Текст книги "Станция Араминта"

– Дорого, особенно те, что с черными серьгами. Это значит, что они связаны с мужчинами, вроде как замужем.

– А как насчет остальных? Они девственницы?

– Откуда мне знать? Но все равно – дорого.

– Какая жалость, – простонал Арлес. – А нельзя ли мне какую-нибудь бесплатно?

– Ты очень быстро получишь нож под ребра. Мужчины у них не такие уж и смирные, как это можно подумать, глядя на их кроткие лица. Они изначально не любят нас, а еще меньше, когда мы начинаем крутиться около их женщин… если, конечно, на заплатим. За деньги они готовы сделать все, что хочешь, но не вздумай дурить их. Несколько лет назад один турист изнасиловал девушку йипи, когда та собирала виноград. И как дурак отказался заплатить. Двое йипи держали его, в то время как третий запихивал ему в глотку кол, к которому привязывают виноградную лозу… и так до самого конца. Очень неприятно.

– И что сделали с йипи?

– Ничего. Играешь – плати. А еще лучше, оставь девушек йипи в покое.

Утер Оффоу скептически посмотрел на Намура.

– А к тебе это не относится? Сдается мне, что у тебя постоянно одна симпатичная девушка йипи взбивает подушки, а другая – готовит ванну.

На красивом лице Намура проскользнула легкая улыбка.

– А ты обо мне не беспокойся. За свою жизнь я собрал сотню хороших пословиц. Большинство из них я храню для себя, но одной поделюсь с вами, совершенно бесплатно: «Никогда ни на что не надо слишком сильно давить, а то это что-то может начать давить в обратную сторону».

– Очень мудро, – нахмурился Утер, – я очень благодарен за совет, особенно коли он бесплатен. Но какое это имеет отношение к девушкам йипи?

– Никакого. А может, и самое прямое. Попробуй разгадать эту загадку сам.

И Намур направился к новому контингенту работников.

Шесть юношей побрели по Прибрежной дороге обратно в Лицей. В столовой на открытом воздухе они увидели группу девушек, лакомившихся фруктовым мороженым. Две из них, Тисия Вук и Лекси Лаверти, считались признанными красавицами, две другие, Джердис Диффин и Хлоя Оффоу, были определенно привлекательными. Все они были на год или два старше Глауена, и не входили в круг его интересов.

Утер Оффоу, хотя и был вольнодумцем, но, если надо мог вести себя вежливо и галантно.

– Девушки! – воскликнул он в лучшей своей манере. – Почему вы цветете, скрытые тенью деревьев?

– На самом деле они не цветут, – заявил Кайпер, – а лопают все подряд, как маленькие обжоры.

Тисия единым взглядом оценила юношей. Все они были или слишком молоды, или слишком примитивны и не годились ни для чего, кроме практики в кокетстве. Она взглянула на свое блюдце.

– Взбитое манго? Это далеко не обжорство.

– В таком случае зачем волноваться?

– Если хотите знать, – сказала Джердис, – это собрание общества Культа Медузы. Мы планируем наши действия на следующий год.

– Мы собираемся завоевать станцию Араминта и поработить всех мужчин, – сказала Хлоя.

– Тсс, Хлоя! – воскликнула Джердис, – ты выдаешь секреты культа!

– Мы придумаем другие. Секреты – это очень просто. Я каждый день сочиняю дюжину новых.

– Гм, – сказал Арлес, – вы разве не заметили нашего присутствия? Мы должны стоять здесь, как аисты, или нас все же пригласят за свой столик?

– Делайте, что хотите, – пожала плечами Тисия, – но только за свое мороженое платите сами.

– Не бойся. Если не считать Глауена и Кайпера, то вы находитесь в обществе утонченных джентльменов.

Четверо старших юношей нашли себе стулья и втиснулись за столик. Глауен и Кайпер были оттеснены в сторону и оказались вынуждены сесть за другой столик, что они восприняли довольно философски.

– Ну, что ж, и чем же заняты утонченные джентльмены? – поинтересовалась Лекси Лаверти.

– Просто прогуливаемся и обсуждаем наши капиталовложения, – сказал Утер.

– Арлес отстал в учебе, и мы изучали антропологию в доке у аэродрома, – заметил Кайпер из-за соседнего столика.

