Текст книги "Обреченная"

Часть 1. Точка Бербеджа
Ноябрь 2223 г.

1

Приближающееся столкновение газового гиганта с планетой, которое вот-вот произойдет где-то в бескрайнем космосе, очень сильно напоминает привычное нам вечное столкновение между религией и здравым смыслом. Одна раздувается от чувства собственного величия, другой же надежен и прочен. Одна стремится поглотить все вокруг себя, другой – просто обеспечивает точку опоры. Одна – грубый разрушитель, являющийся из тьмы ночи, другой – теплый, хорошо освещенный дом, осаждаемый толпой святых.

Грегори Макаллистер. Держи денежки наготове

Они все же вернулись к Малейве-3 – чтобы наблюдать за гибелью этой планеты. Событие не было неожиданностью для исследователей, поскольку Джереми Бенчуотер Морган, вспыльчивый и сварливый астрофизик, который, по словам его коллег, так и родился стариком, объявил о нависшей угрозе почти двадцать лет тому назад. Морган и по сей день остается объектом различного рода мрачных слухов: одного ребенка он-де пристрастил к транквилизаторам, другого довел до самоубийства; первую жену быстренько свел в могилу; не раз разрушал карьеры менее талантливых людей, хотя ничего от этого не выиграл; постоянно ставил себе в заслугу чужой труд. Сколько во всем этом правды, никто в действительности не знал. Тем не менее архивные записи говорили о том, что Морган ненавидел и боялся своих коллег, по-видимому, из-за психического расстройства своего шурина, который предпринял по меньшей мере две попытки его убить. Когда наконец он скончался от инфаркта, его бывший друг и давнишний оппонент, Гюнтер Бикман, сообщил в частной беседе, что Морган бил свою вторую жену смертным боем. В соответствии с распоряжениями покойного, обошлось без установки памятника. Поговаривали, что он напоследок отомстил семье и прочим родственникам, отказав им в праве занимать оставшийся после него дом.

Поскольку Морган занимался расчетами траекторий и предсказал столкновение, Академия присвоила его имя далекой мерзкой планете, которая вторглась в систему Малейвы. Хотя этот жест вполне соответствовал традиции, многим казалось, что руководители Академии получили от этого очень мало радости.

Размер планеты Морган приближался к размеру Юпитера. Масса в 296 раз больше земной. Диаметр в районе экватора – 131 600 км, на полюсах – примерно на пять процентов меньше. Сжатие у полюсов – результат быстрого осевого вращения, с оборотом за девять с небольшим часов. Планета имела твердое ядро, в дюжину раз массивнее Земли. Состояла в основном из водорода и гелия.

Ось вращения располагалась под девяносто градусов к направлению движения. Перемещался пришелец под углом в сорок пять градусов к плоскости орбит планет системы Малейвы. Атмосфера серо-голубая, по-видимому, спокойная и безмятежная; у планеты Моргана не было ни колец, ни спутников.

– Известно ли, откуда она взялась? – спросил Марсель.

Гюнтер Бикман, толстый бородач небольшого роста, сидел рядом с ним на капитанском мостике. Он кивнул, указал на пушистое пятнышко на вспомогательном дисплее, увеличил его и пояснил:

– Полагаю, отсюда. Это область облака Чиппеуа, и если наши предположения соответствуют истине, планета Морган путешествовала полмиллиарда лет.

Приблизительно через три недели, в субботу, 9 декабря, в 17:56 по Гринвичу, вторгшееся небесное тело столкнется с Малейвой-3.

Малейвой звали несовершеннолетнюю дочь сенатора, избранного председателем Комитета по научным фондам два десятилетия назад, когда были проведены первоначальные исследования. В системе существовало одиннадцать планет, но только несчастная третья наряду с порядковым номером получила название: ее сразу же нарекли «Обреченной». Согласно зловещей природе вещей и закону вселенского свинства, очень немногие планеты годятся на роль приюта для жизни. А вот эта, уже три тысячи лет скованная льдом, претендовала на то, чтобы в один прекрасный день стать новым прекрасным аванпостом человеческой расы.

– Нынешнее столкновение – это только начало катаклизма, – произнес Бикман. – Невозможно точно предсказать, что случится потом, неразбериха от появления Моргана в этой системе и его последствия будут длиться несколько тысячелетий. – Он откинулся в кресле, заложил руки за голову, и его лицо приняло самодовольное выражение. – М-да, занятное будет шоу. Стоит посмотреть.

