Текст книги "Монстры на орбите"

Колвелл заморгал, замигал:

– Ни в коем случае. Желание иметь потомство – это одно из самых сильных человеческих побуждений.

– Люди обычно делают это по-другому… Ваш метод больше не сработает.

– Не сработает? О, Земля, почему?

– Вы не имеете больше доступа к женщинам, которые будут вынашивать плод. Здесь нет… – она осеклась, почти что закусив язык.

– Очевидно, мне не надо искать очень далеко. Восемь здоровых юных девушек в расцвете сил.

– А мать?

– Одна из моей восьмерки. Доротея, Джейд, Берника, Фелисия, Санни, Черри, Марта – и Джин. Любая из вас.

Джин беспокойно заворочалась:

– Мне не очень хочется быть беременной. Ни естественным путем, ни искусственным.

Колвелл снисходительно покачал головой:

– Несомненно, в этом есть некоторые трудности.

– Ладно, – сказала Джин. – Что бы вы там ни планировали, не включайте меня. Потому что я не собираюсь делать это, что бы вы там ни говорили. Мне плевать.

Колвелл наклонил голову, и щеки его слегка порозовели.

– Моя дорогая юная женщина…

– Давайте без «дорогих юных женщин»…

Прозвучал звонок телевызова. Колвелл вздохнул и тронул кнопку. На экране появилось лицо Джин, испуганное и отчаявшееся. За ним казенная комната и два внимательных человека в форме. «Несомненно, Черри», – подумала Джин. При виде Колвелла Черри пронзительно закричала:

– Вы втянули меня в это дело, доктор Колвелл, вы и вытащите.

Колвелл заморгал с глупым видом. Узкое живое лицо Черри налилось злостью и раздражением.

– Сделайте что-нибудь! Скажите что-нибудь!

– Но… что случилось? – потребовал Колвелл.

– Меня арестовали. Говорят, я убила человека!

– Ах, – сказала Джин со слабой улыбкой.

Колвелл дернулся вперед:

– Что все это значит?

– Это безумие! – закричала Черри. – Я не делала этого! Я даже не знаю его, но они не позволяют мне уйти!

Один из полисменов сказал хрипловатым голосом:

– Вы растрачиваете и ваше время и наше, сестра. Мы взяли вас с такими уликами, что вы отсюда никогда не выйдете.

– Доктор Колвелл! Они говорят, что накажут меня, убьют меня за то, чего я не делала!

Колвелл ответил раздраженным голосом:

– Они не могут доказать, вы это или не вы.

– Тогда почему они не позволяют мне уйти?

Колвелл потеребил подбородок.

– Когда случилось убийство?

– Думаю, этим утром.

– Это все чепуха, – сказал Колвелл с облегчением. – Утром вы были здесь. Я готов засвидетельствовать это.

Один из полицейских хрипло рассмеялся. Черри закричала:

– Но они говорят, что на нем мои отпечатки пальцев! Шериф говорит, что в этом сомневаться невозможно.

– Смехотворно! – взорвался Колвелл, чуть не визжа.

Один из полицейских склонился вперед:

– Дело совершенно ясное, Колвелл. Иначе ваша девушка не разговаривала бы с вами так свободно. Что до меня, я никогда не видел более простого дела, и я ставлю сотню долларов на то, каким будет приговор.

– Они убьют меня! – закричала Черри. – Они только и говорят об этом!

– Варварство! – разбушевался Колвелл. – Проклятые дикари! И они хвастают цивилизованностью здесь на Кодироне!

– Мы достаточно цивилизованны, чтобы вылавливать ваших убийц, – заметил уравновешенно шериф, – и поступать с ними так, чтобы они убивали только один раз.

– Вы слышали когда-нибудь о коррекции личности? – спросил Колвелл язвительно.

Шериф пожал плечами:

– Эти песни не помогут, Колвелл. Здесь пока еще честная страна. Когда мы ловим убийцу, мы помещаем его туда, где он больше никого не побеспокоит. Никаких там этих пустячков и дурацких госпиталей, мы простые люди.