– Точнее, мы смотрели на новые космические яхты, – с достоинством заметил Арлес. – Там появился новый Алый Принц. Клянусь, что куплю его еще до конца десятилетия!

Кайпер, который не умел сдерживаться, выкрикнул:

– А я думал, что ты копишь на одну из девочек йипи.

– Ага, – сказала Тисия, – так вот где вы были! Пускали слюнки вокруг девушек йипи, как маленькие грязные развратники.

– Но только не Арлес! – заметил Утер. – Все, что он хотел, так это только понюхать их.

– Это можно назвать развратом, а может быть, и нет, – заметил Кайпер, – но желание очень странное.

– Вполне с этим согласен, – сказал Утер. – А что ты по этому поводу думаешь, Тисия? Кто-нибудь когда-нибудь хотел тебя понюхать?

– Вы оба просто лунатики! Вот что я вам скажу.

– Я знаю, что с девушками йипи лучше не связываться, – важно заявил Арлес. – Думаете, я хочу, чтобы меня удавили, или убили, или живьем похоронили, или просто зарезали только за несколько сальных шуточек?

– Если твоя матушка поймает тебя на таких штучках, – заметил Кайпер, – то жди чего-нибудь еще похуже.

Лицо Арлеса стало мрачнее тучи.

– Оставь мою мать в покое, хорошо? К нашей теме она не имеет никакого отношения!

– А что у нас нынче за тема? – в первый раз вступил в разговор Кеди. – Я что-то позабыл, о чем это мы говорили.

– Давайте поговорим о чем-нибудь действительно интересном и прекрасном, – жалобно попросила Джердис, – например, о культе Медузы.

– Давайте, – согласился Клойд. – В вашем обществе уже есть отделение для джентльменов?

– Пока нет, – сказала Джердис. – Мы всех их используем для жертвоприношений.

– Ну вот! – воскликнула Лекси. – Так кто же из нас выдает секреты?

– Этот секрет уже довольно стар и никому не нужен.

– Раз уж мы заговорили о секретах, – сказал Арлес, – то у меня есть великолепная идея. Вы не обратили внимания, что здесь сидят четыре девушки, относящиеся к Культу Медузы, и четыре молодых человека, входящие в общество Дерзких Львов? Глауен и Кайпер не в счет: по правде говоря, они уже давно собирались домой. Я предлагаю объединенными силами пойти куда-нибудь в спокойное местечко, где можно выпить винца и обсудить наши старые секреты и придумать новые.

– Это одна из редких ценных идей, выдвинутых Арлесом, – сказал Клойд. – Я голосую за.

– И я тоже, – сказал Кеди, самодовольно улыбаясь. – Итак двое проголосовали за. Арлес, скорее всего, как автор идеи, тоже за, таким образом три голоса за. А ты, Утер?

– Я думаю, что могу подождать голосовать, пока не услышу, что скажут леди, – поджал губы Утер. – Полагаю, что они тоже единогласно проголосуют за.

– Молчание – знак согласия, – сказал Арлес. – Так что…

– Наоборот, – резко сказала Лекси. – В данном случае молчанье означает шок и удивление.

– За кого вы нас принимаете? – сказала Джердис. – Это Общество Культа Медузы: группа избранных!

– Идите с таким предложением к Русалкам или обратитесь в Девичий философский клуб, – тут же предложила Хлоя.

Тисия встала.

– Мне, пожалуй, уже пора домой.

– Я тоже удивляюсь, чего это мы здесь так долго засиделись, – фыркнула Джердис.

Девушки ушли. Дерзкие Львы в замешательстве посмотрели им вслед. Молчание нарушил Кайпер:

– Как странно! Одно только упоминание о Дерзких Львах, и девушки наперегонки пустились бежать.

– Арлес написал книгу только для Дерзких Львов, – заявил Глауен. – Называется «Учебник эротического искусства». На первой странице ему надо бы было написать: «Никогда не признавайтесь, что принадлежите к Дерзким Львам! В противном случае книга теряет всякий смысл».

– Я очень доволен, что не отношусь к этой группе, – самодовольно сказал Кайпер. – А ты как, Глауен?

