились синие круги.

Шавасс сжал ей руку и, помогая перейти в шлюпку, быстро прошептал:

– Скоро все кончится. Мы пойдем обратно раньше, вы и не заметите, как все будет позади.

Она слабо улыбнулась, но ничего не сказала в ответ. Он залез в шлюпку за ней и сел сбоку, положив «гаранд» на колени. За ними прошел в шлюпку Орсини и уселся на корме, с улыбкой посмотрев наверх, на Карло.

– Если все пойдет хорошо, мы вернемся к вечеру. Но уж никак не позже, чем к завтрашнему рассвету.

– А если не пойдет хорошо?

– Ты всегда видишь все в черном свете.

Орсини нажал на кнопку автоматического стартера – и мощный мотор взревел. Из камышей с шумом поднялись в небо потревоженные птицы, заслоняя все небо. Как только Карло отпустил линь, шлюпка быстро рванулась вперед, и Шавасс бросил последний взгляд на его темное, мрачное лицо. А он стоял, опершись на перила, пока камыши не скрыли его из виду.

* * *

Их со всех сторон окружали камыши, словно бледные привидения, и единственным звуком было мерное тарахтенье подвесного мотора. Орсини, то и дело сверяясь с компасом, поворачивал из одной узкой протоки в другую, уверенно продвигаясь к точке, указанной на карте Франческой.

Она сидела молча, засунув руки в карманы робы, и Шавасс, глядя на нее, старался понять, о чем она думает. Возможно, о своем брате. О его смерти и о том, как она сама боролась за жизнь в этом кошмаре. Болотное зловоние, казалось, заполняло все его существо, и он торопливо закурил сигарету.

Примерно час спустя они вышли в более широкую протоку, и Орсини заглушил мотор.

– Вот мы подошли к точке, которую вы мне указали, – сказал он Франческе. – Узнаете место?

Она встала и огляделась вокруг. Когда она снова села, на ее лице отразилось беспокойство.

– Они все выглядят одинаково, эти лагуны, но я уверена, что это не то место. Та была гораздо меньше. Я помню, как брат направил катер в камыши, чтобы спрятаться, и мы неожиданно попали в ту маленькую лагуну.

Орсини встал и посмотрел по сторонам, но камыши в тумане, плотно обступившие их, представлялись непреодолимым барьером. Он обернулся к Шавассу и пожал плечами.

– Но это точно и есть то место, которое было указано на карте, и та лагуна, о которой она говорила, не может быть далеко. Нам надо ее поискать, вот и все.

Шавасс начал раздеваться.

– Надеюсь на Бога, что те последние прививки от малярии все еще действуют.

Он остался в рубашке, брюках и ботинках, чтобы хоть немного защититься от холода, потом перевалился через борт и поплыл через канал. Орсини выждал некоторое время и тоже прыгнул в воду и поплыл в тумане в противоположном направлении.

Было очень холодно, и Шавасс закашлялся, а болотная вонь вызвала у него почти рвоту. Он поплыл в камыши по узкой протоке и, описав окружность, вернулся в главную протоку.

Пол попробовал поплыть в другую протоку и сразу же попал в мелкую лагуну, где глубина была не более четырех-пяти футов, и плыл, продираясь через камыши. Как раз в это время Орсини окликнул его в тумане с другой стороны барьера камышей, и Шавасс направился к нему. Он как раз выплыл в малую лагуну, диаметром не более ста футов, в тот момент, как Орсини вынырнул в самой ее середине.

Итальянец плавал там, слегка отфыркиваясь. Волосы прилипли у него ко лбу. Шавасс взглянул вниз под воду и увидел лежащий на дне катер, ясно различимый на глубине тридцати футов в прозрачной воде. Потом нырнул вниз.

Погрузившись, он сделал несколько глотательных движений, чтобы ослабить давление на уши, а потом схватился за поручень затонувшего катера и завис в воде. Катер почти перевернулся, попав на наклонное дно. Шавасс, перебирая руками поручень, продвинулся к корме, где обнаружил надпись «Тереза – Бари», сделанную золотой краской. Он быстро охватил взглядом судно и оценил главные повреждения, а потом отпустил поручень и выскочил на поверхность.

Он хватил воздуха и улыбнулся Орсини:

– Отличная навигация!

– Моя мама, храни ее Бог, всегда говорила мне, что я гений.

Орсини развернулся и поплыл через лагуну, углубляясь в камыши, и Шавасс последовал за ним. Они выплыли в главную лагуну в таком месте, что можно было видеть шлюпку, и направились к ней.

– Удачно? – спросила Франческа.

Орсини кивнул:

– Точно там, где вы говорили. Так близко и в то же время так далеко. Без засечки, которую сделал ваш брат, это было бы вообще невозможно. Можно было искать это место целый год, но так ничего и не найти.