Колвелл сказал осторожно:

– Почему вы стараетесь возложить вину на эту девушку?

– Есть свидетели, – сказал шериф самодовольно. – Двое заметили, как она входила туда, где был убит этот самый Гем Моралес. Дюжина других видела ее в Райской Аллее примерно в то время. Абсолютная идентификация, никаких вопросов. Она завтракала в кафе «Нью-Йорк». И решающий довод напоследок – в помещении, где произошло убийство, повсюду отпечатки ее пальцев… Колвелл, я говорю вам – бесспорное дело!

Черри отчаянно закричала:

– Доктор Колвелл, что мне делать? Они не могут убить меня! Я не могу заставить их поверить…

Лицо Колвелла превратилось в белую маску. Он сказал натянуто.

– Я вам перезвоню через некоторое время.

И разорвал контакт. Искаженное лицо исчезло, экран погас.

Джин дрожала. Наблюдать сцену со стороны было более страшно, чем если бы она сама попалась, все равно, что смотреть в ужасе на саму себя и не быть в состоянии пошевелиться, чтобы себе помочь. Кошмар отдавался в ногах

– они отказывались двигаться. Колвелл раздумывал, наблюдая за ней. Джин показалось вдруг, что на нее смотрят отвратительные глаза рептилии. Он, слегка шипя, сказал:

– Вы убили этого человека. Вы дьявол.

Пластичный рот Джин расплылся в улыбке.

– Ну и что, если я?

– Вы разрушили мои планы.

Джин пожала плечами:

– Вы сами меня сюда привели. Вы послали ее в Ангел Сити, чтобы она села в пакетбот и отправилась за моими деньгами. Предполагалось, что она станет мной. Вы хотели этого. Прекрасно. Восхитительно, – она засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики. – Это на самом деле забавно, Колвелл.

Новая мысль стукнула в голову Колвеллу. Он плюхнулся обратно в кресло.

– Это не забавно… Это страшно. Это разрушает октет. Если эти варвары признают ее виновной и убьют, круг будет разорван, на этот раз бесповоротно.

– О, – сказала Джин бодро, – вы беспокоитесь, будет ли жить Черри, только потому, что она нарушает симметрию вашего маленького круга?

– Вы не поняли, – сказал желчно Колвелл. – Это стало моей целью очень давно. У меня была цель, затем «бжик», – он резанул рукой и в отчаянии поднял брови, – и цели нет.

– Это совершенно не мое дело, – начала размышлять Джин вслух, – разве что она в очень большой степени это я. Мне как-то странно видеть ее испуг и чувствовать, что это я пугаюсь. Я не оставлю вам ни цента.

Колвелл опасно нахмурился. Джин продолжала:

– Но… освободить ее будет очень легко.

– Только поменяв на вас, – помрачнел Колвелл, – а это привлечет ко всем нам внимание. Мы не сможем вынести всеобщего внимания. Я не в состоянии буду продолжить…

Джин взглянула на него, словно увидела в первый раз:

– Вы серьезно? На самом деле серьезно?

– Серьезно? Конечно, серьезно, – он вспыхнул от злобы. – Я не понимаю, чего вы добиваетесь.

– Если бы я на самом деле была бессердечной, – сказала Джин, – я бы сидела здесь и громко смеялась. Ведь все это страшно забавно. И жестоко… Мне кажется, я не настолько подла и преступна, как считала раньше. Или может быть это потому, что она – это я, – девушка почувствовала на себе свирепый взгляд Колвелла. – Не поймите меня неверно. Я не собираюсь бежать в город, рвать рубашку на груди и кричать «Я сделала это». Но вытащить ее можно очень просто.

– Как? – шелковым голосом спросил Колвелл.