Бикман – планетолог, дважды удостоенный Нобелевской премии, и вечный холостяк, а также бывший чемпион штата Нью-Йорк по шахматам – был руководителем проекта «Морган». Он относился к близящемуся Событию как к обычному столкновению, а вот Марселя поражали масштабы происходящего. Безусловно, это будет нечто большее, чем просто столкновение. Обреченная провалится в облачную поверхность Моргана, как мелкая монетка, случайно оброненная в лужу.

– Почему же у нее ни одной луны? – спросил он Бикмана.

Бикман уже задавался этим вопросом.

– Вероятно, все из-за той же катастрофы, что направила ее сюда. То, что извергло ее из родной системы, лишило планету всех дополнений и излишеств. Видимо, что-то подобное мы сможет наблюдать и здесь в ближайшие несколько веков.

– Что именно?

– Морган задержится в этих краях. Во всяком случае, на некоторое время. У него будет весьма нестабильная орбита. – Он понажимал на клавиши, и появилось схематическое изображение планетарной системы Малейвы. Один газовый гигант располагался так близко к солнцу, что практически скользил через корону. Остальные планеты были примерно как в Солнечной системе: поближе к светилу – земного типа, подальше – газовые гиганты. Был даже пояс астероидов, где планета не смогла сформироваться из-за близости подобной Юпитеру планеты. – Здесь будет полный разброд и шатания, – сказал он задумчиво. – Некоторые из этих планет сорвутся со своих орбит и займут новые, временные и, вероятно, нестабильные. Одну-две наверняка засосет солнце. Другие выбросит из системы.

– Значит, рекомендуете не вкладываться здесь в недвижимость, – заметил Марсель.

– И не подумайте, – согласился Бикман.

Марсель Клерво был капитаном «Венди Джай», доставившего сюда исследовательскую команду проекта «Морган», желающую тщательно изучить столкновение, зафиксировать его ход и последствия и возвратиться, чтобы написать официальные отчеты о всплесках энергии, гравитационных волнах и бог знает о чем еще. На корабле прибыло сорок пять человек: физики, специалисты по космологии, планетологи, климатологи и десятки экспертов в других отраслях науки. Все – своего рода элита, ведущие специалисты в своих областях.

– Сколько же пройдет времени? Прежде чем все снова придет в норму?

– О черт! Да не знаю я, Марсель. Существует так много вариантов. Может, все это так и не стабилизируется. В смысле того, о чем ты думаешь.

Рукав звезд пересекал небо, расширяясь в Северо-Американскую туманность. Обширные пылевые облака освещал далекий Денеб, белый сверхгигант в шестьдесят тысяч раз ярче Солнца. В этих облаках формировалось сейчас много звезд, которые вспыхнут спустя миллион лет или около того.

Марсель посмотрел вниз на Обреченную.

На этом месте могла быть и Земля.

Они находились на освещенной стороне и летели над южным полушарием. Снеговые шапки покрывали континенты, спускаясь от полюсов и не доходя до экватора двести или триста километров. Океан был полон дрейфующими льдинами.

Холодный климат господствовал здесь на протяжении последних трех тысяч лет, с тех пор как Малейва и ее планетная семья начали продвижение через Киверас, одно из здешних пылевых облаков. Система еще не вышла из облака – этого оставалось ждать восемь столетий. Даже будь на Обреченной цивилизация, она бы не уцелела.

Климатологи считали, что ниже пятнадцати градусов южной широты и выше пятнадцати градусов северной снег не таял уже тридцать столетий. Впрочем, это не такой уж и ужасный срок: Земля тоже бывала скована льдами примерно столь же долго.

Крупные наземные животные выжили. Целыми стадами они бродили по равнинам и лесам экваториальной области, которая в настоящее время представляла собой зеленую полосу, пересекающую два континента. Местами она бывала обрезана ледниками. Вдоль этой экваториальной полосы обитало множество различных существ.

Бикман встал, глубоко вздохнул, допил кофе, похлопал Марселя по плечу и лучезарно улыбнулся.

– Будь готов ко всему, – сказал он, направляясь к двери. – Полагаю, колдовской час наступил.