Они залезли в шлюпку, он завел мотор и направил лодку в стену камышей. В какой-то момент показалось, что это непреодолимый барьер, и Шавасс с Франческой пытались всячески помочь, раздвигая камыши. Но совершенно неожиданно они расступились, и шлюпка вошла в лагуну.

Орсини выключил мотор, и они продрейфовали к середине лагуны. Франческа взглянула за борт, в прозрачную воду и побледнела. Она, внезапно задрожав, подняла глаза.

– А сколько времени потребуется на все?

Орсини покачал головой.

– Мы закрепим линь, чтобы держаться на этом месте, и один из нас будет спускаться вниз с аквалангом. Если повезет, через пару часов мы снимемся отсюда. – Он повернулся к Шавассу. – Как насчет того, чтобы сплавать еще разок?

Шавасс кивнул:

– А почему нет? Холоднее, чем есть, уже не будет.

Холодный ветер обдувал его сквозь мокрую рубашку, и ему казалось, будто его колют штыками. Он взвалил тяжелый акваланг не спину, и Орсини помог ему пристегнуть его. Франческа наблюдала за ним, ее глаза казались огромными на побелевшем лице, и Шавасс улыбнулся.

– Все в порядке. Мы уберемся отсюда быстрее, чем вы поймете, что произошло.

Она через силу улыбнулась, а Пол надвинул на лицо плавательную маску, сел на борт и перевалился на спину в воду. Когда он выскочил на поверхность, Орсини бросил ему конец линя. Шавасс погрузился в воду, выждал немного, чтобы отрегулировать подачу воздуха, и пошел вниз по кривой траектории к затонувшему катеру.

«Тереза» лежала на грунте почти вверх килем, он проплыл к корме, закрепил там на поручне линь, а потом стал продвигаться к надстройке, которая воткнулась в песчаное дно лагуны под острым углом.

В корпусе и надстройке были видны рваные пулевые пробоины, немые свидетели борьбы между катером и албанским патрульным судном. Похоже, что крыша салона и кают-компании получила прямое попадание и была сильно повреждена, и единственным входом внутрь остался только узкий проем.

Он попытался силой проникнуть туда, акваланг протестующе заскрипел, касаясь зазубренных металлических краев проема. Стол в салоне был разбит и, освобожденный от крепления к полу, плавал под потолком вместе с несколькими бутылками и кожаными подушками диванов.

Здесь не было ни малейших признаков Мадонны или чего-то такого, что хотя бы отдаленно напоминало ее, и он поплыл к двери, ведущей в переднюю каюту. Крыша в этом месте была вдавлена вовнутрь, будто от попадания снаряда, и искореженные куски металла блокировали дверь. Он повернулся и поплыл назад через салон, протиснулся сквозь проем на свет.

Он нырнул в нескольких футах позади шлюпки и поплыл к ней. Орсини подал ему руку, помог перевалиться через борт.

Шавасс, оказавшись в шлюпке, снял маску.

– Внутри все перекорежено и загромождено.

– А Мадонна?

– Никаких признаков. Я не смог попасть во внутреннюю каюту. В конце салона много повреждений и дверь заклинена.

– Но там-то она и есть! – воскликнула Франческа. – Теперь я вспоминаю. Марко положил ее под одну из скамей для большей сохранности, когда началась перестрелка. Она обернута в одеяло и потом в прорезиненную ткань от сырости. Весь сверток около пяти футов в длину.

Орсини вытащил из-под кормового сиденья какой-то сверток.

– Вот хорошая вещь, я взял с собой немного взрывчатки. Ты можешь взрывом расчистить себе путь вовнутрь.

Он развернул сверток, и там оказалась взрывчатка, похожая на колбаску.

– Этого вполне хватит. Мы же не хотим разнести на части весь катер.

Из другого свертка он извлек небольшую деревянную коробочку, в которой лежали взрыватели, внешне напоминающие карандаши. Каждый взрыватель был аккуратно упакован в пластиковый футляр.

– И сколько же времени эта штука мне оставит? – поинтересовался Шавасс.

– Целую минуту. У меня есть взрыватели и с более длинным временем задержки, но я оставил их на нашем катере.

– Ну, большое спасибо тебе, друг, – сказал Шавасс. – Что ты собираешься делать – получить мою страховку?

– Минуты более чем достаточно. Что ты должен проделать, так это только вставить взрыватель, обломать кончик и удирать оттуда. Если хочешь, я могу пойти сам.

– Хватит тебе выхваляться, – остановил его Шавасс. – Ты со своими габаритами и не пролезешь в тот проем, который ведет в кают-компанию.

Он быстро спустился в прозрачной воде и без особого труда проник в кают-компанию. Он засунул взрывчатку в уголок под дверью и тщательно вставил взрыватель. Какой-то момент он плавал рядом, глядя на все это, а потом отломал кончик взрывателя.