– Я не слишком много знаю о правосудии, разве что стараюсь держаться от него чертовски далеко. Но представьте себе, что мы все вместе промаршируем в суд. Что они тогда будут делать? Они не смогут арестовать всех нас. И не смогут повесить все на одну Черри. Нас восемь, все одинаковые, вплоть до отпечатков пальцев. Они будут в скорби. Единственные их доказательства – это опознание и отпечатки, они думают, это указывает на одну персону. А если найдется семь других, столь же подходящих для доказательства, им не останется ничего больше, кроме как поднять руки вверх. Они скажут: «Пожалуйста, кто бы из вас это ни сделал, не делайте больше», и отпустят всех по домам.

8

Лицо Колвелла казалось желтой восковой маской. Он сказал медленно:

– То, что вы предлагаете, совершенно правильно, но невозможно, – голос его превратился в рычание. – Я сказал вам, что рассекречивание погубит нас. Если мы отколем такой фокус, мы станем известны всей галактике. Ангел Сити наполнится журналистами, следователями, прочими сующими всюду свой нос людьми. Великий план будет… Нет, не годится, не хочу даже обсуждать.

– Великим планом, – спросила Джин, – вы называете проект сделать нас всех матерями?

– Конечно. Естественно. Великий план.

– Даже если придется принести в жертву Черри? Ее жизнь?

Колвелл выглядел больным.

– Вы выражаете все это в неприятных терминах. Мне это ни в малейшей степени не нравится. Это значит семь вместо восьми… Но иногда мы вынуждены быть храбрыми и преодолевать любые препятствия. Сейчас как раз такой случай.

Джин взглянула на него сверкающими глазами.

– Колвелл… – прошептала она, но не смогла продолжить. Наконец она сказала: – Рано или поздно…

Громко открылась дверь чулана. Трубный голос сказал:

– Ну, я уже выслушала все, что могла вынести. Хватит.

Из чулана прошествовала Молли Саломон, а за ней высокая женщина с желтым лицом, Свенска.

Джин изумленно глядела на них. «Магия, чудо», – думала она. Как еще объяснить то, что в чулане уборщицы смогли поместиться две крупных женщины. Колвелл превратился в элегантную статую, лицо его вполне достойно было быть помещенным на выставке. Джин облегченно вздохнула. Но как они все-таки поместились в чулане? Возможно, плотно прижались друг к другу, ну и воздух же теперь там – густой и изысканный.

Молли сделала три шага вперед, положила руки на бедра и сунула свое круглое белое лицо вперед:

– Вы отвратительная дрянь. Теперь я знаю, что происходит…

Колвелл вскочил и попятился, быстрый и желтый, словно кошка в панцире черепахи:

– Вы не имеете права находиться здесь. Уходите!

Все произошло внезапно – невообразимый бедлам звуков, эмоций, перекошенных лиц. Фарс, гротеск, ужас – Джин снова села, не зная, что делать: бежать или помирать от смеха.

Свенска закричала грудным от взрыва чувств голосом:

– Вы погубили меня, вы, свинья…

– И все это время он вас обманывал и вышучивал, – зарычала Молли.

– Я билась головой, я плакала, я думала, мой муж прав и нет во мне ничего хорошего, я… – кричала Свенска.

Колвелл поднял руки:

– Леди, леди…

– Я покажу вам «леди», – Молли выхватила метлу из чулана и начала охаживать ей Колвелла. Он схватил палку и попытался вырвать ее из рук женщины. Они с Молли заскакали по полу. В бой вступила Свенска. Она сомкнула тонкие жилистые руки вокруг шеи Колвелла и сдавила. Тот споткнулся и упал на спину. Оба растянулись на полу. Молли шуровала метлой.

Колвелл вскочил на ноги, рванулся к столу и выхватил брусочек с дротиками Джин. Его волосы взъерошились, губы отвисли, из горла рвалось хриплое дыхание. Он решительно поднял оружие. Джин скользнула вниз в своем кресле и пнула его руку. Дротик с сухим щелчком взорвался в дверном косяке.

Свенска бросилась на Колвелла, Молли продолжала орудовать метлой. Брусок с дротиками упал на пол, Джин подобрала его. Молли кричала:

– Вам должно быть стыдно за то, что вы делаете!

Свенска трясла его за плечо. Он оцепенел и не сопротивлялся.

– Что вы с ним сделали? – закричала Свенска.