– Я вполне счастлив существующим положением.

– Никого из вас никогда даже не пригласят присоединиться к этой группе, – мрачно заявил Арлес. – Уж в этом-то будьте уверены.

Кайпер вскочил из-за стола.

– Пошли, Глауен! Пошли, пока они не передумали!

Глауен и Кайпер ушли.

– На самом деле, – кисло усмехнулся Утер, – наша общественная репутация, мягко говоря, не слишком хороша.

– Это очень странно! – возразил Клойд, – В конце концов мы же не какие-то там отъявленные головорезы.

– Во всяком случае, не все из нас, – проворчал Кеди Вук.

– Что ты хочешь сказать? – резко спросил Арлес.

– Твое предложение девушкам пойти куда-нибудь и потискаться было, по крайней мере, нелепым, если не просто вульгарным.

– Но ты же голосовал за!

– Я просто не хотел никого обидеть, – виртуозно вывернулся Кеди.

– Хмм! Но идея сама по себе была не плохая! Они могли согласиться, а могли и нет. Кто знал заранее? В следующий раз они, может, и согласятся. Этой теории в моей книжке посвящена целая глава, озаглавленная «Попробуй, что ты теряешь?»

Кеди встал из-за стола.

– Мне надо еще сделать уроки. Я пойду домой.

Он ушел.

– Иногда Кеди уж слишком важничает, – задумчиво сказал Арлес, – его нельзя назвать типичным Дерзким Львом.

– Вот он и исправит нашу репутацию, – сказал Клойд.

– Возможно, ты и прав, – вздохнул Утер. – Если не считать Кеди, то мы довольно странная группа, стоящая на самом краю цивилизации… Я тоже пойду домой. Я немного отстал по математике.

– Пожалуй, я сделаю то же самое, – с сомнением в голосе сказал Арлес. – Старик Сонориус послал опять уведомление моим родителям, которое я должен показать матери.

– И ты это сделаешь? – с интересом спросил Утер.

– С какой стати!

Но когда Арлес пришел домой, он узнал, что Лицей послал его матери отдельное уведомление.

6

Как только Арлес появился в Доме Клаттуков, Спанчетта тут же потребовала у него объяснений по поводу официального уведомления.

– Очевидно, ты с тем же успехом повторяешь свою прошлогоднюю учебу, причем про повторение я узнаю только сейчас! Почему мне ничего об этом не сказали в начале года?

– Тебе это говорилось, – заявил Арлес. – Я лично тебе это говорил, а ты сказала: «Постарайся в следующем году учиться получше» или что-то в этом роде, а я сказал, что так и сделаю.

– Что-то я такого не помню.

– Ты, наверное, думала о чем-то другом.

– Как получается, что ты, даже оставшись на второй год, не можешь нормально учиться? Ты когда-нибудь вообще будешь учиться?

Арлес сел на стул и начал судорожно подыскивать какую-нибудь уважительную причину.

– Конечно, я бы мог учиться и лучше, но здесь не только моя вина! Я в основном виню этих книжных червей, которые называют себя учителями. Ты даже не представляешь, какое занудство они разводят теперь в Лицее! И не только я на это жалуюсь. Просто они решили наказать меня за критику!

Спанчетта смотрела на него, прищурившись.

– Странно. С чего бы это?

– Я думаю, что у меня просто слишком пытливый ум, и я не могу воспринимать все только на словах, поэтому и отметки у меня плохие. Я просто считаю их маленькой кучкой зазнавшихся крючкотворов, и они это знают.

– Хмм. А почему же другие студенты умудряются получать хорошие отметки? – поинтересовалась Спанчетта. – Глауен вот получил сертификат.

– Не надо говорить мне про Глауена! Он использует всевозможные льстивые уловочки, чтобы снискать себе расположение. Все, кроме Глауена, думают точно так же, как и я! Мы все хотим, чтобы у нас были объективные учителя, у которых бы не было своих любимчиков!

– Я проверю все это, – сказала Спанчетта.

– А что ты собираешься делать? – с внезапной тревогой спросил Арлес.

– Я хочу до конца разобраться в сложившейся ситуации и так или иначе исправить положение.