Когда он вышел, Марсель усмехнулся: глава передового отряда ученых, прилетевших на «Венди», не сумел скрыть искренний энтузиазм. По пути сюда его парни снова и снова прогоняли компьютерную модель протекания События, обсуждали его важность для утверждения таких-то или таких-то воззрений в теории энергообмена, или хронометраж его этапов, или параметры гравитационной волны. Они спорили о том, что, вероятно, наконец получат данные о внутренней структуре газовых гигантов и вообще о подобных столкновениях. Они надеялись найти новый, лучший подход к решению давнишних головоломок вроде наклона оси вращения Урана или необъяснимо огромного содержания железа на таких планетах, как Эразм в системе Веги и родной Меркурий. И самое важное: это будет уникальная возможность непосредственно увидеть нутро планеты земного типа. Для наблюдения за этим у них имелись специальные устройства, потому что выбросы энергии во время финального катаклизма ослепят все прочие средства наблюдения.

«Она начнет распадаться вот в этот момент, – говорил кто-нибудь из них, снова и снова тыча в график времени, – и ядро покажется здесь. Боже мой, вы можете хотя бы вообразить, на что это будет похоже?»

Расхожая мудрость гласила: хорошим исследователем может быть только тот, кто в душе остался сущим ребенком. Марсель знал: вокруг него специалисты. А вели себя как дети, вышедшие на улицу поглазеть на снег. И тем не менее они пытались замаскировать этот факт, притворяясь, будто это первая и важнейшая экспедиция по сбору фактов, не имеющая цели кого-нибудь обмишурить. Они отправились сюда для удовлетворения собственного интереса, ради самого реального вознаграждения – свершения дела всей своей жизни. Они научились прорывать структуру пространства, описали внешние рубежи Вселенной, разрешив большинство загадок, связанных со временем, и теперь собрались усесться поудобнее и насладиться величайшей в истории человечества катастрофой.

Марселя радовало, что он с ними. Такое назначение запоминается на всю жизнь.

Космический корабль «Венди Джай» был старейшим действующим судном флота Академии. Его киль был заложен на верфи почти полвека назад, а внутреннее убранство мало-помалу стало столь причудливым, что казалось – его создавали в другую эпоху.

За Морганом пассажиры наблюдали через множество телескопов и сенсоров, батареями громоздящихся на корпусе корабля и на запущенном специально для этого спутнике. Всеми доступными им средствами исследователи пристально следили за голубовато-серой туманной поверхностью газового океана, глубины которого были скрыты навеки. Гигантские молнии расчерчивали диск планеты. Случайные метеоры проносились по небу, оставляя светящийся след, и исчезали в облаках.

Ученые проводили исследования магнитного поля Моргана, напряженностью в две трети поля Юпитера, и изучали любые его всплески.

Настроение сохранялось праздничным; физики с планетологами прогуливались по коридорам, заходили в каюты друг к другу, подолгу торчали в центре управления, заглядывали на капитанский мостик и выпивали в свободное от работы время. Спустившись в проекторную «Венди», Марсель наткнулся на полдюжины ученых, собравшихся у экрана. При виде его все разом выпили за его здоровье.

Приятно, когда за твое здоровье поднимают одну рюмку сливочного ликера за другой. Неплохо для парнишки, долгие годы сопротивлявшегося учебе и учебникам. Когда Марселю было четырнадцать, одна из учительниц отвела его в сторону и предложила помощь в учебе. «Сможешь быстро всех догнать», – пообещала она.

Завершив программу наблюдений за планетой Морган, исследователи обратили взоры на Малейву-3 и занялись рассылкой зондов и размещением спутников. «Для того, – пояснил Чианг Хармон, – чтобы утыкать жертву датчиками и слушать ее сердцебиение в течение всех ее последних дней». Команде хотелось собрать все, какие возможно, физические данные. Установить плотность Малейвы-3 и записать колебания ее альбедо. Наблюдать за движением приливов и отливов. Изучить ее глубины и состав ядра, анализировать атмосферную смесь и регистрировать давление воздуха. Составить карты всех ураганов и торнадо и измерить возрастающую силу землетрясений, которые в конце концов разнесут планету на кусочки.

На завтраке, во время их первого полного дня на орбите около Обреченной, Бикман объявил всем присутствующим в столовой лично и остальным по системе оповещения, что соотношение водорода и гелия составляет 80.6 к 14.1, в полном соответствии с предсказанием Моргана. Итак, теперь они знали почти наверняка, откуда родом эта планета.