– С кем?

– С моим мужем?

– Я никогда его даже не видел.

– Да, вы его не видели, – передразнила она с нескрываемым презрением.

– Не видели, зато я… Он пришел, он поглядел на меня. Большая, семь-восемь месяцев – и это я. Он назвал меня нехорошей женщиной и, значит, он ушел. Совсем ушел, к этой Пусколиц, и у меня больше не было мужа. Восемнадцать лет.

Джин предложила проказливо:

– Вы можете заставить Колвелла жениться на вас.

Свенска рассматривала Колвелла с минуту и пришла к решению:

– Фу, от такого ничтожного карлика никакой пользы.

Молли сказала:

– И он как раз собирался снова приняться за свои отвратительные трюки, я знала, что ничего в нем хорошего, как только увидела, – она повернулась и посмотрела на Джин. – Моя ты девочка или нет, я не хочу, чтобы этот отвратительный Колвелл дурил тебя. Я знала, что он на это рассчитывал, так что я упросила старого папочку взять меня с собой, и это вышло хорошо, я сама вижу, я пришла как раз вовремя.

– Да, – сказала Джин, – я рада, что вы пришли, – она глубоко вздохнула, – я рада, что вы пришли.

Колвелл собрался с силами и попытался вновь одеться в величие как в рваное платье. Он сел на стул и принялся дрожащими пальцами передвигать бумаги туда-сюда.

– Вы… вы не имели права вторгаться сюда, – произнес он наконец с немощным негодованием.

Молли презрительно засопела:

– Я хожу туда, куда мне хочется, и не надувайте губы, а то я вас снова метлой. Я давно мечтала об этом, еще с тех пор, как вы держали меня здесь сверх срока, и все из-за ваших отвратительных экспериментов.

Колвелл злобно повернулся к Свенске:

– Вы позволили ей войти, а я все эти годы держал вас здесь, у вас был хороший дом.

– Ах! И я истерла пальцы до костей, ухаживая за вами и вашими девушками, это не постель из роз… И теперь мы сделаем по-другому. Теперь вы будете на меня работать.

– Вы сумасшедшая женщина, – отрезал Колвелл, – теперь убирайтесь – обе убирайтесь, а то я вызову полицию, – он потянулся к коммуникатору.

– Руки долой! – рявкнула Молли. – Поаккуратней, – она размахнулась метлой, – и теперь я скажу вам что хочу. Вы сделали меня нищей, и я требую, чтобы вы возместили мне ущерб. Да, сэр, – она безмятежно кивнула,

– ущерб. И если вы не постараетесь, я выколочу деньги из вас метлой.

– Смехотворно, – сказал тихо Колвелл.

– Я покажу вам, что такое смехотворно, я хочу признания своих прав.

Джин сказала лукаво:

– Я думала, что это древнее место – хорошее цыплячье ранчо. Колвелл так считает тоже. Вы можете развести здесь цыплят, а Колвелл будет на вас работать. Колвелл сказал, что это дело принесет прибыль.

Свенска скептически поглядела на Молли. Молли сказала Колвеллу:

– Это верно – то, что она говорит?

Колвелл беспокойно заворочался в кресле:

– Здесь для цыплят слишком холодно и ветрено.

– Фу, – сказал Свенска. – Хорошо и тепло. Мы прямо в солнечном кармане.

– Так мне Колвелл и говорил, – подтвердила Джин.

Колвелл повернул к ней искаженное ненавистью лицо:

– Заткнитесь! От вас, дьявола, все беды.

Джин встала.

– Если я смогу пилотировать этот старый воздушный вагон, я улетаю, – она кивнула Молли. – Благодарю за то, что пришли. Желаю успеха с этой цыплячьей затеей.

Девушка вышла, оставив за собой тяжелое молчание. Она чуточку поколебалась, затем пошла по коридору к библиотеке. Она чувствовала просветление и подъем сил и почти всю дорогу бежала. В дверях она заколебалась снова.

– О, черт, – сказала Джин. – Все-таки они – это я.