– Подожди! – возбужденно воскликнул Арлес, – Я бы предпочел, чтобы ты дала мне письмо, в котором бы сообщала, что у меня очень много других обязанностей, и с меня не надо так уж строго спрашивать математику и другие науки! А если ты сама пойдешь туда, то это будет выглядеть не красиво.

Спанчетта энергично покачала головой, от чего ее копна черных кудрей колыхнулась волной, но каким-то чудесным образом тут же вернулась на место.

– Когда я что-то хочу сделать, я это делаю, не зависимо от того, как это выглядит. И тебе тоже надо научиться быть толстокожим, если ты хочешь чего-нибудь достигнуть в этой жизни.

– Ба! – Ну с этим-то у меня уже все в порядке.

– Если потеряешь статус постоянного сотрудника Агентства из-за плохих отметок в Лицее, – запоешь по-другому.

На следующее утро Спанчетта появилась в Лицее и подошла к преподавателю Арнольду Флеку, который стоял в холе напротив математического класса. Спанчетта остановилась. Она изучила преподавателя с ног до головы и сразу же заметила его хрупкое телосложение, бледный цвет лица и кроткие глаза. Неужели это и есть то жестокое мстительное чудовище, которое так красочно описал Арлес? Флек тут же узнал Спанчетту и догадался о цели ее визита.

– Доброе утро, миледи. Я могу быть вам полезен?

– Сейчас мы это выясним. Вы преподаватель Флек?

– Так оно и есть.

– Я – Спанчетта Клаттук из Дома Клаттуков. Мой сын, Арлес, как я понимаю, находится под вашим наблюдением?

Флек задумался.

– Номинально так оно и есть, но в действительности я вижу его только время от времени.

Спанчетта нахмурилась.

– Сэр, вы являетесь преподавателем математики у Арлеса?

– Да, миледи.

– Хмм. Похоже, у него возникли трудности с вашим предметом, но он уверяет, что его вины в этом нет.

Преподаватель Флек улыбнулся холодной печальной улыбкой.

– Я готов учить его любым методом, на который он будет согласен, но при условии, что сам он будет что-то делать. Если не может освоить математику с наскока, то должен методично учить правила и теоремы, после чего упорно решать задачи, хотя все это – довольно скучные занятия.

Спанчетта огляделась и увидела, что вокруг них собрался круг студентов, которые с интересом наблюдали всю сцену и слушали, но никто из них не проявлял никакого благоразумного страха перед преподавателем. Она сбавила тон.

– Арлес считает, что эта ситуация сложилась из-за того, что его пытаются наказать за его критическое отношение к учебе.

– В этом отношении Арлес прав, – кивнул головой Флек, – Он является единственным учеником в классе, который наплевательски относится к своей учебе. Естественно, он единственный и критикуется за это.

– Я искренне расстроена, – призналась Спанчетта. – Но здесь явно что-то не так.

– Печально! – сказал Флек. – Может быть, вам лучше сесть и посидеть, пока вы не почувствуете себя лучше?

– Со мной все в порядке – я просто в ярости! Это ваш долг честно и добросовестно доносить полностью свой предмет до каждого ученика в классе и при этом учитывать индивидуальные особенности!

– Вполне согласен с вашим замечанием! И я бы, может быть, и почувствовал себя виновным, если бы не одно обстоятельство: все другие учителя в случае с вашим сыном наталкиваются на такую стену лени, от которой отскакивают все благие намерения, – Флек оглядел собравшуюся вокруг аудиторию. – А вам что, нечем заняться? Это вас совершенно не касается, – затем снова обратился к Спанчетте: – Может быть, пройдем в класс? Сейчас он свободен и я могу вам кое-что показать.

Спанчетта проследовала за Флеком до учительского стола, где тот дал ей несколько бумажек.

– Вот вам образцы работ Арлеса. Вместо того, чтобы решать задачи, он был занят тем, что рисовал странные рожицы и нечто, напоминающее рыбий скелет.

Спанчетта глубоко вздохнула.

– Позовите сюда Арлеса. Посмотрим, что он скажет.

Флек позвонил по телефону, и вскоре в комнату проскользнул Арлес. Спанчетта затрясла листками перед его носом.

– Почему ты вместо того, чтобы решать задачи, рисуешь какие-то фигуры и дохлых рыб?