Все зааплодировали, а кто-то намеренно заплетающимся языком предложил поднять за это еще один тост. Гам сменился смехом, и Бикман выпил яблочного сока. Фактически они были даже слишком трезвые.

Когда-то Марсель Клерво собирался устроиться менеджером, но вышло так, что остаток жизни ему предстояло потратить, пилотируя сверхсветовые корабли Академии. Прежде он работал на «Космик, Инк.», доставляя на шаттлах персонал и провиант на Куракуа, которую «Космик» преобразовывал в пригодную для жизни людей планету. Но ему не нравились люди, управляющие этой организацией, деспотичные и совершенно некомпетентные. Получив образование, он совершил очень быструю карьеру, чем привел в замешательство своих работодателей, после чего уволился. Потом он на некоторое время устроился инструктором в «Перелет», понял, что есть шанс сработаться с Академией, и наконец был принят туда.

Марсель был парижанином, хотя родился на Пиннакле. Он был вторым ребенком, появившимся на свет на внесолнечной планете. Первую, девочку, тоже родившуюся на Пиннакле, осыпали всевозможными благами, в число которых вошло и бесплатное обучение.

– Пусть это будет тебе уроком, – заявил отец, обожавший поучать Марселя. – Никто не помнит лучшего друга Колумба. Всегда делай самую лучшую работу.

У них это считалось дежурной шуткой, однако Марсель видел в этом замечании сперва скрытую мудрость, а затем – призыв добиваться успеха любой ценой. Либо выкладывайся, либо не дергайся. Не очень поэтично, но это напоминало ему, что нельзя упускать ни шанса. Отца огорчала бесцельность его юности. Когда он скончался, Марсель все еще витал в облаках, и отец безоговорочно записал своего блудного отпрыска в безнадежные неудачники. Но успел отправить Марселя в маленький лионский коллеж для непослушных. Там Марсель впервые прочел Вольтера.

Возможно, на него повлияла внезапная смерть отца, или Вольтер, или учитель математики, который (по каким-то непонятным причинам) неизменно верил в Марселя, или Валери Гишар, которая решительно заявила, что не намерена связываться с человеком без будущего. Что бы ни стало причиной, Марсель решил завоевать мир.

Нельзя сказать, что он добился своего, но капитаном сверхсветового корабля стал. Он опоздал пленить Валери, но теперь был уверен, что никакая женщина не бросит его по такой же причине.

Космические корабли тем не менее оказались не столь романтическими, как он ожидал. Жизнь Марселя, даже связанная с Академией, заключалась в перевозках пассажиров и груза с планеты на планету, причем с монотонной регулярностью. А ведь Марсель думал пилотировать разведывательные суда, которые выходили за пределы освоенных пространств, достигали неведомых уголков Вселенной – вот как «Тальяферро», который двадцать один год назад ушел в рейс и обнаружил планету Морган. Вот это была жизнь, к которой он стремился всей душой. Но те корабли были компактны, а их пилоты рано или поздно становились частью самой исследовательской команды: астрофизики, ксенобиологи, климатологи… люди, которые не становились обузой во время экспедиции. Марсель умел управлять кораблем и запросто починить кофеварку. Он был опытным техником, одним из немногих пилотов, которые прямо в полете могли произвести сложный ремонт. Такая квалификация ценилась высоко, и это стало одной из многих причин, почему Академия с удовольствием назначала его в рейсы для транспортировки большого количества пассажиров.

Марсель обнаружил, что ведет необычайно бедную событиями жизнь.

Но затем случилась планета Морган.

Поскольку столкновение предстояло лобовое, своего рода космическое крушение поезда, Малейва-3 пока не ощущала гравитационного воздействия приближающегося гиганта. В ее небесах пока всё было спокойно.

– Там ничего особенно не изменится, – предсказывал Бикман, – вплоть до последних сорока часов. Примерно. А вот тогда… – Он в предвкушении потер руки. – Кэти, туши фонари.

Они находились над ночной стороной. Под ними замысловатыми виньетками проплывали обрывки облаков, подсвеченные звездами. Слабо проступали очертания океанов и покрытая снегом суша.

«Венди Джай» двигался по низкой орбите на восток. Наступило самое раннее утро, но многие исследователи уже встали и толпились возле экранов. Они перекусывали и галлонами пили кофе прямо у мониторов, наблюдая за мерцающим небом: корабль приближался к терминатору.