Она распахнула дверь. Шесть девушек с любопытством повернулись к ней.

– Ну? Что хочет старик Колвелл?

Джин переводила взгляд от лица с улыбкой, которая обнажала ее острые маленькие зубки.

– Старик Колвелл вместе со Свенской собирается заняться цыплячьим бизнесом, – она засмеялась, – старый глупый петух.

В комнате настала тишина. Все затаили дыхание.

– Теперь, – сказала Джин, – мы все уходим. Первое дело – это Черри. Она в беде. Она позволила Колвеллу сделать из нее орудие и теперь она в беде. Это хороший урок. Никогда не будь орудием против своей сестры. Но мы не мстительные. Мы все промаршируем в суд, – она рассмеялась. – Это будет выглядеть забавно… Потом мы все вернемся на Землю. У меня есть множество денег. Я поработала за них как черт, но, думаю, нет причины быть свиньей,

– она оглядела круг лиц, словно смотрела сама на себя в призматическом зеркале. – Ведь, что бы то ни было, мы на самом деле одна и та же личность. Какое странное чувство…

9

Секретарша и делопроизводитель Майкрофта взглянула на посетительницу и сжала губы.

– Здравствуйте, Руфь, – сказала Джин. – Мистер Майкрофт у себя?

Руфь произнесла ледяным тоном:

– Мы бы предпочитали, чтобы вы звонили и договаривались. Это позволило бы лучшим образом организовать работу, – она стрельнула в Джин взглядом исподлобья… Нельзя отрицать, живая, красивая. Но почему Майкрофт каждый раз разлетается на кусочки, когда смотрит на нее?

Джин сказала:

– Мы только что прибыли в город, утром. На «Большой Зимней Звезде». У нас не было возможности позвонить предварительно.

– Мы? – спросила Руфь.

Джин кивнула.

– Нас восемь, – она хихикнула. – Мы скоро сведем старика Майкрофта в могилу, – она взглянула назад, в коридор, – входите, все вместе.

Руфь грузно рухнула в кресло. Джин сочувственно улыбнулась, пересекла приемную и открыла дверь в кабинет Майкрофта.

– Здравствуйте, мистер Майкрофт.

– Джин! – сказал Майкрофт. – Вы вернулись… Вы… – его голос задрожал. – Которая из вас Джин? Мне кажется, я не способен…

– Я Джин, – сказала весело одна из девушек. – Вы привыкнете к нам. Если почувствуете затруднение, поглядите на наши запястья. Мы надписаны.

– Но…

– Они все мои сестры. Вы попечитель всех восьми.

– Я… изумлен, – выдохнул Майкрофт. – Мягко выражаясь… Это чудо… И я так понимаю, вы нашли своих родителей?

– Ну, и да, и нет. Скорее, нет. Сказать правду – это я от волнения просто упустила.

Майкрофт переводил взгляд от лица к лицу:

– Это не фокус? Не зеркала?

– Никаких зеркал, – уверила его Джин, – мы все из крови и плоти, и все очень беспокойные.

– Но сходство!

Джин вздохнула:

– Это долгая история. Боюсь, ваш старый друг Колвелл предстанет в ней в очень неблагоприятном свете.

Майкрофт слабо улыбнулся:

– У меня нет иллюзий в отношении Колвелла. Он работал постоянным врачом в женской тюрьме Кодирона, где я был директором. Я очень хорошо его знаю, но не могу назвать другом… В чем дело?

Джин спросила с дрожью:

– Вы были директором Дома Реабилитации?

– Да. Ну и что?

– Постойте минутку. Дайте подумать.

Моментом позже девушка спросила:

– Руфь долго была с вами? Сколь долго?

– Около двадцати лет… Ну?

– Она была на Кодироне?

– Да… Что это все значит? – Голос Майкрофта стал резче. – Какие тут тайны?

Джин сказала:

– Никаких тайн. Вообще никаких.

Она повернулась и оглядела комнату, в которой были ее сестры. Все восемь взорвались смехом.

В приемной Руфь склонилась в ярости над своей работой. Бедный Майкрофт!