– Это мои упражнения по рисованию, – возмущенно воскликнул Арлес. – Это рисование обнаженной фигуры.

– Можешь называть это как хочешь, но почему это здесь вместо математических задач?

– Я просто о чем-то задумался.

Флек взглянул на Спанчетту.

– Я могу вам быть полезен, миледи? Если нет, то…

Спанчетта взмахнула рукой в сторону Арлеса.

– Иди обратно в класс.

Арлес с готовностью удалился.

Спанчетта снова повернулась к Флеку.

– Мне не надо пояснять, что Арлес должен пройти экзамены. В противном случае он не получит статуса сотрудника Агентства.

Флек пожал плечами.

– Для этого ему придется изрядно потрудиться. Чем скорее он начнет работать по-настоящему, тем больший шанс у него будет сдать экзамен.

– Я передам это ему. Странно, прошлой ночью мне приснился этот эпизод. Сон начался именно с сегодняшних событий. Я помню каждое слово.

– Очень интересно, миледи, – сказал Флек, – но разрешите откланяться.

Спанчетта не обратила на его слова никакого внимания.

– В этом сне бедняга Арлес провалил экзамены, после чего произошла цепочка очень печальных событий, которые захватили даже преподавателей. Это был очень реалистичный и ужасный сон.

– Надеюсь, что он не пророческий, – спокойно сказал Флек.

– Возможно, и нет. Но кто знает? Иногда случаются такие странные вещи.

Флек на мгновение задумался.

– Ваш сон очень странен. Но на данный момент ваш Арлес удален из класса. И директор Сонориус Оффоу собирается лично заняться его поведением. До свидания, миледи. Мне больше нечего вам сказать.

На следующий день директор Сонориус вызвал Арлеса и Спанчетту к себе в кабинет. Из кабинета Спанчетта вылетела дрожа от ярости, за ней мрачный и угрюмый следовал Арлес. Спанчетте было сказано, что она должна нанять за свой счет репетитора по математике, а в конце каждой четверти директор Сонориус лично будет следить за сдачей экзаменов.

Арлес понял, что безмятежные времена праздности и безделья подошли к концу. С ворчаньем и проклятьями он засел за учебу под наблюдением назначенного для этого директором Сонориусом преподавателя.

Часами Арлес сидел и зубрил основы наук, которые он так легкомысленно игнорировал раньше. Постепенно он начал убеждаться в том, что все эти науки не так уж и трудны, как он это предполагал.

Но хуже всего было то, что на станцию Араминта вернулась Сессили Ведер. Сессили, одна из участниц карнавального представления мастера Флореста, встретила в мире Соум в Соумджиане свою мать и свою младшую сестру Миранду, более известную как Ябеда. Они втроем отправились навестить состоятельных родственников Ведеров, недавно купивших виллу на романтичном побережье Каллиопа, расположенном между Гуйолом и Соррентином в мире Кассиопеи 993:9.

Сессили, которая была примерно на год моложе Глауена, все признавали очаровательной. Счастливое провидение наградило ее всеми природными достоинствами: живым умом, прекрасным чувством юмора, дружелюбным мягким нравом, и в довершение ко всему, что было почти несправедливо, цветущим здоровьем, стройным телом, озорным личиком и копной пышных каштановых волос.

Единственную пару неодобрительных замечаний Сессили заработала от двух бледных и мрачных старших девочек Тисии и Лекси; когда она присоединилась к их компании, то они прошептали друг другу: «Пустая маленькая эксгибицонистка!» Но когда Сессили об этом доложили, она только посмеялась.

Учеба Сессили давалась легко. Она поступила в Лицей на год раньше остальных и таким образом попала в класс, где учился Глауен. Во время своего путешествия, она брала с собой свои учебники, поэтому по возвращении на станцию Араминта без всяких усилий включилась в работу класса.

Казалось, Сессили внесла в жизнь Лицея какую-то новую струю. Возможно, что ее флирт был неосознанным, однако она испытывала невинный восторг, от недавно открывшихся ей способностей.

В этом году представления мастера Флореста во время празднования Парильи были сокращены. Сессили участвовала в них вместе с оркестром но, к удовольствию Арлеса как «Рождение богов», так и «Похищение огня», из программы праздника были исключены, что лишало его соперников какого бы то ни было преимущества.