Команда Марселя состояла из двух человек: Мира Амелия была техником, а Келли Колье – вторым пилотом. Келли пришла на мостик, и он отправился спать. Однако сон не шел – на корабле царила атмосфера взволнованного ожидания. Оставшись один, он все-таки задремал. Через несколько часов проснулся, несколько раз присел и какое-то время делал повороты из стороны в сторону, прогоняя сон. Затем решил принять душ и одеться. У него появилось своего рода нездоровое предвкушение предстоящих событий. Это его раздражало, поскольку он всегда считал себя выше зевак, глазеющих на несчастные случаи.

Марсель пытался убедить себя, что это всего лишь научное любопытство. Но нет, тут крылось нечто большее. Нечто, растворенное в крови, реагирующее на то, что целая планета, населенная живыми существами, должна погибнуть в глобальной катастрофе.

Он повернулся к монитору и уловил фрагмент передачи, транслируемой из центра управления. Экран заполнила бескрайняя дуга океана. У одного края облачного покрова несомненно обреталась снежная буря.

Под ними проплывали горы со снежными шапками, которые в отдалении сливались с бесконечной белой равниной.

Невозможно увидеть пылевое облако Киверас. Даже на сверхсветовом корабле нужны детекторы, которые бы сообщали, что здесь нечто есть. И все же его влияние оказалось существенно важным. Убери пыль, и Малейва-3 станет тропической планетой.

Они пролетели над треугольным материком, самым крупным на планете. На северном и западном берегах вздымались широкие горные кряжи, и еще несколько цепочек вершин образовывали прерывистый центральный хребет. Суша тянулась примерно от десяти градусов северной широты почти до южного полюса. Южные границы континента, разумеется, были не видны невооруженным глазом, поскольку были скрыты щитом антарктического льда. Абель Киндер, один из климатологов, сказал Марселю, что даже до всеобщего похолодания там, возможно, существовал ледяной мост, соединяющийся со снежной шапкой.

Марсель обнаружил Бикмана на капитанском мостике, в его излюбленном кресле: тот болтал с Келли, прихлебывая кофе. Они наблюдали за панорамой внизу: последние из гор исчезали с экранов. Стадо животных неспешно двигалось через равнину.

– Кто они? – спросил Марсель.

Бикман пожал плечами.

– Какие-то вроде как мохнатые, – ответил он. – Местный эквивалент северных оленей. Только мех белый. Послушай, ты не мог бы принести мне кое-что из архива, и я скажу тебе точно

В этом не было необходимости. Марсель просто хотел поболтать. Он знал, что животные на Обреченной совершенно удивительные, и наиболее распространенные виды имеют множество разновидностей. Все они обладали обычными органами, мозгом, кровеносной системой и тенденцией к симметрии, судя по множеству найденных на планете экзоскелетов. Крепкие кости с обоих боков. Большинство растений используют хлорофилл.

Насекомые на Обреченной были сущим бедствием для всех существ размером больше немецкой овчарки.

Подробное исследование местной фауны проведено не было, поскольку, как всем известно, девятнадцатилетней давности экспедиция Найтингейла в первый же день была атакована местной фауной. С тех пор никто не спускался на эту планету, и исследования производились из обсерваторий, со спутников.

– Славный мирок, – произнес Бикман. – Довольно перспективный для твоих бывших боссов.

Он имел в виду «Космик, Инк.», чей Отдел планетарного строительства отбирал планеты и делал их землеподобными, чтобы использовать в качестве аванпостов человечества.

– Слишком холодно, – заметил Марсель. – Тут настоящий холодильник.

– Вообще-то ближе к экватору не так уж плохо. И потом, это лишь временно. Еще несколько веков, и пыли здесь не будет, все вернется к норме.

– Вряд ли мои бывшие боссы заглядывали так далеко.

Бикман снова пожал плечами.

– Подходящих и доступных планет не так уж много, Марсель. По правде говоря, я полагаю, что Обреченная – довольно симпатичное место и напрашивается на то, чтобы прибрать его к рукам.

Равнины перешли в лес, а после – в очередные вершины. Затем корабль снова полетел над морем.