фитиль взрывателя загорелся сразу же, разбрасывая искры, как бенгальский огонь, и Шавасс сразу же повернул и поплыл к выходу. Когда он протискивался через узкое отверстие, его акваланг зацепился о зазубрины рваного металла. Он выждал немного, подавляя панику, и все-таки протиснулся вперед. И уже в следующее мгновение он стремглав бросился наверх, к поверхности.

Он вынырнул около борта шлюпки, и Орсини втянул его наверх. Почти в это же мгновение раздался смягченный грохот взрыва, и шлюпка подпрыгнула на поднявшейся волне. Поверхность воды как бы вскипела, тут же всплыли обломки, поднялись грязь и песок, и мутное пятно двинулось по направлению к камышам.

Они подождали минут пятнадцать, вода просветлела, и катер снова стал виден. Орсини кивнул, и Шавасс снова перевалился через борт.

Внизу песок и грязь все еще висели в воде, словно громадный занавес, ограничивающий видимость, но он все-таки спустился вниз к катеру «Тереза».

Взрыв сильно расширил проем, напор воды изнутри загнул рваные края наружу, и он проник в салон без затруднений.

Там, где раньше была дверь в каюту, теперь зиял большой пролом. Он подплыл поближе, подождал мгновение и двинулся внутрь.

Расположенные ярусом койки были в целости, но подушки от них плавали под потолком в неспокойной воде, словно живые существа. Он, раздвигая их, двигался вперед, отыскивая Мадонну. И на этот раз, похоже, он терял понапрасну время. Здесь не было пятифутового предмета, обернутого в непромокаемую пленку, как его описывала Франческа.

Мадонна была вырезана из тяжелого черного дерева, но оно все-таки плавает в воде, и он поднялся наверх, где плавали развевающиеся одеяла, сталкивал их в одну сторону, отчаянно искал, но было ясно, что он попусту тратит свои силы.

Выплыв наружу, он схватился за кормовой поручень, и висел в воде, словно странное морское чудовище с перепончатыми лапами. Может быть, Франческа чего-то не знала. А может быть, ее брат положил статую в другое место в катере. И нельзя было исключать и той возможности, что она была выброшена при взрыве.

Шавасс решил начать все снова и пройти весь катер с одного конца до другого. Но сначала он должен был сказать Орсини, что произошло.

Он выплыл в нескольких футах от шлюпки и в тот же момент снова пошел в глубину. Орсини стоял спиной к нему, подняв руки вверх. С другой стороны шлюпки стоял плоскодонный ялик с подвесным мотором. Там были три албанца в коричневатой грязной униформе и остроконечных кепи с красными звездами республиканской армии. Двое держали на прицеле автоматов Орсини и Франческу, а третий осматривался вокруг.

Шавасс быстро поднырнул под ялик, а автоматная очередь уже вспорола воду в том месте, где он только что всплывал. Шавасс снова ушел под воду. Его акваланг цеплялся за днище плоскодонного ялика, он схватился за борт, потянул на себя, и неустойчивое суденышко перевернулось.

Один из солдат неуклюже плюхнулся прямо на него, его ноги судорожно дергались в панике. Шавасс обхватил его локтем за шею и увлек в глубину. Он зацепился ногами за поручень затонувшего катера, продолжая сжимать рукой шею солдата.

Лицо солдата исказилось, и он пытался всеми силами вытащить дыхательную трубку изо рта своего противника. Шавасс сильнее сжал губы. Солдата охватили судороги, он обмяк и вовсе прекратил борьбу. Шавасс освободил свою хватку, и тело поплыло прочь от него.

Песок на дне лагуны замутился, он вставил мундштук трубки в губы и устремился к поверхности. А на поверхности кипела жестокая схватка.

Он выплыл прямо в ее эпицентре, выхватил нож из ножен и ударил им в неясный, одетый в хаки силуэт. Солдат дернулся в агонии и сильно толкнул Шавасса так, что он снова ушел под воду.

В двух ярдах от него пятнадцатифутовая моторная лодка врезалась в их шлюпку. Он видел, как Франческа билась, схваченная двумя солдатами, и как Орсини плыл прочь, кровь заливала ему лицо.

Один из солдат бросился к борту моторной лодки и опустил ствол пулемета, а человек в черной кожаной куртке с высоким меховым воротником подбежал к нему и отвел ствол, и пули бесполезно изрешетили небо.

– Живым! Я хочу его живым!

На какой-то момент Шавасс посмотрел наверх, в возбужденное лицо Адема Капо, потом он сложился вдвое и ушел под воду, его ноги, одетые в ласты, несли его к краю лагуны. Он подплыл к камышам, с трудом прокладывая себе путь, и через несколько мгновений вышел на поверхность. За собой он слышал возбужденные голоса, а потом взревел двигатель моторной лодки.

Шавасс попал в главную протоку, пересек ее, свернул в узкий приток и поплыл, борясь за свою жизнь.