Сессили со своей стороны не испытывала никаких особых чувств ни к кому из участников труппы. В Соумджиане пара инцидентов кое-чему научили ее. Она решила, что после Праильи уйдет из труппы. «Похоже, ничего никогда не повториться, – сказала она себе. – Разве не странно? Единственный мальчик, который мне нравится, почти не смотрит в мою сторону, в то время как другие становятся бесцеремонными, стоит мне проявить в отношении их обычную вежливость!»

В первых рядах назойливых ухажеров был, конечно, Арлес. Он перехватывал ее по дороге в столовую, там усаживал за отдаленный столик и целый час посвящал рассказам о себе и своих планах на будущее.

– Правда заключается в том, Сессили, что я отношусь к тому типу парней, которые не удовлетворены простыми вещами! Я знаю, что является наилучшим в этом мире, и собираюсь получить это. А это значит, что к этому надо стремиться без всяких «если», «и» или «но». Я не отношусь к тем, кто проигрывает! В этом не сомневайся! Я говорю тебе это для того, чтобы ты поняла, с кем имеешь дело! И совершенно откровенно скажу тебе даже больше, – Арлес наклонился через стол и взял ее за руку, – ты мне очень интересна. Даже очень! Разве это не здорово?

Сессили отобрала свою руку.

– Нет. На самом деле вовсе нет. Ты должен расширить круг своих интересов на тот случай, если я вдруг окажусь недоступной.

– Недоступной? Отчего так? Ты живая и я живой.

– Это так. Но вдруг я отправлюсь в одиночный тур по вселенной или стану, например цистерцианским монахом?

– Ха, ха! Это же просто шутка! Девушек не берут в цистерцианские монахи!

– И все же, если такое вдруг случится, я буду недоступной.

– Ты не можешь быть посерьезней? – раздраженно заметил Арлес.

– Я очень серьезна… Извини, пожалуйста. Вон Занни Диффин, а мне надо ей кое-что сказать.

На следующий день, несмотря на то, что Сессили попыталась спрятать лицо за развернутой папкой меню, Арлес обнаружил ее сидящей в одиночестве в тени дерева и подсел за ее столик. Толстым белым пальцем он отогнул верх папки и широко улыбнулся, показав все свои зубы.

– Ку-ку! А вот и Арлес. А как сегодня чувствует себя цистерцианский монах?

– Я собираюсь остричь волосы, покрасить лицо в синий цвет и отрастить усы, чтобы меня не могли узнать, – сказала Сессили.

– Ха, ха! Великолепно! Можно, я сам тебя подстригу и покрашу тебе лицо? Интересно, что по этому поводу скажет мастер Флорест, особенно, если я покрашусь в красный и мы появимся, держась за руки!

– Это можно называть только «кошмаром маньяка». Но Флорест этого никогда не увидит. Я ухожу из труппы.

– Правда? Хорошая новость! Я тоже ушел из труппы, пока не исправлю свои отметки. Мы сможем быть вместе все следующее лето.

– Не думаю. Я буду работать на опаловых рудниках.

Арлес наклонился вперед. Сегодня он решил прибегнуть к тактике из своего «Учебника эротических искусств».

– Я хочу с тобой кое о чем поговорить. Тебе бы хотелось иметь космическую яхту?

– Что за дурацкий вопрос. А кто не хочет?

– Нам с тобой надо бы обсудить, какой тип яхты нам больше подойдет, – горячо заговорил Арлес. – Например, как тебе нравится новый «Стремительный вандал»? Или что ты скажешь про модель «Нейсби четырнадцать» с задним салоном? Они не так обычны и, может быть, уступают в скорости, но обстановка там, прямо скажем, великолепная. Так что ты думаешь по этому поводу?

– Любая из них очень хороша, – согласилась Сессили, – но встает вопрос о приобретении. Я слишком труслива, чтобы угнать, и слишком бедна, чтобы купить.

– Об этом не беспокойся! Доверь это мне! Я найду деньги, мы купим такую штуку и отправимся в путешествие! Ты только подумай, как это будет здорово!

Сессили игриво махнула рукой.