Чианг Хармон с контрольного экрана объявил, что последний из обычных исследовательских зондов выпущен. Где-то сзади Марсель услышал смех. И кто-то изрек:

– Глориамунди [1]1
  Sic transit gloria mundi – Так проходит земная слава (лат.).


[Закрыть].

– Что происходит? – осведомился Бикман.

– Дают названия континентам, – ответил Чианг.

Марсель был озадачен.

– А зачем? Кого это волнует? Здесь ведь скоро ничего не будет.

– Возможно, именно поэтому, – сказала Келли, темнокожая и очень привлекательная. В ней было что-то от школьницы. Она была единственным человеком, с удовольствием читающим поэзию, которого знал Марсель. – Когда планета погибнет, останется карта. Стало быть, нам следует нанести на нее хоть какие-то названия.

Марсель с Бикманом прошли в центр управления, чтобы вести наблюдение. Половина команды уже была там: выкрикивали предположения и громко спорили. Чианг наносил на виртуальную карту один за другим не только континенты, но и океаны и морские острова, горные кряжи и реки, обособленные районы и снежные равнины.

Треугольный материк, над которым они только что пролетели, стал Транзиторией. Другие уже были названы: Конец Времени, Земная Слава, Северный и Южный Темпус.

Огромный северный океан окрестили Кораджио. Прочие стали Нирваной, Мажестиком и Арканом. Водный пролив, отделяющий Транзиторию от двух Темпусов (которые соединялись узкой полоской суши), стал Туманным морем.

Они продолжали давать названия. Так возникли далеко-далеко выдающийся из Северо-Западной Транзитории мыс Прощания и расположенная рядом бухта Дурных Вестей, так появилась Смотровая Скала, Черный берег и Траурные горы.

Пока они заполняли карту, интерес к этому занятию куда-то испарился. Они еще не закончили, а Марсель заметил перемену настроения. Ощущение поначалу было едва заметным, его легко было принять за плод воображения. Однако исследователи мало-помалу становились более хмурыми, смешки почти затихли, и, похоже, все стали более сплоченной командой.

Обычно Марсель чувствовал себя не очень уютно с исследователями из Академии. Они обычно были с головой погружены в собственные проблемы и теряли интерес к собеседнику, если он не готов был обсуждать, допустим, особенности ускоренного протекания времени при повышенной гравитации. Это было не преднамеренно, и в общем ученые старались держаться дружелюбно. Но очень мало кто из них умел скрывать свои чувства. Даже женщины порой выглядели так, словно мыслями были где-то далеко.

Поэтому по вечерам он чаще всего рано уходил в свою каюту или прогуливался по корабельной библиотеке. Но первый полный день на орбите оказался насыщенным событиями. Исследователи были в восторге, и Марселю не хотелось ничего пропустить. Поэтому он дожидался, чтобы последние из ученых сложили свои тарелки и стаканы в коллектор и ушли. И тогда уселся изучать карту Чианга.

Можно было решить, что Малейва-3 населена людьми. Порт Сомнений расположили на самом краю Глориамунди. Канал Нерешительности пронзал Темпусы.

Потом он никак не мог заснуть. Спустя некоторое время он вернулся на капитанский мостик. Со всеми текущими задачами искусственный интеллект корабля справлялся успешно, а Марсель устал рассматривать бесконечные глетчеры и океаны внизу, поэтому взялся за политический триллер, который начал читать накануне вечером. Он слышал, как по коридорам ходили люди. Это было необычно в такой час, но Марсель отнес суету на счет волнений этого дня.

Он успел почитать с полчаса, когда тихо звякнул комм.

«Марсель?» – прозвучал голос Бикмана.

– Слушаю вас, Гюнтер.

– Я снова у панели управления. Если у вас найдется минутка, то тут на экране кое-что есть. Уверен, что вам хотелось бы взглянуть на это.

У мониторов собралось человек десять. Перед собравшимися замерла картина: лес, тонущий в глубоком снегу, и среди деревьев что-то, очень смахивающее на стены. Но разобрать, что это, было трудно.

– А вот и сюрприз, – сказал Бикман.

Марсель сощурился, вглядываясь в экран, словно от этого изображение могло стать более четким.

– Что это? – спросил он.

– …здание, – ответила подошедшая Амелия. – Там внизу кто-то есть.

– Возможно, это всего лишь игра света. Иллюзия.

Все пристально всматривались в монитор.

– По-моему, оно искусственное, – проговорил Бикман.