– Ты знаешь, у моей мамы намного больше денег, чем у меня. Почему бы тебе не поговорить об этом с ней? Вы можете захватить с собой и твою маму и чудно проведете время.

Арлес уставился на нее, недовольно нахмурив брови. В соответствии с его «Учебником» девушки не должны отвечать подобным образом. Может, Сессили просто чудачка?

– Неужели тебе не хочется побывать в Стеклянных городах Кланктуса? – недовольно спросил он. – Или на каналах Старого Харая? И не забывай о Ксанарре с его странными развалинами и парящими облачными городами.

– На данный момент я очень хочу посетить туалет. А ты посиди здесь и помечтай, сколько твоей душе угодно.

– Подожди минуточку! Я решил пойти с тобой на Парилью! Что ты на это скажешь?

– Предложу тебе принять другое решение, так как у меня другие планы.

– О? И с кем же ты пойдешь?

– Тра-ля-ля! Это уж мой секрет! Может быть, я останусь дома и буду читать книжку.

– Что? Во время Парильи? Сессили, я прошу тебя быть посерьезней.

– Арлес, пожалуйста, извини. Если я еще задержусь здесь, то обмочусь и вот тогда стану действительно серьезной!

Сессили пошла, оставив Арлеса глядеть ей вслед. Однако, как он заметил, Сессили не пошла прямо в туалет, а остановилась у столика, где в одиночестве скучал Глауен. Он, улыбнувшись, взглянул на нее и что-то показал ей пальцем в лежащей перед ним на столе раскрытой книге. Она положила руку ему на плечо и заглянула в книгу, потом что-то сказала и пошла в туалет. Когда она через несколько минут вышла из туалета, то, даже не взглянув по сторонам, направилась прямо к столику, где сидел Глауен.

С демонстративным недовольством Арлес встал и вышел из столовой.

Глауен, как и многие другие, тоже был очарован Сессили. Ему нравились ее живые и веселые манеры, беспечная походка, привычка бросать искоса взгляды с легкой усмешкой, обещающей великолепное озорство. Но когда бы Глауен ни пытался заговорить с ней, обязательно появлялся кто-то, требующий от нее полного внимания. Поэтому, когда она подсела к нему за столик, он был приятно удивлен.

– Ну, Глауен, я вернулась и хочу задать тебе один вопрос.

– Очень хорошо. Спрашивай.

– Кое-кто мне сказал, что, по твоему мнению, я отвратительное маленькое пугало.

– Да ты что! – удивился Глауен.

– Так ты признаешь это, Глауен?

Глауен покачал головой.

– Нет, это сказал кто-то другой. Может быть, Арлес?

– И ты обо мне так никогда не думал?

– Конечно, нет. Я бы хотел сказать тебе как-нибудь о том, что я в действительности о тебе думаю, но вокруг тебя всегда дюжина других молодых людей, так что у меня нет возможности даже вставить слово.

– Арлес только что предложил мне пойти с ним на Парилью, – задумчиво сказала она. – Я отказалась, потому что собираюсь пойти туда с кем-нибудь другим.

– Да? И с кем же?

– Еще не знаю. Надеюсь, что некто более приятный, чем он, вскоре предложит мне это.

Глауен собрался было что-то сказать, но в это время прозвенел звонок. Глауен сидел и смотрел ей вслед. Неужели она предлагала нечто настолько неожиданное и великолепное, что он не мог даже поверить в это?

Арлес каждый день провожал Сессили до дома, но в этот день он задержался в классе, и довольная Сессили пошла домой одна. Глауен чуть было ее не пропустил, но вовремя успел догнать.

– А я уж было испугалась, что это Арлес, – сказала она, взглянув через плечо.

– Нет, это я. Я тут подумал о твоем затруднении.

– Правда? Как это мило с твоей стороны, Глауен. И ты что-нибудь надумал по этому поводу?

– Да! Я подумал, что, может быть, предложить тебе пойти на Парилью со мной.

Сессили резко остановилась и повернулась к нему. Она улыбнулась ему прямо в лицо.

– Глауен! Какой сюрприз! Но ты не делаешь это из простой вежливости?

– Конечно же, нет! И не сомневайся!

– И ты не считаешь меня ужасным маленьким пугалом?

– Да никогда такого не было!

– В таком случае – я согласна!

Глауен повернулся к ней, и взял ее руки в свои.

– У меня внутри какое-то странное чувство, как будто меня наполнили пузырьками.

– И у меня тоже. Неужели это вызвано одной и той же причиной?

– Не знаю.

– Наверное, не совсем одной и той же. Не забывай, что я девушка, а ты – юноша.

– Я это ни на минуту не забываю.

– Даже когда мы делаем одни и те же поступки, у нас должны быть для этого разные причины. По крайней мере, так сказал Флорест. Согласно его мировоззрению, именно это и движет миром.

– Какая ты, Сессили, умная!

– На самом деле все это ерунда, – Сессили сделала шаг и поцеловала его, потом, как бы испугавшись собственной отваги, отпрянула в сторону. – Мне не надо было этого делать! Теперь ты подумаешь, что я слишком бессовестная.

– Ну… вовсе нет!

– Я уже давно очень хотела тебя поцеловать, поэтому и не смогла больше ждать.

Глауен попытался ее обнять, но Сессили решительно его остановила.

– Только я могу тебя целовать, а не ты меня.

– Так несправедливо!

– Возможно, и несправедливо… давай пойдем, а то мы слишком поздно придем домой!

Арлес, фланирующий вдоль дороги, повернул голову и увидел Глауена и Сессили, стоящих в тени плакучей ивы. Он в изумлении остановился, но вскоре пришел в себя и насмешливо хихикнул.

– Ох-хо-хо! Я помешал двум голубкам! А вам не кажется, что это слишком людное место для интимностей? А уж от тебя, Глауен, я никак не ожидал такого поведения.

Сессили рассмеялась.

– Глауен был очень добр по отношению ко мне, поэтому я его и поцеловала. Я вполне могу это сделать еще раз. Ты уходишь?

– А куда мне торопиться? Я могу задержаться и узнать что-нибудь интересненькое.

– В таком случае пошли мы, – сказала Сессили и взяла Глауена за руку, – а то сейчас еще кто-нибудь прибежит.

Они с достоинством удалились, а Арлес остался стоять на дороге. Сессили беспокойно взглянула на Глауена.

– Надеюсь, ты не поддашься на его провокацию.

Глауен упрямо покачал головой.

– Я чувствую себя полным идиотом, – он почувствовал, как рука Сессили напряглась, и поспешно добавил: – Это потому, что я просто не знал, что мне делать! Может стоило дать ему по физиономии? А я стоял, как истукан! Поверь мне, я его ни капельки не боюсь.

– Ты все сделал совершенно правильно, – заверила Сессили. – Арлес просто балбес! Стоит ли так переживать? Особенно если учесть, что у тебя нет шанса побить его.

– Наверное, ты права, – вздохнул Глауен. – Но если это повторится…

Сессили сжала его руку.

– Я не хочу, чтобы ты из-за меня ввязывался в глупые ссоры. Так ты проводишь меня до дому?

– Конечно!

Когда они вышли на улицу, ведущую к дому Ведеров, Сессили окинула внимательным взглядом всю улицу.

– Мне надо быть осторожной, мама и так уже считает, что я слишком ветрена, – она наклонила голову, затем быстро поцеловала Глауена, который попробовал поймать ее. Сессили со смехом увернулась.

– Мне пора.

– Может встретимся сегодня вечером, после ужина? – сдавленно спросил Глауен.

Сессили покачала головой.

– Мне надо сделать несколько рисунков для школы, а потом порепетировать пьесу, которую я буду играть на Парильи. А после этого мне уже надо будет ложиться спать… однако я сейчас подумала о том, что завтра вечером мама будет на собрании своего комитета, и такого строгого контроля за мной уже не будет, что, похоже, нам и нужно.

– Так, значит, завтра вечером. Где?

– Ты знаешь наш розовый сад, находящийся с восточной стороны дома?

– Где все статуи стоят как на караул?

Сессили кивнула.

– Если смогу, то выйду часа через два после заката. Встретимся на ступеньках, ведущих к главной террасе.

– Я буду там тебя ждать.

На следующий день был Милден. Для Глауена он тянулся невыносимо медленно: минута за минутой.